От Марса до Земли как от пятницы до понедельника 2

        Глава 1.                Возвращение.               

- Что мы здесь делаем? Как тут очутились? – Степан смотрел на мужчин. Рука его гладила лысую голову. – Почему я без волос?
Доктора приподнялись со стульев и уставились на больного.
Первым пришел в себя гипнотизер:
- Каково расстояние до Марса?
- От Марса до Земли как от пятницы до понедельника!
- Даже так? А от Земли до Марса?
- От Земли до Марса как от понедельника до пятницы!
- Но ведь это разное расстояние?!
- А кто вам сказал, что оно должно быть одинаковое: дорога домой короче!
Мужчины упали на стулья.
- Степан?! – Гипнотизер облегченно вздохнул, не отводя взгляда от больного: он еще не верил, что эксперимент удался.
- Степан! – главврач смог только произнести имя.
- Почему мы здесь? – пациент повторил вопрос.
- Обещал вернуться и вернулся, - проворчал Александр Александрович.
- Но не лысым же!
- Здоров! – сказал академик, улыбаясь. – Слышите голос нахала?

Доктора выписали из больницы через неделю. Еще через две недели он поправил свои подросшие волосы в парикмахерской, превратив их в короткую стрижку, и вышел на работу.
Это был единственный из ученых мужей, кто разгуливал по медицинской академии в джинсах.
- Начнем? - спросил академик, встретившись с ним в коридоре. – Давно ждал этого дня.
Мужчины прошли в кабинет.
- Тебя ждет работа. И рутинная тоже. – Академик критически осмотрел Степана, хотел сделать замечание по поводу одежды, но передумал. – Будем…
- Изучать мозг.
- Нет, батенька, подчищать хвосты. Год кончается. Есть план…. Это раньше на заводах рядом с самолетами сковородки изготавливали. Время вакханалий прошло. Включим в план, и с нового года….
- А пока только после работы? – Новоиспеченный работник медицинской академии начал догадываться, что не все так просто, и опять придется ждать, чтобы заняться любимым делом.
- Именно. Не студент, должен понимать.
- Раньше после занятий, теперь после работы?
- Свободен. Иди, впрягайся. – Старик догадался, что спорить бесполезно, и прервал дебаты. – В следующий год включим в план, и ковыряйся тогда…. Но и отчитываться за проделанную работу будешь и результаты выдавать. А как ты думал?

После работы Степан поехал в психиатрическую лечебницу. Главврач ждал, так как был предупрежден звонком.
«Хоть здесь проблем не будет, не должны быть, - думал молодой доктор наук, вспоминая телефонный разговор. - Сан Саныч, во всяком случае, препятствий чинить не станет».
- Вот и сбылась твоя мечта! – мужчина встретил бывшего пациента благожелательно. – Карточки больных я подготовил.
Степан перебрал пухлые истории болезней и женские отложил в сторону.
- А почему только мужчины? Жанны д' Арк не нужны?
- Всему свое время. И мужики не все попадут. Месяца два-три понаблюдаю за больными, изучу, а с нового года…
- Включат в план, - догадался Александр Александрович. – Слышу голос не мальчика, но мужа. Сейчас чем занимаешься?
Степан устало посмотрел на врача. В первый же день его загрузили, и загрузили не тем, что хотел делать.
- Подчищаю недоделки, дыры латаю. Преподаватель один с работы уволился. Лекции его, семинары ко мне отошли. Достали пенсионера болячки.
- Эти заберу с собой. – Степан указал на одну из двух стопок. – Сниму копии, а утром верну.
Предстояла кропотливая работа, заниматься ею было лучше дома, чтобы не отвлекать персонал больницы по вечерам.
- Теперь я тебе безоговорочно больных доверить могу. Серьезным стал. Корочки придавили?
Доктор промолчал. Он действительно по-другому оценил работу академии, когда ознакомился, чем там занимаются кроме обучения студентов. Кивнул головой и направился к выходу.

Из привезенных домой, Степан отбраковал еще часть карточек. Он и сам не понимал, чем руководствуется в отборе, - интуитивно.
Мать находилась в комнате сына, не вмешивалась, но и не уходила. Она взяла отпуск во время болезни сына, и он еще не закончился.
Присутствие наблюдателя раздражало, и Степан заметил, что она неотступно следует за ним. Прошел в туалет, мать – на кухню. Вернулся, женщина через минуту заняла прежнее место.
«Как же я напугал ее своей болезнью»! – Раздражение сменилось жалостью.
- Сынок, мне-то хоть скажи, что произошло? – женщина тяжело перенесла случившееся и все еще не верила в выздоровление.
Степан задумался над ответом. Мать заподозрила, что не услышит правду:
- Ложь оставь на потом. Хорошо?
- Мам, вертолет потерпел аварию, пилоты погибли, а нам повезло. Я же рассказывал: на плоту добрались до Енисея, потом на стрекозе до Красноярска.
- А дальше?
- Дальше летел на самолете, сели в Екатеринбурге, чтобы дозаправиться и переждать непогоду.
- И?
- И не помню больше ничего. Ты и старики. И я со своей виной перед всеми. Кругом виноват! Ну что ты хочешь от меня? Одна только не веришь! Мам, ты-то, почему так?
Женщина ничего не сказала, поднялась и ушла на кухню.
Степан снимал на сканере копии карточек, когда почувствовал, что мать вернулась и прижалась щекой к его голове.
- Чего ты?
- Сегодня первый день работал и что-то домой притащил. Уже не успеваешь?
- Теперь так до нового года будет, может, и позже. Тяжело мне в академии придется. Представляешь, там сплошь пожилые да старики!
- А ты костюм одень, галстук.
Сын закинул руку назад и погладил волосы матери.
- Издеваешься? Философ! И до сих пор штамповщица.
- Так ведь на пенсии и работаю.
- Бросай. Я теперь зарабатывать буду.
- А что дома делать? Женишься, дети пойдут, тогда и займусь воспитанием. Как тебе Вика? Нравится? Знаешь, как она убивалась, когда ты болел?!
- А давай соберемся все вместе. И повод подходящий будет – первая зарплата.
- Как скажешь. – Женщина поняла, что отвлекает сына, ушла. Он тоже поднялся и прошел к окну.
Листья с деревьев почти все осыпались. Двор выглядел невзрачно: краски поблекли, сырая земля покрылась пожухлой листвой. Дворник энергично махал метлой, собирая ее в кучи. На двух больших лениво вздрагивал огонь. Только пестрая одежда играющей детворы сглаживала мрачную картину.
«Не люблю осень, - отметил Степан. – Природа готовится к холодам, и на душе тоскливо».
- Ты прав. - Послышался крик с кухни. – Почему не гульнуть?
Копии были занесены в компьютер. Можно было работать уже с ним. Степан вернулся к столу и стал стирать лишнюю информацию, чтобы сохранить лишь необходимое. Разбил больных на группы. Сделал графики рецидивов для тех пациентов, у которых такие были. Он прерывался время от времени и сидел, обдумывая дальнейшие действия. Постепенно складывался план работы.
«Прав старик, и не хочешь, а план работы - последовательность - так и просится на бумагу. И никуда от этого не деться. Но над этим нужно посидеть основательно».

Ночью Степану приснился академик. Он сидел в кресле напротив лежащего мужчины и смотрел на него.
- Виталий Борисович! – Сон был настолько реальным, что доктор провел рукой по лицу, чтобы проверить: снится или нет? Но тотчас забыл про это. - Как попали сюда?
- Зови профессором, Степан, так привычней.
- Профессором?
- Не помнишь? Славно у нас поработали!
- Что я должен помнить, Виталий Борисович?
- Профессор я! Айк!
Степан приподнялся, спустил ноги на пол. «Что за дурацкий сон, - подумал он. – Академик как-то не так говорит - без движения губ. Голос не его».
- Перестарались наши мудрецы - не получится у нас диалога. Придется перенести нашу встречу, смотаться домой на время.
Степан хотел подняться, чтобы одеться, но гость исчез.
«Приснится же такое! Как наяву, и никому не расскажешь, опять лечить начнут» - Он улегся в постель, пытаясь забыться.
Степан заворочался – что-то мешало спать. Глаза открылись, прижмурился, привыкая к темноте.
В кресле сидел Айк.
- Здравствуй, профессор! Какого черта? Я думал, больше никогда не встретимся.
- Я тоже, но побывал здесь, и пришлось вернуться: ты ничего не помнил, и разговор у нас не состоялся.
- А это плохо!?
- Да. Возвращался к себе, чтобы вернуть тебе память.
- Мне радоваться или рыдать над новостью?
- Тебе…. Тебе нужно помочь нам.
- Вот те нате! У меня на завтра подвиги не запланированы.
- Степан, мне не до шуток. – Голограмма встала и начала передвигаться по комнате. В голове Степана раздался характерный скрип:
- Долг платежом красен. Я помог вам, теперь ты должен помочь нам.
Мужчина не стал уточнять, понимая, что гость только приступил к объяснениям. А тот неправильно понял молчание:
- Обиделся? Зря. Из памяти стерли только контакт с нашей цивилизацией. А могли и больше….
- Проехали. С чем пожаловал?
- Мы научились скакать по времени. Раньше умели только вперед и на небольшой срок, но теперь…. И не без твоей помощи, между прочим. В общем, развернули у нас кипучую деятельность. И с каждым разом все дальше и дальше. И вот как-то вернулась экспедиция из будущего и сообщила, что нас там нет. Планеты заселены, но чужаками.
- Потомки видоизменили клоны, только и всего.
- И наши так подумали, но следующая экспедиция подтвердила наихудшие предположения: сменились не только носители, но и разум. Они еле ноги унесли оттуда.
Степан задумался. Айк не стал ждать, пока землянин все осмыслит, стал подсказывать:
- Чужеродный разум распознать сложно, но можно. ДНК, знаешь, что такое? Это у  тела. Нечто похожее есть и в разуме. Тебе сложно понять, но прими как факт. Это и отличная от нашей логика мышления, и ностальгия, если хочешь, другая. Это – конец нашей цивилизации.
- И ваши начали путешествовать во времени, чтобы определиться с началом экспансии. – Степан продолжил мысль инопланетянина.
- Вот именно. Я знал, что поймешь. Более развитая цивилизация поглотила нашу.
- Падальщики. Было им у кого учиться. Даже нет – хищники. Не стали ждать, когда вы вымрете по какой-либо причине, помогли! Или вымерли все же?
- Они занесли в установки клонирования вирусы, и те начали подготавливать в полушариях мозга клонов площадку для вторжения. Мы вселяли свой разум. Они – свой. Через какое-то время их разум начинал довлеть над нашим. Это и незаметно сразу было. Вел себя юлианец как обычно, потом вдруг начинал болеть. Третья экспедиция, похоже…. В общем, не вернулись они. 
Степан поднялся и тоже начал ходить по комнате. Информация его ошеломила.
- Но почему я?
- Нам с ними не справиться. Логика их на порядок тяжеловесней юлианской.
- А моя? – самое то!?
- Да! Я когда своим объяснял, что расстояние от Марса до Земли короче, чем от Земли до Марса, потому что это дорога домой, так и не поняли. Одно лишь уяснили: без тебя не справиться.
- Но ты-то понял! Сам и возглавь борьбу с инопланетянами, офицер Айк!
Голограмма сникла, сделала еще пару кругов по комнате и уселась в кресло.
- Это так. И это – не так. Я чувствую музыку, чувствую фальшь, но самому мне не написать красивой мелодии. Понимаешь? Мне нравится картина, но я не смогу нарисовать даже копии.
- Ты плохо слушал мои лекции, офицер. Можно изменить счет игры….
- Ты опять про футбол? – перебил Айк. – Это не игра, поверь, Степан. Не до шуток.
- Можно изменить счет одной игры, другой, но первые три места распределятся также -  природа сгладит вмешательство, и твоя сильная команда проиграет впоследствии аутсайдерам. Итог будет тем же.
- Не верю, что-то можно сделать! И ты нам поможешь!
Спор исчерпал себя. Степан не сказал ни да, ни нет, только предложил:
- Дай время подумать. Утро вечера мудренее.
Айк встал и начал переминаться с ноги на ногу.
- Лезь в свою гостиницу, - догадался хозяин. – Хочешь, местным напитком угощу?
Офицер не ответил – исчез.

