Айсберг. По мотивам сериала Бедная Настя. Ч. 61

Глава 61

Нескончаемый поток машин еле полз по раскаленному асфальту узких улочек старой Москвы, в сизом от газа воздухе расплывались очертания домов и казалось, что время тягуче застряло в этой гигантской пробке, подстегивая внутреннее напряжение. Владимир бессильно кусал губы, ругая себя за то, что поехал на машине, - перехватить Анну на остановке он уже не успевал.
Вот ее дом. Он взбежал на четвертый этаж, не переводя дыхания, дверь в квартиру еще не захлопнулась, успел вставить ногу в дверной проем и наткнулся на изумленный взгляд Мари, только переступившей порог и от испуга выпустившей из рук ключи, они звонко упали на кафельный пол.
- Анна, где Анна? – хрипло спросил он и, не дожидаясь ответа, отстранил девушку, быстро прошел в комнату.
- Она сейчас придет, - побежала за ним Мари, забыв и о ключах, и об открытой двери.
Анна с трудом освободилась от общества задержавшей ее любопытной соседки, которая непременно желала знать все подробности ее жизни. Она вышла на лестничную площадку и с удивлением увидела распахнутую настежь дверь своей квартиры и лежащие у порога ключи. Подняла их, и глубоко вздохнув, решилась переступить порог, дверь за ее спиной плавно захлопнулась, отрезая путь назад, и она снова вошла в Лету, реку времени, возвращаясь в прошлое годичной давности. Полумрак прихожей, ее пальцы на замке, быстрые шаги внезапно появившегося Корфа, его руки властно и крепко обхватывают ее талию, как тогда… меркнущий в глазах свет…
- Анечка, ради бога… - Владимир опустился на колени, с тревогой глядя, как гаснут любимые глаза.
- Милая, все это было, но сейчас все иначе, я - другой… Сердце мое, не покидай меня, только не покидай… - горячечно шептал он, сжимая хрупкие плечи, пристально вглядывался в темные омуты ее глаз, боясь отпустить едва теплившиеся крохотные искорки жизни, - все пройдет, если мы будем вместе, поверь мне, просто поверь…
Анна не слышала его слов, память возвращала ей все ощущения роковой ночи, отчаяние и пустота овладели ею – к чему бороться с обстоятельствами, с собой? Все равно никуда не уйти от своей несчастливой судьбы, зачем-то лишившей ее спасительной способности забывать и с радостью подсовывавшей ей разрушительные образы, не уйти от осознания себя самой как преступницы, не уйти от вечного гнета воспоминаний, она всегда будет ощущать себя чуждой людям, как бы ни старалась к ним приблизиться. Стоит ли продолжать бесплодные попытки? Возможно, Настенька унаследует это проклятие – все обостренно помнить, все чувствовать и переживать так, словно с тебя содрали кожу и обдали кипятком. Видит бог – она пыталась все изменить, видит бог – у нее не осталось больше сил бороться с собой. На нее навалилась и придавила своей тяжестью сонная усталость, она знала, что сейчас закроет глаза - и для нее все закончится. Ее тающий взгляд напоследок зацепился за что-то знакомое… Отчаяние… такое же обреченное отчаяние, словно она видит себя в зеркале… только это ЕГО глаза! Анна нехотя всмотрелась в них, дышать стало нечем – в его глазах она читала то, что чувствовала сама. Словно кто-то свыше вдруг ярко высветил их самые потаенные мысли и поступки и обнажил невозможное: ему также страшно, он также не может ничего забыть и ощущает себя преступником, он также далек от всех, как она сама, и он... также готов уйти…вместе с ней…
Эту страшную минуту он проживал с ней также остро и читал ее душу, как она читала его. Бедный! На миг стало так больно, будто она взяла его груз переживаний себе, но затем вдруг стало легко, словно кто-то подставил плечо, и теперь она не одна несла свою ношу.
