Иногда она возвращается

   Одна моя подруга произнесла однажды такую фразу: «Если к чему-то вернулись, значит, что-то не закончили с этим в прошлом». На что у меня в голове родилось продолжение: «Жизнь обязывает исправить или закончить по-другому и до конца».
   Чтобы понять суть моего рассказа, для начала следует вернуться на 9 лет назад – в уже довольно далекий 2001ый год. Описываемые события происходили летом того самого года. Сейчас, неоднократно вспоминая то время, не могу не отметить, что время-то было для меня, пожалуй, самым счастливым. И до сих пор вспоминается все с теплотой.
   Я окончил с отличием девять классов, и встал традиционный вопрос, куда бы меня деть на летние каникулы. А дело в том, что до пресловутого лета каникулы у меня обычно проходили в родных дворах, т.е. в Москве. Так получилось, что в лагерях я никогда не был. И вот тут у мамы встал вопрос, прямо скажем, остро. Она планировала летом хорошенько поработать, а оставлять меня в очередной раз на произвол судьбы или, если выразиться точнее, на произвол улицы, ей не хотелось. И задалась целью отправить меня на отдых, а вместе с тем подправить здоровье. Но вскоре оказалось, что пристроить меня куда-либо – проблема. Ибо мне исполнилось 16 лет. Под детские учреждения я не подходил – уже перерос, а до взрослых еще не дорос. Написала письма во всевозможные инстанции с просьбой выделить мне путевку, напирая на то, что я весь из себя успешный, отличник, хороший мальчик и прочее (надо отметить, что мать не преувеличивала). И вскоре нам прислали письмо из Минздрава (а позже – еще и из мэрии), где было написано, что путевку мне выделили. Как выяснилось позже, мне предстояло отправиться под Калугу, в санаторий Калуга-Бор.
   Санаторий находился в очень красивом месте – посреди соснового бора и на берегу Оки. Я очень волновался, когда туда ехал, переживал, т.к. очень всегда тяжело привыкал к новой обстановке и людям. И даже категорически не хотел ехать вообще! Но к собственному удивлению освоился я очень быстро. И начал приглядываться к представительницам противоположного пола. Тогда я был очень застенчивым мальчиком, и если мне кто-то нравился из девочек, то вместо того, чтобы просто подойти и познакомиться, я действовал «тихим» методом: писал записки понравившейся девочке, подсовывал под дверь «женской» палаты или же передавал «маляву» через кого-то. Девчонкам такое внимание, конечно, нравилось – писал я всегда обстоятельно и красиво. Но ожидаемого эффекта это не принесло.
   С начала заезда в санаторий в моей группе была одна воспитательница, но через месяц ее сменила другая. С первой у меня отношения не заладились, мы просто друг друга не понимали. Она считала, что я слишком уж много внимания проявляю к девочкам, что это неправильное поведение. Зато со второй воспитательницей мы очень сдружились. С ней я мог поделиться всеми волнующими меня проблемами. Помню, она иногда говорила мне: «Где мои 15 лет? Я бы тогда замуж за тебя вышла!» А еще у нас с ней было два кодовых слова – «люблю, целую!» Это мы так друг друга приветствовали.
   Однажды наступил момент, когда в моей группе уже не на кого было обращать внимание и некому было писать послания. Все, кому хотелось их адресовать, их уже давно получили, прочитали и… забыли. Но как-то раз я в коридоре заметил невысокого роста девчущку с белыми длинными волосами. Вроде ничего особенного в ней не было, но меня что-то задело. Привлекли ее непосредственность и задорность. Понравилась очень. Я быстренько выяснил у ребят, кто она такая и откуда, из какой группы. Оказалось, звали ее Оксаной. И была она из младшей, четвертой группы. И опять принялся за привычное – начал писать ей записки, причем это были не просто слова, а со стихами. Передавать лично – опять же постеснялся. Бумажки ей приходили через третьи руки или же ждали ее на полу, под дверью. Вскоре к этому делу подключилась «тяжелая артиллерия» в виде Ларисы Анатольевны, воспитательницы и моей, так сказать, подруги. Решила она вмешаться наверно лишь потому, что я ее замучил своими рассказами об Оксане, о том, как она мне нравится и как плохо, что она ничего не замечает. Лариса Анатольевна стала действовать по-своему: она приглашала Оксану на беседы тет-а-тет. Показывала ей мои письма, о чем-то разговаривала. Происходило все это за закрытыми дверьми игровой комнаты. Я же стоял по другую сторону дверей, в коридоре, и пытался хоть что-то разглядеть через занавешенное стекло двери.
