Жених бургундского розлива

Желание выйти замуж за иностранца у Антонины возникло отнюдь не внезапно - с утра в понедельник, к примеру, или после дождика в четверг. Оно - желание - рождалось долго и стыдливо, выглядело в начале как некая хрустально-розовая мечта, осуществиться которой было заведомо не дано. Потому что Антонина была самой обыкновенной, не длинноногой, не блондинкой и, главное, не слишком молодой. Первый брак не принес ничего, кроме некоторого комплекса собственной неполноценности, недоверчивого отношения к мужчинам и... однокомнатной квартирки в Санкт-Петербурге, что для выросшей в глухой провинции девочки было немаловажно.
Впрочем, о провинции Антонина старалась не вспоминать. По большому счету, ей в жизни повезло. Удалось поступить в институт, а после его окончания - устроиться на работу в "Интурист". Удалось поездить по родной стране, сопровождая иностранцев (за границу ездили немногие еще более везучие). Удалось, наконец, зацепиться за большой город и получить жилье и прописку. Спустя пятнадцать лет после окончания института Антонина ничем не отличалась от своих ровесниц - коренных горожанок.
 Но времена круто изменились, сотрудники "Интуриста" оказались всего-навсего низкооплачиваемыми государственными служащими, а иностранцев принялись опекать частные фирмы, где трудились молодые, цепкие, ко всему готовые и на все согласные кадры. Тридцать шесть лет - не возраст, больше половины жизни еще впереди, но для того, чтобы получить хорошую работу с хорошей зарплатой, это было слишком много. Как ни владей иностранным языком, какими хорошими манерами ни обладай, максимум, на что можно рассчитывать - переводы на конгрессах всяких профсоюзных объединений, куда по старой памяти приезжают "иностранные товарищи".
К тому же Антонина была застенчива и деликатна, оттолкнуть кого-то, чтобы ухватить кусочек пожирнее, была не в состоянии и поэтому вечно оставалась последней. Или крайней, если угодно. Неуверенности в себе добавляла и не слишком удачная личная жизнь: паталогически везло на пьющих, крепко пьющих и совсем уж запойных  кавалеров. Дошло до того, что Антонина даже не сомневалась: если мужчина обратил на нее внимание, значит, у него проблемы с алкоголем. И, к сожалению, ни разу не ошиблась.
На этом фоне мечта об иностранном муже стала со временем навязчивой идеей. Иностранцев Антонина достаточно повидала на работе и знала, что к алкоголю они относятся несколько по-иному, чем ее соотечественники. Абсолютные трезвенники, разумеется, и среди иностранцев попадались не часто, но подавляющее большинство выпивало немного. И уж ни разу не доводилось видеть француза ( а именно с ними Антонина и работала), пьяного в лоскуты. Вот и выйти бы за такого: интеллигентного, тихого, малопьющего, переехать в другую страну и забыть прошлое, как кошмарный сон.
Чашу терпения Антонины переполнил случайный, в общем-то, эпизод. Она возвращалась домой после очередного нудного заседания какого-то профсоюзного конгресса, было холодно и сыро, она промокла, замерзла, метро в ее районе не работало по причине аварии, трамваи брали штурмом. А к ней на трамвайной остановке пристал гражданин в состоянии, которое в милицейских сводках обозначается как "алкогольное опьянение средней степени". И гражданина не удавалось "стряхнуть" несмотря на поистине героические усилия Антонины. Публика индифферентно наблюдала за ними, кое-кто посмеивался, но никто не вмешивался.
С огромным трудом Антонине удалось отделаться от новоявленного поклонника буквально на пороге собственной квартиры, пригрозив ему ревнивым мужем со злой собакой. Собака появилась в последний момент и именно она спасла положение: на мужа подвыпившему гражданину чихать хотелось, а собак он явно побаивался.
Оказавшись в безопасности, Антонина сначала отревелась, а потом приняла четкое и конкретное историческое решение: завтра же в агентство, где ставят на учет таких, как она, искательниц заморских женихов. Все, довольно, хватит с нее отечественных алкашей, холода и одиночества!
Сказано - сделано. А затем потянулись дни ожидания, вылившиеся в недели, а затем - в месяцы. Лишь полгода спустя Антонина достала, наконец, из почтового ящика узкий конверт заграничной авиапочты и с замиранием сердца вскрыла его. В этот момент она держала в руках свою судьбу.