Следующий день Степан ходил по академии как сомнамбула: ничего не видел, ничего не слышал. Перед лекциями он полоскал лицо водой, чтобы отвлечься, и это помогало. Ему достаточно было начать говорить в аудитории, чтобы забыться, но со звонком все повторялось. Мысли его были заняты поиском вариантов борьбы с инопланетянами.
«Вариантов! - Степана рассмешили свои же мысли. - Один бы придумать. Намекнул бы кто». Но что-то вертелось в голове. Это что-то пряталось, потому что подходило время очередной лекции или семинара.
    К концу дня идея проклюнулась, наметились контуры  решения проблемы. Степан не хотел говорить профессору. Сглазить не боялся, просто решил додумать все  окончательно, а Айку намекнуть или просто дать согласие. Он стал ждать ночи - времени встречи.
- И что надумал? – профессору не терпелось, и он начал разговор с вопроса. – Решился?
- Здравствуй! Можно перераспределить места призеров, можно! - Доктор вновь вернулся к футбольной терминологии. Запрограммировать игры и с аутсайдерами, но в следующем чемпионате все встанет на свои места, без учета результатов предыдущего.
- И что это значит?
- У землян это называется «тянуть кота за хвост».
- Поможет?
- Это даст фору во времени. Гандикап, знаешь, что такое?
- Растянем удовольствие, только и всего! Ничего лучше не придумал?
- Ввяжемся в драку, а там посмотрим.
- Опять авось? Это не другая логика, это ее отсутствие.
- Отсутствие логики – тоже логика, своеобразная, это правда. И….
- И вот, что я хотел тебе еще сказать, - перебил Степана Айк. – Это не входило в программу восстановления твоей памяти, но прошлый раз ты меня упрекнул, и я не считаю нужным скрывать сейчас….
- Я здесь, а вы манипулируете моим сознанием там! Это, по-твоему, правильно?
- Нет. Поэтому память твою больше трогать не будут. Такое условие поставил я. И сейчас восполню последний пробел. Степан, у тебя есть сын.
Мужчина сел, встал, заметался по комнате, снова сел. Буря эмоций прокатилась по лицу.
Айк не видел в темноте, но догадывался, что с ним творится.               
- Ему без пяти минут три года. То свидание в Екатеринбурге не осталось без последствий. Женщина работает в гостинице. Она лучше, чем я о ней думал.
Степан не мог не слышать, что звучит в его голове, хотя свои мысли заметались.
- Пацан маленький, но сообразительный. Мозги получше твоих устроены. Не сможешь помочь, он поможет, когда вырастет. Если экспансия раньше не начнется….
- Вот даже как! Сын!
- Точные сроки только определяются. Этим сейчас наши занимаются, мотаясь по времени.
«Сын! Бабка не знает, и не скажешь!? Но, почему? Можно и сообщить. Здесь хоть без гуманоидов обошлось», - мужчина не обращал внимания на ропот инопланетянина в голове.
- А не будет ли это сказкой-безотвязкой – наша борьба? С учетом путешествия во времени? – Голограмма замахала руками перед лицом мужчины. Айк добился, чтобы Степан его услышал, и тот ответил:
- Не будет, если придумаем такое, что б они сбежали, как черт от ладана. Только и всего.
- Легко сказать…
- И сделать! – Сообщение профессора выбило Степана из колеи, и он решил выложить все начистоту. - Возьму десяток-другой бойцов из лечебницы. Список недавно внес в компьютер. С логикой у них в порядке: самое то. Они и наведут марафет в вашем сонном царстве. А нельзя отсюда руководить?
- Нет, Степан. Путешествие во времени и пространстве сразу – это слабо даже для нас.
- Поправим со временем. Когда начнем?

Утром доктор наук написал заявление на два дня за свой счет, чтобы съездить в Екатеринбург: мысли о ребенке не давали покоя. Хотелось увидеть и во всем разобраться. Отнес его Виталию Борисовичу.
- Степан Викторович, это что такое? – академик держал в руках листочек и удивленно смотрел на мужчину. – В тайгу умотал, – терпел. Ходишь черте в чем, - молчу. Неделю не поработал – и привет? Два дня! Зачем?
- По местам боевой славы прокатиться.
- Какая слава? Какие бои?
- Это неправильно. - Заскрипело в голове Степана. – Ты наказываешь меня за откровенность. Хочешь доказать, что судьи были правы, запретив сообщать о сыне?
Мужчина огляделся вокруг в поисках голограммы. Не нашел. Сказал академику, но для обоих:
- Пусть будет так. Мои проблемы можно решить позже. – Забрал заявление и порвал.
- И это правильно. – Старик успокоился. – Потерпи с сюрпризами хотя бы до нового года.
Степан покинул кабинет и отправился к выходу из корпуса. Он специально подгадал свой приход с заявлением на конец рабочего дня и сейчас был рад, что можно сразу отправиться в психиатрическую лечебницу. Флэшка лежала в кармане, а это было все, что необходимо для воплощения его замысла. Он спешил, шел и улыбался своим мыслям: «Айк, хороший ход. Ты повязал меня сообщением о сыне. Теперь я максимально ускорю решение твоих проблем, чтобы заняться своими».
- Степан, уже? – главврач удивился приходу доктора. – Что изменилось со вчерашнего дня? Я думал, ты поработаешь недельку-другую с историями болезней, прикинешь план….
- Правильно думали. Все так и есть, только ошиблись со сроками. – Степан кивнул на компьютер, прося разрешение воспользоваться им. Александр Александрович встал, уступая место, и начал следить за работающим доктором из-за спины.
- Вот этих двенадцать человек по одному на медосмотр.
Главврач удивился:
- Почему дюжина?
- Остальных позже. Поэтапно лечить будем. На этих систему обкатаем.
- Что за термин, доктор? – Главврач спросил и сразу же направился к дверям, увидев сморщенное лицо Степана. Сказал в дверях: - Переходи в известный тебе кабинет.
Мужчина расположился в соседней комнате и вызвал Айка.
- Офицер, сейчас приведут людей, запоминай, дальше тебе работать с ними. – Он не дождался ответа, потому что дверь открылась, и санитар ввел первого больного.
На каждого Степан уделил не больше пяти минут. Он не осматривал тело, просто задавал одному ему понятные вопросы, получив ответы, менял пациента.
- И это осмотр? – возмутился главврач после ухода шестого человека. – Сколько будет четырнадцать плюс двести семнадцать? Что дал вам ответ на этот вопрос? – Он перешел в разговоре со Степаном на вы. – Почему заменили одного из первых, хотя он, в отличие от других, дал правильные ответы почти на все вопросы? А некоторые просто мычали! Откуда они могут знать, какого цвета получится краска, если смешать красную с зеленой? Я тоже не знаю!
- И я! Мне важна реакция на вопрос. Вы мне мешаете, Сан Саныч.
Больше в осмотр никто не вмешивался, потому что возмущенный главврач ушел.
Дома Степан встретился с Айком. Он хотел поговорить с ним до прихода с работы матери. Женщина где-то задержалась, и он этим воспользовался.
- Что ты имел в виду, говоря, что дальше работать с ними мне? – гуманоид начал разговор с вопроса. – Что делать с твоими пациентами? Лечить? Я не умею. Зачем? Почему они?
- Тебя лечить надо! Тоже собираешься мне мешать? – Степан чувствовал возбуждение. Все было продумано, и его охватило нетерпение. – Ты доставишь их и меня на свою планету. Адаптация практически не нужна – у них и так с головой порядок: ничем не удивишь! Твоя задача: оставить все как есть, только усилить их восприимчивость к гипнозу. Такое возможно? Если нет, без этого попробую. Меня неплохо обучили искусству внушения.
- Не понимаю, но выполню.
- Логично. Когда отправляемся?
- Ночью – на всякий случай. Сразу и вернешься. Манипулировать временем – хорошая штука. Знаешь, как мы продвинулись вперед, пока ты тут своих сангвиников-холериков доводил до кондиции? Не без проблем, но все же?
- Конечно, знаю. Не зря помощи просите!
- Степан, почему дюжина?
- Двенадцать. Что не нравится?
- С тобой – тринадцать. Чертова дюжина!
Доктор захохотал. Он так и не научился смеяться про себя.
- Это земные приметы. Наша мифология. Ты-то здесь причем со своей планетой?
Айк промолчал, не зная, чем возразить, и скрылся, так как пришла с работы мать. Шум из прихожей переместился в комнату.
- Уже дома?
- Да. Только что пришел. – Степан решил не рассказывать про внука. – Переодевайся, я подогрею ужин.
«Новость меня обрадовала, - думал он, выкладывая продукты из сетки, с которой пришла мать. – А как к этому отнесется новоиспеченная бабка? В Вике ведь души не чает. А тут такое…. – Он автоматически готовился к трапезе, а мысли крутились около маленького родственника, которого они даже не видели. – А я не знаю к тому же, как зовут его мать. Хорош отец! Не буду ничего говорить. Потом».
- Спалишь ужин, где витаешь? – женщина сняла с газовой плиты сковородку. – Спустись на землю.
Степан чуть не рассмеялся: мать попала в десятку. Но он Землю только собирался покинуть.
Память услужливо восстановила облик Вики. Он хотел вспомнить мать сына, но перед глазами, как живая, предстала внучка академика.
«Они похожи, как на беду. Вика только моложе. Нравится мне, очень. Все шло к тому, чтобы…. А теперь? Что теперь будет? Пусть пока все катится самотеком».
Этот вечер мало отличался от предыдущих. Степан смотрел телевизор, поглядывая на часы, но ничего не видел и не слышал. Рано отправился спать. Мать не надолго пересидела сына.