Владимир Корф - человек, изменивший ее жизнь и подаривший ей новый мир ощущений, отец ее ребенка, муж, которого она не выбирала, насильник, которого она не застрелила по чистой случайности - стал близким и понятным. Единственным. Как это случилось? Анна не знала, но теперь ясно видела, что они – половинки одного целого и по-другому быть не могло, этот человек предназначен ей судьбой, только раньше она этого не понимала. Сначала разум отказывался признавать его, но, испугавшись одиночества, она приняла его как неизбежность, затем ее предало собственное тело там, на яхте, откликнувшись на его жгучую страсть, он дал занятие для ее ума, возродил в ней уверенность в себе, теперь ее душа потянулась к нему, обнаружив невероятное родство. Ее сердце давно уже захвачено им, только она этого не замечала. У нее не осталось ничего своего, все отдано ему. Что же ей оставалось? Только подобрать его сердце, давно уже брошенное к ее ногам, и владеть им, чувствуя себя рабой, всецело принадлежащей хозяину, и королевой, владеющей им самим без остатка.
Они скованы прочной цепью страсти, воспоминаниями, виной друг перед другом, преступлением и взаимным прощением, им обоим жить с этим, и теперь она понимала, что только вдвоем с этим можно справиться. Их обнаженные перед внутренним взором совести души стремились к единению, как прежде стремились к соитию их тела. Любовь ли это, как понимают ее люди, или божественное предначертание?
Анна внезапно ощутила острую обиду на жизнь и разъедающую жалость к себе и Владимиру: почему судьба была так жестока к ним? Почему, предназначив друг другу, она развела их в разные стороны, замела все пути-дорожки навстречу, сделала все, чтобы они, даже встретившись, не узнали друг друга, возненавидели? Зачем заставила их причинить друг другу зло, страдать от непонимания и одиночества, балансируя на краю пропасти? За что она наказала их, не дав им встретиться в юности, лишив радости узнавания, робких взглядов, первых свиданий, счастья разделенной чистой любви? Отчего ей понадобилось припорошить их позднюю первую и последнюю любовь горечью и болью, кровью и смертью, провести через душевные муки? Судьба обрекла их, не любя, на испытания, но, вопреки всему, они вместе, теперь уже навсегда.
Бедный милый! Анна прикоснулась ладошками к его щекам, вытирая струившиеся по ним слезы и не замечая, что он также гладит ее щеки, осушая ее слезы, она знала лишь, что он чувствует то же, что и она.
Мари вышла на балкон сразу же, как только появилась Анна, решив дать супругам время объясниться. Внезапное появление Владимира ее смутило, она не хотела причинять неприятностей Анне, из-за нее ушедшей с работы слишком рано и не отпросившись. Она сначала рассматривала окрестности, и ей нравилось то, что она видела. Но тревожные мысли не давали покоя - надо все объяснить Владимиру, чтобы он не сердился на Анну.
Собравшись с духом, Мари вошла в комнату, прошла к прихожей и замерла: между Анной и Владимиром происходило что-то очень серьезное и глубокое, поглощенные только собой, они плакали и утешали друг друга, не замечая ничего вокруг. Девушка поежилась, юркнула на кухню, присела к столу. Странные люди, эти русские! Ведь они любят друг друга и так страдают! Наверно, это и есть главное свойство загадочной русской души – копаться в себе и страдать. Зачем?! Разве нельзя жить просто и ясно, трудиться, общаться с приятными людьми, обрести дом, хорошего и надежного мужа, много детей? Она вспомнила Александра Николаевича, и счастливая улыбка заиграла на ее румяных губах: с ним всегда просто и ясно, но может ли он полюбить ее?
Мари прогнала нескромные мысли, вышла в прихожую и обнаружила, что Корфы уже ушли. Она взяла лежащие на тумбочки ключи, заперла входную дверь и уже спокойно отправилась осматривать свои новые владения.