Сказки зимних ночей

Забытые всеми окна светились на этот раз немыслимым оранжевым светом. Ночь на дворе, на улице - полное отсутствие людей, а в разбитых окнах сиял странный оранжевый мерцающий свет. Хотя не совсем странный - в это полуразрушенном здании довольно часто кантовались местные бездомные, разжигая костры и греясь в их тёплых лапах. Да, они пили водку, смотрели друг на друга жадными взглядами и голодали, никого к себе не подпуская. А точнее - боясь всех и каждого. В особенности - этих пронырливых старушек, которые так и норовили вызвать милицию, чтобы бедняг забрали и что-нибудь с ними сделали. Посадили, например. Большинство из всех этих старушек совершенно не понимали, что с бездомными, в принципе, ничего сделать не могут. Разве что задержать до установления личности да и отпустить максимум через пятнадцать суток. В основном же их не трогали. Однако страх оставался.

Этот раз исключением не стал - в разваленном огромном заводском помещении действительно отдыхали бездомные. Бородатые, дурно пахнущие и вечно пьяные, они храпели и видели сны о прошлом, в котором у них был дом. Однако спали не все - было среди них два человека, совсем ещё юных, неподготовленных к этой суровой реальности: парень лет двадцати и девушка лет восемнадцати. Правда вот их черты лиц, цвет кожи, оттенки волос и прочие характеристики индивидуальности настолько уже стёрлись, что невозможно было определить достоверно, кем они друг другу приходятся: то ли брат с сестрой, то ли влюблённые до отчаяния и безумия... В любом случае, смотреть на них было довольно интересно. Они обнимались, улавливая тепло друг друга, смотрели на играющий с воздухом огонь, изредка переводя взгляд на звёзды. Да, из окон были видны звёзды. Где-то в углу огромного помещения стояло невесть откуда взявшееся пианино - наверное, музицирующий Сизый приволок откуда-то со свалки. Вот только... Рабочим оно было, хорошо рабочим. Парень то и дело бросал настороженные взгляды в сторону инструмента, полагая, что в эту магическую ночь (а она была действительно магической) он вот-вот заиграет. Либо же он вспоминал о своём прошлом, как вспоминали о нём спящие вокруг них бородатые Сизый и компания.

Девушка же напротив, была довольно спокойной. Молча вглядываясь в самые глубинные взрывы костра, она иногда вздрагивала от холода, прижималась крепче к своему другу, закрывала глаза, не в силах сдержать рвущихся наружу слёз. В такие моменты парень уверенным движением стирал солёные капельки с её лица и начинал её успокаивать и убаюкивать, уговаривая всё-таки уснуть, чтобы видеть сны. Сбегать в сны, в которых её возможно ждала мечта. Обыкновенная мечта среднестатистического человека о квартире, семье и стабильном заработке. Для кого-то это норма жизни, а для кого-то... Ценность? Да, наверное. Ценность.
- Господи, Толя... Я так хочу домой... Я уже просто не могу вынести этого напряжения. Почему именно мы?.. - спрашивала она иногда надрывным голосом. Толя молчал минут пять, после чего печально так улыбался и вихрил и без того взъерошенные волосы девушки.
- Не знаю, Юляш, не знаю... Мы просто попали под тяжёлую руку судьбы. Самой тупой судьбы, которая только может быть, - шептал он. - Скоро это всё закончится, будь уверена, скоро. Я это чувствую.
- Я уже ничего не чувствую, Толик. Эта зима полностью уничтожила моё восприятие окружающего. Знаешь... Мне даже страшно. А вдруг мы окоченеем? Я не хочу, чтобы мы после смерти попали в разные миры.
- Ты о чём? - Толя непонимающе уставился на волосы Юляшки, потому что головы она не поднимала, а двигаться означало впускать холод в их маленький мирок.
- Я же тебе рассказывала... Ты что, забыл? Разные миры. Люди туда уходят после того, как прошли жизненный путь, как прошли сквозь ворота Смерти. Я же тебе говорила... Ну вспомни: лагерь, звёздная августовская ночь, мы сбежали из отряда на берег озера, где...
- Ах, ты об этих мирах... Нет, Юляш. Мы с тобой точно попадём в один мир. Я тебе обещаю. Если я умру, то я буду держать тебя за руку. И тогда моя душа будет тебя всё время держать за руку до самой твоей смерти. - Толя улыбнулся и прикоснулся губами к её волосам.
- А ты думаешь, я буду долго жить без тебя? - В этот раз Юляшка развернулась лицом к Толе, отчего тот поёжился - то ли взгляд у неё такой пронизывающий, то ли холод заставил кровь разогнаться... Толик замялся, не найдя ответа. - Я же не проживу. С самого детства, Толя. Мы с тобой практически с рождения. Ты же это знаешь.
- Знаю, Юляш. И я не хочу умирать раньше тебя, как бы странно со стороны это ни звучало.
- Спасибо, Толя... - Юляша снова прислонилась к нему спиной, заново отогревая успевшие окоченеть Толины рёбра. Прошло немногим более получаса, как Толя снова начал разговор.
- Юль... - Толя неуверенно начал. - А я тебе рассказывал свои сказки?
- Какие сказки? О сладкой жизни в ваннах из шампанского? - ирония девушки моментально обернулась довольно едким сарказмом, но Толик внимания ровным счётом не обратил никакого. Юля дрожала от холода, даже учитывая то, что парень грел её так, как только может греть человек человека.
- Нет, не об этом. Об этом тебе может рассказать кто угодно. - Толя глубоко вздохнул и задержал взгляд на звёздах - посреди зимнего ясного неба сверкала звезда так сильно, что парень невольно зажмурился. - Рождество сегодня, ты помнишь?
- Я не помню ничего, кроме этого холода, медвежонок. Слишком я устала... - Юлин взгляд стал подобен двум льдинкам в огненной клетке.
- Тогда... позволь я тебя ими согрею? - Толя поднялся, поднял девушку на ноги, вытерпев уничтожающий взгляд. - Вот только дял начала нужно кое-что сделать. Тихо, правда, но нужно...
- Тебе отойти надо?
- Нет, не отойти. Пойдём. Я знаю, что тебя начнёт отогревать. - Парень улыбнулся, взял Юльку за руку и быстрым шагом подошёл к пианино. - Я давно не играл... Ты помнишь, как я играл? Ты можешь вспомнить это?
- Н-нет... или же... Что ты хочешь сыграть? - в её глазах загорелся огонёк надежды.
- Вспоминай, незадолго до происшествия... За пару ночей я тебе играл кое-что. Я до сих пор помню эту мелодию, а пальцы вспомнят её окончательно.
- Ту самую?.. - Юляшка застыла, в глазах разговрелся уже пожар веры, и девушка быстро подобралась к музыкальному инструменту.
- Именно её. Нашу Мелодию.
- Только тихо, а то Сизый нас выкинет. Он же тут главный...
- Да ты не переживай. Я с Сизым успел перекинуться парой словечек насчёт пианино. Он раньше был преподавателем музыки в школе, а я учился в филармонии, насколько тебе известно. Вот и думаю сейчас... А не воспользоваться ли его дружеским предложением?
- Каким?
- Играть тогда, когда я заахочу. - Толя уверенным движением поднял крышку, оголив для холодных пальцев зимней ночи клавиши пианино. Странно, но они сохранились идеально. "Какой же красивый это инструмент..." Толя прикоснулся к некоторым клавишам, тихо сыграл ненавязчивый аккорд, дабы проверить, не сломано ли оно. Инструмент оказался целым и более того - в отличном состоянии, если судить по звуку.
- Красиво... - Юля замерла, а по её телу несколькими волнами пробежали мурашки. - Ты точно помнишь?
- Да, Юляш. Я вспомнил. Замри и слушай...

