Картина шестая

«Смерть, побеждающий вечный закон, — это любовь моя»…
Да, прав был Рабиндранат Тагор. Любовь и в самом деле, всепобеждающа и всепоглощающа, вещь, способная победить даже смерть. Нет, и не может быть у любви пределов. Она всеохватывающа, включающая в себя всю совокупность разностей и крайностей, противоречий и взаимоисключающих категорий. Она одинаково легко- и сложно познаваема; она одновременно может быть как доступной, так и недоступной, одновременно являясь единством противоположностей. Словом, она есть всё, поскольку она способна возникать и исчезать…
О, ужас!.. Было сказано «возникать и исчезать». Получается, что любовь имеет свойство рождаться. А это значит, что смерть сильнее любви, поскольку всё, что рождено рано или поздно умрёт. И любовь в том числе. Смерть, выходит, величественнее любви. И глупы те, кто боится смерти, и не боится любви. Смерть всегда идёт с нами рядом, и никуда она от нас не денется, собственно, как и мы от неё. А вот любовь — может умереть, сделав нашу жизнь невыносимой. Горе смыслу жизни…
Спустя неделю. Состояние Эльдара стабилизировалось после его клинической смерти и неотложной операции, вследствие которой вся левая половина его головы оказалась во власти шокирующих шрамов, уродующих молодое лицо. Тем не менее, Эльдар после этой операции всегда был в сознании, и опасность комы постепенно миновала. Однако парень был полностью парализован. Всё, что он мог это моргать и с трудом шевелить нижней челюстью, что позволяло ему сказать матери несколько слов.
Почему большинство людей, когда внезапно теряют своих близких раз и навсегда не понимают своего счастья и счастья того, кого они потеряли? Почему эти, рыдающие на похоронах люди, не задумываются, что с их близкими могло бы произойти нечто худшее, и тогда пришлось бы мучиться всем: и тем, и другим? Почему эти живые не понимают, что горе обошло их стороной? Неужели мучиться самому и мучить близкого всю оставшуюся свою или его жизнь лучше, нежели испытать душераздирающую боль единовременно? Вопрос.
Впереди только одни вопросы. Роза каждый день засыпает и просыпается с одними и теми же вопросами: когда? за что? почему? И все без ответа.
Одноместная палата. Полдень. Эльдар спит. Возле него на кресле задремала Роза. Лучи осеннего солнца пробиваются сквозь большое окно в палату, падая на белые стены, отчего в помещении становится нестерпимо светло. Кажется, даже небо содрогается от мысли, что всё прежнее прекрасное осталось навсегда за пеленой прошлого, а потому и солнце светит ярче и мягче обычного — пытается согреть душу несчастного Эльдара.
Безмятежность дневного сна Розы внезапно прерывается тихим телефонным звонком. Женщина поднимает трубку.

Роза. Да, Надя, слушаю… Да, в палате… Он спит. Я его утром покормила, он заснул, и пока что не просыпался. (Встаёт, отходит в дальний угол палаты, чтобы разговором не разбудить Эльдара.) Понятно… Понятно… Ты перед тем, как поедешь сюда, заскачи в банк… Ты знаешь зачем. Поняла?.. И вот ещё что, привези ему вишнёвый сок, он очень просил… Ах, горе ты моё луковое, я знаю что ему нельзя сок. Но ты привези, он очень просил… Да, привези. Плевать, что говорит этот старый бородатый хрыч. Плевать. Если Эльдар хочет сок, он его получит. И не спорь с матерью. Мать лучше знает… Всё, пока.

Подходит к окну, слегка приоткрывает форточку, глубоко вздыхает.

Эльдар-Эльдар, ну, когда же ты поправишься? Когда?

Снова телефонный звонок. Роза поднимает трубку, и уходит в тот же угол палаты.

Да, что ещё?.. Я же сказала, пускай в маленькую комнату одного-двух студентов… Это не важно, главное, чтобы платили вовремя… Пусть, если им это угодно… Пусть… Они всё равно будут бесправными квартирантами; если что не так — выселим в трёхдневный срок… Конечно… В общем, документы на квартиру у тебя, подписывай договор сама… Ладно, хорошо… Нет, ещё не просыпался. Давай, я тебе потом перезвоню. Пока!

Тяжело вздыхает, смотрит баланс на телефоне, кладёт его на тумбочку, и слышит слабый стон Эльдара.