   Дальше – больше. У нас в группе была популярной игра в мафию. На территории  санатория на полянах стояли длинные столы со скамьями, вся группа усаживалась за такой вот стол, и начиналась игра. Это была ролевая игра. Жребием каждому участнику определялось быть полицейским, бандитом, мирным жителем и еще кем-то, уже не помню точно. Кто кем был – никто не знал. Посредством анонимных записок кто-то кого-то мог «подставить» или «убить», и далее проводилось расследование, кто в чем виноват или не виноват. Игра очень увлекательная. И вот эта самая «Мафия» с моим присутствием ни разу не проходила без Оксаны. Она оказывалась в игре благодаря тому, что Лариса Анатольевна ее специально приводила из чужой группы. Правда, сама Ксюша (я ее так стал называть, так нравилось больше) тогда не понимала, что все это делалось не просто так. А мне больше ничего и не нужно было – лишь видеть ее перед собой. И неважно, кто там кого поубивал в игре. Главное – что Ксюша была рядом.
   Но время шло, подходил к концу летний заезд в санаторий, ребята начали потихоньку разъезжаться по домам. Каждый день за кем-то приезжали родители, расставания, прощание, слезы, обещания увидеться в следующий раз… Санаторий пустел. А я так и не подошел к Ксюше и не сказал ей все то, что хотел и так долго носил в себе. А так хотелось сказать, что она мне нравится!
   В тот день уезжала из санатория Ксюща… Надо было что-то делать. Но что? И тут я увидел у кого-то из ребят в руках ее записную книжку. Книжку передавали друг другу, и каждый записывал туда свой домашний адрес, чтобы потом можно было писать письма. Я не выдержал и вырвал из чьих-то рук Ксюшину книжку, сел и стал очень аккуратно выводить там свой адрес. И заодно записал себе ее адрес. До сих помню его наизусть: Курская область, Рыльский район, село Мокеево.
   Вернувшись домой в Москву, я почти сразу же написал письмо Оксане и отправил его по имеющемуся у меня адресу. Сказать честно, на ответ я не рассчитывал. Я думал, что она меня уже сто раз забыла. И забыла то, что было в санатории. Да и вообще – кто я для нее?
   Впрочем, письма от Ксюши я так и не получил. Как и предполагал.
   Вот только вовсе не потому, что она обо мне забыла...

   Девять лет спустя.
   Сейчас уже невозможно представить себе полноценную жизнь без сотовой связи и Интернета – все это уже давно стало для нас неотъемлемой частью быта. А ведь когда-то ничего этого не было, и люди писали письма, посылали их почтой и неделями, месяцами ждали ответа. Да, все это было долго. Но в этом была и своя прелесть, ведь рукописные послания хранили тепло наших рук. А вместо того, чтобы «сидеть» в Интернете и переписываться по электронной почте, люди просто выходили из дома и шли в гости. И не было тогда никаких мобильных телефонов. И люди были ближе друг к другу.
   Но… сейчас с развитием всяческих социальных сетей в Интернете стало намного проще найти какого-либо человека, с которым, например, давно потерял связь – друга детства, первую любовь и т.п.
