Жизнь, как Жизнь гл. 5 - Кто делать горазд

         Постепенно Саша из лишней становилась "ну просто необходимой" в доме.
         Клавдии Даниловне уже не надо было тратить свои и без того расшатанные нервы на то, чтобы отправить Павлика в парикмахерскую - стрижка, сделанная сестрой, была, бесспорно, красивее тех, за которые дважды в месяц по три рубля приходилось отрывать от семейного бюджета.
         - Шура, покрась мне волосы, а то мне сзади не видно! Шура, постирай моё платье - мне некогда! Шура, сшей мне юбку: у тебя швы ровнее получаются... - едва переступив порог дома после работы, слышала Саша бесконечные распоряжения Клавдии Даниловны и спешила их исполнить.
         - Сашка, проверь! Сашка, посмотри! Сашка, исправь! - вторил матери сын, и Шура надолго застревала за письменным столом брата, добросовестно пытаясь разобраться в его "китайских иероглифах".
         - Внученька, сходи за хлебом! Шурочка, принеси водички! - умоляла бабушка, мысленно досадуя про себя: "Испокон веков так всегда и было... Кто делать горазд - наделает и про нас..."
         - Бабуля, а почему не Паша?
         - А он всё радивом занят, - объясняла старушка своё нежелание связываться с внуком, готовым все дни и ночи напролёт проводить на диване, заваленном книгами и журналами для "юных", "начинающих" и прочих радиолюбителей.
         И всякий раз, заставая внука за сборкой простейших радиосхем, она смотрела на него словно на Бога и, крестясь, удивлялась:
         - Ты глянь, одни проводочки растопырились, а говорит!..
         - Трещит... Помехи... Из-за дождя... - озабоченно произносил внук.
         - Да... Видать, все волны твои замочило... - сочувственно вздыхала старушка.
         А Шура тем временем, сгибаясь, как былинка на ветру, тащила в руках из уличной колонки огромные вёдра воды.
...
         На работе первое время обстановка была прямо противоположной.
         - Александра Павловна, давайте подержу! Александра Павловна, можно я понесу? Александра Павловна, я сейчас позову! - не было недостатка в добровольных помощниках у новой вожатой.
         Лишь только начиналась перемена, как маленькая пионерская комната заполнялась разномастным гудящим народом, выпроводить же который через десять минут на урок было весьма затруднительно - звонка, будто, не слышали.
         - Мёдом у Вас тут, что ли, намазано? - зашла в опустевшую комнату невысокая кареглазая смуглянка в ослепительно белом, туго накрахмаленном халате, с такой же шапочкой на черноволосой кудрявой голове.
         - Я школьный фельдшер. Мой кабинет рядом, а мы с Вами до сих пор не знакомы... Елена Николаевна, можно Лена, - протянула молодая женщина
Шуре свою узкую ладонь.
         - Александра Павловна, Шура...
         - Сколько Вам лет, Шура?
         - Под Новый год восемнадцать исполнится.
         - Значит, Козерог. Сильный знак... По тебе не скажешь, - перейдя на "ты", заметила собеседница. - А мне двадцать четыре. Я - Весы. Говорят, что уравновешенная должна быть, рассудительная, а я, наоборот, перемены люблю, мне быстро всё надоедает.
         - Не вижу противоречия... - подхватила Шура зодиакальную тему. - На весах тоже подолгу ничего не лежит: то одно взвесят, то другое...
         - И то правда! А я об этом как-то не подумала! Не врут, значит, звёзды?!
         - Лена добродушно и широко улыбнулась, обнажая в улыбке свои ровные и такие же иссиня-белые, как её халат, зубы.
         "Как похожа она на мою Лору, - подумала в это мгновение Шура, вспомнив свою задушевную школьную подругу, и словно светлее стало оттого, что она вновь обретала то, что казалось теперь навсегда утраченным. - Мы с ней подружимся".
         - Я здесь пятый год, сразу после техникума стала работать, - продолжала Лена. - Послушай, а парень у тебя есть? - неожиданно без всякого перехода поинтересовалась она.
         Вопрос застал Шуру врасплох. Она медлила с ответом, не представляя, как можно говорить о нём с этой быстроглазой болтушкой, но та ничуть не обиделась на прочитанное на Шурином лице явное недоверие.
         - Ладно, как-нибудь потом расскажешь, - сама предложила выход Елена Николаевна. - А у меня дочке четыре годика и муж - такой ревни-и-вый...
         Прозвеневший звонок, как нельзя, кстати, прервал беседу, давшую явный крен. Пионерская комната вновь наполнилась обладателями комсомольских значков и пионерских галстуков.
         Выяснилось, что новая вожатая не только хорошо рисует и изящно танцует, но прекрасно фотографирует и недурно играет в шахматы. И, само собой разумеется, все её способности непременно должны пойти на пользу детям и во славу школы.
         Так, на Александру Павловну незамедлительно были возложены "почётные" обязанности по организации "Клуба выходного дня".
         Иначе говоря, пионервожатая обязана была теперь работать и по воскресеньям. Гарантированное конституцией право на отдых переносилось теперь на понедельник, если не было, разумеется, в этот день в школе каких-либо общественных мероприятий.
         Теперь по выходным, как в театре (с небольшими перерывами для перемены декораций) Александре Павловне приходилось попеременно исполнять роль то руководителя изостудии, то танцмейстера кружка бального танца, то наставника юных фотолюбителей, то тренера школьной шахматной секции.