Эльдар. Мама?
Роза (подбегает к сыну, прикладывает ладонь к его лбу). Что такое, сынок? Проснулся? Как ты себя чувствуешь?
Эльдар (говорит с трудом от пересохшего горла). Пить. Мама, хочу пить.
Роза. Сейчас-сейчас. (Достаёт из тумбочки бутылочку минеральной воды, вставляет в неё трубочку, и суёт другой конец в рот Эльдару.) Пей, сынок, пей.
Эльдар (попил). Я хочу сок.
Роза. Знаю, сына, знаю. Но Надя ещё не привезла его. Потерпи чуть-чуть. Вечером она обязательно привезёт тебе сок.
Эльдар (после некоторой паузы). Мама…
Роза. Что такое, сына?
Эльдар. Курить… Я хочу курить.
Роза. Нет, Эльдар, не надо. Твоему организму и так сейчас очень тяжело, а ты ещё хочешь курить.
Эльдар. Курить…
Роза. Послушай меня, не надо. Вот поправишься, и будешь курить. А пока ты в больнице — не надо.
Эльдар. Курить…
Роза (в смятении, не знает что делать). Эльдар…
Эльдар. Мама…
Роза (вздыхает). Хорошо.

Встаёт с кровати сына, тревожно подходит к подоконнику, открывает форточку на распашку. Затем идёт к тумбочке, дрожащей рукой достаёт свою сумку, взволнованно вынимает сигарету, с трудом прикуривает, и протягивает её сыну. После глубокой затяжки, Эльдар закашлял. Роза хотела потушить сигарету, но Эльдар не позволил.
Внезапно в палату заходит медсестра и, увидав, как мать горящую сигарету держит во рту своего сына, а тот курит, закричала.

Медсестра. Мамаша! Вы сдурели! Прекратите немедленно. Это больничная палата, здесь нельзя курить!

Роза посмотрела на медсестру, промолчала, и дала докурить Эльдару.

Женщина, что вы себе позволяете! Мало того, что это палата, и курить в ней запрещается, так ещё и накуриваете больного!
Роза. Молчи, девка! Не видишь, что ли, что мой сын хочет курить!
Медсестра. Но больному нельзя курить.
Роза (поднимается с кровати, подходит к шокированной медсестре, хватает её за грудки халата). Это ты больная, и твой сын больной, а мой — здоровый. Ясно тебе, гадина! Ещё раз услышу — язык отрежу. (Возвращается к Эльдару.)
Медсестра. Я позову главврача. (Уходит.)
Роза. Никому не позволю называть тебя больным.

Входит врач — Аркадий Андреевич. Роза замечает его, но не поворачивает голову в его сторону; делает вид, что он ей совсем неинтересен.

Врач. Только что мне стало известно, что вы позволили курить Эльдару. Вы понимаете, что я вправе удалить вас из палаты.
Роза (не глядя на стоящего в метре от неё врача). Знаю. Но мой сын хотел курить. Он для меня важнее.
Врач. Если он для вас так важен, то почему вы его губите? Вы должны понимать, что сигареты в его положении сейчас очень опасны для здоровья.
Роза. Для него опасны ваши правила и та диета, которую ему прописали. А что для его пользы, мы с ним лучше знаем. И не забывайте, что я плачу вам немаленькие деньги. Поэтому, лучше помолчите.
Врач. Об этом мы с вами потом поговорим. А сейчас — немного о другом. Пойдёмте ко мне в кабинет.
Роза. Всё, что вы хотите сказать — говорите здесь. Я ничего скрывать от своего сына не намерена.
Врач. Будь по-вашему. (Пауза.) Эльдар нуждается в повторной операции.
Роза. Что? Вы его в прошлый раз чуть не убили. Вон, посмотрите что сделали с его головой. 
Врач. Во-первых, его чуть не убила та девушка, а во-вторых, Эльдар нуждается…
Роза (перебивает). Я посоветуюсь с сыном. Оставьте нас.

Врач уходит. Роза прервала речь Аркадия Андреевича, потому что увидела как из глаз Эльдара потекли слёзы.

Прости, сын. Я тебе не говорила, потому что боялась, что ты меня возненавидишь…
Эльдар. Значит, я всё помню… Это был не сон. (Плачет.)
Роза. Да, я виновата перед тобой. Но я же хотела как лучше. (Тоже заплакала.) Прости меня, сына. Не знаю теперь как искупить свою вину. (Припала его груди.) Прости…
Эльдар (после некоторого молчания). Мама, не надо операции. Я не выживу.
Роза. Как скажешь, сына. Но только не умирай, не оставляй меня одну. Ты поправишься, вот увидишь.
Эльдар (в полусне). Не надо… операции…

Эльдар заснул. Роза подняла голову, проверила его пульс — жив. Утерла слёзы. Медленно встала к кровати, и, прихватив свою сумочку, тихонько вышла из палаты.

