Когда отшумели все праздники 10

                Когда отшумели все праздники 10
                (Десять дней из жизни Ирины Леонидовны. Продолжение).

     День восьмой: Восьмое марта.
     Юрка сразу сказал, что он не намерен праздновать день, утвержденный Кларой Цеткин и какой-то Розой Люксембург. Ничего себе, немецкие имена, сказал Юрка. Но и с утра на mail.ru , главной странице, среди прочих, пламенел заголовок «почему мужчины ненавидят  8-е марта».  Ирине было некогда прочитать статью, а Маришка успела. На летучке она сообщила, что речь идет о подарках  женщинам, которые мужчины не умеют выбрать. Мол, подаришь цветы, а она скажет «Вспомнил! Один раз в году! Да, еще какие дешевые!».
     - Нам мальчики в классе дарили блокнотики и авторучки, - вставила Ирина.
     - Вот, подаришь блокнотик, а она скажет «Конечно, это не сережки с бриллиантами».
     - Мне Виталик подарил на 8-е марта сережки с бриллиантовой крошкой.
     - Вот, подаришь бриллианты, а она скажет «Конечно, это не шале в Швейцарии».

     - Мне бы было достаточно одного цветочка, - призналась Ирина, когда Юрка ушел вывозить вещи со склада.
     - Мне тоже, - сказала Марина, - в России побит рекорд по заказу голландских цветов на 8-е марта. И знаешь, кто заказывал самые роскошные корзины? Сами женщины. Для самих себя же.
     - Господи Иисусе Христе, - сказала Ирина, - ты хоть понимаешь, Маришка, что  это Господи Иисусе Христе?!
     - Христос  этого не добивался. И хватит христарадничать – твоя задача сегодня заработать три тысячи крон. Заработаешь – так и быть, не включу в непродуктивные расходы любой из любого цветочка, который ты для себя купишь.
    
     Однако, единственный цветочек, который ей перепал в течение дня – была «позорность подника»* от Семивола, где она обедала. А по приходу домой – цветочек от зятя – розочка в окружении декоративного лопушка, за которую она Франту прямо расцеловала. А между этими цветочками – был беспробудный будень,  но, надо отдать должное Ирине -  без Буковски,  Ирина бы мата и всяческих обзываний в адрес женщины, вроде «мохнатки»,  в этот день не перенесла бы, уж не до того же дошло все, как пишет какой-то там Буковски, у которого,  кроме мохнатки и мата,  никакого образования.
     А все-таки было обидно.
     И  тысяча плюсом вышла.
     Но пришел Вакуленко, (он продается раз в три месяца, и столько же раз появляется), и Ирине пришлось отдать ему эту тысячу, за два маленьких проданных маслица, женщина, причем, сказала Ирина, все остальное отвергла, сказала «это – фуй», а на твои маслица сказала «это – эксклюзив».
      - Что мне нравится в тебе, Ирина, - сказал Сережа, - это то, что ты до сих пор придумываешь благовидные поводы для своих неблаговидных поступков. Всем бы так.
     - Но она действительно оценила только твои работы.
     - А я действительно зову тебя на рюмочку коньяка, с твоих-то щедрот. Да и за 8-е марта. Я все-таки мужчина старой закалки. Я только 8-го марта начинаю чувствовать весну. Я только 8-го марта начинаю видеть женщин.
     - Ой, не смотри на меня, Сережа, - у меня что-то с носом. Я не накрашена.
     - А, по-моему,  так ты естественней и ближе.  Так ты как-то родней.
     - Еще чуть-чуть зимы – и я породнюсь с целым миром.
     - Ну, для этого тебе, знаешь, какой нос нужно иметь?!

    Чистый Гоголь. Причем, тот самый, из-за которого Ирина на третьем курсе завалила экзамен по литературе 40-х годов 19-го века. Никогда не понимала «Носа» Гоголя, тут, прямо, поняла.


     День девятый: Девятого марта.
     А копченый лосось-то!
     Никто и не спохватился вчера.
     Франта приготовил французскую поливку**,
Эти две розочки в лопухах. Лежа, можно сказать, поела, что дали, приняла два горячих поцелуя от внуков, и в сон. Нет. Перед самым сном, буквально при поцелуе, спросила Владика:
     - Как ты распорядился своей тысячей?
     - Я купил кроссовки. Найк. Белые.
     - Покажи.
     - Не могу. Вдруг, тата увидит.
     - И что? – Ирина даже несколько проснулась.
     - Будет ругаться.
     - Почему? – тут уж она  встала и заставила Владика эти кроссовки принести,  и продемонстрировать.  Немного манерные, узконосые, факт, белые, у Владика друг Богоуш во всем белом ходит, а он ему подражает, так ведь не смертельно же – белое! – вон Виталик тоже все белое любил, можно сказать, стремление к белому его и сгубило, да ведь Найк же, -  Молодец. Не растратил деньги с тем же Богоушем,  в том же Макдональде, а купил нужную и красивую вещь.
     - Ну, не знаю.
     Ирина заснула с чистой совестью. Всем бы таких внуков, как Владик. Четырнадцатый год пацану, а он не пьет, не курит, только что любит обряжаться во все белое. Факт, Владик женится – и Ирина уйдет жить в его семью. Сколько еще лет ей осталось? Лет десять, не меньше. А за десять лет, ах, да за десять минут можно слона продать.

     За десять минут можно слона продать, а за целый день  – не удалось продать ни хренашеньки.  Главное, за этой «Осенью» несколько человек кругами ходило. А кто вернулся – купили по паре принтов, и у Ирины образовалось сто крон плюсом.
    - Вот, доча, - сказала Ирина вечером, - не хотела я тебя напрягать, не хотела я к тебе обращаться, но не к кому мне больше обратиться…
     Всем бы таких дочерей, как Наташа.
     Единственное, что дочь уточнила:
     - Мам, я прямо с утра деньги не могу получить, только после двенадцати. Скажи своему Значку, что деньги отдашь к вечеру, а я к тебе после работы приеду. Это будет часов в пять.
     - Мне как раз в пять закрываться, чтоб к шести на заседание Союза русскоязычных писателей попасть, - вспомнила Ирина, - Наташка, у нас же есть какие-то запасы краски для волос, пожалуйста, помоги мне закрасить седины.
     - У тебя если и есть два-три седых волоска, мама, то они видны только тебе.
     - Не колышет. Мне еще нужно ногти привести в порядок.
     - И брови, как говорит бабушка.
     - Правильно: брови, ногти и волосы.
     - Как же Вы достаетесь, мамо!
     - Наисчастливейшая я мать на земле!!


                Ирина Беспалова,
                Март, 2010г, г.Прага