И Толя начал играть.

* * *


Толе было всего семнадцать лет, когда он впервые уловил суть своего существования. Он уловил его случайно, не намереваясь это делать ближайшие лет пять-семь. Ну как же, надо доучиться в филармонии, найти работу, устроить семью, а потом можно и подумать. Мемуары там пописать... Тлик усмехнулся своим мыслям - как много у него глобальных планов на будущее, оказывается. К тому же, есть человек, которому не грех и доверить своё сердце. Юляшка всю жизнь рядом. Эта светлая, практически всё время улыбающаяся девушка с лучистым зеленоглазым взглядом и звонким смехом. Толя улыбнулся - с самого рождения они не расставались. Да, иногда ссорились и дрались, но так привыкли друг к другу, что некоторая нежность стала проявляться довольно рано для любого возраста - лет в десять где-то. Толик вспомнил, как в первый раз он её защищал. Дело было сразу после школы, когда на неё налетели мальчишки из параллели. Просто подскочили и стали дёргать за волосы и щипать. Ну, обычные дети, так всегда было - девочки били портфелями, мальчики выдирали им волосы. Но в этот раз всё было совсем без видимых причин. Толя сам не понимал, что на него нашло, однако окончилось всё его разбитым носом и парой выбитых зубов нападавших.
- Тебе, наверное, больно... Пойдём ко мне, я тебя вылечу. Буду врачом. - Юляшка улыбнулась и несмело взяла его за руку, даже не обращая внимания на то, что она была у него в крови.
- Да ладно уж... Переживу, - геройски отвечал Толик, однако пошёл за своей подругой. Впервые он чувствовал тогда гордость за самого себя.

