28 ноября 1942 г. под Ржевом

   Здравствуйте!
   Получил письмо от вас, датированное 12/X. Нужно вам сказать, что чем чаще приходят от вас письма и чем они подробней, тем чаще идут письма от меня: когда читаешь письмо из дома, возникает желание написать и от себя. Времени, правда, сейчас стало для больших писем недостаточно: заставляют заниматься,  но урывками, и ночью надеюсь все же накатать вам письмо покрупнее и поинтереснее.
   Настала опять зима, но пока ничего плохого от нее нет. Сидим в теплых землянках, кормят неплохо (пожалуй, лучше, чем прошлой осенью, хотя об этом сужу по собственному желудку, а этот способ субъективен: может быть, я привык к армейскому питанию и поэтому вполне сыт), плохо только то, что на занятиях мерзнешь, и приходится чаще сушить ноги. Конечно, в случае наступления или перехода в др. место, мое мнение о зиме  изменится. Время течет из-за малого количества  событий в жизни незаметно. Когда много движения, работы – в бою дни кажутся неделями, а недели - месяцами. Прошедший месяц, проведенный нами в тылу, пролетел незаметно.
    Вы приглашаете меня домой, чтобы «отдохнуть от ужасов фронта и лишений».  Во-первых, это невозможно, и все способы, приведенные вами, недействительны; во-вторых, ваше представление о фронте нужно изменить. То, что вы знаете из моих рассказов о зимних боях и фронте в прошедшей зиме, не сходится с нынешним положением. Сейчас сильно увеличилось количество техники: артиллерии, минометов всех калибров, «Катюш», «Андрюш» и, главное, снабжение снарядами и минами стало бесперебойным и неограниченным. Лучше организовано снабжение питанием. Приобрели опыт, воюют умнее: больше внимания уделяют подготовке наступлений. Всего этого не хватало той зимой. Не хватало боеприпасов (чаще всего мин), артиллерии почти не было видно (а сейчас под каждым кустом батарея, «Катюши» стоят зарытые в землю десятками, минометов же стало больше чем пулеметов раза в два). Были очень часты случаи, когда продовольствия не привозили по нескольку дней; сейчас этого нет. Получаем: 900 гр. хлеба или 540 гр. сухарей; 35 гр. сахара; 100 гр. колбасы или мясных консервов или 140 гр. мяса в суп; 40 гр. свиного сала; табак; иногда, как редкость, водку; чай; спички; бумагу курительную. Получаем 3 раза в день суп 1,2 л., состоящий из картошки,  капусты (900 гр.) и крупы (100 гр.). Иногда - тарань 75 гр. Хотя дни, когда бывает все перечисленное, редки, а обычно чего-либо (колбасу, или сахар, или тарань, или махорку) не дают, все же чувствуешь, вспоминая тыл, что снабжение неплохое, и, для ничего не делающих людей, этого должно хватать. Наступления зимой зачастую проходили без артподготовки, а сейчас бывают случаи, когда дивизию, наступающую на фронте 3 км, поддерживают: 4 артполка, полк «Катюш» (36 шт.), дивизион «Андрюш» (192 ствола - направляющих), дивизион тяжелых минометов и плюс свои минометы.
    Как я уже, кажется, писал, в обстановке, в которой я нахожусь, изменения происходят как раз тогда, когда их не ждешь. Письмо это пролежало недописанным у меня в сумке 5 дней, и за это время произошло многое и много неприятного пришлось хлебнуть. Начав писать письмо, я думал, что заполнить 4 страницы - непосильная для меня задача: фактов  и новостей было маловато. Теперь их хоть отбавляй.
