Das ist fantastisch!

Александр СУШКОВ

Das ist fantastisch!
или День рождения по-немецки

Кто-то бывал в Германии, кто-то еще побывает. Кто-то пробовал немецкое пиво с франкфуртскими колбасками и зеленым соусом из семи трав, кто-то еще попробует. Народ говорит: “Что русскому хорошо, то немцу смерть”. Но иногда бывает наоборот.
Как-то в глубинке Восточной Германии мне довелось присутствовать на дне рождения моего дальнего родственника Ульриха Байндорфа.

Вперед на Запад!
Так случилось, что моя родная сестрица вышла замуж за немца по имени Майк и поселилась в Магдебурге. Сестрица переживала, что Майк “колхозник”. Родом он из “глухой” деревни, что почти в двухстах километрах от Магдебурга. После свадьбы по горячим следам поехали к новой немецкой родне.

Зачем я в их “колхоз” приехал?
Средняя скорость на автобане 190 км/ч. Вот желтый “феррари” обошел нас. А уже его мотоциклист как стоячего – в-жжж-ик.
Деревня в разноцветном асфальте. Плац в брусчатке. И какое-то странное название. То ли Бисмарк, то ли Шелленберг. Каменная кирха 1240 года. Возможно, после ледового побоища здесь отпевали крестоносцев. Поднялись на самый верх. На главной улице ресторан-таверна, дискотека, аптека, интернет-кафе, спортивный зал с бассейном и солярием, супермаркет. Жилые дома. Дальше какая-то фабрика. Поля. Ветряки…
За большими воротами двухэтажного дома семейство Байндорфов. Папа – Ульрих – ездит на работу на “джипе”, его жена на “ауди”, дочка на “фордике”. Для души и по традиции держат хозяйство: два трактора “Беларусь”, две коровы, четыре свиньи с поросятами, тридцать кроликов, кур они как бы не считают. Хитрый кот и улыбчивая собака.
Байндорф приобрел недавно два гектара земли. Как справляется? Да запросто – к восьми утра уже, разобравшись с хозяйством, сидит, пьет пиво “Karlsberg” и смотрит футбол по ТВ. Очень энергичный и жизнерадостный человек.
Нас угостили гусем с яблоками. Оба! А гусь-то оказался жестковат. И по кухне летали мухи! Правда, аккуратно. Они же немецкие.

Список Байндорфов
И вот день рождения Ульриха. Людей предполагалась тьма. Только у жены именинника три сестры (как у Чехова). Его брат Иоганн (Ваня по-нашему) трансвестит (по-ихнему) с друзьями. Какие-то швагеры, шурины. Бабушки, дедушки в возрасте до и после девяноста. Наконец, многочисленные друзья. “Скучно не будет”, – подумал я.

Guten Tag
Виновник торжества – ему 55 – встречал гостей возле таверны. На весь зал – стол буквой “П” в белых скатертях. Родственников и друзей уже человек 25-30. Идут еще. Принято пожать натруженную руку именинника и тут же что-нибудь подарить. Байндорф вполне серьезно оценивает приношения. Складывает их на специальный стол. Образовалась небольшая очередь из дарящих. Болтать не принято – подарок отдал и отваливай – ясно, чего желаешь. Когда говоришь не по делу, немцы это называют “бла-бла-бла”. Подарили, сели.
Кое-кто пьет кофе из беленьких чашечек. И все! На столе – шаром покати. Зря мы не пообедали перед обедом.