Сейчас Толя выбрался на один из самых оживлённых проспектов города, намереваясь попасть на набережную. Что его влекло - он и сам не понимал, даже особо сильно и не стремился туда, однако... Маршрут он выбрал заранее. Невольно. Остановился у карты, посмотрел на все возможные пути и выбрал единственно верный для него самого. Люди проходили мимо, смотрели в витрины магазинов, заглядывались на лица других людей, сидящих в многочисленных пунктах быстрого питания и кафешках. Толик же наоборот смотрел только перед собой, изредка оглядываясь на дома, отмечая их архитектуру и камерное устройство. Задавался вопросом звучания пианино в стенах этих домов. Улыбался. Улыбался он очень много и подолгу. Звать с собой ему пока что никого не хотелось. Толя вылавливал лучи городского солнца так, словно ему хотелось стать его частью. Не ощущал он себя солнечным. Медвежонком, очнувшимся от спячки - да, очень даже хорошо. А вот солнечным зайчиком... Нет, не ощущал. Хоть и выглядело так, что он хотел, да на самом деле ему нравилось быть медвежонком. Юляшка ему дала такое имя уже давно, ещё класса с девятого, чему Толик радовался неимоверно. Почему - сам не понимал, но не мог не радоваться. И пусть никто об этом не знал, пусть никто не хотел даже, наверное, об этом знать, Толя всем своим видом показывал, что он - медвежонок, проснувшийся от зимней спячки. Ветер ощущался только южный, тёплый, нежный... Обволакивающий и даже в какой-то степени опьяняющий. Так вот шатаясь, он и выбрался к реке. А там уже... В уме у Толика возникало множество мыслей. Серьёзных и не очень. Он порой останавливался, смотрел на воду, на солнце своим излюбленным, задумчивым и глубоким взглядом, иногда заставлял останавливаться им людей, вздыхал и опускал голову. Печаль, сладкая такая печаль всё время его сопровождала, словно родная сиамская сестра. Срослась, не разрубить, не разделить - да и зачем? Толику не было уж слишком интересно разлучаться со своей спутницей. Хотя бы потому, что он радовался её появлению. Мысли становились глубже, ощущения - острее. Толик гулял, наслаждаясь своим не хорошим, но и не плохим настроением. Он наслаждался своим... счастьем? Да, наверное. И смысл существования до него добрался в равной мере как неожиданно, так и логично. "Ловить весну..." Толик часто ждал этого времени года, даже порой не замечая этого ожидания, он всё равно задавался немым риторическим вопросом: "Когда же календурь эта будет отвечать своему названию? Когда же наступит весна?" Толя ловил себя на этой мысли нечасто, а сейчас... Сейчас он её вертел и так, и эдак, потому что понимал, что весна уже наступила. Как минимум - в его сердце.

Придя домой, Толик неожиданно для себя самого сел за ноутбук и принялся - ни много, ни мало, - писать. Писать он начал сказку. Самую, наверное, простую на его взгляд сказку - о Коте и Весне.

"Рыжий бездомный кот стремился унести ноги прочь от своего преследователя - толстого (а может просто упитанного) повара из местного ресторана. Он убегал, держа в зумах очередную сосиску, а в голове его была не столько мысль о спасении, сколько дикое недоумение: "Чего это он за мной носится? Сосиска же упала на пол, значит, она уже ничья. А я её подобрал, как ничью. И теперь она моя. Так что отвяжись от меня, человек!" Кот вспрыгнул на мусорный бак, затем - на небольшой выступ, а потом умыкнул во двор, где повар его и потерял.
- Чтоб духу твоего больше на моей кухне не было, котяра плешивый! - Повар погрозил в воздух огромным кулачищем, уставил руки в бока, дунул в свои усы, усмехнулся - уже по-доброму, - проворчал что-то вроде: "От же-шь шельмец какой выискался..." - и ушёл обратно к себе на кухню. Кот, наблюдая за ним из ближайшего подвала, уже успел уничтожить свою добычу самым постыдным образом - съев её в одну морду. "Что же это творится? Несправедливость какая-то. Люди же не едят то, что на пол падает. А мы всё с земли едим. Раз все едят, сидя за столом, то мы едим, стоя на земле и с земли. Значит, земля - наш стол. А потому нельзя нас прогонять с нашего стола. И если что-то падает на наш стол, значит, мы это будем есть. Ведь так?" Коту на его мысленный вопрос никто не ответил, и он выбрался из своего укрытия. Сверкало солнце, кот зажмурился, повёл усами и трусцой побежал к тёплому месту. Было ещё довольно холодно для солнечной ленивости, потому кот согревался таким вот своеобразным бегом. Тёплым местом у него считался его родной подвальчик на углу, прямо под кондитерской. Там такие запахи... Люди толпами стремились попасть в этот магазинчик, чтобы успеть на горячее и вкусное. Коту порой тоже перепадало что-нибудь с кухни. И хоть он не слишком сильно любил мучное, еду из рук той прелестной кухарки он брал с удовольствием. Она всегда улыбалась, когда протягивала ему то рогалик с маком, то кусочек шарлотки. Больше всего он любил, когда она приносила ему шарлотку - она была смазана толстым слоем варёной сгущёнки. Кот слизывал её самым первым делом, немного пачкая нос в сладости, отчего довольно забавно чихал. После того, как нос его освобождался, кот продолжал уплетать лакомство, не оставляя за собой ни крошки. Потом он, урча, запрыгивал к девушке на колени, позволяя погладить себя. Кот всегда считал, что он доставляет людям удовольствие тем, что даёт себя погладить или хотя бы потрогать. Гордым он был, этот кот... Однако снисходительным, словно самый милосердный бог. Уж сколько раз он проявлял свою снисходительность...

"Кот, привет," - раздался вдруг голос над его головой, когда он уже устроился около теплоэлемента, вынесенного за пределы кухни.
"Привет тебе, кто бы ты ни был. А кто ты?"
"Я - Весна. Я пришла к тебе, чтобы что-то дать тебе."
"А это что-то съедобное?" - спросил кот у Весны.
"Нет, Кот. Это нельзя есть. Не потому что это вредно, а потому что это невозможно съесть," - отвечала Весна.
"Тогда... это что-то твёрдое и тяжёлое, как сапог того повара?" - снова спрашивал кот, не переставая заниматься своим любимым занятием - согревать рыжую шкурку.
"Нет, Кот. Это не тяжёлое и не твёрдое, как сапог того повара. Это другое. Это вообще не вещь." - говорила Весна.
"А как же я тогда это увижу?" - недоумевал кот.
"А это ненадо видеть, Кот. Ты лучше прислушайся, я тебе помогу."
"Трудно тебя понять, Весна. Но я попробую."

