Пластилиновая жизнь. Глава 8

АНГЕЛ.

    «Ужасные пережи-вания жизни дают возмож-ность разгадать, не пред-ставляет ли собою нечто ужасное тот, кто их пере-живает».

Мне снился отец. Опять. Тот же самый взгляд, то же свирепое выражение лица, которое я запомнил, казалось, навсегда. Я никак не мог вычеркнуть его образ из своей памяти, как не старался. Я ненавидел его за память, которую он оставил со мной. Я желал бы всё забыть, но не мог. Вот уже два года страшные сны преследовали меня, порой я боялся заснуть и увидеть его.
Снова и снова увидеть его руки, ощутить кожей давно забытые прикосновения. Почувствовать подкатывающую к горлу тошноту.
Я знал, чем закончится этот сон. Я уже видел, как его руки блуждают по моему телу, как отлетают пуговицы от моей одежды. Мои слёзы и мольбы ни-когда не трогали его, почему же в этот раз сон дол-жен закончиться как-то по-особому?
Я ощущал себя снова маленьким двенадцати-летним мальчиком, заново открывал для себя испуг и животный страх, когда до этого добрый и забот-ливый отец вдруг начал делать ужасные вещи.
Я искал для него оправдания, фантазировал, что он просто психически болен и его еще можно вылечить. Но правда была в том, что отец был со-вершенно здоров, просто он был не совсем обычный, о чем, конечно же, двенадцатилетний мальчик не догадывался.
А сон всё продолжался. Я чувствовал его руки везде, где только возможно, и не мог этому поме-шать. Он был сильнее и крупнее меня, он заставлял меня делать разные неприятные мне вещи. За-ставлял думать, что я подонок, мерзкое маленькое существо, которому не место среди обычных людей, после того как со мной произошло это нечто ненор-мальное.
И я верил ему, я избегал посторонних, отгора-живался от мира, не просил помощи. А он тем вре-менем сильнее и глубже разрушал мою душу, унич-тожая меня снова и снова с каждым новым разом.
И он еще набрался говорить мне, что любит меня. После всего происходящего. Боже, в его сло-вах было столько злой иронии!
Он любил меня! Да. С какой стороны на это посмотреть!
 Он любил меня, как игрушку, как безвольного слугу, исполняющего любую его прихоть. Он так привык, что я безропотно ему подчиняюсь, что про-сто не допускал иной мысли.
Я до сих пор не могу понять, почему допустил, чтобы со мной делали такие ужасные вещи? Как я мог быть настолько слепым, чтобы не видеть, что он просто пользуется моим страхом. Страхом разобла-чения, страхом осознания происходящего.
Если я не подчинялся, он бил меня, его удары были не сильными, но всегда очень чувствитель-ными, а после этого он впадал в исключительную ярость. Он всегда твердил мне, что это я довёл его до такого состояния. И он был так груб со мной, что мне казалось, будто я больше не вынесу.
Тогда я закрывал глаза и растворялся в темно-те. По моим щекам катились слезы, и я мысленно молил, чтобы это поскорей закончилось.
А в самом начале я пытался бороться. Пусть не самыми правильными способами, но пытался. Именно тогда я намеревался покончить с собой. Ко-гда отец зашел в мою комнату вечером, чтобы как обычно пожелать спокойной ночи, но вместо этого вдруг резко вжал меня в кровать и принялся раз-рывать на мне пижаму.
Я застыл объятый парализующим страхом, я словно был во сне. Я помню свой голос, которым я пытался образумить его. Я был в шоке от того, что он делал со мной.
Не знаю ничего ужаснее тех минут, когда моё тело уже стало не моим, когда мной стали распоря-жаться по своему усмотрению. Я вырывался и кри-чал, но от этого было только больнее. Отец с силой зажал мне рот и нос и я едва не задохнулся, я хри-пел, а он потребовал, что отпустит меня, если пере-стану сопротивляться. И я перестал. Я лежал и чувствовал, как он что-то делает со мной, отчего к горлу подкатывала тошнота, а перед глазами мель-кали черные точки. Намного позже я понял, что со мной произошло.
Мой отец изнасиловал меня. Я прочитал об этом в Интернете на специальных сайтах, там под-робно было описано все то, что это подонок вытво-рял со мной. Я не знал, как примириться со слу-чившимся и  в безумии схватил его бритву и рас-кромсал себе руку.
Отчаяние в тот момент захлестнуло меня, и я не отдавал отчета своим поступкам. Больше всего в тот момент я хотел умереть, чтобы забыть, навсегда стереть из памяти ужасные минуты жизни.
Пока я находился в больнице, у меня было время подумать. Я был один, брат жил в то время очень далеко и я не мог рассказать ему о произо-шедшем. Отец с ненавистью пригрозил мне, что ес-ли я это сделаю, он убьёт меня раньше, чем Эйден сядет на поезд. А перед этим он совершит со мной нечто ужасное, после чего мне самому захочется умереть. А  мне и так уже хотелось.
Каждый день  я жил в постоянном страхе, ожидании, что отец войдёт в мою комнату и снова начнёт мучить меня.
Я стал совсем другим. Увлёкся литературой, которую раньше терпеть не мог. Я находил утеше-ние в «Сто лет одиночества», я читал про Гитлера и орден СС, Гестапо, как во времена войны мучили и убивали людей. Я стал глубже и острее понимать чужую боль, я научился сострадать.
Я перечитал Цвейга и Достоевского, я интере-совался Ницше и Вольтером. Я стал больше слу-шать, нежели говорить. Я стал больше молчать.
Когда изредка брат звонил мне, я говорил, что должен был, пустые банальные фразы, я никогда и никому не рассказывал о том, что почти каждую ночь (в редких случаях реже) я умираю и утром рождаюсь заново. Боялся, что окружающие меня не поймут. Для них я был бы обычным извращенцем, спутавшимся с родным отцом.
