ИМЯ ТВОЁ36

ИМЯ ТВОЁ36
Евгений Вахромеев
/продолжение/
                -X –

                «Искал видеть Иисуса, Кто Он,
                Но не мог за народом, потому,
                Что мал был ростом;»
                /от Луки: 19:3/

- Есть Мессия! Есть, Он на нашей земле Израилевной.
Понимаете вы, Он уже здесь на земле Обетованной! – смуглый, будто араб, обросший седой бородой, и с такими же заросшими кудрявыми волосами, невысокий, но плотный паломник, по имени Самуил, возбужденно пытался донести свою радость. – Уже многие об этом говорят! Как же вы об этом не знаете. Или знать не хотите?
На Иордане Он пророчествует и призывает людей покаяться… Ибо приблизилось царствие Божее!
Жаркий костёр, словно подхвативший весть благую, разгорался среди холодных камней, освещая низкий утес и людей, сидящих под ним, делая их лица настолько красными, словно они каялись за свою неосведомленность. Почему они выглядели не столько задумчивыми, сколько возбужденными.
Мысли каждого из них, ещё недавно витающие над Иерусалимом, вдруг пересеклись на Иордане… Где всех ждала несбыточная мечта, словно великая тайна народа иудейского…
О, святой град Иерусалим, что считается снизошедшим, словно невеста с Неба! Святое место паломничества всего народа иудейского, размещённого на этой земле Обетованной… Кого ждёшь ты?
Того, Кто через святость вод Иордана, прийти в народ должен…
О, святой град Иерусалим, не в твою ли сторону направлены взоры измученного тиранией Иудейского народа? Который, по всем приметам истомился ждать спасение своё…
Который покаянием своим, в водах Иордана, будет смывать всю боль и горечь, по дикому невежеству, обретённому в лихих испытаниях для народа избранного.
Так вот он какой, Иордан! Ожидаемое омовение… Словно плач радости, грядущего Свершения. Се есть омовение от всех бед и несчастий, кои явлены словно наказание за непослушание. Кое хлестало по головам и спинам несчастных, которые должны были идти в избранном потоке Божией Славы.
Да тех, кто ослушался призыва Отца своего Великого. Того, Кто был Богом для народа несчастного, избранного…
Вот он момент, которого все ждали!
Наступил, момент сей!
- Так идёмте на Иордан! – Голос Леввея звучал твёрдо и зычно, словно начальника легионеров войска победоносного. – Только омыв себя водою Иордана, мы можем покорить Иерусалим наш священный.
Ведь этот красавец-град ждёт истинной чистоты сердец наших преданных. Да, чтоб с помыслами чистыми мы вернуться в него смогли.
- Самуил, Леввей, вы мне братья дорогие. И я счастлив тем, что обрёл вас на этом пути праведном в священный Иерусалим!
Дорогие братья мои, я не могу отказаться от счастья такого, и готов разделить с вами не только эту весть радостную, но и весь путь, что может оказаться нелёгким для праведника. – Варфоломей с жаром, присущим ему, как поэту и вдохновителю, покрылся испариной, образовавшей капельки пота не только на лице, но и на бороде, где они сливались с откровенными слезами радости…
И тут, трое счастливых мужчин обнялись, и поклялись не предавать идею мира и спасения иудейского народа, обещая сделать для того всё, как то было угодно их Богу…
Словно Благодать Божья овладела сердцами друзей. И души их уже парили над прохладными водами священного Иордана…
И круг их, с сплетёнными руками на плечах друг друга, радостно переживал неизбежную встречу с Тем, за Кем клялись они идти до полной победы. И в этой клятве, руки с силой сжимали плечи друг друга, что сильно ныли ключицы, с радостной болью отдаваясь в покорном сердце…
Отчего друзья становились более решительными, до конца предаваясь Тому, Кого они считали своим единственным спасителем, посланным Богом. Они были уверены, что именно Он, Спаситель, должен будет собрать основную дружину самых избранных народа Его…
Они с блаженством испытывали этот восхитительный момент, чувствуя себя приближенными к Самому Господу…