Кот зажмурил глаза и замер, как замирал довольно часто. Не было больше шума с городских улиц, исчезли все противные и мерзкие запахи... Кот даже улыбнулся, поведя усами. "Так вот что Весна имела в виду," - подумал кот. Он ещё больше разленился, расслабившись абсолютно полностью. Солнечный свет, проникнув сквозь небольшую щель в козырьке, обволок рыжего и, словно начал гладить. Кот зажмурился от удовольствия.

"Весна... это, что ты имела в виду?"
"Да, Кот. Это то, что я имею в виду. Тебе приятно?"
"Мне очень и очень приятно. Я хочу, чтобы это не кончалось."
"Тогда выполни для меня одну просьбу, Кот. Это очень важно."
"Какую?" - кот немного насторожился, открыв глаза.
"Ты же знаешь свою подругу, верно?"
"Кухарку? Ту, которая носит мне всякий раз разные сладости, которые я так люблю?"
"Да, именно её. Тебе сейчас надо найти её. У неё в сердце нет меня."
"И что я должен буду сделать?" - кот продолжал недоумевать, однако был готов сорваться с места ради такого удовольствия, которое только что испытал.
"Ты всё поймёшь сам, Кот. Ищи её. А я пойду..."
"Стой! Где мне её искать?" - но Весна ничего не ответила. Подул лёгкий южный ветер, согревший кота в последний раз, после чего снова стало прохладно. Кот поёжился, однако медлить не стал. Он быстро направился в кондитерскую из своего укрытия, чтобы найти кухарку.

- Привет, Кот! Ты кого тут ждёшь? - спрашивал кота старый кондитер, жевавший очередную сладость. - неужелисвою любимую кухарку?
"Почему любимую?" - мысленно возмутился кот, однако смущение пробрало его от кончика хвоста до кончиков усов.
- Так её сейчас нету! Она дома сидит! Я ей выходной дал, она какая-то разбитая сегодня была. Так что беги на запах яблок и малинового варенья, если ты понимаешь, о чём я! Хо-хо-хо! - Кондитер весело рассмеялся, отправляя в рот остатки рогалика. Затем, немного подумав, бросил коту кусок шарлотки, которая стояла на столе. - Пожуй и беги! Я думаю, она тебя ждёт, Кот! - Кондитер как-то не по-своему улыбнулся и быстро скрылся за дверями. Кот недоумённоповёл усами, однако втянулвоздух носом и прислушался к запахам. Смешанный аромат яблок и малинового варенья донёсся откуда-то с запада, куда кот мигом и припустил. Бежал он долго, очень долго, пока не увидел небольшой домик на отшибе города, такой, почти что сказочный. Кот никогда не бывал здесь, хоть и облазил весь город, выискивая места, куда можно было спрятаться. Осторожно приблизившись к дому, кот негромко царапнул входную дверь. Прислушался. Никаких звуков. Но кот не сдался: он стал царапать дверь громче и интенсивнее, однако никто не отвечал. "Неужели старый кондитер обманул меня?" - подумал было рыжий, однако вновь почувствовал ладонь Весны. "Ты всё павильно делаешь, Кот." Немного подумав, он запрыгнул на подоконник. Окно было заперто, посему кот стал царапать его деревянную, так сказать, обшивку. Совсем отчаявшись на отсутствие звуков с той стороны окна, кот стал лапой бить по стеклу. Наконец-то он услышал её голос.
- Кому не терпится получить по голове за хулиганство? - Кухарка подошла к окну. Кот даже испугался - глаза её были красными и заплаканными, волосы растрёпаны, подол порван, а взгляд... Взгляд уставшего от жизни человека. Кот, испугавшись, стал ещё сильнее биться в окно, пока кухарка не открыла ему. - Так это ты, кот... Я и не думала, что ты придёшь ко мне. Соскучился по сладостям? - Кухарка улыбнулась, взяв его на руки.
"Какие сладости?" - кот замяукал так громко, что сам себе удивился: "Я всего-то хочу снова почувствовать ладонь Весны на своей рыжей шкурке... наверное..." - кот удивился самому себе ещё раз. Теперь - сильнее. "Что за мысли тут у меня? Почему "наверное"?"
- Кот, мой ты рыжий кот... Прости, что сегодня меня не было там. Я бы тебя накормила всем, чего бы ты пожелал. - Кухарка со слезами в глазах стала гладить его по взъерошенной шёрстке, чесать за ушком и касаться подушечек на его лапах. Кот от такого даже заурчал, чего не делал очень давно. - Ты урчишь? Это так... здорово. Неужели ты прибежал ко мне не из-за сладостей? Почему ты прибежал ко мне, Кот?
"Да, Кот. Почему ты прибежал к Кухарке? Неужели из-за моего обещания?"
"Да, Весна. Только из-за твоего обещания," - неуверенно ответил кот.
"А если честно, Кот? Перед самим собой?" - Весна усмехнулась и снова одарила животное своим прикосновением.
"А если честно... то это неважно," - кот самодовольно и гордо зажмурился и больше не слушал Весну. И даже Кухарку не слушал. А только и делал, что урчал, урчал, уррррчал..."