Судьба имела образ мужчины средней внешности, сфотографированного на фоне миленького домика. В письме сообщалось, что Базиль - бухгалтер пятидесяти лет, вдовец, без детей, живет в маленьком городишке французской провинции Бургундия. Хотел бы жениться на милой и скромной русской женщине, без высоких запросов и без детей, без вредных привычек, которая согласна разделить с ним тихую провинциальную жизнь, заниматься домом и садом, смотреть телевизор и ездить по воскресеньям на прогулки по окрестностям. Пусть мадам напишет о себе побольше, но в принципе месье все пока устраивало. А особенно привлекало знание будущей женой французского языка. Сам Базиль ни на русском, ни на каком-либо другом языке, кроме родного, не знал ни единого слова.
Антонина написала почти правду. Умолчала только о своих постоянных неудачах с мужчинами - кому это интересно? И снова стала ждать...
На сей раз ожидание длилось недолго. Месяц спустя Базиль прислал письмо, в котором сообщил, что купил туристическую путевку Париж- Санкт-Петербург-Москва-Париж, и прибудет в северную столицу такого-то числа. Как устроится в гостинице - сразу позвонит и они встретятся. Если личное впечатление друг от друга окажется таким же приятным, как от писем - вопрос можно считать решенным и готовиться к свадьбе.
Антонину залихорадило: до заветного дня оставалось чуть больше месяца, за которые нужно было привести в порядок себя, квартиру, мысли, чувства. И подготовить родных к тому, что в ее жизни все может очень круто измениться. Это было тем более необходимо сделать, что каждый отпуск она традиционно проводила в родительском доме и родственники были бы неприятно поражены, если бы она отказалась от традиционного визита без предупреждения. Но на сей раз Антонина ехать никуда не собиралась, а отпуск планировала провести совсем по-другому.
В результате родителям было отправлено большое письмо, все объяснявшее: так, во всяком случае, казалось Антонине. Она же с головой погрузилась в хлопоты по подготовке встречи с заморским женихом и совершенно забыла обо всем остальном.
Сценарий встречи, тщательно составленный с учетом просмотренных фильмов про "их жизнь" и невероятного количества прочитанных дамских романов, предполагал тихий вечер в квартире у Антонины, легкий ужин при свечах (икра - иностранцы ее обожают, салатик, жареное мясо, фрукты, бутылочка хорошего красного вина), негромкую музыку ( пластинка с записью оркестра Поля Мориа), спокойный задушевный разговор. Она наденет простое черное платье, гладко причешется, почти не станет краситься. И все решится в тот же вечер, будет прекрасно и изумительно, и вообще... Дальше фантазия разыгрывалась настолько, что Антонине приходилось себя одергивать: не девочка же в самом деле!
Накануне приезда Базиля Антонина наводила на квартиру последний лоск. И тут в дверь позвонили. Уверенная в том, что это может быть только соседка, которая регулярно приходила то за солью, то за спичками, Антонина распахнула дверь и... окаменела. На лестничной площадке стояла ее семья в почти полном составе: мать, отец, младшая сестра, муж сестры и еще тетя Клава, старая дева, хранительница семейных традиций. У Антонины потемнело в глазах: только этого ей и не хватало! Сценарий летел к черту, встречаться придется где-то еще, а где?
- Ты что же, дочка, думала, что мы тебя одну оставим в такой момент? - укоризненно спросила мать. - Иностранец приезжает, принять надо по-человечески, а ты одна. Поможем, не волнуйся.
- В дом-то приглашай, - подключился отец. - А то вроде ты нам и не рада. Ничего, увидишь, что мы привезли, запрыгаешь. Давай-давай, встречай родню.
Родня развила бурную деятельность прямо с порога. Мать отправилась обследовать запасы провизии в кухне, сестра с мужем принялись инспектировать квартиру на предмет устранения возможных неполадок и дефектов, отец с теткой начали распаковывать коробки, узлы и чемоданы, выставляя на хрупкий журнальный столик все новые и новые сюрпризы. Огромный кусок деревенского сала, трехлитровая банка квашенной капусты, банка соленых огурцов, банка маринованных грибов, собственные помидоры, картошка, внушительный сноп слегка увядшей зелени... И несколько бутылок с мутноватой жидкостью, при виде которых Антонина застонала сквозь зубы. Отцовская "коронка" - домашний напиток крепостью 50 градусов. И вкуса - специфического.
Робкие протесты успеха не имели. Родственники твердо знали, как нужно принимать гостей, чтобы перед людьми не было стыдно. И чтобы этот самый француз сразу понял: невеста из приличной, дружной, хлебосольной семьи. Ничего-ничего, у них свои порядки, у нас - свои. И вообще не каждый день дочка замуж собирается.
