Жизнь, как Жизнь гл. 20 - Радиолюбители

        А в это время в коридоре дежурной части городской милиции на деревянной обшарпанной скамейке, низко опустив головы, сидели два четырнадцатилетних подростка: один - высокий, рослый, с интеллигентными чертами лица, похожий на прибалтийца голубоглазый блондин, одетый в шерстяной толстый свитер и полупальто из черного искусственного меха; второй - в коротком пальтишке с куцым воротником, похожий на испуганного грачонка, щупленький, на вид не старше двенадцати, смуглый черноволосый пацаненок, сосредоточенно рассматривающий свои потрескавшиеся и вконец раскисшие от растаявшего снега ботинки.
       - Актюбин, давай их сюда, - приказал круглолицый молодой милиционер с двумя звёздочками на малиновых погонах.
       - По одному? - старательно сдерживая зевоту, спросил высокий худощавый сутулый человек в гражданской одежде.
       - Зачем?.. Давай обоих...
       - Эй!.. Радиолюбители!.. Прошу!.. - широким жестом открывая дверь кабинета и пропуская впереди себя юнцов, пригласил сутулый и остановился сзади них у двери, заложив руки за спину.
       - Проходите! Не стесняйтесь! Садитесь! Нам торопиться некуда!..- кивком головы показывая на стоящие сбоку от стола стулья, проговорил лейтенант. - Так, говорите, ваше это имущество? - и он, с некоторым усилием отрывая от пола, поставил один за другим на стол два объёмных увесистых чемодана и вопросительно посмотрел на ребят.
       Те лишь мельком исподлобья, покосились на чемоданы и оба, как по команде, снова уныло уставились в пол.
       - Вы что, языки проглотили? Чьи это вещи, я вас спрашиваю? Отвечай ты! Ты старше... - и он показал пальцем на рослого юношу.
       - Не старше... Младше... На три месяца... - не выдержал такой "несправедливости" светловолосый акселерат и, будто опомнившись, снова упрямо потупился, ещё ниже склонив голову.
       - Ага-а!.. Значит, есть все-таки языки?.. И сколько вам лет тоже знаете? Я тебя спрашиваю, младший!..
       - Четы-ы-рнадцать... - глухо, еле слышно пробормотал блондин.
       - О!.. Как раз!.. Четырнадцать! Именно тот возраст, с которого за свои поступки придётся отвечать самому, а не папочке с мамочкой. Или они вас в новогоднюю ночь с этими чемоданами из дома выгнали?.. А может, вы сиротки, из детского дома сбежали?.. Говори, говори, младший, есть у тебя родители?
       - Ма-ма... - тихо, еле выговаривая по слогам, ответил юноша и наклонился ещё ниже, стараясь незаметно избавиться от застилающей глаза влажной мутной пелены.
       - Понятно... Значит, мама всё-таки есть... Так как же она тебя в праздник, ночью, такого "маленького", одного гулять пустила?..
       - Она думает, я у Славика Новый год встречаю...
       - Это у него, что ли? - кивнул лейтенант в сторону "грачонка".
       - Нет, это - Вовка!.. - сказал и, словно опомнившись, прикусил язык голубоглазый паренек.
       - Очень приятно познакомиться, Владимир... Как по отчеству? - с ироничной улыбкой обратился к чернявому юнцу лейтенант.
       - Иваныч... - хрипловато, простуженным голосом, ответил чернявый, впервые подняв голову и посмотрев на милиционера.
       - А я - Иван Владимирович!.. Солдатов... Видишь, Владимир Иваныч, какая штука получается, вроде тёзки мы с тобой, только наоборот... - и он по-мальчишески задорно улыбнулся доброжелательной белозубой улыбкой.
       Плечи ребят заметно расправились, головы приподнялись и они, всё ещё опасливо и несмело осматриваясь по сторонам, оба с заметным интересом уставились на круглое добродушное лицо молодого человека в милицейской форме.
       - Ну, а тебя как звать-величать прикажешь, младшенький? - спросил лейтенант, делая пометки в своей толстой кожаной тетради.
       - Павел... - покраснев, как маков цвет, ответил светловолосый юноша. - Гулявцев... - продолжил он затем твёрдо, как будто что-то окончательно для себя решив.
       - Так что у вас там, Павел Гулявцев, в чемоданах-то этих?
       - Радиоаппаратура...
       - Да? Мы так и подумали... И откуда же она эта аппаратура?
       - Из радиоклуба... - медленно и нехотя отвечал Паша.
       - И как же она, радиоаппаратура эта, из радио клуба в ваши чемоданы попала?
       Подросток снова насупился и замолчал, отрешённо уставившись в одну точку на стене где-то за спиной милиционера, всем своим видом показывая, что и так сболтнул лишнее и теперь намерен молчать, чего бы ему это ни стоило.
       - А ты, Владимир Иванович, что скажешь? Как эта радиоаппаратура в ваших чемоданах оказались?
       Мальчишка открыл было рот, но, искоса взглянув на Павла, плотно сжал губы и, ещ ниже опустив голову, тупо уставился на свой дырявый башмак.
       - Как же так? Ведь только что был между нами этот мостик!.. Маленький, хрупкий, но был... Как неожиданно и, похоже, безвозвратно он развалился... Да-а-а... И невооружённым глазом видно, что "младшенький" все-таки старший в этой команде... - исподволь наблюдая за юнцами и молча переводя взгляд с одного на другого, думал лейтенант, рисуя крестики-нолики в своей клетчатой тетради.
       - Актюбин, - обратился он к стоявшему у двери человеку, вот тут Павел Гулявцев устал от моих вопросов... Пусть отдохнет в коридоре...
       - Пошли! - кивнул в сторону двери Актюбин.
       Павел вздрогнул, услышав своё имя, испуганно-расширенными глазами посмотрел на милиционера в штатском, молча поднялся и, с опаской оглядываясь на друга, медленно пошёл к двери.
       Минут через тридцать из кабинета вышел лейтенант Солдатов, пропуская впереди себя щупленького Владимира Ивановича, протянул Актюбину сложенный вчетверо клетчатый лист бумаги:
       - Вот адреса. Утром чтоб родители здесь были... Их пока в камеру... - и он неожиданно поднял руки вверх, сцепил их над головой и с наслаждением потянулся.
       Шёл пятый час нового года. Редкие последние праздничные огни в домах гасли один за другим. По проспектам, площадям, паркам и улицам гуляла метель, подхватывая и крутя легкий на подъём свежевыпавший снег. Город крепко спал, убаюканный протяжной, заунывной песней Снежной королевы.