Разлом. Глава 12

Едва рассвело, я переправился через реку. Из добытого хабара я нес только тяжеленный рюкзак, набитый солью, пару волчьих шкур да коробку с фальшфейерами. В рюкзак я сунул и хрустальный шар, с которым так мило беседовал прошедшей ночью. Шар полыхал оранжевым и багряным – возмущался, сволочь. Пусть возмущается. Я не заставлял его палить по мне из пулемета. Он начал бой, он его проиграл. Так что теперь он – военнопленный. Язык, так сказать. И бросать языка просто так мне не хотелось.
Идти было тяжело. Уже через пару километров пути по густо заросшей тонкими деревцами тайге меня начало шатать из стороны в сторону. То и дело я останавливался и переводил дух, привалясь к шершавой еловой коре.
Деревья неодобрительно и грозно шумели широкими кронами, тяжело скрипели могучими стволами. Словно я в чем-то провинился перед ними. Разумеется, ощущение это было чисто субъективным. Но уж очень неуютно мне было среди этих хвойных великанов.
Птиц не было слышно. Таежная живность словно затаилась, ожидая чего-то страшного. И мне становилось не по себе от этой настороженной тишины. Печенкой чувствовал: что-то должно произойти.
Внезапно в этой тишине я ясно услышал треск ломаемых деревьев за спиной. Словно по густому подлеску пер танк, подминая под себя тонкие стволы осинок и берез. Я испуганно обернулся: метрах в ста от меня по тайге двигалось нечто. Его не было видно, но я ясно чувствовал: что-то огромное и невидимое прет прямо на меня!
Подлесок трещал и ломался, деревца падали, сминаемые движущейся невидимой стеной – словно широкая волна катилась по лесу ко мне.
Я побежал. Бежать было трудно, ноги заплетались, но останавливаться и ждать, когда эта невидимая сила доберется до меня, мне было страшно. И этот страх придавал мне сил.
Невидимое нечто не отставало, даже медленно нагоняло меня. Я бежал, спотыкался, падал лицом в прелую листву, поднимался и снова бежал. А за моей спиной неведомая сила корчевала подлесок, оставляя за собой широкую полосу поваленных деревьев. Словно невидимый каток ехал по тайге, прокладывая извилистую трассу.
Неожиданно прямо передо мной возникли скалы. Невысокие, меньше десяти метров, но почти отвесные. Взбираться по ним с рюкзаком я не мог. И я побежал вдоль скальной стены на север, к ущелью, давшему имя всей этой местности – к Разлому. Что за нелегкая понесла меня туда, я не знаю. Логичнее было бы свернуть на юг, в тайгу. Так нет же, от страха я последние мозги, видно, растерял. Пробежав метров двести, я очутился на краю ущелья. Слева – каменная стенка, впереди – ущелье, а из глубины тайги прет на меня жуткое невидимое нечто.
И тут страх куда-то отступил. Мне стало все равно, что со мной будет в следующую минуту. Я сел на землю, перезарядил винтовку и стал ждать, когда невидимый каток доберется до меня.
- Иди сюда, тварь, - произнес я спокойно, - Поговорим по-мужски…
Невидимая волна приближалась. Тонкие деревца падали ровными рядами, оглушительно треща. Все ближе, ближе…
Я облизнул губы и прицелился, хотя целиться в невидимку было, мягко говоря, нелепо. Вот с треском повалились ближние деревца, хлестнув меня тугими ветками. Я приготовился стрелять, а потом с честью умереть. Зажмурился…
И вдруг все затихло. Я открыл глаза. Тишина. Ничего не ломается, ничего не рушится. Невидимый каток остановился.
Я поднялся с земли, медленно сделал несколько шагов вперед, к тому месту, где еще минуту назад тянулись к небу поваленные теперь деревца. Повел по воздуху рукой – ничего. Никакой невидимой стены, никакого катка. И только широкая полоса наутюженной земли, петляющая между толстыми стволами елей, напоминает о том, что здесь только что было, и что это все – не мой глюк и не шальная игра взбесившегося воображения.
Я устало опустился на землю. Все. Надоело бояться. Надоело твердить самому себе: «Так не бывает». Бывает. Здесь бывает все. Все, что только можно себе вообразить и много того, чего вообразить просто не хватит фантазии.
Я исчерпал свой лимит удивления. Еще вчера, случись такое, я бы долго дрожал от страха. А сейчас…сейчас эта выходка невидимого нечто была для меня, пожалуй, не страшнее встречи с медведем, например.
- Чем еще меня пугать будешь, Разлом? – громко крикнул я в тайгу, - Ну, давай сюда упырей, вурдалаков, оборотней! Всех сюда давай!
Разлом не ответил.
Я достал сигареты. Глянул в пачку. Сигареты промокли, разбухли и потемнели. Черт, час от часу не легче. Я выбросил испорченную пачку и поднялся на ноги. Нужно идти.
Я пошел вдоль скальной стены на юг, и вскоре нашел более или менее пологий подъем, по которому можно без особого труда взобраться на скалы. Преодолев подъем, я сверился с компасом и двинул на запад, к Полбину.