- Первый-то раз выскочила без родительского благословения, даже свадьбу толком не сыграли, - упрекнула Антонину тетя Клава. - И что хорошего вышло? А посидели бы за столом, поговорили бы с будущим зятем - глядишь, и сладилось бы потом все как надо.
- Сердце чувствовало, что надо приехать, - подключилась вернувшаяся из кухни мать. - У тебя же в холодильнике пусто, чем ты гостя угощать думала? Банка икры да бутылка вина - надо же! Даже закусить толком нечем.
- А есть тоже не на чем, - встряла сестра. - На кухне стол маленький, в комнате - только эта фитюлька журнальная. Давай, иди к соседям, проси на завтра стол и стулья, мужики тебе помогут. А потом нужно готовкой заниматься, времени-то всего ничего осталось.
Дальнейшие события Антонина воспринимала как кошмарный сон. Любовно подготовленная к интимной встрече комната превратилась в один огромный обеденный стол, сестра с матерью развернули кипучую деятельность на кухне, тетка утюжила старую скатерть и колдовала над выведением одной ей заметных пятнышек. Мужчинам разрешили немного отдохнуть, а с утра пораньше им надлежало идти докупать все необходимое: хлеб, фруктовую и минеральную воду, колбаски импортной, ветчинки, шпроты, разумеется, какой же без них стол.
- Ты в парикмахерскую когда пойдешь? - вдруг спохватилась сестра. - Надо бы пораньше, а то не успеешь...
- Вообще не пойду, - тихо ответила Антонина. - Заколю волосы узлом...
- Спятила, - констатировала мать. - Не в деревне, чай. Закрути хоть на бигуди, чтобы кудри были. И взбей повыше.
- У меня нет бигудей...
- У Ленки есть, она без них никуда. Давай, Ленка, причесывай нашу невесту, а я тут пока одна управлюсь. Наденешь-то что?
Услышав про черное платье, и мать, и сестра, и тетка категорически заявили, что такого позора и убожества не потерпят...
К тому моменту, как раздался долгожданный телефонный звонок, Антонина дошла уже до предела и с трудом удерживалась от слез. Наряженная в парадное ярко-малиновое платье сестры, с полуметровой прической, щедро облитой лаком, накрашенная и раздушенная, она тупо смотрела на стол, ломившийся от всевозможных яств. А на кухне поспевало последнее блюдо - пирожки с капустой.
- Холодец не успели сделать, - горевала мать. - Какой же стол без холодца! Надо было мне пораньше приехать, хоть за неделю. А я, дура старая, не сообразила...
Отец с зятем уже пару раз продегустировали самогонку и находились в самом распрекрасном расположении духа. Они так громко обсуждали подробности как раз шедшего по телевизору футбольного матча, что Антонина не то что телефонного собеседника - себя плохо слышала. Только многолетний опыт работы переводчиком в самых разных ситуациях позволил ей договориться о том, что Базиль приедет к ней через час. Возьмет такси и покажет шоферу карточку с написанным по-русски адресом, которую Антонина заблаговременно отправила ему по почте. Все ведь было ею так хорошо продуманно...
Через два часа, когда невеста уже была в совершенном отчаянии, в дверь позвонили. Это был он - долгожданный француз-избавитель, средство против российских кошмаров, символ новой жизни. Только это и состоялось так, как было задумано. Остальное приходилось принимать таким, каким оно было.
Базиль был тихим мужчиной среднего роста, явно ошалевшим от такого собрания народа в одной микроскопических размеров квартирке. Приветы на незнакомом языке, рукопожатия и похлопывание по спине он воспринимал с неподдельным изумлением: так радоваться при виде совершенно незнакомого человека! Эта загадочная славянская душа! К тому же телевизор по-прежнему надрывался, все женщины - кроме Антонины - говорили одновременно, а вид накрытого стола лишил гостя остатков самообладания. Он даже забыл вручить хозяйке букетик из трех нарциссов, которые держал в руке. Да и не сразу понял, кто хозяйка, поскольку наряженная любящими родственниками Антонина меньше всего походила на те фотографии, которые она послала потенциальному жениху.