Землянин Степан ждал, когда откроется дверь адаптационной камеры и из нее покажется команда его вынужденных сподвижников. Дверь распахнулась, из нее вывалились двенадцать бугаев, топая ногами, словно примеряя новую обувь. В голове раздался страшный треск, и Степан отключил с ними связь.
- Надеюсь, Айк, все сделано, как договаривались?
- Всенепременно: я не хочу, чтоб какую-либо неудачу списали на меня.
- Тогда продолжим. Мне нужно поговорить с каждой группой в три бойца по отдельности. Организуй.
Первая тройка новоявленных юлианцев сидела на стульях.  Степан прохаживался по комнате и монотонным голосом, как каплями воды по голове, втолковывал им свои мысли:
- Вы - жители Юлианы. Преданы ей, хотите, чтоб она стала лучше. Она хороша, но с вашей помощью станет еще лучше.
Степан знал, что их прослушивают - иначе и быть не могло, и побаивался, что в его словах услышат какую-либо крамолу и вмешаются:
- Юлианец должен иметь право на бесплатное образование, иметь возможность замены клона без оплаты хотя бы один раз. Он должен иметь гарантированную работу. Есть ли такое сейчас? Только видимость! Сколько заработал, таким и должен быть начет на карточку-банкомат! Заменить клон сегодня может не каждый. К старости, когда разум начинает угасать, и не может помочь даже замена клона, юлианца необходимо обеспечивать бытовыми услугами до конца жизни. Старость должна проходить в достатке. И зарплата должна быть достойной! Каждому – по труду!
Следующей группе лектор внушал другое:
- Почему за одинаковое отработанное время все должны получать поровну? Один может сделать в три раза больше, чем другие. Почему его труд оценивается также? Вы – юлианцы. Вы любите свою планету. Вы должны навести порядок на ней.
Когда каждый юлианец должен знать: чем больше он сделает, тем больше получит. Тогда и только тогда он начнет сворачивать горы.
А почему он должен тратить накопления не так, как хочет? Почему не может оплатить чужой труд на себя? Почему старость юлианцев, работающих по-разному, должна быть обеспечена одинаково? За что бесплатно менять клон юлианцу, протирающему штаны в барах за распитием аперитива?
Степан плохо знал жизнь планеты. Но и того, что раньше рассказывал Айк, ему хватило, чтобы развить тему.
Третьей группе он объяснял абсурдность существующей системы правосудия:
- Пять судей! Одни и те же! Да они уже забыли, что такое справедливость! Пять хорошо, когда они все время разные. Но это хуже, чем двенадцать. Почему так мало? Должно быть больше и не судей, а простых юлианцев! Таких, как вы?! Вы любите свою планету, хотите сделать ее лучше. И вы сделаете.
Юлианцев, пишущих законы, должно быть много! В каждом городе, на каждой планете. Все случаи не предусмотришь! Чем больше законодателей, тем больше вероятность охватить всевозможные варианты происшествий и недоразумений. Не бойтесь путаницы. Юристов будет много. Они разберутся.
Последней группе Степан уже не знал, что внушить. Выдал мешанину от предыдущих трех.
Молодой, уставший мужчина присел рядом с Айком и сказал:
- Все. Больше не могу. Поехали куда-нибудь - надо отдохнуть.
Степан с офицером добрались до ближайшего ресторана и заняли свободный столик.
В полупустом помещении было прохладно, бесшумные кондиционеры следили за свежестью воздуха и поддерживали в нем стойкий аромат. Роботы-официанты сновали между посетителями. Юркие, они никому не мешали, и успевали следить за чистотой на столиках. Один из них  принес заказ Айка.
Степан отхлебнул напиток из бокала и удивленно вскинул брови:
- Очень мое варево напоминает! – Закинул кубик в рот. – И закуска не хуже моей будет, но похожа. Никак не могу привыкнуть, что вы эрзацами питаетесь.
- А то! Во всех ресторанах подают. А насчет питания…. У вас ведь есть люди, которые не могут есть то, что передвигалось и издавало при жизни звуки. Мы пошли дальше. Лук прорастает, картошка. Это тяга к жизни, к продолжению рода. Растения безропотны, гибнут молча. Мы отказались и от них.
- А авторское право? – Землянин не был вегетарианцем, но понимал, что Айк прав. – Я изобрел, а кто-то пользуется. Забыл своим гвардейцам сказать об этом, чтоб навели порядок.
- Загляни в свою кредитку - капает. Ты один из самых богатых временных жильцов Юлианы.
- Ваши бы червончики, да к нам на Землю.
- Оставайся, кто тебе мешает?
Степан засмеялся. На Юлиане у него получалось даже хохотать про себя.
- В этот раз планета показалась лучше. Привыкаю, наверное. Если бы не тело….
- И к нему привыкнешь. Интересные вы, земляне, пишете, показываете в кино, как инопланетяне вселяются в ваше тело. Считаете естественным, что они влюбляются в ваших красоток. А, может, их воротит при виде землянки?
- Ты прав. Легче стало?
- Это я так, к слову, и думаю сейчас не о том. Дальше, - что?
- Ты про моих гвардейцев? Поезд пошел. Завтра определитесь, когда захватчиков в будущем кишит больше всего, и закиньте по одному в самые крупные города. И все.
- Все?
- Все. Больше делать ничего не надо. Я же сказал: поезд пошел.
- Ждать результаты будешь?
- Уволь. Сегодня же домой. Не сомневаюсь в результатах, но все же обрадуй при случае.
- У тебя теперь запрещено память стирать, Степан. Сообщим. Инициатива отсюда и энергия соответственно. С Земли отвечать можно, а вызывать – нет. Забыл?
- Так ведь развиваетесь! Пошли, вернешь меня на Землю.

У Степана трещала голова, словно кто-то по ней стучал. «И что я вчера пил, и сколько»? – он спрашивал себя, просыпаясь, и окончательно очнулся.
В голове настойчиво тарахтел монотонный голос Айка:
- Степан, получилось! Нет инопланетян. Только наши. Улетела саранча. У твоих стерли память и вернули на Землю.
- Вот и хорошо. Всё?
- Да!
- Тогда не мешай спать.
Доктор заснул, но стук повторился.
- Степан, что нам делать? Что происходит? Мы по времени мотаемся, как стекляшки в калейдоскопе. Ты спишь еще?
- Я обещал вам, что избавлю от инопланетян?
- Обещал.
- Выполнил?
- Выполнил, но что нам делать?
- Наслаждайтесь свободой.
- Те сбежали, а нашим, куда деваться? Кто такие аграрии?
Сон у Степана как водой смыло.
- Партия такая. Откуда знаешь? Я не говорил. У вас не может быть, вы же химию жрете. Разберись на месте.
- А кто такие либерал-демократы?
- Под такой вывеской у нас деньги на политике делают. Это мои сорванцы вам ликбез устроили? – Степан включил ночник и посмотрел на часы. – Насмотрелись телевизора в психушке.
- А правые? Коммунисты?
- Те, кто около кормушки стоят, только одни слева, другие – справа.
- Оппозиция?
- Не знаю таких. Они вроде бы «кусаться» должны. Да ты не расстраивайся, скоро лучше меня разбираться начнешь. Да и смешаются они, и другое название себе придумают. Познаешь, что такое политический кризис, экономический! Капиталисты, и те свой строй ругать начнут.
- Ты знал?
- Догадываюсь.
- Лоббисты – это взяточники или коррупционеры?
«Полчетвертого, - подумал Степан. – Поспать бы еще, но Айк растеребил сон, все никак не угомонится».
- Профессор, ты не суетись, загляни на тысячелетие вперед. Там нет никаких партий. Одни законы. И все. Юлианцы живут по ним, работают и в стадо не собираются. Хорошо у вас будет. И мы когда-нибудь до этого доживем.
- Степан, вам нужно избавиться от ваших гвардейцев. Ты не представляешь, каких дров они могут наломать!
- Очень даже представляю. Зачем? Подлечу и выпущу на волю. У нас таких полстраны. Только одни бегают, суетятся, другие лежат, лечатся. Им повезло меньше, всего-то. Меня иные заботы достают.
Представляешь, нравится одна девчонка! Вика! Все бы хорошо, но…. Но у меня есть ребенок.
- Зря я тебе сообщил.
- Не зря. Только вопросы мучить начали.
- Знаю ваш извечный вопрос: что делать? Задаете по поводу и без повода.
- Врешь, инопланетянин. По делу. Только повод разный. И я ломаю голову, что мне делать?
Уверен только, когда такие как я свои проблемы – разные - решат, всем хорошо будет!
Море состоит из капель. Чем чище они будут, тем чаще солнце будет заигрывать с водой, тем счастливее будут люди.
- Наверное, Степан, ты прав, раз чуть ли не стихами заговорил. Щелкни крайними пальцами левой руки.
Он щелкнул и почувствовал тепло на груди со стороны сердца. Отогнул майку и увидел светящееся пятнышко в виде многолучевой звездочки.
- Орден тебе присвоили за работу по чистке будущего Юлианы. Избавил от захватчиков. Свои, правда, баламутить начали, но с этим разберемся. Поможешь, если что? Бои местного значения, они проще. – Юлианец говорил без эмоций, так как землянин сумел успокоить. - Гордись. В таком случае заслуги о-го-го какие должны быть. Такое закладывается в разум при адаптации, активизируется при необходимости – при награде, но на моей памяти не юлианцу орден впервые вручили.
- И на какой хлеб его мазать?
- Есть льготы и немаленькие. Пять звездочек – потолок - только у судей. Меня даже за временное исполнение их обязанностей наградили. Тебе и дома пригодится. Расскажу при случае. Щелкни еще разок пальцами, чтоб погасла, иначе до конца активизируется и начнет просвечиваться через одежду.
- Все?
- Все!
- Не мешай спать орденоносцу.

                *****



             Глава 2.                Война без правил.

Степан смотрел на пациента и пытался вспомнить его до «командировки». Он не заметил никаких отличий: на все вопросы больной ответил так же, как и в первый раз; взгляд по-прежнему бессмысленный. И…. пытался уйти.
«Игорь Бестужев, двадцать один год», - прочел он в карточке и усмехнулся. - Игорь, сейчас начнем тебя лечить».
Парень был подготовлен: подстрижен под ноль и побрит. Сидел на стуле, рваться в коридор перестал.
Врач взглянул в глаза больного, встал и начал разглаживать руками кожу на голове, передумал, сел напротив, достал из кармана брелок и вытянул перед собой. Яркий стеклянный шарик на цепочке начал раскачиваться. Зрачки больного непроизвольно, как маятник, забегали.
- Игорь, это планета, ты был на ней. – Монотонный голос доктора был тих, но настойчив. – Как она называется? Что ты там делал?
- Я был на ней. Что-то делал.
Степана не удивил ответ, точнее, его отсутствие. Это был четвертый из двенадцати бойцов, и первые три отвечали точно также – время пребывания на планете из памяти было стерто. Врач искал брешь.
В группу бойцов попала и одна девушка. Об этом доктор узнал на Юлиане, и изменить что-либо было уже нельзя. И он сделал вид, что так было задумано. А объяснялось все просто. Когда к нему привели очередного пациента – А. Л. Кириленко, он не увидел в коротко стриженом существе в большой – не по размеру -  полосатой пижаме женщину. Подвела фамилия, которая не склонялась, внешний вид пацанки и невнимательность его и главврача. Степан называл больного Шурой, а тому было плевать, как к нему обращаются. Он ответил на вопросы врача, прошел незамысловатый тест, и санитар отвел освободившегося пациента, чтобы привести следующего.
- Что ты там делал? – Бестужев Игорь безучастно смотрел на врача, а тот пытался пробиться к его сознанию.
- Что-то делал.
- В это время на Юлиане шел дождь? – гипнотизер решил помочь больному и стал спрашивать не напрямую.
- Дождя не было. На Юлиане дождь идет по графику. Мы, юлианцы, хорошие люди, умные, но нам нужно помочь.
Гипнотизер понял, что сумел протиснуться сквозь броню защиты: клубок можно было разматывать. Нитку нужно было тянуть осторожно, чтобы не оборвалась.
- Вы люди или юлианцы?
- Мы люди. Мы юлианцы. Мы люди? Не знаю. Юлианцы? Не знаю. Мы…. Не знаю. Я что-то делал.
«Все испортил дурацким вопросом, - Степан чуть не взвыл от огорчения. – Какая разница, кем он себя считает? Разговорить его нужно, раскачать память, и потом уже делать уточнения».
- Юлианцам нужно помочь. Они хорошие люди, но им нужно помочь, - гипнотизер перешел на язык пациента. – Как им помочь?
- Юлианцы едят химию. Мой дядя аграрий, он знает. Нужно есть натуральные продукты. Юлианцы должны есть экологически чистую пищу и иметь достойную зарплату.
Доктор облегченно вздохнул. Один подводный камень удалось обогнуть. Он не стал больше мучить пациента, решил дать отдохнуть. Предстояло обследовать остальных путешественников, выбрать из них перспективных с точки зрения лечения и работать уже только с ними.
«А ведь они там импровизировали! - догадался Степан. – Я ведь ни сном, ни духом про аграриев…. Что же они наворотили по собственной инициативе?
Из оставшихся лишь последний, на взгляд врача, подошел для этого. Не сразу, но его тоже удалось разговорить:
- Юлианцы имеют право на безбедную старость. Клоны нужно менять бесплатно. Почему одним можно, а другим – нет?
Этот человек тоже что-то помнил.
- Ты сейчас проснешься, Славик, досчитаю до трех, и проснешься. Раз, два, три.
Гипнотизер смотрел на пациента. Перед ним сидел прежний больной: пустой взгляд, безучастное выражение лица.
«Два, - подвел итог Степан. – Два человека. Или юлианца? Только их можно вылечить. Или наоборот? – только их и нельзя? Кто ответит на этот вопрос? Наверное, лишь время».
Субботний день подходил к концу. Бабье лето долго сопротивлялось, но сдало свои права поздней осени, и непогода наверстала упущенное. Слякоть не улучшала настроения, но и испортить не могла: Степан ее не замечал. Ему недавно пришла мысль прозондировать мозги пациентов на предмет посещения другой планеты, и решение дало свои результаты. Непонятно какие, но дало. У двух оказалась брешь в стертой памяти.
«Я выбрал направление движения, и это – главное. – Мужчина спешил домой. – Случайно решил, целенаправленно выполнил. Если у двоих появилась брешь при кодировании на Юлиане, что это значит? У них деревянные мозги? Или перспективные для лечения? Время, оно покажет»!
Доктору наук тяжко пришлось на работе. Он читал лекции, вел практические занятия, даже один аспирант достался ему: ученого назначили к нему руководителем. Но душой Степан был в лечебнице. Понимал, что это временно, что с нового года займется любимым делом вплотную, и это улучшало настроение, но ненадолго. Настоящее удовлетворение приносила лишь работа с пациентами в больнице.
Академик время от времени интересовался его успехами. Ненавязчиво, исподволь, но спрашивал. А Степан специально темнил:
- Гагарин сменил орбиту, перебрался ближе к земле. Наполеон проиграл сражение при Ватерлоо и вторично отрекся от престола: больше не считает себя непобедимым. Жанну д’ Арк уговорил не взбираться на костер: отреклась от ереси.
Виталий Борисович усмехался, но один раз проговорился:
- Не лечится такое гипнозом. Одного мужика от поножовщины избавил, так это случайно. Ему можно было задницу ремнем надрать и внушить, что так будет каждый раз, как только к ножу прикоснется. Детей родители аналогично лечат. Выздоровел – это хорошо, но случайно, я еще тогда подумал.
- Двух вылечил. Одного, будучи школьником.
- Того паренька вообще вспоминать не стоит. Там массаж был и никакого гипноза.
- Понял, - возмутился Степан. – Специально угли разгребаете и дровишки подкидываете, чтобы до нового года огонь не погас. Зря стараетесь, и так полыхает.
- Надо же, какой вывод сделал! Ладно, - согласился академик, - делай свои ошибки, мешать не буду. Почему в гости не заходишь? Не нужен уже, а, доктор наук?
Упрек сделал лицо мужчины пунцовым. Он давно хотел напроситься в гости и именно поэтому оттягивал. Манило его и гнало одно: Вика. Степан решил не ходить к академику, пока не съездит в Екатеринбург и во всем разберется. Он хотел определиться и только тогда встретиться с девушкой. Оба желали встречи. Он знал, из-за этого и не шел.
- Я тебя не к ней приглашаю, к себе. – Старик правильно понял покрасневшего Степана. – Ваши отношения – это ваши проблемы.
- Буду. В первую же субботу приду.
Так тогда ответил Степан, а сейчас вышагивал, огибая лужи, в направлении дома.
Суббота. Сегодня ему предстояло встретиться с Викой. Он шел и думал, что у него одна задача, всего одна: не оставаться наедине с девушкой.
«Только так можно избежать каких-либо разборок, - согласился с собой мужчина, но не слишком успокоился. – От нее-то спрячусь, а от себя?»
Дверь открыла Вика.
Степан хотел произнести заготовленную фразу, но не сумел: глаза в глаза сделали это невозможным. Девушка тоже ничего не сказала, распахнула шире дверь.
Гость переступил порог, вздохнул про себя: «Пусть так – и это лучше. Все идет по плану».
- Дед дома? Что делаете?
- Виталий Борисович после работы всегда здесь, но дед он только для меня. А я….
Степан знал, за что попал в немилость….
Когда очнулся в больнице, первая, кто попытался ему хоть что-то объяснить, была Вика. Она подскочила к нему, обхватила шею и потянулась губами.
- Степан, наконец-то!
Он не сразу сообразил, что происходит, отстранился.
- Что это значит? Как ты сюда попала?
Прошло некоторое время, мать объяснила, но тогда….  тогда Степан обидел девушку.
   