    На другой вечер, как я начал операцию писания сего послания, темным вечером мы собрались и почти всей батареей отправились расширять огневые позиции: рыть окопы на 6 минометов (было вырыто на 3) и приготовить землянки для их расчетов. Уже выпал снег, земля изрядно промерзла. Придя на огневую к полночи, решили работы начинать с  утра. Готовых землянок на всех не хватило. Мы (6 чел.) залезли в негодную для житья землянку и попытались нагреть ее принесенной печью (лист железа, согнутый корытом, приставляется одним боком к стенке, сверху на отверстие ставится труба из консервных банок). Т.к. конструкция была сделана «на соплях», дым шел, когда печь растопили, не в трубу, а в переднее «топочное отверстие». Сначала решили терпеть. Концентрация дыма увеличивалась: одели противогазы, некоторые закрутили головы шинелью и плащ-палатками. (У нас все обзавелись плащ-палатками, преобладают трофейные – немецкие). В виде комплимента вам, производящим плащ-палатки, могу сообщить, что качество и удобство в употреблении  немецких куда ниже, чем  отечественных. Они плохо держат воду: полчаса дождя, и она уже бесполезна; наша же, вернее, ваша, не промокает в течение десятка часов доброго дождя). Но и в противогазе начинает чувствоваться отравление дымом. Тут пришлось испытать переживания человека в отравленной атмосфере. С трудом вылезать приходилось через отчаянно дымящую печь, стоящую в проходе, - вырвались из этого ада и остаток ночи провели в муках на улице. Валенок нам не дали и замерзли мы, как вы, наверное, себе не представляете. На рассвете с радостью (разогреешься) взялись за работу. Долбили, кайлили и рубили топором. Затем копали и согрелись. Построили под начавшимся обстрелом пару обширных землянок, перекрыли их накатом, с которым пришлось помучиться. Дело в том, что наша позиция располагалась в леске, состоящем из невысоких, тонких (толстые вырублены) деревьев. Снарядов в него упало много. Были бомбежки нашей огневой, и почти весь лес поскошен и перебит взрывами и осколками так, что найти дерево удовлетворительной толщины и длины среди сплошных куч и валов сбитых деревьев и извлечь его оттуда  было задачей нелегкой. Прибавьте к этому периодически разрывающиеся снаряды (по три), мокрые ноги, и картину можно считать законченной. Можно добавить – ветер, яркое солнце и летающую над нами, уже описанную мной «борону».  Она виляет, уклоняясь от разрывов зениток, и за ней возникают розовые облачка:  кидает листовки. Сделали два блиндажа, намереваясь третий сделать на др. день. Переночевали в холодных сырых землянках. Не прогревшиеся бревна наката отпотевают: идет крупный редкий дождь. Почти не спали. Утром часа в 4 приносят приказ вернуться в тыл в свое расположение. Бредем. Застаем нашу уютную землянку разграбленной - без двери, окна, полок, стола. Ворча, восстанавливаем.  Принимаю новый миномет: старый сдан другому расчету, бывшему на передовой. Миномет модернизирован, прицел новой более удобной конструкции. После обеда идем в полк на митинг. Это второй полковой минтинг, на котором я присутствую. Митинг происходит в штабе полка, это в 3 км от немца. Рядом в 100 м от выстроившегося в каре полка батарея 120 мм. Возникает жуткое чувство: а что если «он» узнает о происходящем сборище. На митинге по поводу ХХV- летия Окт. рев. произошел было инцидент. Только ком. полка начал речь, вблизи разорвалось несколько снарядов. Полетели с визгом осколки. Некоторые (необстрелянные) кинулись, было, куда-то бежать. Снаряды оказались шальными. Но в течение двух часов все переживали, «быть или не быть». С митинга бегом домой: через два часа выступать. Собираемся и, когда темнеет, грузим матчасть, мины, печи и пр. барахло на машины и отправляемся. На огневой для нас блиндажа нет. Не спавшие двое суток, мы в отчаянии, но … начинаем при луне копать блиндаж. К трем часам ночи кончаем. Опять мокнем. День отдыхаем. В три часа ночи поднимаемся готовить мины для артподготовки. Остаток ночи (перед наступлением, естественно, не спится) лежу, глядя на огонь коптилки. 