                ***

Каждый час, приближающий паломников к Иордану, сказывался на их молчаливом упорстве быстрее, нежели их страсть встречи с Пророком… Что очевидно выражалось на их утомлённых дорогой, лицах. И при каждом вынужденном привале, даже не разводя костра, они бессильно валились на холодную голую землю…
Но не одного из них не покидала мечта о встрече с Тем, Кто спасительной силой заполнил их мысли неистощимой надеждой…
Лишь иногда, за скудным ужином, они собирались в группу, и предавались молитвенной заботе о нелёгкой доле избранного народа иудейского… Ведь было о чем поговорить…
Ведь, когда народом овладевали сомнения, он не мог не испытывать неуверенность в своей истинной избранности. Когда всё затмевалось мраком и тучами… Но лишь обнажаться могло своим невежеством и развращённостью. И избранный народ Иудейский, не мог не чувствовать, как их права попирались идумейскими четверовластниками, да Римскими иноземцами.
И, полностью униженный, когда-то святой Синедрион в руках саддукеев, бездумно управлялся ловкими иродианами.
Так, где же бедному народу избранному найти утешение?
Лишь только в преданности и приверженности Мессии!
Вот она эпоха избранного народа! Когда все его традиционные устои безнадёжно рушились, а новому появиться, ещё не было времени…
Потому весь Иудейский народ и ожидал прихода Мессии, грядущего Свершения. Но не у каждого совпадали сокровенные желания. Почему и возникли бессмысленные споры и вздоры, не только меж книжниками, фарисеями и ессеями. Но и средь безграмотного, простого люда безбожьего.
Споры доходили до абсурда. И каждый стремился доказать своё непререкаемое толкование, понятой им буквы закона. В которой он видел, лишь только свою мечту, и свои желания.
Вот такая безнравственность и стремилась исчерпать до дна всю чашу бед своих и несчастий.
И всё равно, каждый из них видел, что «час исполнения времён» пришел! Хотя каждый встречал его по-своему. Но каждый из них воистину стремился увидеть того, кто пророчествует:
«Покайтесь, ибо пришло Царство Небесное!»
И многие из народа шли к нему на Иордан. Даже не подозревая, что туда же с ними шёл и Тот, Кто должен был принять это Крещение водой. Дабы привести весь народ к огненному крещению…
Сидя на камне, среди многих слушателей, Варфоломей многое узнавал о том, кто должен стать последним пророком… Но то, что тот и есть пророк, подтверждали многие.
- Да он настоящий потому, что его старый немощный отец был наказан ангелом, что тот онемел даже…
- Надо же?
- Говорят, что его зовут Иоанн…
- И питается он одними акридами, да мёд у пчел сам добывает…
И одет он во власянице (Это на самом деле так, его одежды были из грубой верблюжьей шерсти. Он был обросший со спутанными волосами, напоминавший того паломника, который и говорил о нём).
- И он грубоват, не то, что фарисеи, но слово его тяжелого стоит… Оно каменное сердце разбить может, чтоб дойти бальзамом целительным.
- Да говорят, что он в пещере живёт.
- А где ж ему жить ещё?
- Да, он не дворец Соломона занимать пришел, он Царство Божее народу строить будет…
- Да, ну?
- Вот вам и, ну… Вот так-то!
Казалось, что только от одной молвы, что Спаситель пришел на землю Обетованную, можно взбудоражить своё сознание…
Всю ночь, только и говорили о том пророке, что на Иордане крестил народ водою. Куда шли все простые люди, и даже образованные фарисеи.
Возбужденное состояние Варфоломея однозначно указывало на то, что ему было о чем поразмышлять…
Обрывки его прерывистого сна уносили его видение во времена его дружбы с наставником, Нафанаилом. Где он постоянно мог видеть незабываемый образ подруги, Анеи. И тогда сердце его переполнялось, то лёгкой, то необузданной грустью…
И все же, таинственная радость исполнения мечты, становилась как неизбежность… И только изредка, мускулы лица его подергивались от возбужденных голосов спорящих собратьев. Что заставляло Варфоломея сжиматься в комок, словно он чувствовал опасность… Ведь опасность всегда ходила с ними рядом.
И не все споры заканчивались миром. Случались и серьёзные стычки. Особенно, когда маршрут паломников пролегал через земли Самарии. Ведь именно на своей земле, самаритяне ревниво относились ко всем «чужеземным и чужеродным» путникам. В коих не случайно они видели своих врагов… И они всегда к ним относились с явным пренебрежением, как к иноверцам.
            Они не напрасно считали иудеев заносчивыми фанатами, приверженцами некой избранности их собственного Бога. Видимо и тут они находили свою правду. Ибо горделивая отчужденность иудеев, выказывающая своё превосходство перед язычниками, как впрочем, и перед другими народами, очень легко могла спровоцировать враждебность во взаимоотношении меж разными народами.