Прошло два года, с момента, как отца не стало, а я всё не могу привыкнуть, когда до меня дотраги-ваются, даже просто, в шутку. Я вздрагиваю, съе-живаюсь, и посторонние принимают меня за психа.
По сути, я так и не научился жить в гармонии с этим миром, не смог преодолеть барьер, который воздвигнул четыре с лишним года назад. Я не пы-тался чужим навязать своё общество, я не ходил на школьные дискотеки, не звал девчонок на свидания. Я даже не мог правильно начать разговор ни с од-ной из них, хотя знал, что многие считают меня симпатичным. Но я-то знал, что на мне столько грязи, что не удастся отмыться никогда.
То время, которое я должен был проводить с друзьями, я проводил в обществе своего садиста-отца. И я даже после его смерти не научился жить по-другому.
Сон закончился как обычно. Я вскочил на кро-вати с полными от слез глазами, выскакивающим из груди сердцем и негромким вскриком. Сразу же включил ночник, чтобы окончательно удостоверить-ся, что никого рядом нет.
Компьютерный стол, шкаф, обои в цветочек. Всё нормально, я у Эйдена. Карлос мертв. Я в ис-ступлении упал на кровать, растирая кулаками предательские слезы. Как обычно до утра я не смогу заснуть. Я ворочался с боку на бок несколько часов и задремал лишь под утро.
Подобные сны мне снились каждую ночь. Нэнси Грин, мой психотерапевт, обещала, что это со временем пройдет, но не прошло. Умерший наяву отец продолжал мучить меня во сне каждую ночь.
Миссис Грин появилась в моей жизни в самый поганый период. Вернее это я появился в её жизни, потому что именно меня решением суда поместили в психиатрическую клинику «Уорвикс» на прину-дительное лечение.
Меня могли бы сразу накачать наркотой и за-переть в палате как обычного сумасшедшего, но появилась доктор и не позволила сотворить со мной подобное. Она позже призналась, что разглядела во мне нечто такое, что повлияло на её неожиданное вмешательство. А потом, когда она прочитала моё личное дело, окончательно взяла под свое крыло.
Именно благодаря ей я получил шанс выйти из «Уорвикса» вполне нормальным человеком, ни ра-зу не чувствовавшим на себе знаменитый электро-шок, не ловившим глюки от наркоты. Она не испы-тывала на мне непроверенные препараты, от кото-рых многие пациенты умирали. Она даже заменила мне мать, которой мне так не хватало в тот момент.
Это был ужасный год в моей жизни. От посто-янного общения с психами и сумасшедшими кру-жилась голова. Если бы не Нэнси Грин, выбившая для меня отдельную палату я бы попросту свихнул-ся.
Никому не пожелал бы пройти через все то, что довелось испытать мне. Словно семь кругов ада. Вначале оставила мать, затем извращенец отец, его смерть и наконец психиатрическая лечебница.
 Часть меня умирала на каждом из этих этапов. То что осталось сейчас – жалкие крохи того Нельсо-на, который когда-то умел радоваться жизни, на-слаждаясь простыми вещами.
Я разучился даже строить нормальные отно-шения с людьми. В Лондонской школе у меня почти не было друзей. Наверное, потому, что они знали правду обо мне, пускай и неполную, но одного «Уорвикса» вполне хватало, чтобы со мной не же-лали общаться.
Здесь на Уайте я вроде как новенький, но не исключено, что полная правда просочится и сюда. И тогда, скорее всего, все отвернутся от меня. Как я это переживу – просто не знаю.
У меня даже никогда не было девушки. В Лон-доне я боялся начинать какие-либо отношения, бу-дучи выходцем из «Уорвикса».
С Селин вроде всё было иначе, она уже не пы-талась залезть мне в душу, не мучила меня рас-спросами и я, честно признаться, расслабился и по-зволил себе хоть на миг быть счастливым. И этого как оказалось было достаточно, чтобы в моём сердце зародилась любовь. Я и не надеялся, что такое возможно, но я был молод, а гормоны не успокоишь душевными терзаниями.
Я любил её, я хотел её поцеловать по-настоящему, но понимал, что никогда не смогу по-зволить ей прикоснуться ко мне. Не просто к руке или к лицу, а по-другому, по-настоящему. Моё тело желало её и одновременно с этим старалось сохра-нять дистанцию.
Мы встречались каждый день во время боль-шой перемены в столовой. Она приходила как обычно с Сарой и Дженни, но прежде чем уткнуться в книгу, с улыбкой смотрела на меня. Я улыбался ей в ответ.
Но наши отношения мы старались скрывать от окружающих.  Друзья и не догадывались, что мы начали встречаться, а между тем роман длился уже около трёх недель.
Но мне, почему-то казалось, что я что-то забыл и в пятницу в столовой я вдруг понял что. Я не ска-зал Селин, что люблю её!
Конечно! Как я мог забыть об этом. Я твердил ей, что она мне нужна, а о самом главном не упо-мянул. Вот балбес!
Впереди было два выходных, и я не знал, как дать понять, что я не хочу разлучаться с ней так надолго.
- Что читаешь? – Я заглянул через плечо в книгу. Она закрыла её, показывая мне обложку.
- «Обман зрения», - прочитал я, - интересная? Про что?
- Про любовь. – Она усмехнулась. – Про одного слепого мужчину и не совсем красивую женщину.  Про их чувства и взаимоотношения. Могу дать по-читать, когда закончу. – Предложила она.
- Я люблю читать, - улыбнулся я. Она улыбну-лась мне в ответ.
