Жизнь, как Жизнь гл. 15 - Встреча на прощание

         Осень. Листья на деревьях приветливо машут своими разноцветными ладошками. Всюду летают тонюсенькие паутинки. Воздух тёплый и ласковый. Лёгкий неожиданный ветерок провоцирует деревья на загадочное перешёптывание. Наклонные солнечные лучи пронизывают парк до самой земли, сплошь укрытой жёлто-оранжевыми листьями клёнов, образуя кристально-прозрачный занавес. А по ту сторону от него - неясный, но такой знакомый силуэт. Почему так громко и тревожно стучит сердце? Кто же это, так широко раскинув руки, бежит навстречу Шуре, едва касаясь земли? Чижик! Это Чижик! Шура срывается с места, летит навстречу ему и... попав в густую сеть из солнечных нитей, безнадёжно запутывается в ней. Девушка протягивает навстречу юноше руки, но их крепко спутывают золотистые солнечные лучи. Силуэт Чижика теряет свои очертания, бледнеет и исчезает совсем...
         По-о-до-о-жди-и-и!.. - кричит Шура и просыпается в холодном поту.
         - Какой странный сон! Как хорошо, что это сон! Как ясно я его представляю... - беспокойно думала Шура всё время, пока собиралась на работу и пока ехала в троллейбусе в школу, по привычке глядя в окно на пробегающие мимо заснеженные дома и деревья.
         Только подойдя к школе и увидев на крыльце Андрея, державшего за руку "чемпиона-шахматиста", девушка вспомнила о том, чем жила всю неделю - ожиданием сегодняшнего дня с его "культпоходом" в кинотеатр на самый кассовый фильм, который наиболее разворотистые пацаны умудрились посмотреть уже по пятому разу.
         - Ну вот, а ты говорил: "Не придё-о-т" - слегка дёрнув за ухо пионера, радостно вопросительно глядя на девушку, сказал Андрей.
         - Пошли?! - как необъезженный конь, рванул мальчишка с места в карьер.
         - Куда? - спросила Шура.
         - В "Буревестник", - ответил Андрей, вынимая из кармана три билета.
         Рука Шуры чуть дрогнула в руке юноши.
         - Там Чижик... - сказала она грустно и тихо.
         - Какой Чижик? - замедлил шаг Андрей, и мальчишка вырвался на два шага вперёд, не меняя скорости.
         - Мой, - отрешённо ответила Шура.
         За два-три последних интернатовских года, если при ней заходила речь о Серёже Чижове, она так привыкла слышать: "Твой Чижик..." и от учеников, и от учителей, и даже от своей матери, что более точного объяснения от неё вряд ли можно было ожидать.
         - Кто он?
         - Художник, - словно невпопад отвечала Шура. - Он мне в интернате вместо брата был.
         У кинотеатра толпился народ. Кто спрашивал лишний билетик, кто занимал очередь в кассу, чтобы взять билет на более поздний сеанс, а безбилетные мальчишки, надеясь "зайцем" проскочить внутрь кинотеатра, всеми способами пытались усыпить бдительность билетного контролёра - полной пожилой женщины с чёрными усиками над верхней губой.
         Андрей, пропуская Шуру вперёд, протянул билетёрше голубой бумажный лоскуток, но та неожиданно, как шлагбаумом, перекрыла своей рукой узкий дверной проход в фойе кинотеатра. Возникшая преграда не смутила юного шахматиста и он, ловко нырнув под руку билетёрши и вынырнув по другую сторону двери, смешался с толпой зрителей, направляющейся в кинозал.
         - В чём дело? - опешил Андрей.
         - В брюках, - с видом человека, хорошо знающего своё дело, лаконично произнесла усатая женщина.
         - Что-о? - удивился юноша.
         - У нас в брюках не положено, - не спеша выговаривая каждое слово, словно пробуя его на вкус, говорила женщина, и по всему было видно, что её работа ей очень нравится.
         - Что в брюках не положено? - недоумённо глядя в глаза усатой женщины, переспросил Андрей.
         - В кинотеатр в брюках не положено. Неприлично... - следовал монотонно-заученный ответ.
         - Да в чём же мне ещё в кинотеатр ходить?
         - Не Вам - девушке...
         Шура, опустив голову, густо покраснела. Уши её полыхали. Она действительно была в брюках. В них она всегда приходила на работу в воскресные дни, чтобы не стеснять себя в движениях во время подвижных занятий и игр с пионерами. Это так удобно! А сейчас, зимой, вдобавок ещё - и тепло. Ей и в голову не приходило, что это неприлично. К тому же на улицах этого древнего туристического города иностранные туристки - женщины всех возрастов и со всех континентов неизменно появлялись в брючных костюмах. И сейчас Шура вспомнила именно про них, с ужасом подумав: "Неужели их тоже в кино не пустят?".