* * *


- Я помню эту музыку. Да, это та самая мелодия, Толик. - Юляшкины глаза наполнились слезами, когда она шептала и тихонько подпевала этой музыке.
- А сказку мою помнишь? Про Кота и Весну? - Толик отошёл от инструмента и улыбнулся, взяв Юлю за руку.
- Конечно помню! Ты что? Я же тебя после неё стала постоянно за ушком почёсывать. Хоть ты и медвежонок... - Девушка улыбнулась Толику и прижалась к его плечу. Толик приободрился, снова посмотрел на костёр и ахнул - на него смеющимся взглядом смотрел Сизый.
- Что, детишки, играемся? Ну играйтесь, играйтесь... Только не громко, а то Заскок проснётся, ругаться будет. - Сизый подмигнул паре. - Хорошо играешь, музыкант, - прошептал бездомный и снова завалился на бок, моментально уснув. Юляшка прыснула, правда, негромко, а потом и сама подошла к инструменту. Неспешно, немного побаиваясь...
- Ты хочешь что-то сыграть? - Толик у интересом наблюдал за девушкой.
- Да... помнишь, ты меня учил?
- Ой, я уже и забыл ту музыку. - Толя отмахнулся, а потом замер и медлено повернул голову, чтобы внимательнее рассмотреть её глаза. - Ты её до сих пор помнишь?
- А чего это ты так удивляешься? Конечно, помню! Эту музыку тяжело забыть... Я же под неё свою первую сказку тебе читала.
- Не помню... - Толик виновато опустил голову, однако Юлька, ласково потрепав его по вихрам, смело положла руки на клавиши.
- Я тебе всё напомню, медвежонок.

Звёзды за окном засияли ещё ярче.

* * *


Юлька была довольно бесшабашной девочкой. В особенности - классе в шестом. Толя её поразил своим стремлением ей помочь, даже когда против него встали три мальчика. Не испугался, правда вот нос разбит... Ну да это не страшно - Юля у нас будущий врач, она знает, как помочь другу. "Друг..." - подумала Юля, когда вела его домой. И так странно ощутила это слово, словно соврала самой себе. "Не друг... другое что-то," - более уверенно подумала девочка. Она бросила на него беглый взгляд и улыбнулась - он уставился в землю, не поднимая взгляда. Держал правой рукой нос - левая была зажата в ладони у Юли. И Юлька совершенно не хотела её отпускать. Хотя бы потому, что эта его рука придавала ей очень и очень много сил.

Когда Толя ушёл домой, Юля долго смотрела в окно. Она наблюдала за тем, как он брёл в сторону дома, как он останавливался, обрачивался и, казалось, выискивает её окно, чтобы... Нет, эти мысли Юля почему-то не допускала в свою голову. Уж слишком они были смелыми для её возраста - и Юляшка это понимала. Юляшка... Именно он впервые её так назвал. Ласково, по-детски, но пробирающе до дрожи в косточках. Она усмехнулась и подошла к своим полочкам. Тетрадки, всяческие мелочи, фенечки, брошки, пара лаков для ногтей... Юляшка взрослела - и именно эта мысль дала ей повод подойти к зеркалу и осмотреть себя с ног до головы. Неказистая она всё-таки... "Нет, ну вот правда! Вот... волосы - во все стороны, одежда какая-то мешковатая... Это не я, я другая! Надо менять что-то... Начну с волос!" Юляшка, улыбнувшись, подошла к окну и снова всмотрелась. Во что? В его следы на снегу. Нашла-таки, ещё минут на десять замерла. Из соседней комнаты её позвала мама, скоро обед, но Юля отказалась. Есть она почему-то не хотела, даже не понятно ей самой, почему. "Вот наступит весна... А почему весна? Может лето? Нет, для лета ещё рано... Пусть весна меня разбудит!" - Юля звонко рассмеялась и стала напевать мотив какой-то попсовой песенки. Вскоре забросив это занятие, она вдруг замерла, молча потом подошла к своим полочкам, достала свой дневник и, вырвав оттуда несколько листочков, села за стол. Взяла карандаш. Нарисовала два силуэта - большой и маленький. "Два брата... Держатся друг за друга, такие смешные... Страший пусть будет светловолосым, младший - потемнее. Но с белыми пятнами в волосах над ушами. Как нимб..." Девочка рисовала, рисовала, а потом вдруг отбросила карандаш, взяла ручку и начала писать.