До чего же приятно, чёрт возьми, когда тебе вот так улыбается девушка твоей мечты. Ты словно воспаряешь к небесам. Необыкновенное ощущение.
- Ей, не кисните! – Томас решил, что нам стало скучно. – Завтра вечеринка, не забыли? На старом складе. – Поймав наши недоуменные взгляды он объяснил. – Вы что, с луны свалились? Завтра Хэллоуин. Ночь монстров и вампиров!
Он сделал страшное лицо и заорал не своим голосом.
Мы рассмеялись.
- Я наряжусь ведьмой, - поддержала Дженни.
- А я русалкой, - ответила Сара, а ты, Селин?
Она пожала плечами. Я видел, что она не зна-ет что ответить.
- Да ладно, одна вечеринка. – Встрял Миллер. – Не кисни. Ты же должна иногда веселиться?
Он вдруг прикрыл рот рукой  и с опаской по-смотрел на меня. Что такое? У них тайны?
- Только не надо на меня давить, Томас, - по-просила его Селин, - а ты, Нел, пойдёшь? - Моё короткое имя с лёгкой подачи Миллера прижилось в компании.
Я пожал плечами, но она знала мой ответ, я, как и она.
– Может, мне действительно стоит сходить на вечеринку? – Она улыбнулась и поправила причёс-ку. – Наряжусь средневековой принцессой. – Она рассмеялась, все остальные последовали её примеру и тоже рассмеялись.
До чего же странно они ведут себя? Я недо-умённо переводил взгляд с одного на другого, но не мог понять, в чем дело.
- Ну что, Нельсон, - Дженни склонила ко мне светлую голову, - пойдёшь на Хэллоуин с ведьмой?
- Я предпочитаю средневековых принцесс, - признался я и посмотрел на Селин. В компании прокатился вздох удивления.
- Вы, ребята, того? – Сара виновато улыбну-лась.
- В смысле? – Не понял я.
- Ну, встречаетесь? – Подсказала Дженни.
Мы с Селин переглянулись и одновременно повернули головы к друзьям.
- Нет! Нет! С чего вы взяли! – В один голос за-тараторили мы. – Конечно же, мы не встречаемся! Глупость какая!
Девчонки нам, скорее всего, не поверили, но на время отстали.
- А в какой костюм нарядишься? – Поинтере-совался Миллер у меня.
- В какой захочет принцесса. Мне всё равно. – Сара и Дженни захихикали.
Я не боялся показаться смешным. Любовь к Селин изменила мою сущность, превратила замк-нутого и неуверенного в себе подростка если не в более уверенного, то хотя бы в более расслабленного. Безобидные смешки в мой адрес я уже не вос-принимал как нечто оскорбительное.
Все повернулись к Селин.
- Ну, берешь Нела в качестве своего телохра-нителя? – Томас паясничал, но я позволял ему, пускай веселится.
Она свысока посмотрела на меня, а потом рас-смеялась.
- Пожалуй, да. Беру! – Она подмигнула мне.
- Вот и отлично! – Зааплодировал Томас. – Здорово повеселимся! Оторвёмся по полной. – Он поймал мой удивленный взгляд. – Эй, парень, мы здесь не позируем для обложки журналов! – Мил-лера задело моё удивление, и он начал заводиться. – Мы все обычные люди, может не из самых удач-ных семейств, но стараемся держаться вместе. У Сары, например, мать пьёт круглые сутки, о Джен-ни родители совсем не вспоминают, словно она тень. Мой отец-придурок гоняет нас с матерью и братом когда напьётся. Селин... – Он вдруг замолчал, а потом неловко добавил. - У нас у всех свои тарака-ны.  Если хочешь, мы не запрещаем держаться от нас подальше. – Он хмыкнул. – Или ты решил что мы – чёртова интеллигенция?
- Остынь! – Дойл дёрнула его за рукав, но я остановил её.
- Не надо меня защищать, - попросил я и по-вернулся к Миллеру, - я ничего не думаю. – По слогам произнёс я. – Я просто был удивлён и всё. Я действительно думал, что вы «чёртова интеллиген-ция», но я даже рад, что вы не такие. Мне не при-дётся кривить душой и пытаться влезть в образ хо-рошего парня.
В субботу ребята пообещали заехать за мной. Селин сказала, что Брайан (её брат) отвезёт нас на вечеринку, а забрать нас согласился Эйден.
Днём же  мне пришлось поработать в магазине вместо брата, но он отпустил меня ровно в три, что-бы я еще успел нарядиться для вечеринки. Эйдену до сих пор не верилось, что я иду на праздник. Он привык быть свидетелем моей вечной меланхолии, а тут дискотека, танцы.
Вот только ему почему-то не понравился мой выбор. Я честно ему ответил, что иду туда с Селин Дойл и тогда вдруг Эйден заявил, что она мне не пара. Я разозлился на него за эти слова. Упрямо возражал и доказывал, что он не прав. Однако брат лишь посоветовал поскорее с ней расстаться.
Возможно, впервые я ему возразил, но не про-сто проигнорировал его просьбу, больше, однако по-хожую на приказ, а ответил, что не собираюсь этого делать в достаточно грубой форме.
- Ну, я предупредил, - буркнул брат и махнул рукой в мою сторону.
Но настроение уже было испорчено.
Около семи на улице раздались сигналы клак-сона и я, захватив деньги, быстро выскочил из дома. Брайан подъехал на красивом семиместном джипе. Кроме обычной компании к нам присоединилась Ребекка с Патриком.
Селин сегодня была красива как никогда в ко-ротком серебристом платье с открытой спиной и звёздами на юбке. Я выбрал обычный чёрный кос-тюм, так же были одеты и Томас с Патриком. Дженни была одета в костюм ведьмы, а Сара хоть и не совсем, но походила на русалку. Бекки была в костюме женщины-кошки.