Она ездила за парнем в Екатеринбург, ухаживала за ним в дороге, вытирала пот на лице. Когда все спали, терлась щекой о его щетину.
«Степан, я ведь не папа Карло, нет. Мальвина? Тоже – нет. Я - Вика! Я не из сказки, я девушка, которая тебя любит. Твой швейцар по дороге в будущее. Согласна быть домохозяйкой, возьми. Могу просто стирать пыль с твоих глупостей!»
Она помнила все – еще бы! – ведь это была ее работа. Она ухаживала за мужчиной, которого полюбила. Вика заботилась о Степане в дороге, ухаживала в больнице, была рядом, когда его перевезли в лечебницу. Она таскала его за руку, когда выводила на прогулку во двор. Девушка ходила с ним по опавшей листве и рассказывала, объясняла, что видит, чтобы видел, понимал и он: «Это двор, осенний, Степан, хочешь, мы всю жизнь проведем с тобой здесь? Я не буду артисткой, не буду юристом, буду здесь. Ты и я. Хочешь?»
Степан не знал этого, не понял, почему она, услышав, что его вылечили, ворвалась в комнату и прильнула к нему, прижалась и притянула голову, чтобы достать губами.
Он отстранился, не принял поцелуй.  Степан расстался с сознанием в Екатеринбурге, очнулся здесь – в больнице - и не понимал, что происходит.
- Что мы здесь делаем? – Тогда вопрос прозвучал для всех.
Девушка не сумела ответить, замкнулась. Отвечала потом, ночью, уткнувшись в подушку.
А сейчас просто уточнила:
    - Живу я здесь. Раньше в больнице пропадала, теперь – здесь. Ты в гости пришел? Виталий Борисович из крапивы салат ест и тебя дожидается. Старая крапива, осенняя, но и он под стать: больной, старый дурак. Отыскал себе друга, нашел с кем связываться!
Девушка отступила на шаг, освобождая дорогу.
«Пусть так, заслужил», - отметил Степан и прошел вглубь коридора.
 
Мать рассказала обо всем. Он подозревал, что ухаживала за ним больше она, чем Вика, но женщина представила все по-другому, будто сама помогала девушке, а не та ей.
- Утку, ты хоть выносила?
- Почему не веришь? Какая утка? Без этого обошлось! Останавливались по дороге, и ты землю удобрял. Странное состояние. Виталий Борисович до сих пор в себя прийти не может. Ты был полусонный, заторможенный, и он чуть таким не стал.
- Только землю? – не поверил сын. – Не помню.
- Ну, не знаю, - мать засмеялась и развела руками. – Может, еще где сумел?

Степан старался не смотреть в лицо девушке. Боялся, что вновь поймает его взгляд, боялся, что и дед разберется, что к чему.
Вика много времени провела вместе с парнем в психиатрической лечебнице. Вытирала на его лице случайные слезы. Тогда он позволял себя целовать, и она привыкла.
Он выздоровел, она потянулась к счастью. Потянулась и получила пощечину – упертые в грудь руки.

Степан прошел в кабинет. Академик подозрительно оглядел его и сказал:
- Не обращай внимания. Ты мой гость. Под моей защитой-юрисдикцией. – Он неожиданно рассмеялся. – Моя старуха была лучше – умней. Ты только не обижай Вику, понимаешь, что я имею в виду?
- Виталий Борисович, зачем вы меня пригласили? Оскорблять?
- Нет, спросить, кто такие юлианцы?
У Степана подогнулись колени, он едва добрался до кресла и свалился в него.
- Это связано с римлянами?
У гостя восстановилось дыхание, мысли получили направление:
- Конечно! – Память заметалась в поисках ответа. – Был такой Юлиан-Отступник. Римский император. В школе не изучали?
- Я? В школе?
- Да, наверное, уже забыли? Он, став императором, объявил себя сторонником языческой религии. Представляете? Получил христианское воспитание и взбрыкнул. Кто бы сказал, не поверил, но он издал эдикты против христиан! Виталий Борисович, как такое возможно?
- А Юлиана – это королева Нидерландов?
- Вы-то, откуда знаете? Школьную программу, сами сказали, не помните, – доктор импровизировал на ходу. - Но вот муж ее….
- Степан! Два Наполеона – это, можно сказать, норма. Гагариных – хоть пруд пруди. Но юлианцев? Двое, и имеют представление про такое в наше время? Это нонсенс! Ты запомнил, и то удивляюсь. Они-то, откуда знают?
- А от чего, по-вашему, сошли с ума? Я там был, мед-пиво пил, могу подтвердить: такая информация не всем полезна, не всякая голова выдержит! Сменить христианство на языческую веру! Это, Виталий Борисович, разве не нонсенс?
Академик притих, задумался.
- Не убедил. Знаю, что врать умеешь. Знаю не по этому случаю. А скажи, …
- Скажу! Сан Саныч - штрейкбрехер. И вам должно быть стыдно, академик….

Степана провожала Вика. Она слышала отголоски дебатов в кабинете, но не вмешивалась, и сейчас сопровождала гостя молча. Дверь не закрыла сразу – оставила открытой, дожидаясь, когда поднимется лифт.
- Вик, я не смогу тебе всего объяснить. Не поймешь. – Мужчина нажал кнопку вызова и вернулся к двери. – Давно это было. Очень!
Девушка рукой качала дверь, покусывала губу, попыталась что-то сказать, но только хмыкнула и поправила прическу.
- Сын у меня есть трехлетний а Екатеринбурге. Посчитай, мы с тобой тогда даже знакомы не были.
Степан смотрел на пол, поднял глаза и увидел, что девушка плачет, раскачивает дверь, и слезинки бегут по ее щекам.
- На тебя была похожа, как две капли.
- Спасибо за комплимент!
- Нет, не то хотел сказать….
- А что? Как по Жванецкому? Одно неосторожное движение, и ты – отец?
- Почти так, но не так.
- Уходи, чтоб тебя больше здесь не видела, папаша! – Девушка захлопнула дверь.
Злость на главврача прошла. Думать о разговоре с академиком не хотелось. Степана затопила грусть.
«Хотел же не оставаться наедине. И всего-то нужно было не дожидаться лифта, а прошмыгнуть вниз! – Мужчина шел по улице, не разбирая дороги. Туфли скоро промокли. – И выбор теперь делать не надо. Его сделали за меня. А ее – мать моего сына – я и не знаю. Уверен только, что ладная и красивая. А вдруг… вдруг лучше… лучше, чем я о ней думаю? Матери скажу, что есть внук готовый, тепленький, она про Вику и забудет. А я? Я смогу? О-хо-хо».
Высокий, стройный мужчина в приталенном осеннем пальто вдруг остановился, замер на секунду и сказал негромко, но так, что на него обернулись прохожие:
- Надо было перещупать юлианок - двойку-тройку, чтоб голова не болела, и тогда не до землянок было бы. Очень долго, во всяком случае, не вспоминал бы, блин!
«И старик хорош! – Степан больше не говорил вслух, заметил, что привлек  внимание. – К себе приглашаю! Попробуй объехать оазис, если о воде только и думаешь».
Всю оставшуюся до дома дорогу мужчина угрюмо молчал.