7.50. Как гигантские кофейные мельницы (сравнение удачное)  хором хрипят и свистят «Катюши» и «Андрюши» - это сигнал к началу артподготовки. Начинаем и мы. Окрестность гремит 1 час. Начав через чур рьяно, выпускаем за полчаса почти все отведенные на подготовку свои 100 мин.  Нас одергивают и приходится стрелять «3 минуты – выстрел». 10 минут молчания. Пехота кричит «ура», не поднимаясь в атаку. Снова обрушивается огонь на передний край. Еще полчаса. Все наличные мины (180 на миномет) расстреляны. Приходят машины с новыми минами. Артподготовка кончилась. Теперь лишь изредка гремят залпы, теперь по целям,  а не по площадям, как раньше. Видно идущую за танками пехоту. Танки огромные, а люди ниже гусениц. Доносится гул стрельбы пехотного оружия. Связь с Н.П. прервана снарядом, наступающие скрываются за гребнем, и дальнейший ход наступления неизвестен. Проходит день. К ночи узнаем, что продвижение небольшое. Из полутора км обороны противника (глубина укреплений) пройдено на нашем участке 1 км. Правее наступление более успешно. Ночью военные действия, как это ни странно, прекращаются. Утром опять артподготовка. Мины не успевают подвозиться. За нами метрах в 200 на дорогу время от времени выезжают автомашины – «Катюши». Через нас летят двухметровые 104 кг снаряды. У стабилизатора вырывается пламя, немного виляя, снаряды исчезают за идущим снегом. Опять прошел день. Наступление идет туго. Иногда и мы «даем огонька». Пальба идет весь день. Противник отвечает из дальнобойных. Сейчас ночь. Тихо. Выйдешь из жаркого блиндажа, свистят иногда пули. Ночью хорошо слышен каждый выстрел. Немцы лупят из пулеметов по ночам «в белый свет». Днем к нам пули не залетают. Часто одна за другой взлетают осветительные ракеты. Может быть, наше наступление является частью общего наступления. Вам виднее, мы же ничего об этом не знаем. Очевидно, оно имеет связь с решительным наступлением, т.к. приготовления были долгими и попыток к прорыву не оставляют.
    Возникает надежда, что эта зима может быть последней зимой войны. Сроки, данные Америкой и Англией, – 43 год.
    Интересный факт. Почти все немецкие трофейные патроны (автоматные и винтовочные), которые я видел с августа, выпуска 42 года. В то же время до сих пор я не встречал наших патронов выпуска этого же года. Получаем патроны 27 – 37 -30 годов. Показатель величины запасов боеприпасов большой все-таки.
    Погода с прояснениями, но немецкой авиации не видно. Прилетал, правда, «кривая нога» - корректировщик хейнкель-126. Наши же штурмовики весь день проносятся парами над нами на бреющем. Это, пожалуй, все о себе.
    Получил известие о карьере Витьки. Рад за него и за вас. Еще бы маме устроиться, и я мог бы  быть за вас почти спокойным. Страшит только приближение окончания срока брони папы.
    Витьке рекомендую со своей стороны: не забывай, поросенок, что учишься ты для себя, для своего будущего, а не для чего-либо другого. Очень жаль будет, если ты этого не поймешь. Сам будешь после жалеть о потерянном времени. Чем старше ты будешь, тем меньше будет у тебя времени на то, чтобы получать навыки и познания, даваемые тебе сейчас, если ты их не примешь в настоящий момент.
    Прошу не волноваться за меня, если это так на вас плохо отражается. Воевать так, как мне приходится, не опасней,  чем ходить по улице в Москве.
    В посылке не нуждаюсь. Теплое обмундирование, которое нам еще не все выдали, будет в ближайшие дни, а ничего другого мне не надо.
    Всего наилучшего! Валентин.
P.S. Посылаю Витьке марку (советскую).