Приказано выжить
Все давно друг друга не видели. Делятся новостями, что-то обсуждают. По залу ходят две официантки. Я не очень-то люблю кофе… Пью третью чашку. Молчим. Проходит час. Проходит два часа. Я не курю, но уже третий раз выхожу с сестрой и Майком. Снова сидим и молчим. Рядом со мной бабушка – “ома” по-немецки. Она не ходит, ее принесли. “Опа” – соответственно, дедушка. Тоже принесенный. Они улыбаются мне и поощрительно кивают. Тупо улыбаюсь в ответ третий час. Феллини какой-то. Я им напоминаю красноармейца, но может быть и наоборот. Сижу вспоминаю: матка, яйка, хэндэ хох, аусвайс, нихт шисен, партизанен, конечно, потом фройлен, ахтунг минэн, русишь панцер, после чего Гитлер капут и Лили Марлен капитулирэн.
Хорошо, что опа и ома попусту языком не молотят… Повезло и им, и мне…
Прошло три часа. Человек уже пятьдесят все делятся новостями. Смотрю на сестру. Мы-то свои новости уже давно поделили. Вдруг – проблеск какой-то – мимо нас пронесли пиво...
“Саша, может, ты хотеть пробовать бир? Нефильтрованный?” – невинно потупившись спросил Майк. Будто он сам не хочет! Отвечаю: “Я пробовать всякий! А то уже хотеть как бобер подгрызать ножки у стола!” Пиво сварено здесь же, в ресторане… Эх, еще бы к нему, бутерброд с розово-жирным лососем. Перламутровым. Икорочку… Или корочку. Но вот женщины начали заказывать какие-то ликерчики. Хороший знак. Что-то будет! Ома, опа, как дела?

Guten Abend
Ульрих объявил обед. Неужели? Обед – на манер шведского стола, можно выбирать блюда на вкус и цвет. Гости мобильными группами накладывали еду. В задачу официанток входило всего лишь подать спиртное и сменить грязную тарелку на чистую.
Блюд множество: колбаски карри, куриные окорочка в разных соусах, картофельный салат, картофель в мундире с салом, сладкая горчица, борщ, похожий на украинский. Немцы очень любят фляки и вообще всякий ливер – почки, печень, кровянку. Там же я впервые увидел салат из макарон.
Тут я начал понимать, в чем был смысл предобеденной пытки. В Германии сначала говорят и договариваются, а потом пьют и расслабляются. У нас все наоборот. С вечера: “Ты меня уважаешь?” На утро: “Где мы?” Хорошо, если это не связано с макроэкономикой и политикой. Теперь сам так буду – сначала кофе на измор.

Guten Nacht
На моих глазах дисциплинированный немецкий день рождения превращался в разухабистую русскую гулянку. Пение и крики. Музыка все громче. Дым коромыслом. Тетушка Майка зафутболила свои туфли в центр зала и пригласила меня танцевать. Мне тоже пришлось снять обувь. Выяснилось, что тетушку зовут Урсулой (“медведица” по-нашему). Работает уборщицей, но почему-то вся в золоте. Пока все это выяснялось, муж Урсулы неожиданно упал лицом в салат из макарон. Туфли вперемешку, порванные колготки. Ну что тут скажешь – айн, цвай, драй, полицай… Варвары!

Guten Morgen
Далеко заполночь. Ульрих поблагодарит всех за все. Сначала вынесли бабушку с дедушкой. Потом мужа Урсулы с макаронами за пазухой. Потом тех, у кого работали руки, но не работали ноги. Потом все разъехались. Мы – к Байндорфам, а там – вторая часть известного балета – оставшаяся еда, спиртное из таверны и половина всех гостей. Да, это уже по-нашему. Урсула, подсев рядом, эмоционально пытается объяснить, что нам с ней нужно срочно уйти в другую комнату, пока спит муж: “Зажа!” (в смысле, Саша), “Ком цузамен” (в смысле идем вместе). Но я как бы ничего не понимаю! Сидящие за столом с хохотом и сочувствием начинают помогать. Мол, выйди с ней на десять минут, чего тут непонятного?! Урсула порылась в сумочке и достала международное средство общения. “Кондом, чтоб я сдох”, – мог бы сказать Штирлиц. Я пытался соскочить на культуру и искусство. Фасбиндер, Вернер Херцег... А мюзикл “Кошки” в Берлине!.. Урсула была безутешна. Какие кошки?! “Зажа! Ком!”
К утру меня, как своего, послали за водкой: “Только не притворяйся, что ничего не понимаешь”. – “Ребята, но я не знаю, где у вас тут сельпо!” – “Все ты знаешь у нас!” М-да. Неплохо посидели…
Честь Родины не была посрамлена. Кажется, не была.