Подлесок здесь был пореже. Зато начались высокие мшистые валуны, идти по которым было неудобно. Налегке, и то упреешь прыгать по этим угловатым камням, а уж с полным рюкзаком соли…
Снова я ощущал чей-то пристальный взгляд, впившийся мне в спину. Не иначе, очередной нечистый брел за мной по лесу и выискивал возможность посильнее напугать. Ну и ладно. Плевать я хотел.
- С-с-стой…- пронесся по лесу гаденький шепот, и где-то позади меня, чуть в стороне, громко хрустнул сухой валежник.
Не хотел я обращать внимания на все эти мистические заморочки, но то ли любопытство, то ли элементарная осторожность заставили меня обернуться.
Тени. Просто тени без видимых тел. Сгустки воздуха, окрашенные серым цветом. Вроде бы человеческие по форме, но кто их знает…
Одна тень стояла между двух сосен метрах в двадцати от меня. Вторая, та, что подальше, взобралась на высокий валун и стояла там бесплотным монументом. И что-то такое было в этих тенях, что мне, несмотря на все мои зароки не бояться ничего, стало жутко.
- Верни…что взял…- тихим эхом прошелестел шепот.
Ах, вон оно что! Не иначе, хозяева обеспокоились потерей бойца. Того самого пулеметчика, который лежал в моем рюкзаке, присыпанный солью.
- Ну уж хрен вам, - выдохнул я и снова побежал.
Тени поплыли по воздуху следом за мной. Под «ногами» теней хрустели ветки, взлетала и снова падала на землю листва.
- Верни…- шептала тайга ледяным замогильным шепотом.
Я не останавливался – бежал, что было сил. Дышать становилось все труднее и труднее. Вдох – шаг. Три шага – три коротких, прерывистых выдоха. И снова: вдох – шаг…Как учил старый, тертый жизнью и двумя войнами прапор Кузьмин.
Тени не отставали. Их частые шаги слышались все ближе и ближе, и уже через пару минут они непременно настигнут меня. И тогда…
Ну хрен вам! Русские не сдаются!
Я остановился, вскинул винтовку.
- Стоять, паскуды! – крикнул я. Паскуды – тени, разумеется, не остановились.
И тогда я выстрелил. Особенно не рассчитывая, что пуля сможет им повредить.
Ближняя ко мне тень, в которую я стрелял, вдруг странно замерцала и в какую-то долю секунды переместилась куда-то вдаль, метров примерно на сорок. Словно пуля отбросила ее.
Ну, черти полосатые! Не нравится?
Я возликовал. Передернул затвор и выстрелил во вторую тень. Та странно взвизгнула и исчезла, тут же появившись где-то вдалеке.
В магазине винтовки остался еще один патрон. Еще один выстрел – резервный. Потом нужно будет перезаряжать «ремингтон».
Вот ведь, тени тенями, а и они пулю получить не рады.
Я не стал упиваться плодами маленькой победы, а рванул дальше. Тени, разумеется, за мной – резво сокращая дистанцию.
Трудно сказать, сколько длилась эта сумасшедшая гонка. Я снова спотыкался о камни, о предательски подставленные деревьями узловатые корни, падал, снова вставал – и бежал. По лицу хлестали тугие ветки, располосовывая мою физиономию до крови, но мне было плевать. Сейчас я весь был в своих ногах, натужно гудящих от непомерной нагрузки. Тени настигали: их частые шаги слышались совсем рядом. Не знаю, чем бы все кончилось, если бы вдруг я не вывалился кубарем на открытое пространство, застроенное избами.
Полбино! Спасительный поселок!
Я добежал до ближайшей избы, пинком открыл калитку и ввалился в сени. Тени были уже очень близко, буквально в нескольких метрах от калитки. Я навалился на дверь всем телом, задвинул засов и уперся руками и ногами, ожидая удара снаружи.
В дверь что-то тяжело бухнуло, толстые доски тоскливо заскрипели, предчувствуя скорую свою кончину. Снова удар. От двери полетели сухие щепки, но дверь еще держалась. Потом целая серия частых ударов, словно по двери били огромной киянкой. Дверь трещала, проржавевшая планка засова изогнулась дугой. Еще пара ударов посильнее – и двери хана!
Я закричал. Просто так, чтобы криком «пробить» сковавший тело страх, охвативший меня в эти секунды. Что я кричал, уже не помню. Матерился, кажется.
Еще удар. И еще. Дверь слетела с петель, жалобно зазвенели вырванные из досок ржавые гвозди. Я приготовился к самому страшному, отскочил от двери и направил винтовку в светлый прямоугольник открытого дверного проема.
Никого. Черт возьми, никого!
Осторожно выглянул из сеней во двор. Пусто. Торопливо набил магазин винтовки патронами и обошел вокруг дома, держа «ремингтон» у плеча.
Теней нигде не было. Словно и не бывало никогда.
Я устало опустился на завалинку, снял со спины рюкзак. Опять мне повезло. Опять я цел и невредим. Надолго ли?