Еще за два квартала был слышен грохот музы-ки, а когда Брайан нас подвёз к самому зданию склада, звук стал просто невыносимым. 
Патрик Уилсон подмигнул нам и увёл Бекки к своей компании.
Дженни представила нам своего парня и также с ним ускользнула. Оставшиеся разбились по парам. Сара с Томасом, а я с Селин. Я подал ей локоть, и она взяла меня под руку. Мы вошли внутрь.  Мы усадили девушек на свободную скамейку, а сами отправились принести что-нибудь выпить. Миллер взял пива, а я взял нам с Селин сока.
Она удивилась, когда отпила и посмотрела на меня.
- Ты хотела чего-нибудь покрепче? – Поинте-ресовался я.
Она покачала головой.
- Нет, нет, меня всё устраивает. Я просто по-думала, что ты выберешь пиво,  и мне придётся от-казаться.
- Ну, то есть, я угодил. – Подытожил я и улыбнулся. Она улыбнулась мне в ответ.
Зазвучала медленная композиция. Томас с Са-рой пошли танцевать, а мы остались сидеть. Свето-музыку практически отключили, и помещение по-грузилось в темноту.
Я не знал, хочет ли она танцевать, но при этом еще и жутко боялся. Ведь мне предстояло это сде-лать в первый раз в жизни. Как галантный кавалер я должен был предложить потанцевать своей даме. Синие огоньки прошлись по нам, осветив при этом лицо Селин, и я решился.
- Ты не против со мной…потанцевать? Если не хочешь, то нет проблем. – Тут же уточнил я, но она уже тащила меня к танцующим парам. 
Она обняла меня за плечи, и я в ответ опустил руки ей на талию.
- Ну, конечно же, я хочу. – Прошептала она на ухо.
Её тело было таким тёплым и приятным, му-зыка одурманивающей, что я закрыл глаза от на-слаждения, растворяясь в приятных ощущениях.
- Поверишь, но это мой первый медленный та-нец с девушкой, - прошептал я ей на ухо.
Она тихо рассмеялась, опалив горячим дыха-нием шею и легонько коснулась губами ниже мочки уха. Я едва не вздрогнул не то от неожиданности, не то от испуга.
Медленная композиция закончилась также внезапно, как и началась и на её смену пришла громкая музыка, под которую все стали невообра-зимо прыгать. Мы стояли, обнявшись посреди всего этого безумия, не желая к нему присоединяться.
- Не хочешь уйти, где потише? – Предложила Селин, и я с радостью согласился.
Мы вышли из основного здания склада и обошли его с другой стороны. По дороге мы наткну-лись на целующуюся парочку Бекки и Патрика. Из-винившись, мы прошли немного дальше и заметили приоткрытую дверь. Туда мы и направились. Селин щелкнула выключателем, и мы оказались в еще одном здании склада. Здесь музыка звучала не так громко, да и было тут не так уж плохо.
Какие-то коробки в углу, диван, который при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж пыльным и кран-балка над потолком, вероятно для перемещения тяжелых грузов. Я  усадил Селин на диван и, сняв пиджак, укрыл им её плечи.
Она улыбнулась мне и прикоснулась рукой к моей щеке. Я вздрогнул. А она вдруг придвинулась ко мне еще ближе и еще. Вот она уже сидит совсем близко, что я чувствую через рубашку жар её тела.
Она положила руки мне на шею и наши лица почти соприкоснулись. Это было необыкновенно и мучительно. Никогда я не хотел оттолкнуть и при-жаться одновременно.
Я держал её хрупкое маленькое тело в руках и чувствовал, как по телу пробегают искры. Я смотрел в её глаза и не мог наглядеться.
 А потом она вдруг притянула меня за шею к себе поближе и, осторожно откинув мою голову, коснулась губами кожи в области ярёмной ямки. Я снова вздрогнул, напрягся, закрыв глаза и на миг представив руки другого человека.
Когда я распахнул веки, она смотрела на меня широко раскрытыми глазами и молчала. И мне то-же нечего было добавить. А потом она дотронулась до места на шее, которое только что поцеловала и прошептала с удивлением в голосе.
- Ты боишься?
Я опустил голову. Я не мог выдержать её тя-желого взгляда.
- Кто научил тебя бояться?
Моё тело пронзила судорога. Я не мог ей при-знаться, что этим человеком был мой отец.
Мы сидели совсем близко, и я чувствовал, как через мою рубашку проникает тепло её тела вплоть до самого сердца. Я грелся её теплом. Я нежился в лучах её шоколадных глаз и медно-коричневых во-лос, я наслаждался запахом её духов, но я не мог ей, чёрт возьми, признаться, что со мной происходит.
- Ты должен знать, я не сделаю тебе ничего плохого.
Мой отец тоже так говорил. Он твердил, что любит меня во всех смыслах этого проклятого слова. И он при этом продолжал причинять мне боль.
- Ты не веришь. – Догадалась она.
- Я не могу. – Я осторожно убрал её руки со своей шеи. – Прости.
Я отошел в дальний угол склада и опустился на скамейку у стены. Сел, нелепо вытянув ноги и откинув голову. Слёзы душили меня. Слёзы бесси-лия и невероятной злости на извращенца, из-за ко-торого я не могу научиться жить полноценной жиз-нью. Я сдержал их в себе, не дав вырваться наружу. Селин подошла и присела на корточки рядом, не решаясь коснуться меня. Я посмотрел на неё вино-ватым взглядом.
- Я пойму, если ты уйдёшь. - Пробормотал я.
- Ты ведь думаешь, что я уйду? – Догадалась она. – Нет, пока я не узнаю, что с тобой происходит.
Я смерил её равнодушным взглядом.