Наконец все кое-как утряслось. Телевизор приглушили, кто есть кто - установили, приготовленными сувенирами обменялись, причем Базилю, по-видимому, пришлось перестраиваться на ходу и разделить между четырьмя дамами то, что предназначалось одной. И стали усаживаться за стол, что было не так-то легко сделать из-за размеров комнаты. Понятно, что родственникам Антонины все это казалось абсолютно естественным - три человека на диван, их задвинуть столом, а остальные - на стулья и табуретки. По-другому, вроде, и не бывает. Но гость таращился не только с удивлением, но даже и с каким-то испугом, потому что в его французской голове никак не совмещалась безумная роскошь стола с убогостью окружающей обстановки.
- Вы, наверное, потратили на этот обед все свои сбережения, - тихо спросил он у Антонины.
Ответить она не успела, потому что присутствующие тут же потребовали, чтобы она перевела им вопрос гостя, а потом принялись хором на этот вопрос отвечать, опять же требуя чуть ли не синхронного перевода. Мол, почти все свое, своими руками, да и не деньги это для нас вовсе, а так - слезы, и вообще по русской традиции гостя нужно хорошо накормить и напоить. Антонина переводила машинально, на "автопилоте", молясь про себя, чтобы все, наконец, занялись едой, а не произнесением приветственных речей.
Наверное, нет нужды подробно описывать традиционное российское семейное застолье. Каждый из нас хоть раз в жизни, да участвовал в подобном мероприятии. Безумное количество всевозможных закусок и постоянное напоминание о том, что "будет еще горячее". Тосты - каждый последующий длиннее и невразумительнее предыдущего. Невыключенный телевизор, который все стараются перекричать.
Единственное отличие в данном случае заключалось в том, что Антонине приходилось все время переводить, причем не доклад или переговоры, а российский застольный разговор. Легко это или нет - судите сами. У меня лично это вызывает ассоциацию только с одним эпизодом из моей собственной биографии, когда пришлось синхронно переводить на арабский язык художественный фильм. "Свадьбу в Малиновке". Представили?
А потом как-то незаметно получилось, что собеседники отлично начали понимать друг друга и без переводчика. Настолько хорошо, что Базиль вместе со всеми пел и про удалого Хасбулата, и про ромашки, которые спрятались в поникших лютиках, и про рябину, которой что-то мешает перебраться к дубу. Последнюю, кстати, вспомнили по ассоциациям: Антонина выходила вроде бы рябинкой, ну а Базиль, который уже был Васей - дубом. Тут уж никаких отличительных черт от любого другого семейного застолья вообще не оказалось.
Когда Антонина отправилась на кухню за давно обещанным "горячим", за ней увязался и Базиль. Повел он себя там в точности так же, как любой российский мужчина, который хорошо выпил, немного хуже закусил и теперь желает поухаживать за дамой. Слова, правда, произносились на французском языке, но это уже было незначительной деталью. Слишком незначительной...
Несмотря на уговоры хозяев, Базиль твердо решил вернуться в гостиницу, хотя явно плохо представлял себе, где это находится. Кончилось тем, что мужчины в полном составе выкатились на улицу искать такси и отвозить гостя, а женщины остались наводить порядок. Антонина же заперлась в ванной и рыдала до тех пор, пока не вернулись отец с зятем и не сообщили, что все в порядке. Вася доставлен в номер, уложен в койку. Нормально.
- Ты, дочка, завтра его снова привези, - сказал отец Антонине. - Хороший он человек, мне понравился. Опять же поправить здоровье не помешает. Не в ресторан же ему идти опохмеляться.
Антонина только вздохнула.
     В гостинице на следующее утро она позвонила Базилю из вестибюля. Говорил француз не слишком внятно, но обещал через полчаса спуститься вниз. И так и сделал... три часа спустя. Все это время Антонина неподвижно просидела  на кресле около лифта, без единой мысли в голове, но с нехорошими предчувствиями.
Явно страдая от головной боли, Базиль твердо заявил, что не рассчитывал ни на такое количество родственников, ни на такой роскошный прием. Он - человек небогатый и подобного образа жизни себе позволить не может. Пусть мадам его извинит, сама она - женщина весьма и весьма привлекательная, но он рассчитывал на что-то более скромное. Пардону просим, мерси за все и оревуар. По-русски - "чао,бамбино".
Родственники сообщение Антонины о том, что ее замужество не состоится, восприняли без надрыва. Нет и не надо, зато хорошо посидели с хорошим человеком. А дочка еще молодая, другого себе сыщет.
- Ты, главное, ищи непьющего, - посоветовала ей мать напоследок. - Чтобы только по праздникам, а больше ни-ни. И не гоняйся за иностранцами, сама видишь, ничем они от наших мужиков не отличаются.
Возразить Антонине было, увы, нечего.