Казнить нельзя, помиловать

АНТОНИНА БЕРЁЗОВА - ТРЕТЬЕ МЕСТО В КОНКУРС ВЕРНИСАЖ 8 ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


                Мама  не спала, ворочаяась с боку на бок и вздыхая не от духоты. Это я ее озаботила, свалившись вестью неожиданной на голову.  И мне не уснуть.  Вышла  в сад, села на старую дедову скамеечку. Вот тут он меня часто ловил и приговаривал, - «А ну, Нащетка – трещотка, садись, помолчи малость».  Я сидела с ним недолго, не понимая, - а чего молчать-то, не интересно сидеть и молчать когда столько всего и всех вокруг. Много нас было в доме, и мамка, и папка, и деда с бабой и два брата старших и со всеми надо поговорить.
                А теперь вот пусто, одна мама, да я наездами.
                Душно. Давно за полночь, а духота не отступает. Самое время молодежи гулять, разбредаться по парам, но никого нет. Тихо. Луна тяжелая – тяжелая, по низу идет, как будто сил нет выше подняться. Неужели и я такая же буду? Или не буду?  Все сказано и ясно, -  он категорично, - «Нет».  Подруга, - « Ты дура? Нет, конечно, нет».  Мама, - « Не надо, не ломай себе жизнь, молода еще». Больше мне советоваться не с кем. Но ведь это же не честно. Почему на меня взвалили эту обязанность, почему я должна решать, - жить человеку или нет? Это боги  на верху должны решать, а не взваливать такую миссию на глупую бабу.  Если бы все было просто, как в мультике, - казнить нельзя, помиловать. Или наоборот, - казнить, нельзя помиловать. Только, как ни переставляй знаки препинания, все равно один из нас пострадает. То, что я останусь одна, без работы,  столько лет учебы и труда пойдут к черту под хвост, про это даже можно и не напрягаться, - прямая дорожка! Опять, опять и снова я о себе, и Игорь о себе, и подруга обо мне, и мама за меня, а про ребенка никто. Легче всего сделать вид, что это не человек, это злокачественная опухоль, от которой надо избавиться в очень короткий срок, очень короткий, - неделя, не больше. А решить надо сегодня, мне, одной. А я не могу.  И так не могу, и иначе не честно. Так тихо, что кажется выдернули меня из всего земного, шуршащего и звенящего, и оставили на этой скамейке, изолировали. Как оно все раньше легко решалось,  да – нет, белое – черное,  хорошо – плохо. Не тот это счастливый случай, когда перемелется и мука будет или того хуже. Не придумали на этот счет ни поговорок, ни правил по поведению. Какая ночь длинная, прямо вечная ночь, как специально меня изматывает, изматывает. А не буду ничего  решать и делать ничего не буду, просто подожду, - если мир не рухнет и солнце взойдет, значит и ребенок родится и жизнь продолжится. В твоих руках, боже, жизнь, тебе решать. А я просто посижу и погляжу.
                Духота отступила, пошел первый холодок, остудив голову, - все так, все правильно, - если суждено моему ребенку жить, то он будет жить вместе со всеми, а если умереть, то только со всем миром, по-другому я не согласна.
                Первый слабый порыв ветра зашуршал в листве деревьев, даже не тронув легкий туман. Мама вышла, - « Настёна, сыро, пошли в дом, я чайник поставила».
                А и правда, чего я жду, до рассвета то еще не менее часа. Посижу лучше с мамой, которая так мудро оставила меня в одиночестве на ночь. Когда заалеет восход, то выйду на крыльцо и покажу моему малышу, как всходит солнце, как ветер прогоняет легкую утреннюю сырость и черные, злобные ночные мои думы. А мне нельзя думать о плохом, - с сегодняшнего рассвета только о хорошем и только хорошее…


           Рассказ  написан по картине Романа Величко «Ветерок»,  конкурс ВСМ