- Значит, потом уйдёшь, когда узнаешь.
- А ты расскажешь? – Тихо, но твердо спросила она.
Я отрицательно покачал головой.
- Прости. Я не могу. – Я поднялся на ноги. Те-перь я возвышался над ней, а она продолжала си-деть на диване такая маленькая и растерянная. Почему-то при мысли «маленькая» мне вспомни-лась Рози. – Может потом, когда-нибудь. Потом. – Я немного помолчал, а потом добавил невпопад. – Да. Извини.
Когда Селин заговорила, в её голосе явно слышалось отчаяние.
- Ты сам говорил, что я тебе нужна? – Я неуве-ренно согласился, ожидая, между прочим, скрытого подвоха. – И разве не ты желал быть со мной каж-дую минуту, хотел, чтобы я наплевала на кон-трольную и на все остальное ради тебя? – Она под-нялась, но приближаться не стала. – Так вот объяс-ни, как это возможно, когда ты сам отталкиваешь меня?
- Я не отталкиваю. – Это были жалкие попытки оправдаться. Я знаю. Я едва сдерживался, чтобы не разреветься как девчонка.
- Неправда! Ты словно отгораживаешься от меня невидимой стеной, но я чувствую, что это не просто твоя прихоть. Тебе больно, по-настоящему больно. Что-то произошло. Какое-то горе. Но я  одна не могу разобраться что именно. И я прошу твоей помощи.
 - Тебе разве не приходилось что-то от кого-то скрывать?
Сдерживаться просто не было сил, но и подоб-рать нужные слова к тому, кем я был,  тоже не мог.
- Но ведь должен быть кто-то, кто знает о тебе всё. – Селин сделала шаг вперед, а я такой же са-мый, но назад.
- И ты считаешь таким человеком себя? - Ус-мехнулся я.
- А ты хотел бы, чтобы этим человеком была я? – Задала она каверзный вопрос. Я ответил пре-дельно честно.
- Нет.
- Нет -  значит, только одно. – Произнесла он. – Нет всему. Нет – тебе, нет – мне, нет – нам. Ты этого хочешь?
Нет, во имя всего святого, я не хотел её терять, еще толком не обретя! Я любил её больше жизни. Да что там говорить, она была моей жизнью. Но ес-ли нужно её отпустить…. Что ж, пусть будет так!
- Я смирюсь с потерей. – Неуверенно выдавил я.
Она хмыкнула нечто неопределенное и вновь сделала попытку приблизиться. На сей раз я не сдвинулся с места.
- Ответ может быть только один, - она протя-нула руку и дотронулась до моей ладони, - тебе часто приходилось с чем-то соглашаться, с чем ты был в корне не согласен, и ты привык к неудачам. - Я пожал плечами. Селин была слишком умна и рассудительна для пятнадцатилетней девочки. – К тому, что тебя не слышат. – Добавила она. – И ты….
- Привык никому не доверять, - Добавил я и сжал в ответ её пальчики. – Всё так.
- Но так нельзя.
 Она покачала головой и, подняв левую руку, нежно погладила мои волосы. Я едва заметно от-шатнулся.
– Ну, вот видишь. - Заметила она. - Даже сей-час. Вполне безобидный жест. Да любой мальчишка в твоём возрасте отреагировал бы иначе. Я ведь не слепая, Нельсон. Дженни положила свою руку на твою, ты словно сжался. Тренер похлопал тебя по плечу, и ты буквально подпрыгнул на месте. Даже когда мы вместе возникает чувство, что порой ты реально хочешь меня оттолкнуть.
Я опустил голову, не зная, куда девать глаза. Она слишком внимательна, слишком наблюдатель-на. Сама толком не понимая, она подобралась ко мне слишком близко, и от этого мне вдруг стало страшно.
- Чего ты боишься, Нельсон?
 Селин обхватила моё лицо обеими руками и немного приподняла, чтобы наши глаза встретились. Она была прекрасна в этот миг. Горящие огнём глаза, струящиеся по плечам каштановые волосы, переливающийся шелк платья. Самая красивая и самая желанная из всех девушек на белом свете.
- Ты сама не знаешь, о чем просишь. – Одними губами прошептал я. – Ты первая возненавидишь меня.
- Определенно нет. – Покачала она головой. - И знаешь, о чём я тут подумала? – Вдруг произнес-ла Селин. – Что мы друг у друга прямо как послед-ний шанс. Для тебя, чтобы избавиться от своих страхов, а для меня…, чтобы посмотреть своим страхам в лицо. – Она печально улыбнулась.
- Не понимаю. Причем здесь последний шанс?
Селин откинула волосы с лица и печально улыбнулась.
- Последний шанс, значит последний в жизни. – Изрекла она.
- Зачем ты так говоришь? – Удивился я.  – Ка-кой к чёрту последний шанс? У тебя вся жизнь впереди. – Я сам не заметил, как начал выражаться.
Она покачала головой.
- Это у тебя вся жизнь впереди. – Она поцело-вала свои пальцы и дотронулась ими до моих губ. – А я не уверена, есть ли у меня будущее. Я даже не уверена, что имела право говорить, что ты нужен мне. Но это возникло так внезапно. Я даже не по-няла, когда ты вторгся в мои мысли. И я подумала, что имею право на счастье. Пусть даже короткое. Мать, Брайан, даже Бекки были против тебя, про-тив наших отношений, но я наплевала на всё. На их обидные слова, на их требования оставить тебя. Помнишь, ты сам советовал мне просто отдаться на волю нашим желаниям? Ты словно открыл мне глаза, заставил заново взглянуть на мир в другом  свете.
- Я не понимаю. – Растерянно пробормотал я, но Селин продолжала, словно не расслышала меня.