Работал в больнице Степан только с двумя пациентами – остальных оставил на потом. И Игорь, и Вячеслав постепенно разговорились. Они выдали свои планы по благоустройству Юлианы. Доктор поощрительно поддакивал, уточнял, спрашивал, вклинивался в монолог, и пришло время, когда для разговора о планете гипноз уже был не нужен.
Главврачу Степан объяснил, что больные находятся в вымышленном мире. Он специально поддерживает эти мысли, чтобы при малейшей возможности плавно перетащить их в реальность: заменить виртуальный мир земным.
Скоро он и сам согласился с этим, поверил в возможность такого. Но хотелось с кем-нибудь посоветоваться. Для этого академик не подходил, и он выбрал главврача.
- А что, Сан Саныч, с ними можно уже беседовать не поодиночке. Сведу-ка я их вместе, и пусть лопочут между собой. Буду поправлять иногда, чтобы спустить на землю.
Врач пожал плечами, задумался.
- Степан, а чтобы ты предпочел? Представь, что ты рогоносец, и всю жизнь прожил, не зная об этом. Умер, как говорится, в счастливом неведении. Зачем знать, что жена изменяет? Кому от этого лучше станет? А не поступить ли с ними также? Внуши им, что они юлианцы, но временно прикомандированы на Землю. Пусть кукуют здесь до скончания века.
Мысль гипнотизеру нравилась, считал ее перспективной, давно к ней пришел, но хотел, чтоб озвучил врач, становясь невольным сторонником.
- Если не вылечу, так и поступим. Неплохой вариант.
Степан не мог предположить, что первый же разговор втроем поставит все с ног на голову.
Пациенты охотно говорили о Юлиане, делились планами по ее благоустройству. Он же все чаще и чаще сравнивал планету с Землей, говорил о том, что и здесь нужно навести порядок. У Степана появилась мысль, озадачить больных проблемами Земли, заставить их думать, прежде всего, о ней и лишь потом о Юлиане. Но все труды пошли насмарку, он понял это, когда услышал вопрос Игоря:
- А, правда, офицер Тальк, сколько нам торчать еще на этой планете?
У доктора отвисла челюсть.
- Нам?
- Нам: двенадцати гвардейцам и вам.
- Я… я… я должен адаптировать вас к местным условиям! У вас получается, а вот десять юлианцев никак не могут приспособиться.
- Зачем? Зачем нам приспосабливаться? Мы базируемся здесь, но работаем на других планетах. Офицер Гай распорядился….
- Гай? – Степан перебил говорящего и испугался, что незнанием вызовет недоверие. – Не Айк?
- Офицер Айк работает в трех первых измерениях. Он следит за перемещениями в пространстве. Гай – в четвертом, отвечает за передвижения во времени.
- И офицер Гай распорядился…. – доктор решил вернуться к прерванному разговору.
- Не высовываться и ждать распоряжений.
Новости как пазлы из порванного пакета рассыпались в разные стороны. Нужно было собрать их и выстроить в стройную картину. Степан хотел отложить разговор, чтобы все обдумать, но любопытство и боязнь, что Гай или Айк вмешаются и все испортят, победила:
- Молодцы, бойцы. И сколько раз вы покидали Землю? Почему не предупредили меня?
Славик с Игорем удивленно уставились на доктора: такие слова офицер не должен был говорить.
- Офицер Тальк, они не посчитали нужным сообщить….
- Я не только вами занимаюсь. Отвечаю за передвижения и во времени, и в пространстве. Первая операция такой и была, когда вы из лагеря перебрались на Юлиану и сразу же отправились в будущее. Я слушаю.
- Мы были на Таире. Планета за свое благоустройство должна заплатить контрибуцию. Юлианцы поправили ее орбиту, когда жители неудачными экспериментами чуть не погубили свою цивилизацию.
«Бедные Снежные люди, - догадался офицер Тальк. – Айк не все мне рассказал, дипломат. – Чего же они от них хотят»?
- Это понятно, и….
- Мы были там. Контрибуция оказалась таирцам не по карману, и юлианцы решили аннексировать небольшой континент. Мы отработали с офицером Айком, теперь ждем распоряжений от Гая. Должны заглянуть в будущее планеты и узнать, как разрешится конфликт: они не хотят отдавать остров.
- Да, орбита подходит, климат благоприятный, цивилизации близки по развитию, - Степан размышлял вслух.
- На острове сделают колонию-поселение для неблагонадежных юлианцев. Для их ссылки, – уточнил мысль офицера Игорь.
- Значит, юлианцы изменили диапазон наказаний….
- Отстали вы от жизни в этой дыре, офицер Тальк. Когда мы поработали на Юлиане и выселили пришельцев, кое-кто из местных жителей стал непредсказуем. Мы хотели помочь им в улучшении жизни на Юлиане, но они выбрали свой тупиковый путь развития. Этот остров для таких и готовят.
Игорь замолчал, но догадался, что офицер не все понимает, решил объяснить:
- Путешествие во времени дорогостоящее удовольствие, особенно в будущее. За нашу экспедицию планета выложила треть годового бюджета – отправляли целую толпу, и до этого малочисленные экспедиции побывали в будущем. Но тогда оно того стоило: эксперименты выявили страшное будущее планеты. Сейчас решается вопрос: надо ли заглядывать в будущее Таиры, когда и так почти все ясно. Осилит ли такие затраты Юлиана? Сомневаюсь. Скорее всего, работать будем опять с Айком - просто передвигаться в пространстве намного дешевле.
«И заниматься этим будут легионеры, - отметил для себя Степан, – которым платить не нужно».

Мать не понимала, почему сын вернулся с работы отрешенным. Он пришел позже, чем обычно, и необычайно грустным. Вышел на лоджию, уперся руками в перила и уставился в небо, разглядывая звезды. Обернулся, услышав, что вошла мать.
- И что там рассматриваешь, сынок? Что нового высмотрел?
- Когда смотрю на ночное небо, чувствую себя школьником….
- Такое чувствуют все – бездна.
- Первоклассником, который после первого же урока узнал, как по-настоящему называется его писка.
Женщина прыснула от смеха, сын тоже.
- Когда узнал сам-то?
- Так в первом классе и объяснили. – Степан отвернулся от неба и, улыбаясь, посмотрел на мать.
- А еще доктор наук. Правильно Виталий Борисович говорит, что ты проскочил детство. Оно и выглядывает время от времени – озорничаешь.
- А другой старик сказал, что доброе озорство – это на пользу.
- А чего кис-то?
- Зачем делиться тоской? Она не делится пополам – обоим одинаково плохо будет.
- Заинтриговал, говори, хуже будет, если не скажешь.
- В Екатеринбург съездить надо.
- Переживем. Съездишь. Зачем?
- Сын у меня там растет.
Степан услышал грохот, но не успел вмешаться. Женщина привалилась спиной на полку, та не выдержала, обвалилась. Никто не поранился и не обратил на случившееся внимание.
- А Вика? Кто та женщина?
- Вика знает. Три года пацану. Я тогда и не знал внучку академика. Помнишь, в Екатеринбург ездил?
- А дед как?
- Что дед? И без него тошно…. И радостно.
- Вот даже как! – Женщина потащила сына за рукав в комнату. – Раз радостно, то все не так уж плохо.
- Философствуешь?
- А ты мне выбор оставил? Рассказывай.
Степан развел растворимый кофе, поставил одну кружку на стол рядом с матерью. Сел.
- Только озорства хватит. Выкладывай все как на духу.
- А что говорить? Девушка как с картинки. Первый раз у меня было….
- Красивая, значит. Впервые. Нашел оправдание! Сам сказал, что с первого класса все знаешь. Мог бы догадаться, откуда дети берутся.
- Вика сейчас такая, как она тогда была: похожи очень.
- Стройная, значит.
- Причем здесь это! С Викой как быть? Люблю!
- Раньше думать надо было, ловелас. Мой сын – бабник!
- Да не знал я ее тогда, ты что, не слышишь меня?
Мать с сыном замолчали. Каждый думал о своем. Женщина не выдержала первой:
- Красивая, стройная. Да, Степан? Женить не хотела, залетела, раз молчала до сих пор. Я уже люблю ее. Я бабка. Степан, я – бабка! Езжай в Екатеринбург, привези их. А ты первый был у нее?
- Какая разница?
- Да. Конечно. Езжай.
- Завтра возьму бойцов в больнице и привезу под конвоем. А не захочет?
- Да не может быть такого!
- А Вика?
- Забудь. Не порть ей жизнь. У тебя с ней ничего не было, ловелас, бабник. Кто бы мог подумать? Как она за тобой ухаживала в больнице, сынок!
Слезинки одна за другой побежали из глаз женщины. Она достала платок и вытерла лицо, но при этом улыбалась.
- Что же ты наделал, Степан?! Я? Что я? Мать!
 Слезы бежали по щекам, женщина вытирала.
- Отец! Скоро поймешь, что это такое! Доктор…. Айболит! Болит, доктор, кругом болит….
- Не отпускают меня в академии. Поеду после новогодних праздников. Там-то времени полно будет, и отпрашиваться не надо.

- Шура, видишь шарик? Это планета. – Степан раскачивал брелок перед лицом девушки. Он нашел способ общения с юлианцами. С землянами не получилось - до них «достучаться» не удалось.
 – Это Юлиана. Здесь дождь, а там такое только по ночам происходит, когда все спят.
Землянка в девушке не проснулась, но скоро откликнулась юлианка, приняла участие в разговоре:
- Там хорошо. Если бы только они сумели понять, что проституция разлагает общество.
Пусть есть женщины лентяйки, пусть добровольно, пусть им так проще зарабатывать. Надо издать закон.… Но безработица, перенаселенность…. Детей запрещают иметь. Одного, и то надо заслужить. А как?
Доктор знал, что женщине двадцать два года. В этот раз он внимательнее прочел все карточки и времени уделил каждому гораздо больше, чем по пять минут. Он знал, что пациентка попала в лечебницу после группового изнасилования. Преступников наказали, но досталось и ей – начали преследовать кошмары.
Любой намек на это, любой разговор о земных событиях, словно щелкали выключателем – больная замыкалась. Разговоры о земной жизни для нее были противопоказаны.
Работа с остальными девятью пациентами пошла по опробованному сценарию. Не сразу, но и до них можно было «достучаться». Так решил Степан.
«Они адекватны, когда речь идет о Юлиане, но за каменной стеной другая планета, - думал доктор, сидя в кабинете. - Главврач выделил для него комнату. – Придется так и объяснить свой метод лечения: чтобы вернуть к реальности, пришлось внушить больным,  черт знает что».

Академик выразил желание проверить работу доктора наук. Главврач тоже был не против ревизии мозгов своих подопечных. Семену пришлось готовиться к смотру.
В начале зимы прошли смотрины.
Гипнотизер ни во что не вмешивался – все, что мог, он сделал раньше, и был молчаливым свидетелем. Музыку заказывали академик с главврачом. Они провели обстоятельную беседу со всеми больными сразу. И те не подвели Степана: ни разу не упомянули офицеров Талька, Гая и Айка. Академик только начинал разговор, дальше старикам приходилось больше слушать и уточнять. Они с ужасом узнали, на какой плохой планете живут, и насколько лучше жить на Юлиане. Они убедились, что и там не все в порядке. К концу беседы медики знали все, что узнали инопланетяне, попытавшиеся осуществить экспансию Юлианы. Агрессоры сбежали, но старикам деваться было некуда.
- Н-да, - хмыкнул академик, когда юлианцев увел санитар. – Что это было?
- Вы освидетельствовали первый этап лечения, - ответил Степан.
- Первый? А что будет после второго?
- Потом я собираюсь внушить им, что они в командировке на Земле, что им нужно жить и работать здесь, пока не наведут порядок. И скрывать, что они юлианцы.
- И какой порядок они у нас наладят? Я не буду стучать себя в грудь и кричать, что я юлианец? Не буду искать пятый угол?
- На второй этап как раз и наметил, что внушать, что им придется делать. На две жизни работы хватит.
- Ты понимаешь, Степан, что не вылечишь, только загонишь болезнь внутрь? Всего-то!
- А чего ты, академик, хотел? – неожиданно вступил в разговор главврач. – Рано с ревизией нагрянул. Пришел бы после второго этапа, никто бы и не заикнулся о Юлиане. Сидели бы здесь паиньки-земляне и мечтали выбраться на свободу, чтобы работать, внести свой вклад в развитие планеты. Ты заметил, что один санитар вывел всех? Пригласил, и вышли? Они на обед чуть ли не строем ходят!
Степан, ты, когда остальных лечить начнешь? Почему не делать это параллельно?
- А, правда, - доктор наук почувствовал поддержку. – Эта дюжина считает, что находится в санатории, что отдыхает на другой планете, развлекается, но поправить это – не проблема.
- Вот-вот, когда остальных подтянешь, - Александр Александрович продолжил свою мысль. – Проведешь второй этап, тогда и посмотрим. Ты, академик, здесь будешь рекрутов-санитаров нанимать, чтобы подопытным собакам клизмы ставили. Где еще найдешь за смешную зарплату?
- Очковтиратели. - Академик сказал, но в его голосе не чувствовалось уверенности. Закашлялся, схватился за горло. – Черт с вами, быть может, вы правы.
- А то! Знаешь, насколько в лечебнице легче работать стало! А что будет потом!

«А что будет потом? – Этот вопрос задал себе Степан, когда все разошлись, и он прошел в кабинет, выделенный ему главврачом. – Как лечить остальных»?
Он крикнул санитара и попросил вызвать Шуру.
- Знаю, связь односторонняя, - сказал доктор, когда девушка пришла. – С вами свяжутся, предупреди, что хочу переговорить с офицером Айком.
Пациентка кивнула.
- Скажи остальным, чтоб поменьше распространялись о Юлиане. С сегодняшнего дня тема закрыта. – Степан вдруг понял, что думает о больных как о юлианцах, попавших временно на другую планету. – Напугали старика!
- Всё?
- Всё! – Доктор махнул рукой и задумался: «Может, зря я показал первый этап? Надо было сразу после второго? Когда-нибудь придется все рассказывать, как есть. Без сегодняшнего спектакля академик вряд ли поверит  – объявит сумасшедшим. А так хоть шанс есть».
«А что теперь? – Вопрос вновь выплыл на поверхность. Степан обхватил голову руками. – Ждать? Ждать! - что еще?»