         - Это ко мне! - Девушка, услышав знакомый голос, вздрогнула.
         - Привет, Шурик! - Чижик стоял перед девушкой в том же тёмно-синем костюме, с такой же взлохмаченной шевелюрой, такой же серьёзный и смущённый, как в тот памятный вечер выпускного дня.
         - Ты?.. - едва вымолвила Шура. - Это Андрей... - перевела она свой пылающий взгляд на стоявшего рядом юношу.
         - Сергей! - первым подал руку Чижик.
         - Очень приятно! - руки двух молодых людей застыли в крепком рукопожатии, а глаза вопросительно и испытывающе смотрели друг другу прямо в душу.
         - Пойдёмте ко мне. Я покажу вам свою мастерскую,- слегка сжав руку девушки чуть выше локтя и умоляюще глядя ей в глаза, тихо предложил Чижик.
         Они спустились по широким каменным ступеням в полуподвальное помещение, изобилием неонового света не уступавшее подземным станциям московского метрополитена, и пошли вдоль длинного коридора мимо множества полированных дверей всевозможных кабинетов.
         Серёжка толкнул дверь с чеканной табличкой "ХУДОЖНИК", и молодые люди очутились в просторной комнате, у стен которой стояли огромные красочные афиши с изображением самых "крутых" кадров из будущих фильмов. Столы были завалены рисунками и эскизами, красками и кисточками, тюбиками и пузыречками.
         Чижик быстро направился к одному из столов и начал торопливо складывать в стопку лежащие там врассыпную разнокалиберные листы ватмана с карандашными эскизами, внимательно следя за тем, чтобы каждый из них был непременно перевёрнут изображением вниз. Быстро подрастающая при этом бумажная пирамида вдруг наклонилась, и верхние листы её, медленно планируя в свободном полёте и успокаиваясь на полу у самых ног молодых людей, радушно открывали на всеобщее обозрение содержание ажурных рисунков.
         Шура замерла над этим многообразием своих двойников, а Андрей, присев на корточки, бережно по одному брал их в руки и, провожая щемяще молчаливым взглядом каждый из них, нехотя протягивал Чижику.
         - Я слетаю в буфет? - утвердительно спросил он, нарушая смущение, повисшее в тишине.
         От сквозняка, обрадованно ворвавшегося в открывшуюся дверь, на пол снова слетели ещё два рисунка.
         Чижик и Шура одновременно потянулись за одним из них, привычно столкнувшись лбами. Вдвоём, удерживая один и тот же листик, они выпрямились синхронно и застыли, как две восковые фигуры, открыто и пронзительно глядя в глаза друг другу. Эти двое уже давно понимали друг друга без слов и сейчас... на их до этого беспокойно-настороженные лица стала медленно и нерешительно оседать одна, общая на двоих, тёплая дружеская улыбка.
         - Классный он парень... И любит тебя... - словно продолжая начатый разговор, проговорил Чижик, медленно отводя глаза в сторону и нехотя выпуская из своих рук подрагивающий листочек. Он словно отпускал на свободу изображённую на нём тонкую прозрачную девушку в золотистом венке из солнечных лучей и в голубом облачке вместо сарафана, обнимающую такую же, как она сама, стройную и белую берёзку.
         - Я не увижу его больше... - тоскливо думала Шура, благодарно и обречёно глядя на Чижика, нежно прижимая драгоценную картинку к своей груди, где, испуганной птахой в ненавистной клетке металось её сердце.
         - Первый звонок уже был... - сообщил Андрей, ногой открывая дверь и чудом удерживая в руках сразу три бутылки лимонада и три пирожных.
         Шура едва заметным взглядом поблагодарила юношу - принесённые им напитки были, как нельзя, кстати - в горле девушки полыхало, язык был сухой и шершавый.
         Через открытую дверь приглушённо донёсся второй по счёту мелодичный звонок, и Андрей, подав на прощание гостеприимному художнику руку, заспешил из мастерской. Шура, стоя к Чижику спиной, не могла сдвинуться с места. Вдруг девушка развернулась, одним прыжком оказавшись перед Чижиком, крепко обняла его за шею и, чмокнув в щёку, выпорхнула в открытую дверь, удерживая на глазах навернувшиеся слёзы.
         - Хороший он парень... И любит тебя... - повторил Андрей слова Чижика и слегка сжал горячую девичью руку.
         Шура подняла голову, глубоко вздохнула, и вытянувшись в струнку, напряглась, готовясь к новым неожиданностям, уготованным ей неумолимой судьбой.