- Ты не представляешь как мне было плохо от того что я знала, что должна оттолкнуть тебя, после того, что ты мне наговорил? Должна была оттолк-нуть. Но не смогла. Представляешь, Нельсон, не смогла. Заглянула в твои глаза…. Такого затрав-ленного выражения лица мне еще не приходилось видеть. Я испугалась, что своей жестокостью и эго-измом могу испортить тебе жизнь. И не оттолкнула. Ты мне нравился, и я не захотела тебя потерять. А потом всё завертелось. Каждый день с тобой был как праздник. Я жуткая эгоистка! Я знаю!
Я покачал головой.
- Нет, ты кто угодно, но не эгоистка.
- Ты меня не знаешь. – Возразила она.
- И ты меня.
- Может, настало время раскрыть карты? - Поинтересовалась Селин.
- Да что с тобой? – Я не мог ни о чём другом думать. Страх предчувствия сковал моё сердце. Эти странные недомолвки в столовой. Неоднозначные фразы Миллера. Не иначе, как что-то плохое!
Она отвернулась и глухо произнесла.
- Летом неожиданно у меня начались странные сны, а потом несколько недель не переставая, боле-ла голова. Мы с матерью в августе ездили на обсле-дование в Лондон. И врачи сказали, что у меня в голове какая-то штуковина. Опухоль. – Она дотро-нулась до виска. – И что она с каждым днём увели-чивается.
- Бред какой-то! – Воскликнул я.
 - Ну, бред не бред. – Выдохнула она. - Меня скоро должны положить на операцию, и я…врачи не уверены, что у меня есть шанс. Это как лотерея. Один шанс из пяти. Такой процент выживших по-сле подобной операции. А потом, если всё пройдёт удачно, мне предстоят несколько курсов химиотера-пии. Есть вероятность, что у меня выпадут все во-лосы.
- Я буду тебя любить и без волос. – Произнёс я и только потом понял, как это прозвучало. Я при-знался ей в любви. Так просто и без боязни. Но, по-хоже, она не обратила внимание на признание. Она словно не слушала меня.
- Я…просто, сущая чепуха, но я тут подумала, что тебе родственники, Бекки например, могли рас-сказать о моей болезни, мы ведь в семье не делаем из этого секрета. И ты из-за неё не хочешь иметь со мной дела, словно я больна какой-то заразой.
- Я ничего не знал, - прошептал я, - но даже если бы знал, как ты могла предположить, что я буду брезговать тобой.
 Я с отвращением выплюнул эту фразу.
 – Да дело не в тебе, дело во мне! – Закричал я. – Это я псих. Дурак! Заставил тебя говорить такое. – Я схватил её и крепко обнял. Собственная боль отступила на второй план.
Как можно было в такой момент думать о себе, когда Селин, такая красивая и умная Селин могла умереть!
- Я переругалась со своей семьёй из-за тебя, - призналась Селин, - они считают, что я должна была сразу сказать тебе правду, а я боялась. Я ис-пугалась, что ты бросишь меня. – Она закрыла ла-донями лицо и опустила голову. Этого я уже не мог выносить.
Я схватил её лицо обеими руками и принялся яростно целовать, забыв об отце и о том отвращении, которое вызывали у меня поцелуи. Хватит быть эгоистом и думать о себе, когда вокруг полно не менее несчастных людей.
- Стой, стой!
 Она схватила меня за руки, и  я остановился так же резко как начал.
– Нельсон, не надо. Я чувствую как тебе больно, когда ты целуешь меня. Не надо ради меня, и после всего, что я тебе сейчас наболтала, идти на жертвы.
- На жертвы? – Я печально усмехнулся. – Мне не нравится это слово. Я люблю тебя, так какая это жертва.
- Наша любовь невозможна уже потому, что кто-то может остаться один. – Хмуро изрекла Селин.
Я запустил пальцы в волосы. Какой кошмар! Праздник, день, который обещал стать самым луч-шим в моей жизни за последние пять лет, превра-тился в настоящую катастрофу. Я должен сделать, что угодно только бы она не бросила меня. Потому что тогда ей не за кого будет бороться со своей бо-лезнью.
- А если этот кто-то уже чертовски одинок? – Я старался сохранять с ней зрительный контакт. Так легче, на мой взгляд, быть откровенным. – Безумно одинок. От этого грызущего одиночества он режет себе вены и творит прочие разные глупости. Его жизнь бессмысленна и однообразна и обретает смысл, только когда он встречает тебя. Ты одна вдохнула в меня желание жить дальше. Без тебя я уже буду не я.
- Нельсон, ты делаешь только хуже. – Она по-старалась ладошкой зажать мне рот, но я аккуратно подвинул руку. – Теперь ты знаешь всю правду. Мы не должны быть вместе. Как правильно Бекки сказала, ты разобьешь себе сердце.
До меня вдруг дошел смысл странной фразы сестры Селин. Она говорила об её болезни.
- Моё сердце уже разбито, - сгримасничал я, -  и не просто разбито, а разорвано на тысячи мелких кусочков. – Я снова поморщился. – Я не уверен, что ты поймешь меня, ну да ладно, я готов тебе все рас-сказать. Я хочу, хоть раз в жизни быть откровенным. Я так долго мечтал этим с кем-нибудь поделиться, но мне казалось, что меня не поймут. Надеюсь, ты поймёшь.
Мои зубы отбивали странную мелодию, и я не знал, то ли это от того, что рассказала мне Селин, то ли от того, что собирался сказать я сам. Мои пальцы были холодны как лёд, и она это почувст-вовала, и грела их в своих ладонях.
- Ты спросила, кто научил меня бояться? – Странно, после того как я решил всё рассказать, в голове поселилась странная ясность. – Был такой человек. – Я посмотрел на неё, не смеётся ли она, но Селин была чересчур сосредоточена и серьёзна и она впервые не торопила меня. – Мой отец.
