Дед Мороз

О, да. Я устал. Устал от этой жизни, от этой вечной небритости и проклятого мешка за спиной. Но я не должен. Не должен разочаровывать детей, не должен разрушать чужие мечты... И поэтому я иду и по-доброму улыбаюсь редким, в этот зимний вечер, прохожим. И никто не удивлен — да, я же должен быть таким. Это традиция, та самая традиция из разряда «особенных», с которыми стараются не расставаться ни в одной цивилизованной стране. Меня уже привыкли видеть таким и никто, никто не спрашивает меня о моей молодости, отрочестве, детстве, наконец! Вы правда думаете, что я таким родился?
Да, наверно. Лет эдак 800-900 назад я, конечно, еще бы вспомнил что-нибудь о своем детстве. Вспомнил бы, как ходил с друзьями на речку, средневековую такую речку. И звали меня, разумеется не так. Не помню, если честно, как меня звали. Но жизнь была веселая, а имя — имя далеко не главное.
Вы, быть может, спросите — зачем я это делаю? И этому есть объяснение. Но нет, никакого страшного проклятья или неосторожного желания жить вечно. И золотых рыбок в средневековых речках не водилось, и Хоттабычи еще сроки в кувшинах отсиживали... Все куда проще.
Виноватым я себя чувствую! Нет, не перед нацией. Перед детьми. Хотя я, наверное, и не виноват.
Просто кто-то же должен быть виноват в происходящем вокруг?
Вот и пообещал себе — счастья всем детям, даром, и пусть никто не проснется обиженным!
И обещание, как видите, держу.
Да и компенсируется все это... Улыбкам, радостным смехом на утро, благодарными взглядами.
И поэтому, каждый год, когда я вижу елку, смотрю на свой, столь надоевший, но по-прежнему любимый, красный мешок, я улыбаюсь.
Улыбаюсь, потому что знаю — я делаю этот мир лучше.