Западня

Дул легкий мартовский ветерок. Солнце светило ласково, но напористо, извещая всех о приходе весны. Снег таял, на глазах расползаясь в многометровые лужи. На балконе квартиры, находящейся на 2 этаже хрущевки на окраине Капотни, щебетали и резвились птицы, приветствуя новый день.
- Мне больно! - прошептала Маша, очнувшись.
- Ничего, пройдет! - ответил чей-то знакомый голос.
- Мне очень больно! - повторила Маша, постепенно приходя в себя, но пока ещё не осознавая того, что с ней происходит.
- Боль - это жизнь. Если ты чувствуешь боль, значит ты ещё жива. Лежи и молчи, - приказал всё тот - же голос. Хотя можешь и кричать. Только тебе это не поможет.
Страх от одиночества и беспомощности усиливал восприятие боли. Маше казалось, что её режут вживую и от этого становилось ещё больнее. Она ощущала каждую клеточку, каждый сантиметр своего наболевшего тела. И слезы непроизвольно ручейками текли по ее щекам.
Как известно, редкая добродетельная и невинная устоит перед чарами колдуньи, имя которой «желание». И именно она – эта похотливая колдунья была виновата в том, что происходило с Машей сейчас.
-Боже! Какая ж я дура! Я не должна быть здесь. За что мне это? Почему я не послушала мамочку и казавшихся завистливыми подруг!? Как могла купиться на эти банальные ухаживания и знаки внимания! Зачем позволила втянуть себя в эти странные, но такие возбуждающие игры, в которых насилие переплеталось с нежностью, заставляя плоть изнемогать в конвульсиях наслаждения…? Во всём виновато моё бычье упрямство. Угораздило же меня родиться тельцом.
- Теперь ты заплатишь... За все надо когда-то платить – настойчиво чеканил голос.
- Помогите…, хоть кто-нибудь! - простонала Маша, сглатывая коктейль из слюней и соплей, непроизвольно вытекающих из неё, как из пасти бульдога. Она хотела крикнуть, позвать…, но могла лишь сипеть распухшими связками и шептать пунцовыми, искусанными губами.  Силы были на исходе. Возникавшая с неотвратимой периодичностью  нестерпимая боль вымотала её всю. Она опустошила не только Машино тело, но и душу. Находясь в полубредовом состоянии и осознавая, что «жизнь её покидает», Маша все-таки еще на что-то надеялась… Ей было уже всё равно, кто и что про неё подумает, увидев  в таком состоянии. Лишь бы  помогли, лишь бы спасли ее.
-Вот тебе еще, распутная самка! - новая волна боли навалилась, накрыла, задушила, как горная лавина. Маша засипела и выгнулась дугой, скрученная очередной судорогой…
-Наверно, это конец - подумала она. Перед её взором промелькнула вся  жизнь, такая короткая и такая интересная. Она уже мысленно попрощалась с дорогими для неё людьми. Попрощалась с жарким солнцем, не раз обжигавшим её нежную кожу, но всё же таким любимым; с величественными горами, которые она видела только на картинке; с грозным морем и мягкими волнами, ласкающими её  тогда ещё стройное и полное сил тело. Попрощалась с бескрайним звёздным небом, на которое она так часто любовалась, лёжа на недавно скошенной и  сохранившей запах свежести траве.
Щёлк, щёлк.
Даже в полуобморочном состоянии  Машу не подвёл её слух. Она услышала спасительный поворот ключа в замочной скважине.   Вошедшему в комнату  мужчине, открылась картина, которая напугала бы любое существо мужского пола. За короткий  промежуток времени ему предстояло сделать нелёгкий выбор: отправить жену в роддом или принимать роды самому.