Как люди в черном. Глава 11

Глава 11.


(В которой оказывается что ситуация далека от идеальой и надо что - то делать)


Телефон и сам по себе штука поганая. Особенно мой. Потому что звонит только в самые неподходящие моменты. Чуть чуть мне времени не хватило, чтобы все тайны у застенчивого чуга выведать, да не судьба.

Места тут такие. Вагай-река. Лет пятьсот назад местные жители, где-то по близости Ермака за шум после отбоя веслом по темени грохнули, и от греха прикопали, или притопили. А ученые до сих пор им доказать не могут, что такой человек на самом деле был.

Они все как один молчат. Рот на замок – концы в воду. И Распутин тоже где-то здесь родился. И тоже похожий финал. В смысле – концы в воду и виновных нет. Наверное, Вагай хорошо умеет хранить свои тайны.

Только я довел клиента до кондиции. Только приготовил принять его исповедь и пожалуйста. Звонит и отвлекает. Вот где справедливость? Мне даже не пришлось глядеть на монитор чтобы понять кто-бы это был?

- День добрый Иван Денисович. Доброго здоровья вам и большого человеческого счастья.

- Понятно. Значит, знаешь уже всё?

- Да как сказать, знать не знаю, но догадываюсь.

- Вот всегда ты так Васенька. – разозлился мой шеф. – Слышал звон, а выводов организационных не сделал. Так знаешь, или нет?

- Смотря чего. Наверное, и я чего ни будь да знаю, хотя вы меня и законопатили туда, куда даже комары стараются не залетать. Скукота и бескультурье. К тому же нет минимальных бытовых условий. А то я в волнении. У меня тут инопланетяне гречку с тушенкой уминают, как родные, а как они остальные естественные требы организма справляют, я даже задумываться не буду. Ну, его нафиг. Еще догадаюсь и лишусь покоя.

- Вася, вы там, что грибной сезон открыли. Мухоморы живьем жрете и багульником закусываете? А это – бандитизм.

- Вот всегда так. Я вам о самом сокровенном. А вы меня в нарушении устава подозреваете. Могу, между прочим, и дыхнуть. Мне скрывать нечего. Сухой, как осенний лист. И уж тем более я мухоморы никогда не закусываю.

- Чего-то ты опять темнишь. Жук навозный. Говори прямо. Знаешь или нет?

- Вот, блин. Да чего я знаю то, уже? Мне аж самому интересно. А то вдруг дивным давно уже все знаю а, сам, дурак, не пользуюсь. Нехорошо получиться может. Типа, я обладал интересующей верховное главнокомандование информацией, но по врожденной подлости и тупости её утаил. О чем впредь обязуюсь скобить.
 
- Короче, ты как считаешь, мне тебя на твои похороны приглашать или нет. Я ведь могу и не посылать за тобой вертолет. Раз там тебе так хорошо. Вон, на философию неуставную подсел. Просто Овидий в изгнании. Мне кажется, что комары тебе еще не объяснили, кто там доминантный хищник. Когда они тебе руки-ноги по суставы до кости обглодают, я тебе перезвоню и узнаю, очухался, декабрист демисезонный, или мне тебя еще, как ни будь лично придавить. Чтоб ты себя совсем интеллигенцией почувствовал.

- Отчего это вы Петр Денисович все меня обидеть стараетесь. Вот, интеллигентом обозвали. Ни за что ни про что. А это поклеп.

- А ты, что, руками чего делать умеешь?

- Откуда. Такой же служивый, как и вы. И вот еще, что мне стало интересно. Вы с каких годов в органах? Ладно бы вы меня диссидентом обругали, но декабристом? Вы лейтенантом наверно еще при Бенкендорфе были?

- Лучше тебе не знать, кем я был при Бенкендорфе. Чего тебя так клинит то резко?  Тебе что не интересно чего я о тебе переживаю. Беда у нас Вася. Потом зубы вместе поскалим, у кого останется желание, или хотя бы зубы. Это даже не толстый полярный лис, это просто финальная часть организма из четырех букв. Причем, с соответствующим ей, жопе, звуком, на реактивной тяге и на сверхзвуковой скорости к тебе приближающаяся. Вот я и спрашиваю, тебе интересно или ты уже знаешь?