Похоже, нечисть взялась за меня всерьез. Уж очень разозлил я нечистых, обезвредив их дот у водопада. И в покое они меня, похоже, не оставят. А что я могу против них? Разве что, припомнив россказни о вампирах, наделать осиновых колов и стрел. Не факт, что подействует. Пуля их, сволочей, не очень-то беспокоит. Да и осталось у меня всего семнадцать патронов.
Да уж, ситуевина…
Я легонько хлопнул по рюкзаку, где лежал хрустальный шар.
- Братан, из-за тебя у меня проблемы. Может, все-таки вернуть тебя на место?
Если шар что-то и ответил, я этого не видел. Но мне сдается, что он опять промолчал. Предоставил мне самому решать свои проблемы с нечистью.
Нет, шар я не верну. Похоже, он много чего знает, что поможет мне разобраться во всем происходящем. И пока я не вытяну из него все, что можно вытянуть, он будет моим пленником.
Дорога от Полбина до Варяжского была мне знакома. Я легко нашел оставленные мной зарубки на деревьях, и мне не пришлось даже сверяться с компасом. Около полудня я миновал ту самую поляну, усеянную звериными костями, уже привычным путем обошел ее, и довольно скоро, как мне, во всяком случае, показалось, оказался на окраине Варяжского.
Все, я дома. В безопасности. Блин, всего два дня, а я уже успел дико соскучиться по своему дому, словно отсутствовал целые годы.
Первым делом я набросился на еду. Жрать хотелось неимоверно. Бросив рюкзак в угол, я схватил кусок копченой волчатины и впился в него зубами. И тут же брезгливо скривился.
Волчатина оказалась совершенно несъедобной. Мало того, что она была жесткой, как подметка кирзового сапога, она еще и безбожно воняла какой-то гнилью.
Час от часу не легче. Целые сутки трудов – и все коту под хвост! Я едва не взвыл от досады. Даже заплакать хотелось, но вместо этого я зло сорвал с веревки развешанную волчатину и выбросил за дверь, во двор.
Пришлось мне открывать банку с тушенкой. Не голодать же мне, в конце концов.
Торопливо и жадно сожрав тушенку, я переоделся в сухую одежду: утепленный спортивный костюм фирмы «Коламбия». И только тогда почувствовал себя человеком, а не измочаленным куском мяса.
Соль я рассыпал по холщовым мешочкам и положил в шкаф. Что ж, хотя бы соль у меня теперь есть. Остается самая малость – добыть мясо.
Решено. Сегодня – отдых. Завтра иду на охоту, искать лося.
Шар, светящийся всеми цветами радуги, я положил на стол, в алюминиевую миску. Отвечать на мои вопросы он опять не желал, и я накрыл его пыльной тряпицей. Пусть себе полежит, подумает о своем поведении…
Сидеть без дела почему-то не получалось. Я попытался поспать, развалившись на широкой лавке, но сон немилосердно обходил меня стороной. Поворочавшись на лавке с полчаса, я поднялся и принялся кроить волчьи шкуры.
Я задумал сшить себе что-то вроде полушубка. Бог с ним, с фасоном – не мудрствуя лукаво, я коряво раскроил шкуры на манер детской распашонки. Два прямоугольника – рукава, мешок с тремя прорезями для головы и рук – вот вам и полушубок.
Первым делом сшил мешок. Шил долго, до самого вечера. Крупными стежками, лишь наметывая будущий основательный шов. Пальцы исколол иголкой в кровь. Потом напялил мешок на себя…Тяжеловата кольчужка. И коротковата. Нижний срез будущего полушубка едва прикрывал задницу. Придется нашивать подол…
Но это все как-нибудь потом. Сейчас же за окном уже сгущалась темнота, день угасал, уступая место ночи. Я зажег керосинку, разогрел чай и достал банку сардин. Жалко, конечно, консервов, но нужно хоть чем-то подкрепиться, иначе завтра охотник из меня будет совсем никакой.
Поужинав, лег спать. Сон все не шел, хотя я и был вымотан до предела. Слишком многое произошло за последние сутки, и в голове роились беспорядочные мысли о загадочных злобных тенях, о моем пленнике шаре и о тех загадках, которые мне еще преподнесет Разлом. Еще мне хотелось есть. Вроде бы только что поел, а есть все равно хотелось. Не иначе, сказывалось каждодневное недоедание.
Вот ведь парадокс! Пока занят каким-то делом, о еде и не вспоминаешь. Но стоит только предаться безделью – и вот вам пожалуйста! Голод тут как тут: сверлит желудок, обволакивает мозги серой паутиной, заставляет руки непроизвольно тянуться к и без того скудным запасам провизии.
Провозившись на лавке с полчаса, я окончательно отказался от намерения заставить себя уснуть. Поднялся, закурил, хотя до этого курить в избе как-то…стеснялся, что ли.  Зажег керосинку и достал из шкафа завернутую в полиэтиленовый пакет тетрадь. Дневник полбинского фельдшера…


Рецензии