Холсты

  Холстинная страда была в полной силе: станки в из-
бах выстукивали свой ритм, по утренним морозцам вы-
мораживалась на заборах и изгороди льняная пряжа, на
огородах серыми дорожками «белились» многометровые
холстины.

  Это для мужиков пост, что для кошки хвост: не по-
меха и не тяжесть. Всё идёт своим чередом: «Пришли Ев-
докеи – мужику новые затеи». Вытаскивает хозяин соху
из сарая, осматривает её на солнышке – какого ремонта
требует? А точить – точно надо. Борону чинить начинает,
сбрую – к пашне готовится.

  А у женщин со льном забот – как у мужика с хлебом –
на полгода, а то и больше. Холстины на огородах – это не
окончание забот – полотно ещё выбелить надо. Мотки пря-
жи, вымоченные в запаренной овсяной соломе, выбелен-
ные на зоревых морозах, давали серое полотно. Ломкие
и гулкие, как листы драни, холсты и набирали белизну
через морозы и солнце. Окончательная чистота появится
летом, при поливе холста водой и сушке на солнце.

  Аграфена с Дарьей были в заботах холстинной стра-
ды. Мужчины им помогали: «бучили» полотно в ольхо-
вой золе, разведёной водой, расстилали его на мартовском
снежном насте.

  По утрам после «сорок», 22 марта, ожидали утрен-
них туманов: на пользу они, и примета хорошая. Туманы
предвещали урожай на лён и коноплю, а если ещё туман и
мглист, то лён будет волокнист. Туманы были. Аграфена
объясняла Даше:
  – Волокнистый лён даёт хорошую пряжу. А из хоро-
шей пряжи больше выйдет полотна, а больше полотна –
больше добра в хозяйстве. Не ленись.

  На Феофана, 25 марта, оставила Аграфена станок
до полудня. Подоспели другие заботы: среда крестопок-
лонной недели, середина Великого поста. А значит, надо
печь «кресты».

  Пантелей с начала крестопоклонной недели повёл
себя необычно: ходил на все церковные службы, был
молчалив, сосредоточен, а в среду, одевшись в лучшую
свою одежду, сказал домочадцам: «Простите, коли зря
что сделал». И отправился в церковь на исповедь. Пе-
ремены в нём были явные, внутренние терзания обна-
ружились и для родни, сгустилась никем неназываемая
причина его мучений: будто бы и знали, догадывались,
но – будто бы...

  Аграфена месила тесто, а Даше велела вынести во
двор щепотку льняных и коноплянных семян:
  – Птичкам. Чтоб лучше уродилось.

  «Кресты» были выпечены по количеству членов се-
мьи – большие, с конопляными семечками-«гвоздика-
ми» на концах. В два из них Аграфена запекла пшенич-
ное зернышко и куриное пёрышко. А кроме больших
изготовила из теста множество маленьких «крестов»:
на угощение. Наложила их – печёных, золотистых – в
чашку и отправила с Дарьей своим кумовьям Клюки-
ным: Евдокии, поди, не до выпечки. Но Дарья верну-
лась и поставила на стол «отдаренные кресты»:
  – Тётя Евдокия просила отведать.

За обедом, когда вся семья была в сборе, в том чис-
ле и Пантелей, Аграфена раздала «кресты». С пёрышком
попался Ванятке. Опять ему! Не сдерживая радости, он
звонко произнёс:
  – Чтобы куры водились!
  А «крест» с зерном достался Пантелею:
  – Чтоб хлеб уродился...
  Помолчал и добавил:
  – Будет хлеб.

  У каждого свой холст, своё жизненное полотно. И от-
тенки его разные: от грязно-серого – до белоснежного. Кто
как поработает.

  Погореловские холсты всегда отличались от других
белизной и тонкостью.