- Ничего я не знаю. Сижу тут по самые ноздри в неведении.

- Короче, эти хунхузы поганку замутили стремную. – это уже очень плохо. Петр Денисович давно на нервной работе с людьми, поэтому слова подбирает четко и зря оскорблениями не разбрасывается. И уж если он кого при жизни назвал страшным словом «хунхуз» то это не надолго. В смысле, что при жизни. Плен, арест или концлагерь этому счастливчику больше не грозит. Грохнет его строгий и сдержанный ветеран. Лично и зверски, так, что тот еще три тысячи раз пожалеть успеет, что Петр Денисович на свет родился. Потому что этот хунхуз не закон, не государство и даже не планету своими грязными Действиями задел. Это значит, что он, весьма скоро покойный хунхуз, естественно по глупости, оскорбление нанес шефу моему неугомонному лично. За что и ответит в самом коротком будущем. А об этом можно судить по тому, что шеф окончательно на феню перешел. Видимо, это был основной язык его бурной, но не подтвержденной документально молодости. Он этот образный, но очень емкий словарный запас использует только когда торопиться очень. А торопиться он крайне редко. Только если его или кого ни будь из нас заденут. Потому что он считает, что гнобить нас и корёжить исходя из собственных низменных треб, это его сугубо личная прерогатива, которую он мужественно заслужил и поэтому никому не отдаст.

- Короче эти хунхузы поганку замутили стремную. Я, от тебя втихаря еще вчера патруль с соседнего участка сдернул и у Глафиры в картофане засухарил. Вписал их нифельно. Те цап царап срисовать псам мылились, но не срослось. Двойные вилы с вензелями там нарисовались. В глухой форшмак уделались. Архангелов моих эта консерва с пидарасами еще с камчатки срисовала, падла и спеленали их там, как петрушку. По рублю пучок. Сиди и парься. Короче, Вася, жди. Как бы тебе тем же местом да по тому же счастью не прилетело. Секи за синеньким. И не бзди, прорвемся. Только первый не шмаляй. Ты же не баклан линявый. Ты серьезный цветной Петр. Петрушку не покоцай. В случчаво, базаром их путай, пургой заметай, а мне мухой цинкуй, рисуй цыганское счастье. Я на стреме, я на старте, на хлопках. Ты джынь, я пыхом фррр.. и уж тогда то мы им спляшем кадриль с демидролом. Зубами на ремни рвать буду. Шнифт на зихер намотаю. В красной юшке утоплю. Просек, молодой?

Я, молодой, просёк. Срубил фишку. Если вам требуется, то вот вам перевод.

Нехорошие личности, хунхузы, поступили вызывающе непочтительно, нанеся этим смертельное оскорбление лично Петру Денисовичу. Он, заранее, скрытно от меня перебросил оперативную группу с соседнего участка, а её, используя фактор внезапности, взяли в плен.

Вот интересно, откуда в Старом это. Манеры как у британского лорда. Костюм, ни какому британскому лорду не по карману. Сидит сейчас в кабинете седой могучий монстр без шеи, но с кулаками размером и твердостью с гидравлический молот, в костюме за четыре куска гринов и на распальцовке объясняет, кто по жизни прав, кто жив, а кто хунхуз. Со всеми вытекающими последствиями. И последствия точно будут, и скоро, даже к бабке Глафире не ходи. Не поможет.

Разглядев выражение моего лица, клиент мгновенно спекся. И я его понимаю. Кто меня знает, на что я способен в таком состоянии. Я бы даже сам держался от себя по возможности дальше, и вел бы себя подчеркнуто тише.

