Глава 22 зная врага в лицо

                ГЛАВА 22 « Зная врага в лицо»


Чтобы сломать или поглотить сущность достаточно двух вещей — или всё дать, или всё отнять.
Их можно чередовать.
Поразительный эффект производит и то, и другое, особенно в материальном мире.
И Люц – царь этого мира, знал об этом.
Его сущность — противоположность. Предлагая сначала все свои дары и искушая меня, он просчитался и проиграл.
Поэтому Люц решил  пойти путем наименьшего сопротивления. Он решил все отнять. А так как отнимать у меня было особо нечего, кроме моего тела. То он решил применить свою тактику непосредственно к телу.
Полученное мною тело стало покрываться всевозможными язвами и проказой, оно ныло и чесалось, оно стало немощным и болезненным. Его раздирали всевозможные болезни, какие только можно было придумать. Глаза мои быстро уставали смотреть перед собой, и очень часто я сидела или лежала на песке, закрыв свои глаза, и призывала имя отца своего, чтобы он избавил меня от этих мучений и испытаний.
Иногда Люц пытался воздействовать на мои мысли.
Великий манипулятор и поглотитель сущностей! Он знал, как трудно прогнать от себя навязчивую мысль.
В моей голове кружились образы и обрывки различных мыслей. Некоторые были ничем не связаны между собой.
— Отец бросил тебя.
— Можно и в этом мире жить более чем удобно и комфортно.
— Ты никому не нужна.
— Главное — это найти дорогу к Храму и жрецы исцелят тебя.
— Вся сила во мне самой.
— Когда придет смерть, то закончатся мои мучения.
— Нужно отдать вместо себя тельца во всесожжение, как жертву богам.
— Ты ничего не сможешь изменить.
— Боги не слышат голоса грешника.
— Смерть – это облегчение.
— Жизнь ничего не стоит.
— Бог велик и мы не можем познать его.
— Суд его страшен. Он воздает по делам каждому.
Я размышляла над каждой, приходящей мне в голову мыслью. А потом поняла, что  чем сильнее я буду над ними размышлять, тем быстрее моя сущность поглотится этими мыслями и страхами, посланными Люцем.
Он пытается мне внушить свою ложь и обман. И перед глазами проплыл образ Ульхета, говорящего мне:
— Кто не дверью входит, тот вор и разбойник, и пришел только для того, чтобы ограбить и убить…
Все эти мысли, которые вносили сомнения и неуверенность, я стала гнать, твердя себе самой, а иногда вслух:
 — Не принимаю! Это неправда!
Я стала посмешищем среди жителей города, к которому я пришла. В сам город меня не пустили, поэтому я сидела у ворот города, с закрытыми глазами, и терпела насмешки, тумаки и оплеухи проходящих мимо меня, и твердила, как заведённая:
— Не принимаю! Не верю!
Вспоминая свою учебу в школе, я все больше убеждалась в том, что ученики, с которыми я училась,  имели в себе, именно, сущности  обитателей Третьего мира. Притом, что это были, так называемые, лучшие и праведные сущности.
Я не держала, поэтому, зла на горожан, которые насмехались надо мной.
— Они, по сути своей, неразумные дети, и не понимают, что делают. Они не знают, что и кто за этим стоит. Мне проще — я врага знаю в лицо, а они не знают этого. Они не знают, что сила в любви, а не в страхе. — Говорила я себе. — Их просто никто не научил, что поступать нужно так, как они хотели бы, чтобы поступали с ними.
И я понимала, что их вины в этом, по большому счету, нет. Люц подменивал все понятия и всё переворачивал с ног на голову.
Белое становилось — черным, плохое – хорошим. Праведность вменилась в неправедность, а похоть сердца стала идолом.
И тогда я подумала, что здорово все-таки, что в Третьем мире не все желания осуществляются. А если и осуществляются, то только по справедливому закону  «Око за око».
 Жители Третьего мира сами знали об этом законе. Однако превратно его истолковывали, как, впрочем, и все остальное.
Они считали, что закон « Око за око»  дает им право на месть.
Если одного ударили, то по этому закону, он пытался тоже ударить обидчика, чтобы правда восторжествовала. Если у кого-то что-то украли, и вор был пойман, то с него требовали возвращения украденного и еще больше. На оскорбление они старались ответить тем же, на подарки — подарками, на помощь — помощью, на добро — добром, на зло — злом. «Око за око».