Доктор боялся идти домой. Все разговоры с матерью сводились к одному: где поставить кроватку мальчика? С взрослыми нельзя – к бабушке, рядом с ней. Софа Степана маленькая - двое на ней не поместятся –  надо менять. Женскую одежду, конечно, разместим рядом с сыновней.
- Степан, ты пришел? – Женщина услышала шум в прихожей. – Нам нужно купить еще одни женские тапочки и стол-стульчик для внука.
Сын вздохнул и прошел в свою комнату. Мать не унималась:
- Три года, он уже говорить должен. Как думаешь?
- Думаю, он уже холодильник научился открывать, чтобы убедиться, - пустой.
- Сейчас накормлю. Видела костюмчик детский хороший, но как покупать, не примерив?
- Мам, она не переедет к нам. Не строй замки на песке.
Женщина пришла на кухню, взгляд ее был испуганный.
- Ты хочешь перебраться к ней? А я?
- Никуда я не собираюсь переезжать. Мои проблемы меня и там достанут. Все пока вилами на воде писано, а ты кудахчешь как наседка над цыплятами.
- Что-то ведь надо делать? – женщина села.
- Ужинать.
- Да, конечно.
Степан ел, мать находилась рядом, порывалась задать очередной вопрос, но, встретившись взглядом с сыном, замолкала, едва начав говорить.
- Закрыли тему. – Он отставил тарелку и взял кружку с чаем. – С ума меня сведешь, и саму пора в лечебницу сводить. Там насмотришься, и здесь вторая серия.
- Сам виноват, - Женщина вдруг перешла в атаку. – На****окурил….
- Мама, как ты можешь!?
- А что, не так? Поматросил, вскружил девчонке голову. Сам когда-то говорил, что случайных детей у тебя не будет….
Степан не ответил, ушел из дома. Ноги сами выбрали привычный маршрут – к пивбару.    
Снег недавно выпал, но мороз сохранил его. Новый накрыл старый, грязный. Стало светло. Деревья выглядели нарядными. Ветви берез прогнулись под белой тяжестью.
Мужчина дышал полной грудью. Холодная свежесть подхватила легкий пар, закрутила, когда он выдохнул воздух и замотал головой.
«Дом – работа, работа – дом. Что за жизнь? – проворчал он, открывая входную дверь. - Так и пройдет, не заметишь».
- Две по сто, кружку пива и четыре бутерброда с селедкой. – Степан сделал заказ, не глядя в меню, - помнил.
Женщина рада была редким посетителям, прокомментировала свою работу:
- Селедка свежая, хлеб пропечен внутри – не как тогда, вам понравится.
Слова поразили мужчину.
«Гляди-ка, помнит, - отметил он, - а я теперь не ношу темные очки – без надобности. С выздоровлением пропала способность взглядом отличать прочесноченную колбасу и тухлую селедку».
Спиртное улучшило настроение.
«Говорил я такое про случайных детей, да, - согласился с матерью Степан, - но тогда я не знал, что уже стал отцом».

А ночью его разбудил Айк.
- Зачем звал?
- Здравствуй!
- И тебе не хворать, что случилось?
- Не знаю с чего начать. У вас с гвардейцами - все?
- Спроси что-нибудь полегче, откуда я знаю? Они там такого натворили, что что-либо предсказать невозможно.
- Но связь с ними поддерживаешь, раз заявился?
- Профилактика, контроль. Не вчера придумано. Что надо?
- Спешишь? – Степан сел на постели, потянулся к одежде.
- Нет, жду каверзных вопросов. Один уже услышал.
- А я и не знаю, что спрашивать, не придумал еще. Они и здесь могут что-нибудь отчудить. Мне нужна связь с тобой. С вами, если честно.
- У-у-у-у! – Профессор встал, продефилировал по комнате. – Тогда была экспедиция, командировка, инициатива шла от нас, и все оплачивали из бюджета планеты. А сейчас…. Сейчас я с тобой, можно сказать, контрабандно беседую - заглянул по пути.
- У меня ведь капитал немереный, сам говорил.
- Для землянина – да. Да и у нас все наперекосяк пошло. Знаешь, сколько денег в этот проект: туда-сюда, вбухали? Соизмерим с бюджетом планеты. Будешь смеяться, но твои архаровцы выручили – кое-что из их идей в жизнь воплотили. У нас умеют из камня сок выжимать. Установили прогрессивный налог: почему все должны одинаково платить? Больше заработал, больше заплати. Это единственный способ, чтоб бедные все время на дне не оставались, а богачи помнили, за чей счет еще выше вверх забрались.
- Проходили такое, не работает, - Степан усмехнулся, - толстосумы перестали вообще платить.
- А ты своих гвардейцев расспроси, они подскажут. Вы же на корню идею погубили, потому что пишут законы те, кто не хочет, чтоб они работали. Расспроси, не стесняйся, узнаешь, что в одной из ваших стран отъявленного бандита никак не могли уличить и посадить. И посадили пожизненно только из-за неуплаты налогов. Пожизненно! Вот и все решение. Думаешь, там есть проблемы с уплатой налогов? Есть, конечно, но мелочь по сравнению с….
- Согласен, утер, - Степан перебил Айка, но сам задумался. – Значит, львиная доля моих денег ушла на налоги?
- Не без этого. Жалко?
- Не в этом дело. На что их можно истратить, я-то здесь живу!
- Слышу голос будущего капиталиста. Тебе до сих пор процент капает. Но на то, что раньше было, после всех вычетов…. можно разок в будущее слетать, но недалекое, или шесть раз в прошлое. Удивляешься, что такая разница? Вначале по-другому было. Потом, где смогли, усовершенствовали технологию. В прошлое сгонять оказалось проще.
Это я про одного говорю, учти. Влево-право скакать можно раз пятьдесят на твой капитал. А трепаться между планетами – немеренно. Что, полегчало?
- Успокоил. Значит, за деньги смогу?
- Конечно, но все делается из центра. Только от нас. Энергия, установки, сам понимаешь.
Степан облегченно вздохнул, улыбнулся.
- Этот вопрос решаем, раз трепаться можно немеренно. Давай-ка Айк, «названивай» раз в неделю. Не сложно? За мой счет!
- Согласен, вопрос решил. А для чего?
- Понимаешь, я как-то перевел с помощью компьютера фразу на французский язык. Незамысловатая, но с запятыми. Не ахти какие обороты, но он перевел и сразу подчеркнул ляпы. Тогда я французский текст обратно запустил, чтобы он восстановил оригинал, так сказать.
- И что?
- И что? Если бы я не знал, какой текст набил вначале, никогда не догадался, о чем речь идет. Понял?
- Конечно. Дерьмовая техника.
- Никогда тебе не написать хорошую мелодию, чтоб слезы вышибала, чтобы забывались, слушая ее. – Степан вздохнул, потянулся и продолжил. - Программа, конечно, слабенькая, но я увидел другое: одно и то же может смотреться по-разному с разных углов. Вот земляне и сумели навести у вас порядок, потому что смотрели по-другому. Кто знает, у меня проблем земных полно, может, с вашей колокольни решать придется?
- От инопланетных агрессоров бойцы нас избавили, согласен, но насчет порядка, - извини. До сих пор ушибы залечиваем и мусор выметаем.
- Но и кое-что использовали, согласись. Сам только что признался.
- Сдаюсь. Подбивай бабки.
Степан не спешил с ответом, заправил постель, сел, подумал некоторое время, потом спросил:
- Могу я к вам отправить других пациентов, чтоб также в мозгах поковырялись, как с первой дюжиной? Не получается у меня лечить без вашей обработки, пробовал.
- Ну, братец, маханул. Такое я один решить не могу. Да и валюты у тебя не хватит.
- Частями. Накапает, продолжим.
- Проконсультироваться можно, а ты не хочешь свой дар вернуть? На это денег должно хватить. И врачуй.
Степан опрокинулся на софе.
- Дар вернуть, чтобы лечить? Вот это да! – Он надолго задумался и вдруг отказался. – Чтобы из меня подопытного кролика сделали? Нет! Я ведь не знахарь. Начнут требовать научного обоснования, а что я скажу?
- Не думал, что пойдешь на попятную! Можно скрывать умение, зачем афишировать?
- Сам не предполагал, что откажусь. Сказал бы кто вчера, - не поверил. Но мне надо лечить так, чтоб и другие смогли.
- А тебе это – ой, как нужно!
- Что имеешь в виду? Договаривай. – Слова Айка насторожили Степана.
- Академик через неделю-другую умрет: неоперабельный рак легких у него. Сам еще не знает.
Доктор сник. Тишина надолго зависла в комнате.
- Почему раньше не сказал?
- Случайно узнал. Присутствовал на смотринах твоих демагогов.
- Сумею помочь?
- Не знаю. В таких случаях мы срочно меняем клон. А ваша земная анатомия для меня - потемки. Ты доктор, не я.
- Все отменяется. Возвращай дар. Не хватит валюты, займешь. Начислят, заберешь. А как ты ее снимать будешь без меня, без моих отпечатков пальцев?
- При очередной связи объявишь, что делаешь меня доверенным лицом. Нужно просто заявить, остальное будет сделано автоматически.
- Прощай, Айк, не будем тянуть время. Свяжешься со мной, как только доберешься до дома. Уже жду.

Дверь открыла Вика, молчала, вопросительно смотрела на Степана и не уступала дорогу.
- К Виталию Борисовичу, не дури.
- Это твоя прерогатива. – Девушка сказала и отступила в сторону.
Степан прошел сразу в кабинет.
- Доктор! – старик был рад приходу мужчины. – Без звонка, как в старые, добрые времена! – Закашлялся, протянул руку в сторону кресла, другой прижал платок к губам. – Расклеился в последнее время.
- Вы правы, сегодня я пришел как доктор. Мне не понравилось, как выглядели в лечебнице.
- Ерунда. В моем возрасте это нормально.
- А моя специальность – помогать скрывать возраст.
- Не дури, Степан.
- Это моя прерогатива. Впрочем, дайте руку, и будет достаточно. – Мужчина не стал дожидаться согласия, схватил старика за локоть. - Бог мой, что за рисунок? Видите, академик, что за полоса?
Мужчины рассматривали старческую руку. Степан своей поддерживал кисть академика, другой растирал ладонь упрямого хозяина, словно соскабливая грязь с морщинистой кожи. Увидели? Теперь спите. Заснули? Разденьтесь по пояс и прилягте на диван.
Доктор скинул пиджак – предстояла изматывающая, изнурительная работа.
Девушка хотела и не решалась идти в кабинет. Приготовила кофе, бутерброды, но не несла, сидела, застыв в раздумьях, на кухне. Когда раздался грохот, она, забыв обо всем, сорвалась с места. Дверь кабинета была закрыта, распахнув ее, девушка увидела мужчин. Оба лежали: дед мирно посапывал на диване, Степан пытался приподняться с пола. Мокрый от пота, он не сумел опереться на локоть, тот заскользил в сторону, мужчина опрокинулся на спину, попробовал вновь подняться и обернулся на шум.
Сквозь пелену на глазах он сумел рассмотреть Вику и поднести щепотку пальцев к своему носу. Она поняла и умчалась за нашатырным спиртом. Принесла и протерла влажной ваткой виски. Мужчина вздохнул, сел прямо на полу, широко открыл глаза и произнес:
- А теперь двести грамм водки и закусить. 
Внучка вернулась быстро, протянула граненый стакан с темной жидкостью и кусок шоколадки.
- Водки нет, только коньяк.
Степан уже сидел в кресле, когда она вернулась. Выпил, закусывать не стал.
- Что происходит? – спросила девушка.
- Что мы здесь делаем? – продолжил Степан. - Совсем недавно такие вопросы задавал я. И никто мне членораздельно не объяснил. Только мать, позже.
То же самое делаем. То же самое происходит. Лечил я твоего деда. Не рассказывай никому. Пусть это будет нашей маленькой тайной. Он очнется, и ничего не будет помнить. Доктор повернулся к старику.
- Виталий Борисович, через полчаса вы проснетесь, оденетесь и будете продолжать делать то, что делали до моего прихода. Вы не будете помнить, что я приходил к вам.
В костюме при галстуке академик выглядел солидно. Полураздетый и спящий - беспомощно. Степан довольно улыбнулся, глядя на него. Вика заметила нежность в его улыбке.
- Он мучился последнее время, скрывал, но я-то видела. К врачу категорически идти отказывался. Ну что за медик? Объяснял тем, что пора, зажился.
- На него похоже.
- Вика, - Степан обратился к девушке уже в дверях, - не держи зла на меня. Получилось так, как получилось. Дождь всегда идет не вовремя.
- Конечно, метеорологи виноваты, кто еще? Иди, ладно.
Степана качало от слабости, но настроение было хорошим. Он чувствовал, что вылечил академика. На очереди были главврач, гипнотизер и мать. Он не знал, болен ли кто из них, но твердо решил проверить. Мужчина шел и думал, как сделать осмотр Вики. Можно было воспользоваться гипнозом, но не хотелось. «Узнает, несдобровать. И так отношения на ниточке висят, а порвется»?
Доктор давно взял за правило, что расслабляться лучше потом, когда сделаешь дело, а не отдыхать, накапливая силы. Ему казалось, что способность лечить скоро пропадет – такое уже было, и нужно выжать из своих возможностей все и сейчас.
Дома он взял мать за руки и заглянул в глаза.
- Что опять натворил? – Он зондировал здоровье женщины, а она не понимала, что происходит. – Сознавайся, все самое страшное ты уже выдал на-гора.
- Ложись, ноги помассирую. – Сын почувствовал, что они беспокоят мать.
Силы частично восстановились, болезнь была несерьезной, и их хватило на единственный сеанс.
Родственники ужинали, мать чувствовала хорошее настроение сына, и поэтому сама была рада.
- Помог мне, ходули опять в ноги превратились.
- Тайский массаж, вещь знатная! – Степан решил никому не рассказывать, что вернулся дар лечить людей. Надолго ли? 
- Так уж и тайский?
- Не заметно по результату?
После еды мужчина лег спать. Следующий день обещал быть тяжелым. Он и отдыхал, и накапливал силы.