В её глазах промелькнуло вначале удивление, потом страх, а затем полное непонимание. Конечно, откуда ей предположить, что Карлос мог оказаться таким монстром?
- Он что, пытался манипулировать тобой? – Не выдержала Селин, когда я надолго замолчал. – Он бил тебя? – Она сама испугалась своих слов.
- Это не главное, - выдавил я, - хотя да, он и бил меня и манипулировал мной. Он сломал мне жизнь – вот что главное. Он сделал меня таким, какой я сейчас. Я боюсь отношений, боюсь с кем-нибудь сблизиться, боюсь даже просто расслабиться с тобой и почувствовать себя счастливым.
- Он приводил в дом женщин? – Предположила Селин.
Я покачал головой. Если бы он приводил в дом женщин, я был бы безмерно счастлив и пожелал ему удачи.
- Нет. Не приводил.
- А что тогда? – Прошептала девушка, будто чувствуя, что я уже готов ей всё выложить. Но как же сложно было произнести эти слова!
- Он…. - Я собирался с мыслями. Мои губы пересохли, а глаза горели лихорадочным огнём.  - …Он.
 Я открыл, было, рот и снова его закрыл. Надо было что-то делать. Так я никогда это не произнесу. Я вспомнил, как он издевался надо мной и твердил при этом, что меня никто никогда не поймёт. Все будут презирать меня, когда узнают правду. Но я не верил, что Селин тоже возненавидит меня.
– Когда мне было двенадцать лет, мой… отец …изнасиловал меня.
Она с ужасом распахнула глаза. И она не зна-ла что сказать. Она, как и я сам ранее, беззвучно открывала и закрывала рот.
- Какой кошмар! - Хриплым голосом прошеп-тала она, и я лишь усмехнулся.
Действительно кошмар! И от этого кошмара меня до сих пор преследую страшные сны, десяток швов на руке и кое-где еще и полное отсутствие личной жизни в неполные семнадцать лет.
- Могу поспорить, такой правды от меня ты не ожидала? – Я еще пытался шутить. Она только молча покачала головой.
- Сколько раз он делал это с тобой? – Вновь прошептала она, когда к ней вернулась способность говорить.
Я пожал плечами.
- Я боялся ему возразить.  – Ответил я и уточ-нил. - Я не считал.
- Как долго?
- Почти два года.
- Он объяснил, зачем он это делал?
Я усмехнулся.
- Он был псих, ненормальный извращенец. Он считал, раз он дал мне жизнь, то я обязан выпол-нять все его прихоти.
Я опустил голову не решаясь взглянуть ей в глаза. Наверное, я боялся увидеть в них отвраще-ние ко мне.
- Когда я отказывался подчиняться, он бил меня, - неуверенно продолжил я, - душил. Ему нравилось видеть, как я задыхаюсь. Он утверждал, что от этого мои ощущения станут острее, а я не мог понять почему. Ведь мне было плохо, а как может нравиться, когда тебе делают больно?
- То есть ты не получал удовольствия? – Я не-много не понял её вопроса и в недоумении уставил-ся на Селин. – Я слышала, многие вступают в гомо-сексуальные связи по обоюдному желанию.
- Я не знаю как там насчет многих, - я потер ладонями горящее лицо. Всё же неловко было гово-рить о так вещах. – Но это была полностью односто-ронняя…. - Я не смог заставить себя произнести слово «связь». - Когда он впервые сделал это со мной, я пытался покончить с собой. – Я сжал пра-вую руку в кулак.
Селин молчала и даже, кажется, не смотрела на меня. Я терялся в догадках, что она на самом деле думает, но спросить не решался. Я медленно пошел от нее, и Селин не помешала мне.
Неужели это всё, конец всему? Неужели теперь она чувствует ненависть ко мне? Как и предсказы-вал отец. В голове у меня зашумело, в глазах по-темнело. Кажется, я почти рухнул на пол.
 В последний момент она не дала мне этого сделать и помогла устроиться на диване. Настойчи-выми движениями она заставила меня прилечь. Голова прояснялась также быстро, как и закружи-лась. Я смог различить силуэт Селин. Она сидела на полу рядом с диваном и смотрела на меня.
- Я словно чувствую на себе его руки, когда ты прикасаешься ко мне. – Хриплым голосом произнёс я.
- Тебе просто надо выкинуть из головы этого мерзавца, - посоветовала она. – Где он теперь? В тюрьме?
Я покачал головой.
- Он умер.
- Тем более. Ты не должен позволять ему ма-нипулировать собой уже после его смерти. Ты дол-жен, наконец, вычеркнуть его из своей жизни.
- Как? – Простонал я.
- Просто понять, что его больше нет, и никто другой уже не причинит тебе вреда. А уж тем более я.
Я это знал. Она наклонилась ко мне, и я по-чувствовал её дыхание на своей щеке. Сердце за-стучало, поддаваясь панике, но я взял себя в руки, как посоветовала мне она. Я пытался себя убедить, что это Селин, я люблю её, а отец уже мёртв.
 Она прикоснулась губами к моим губам. Это был первый настоящий поцелуй в моей жизни. Отец не отравит мне этот миг наслаждения. Я при-поднялся и помог Селин сесть рядом со мной на ди-ване. Я обнимал её за плечи и позволял то же самое делать со мной, хотя мне и приходилось сдер-живаться. Но я дал себе слово начать жить полной жизнью.
А то, что Селин больна, только укрепляло мою решимость. Я должен ей дать всё, что она пожелает, даже самого себя. Я должен был готов пойти на лю-бые жертвы. Вдруг у неё осталось не так много времени? Хотя я был уверен, что буду бороться за неё до конца. И с её последним дыханием последую за ней следом. Я готов был попытаться покончить с бесполезной жизнью еще разок.