Мне они все казались слепыми котятами, которые натыкаются на своем пути на все, что можно и нельзя, и в свете своей слепоты дают определения тем или иным явлениям.
Да. Люц умело все подменивал и объяснял. Он так мастерски скрывал истину, что очень трудно было понять, что есть зло, а что добро, и где находится грань между ними. Мои размышления приводили к тому, что я начала сострадать обитателям Третьего мира.
Потом пришло время, что открывать глаза  мне уже не было смысла, так как я полностью утратила свое зрение.
Я научилась различать по шагам, что можно было ожидать от проходящего мимо. Мои уши стали для меня глазами, мой нос говорил мне о том, чисты ли помыслы подошедшего ко мне, моё сердце видело сердце другого, мой дух говорил с духом подошедшего, и уже неважно стало, что мои глаза не видят.
Потому что в этом мире всё возможно. Можно обмануть глаза, уши, нос, сердце тоже можно обмануть. Но если на первом месте у тебя стоит дух, то его обмануть невозможно.
Но, к сожалению, у всех почему-то первичной была материя.
И все чаще я стала говорить вслух о том, что я знаю, кто ко мне подходит и что он имеет в помыслах своих.
— Я вижу твои помыслы, злое сердце. — Говорила я, и вспоминала Ульхета с его речами к этим существам.
— Глупца убивает гневливость его, и несмысленного губит раздражительность. Дети его далеки от счастья, их будут бить у ворот, и не будет заступника им. Жатву его съест голодный, и жаждущие поглотят имущество его.
— Имение богатого – крепкий город его, и как высокая ограда в его воображении. Перед падением возносится сердце, а смирение предшествует славе.
— Смерть и жизнь - во власти языка, и любящие его вкусят от плодов его.
— Богатый – мудрец в своих глазах. Лучше бедный, ходящий в своей непорочности, нежели тот, кто извращает путь свой, хотя он и богат.
— Три вещи непостижимы для меня, и четырёх я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря, и пути мужчины к девице. Таков путь и жены прелюбодейной – поела и обтёрла рот свой, и говорит: «Я ничего худого не сделала!»
Мои речи сначала потешали горожан и собирали толпы зевак, которым было нечего делать.
А когда стали свершаться мои пророчества, то  они перестали смеяться.
А потом они начали приходить ко мне за советом и приносить мне дары. Я уже не испытывала такое острое чувство голода и жажды, какое было у меня поначалу. Мне даже уже разрешали входить в город и ночевать не на улицах города, а в домах горожан.
И почему-то вспомнилась мне моя экспериментальная модель третьего мира, когда в городе появился мудрец. И что потом из этого вышло.
И я понимала, что после лишения, мне Люц сейчас предложит все блага мира этого: почитание, богатство, уважение и власть.
Я знала врага в лицо! Я знала, с чем я борюсь, и знала сущность его!
Я решила покинуть этот город и пойти в пустыню, чтобы не общаться ни с кем.
Через несколько дней, я поднялась и пошла прочь от города.
 Тогда народ двинулся за мной, толпа меня сопровождала на всем протяжении моего пути. Я перестала разговаривать с ними и отвечать на их глупые вопросы, а просто произносила:
— Следуй за мной.
«Пусть идут за мной. — Думалось мне. — Я приду в пустыню и найду там, под руинами Зиккурата, две перпендикулярно скрещенные балки. И став в центр, я перейду в свой мир, а кто пойдет со мной, видя во мне свет и истину, последуют со мной в наш мир, к моему отцу. Им будет  это наградой, и они узнают тогда, что там смерти нет - там жизнь».
Но желающих идти за мной было не так уж и много, толпа редела. Их становилось всё меньше, им становилось неинтересно. Чудные слова прекратились, они устали, они не видели смысла в своем следовании за мной.
И наступил день, когда они полностью разочаровались во мне. Поднялся ропот.
Я тогда повернулась к той кучке, следовавших за мной, и сказала:
— Ожидания нечестивых есть зло, а желания праведных — добро! Я Альфа и Омега, Начало и Конец. Если ты жаждешь утолить свою жажду - следуй за мной.
Я повернулась и снова пошла.
И тогда мне в спину бросили камень. Я остановилась и не поворачивалась более к ним.
Камни продолжали лететь мне в спину. И с каждым, летящим в мою сторону, камнем, я произносила имя, бросившего  в меня. Последний камень ударил меня в голову, и я упала прошептав:
— Тщетны усилия ваши. Жизнь, данную отцом, не отнимет никто из живущих здесь.