Солнце исчезло. Серые, тяжёлые тучи затянули прежде ясное, голубое небо. По стёклам застучал дождь. В палате в момент потемнело. А в окно влетел холодный ветер, отчего шторы встрепетнулись корабельными парусами.
Эльдар спит. На подоконнике появляется легкоузнаваемый силуэт, или, даже, в какой-то мере, фантом Аркадия, который сидит, свесив ноги, и попивает свой любимый армянский коньяк.

Эльдар. Аркадий? Ты здесь? Ты пришёл меня навестить? Спасибо, друг. Я всегда знал, что ты меня ни за что не бросишь, хотя мне мать говорила обратное… А что ты делаешь там, на подоконнике? Подойди ко мне. Ты же знаешь, я парализован, и не могу встать.
Аркадий. Можешь. Ты всё можешь. Только поверь в свои силы, и у тебя получится.

Эльдар делает попытки поднять хотя бы голову, чтобы лучше разглядеть Аркадия. Но у него ничего не выходит.

Рано. Ты поправишься, я обещаю, но на это нужно время.

Внезапно в палате зажигается, входит промокшая Роза.

Эльдар. Мама, выключи свет.
Роза (выключается свет; в палате снова полутемно). Ах, прости. Ты не спишь?
Эльдар. Я разговаривал с Аркадием… (Пауза.) Или, это был сон… Мама, где Аркадий?

Роза роняет сумку на пол, садится в кресло.

Роза. Я не знаю. Когда ты был в коме, он тебя навещал один раз, а после той клинической смерти и операции, даже не звонил.

Входит врач. Включает свет.

Врач. Как чувствует себя Эльдар? (Подходит к нему, прикладывает ладонь ко лбу.) Температуры нет. (Обращается к Розе.) Что решили с операцией?
Роза. Эльдар отказывается, я — тоже.
Врач (Обращается к Эльдару). Пойми, она тебе необходима. Почему ты отказываешься?
Эльдар. Нет, нет, не надо операции.
Врач. Почему?
Эльдар (всеми силами пытается пошевелиться, но у него ничего не выходит). Нет.
Врач. В таком случае, мы вынуждены снять с себя ответственность за исход дальнейшего лечения. Вы (обращается к Розе) должны подписать соответствующий отказ от операции, в котором всю ответственность берёте на себя.
Роза. Давайте. Где я должна и что подписать?

Врач выходит из палаты.

Эльдар. Мама, где Аркадий? Позвони ему.
Роза. Я звонила, но телефон отключен.
Эльдар (трясущимся голосом). Не может быть.

В палату входит Надя — старшая дочь Розы и сестра Эльдара с большим, набитым до отказа продуктами пакетом в руках, из которого виднеется коробка вишнёвого сока.

Роза. Наконец-то! Сок привезла?
Надя. Да, и ещё вот это на твоё имя. (Протягивает конверт.) Сегодня утром пришло.
Роза (вскрывает конверт, достаёт лист бумаги, читает вслух). Здравствуйте, тётя Роза! Во многом, что вы говорили была частичка правды. Однако это уже не имеет никакого значения. Всё кончено. Возможно, я любил Эльдара больше чем вы. Но опять же, это уже не имеет никакого значения. Аркадий.

В палате воцарилась мёртвая тишина. И только Эльдар после продолжительного молчания громко закричал.

Эльдар. Нет! (И слёзы медленно потекли из глаз.)
Роза. Я?! (И слёзы хлынули рекой)
Эльдар. Ты-ы-ы…
Роза. Я-а-а…

В палате снова потемнело. Всё застыло, Роза остолбенела. И только с неба зазвучал припев песни “Caruso” в исполнении любого исполнителя классики.
И только тогда, когда вовсе стемнело, а песня закончилась, из ниоткуда послышался голос Аркадия.

Голос Аркадия. После клинической смерти Эльдара, мне его мать сообщила, что её сын умер. Я впал в глубочайшую депрессию. Но он, остался, жив. Второй операции не последовало. Роза выходила Эльдара, но даже спустя четыре года, он может читать только по слогам.




ЗАНАВЕС