"День выдался на удивление солнечным.
- Слава! Просыпайся, уже половина первого. Хватит дрыхнуть уже! - Славина мама укоризненно смотрела на то, как сам Слава нехотя перевернулся на другой бок, оказавшись лицом к стене.
- Маааааам... Дай ещё... поспать... - Он широко зевнул, укрылся одеялом и спрятал голову под подушку.
- Нет уж, дорогой. Пора вставать. Ты ещё с Егором должен погулять.
- Опять? Снова в снежки?
- Никаких снежков! Ты помнишь, какой он мокрый домой пришёл? Да и ты... получил. - Она усмехнулась, напоминая про ссадину от снежка на лице сына.
- Ладно, встаю... - Слава нехотя поднялся с кровати, одел шорты с тельняшкой и сонно побрёл в ванную. Просыпался он только тогда, когда бодрящее покалывание зубной пасты оказывалось непосредственно ощущаемым его ртом. Тогда глаза сразу разлипались, а мысли приходили в порядок. Слава быстро почистил зубы, умылся, бриться не стал ("Ещё не так зарос... Да и брился недавно") и ушёл на кухню завтракать. По телевозору шла передача о ремонте, которой Славик с его мамой несколько увлекались. Цинизма, правда, им было не занимать - на этот раз они на пару измывались над диваном, названном с лёгкой подачи Славы гробом. "В склепе стоять должен он..." - проговорила мама Славы.
- А что такое склеп? - спросил Егорка, уплетавший очередную кашу.
- Ой, Егор... Это такое сооружение, где хоронят мёртвых. Либо на кладбище, либо в больших таких семейных домах с огромным участком. Понятно?
- Да, мама. - И мелочь молча продолжил завтракать.
Прошло немного времени - и братья собрались на улицу.
- Только не играйте в снежки, Христом богом прошу... А то он был таким мокрым. - Мама напутствовала. Наверное, дабы успокоить себя - Слава играть в снежки не собирался.
- Хорошо, мы и не собирались. Пойдём, Егор. - Мелкий выскочил и сразу же помчался вызывать лифт, Слава же закрывал двери за собой. Выйдя из подъезда, Славик осмотрелся, втянул воздух.
- А куда мы пойдём? - вопрошал Славу мелкий, когда они спустилисьпоступенькам. - На площадку? Опять в снежки?
- Нет, Егорка, мы займёмся кое-чем другим. И гулять мы будем именно в смысле "гулять" - ходить, дышать и наслаждаться воздухом.
- Ага... А куда пойдём?
- Увидишь.Идти мы будем много и долго. Устать успеешь... - Славик усмехнулся и пошёл вперёд. Младший помчалсявслед за ним.
- Так что мы будем делать?
- Не поверишь, Егор. Весну за хвост ловить.
- А зачем её ловить за хвост? Ей больно не будет?
- А за что её ещё ловить? Только за хвост. Её всегда за хвост ловят. - Улыбнулся, продолжил. - А ловят для того, чтобы она никуда не улетела. Чтобы осталась.
- А как же другим людям весна?
- Так ты смотри, как она у нас с ума сходит! То светит вовсю, то улетает куда-то, а у нас зима опять. И ведь снова возвращается, как будто стыдно... Если она останется у нас, то наступит уже везде. Поверь мне.
- Верю. А как мы её будем ловить? И как она выглядит?
- О, мелочь, для каждого по-своему. Вот... как тебе кажется?
- Ну... мне кажется, что она как маленький белый тигрёнок с синими глазками.
- А для меня она как птица... Но - не суть. Нам надо её отыскать и поймать.
- А как?
- А это уже хороший вопрос... - Слава задумался, а потом бросил взгляд на солнце. - Она любит солнце. Она всегда прячется на солнце.
- Её же все увидят! - возразил Егор, однако Славка его резко оборвал.
- Нет. Она хорошо прячется. Пряталась бы в тени - мы бы её нашли сразу. И не только мы - все бы её нашли сразу. А так... Не всегда ведь её можно найти, верно?
- Ну да... О, смотри, какой снег глубокий!.. - Егор провалился в сугроб по пояс. В буквальном смысле. Старший брат, посмеиваясь, извлёк его из снежного плена.
- Да уж... Ты бы точно не выбрался один.
- И ждал бы, пока потеплеет.
- Нет, не ждал бы. Я бы пришёл и вытащил тебя, мелочь.
- Я не мелочь! Я взрослый... - возмутился младший брат.
- Ага, очень, - Усмехнулся Славик,- а я тогда старик. Видишь, с тросточкой хожу?.. - Он изобразил старика, отчего Егор рассмеялся.
- Ладно, пойдём дальше.
- Идём, Егор.
Они гуляли по кварталу, смотрели на людей, разговаривали о чём-то своём. Слава ему говорил о себе, рассказывал что-то важное... Даже проскочила фраза: "Подумай, как сделать так, чтобы родители не тосковали. И сам не тоскуй". Славик улыбался очень и очень много. Егор же больше был задумчив. О чём он думал - никто не знал. Только изредка он задумчиво поправлял свою шапку да пинал застоявшийся снег, словно футбольный мяч. В конце концов они подошли к немного заброшенному футбольному полю. Там Слава остановился и сделал фотографию на свой телефон.
- Зачем ты это сделал? - Егор немного недоумевал.
- Ты знаешь, что весну можно поймать и на фотографии? - Славик улыбался.
- Нет... ты не говорил, что это может быть так просто.