   Помнится, еще в 2006ом году, когда только-только появились «Одноклассники.Ру», я завел там свою страницу. Благодаря этому сайту отыскал многих. В том числе и ребят, с которыми был когда-то в санатории Калуга-Бор. Были попытки найти и Ксюшу, но – безуспешно. А совсем недавно я вдруг получаю сообщение от… нее. В своих словах девушка напоминала мне некоторые события – как я был в нее влюблен, как писал ей стихи, как вместе играли в «Мафию». Я не мог поверить своим глазам. Это она, она!
   От нее я узнал, что она тоже неоднократно пыталась меня отыскать, что моего письма она, действительно, не получала.
   Девять лет… У меня за плечами брак, который, к сожалению, оказался несчастливым. У меня растет дочь. У нее… тоже. Семья. Оказалось, что и живет она теперь не так уж далеко от меня, в каких-то ничтожных пятидесяти минутах езды от Москвы на электричке. Сначала переписывались в «Одноклассниках», потом стали писать друг другу SMSки… Вспомнилось все. Захотелось увидеть, обнять, поцеловать… Да-да, поцеловать... я ведь в то далекое лето так и не поцеловал ее.
   Раннее утро. Рижский вокзал. Я сижу в теплом вагоне, жду отправления. Смешанное чувство – радость и тревога. Радуюсь от того, что вот уже совсем скоро увижу ту самую девочку, ради которой когда-то было сделано немало неординарных поступков. И в то же время ощущалась тревога на душе: как пройдет наша встреча, как Ксюша меня воспримет, что мы скажем друг другу? Было и еще кое-что, что не давало мне покоя – сердце… Дрогнет ли оно или нет после стольких лет? Сомневался до последнего. Вот я сошел с перрона города N, где теперь живет моя юношеская любовь. Стою в ожидании. Время будто замедлило свой отчет. Вдруг слышу позади себя чьи-то шаги. Оборачиваюсь… Нет, время ничего не убило во мне! Заморозило, спрятало, но не убило. И в сердце все по-прежнему, как тогда, давным-давно.
   Она рядом. Удивительно, но будто и не было этих лет. Какая-то родная, близкая. Все та же. Ничуть не изменилась. Разве что просто повзрослела. Но все те же знакомые глаза, все тот же знакомый смех. Все то же…
   Вечер. Еду домой. Уезжаю из этого города с тяжелым сердцем. Я не сделал, что хотел – не поцеловал ее. Я не сказал того, что хотел. Упрятал эти слова в глубине души. Да и что бы я ей сказал? Да, по-прежнему люблю. Да, хочу быть рядом. Да, теперь уже не хочу отпускать ее. Но я не могу всего этого сказать. У нее очень хорошая семья, замечательный муж. Не беда, что ругаются, это у всех бывает. Я очень хорошо знаю, что такое разбитое счастье и что такое боль. Самому пришлось это испытать. И никому этого не пожелаю. Я не боюсь жизненных трудностей, я знаю, что смог бы стать хорошим мужем и отцом. Единственное что – не хочу разрушать чужое счастье, разбивать чужую любовь. От этого никто не был счастлив. И не будет.
   Тяжело. Тяжело не думать о ней. Я снова рвусь туда, в город N, но запрещаю себе приезжать. Не знаю, сколько я еще выдержу. Все равно ведь приеду! А что дальше – не знаю… Зачем? Тоже не знаю.
   Пытаюсь исчезнуть из ее жизни. Пытаюсь забыть ее. Зовет в гости, говорит, что муж хочет со мной познакомиться, подружиться. А я не могу! Не могу я ему спокойно смотреть в его глаза. И в ее - тоже!
  Он и она обратились ко мне за советом. Попросили помочь с выбором ноутбука. Хотел было отказаться, не отвечать на звонки и сообщения. Не смог… И наверно это правильно, что не смог. Нужно оставаться человеком, как бы тяжело ни было.
   Постараюсь стать и для нее, и для него просто хорошим другом.
   Я пока не знаю, смогу ли. Но постараюсь.
   Хотя бы потому что люблю. Ее.
   Что-то было не закончено в прошлом. Что-то предстоит закончить. Но пусть жизнь сама все расставит на свои места.