Пока он со мной в ромашку играл, расскажу, не расскажу, это было его личное дело. Страдало только самолюбие. Мое и его. Теперь на карте другой куш. Если у собакинских браконьеров есть, и оружие и заложники дело пахнет большим тарарамом. То, что они на американские авианосцы тявкают мне по барабану. Пусть господа америкосы сами ответят за то, за что на них обиду мичман Парамонов со товарищи затаил, и поделом. Не надо было негров освобождать, в Кеннеди стрелять, Ирак бомбить с таким парадным грохотом, и вообще тише себя вести надо им было и скромнее. Сами виноваты, клятые империалисты. Ну да бог им судья. А то кто еще им против мичмана Парамонова с нетрезвыми апостолами поможет.

Но то, что местные беспредельщики покусились на парней из нашей организации, это уже совсем никуда не годиться.

С этим народом надо ухо держать востро и, вообще, не расслабляться. И им расслабляться не давать, а не-то последний страх потеряют и сладу тогда с ними уже не будет. Должны же они хоть кого-то бояться.

А то глубокий вакуум власти и идеологии на пост советском пространстве получается. От всей идеологии только водка и неуплата налогов осталась, да еще лютая неуправляемая ностальгия. Ведь раньше они все были строители коммунизма, и каждый вдох делали назло буржуазному миру. А теперь им пытаются хирургическим путем приживить атрофировавшиеся в начале прошлого века ценности. А это не так просто. Бога нет, это им большевики в голову твердо втемяшили. Не за совесть, в которую комиссары не верили, а за страх, который им в раннем детстве в голову вколотили.
 
С царем тоже не хорошо как-то вышло. Настоящего царя-батюшку злые комиссары грохнули, а остальные все не настоящие.

Отечество, в виде Кремля и Думы так далеко, что не все верят в его существование, и поэтому, плевать на неё хотели. Светские и государственные власти на этих диких территориях существуют только номинально. По многолетней привычке. Такой - же древней как курение. И такой же вредной.

Создают все вместе бодрую видимость. Лишь бы в Кремле все были уверены, что он тут правят. И иностранцев убедительно морочили. Государство держится только на привычке и инерции, да и то, только до тех пор, пока этим гражданам оно особо не создает проблем. Вот так все и живут, без веры, царя и отечества.
 
Всех это в принципе устраивает. И официальную власть и жителей. Да и других вариантов не много. А, вообще, тут всем на всё по барабану. Лишь бы не было войны. Все остальное маловажные мелочи.
 
А как же еще объяснить, что в центре их страны, на их территории и без их ведома, некая организация организовала туристический бизнес. При этом сама же и отвечает, чтобы туризм не стал излишне экстремальным. Только потому, что само демократическое правительство России на свои территории за пределами МКАДа и нефтегазоносных районов плевать хотело. Им же меньше проблем, если кто порядок поддерживать на собственные средства будет. В реальности в этих глухих местах только наша организация занималась решением абсолютно всех вопросов.

Вынуждена была заниматься, поскольку мы за твердый порядок по острой необходимости. От системной безысходности создали свою собственную вертикаль власти. Даже мафию местную под колпак взяли. Вместе с милицией. Теперь пытаемся понять, где начинается одно, где кончается другое. Правда, этим занимался не мой отдел, но ситуация могла ударить по всем.
 
В случае, если известно станет, что где-то нам навешают, или, что еще хуже, дело дойдет до крови, народ нас всех без разбора на вилы поднимет. Из чувства классовой ненависти ко всем, кто слаще живет. И спрашивать никого ни кто не станет. Всем будет конкретно пофигу, кто с этой планеты, а кто турист и являться персоной неприкосновенной даже в самом крайнем случае. У них тут, блин, самоуправление, и тоже,  от безысходности. Под универсальным лозунгом «Долой Всё!!! и Грабь Награбленное»

- Колись, гнида. Что вы за хрень на своем долбаном драндулете на землю затащили, контрацептивны, подвергшиеся ручному ремонту. – очень мягко, не срываясь на крик, и не брызжа слюной перевел меня электронный толмач.

- Зима. Зима. Зима. – Только и смог выдавить из себя инопланетянин. Потом нырнул в исповедь, как в омут и рассказал мне все. Рассказ его был долгим. К тому времени как он его завершил, минула ночь. Над западным краем земли тлел рассвет.