- Это непросто. Весна любит быстро исчезать из поля зрения. Я вот не успел её поймать сейчас. Видишь её на фотографии? - Слава протянул телефон младшему. Тот взял, посмотрел.
- Я не вижу ничего, кроме поля. Ты её не успел поймать?
- Не успел. Зато поймал её след.
- А мне кажется, что её след - вон там. - Он указал на птицу, летящую к тени.
- Нет, она к тени летит. Это ложный след. Весна поняла, что мы её ищем, и не хочет сдаваться. Вот и путает...
- А, понятно. Давай в снежки?
- Нет, Егор. Ты опять вспотеешь так, что полностью переодеваться будешь. Мне это не надо. Тебе, я так думаю, тоже. - Слава отправился в обход рядом стоящей школы, Егор, что естественно - за ним.
- А как мы её поймаем?
- Как поймается - так и поймаем.
- Ой, смотри, какая собачка!.. - Егор бросился к стадиону, где бегала собака, практически вся залепленная снегом.
- Это весенний пёс, Егор. - Слава улыбался. - Он просто маскируется под зимнего. Видишь, сколько снега на лицо налепил?
- Да, вижу... Это маска?
- Да. Это значит, что Весна совсем близко, и что мы Её почти поймали. Идём, нам надо ещё успеть в несколько мест.
- Каких?
- Узнаешь. - Слава в конце концов не сдержался и бросил снежок в брата.
- Эй! Да я тебя сейчас... - Они стали имитировать драку, бросаться снегом и хохотать на весь двор. Несколько человек прошли мимо них с улыбками, что Слава успел отметить. Для себя.
- Ну что, сдаёшься, мелочь?
- Русские не сдаются!
- Ладно, хватит, а то промокнешь изнутри. Идём. - Славик пошёл к одной из детских площадок.
- А почему именно детские площадки?
- Смотри... - Старший указал на толпы детей, которые играли и веселились. - Что они делают?
- Играют.
- Они ловят весну?
- Нет.
- А она любит смотреть на детей, которые её не ловят. И сидит рядом. Мы её совсем скоро поймаем. Веришь мне?
- Верю.
- Вот и отлично... А сейчас - пока что отдохни. Да и мне немного отдышаться надо бы... - Слава отошёл в сторону, а Егор бросился штурмовать детскую крепость. "Так странно сейчас наблюдать мне за ним... Я же был таким же - непосредственным, прямым... Броситься в общую бучу, чтобы повеселиться, стать другом для всех и каждого... Почему люди, взрослея, становятся такими сложными? Это... удручает? Немного есть. Надо как-то менять этот грёбаный мир... А вообще... вдруг мы все придуманы кем-то? И этот мир закончится тогда, когда этот кто-то проснётся? Будет довольно забавно пытаться выпутаться из этой ситуации..."
- Слава! Пойдём дальше весну искать! - Егор уже бежал обратно к старшему брату.
- Пойдём, мелочь.
- Я не мелочь!!!
- Хорошо, хорошо...
- Слав... Слушай, а весна может улететь?
- Нет. Она будет до лета сидеть и ждать. А потом, как ты её ни сдерживай - улетит, упорхнёт... - Слава сделался немного печальным.
- Почему? - Егор снова чего-то не понимал.
- Потому что придёт парень-лето с гитарой, вечно пьяный, прокуренный. И начнёт горланить свои летние песни. - Старший улыбнулся и надвинул шапку мелкому на глаза. Егор, засмеявшись, продолжил расспросы.
- А если будет пасмурно?
- Потому что он поёт про пасмурность. А когда дождь - про дождь. А когда солнце - про солнце.
- Понятно... - Они вышли на перекрёсток двух больших дорог. - Куда мы идём?
- Мы идём в парк... Вообще-то это пустырь, но его все называют парком. От парка тут практически ничего не осталось. Да и... не было никогда, наверное. Смотри, видишь как там много детей?
- Вижу. Весна там? Она же любит смотреть на тех, кто её не ловит... - Егор уже уставал, это было видно, поиски весны изнуряют, но Слава, заметив это, продолжал упорствовать.
- Да, она где-то там... Пойдём. - Они взобрались на небольшой холмик, откуда дети, смеясь и веселясь, скатывались на санках и в "таблетках", спустились и подошли к более-менее пустому месту.
- Что мы тут забыли? - Егор перестал щуриться - солнце ненадолго спряталось за облаками.
- Егор, замри. Сейчас солнце выглянет.
- А мы весну поймаем тогда?
- Да. Сейчас... замри! - солнце выглянуло. Егор смотрит на него и лыбится. Лыблюсь и я. - Подойди поближе.
- Зачем?
- Я тебе покажу место, где весна спряталась.
- Да? Покажи!
- Вот тут. - И Слава ткнул пальцем туда, где билось Егорово сердечко. Егор некоторое время находился в ступоре, а потом улыбнулся и пошёл к протоптанной дорожке.
- Пойдём домой уже? Я устал...
- Я тоже устал. Пойдём.
- А мы поймали весну?
- Скорее, весна поймала нас.А мы потом её! - Слава рассмеялся и толкнул мелкого в снег. Мелкий нисколько не смутился, рассмеялся в ответ, однако продолжать не стал.
- А как мы узнаем, что мы её поймали?
- А вечером увидишь...
Вечером, когда солнце ещё не успело зайти за горизонт, пошёл снег. Егор сидел на Славином излюбленном подоконнике и смотрел на эту красоту. Слава, видя снег за окном замер.
- Егор...
- Что?
- Вот этот знак. Видишь?
- Какой?
- Солнечный снег.