После работы Степан ежедневно отправлялся в лечебницу. Смотрины больных дали неожиданный результат: академик предложил доктору заканчивать рабочий день в академии раньше, чтобы оставалось больше времени для больницы. Он был свеж, бодр и жизнерадостен:
- Лечи своих инопланетян. Вправляй им мозги. Пусть чувствуют себя как я.
Это был комплимент Степану. Академик не знал, что похвалил его, а тот задумался, что делать: или сберечь силы для стариков, или опробовать дар на подопытных «юлианцах».
Когда Степан поздоровался с главврачом, вопрос решился сам собой. Он задержал его руку в своей, потому что сразу почувствовал неладное. Тот попытался освободиться, но не смог.
- Сан Саныч, давайте сошьем сапожнику сапоги.
- Степан? Что за словоблудие?
- У вас повышенное давление. Прилично. Болит голова? – Мужчина не стал дожидаться ответа, потянул главврача к стулу. Усадил его. Сморщился, оглядев волосы ежиком, придавил за плечи, когда тот попытался встать, и начал манипуляции.
Врач сразу перестал сопротивляться, почувствовав руки на голове. Тепло освободило затылок от боли, перебралось к вискам и лбу. Он задремал. Когда очнулся, увидел улыбающегося Степана.
- Вас ждут пациенты, Сан Саныч, меня тоже. Пошли к нашим… многострадальцам.
Гипнотизер, после разговора с Айком, понял одно: нельзя переубеждать больных, что они не юлианцы. Гвардейцы могли быть в любое время востребованы. Что-то творилось на далекой планете, но что? Степан не знал.
«Скрывают от меня? Или случайно? – подумал он, но выводы сделал такие, что самому стало смешно: еще помощи просить будете!»
Каждый из дюжины разительно отличался от остальных больных. Они все больше смотрели телевизор, закрепленный под потолком, искали какие-то развлечения, беседовали о чем-то между собой. Их легко было спутать с санитарами, если не говорить с ними: все ответы сводились к Юлиане.
Через день, когда гипнотизер запретил упоминать далекую планету, главврач отозвал его, встретив в коридоре, в сторону и прошептал:
- Степан, я не понимаю, что происходит: они здоровее нас. Ты не проводил никаких сеансов?
- Нет. С какой стати?
Вылечив главврача, доктор окончательно «добил» его, и с этого дня Александр Александрович безоговорочно признал за гипнотизером превосходство, поверил в него.

Ночью Айк разбудил Степана. Он не был на Земле, связался со своей планеты.
- Вылечил моего двойника?
- Разумеется. Как ты угадываешь, когда ночь, чтобы мешать спать.
- Оставь свои шутки. У нас ЧП: политический кризис мягко перерос в экономический. Сплошная безработица. Колонии взбунтовались: объявили независимость и ввели собственную валюту. Недолго твои политиканы-баламуты поработали, но хватило….
Представляешь, теперь я свои гроши должен переводить в … название еще не запомнил – их много и разные, и платить при этом налоги не только своей планете. Проскочить с одной планеты на другую стало проблемой. Взбунтовались, получили независимость и начали хиреть: экономики соседних планет повязаны между собой. И мы оказались в том же положении.
- Вы же отправляли экспедицию в будущее, почему не прозондировали почву?
- Далеко закинули, кто знал, что под носом такое твориться начнет? Да и те, напугавшись увиденным, сразу драпу дали. Тут еще вылавливать их начали. Я же говорил, что одна экспедиция даже не вернулась.
- Что ты хочешь от меня?
- Напиши мелодию, нарисуй картину.
Степан понял, о чем говорит профессор, задумался.
- Как я понимаю, есть два выхода из создавшегося положения. Первый, - это война. Сразу все вопросы закроются. Это мощнейший катализатор. Но я догадываюсь, что он не подходит. И это – правильно. Второй? Это серьезно и надолго. Слушай.
Можешь представить, что ваша планета осталось одна во всей вселенной? Представь. Где брать то, что очень нужно и привозили раньше от соседей? Делать самим! Забудьте про импорт. Не можете купить? Не надо. Налаживайте свое производство. Сразу забудете про безработицу.
- Мы все изготовить не сможем хотя бы потому, что не знаем технологий. В свое время какой-то Брейкданс-Веник на нашей прародительнице наложил запрет на их распространение.
Степан усмехнулся, перевернулся на другой бок, но Айк заставил его говорить дальше.
- Они ведь не в лучшем положении, согласен? Все и всё будут продавать. И вы не жалейте, что можете, сбывайте. Сами учитесь делать.
И ты удивишься, офицер Айк, но нужно давать всем в долг. Не смейся и не удивляйся. Под проценты, которые всех устроят. Как не крути, но во вселенной вы не одни. Но есть одно но! Это обязательное условие. Только свою валюту и никакую другую, никаких эквивалентов.
- Кому она сегодня нужна?
- Тому, кто попросит. Тому, кто хочет у вас что-либо приобрести. Поверь, таких найдется много. Ваша продукция станет конкурентоспособной из-за одной только низкой цены. Вначале. На ваши деньги купить можно только у вас, и это хорошо. Будут покупать. Промышленность встанет на ноги. Появится спрос и на ваши деньги. Как вы назвали свои цветные бумажки, Айк?
Это тоже война, но экономическая. Кто раньше сообразит, тот и слепит счастье из несчастья. Помнишь: «Не было бы счастья, да несчастье помогло»?
- И это – все?
- Мало? Начните, сразу покончите с безработицей. Помогите пионерам, первопроходцам. Да, это – все!
- А у вас как дела? У нас все счета арестовали. Нет у тебя денег, Степан. Сегодня мы все такие. Но связь поддерживать буду, как обещал. Земной канал обеспечивается планетным бюджетом. Там все еще рассчитывают на вас.
- А что мы можем?
- У нас тоже не знают, держат в резерве….

Степан уснул, не сразу, но забылся.

Утром вошла мать, поправила одеяло. «Сынок, как ее зовут, новую Вику? – Женщина смотрела на сына, но думала о своем. - Почему мне так тяжело? Почему так досталось от жизни? В чем провинилась? Все счастья хотят…. А я пока сплю и счастлива: от полночи до шести утра. И маленьким когда был…. Тогда - да! Вырос. Маленькие дети, маленькие проблемы. Большой стал…. И я осталась одна. И буду любить тех, кого полюбишь ты, сынок. Степан, Степан….»
- Степан, Степан. - В голове у мужчины бил колокол. – Проснись, понадобился резерв.
- Мам, какой резерв? – Сын с недоумением смотрел на склонившуюся над ним женщину. – Маленьким был – доставали. Вырос – тоже. Когда это кончится? Какой резерв?
Он проснулся, понял, что вопрос не по адресу, успокоился. Мать подоткнула одеяло и улыбнулась.
- Цветные хоть снятся, резервы твои? – женщина вздохнула, потрепала сына за волосы и ушла.
- Профессор, что еще?
- Беда у нас. Тринадцать вас было. Неправильно. Быть может, из-за этого?
- Что случилось-то? Изобрели машину на свою голову. Были же в будущем, знаете, что там все исправлено! Спи, Айк, и меня не доставай больше.
- Причем здесь далекое будущее? Не сегодня-завтра война начнется. Правительство с ума сходит, нужны твои специалисты. И сам тоже.
- Всего дюжина? Давай под эту лавочку еще подготовим. Мне ведь всех лечить надо.
- Нашел время заботиться о шкурных интересах….
- Черт с тобой! - ответил Степан Айку и крикнул матери: - Мам, рано, я еще поваляюсь.

- А в этом что-то есть! – Офицеры Айк и Тальк сидели в ресторане, пили спиртное и закусывали лимонными кубиками. Землянин разлил жидкость по рюмкам и продолжил: - Я сплю дома и нахожусь здесь. Или не сплю – в коме? А какая разница? Две-три секунды или того меньше, пока здесь торчу, а потом вернете в прошлое - назад. Сколько, ты говоришь, живет разум?
- Если у нас средняя продолжительность жизни тысяча сто шестьдесят лет, то и у вас где-то так.
- Правильно. Наша плоть не позволяет мыслям столько существовать. Но я ведь могу жить на Земле пусть сто лет, с мозгами, конечно, а еще чуть больше тысячи разум может проветриваться во вселенной как сейчас, например. А в итоге? В итоге проживу не меньше вашего, но только часть жизни на родной планете.
- Прав, прав, офицер, светлая голова, знаю, но не о том сейчас думаешь.
- Согласен, не о том. Я могу погибнуть, и вы не успеете клон поменять или вернуть меня за секунду до смерти на Землю, а там меня ждут пациенты, один больной старик. Не успел проверить гипнотизера, да и Вику. С сыном не повидался….
Скажи, Айк, а если у меня и здесь дети родятся? С таким напитком, с таким его количеством, это запросто.
- И не смотри на меня так, я не пьян, - Степан уставился в глаза Айка. – Офицер Тальк очень даже ничего. Ты что, не понимаешь? Вы были в будущем, знаете, что цивилизация в порядке, следовательно, что? Вы победили в этой войне. К чему суета?
- Да как ты не понимаешь, Степан, победили, да, но никто за нас нашу работу делать не будет! И ведь жертв избежать можно. Пусть потом природа сглаживает вмешательство. Будет день и будет пища. Сам говорил!
- И это правильно. За меня никто ее не сделает.
Айк облегченно вздохнул.
- Верни меня на Землю, сделаю свою работу, надену чистое белье, как говорится, и вернусь.
Юлианец печально вздохнул и сдался:
- Пошли. Вернешься на Юлиану позже. Знаешь ведь, что дважды пересекать временной рубеж нельзя: единожды побывав в прошлом, в более позднее время заглянуть не удастся. Доказано. Спешить нужно. До начала войны, чтоб обернулся. Если получится решить вопрос без возврата в прошлое, и природе не надо будет сглаживать острые углы. Из твоей же лекции цитата, неужели не помнишь?
- Зато я дома план какой-нибудь придумаю. Там стены помогают. И времени с избытком. Тебе ведь все равно, из какого будущего возвращать меня? Близкого или далекого? Ты вытащишь сюда, Гай забросит в прошлое. Верните меня за этот стол, когда сообщу, что готов. А в более позднее время мне без надобности. На вашей планете, это точно. И мозги мои подольше проживут, чем тело.
- Все бы ничего, да допуски большие, разброс большой….