- Знаешь, - прошептал я, когда мы оторвались друг от друга, и она положила голову мне на плечо, - если ты не выживешь после операции, я тоже не останусь жить.
- Нет! - Испугалась она. -  Ты не должен.
- Помнишь, я тебе сказал, когда мы сидели в классе, что мне ничего не надо без тебя, и я не со-гласен жить в мире, в котором нет тебя. Я не лгал. Сама подумай, если тебя не станет, зачем мне тогда жить?
Она с нежностью посмотрела на меня.
- Тогда у меня есть за что бороться. В моих ру-ках две жизни.
А потом она вдруг улыбнулась.
- Боже, ты ведь признался мне в любви. Два-жды, а я не заметила.
Я улыбнулся.
-  Я и сам не заметил.
- Я тебя тоже люблю, Нельсон Джон. Очень люблю.
Признаюсь, я был несказанно рад тому, что те-перь у меня появилась  настоящая девушка, о чем тут же заявил Селин. На это она лишь рассмеялась и прильнула к моим губам.
Я позволил себе расслабиться. Недавнее при-знание давало о себе знать – нервы были напряже-ны до предела, но я надеялся забыться в объятиях Селин. Я любил её и теперь знал, что она тоже лю-бит меня.
Мы целовались, и она медленно водила рукой по моим волосам. У меня словно искры пробегали по всему телу при каждом её прикосновении. Она целовала мне подбородок, шею и я не мог сопро-тивляться. Я её желал, не смотря на то, что отец всё время заставлял меня стыдиться своих настоящих чувств.
Ей нравилось быть главной в нашей паре, нравилось целовать меня, чтобы доставлять мне удовольствие, нравилось прикасаться к моим рукам, груди, вызывая во всём теле ответную дрожь. Я по-зволял ей всё, чего бы она захотела, но она не хо-тела многого.
- Но это не вся правда. – Я отстранился. – Я гораздо хуже, чем ты думаешь.
- А ну выкладывай! – Потребовала Селин. – Я хочу знать обо всех твоих тараканах в голове.
- Ну, помнишь, когда тренер говорил про мой условный срок….
- Я поняла, Росс, не тяни. – Потребовала де-вушка.
- Я убил человека. – Я развёл руками. – Вот так-то.
- Кто это был за перец? – Потребовала она не-медленного ответа.
- Мой отец. – Селин с ужасом поглядела на меня. Она и не догадывалась, что у меня могут ос-таться такие ужасные тайны.
- Ух, ты! Ну, ты и…, - она не смогла закончить. – Как должно быть он тебя…достал, что ты убил его? – Тихо произнесла Селин. - Как ты его убил? – Поинтересовалась девушка. Она вглядывалась в мое внезапно раскрасневшееся лицо и горящие глаза.
- У нас дома хранился пистолет. Я достал его и всадил в отца всю обойму. Я не понимал что делаю. Может быть, в этом всё дело?
Я действительно смутно помнил этот ужасный момент. Крики отца, пьяные визги его дружков словно слились в один непрекращающийся гул.
- Это было под Рождество. Отец вернулся домой поздно и не один, а в компании еще троих таких же подонков, как и он. Он пили виски, пиво, много курили и шумели. Они разбудили меня, и я вышел посмотреть, кто пришел. Мне почти исполнилось четырнадцать, я сделал глупость, что вышел. Отец не отпустил меня обратно.
Я увидел лица его друзей, увидел потные пья-ные физиономии и понял, что они такие же как и он сам. И я прекрасно понимал, о чём они говорили. Он собирались сделать со мной что-то ужасное, чего раньше никогда не происходило. И они не собира-лись отпускать меня.
В моей голове внезапно созрел план. Я решил драться за себя, за свою независимость, за право распоряжаться собственным телом по своему усмот-рению. Я знал, где отец хранит свой пистолет, и я даже знал, что в нём есть патроны.
 У меня был выбор – остаться и стать для этих пьяных извращенцев сексуальной игрушкой или убить их. Я выбрал последнее.
Я выбежал на кухню и в ящике стола нащупал пистолет. Отец последовал за мной. Его дружки ос-тались в другой комнате. Он хотел затащить меня обратно, но я увернулся и, нацелив дуло прямо на него выстрелил, не помню сколько раз.
Отец упал, а я стоял над ним и даже когда пу-ли закончились, нажимал курок снова и снова.
- Почему тебя не посадили? – Прошептала Се-лин.
- Они сказали, что это было убийство в состоя-нии аффекта. Дали мне год условно. Весь этот год я обязан был проходить обязательное лечение в одной психбольнице.
- Бедный мой мальчик! – Селин обняла меня за плечи. Я чувствовал, что вздрагиваю всем телом, но ничего не мог с собой поделать. Слёзы вырывались у меня из груди.  Я разревелся как девчонка.
Она успокаивала, целовала. И мне стало легче. Действительно легче. Словно я сбросил тяжкий груз с собственных плеч.
Она не прогнала меня, не возненавидела. А просто приняла таким, какой я есть. Со всеми мои-ми тараканами. Разве такое возможно? Чем, ска-жите, я заслужил такое счастье после стольких лет боли и унижений?
Мы сидели, долго-долго не разрывая объятий, кажется всю оставшуюся вечеринку. А потом, когда Эйден развез нас по домам, и Селин на прощание нежно поцеловала меня в губы, погладила по воло-сам и тихонько на ушко прошептала, что любит ме-ня, тогда я понял. Селин - мой ангел, ангел храни-тель.
Самая добрая, нежная, любимая. Самая луч-шая на свете.