Слава улыбнулся, сделал глоток кофе и ушёл на кухню, где его ждал горячий ужин."

* * *


Юляшка отыграла свою мелодию. Немного сбивалась, однако с каждым нажатием клавиши она играла всё увереннее и увереннее. Толик ликовал - он вспомнил музыку, он негромко подпевал ей, то глядя на её игру, то глядя на то, как за разбитым окном алел рассвет. Звёзды тускнели, однако та яркая звезда, которая сияла на протяжении всей ночи самым ярким светом. Рождественская ночь подбиралась к концу, Толик понемногу отогревался. Костёр почти прогорел, хотя он уже не требовался. Бездомные всё ещё спали, а Толик с Юляшкой продолжали вспоминать то, что было до того, как они лишились всего. Как они лишились всего? Это не так уж и важно, да и не хочется поднимать мне эту тему, а им - вспоминать. Они и не вспоминали. Не грустили, сыграли ещё несколько партий на пианино да закрыли его, чтобы не мучать себя и остальных. К утру сон становится чутким, все могли проснуться - а тогда придётся уходить в холод. Толик не хотел такого поворота, потому, мягко сжав ладонь Юльки, он увёл её к догорающему костру. Прижал к себе, вдохнул её аромат, коснулся губами её волос и закрыл глаза. Юля тоже, устав от такой ночи, попыталась в кои-то веки уснуть. И уснула ведь! И Толик уснул. И снился им один сон - как они сидят в каком-то кафе, пьют кофе, разговаривают, радуются тому, что всё у них хорошо. Что скоро свадьба, что приглашённые опять выделывают какую-то муть, что аж интересно... Но потом обоим резко приходит на ум понимание, что всё это сон.
- Юля... Ты хочешь просыпаться? - Толик нервно сглотнул и посмотрел в окно - там поезжал трамвай.
- Нет, Толик. Не хочу. - Она сделала глоток чая, после чего внимательно посмотрела на его лицо. - Медвежонок... Давай не просыпаться?
- Давай не просыпаться. Я не хочу.
- Какие вы всё-таки забавные, ребята. - Знакомый голос просиплил над их головами. - "Не просыпаться, не просыпаться..." Музыкант, ты очень хорошо играл. Равно как и твоя ассистентка.
- Сизый! - в два голоса воскликнули Толик с Юляшкой.
- Да, я. И... я вам обоим подарок уже сделал. Удачи, народ! - Сизый, сняв фартук, скрылся за кухонной дверью.
- Какой подарок?.. - Толик не понимал, попытался проснуться, как вдруг... что-то мягкое и тёплое коснулось его ног. - Что это там?.. - Толя обомлел, увидев того самого рыжего кота из своей сказки. - Откуда ты тут, Кот?
- Мяу, - ответило животное, продолжая тереться о ноги парня.
- Это Кот. У него нет имени, и он любит сладкое. - Девушка, стоявшая за спиной Юляшки, всё-таки сказала своё слово.
- Кухарка! - Толя изумлённо вскинул брови.
- Ну... у меня имя есть, между прочим. Я Наташа.
- Толя...
- Юля... - оба были довольно сильно удивлены.
- А мы тут так, чаю попить зашли, - весело добавил Славик, усаживая младшего брата за стол и пододвигая стул для себя.
- А... вы откуда здесь взялись? - Юля уже совершенно ничего не могла понять.
- А... какая разница, Юль? - Славик весело мотнул головой, убирая нависшие нестриженные пряи со лба, и присел рядом.
- Да, какая разница? Я хочу пироженое, Слава, - Егор как всегда был требователен.
- Сейчас, погоди. Чай принесут тебе, мне кофе - я закажу. Идёт?
- Идёт! Старики... все они такие - ленивые... - Все засмеялись и атмосфера разрядилась. Вскоре они уже в полную силу обсуждали какие-то события из жизни, смеялись, пили кофе, ели сладости, добродушно предоставленные старым кондитером - владельцем заведения, где они сидели. Кот урчал на коленях у Толика, Егорка пытался его дёрнуть за хвост, но ничего у него не выходило - стоило только взглянуть Наташе на него. День таким образом пролетел незаметно и уже подходил к концу, а потому все постепенно стали расходиться.
- Мама волнуется за мелкого - так что мы домой поехали, - изрёк Славка, одевая младшего. - Всем удачи! - и скрылся на улице.
- И нам надо бы тоже уходить. А для вас кондитерская открыта всю ночь, если угодно. Кондитер не будет против. - Наташа, улыбаясь, взяла кота на руки и скрылась вместе с фартуком за дверьми кухни. Остались Юля и Толя наедине друг с другом.
- И как это называть, медвежонок? - счастливо спросила девушка у своего любимого. Толик внимательно посмотрел в её глаза, улыбаясь, затем сжал её ладонь в своих, поцеловал её и так уверенно, но негромко ответил ей.
- А чем тебя не устраивает название "Сказка"?

Юля удовлетворённо кивнула и продолжила пить свой кофе, глядя на ночной город за окном.

ПОСЛЕСЛОВИЕ


- Сизый! Э, Сизый! Кто за огнём следил? - Заскок уже был готов рвать и метать.
- Я следил, Заскок, а что?
- Как - ты? А как же эти двое... Юляшка и Толик? Из-за них мы чуть не замёрзли тут нахрен!
- Какие Юляшка и Толик? - Сизый хитро улыбнулся. - Уж не выдумал ли ты их, Заскок?
- Как - какие? Ты что, с дуба рухнул?..
- Заскок, успокойся. - Туба взял слово, поднимаясь с земли. - Я лично не помню никаких Толи с Юляшкой. Помнил бы - сказал бы. Разговор окончен.
- Бес ты, Сизый... - процедил сквозь зубы Заскок.
- Быть может, Заскок... быть может.

Солнце над брошенным заводом уже вовсю сверкало, когда группа бездомных покинула это место. И в тишине солнечной негромко, но достаточно чётко раздалась мелодия. Пианино. Та самая.
"Наша Мелодия".