Получилось так, что и в этот раз беде не миновать… Когда группа молодых самаритян, непомерно возбуждённых, предъявляли свои, довольно жесткие претензии небольшой группе сидящих стариков галилеян, мирно беседующих меж собой.
Один, довольно здоровенный мужчина, в богатой одежде самаритянина, пинком требовал от старика, чтобы тот встал.
Но тот продолжал сидеть, с улыбкой объясняя самаритянину, что он очень устал, что у него разболелись ноги.
Такая улыбка, и такие объяснения старика вывели из терпения молодого самаритянина. И тот в бешенстве, нагло схватил старика за шиворот, и стал трясти его. Да так, что тот побледнел, и глаза его выкатились, что и продохнуть даже не мог. Он и слова сказать не мог, только хрипел все, да кашлял…
Конечно, вся эта сцена происходила на глазах соотечественников старика, таких же паломников-галилеян.
Недалеко от места происшествия, была и небольшая группа, где и дремал Варфоломей. С ним ещё были его новые друзья – Леввей и Самуил.
Пылкий нрав Леввея, истинного борца за справедливость, вынудили его быстро встать и вступиться за своего старого соотечественника.
Он не спеша подошел к язычнику, и на словах попытался угомонить наглого язычника. Но тот с ехидной улыбкой, хитро глядя на своих дружков, только нагло ухмыльнулся и продолжал трясти старика, требуя от Леввея, чтобы тот, как можно быстрее «уматывался» отсюда, пока цел…
Для Леввея это была последняя капля терпения…
- Ну-ка повтори, что ты там наговорил, мерзавец? Видимо твой разум совсем помутился сдури. Ты совсем перестал соображать, что делаешь, и что говоришь. – Леввей еле сдерживал себя, чтобы не ввязаться в драку, и не втянуть в неё своих товарищей. Его брови сдвинулись, кулаки сжались, и всё лицо покрылось красным румянцем. И если левое веко его начинает дергаться, значит он находится в гневе.
Но только самаритянин не внял его предупреждениям, и пнул его ногой, продолжая нагло ухмыляться. Потом он сквозь зубы сплюнул Леввею на одежду, что и явилось в полном смысле последней каплей, которая окончательно переполнила чашу терпения галилеянина.
Это так возбудило в последнем бешенную ярость, что тот не раздумывая опустил свой огромный кулак прямо в челюсть обидчика.
Тот пошатнулся, но удержался, держась за трепыхавшегося старика. Который в последнюю очередь, все же вырвался из рук самаритянина, и тот с грохотом рухнул на землю. Да так что пыль тучей поднялась над ним, полностью накрывая его.
Вот тогда и стоявшие в стороне дружки, сменили свои ухмылки на злобные выкрики, кинулись на Леввея с разных сторон, пытаясь одолеть его. Тот же, вдохновлённый первым потрясением противника, очень удачливо отмахивался от налетевшей ватаги, да так, что противники валились на землю один за другим. Но те не сдавались, и вставая, они с камнями вновь бросались на Леввея.
Трудно было предположить исход схватки. И тут на подмогу своему товарищу поспешили Самуил и Варфоломей. Хотя опыта и навыка в этом воинственном промысле не было у обоих, но очевидный пример их друга, вдохновил их на справедливую месть… За веру, за справедливость, за честь невинных стариков-соотечественников.
При первой же стычке с рыжебородым, с выпученными глазами, Варфоломей убедился, что не такое это простое занятие – драться… Даже, если твои мотивы оправданы во исполнения веры и справедливости. Но когда тебя вдохновляет волевой и сильный товарищ, исполненный веры, то кроме решительности и безудержного отчаяния, тобой уже ничто не владеет…
Да и силой и ловкостью этот молодой муж не был обделён. Хотя особого желания драться у него не было. И он попытался было договориться покончить это побоище мирным путём. Но тут же получил увесистую зуботычину, что и вынудило Варфоломея отвечать тем же…
- Послушай, Фома, что ты с ним как с дитём малым… Он что, в лицо ни разу тебя не ударил? Они по сединам бить не стесняются, а ты что возишься? Пойми, Фома, за веру бьёмся!
А ну-ка, Фома, покажи язычникам, на чём вера наша держится… Где же ответ твой им: «Око за око»?
Видимо Фома только и ждал такого призыва, который словно хлыст подстегнул его. И он видел, как призывавший его своей решительностью, Самуил, отбивался от назойливых язычников.
Вот тут Фома и заработал своими кулаками, которые словно молнии слепили обалдевших противников…
И в этот момент подоспели другие паломники галилеяне, с помощью которых, конфликт был сразу улажен.
Самаритяне ретировались…
/продолжение следует/