- Степан позвонил, открыла дверь Вика. Он ткнул пальцем в сторону груди, девушка проследила взглядом за рукой и поплатилось: мужчина схватил ее за нос. Руки непроизвольно ухватились за его кисть, но он перехватил и зажал в своих. Отпустил не сразу.
- Должен заметить, отменное у тебя здоровье.
- Нахал, и комплименты у тебя железобетонные.
- Это не комплимент, констатация факта.
- Тогда и мне позволь заметить: больным ты мне нравился больше. Молчал, а сейчас несешь не весть что.
- Больным стать легче, чем здоровым. Поправимо. А если совсем помру?
- Ах, как я буду рыдать, ах, как буду жалеть!
Степан видел, что девушка улыбается, но глаза смотрят настороженно.
- Но я тоже на здоровье не жалуюсь - железобетонное.
Вышедший на шум академик был бодр и игриво настроен:
- Помирились или все еще грызетесь? Ты, Степан, оказывается, не только быстро науки осваиваешь, но и детей строгаешь.
Мужчина ждал этого разговора, уверен был, что когда-нибудь состоится. Хозяин не остановился, смутив гостя, продолжил:
- Знаю, знаю, внучка сказала, что ты большой поклонник Жванецкого.
- Я и ее поклонником был.
- Но предпочел юмориста. Ладно, батенька, замнем тему. Что в академии творится я в курсе, а как дела в больнице?
- Выписывать двенадцать человек можно.
- Говорил Александр, говорил. Удивительно, но факт. Непонятно как удалось, но какая разница? Родственники сами от радости с ума сходят.
Вошла Вика, принесла кофе с бутербродами.
«Пронесло, - подумал Степан. – Мне так тепло в этой квартире было, кто знал, что все так получится? Может, и наладится со временем».
Разговоры с медицины плавно перешли на бытовые темы, и Степан, воспользовавшись случайной паузой, откланялся. Он спешил. Ему последние несколько часов не давала покоя мысль, что все еще можно переделать. Путешествие во времени предполагало, что это возможно. Ему нельзя было возвращаться  в прошлое на Земле на небольшую дистанцию времени. За эту границу второй раз на одной планете уже было не прошмыгнуть. Он берег шанс и спешил завершить земные дела, чтобы вернуться к ним позже.
«Ты решил вернуться в прошлое и переиграть встречу с девушкой, надумал избавиться от ребенка. – Степан, в конце концов, признался себе. – Аборт такое называется. Аборт и никак не иначе. И не придумывай оправданий. Такие вопросы решает, как правило, женщина и – надо же! – пришлось решать самому. А можно вернуться еще больше и отменить встречу….»
Переживания не помешали мужчине спешить к гипнотизеру. Он решил не ездить в Екатеринбург на поиски мальчика, а, вылечив последнего старика, вернуться на Юлиану. «Айк рисковал жизнью из-за нашей планеты. Теперь приходится мне из-за его гнезда с гуманоидами. Погибну? Тогда вопрос решится сам собой».
Мужчина спешил и услышал визг тормозов.
Порыв ветра толкнул его в грудь и буквально выдул из-под колес грузовика. Щепка от борта тормозящей машины зацепила куртку и рванула на себя. Он упал, но сзади проехавшего автомобиля.
«Черт, - чертыхнулся Степан, поднимаясь. – На том же перекрестке. Плохая примета. Выиграешь секунду, потеряешь жизнь. Правильно кто-то заметил».
Оставшуюся дорогу молодой гипнотизер одолел не спеша.
- Когда вернешься? – Этот вопрос Айк задавал ему каждые два часа.
- Уже скоро. В Екатеринбург не еду. Осталось навестить последнего старика. Хватит меня подталкивать. Ночью ждите, то есть телепортируйте.
Пенсионер сам не отпускал руку Степана, когда поздоровался. Затащил в коридор, включил свет и начал разглядывать рваную куртку.
- Все бежишь впереди паровоза или пациенты заразили – сходишь потихоньку с ума?
- В автобусе дверью, не обращайте внимания, лучше о себе побеспокойтесь: почки ни к черту, давление выше среднего, намного выше, чем у стариков в таком возрасте.
- Пенсионер – не значит старик. Вон академик, впору жениться. А твой коллега по сумасшедшему дому? Утром увиделись – не узнал. В обратную сторону жить начал – помолодел.
- Так я его с тайским массажем познакомил. Сейчас и вы как огурчик скакать начнете. Раздевайтесь.
Старик сопротивлялся не долго. И по достоинству оценил сеанс:
- Правда, помолодел. Научи. Долг платежом красен.
Степану ничего не оставалось, как лечь. Старик мял его спину, а он комментировал:
- По спирали. Главное, по спирали и к центру. И по часовой стрелке. Не велика премудрость, была бы сила в руках.
Домой Степан не спешил. Гулял по городу. К бывшему учителю он попал поздно и возвращался, когда спустились сумерки, и когда неоновая реклама разноцветными огнями начала окрашивать улицы.
Снег с дорог убрали, а новый еще не высыпал. Тротуары вытоптали прохожие. Грязный асфальт немного портил картину, но цветное, часто меняющееся освещение, сглаживало неприятное ощущение.
Степан не заметил, как добрался до остановки. Сел в микроавтобус рядом с водителем и всю дорогу озирался, сравнивая центр города с окраиной.
Около дома он снял куртку и выбросил в мусорный бак, предварительно проверив карманы.
Мать открыла дверь, едва он прикоснулся к ручке.
- Где тебя носит? Что-то неспокойно на сердце. Почему раздетый? Где куртка?
- Порвал и выбросил около дома. Сейчас проверим  твое сердечко.
Степан уложил мать и начал делать массаж. Делал просто так – для профилактики. Мать была здорова, он знал.
- Женщина, не дам вам больничного. Вы прекрасно себя чувствуете, не капризничайте. А вот я прилягу: знобит.
Мать принесла сыну чай с малиной. Он выпил, приподнявшись на софе. Через полчаса заснул.

- Набегался? – Офицер Айк сидел в ресторане напротив Степана и изучающее его осматривал. – Все переделал, что запланировал?
- Почти. А у вас, смотрю, ничего не изменилось.
- Тоже почти: безработицы нет. В три смены клоны выращиваем: пехоту нужно беречь. Готовим для замены раненым. Новые установки монтируем. Милитаризация идет полным ходом.
- Ну да, это и есть катализатор, предупреждал. А не торопитесь?
- Хуже не будет. Что-нибудь придумал?
- Когда? Ты же через каждые два часа по мозгам стучал: «Возвращайся, возвращайся».
- Сам виноват, умотал в такое время домой. Совсем ничего?
- Есть наброски. У нас в прошлом тысячелетии запустили две ракеты: «Фобос 1» и «Фобос 2».
- К Марсу?
- Да. Связь с ними прервалась, и они начали жить своей жизнью. Выловите их, заминируйте и перенаправьте к своим недругам. Обе должны взорваться при входе в атмосферу. Одна за другой через небольшой промежуток времени. Точное время скажу позже. Возможно такое? Гвардейцев моих нужно вернуть во времени на годик-другой, но к вашим заклятым друзьям. Задачу поставлю чуть позже – додумать надо.
- Не справиться нам с ними. – Вздохнул офицер. - Ты знаешь, что их корабли в три раза крупнее, что скорость в два с половиной раза больше, чем у наших. Они шли в своем развитии другим путем. Не научились отделять разум от плоти. Поэтому переселяются сразу – кагалом, со всеми пожитками. Ракеты их на порядок лучше наших. Я уж не говорю про боевые. Наши военные за их транспортными не угонятся. И это облегченные, без экипажа – мина с тягой. А ваши «Фобосы» - вообще мертвому припарка. Черепахи.
- Чего ты боишься? Сам трусишь и меня пугаешь. – Степан начал горячиться. – Были же ваши в будущем. Живут там потомки, пусть не припеваючи – тут уж мои земляки расстарались, но с другой стороны – выручили. И не бедствуют ваши потомки.
- Ага. Вы тоже. А сколько от татар с монголами страдали? Забыл про Иго? Да в вас ни в одном не обошлось без примеси их крови. А сложись все по-другому! Почему у нас также должно быть?
Степан задумался. Сравнение задело. Чувствовалась железная логика.
- Конечно, на ошибках учиться надо. И лучше всего на чужих. – Он начал говорить спокойно, как на лекции. - Знаешь, когда замечаешь, что поджилки трясутся, что слабее противника, лучше всего бряцать оружием. И чем хуже тебе, тем громче. Если противника не напугаешь, так хоть себе уверенности прибавишь. И мне не хочется, чтоб вы ввязывались в бойню. Думать надо.
Айку нечем было возразить. Он, и не только он, исчерпали все варианты, поэтому и пригласили офицера Талька, чтоб помог. А он тоже заблудился в лабиринтах мыслей, но что-то все же предлагал.
- Вы, пусть с нашей помощью, но разобрались с врагами, которые нападут позже. Парадокс, конечно, но таковы факты. А перед сегодняшними захватчиками беспомощны.
Степан ожил – появилась идея. Он схватил Айка за рукав, привлекая внимание.
- А давай их стравим. Сегодняшних и будущих. И пусть разбираются между собой. А что? Есть два «Фобоса». Отбуксируем их и направим по штуке к каждым с ультиматумом друг от друга. Или угомонятся, или будут выяснять отношения между собой. А наша задача, сделать так, чтоб они не догадались, кто за этим стоит. Конструкция у них необычная для ваших технологий, не сообразят. Посчитают новейшей разработкой. Главное, чтоб они приближались к планетам в режиме торможения. Пусть ломают головы.
- Циник ты, Тальк.
- Война по определению цинична.… А знаешь, как хочешь. Да, я считаю, что можно карабкаться по трупам, но нельзя убивать для этого. Мы вообще участвовать в бойне не будем, если получится…. 
Общие черты плана определились, офицеры перебрались в гостиницу к Тальку и принялись работать над его деталировкой.
- Главное, что? Сделать ультиматумы тяжеловесными. – Степан ходил по комнате и излагал мысли вслух. – Как? Параллельно с ними устроить у атмосферы планет взрывы ракет-петард. Эти шутихи должны сыграть роль бряцанья оружием. Спустить с «Фобосов» капсулы с ультиматумами и взорвать черепахи. Текст должен быть убойным, но это не проблема. Туман напустить сможем и мы с тобой. Но этого мало. Необходимо подготовить планеты изнутри. Даже не планеты, а офицеров Генеральных штабов противников.
Айк заворожено следил глазами за оратором, а тот неожиданно спросил:
- Офицер, а я смогу ненадолго смотаться в прошлое на Земле?
- Нет!
- Не сейчас, когда все стихнет?
- Вопрос не в моей компетенции.
- Перерыв. Продолжим совещание, когда решим этот вопрос.
- Хорошо. Можно. – Айк раздумывал не больше десяти секунд. - В исключительных случаях мне разрешено принимать…. ответственные решения.
- Для этого необходимо произвести разведку. – Степан продолжил расхаживать по номеру. – Определиться, где учились в свое время ключевые фигуры, и внедрить в школы под видом учителей моих гвардейцев. Почему в школы? Дети более восприимчивы. И то, что учителя будут втолковывать школярам, не преподают в академиях генштабов: любовь к людям, тьфу, разумным существам, терпимость и…. и так далее. Я своих бойцов проконсультирую, но ограничивать их фантазию-инициативу не буду, - бесполезно. Этот вопрос за мной.
- Офицер Айк, мне для этого понадобятся еще люди. – Степан решил напомнить и о себе: он должен лечить больных. И это давало возможность побывать дома. Он жил на Юлиане третьи сутки, и предвоенная суета его утомила – соскучился по своим. – Работать на двух планетах одновременно и такое количество будущих военных специалистов! И всего двенадцать резидентов….
- Логично, на спичках экономить не будем. Добавь к этим еще двенадцать. Но их ведь сразу вычислят!
- А это как раз твои проблемы. Их нужно разместить в разумах настоящих преподавателей. И пусть они оставляют часть урока для наших бойцов. Или гвардейцы будут работать с местными, как ты со мной когда-то, когда заставил посадить самолет в Екатеринбурге. Такое возможно?
После недолгих раздумий Айк согласился:
- Планеты разные. Но на Земле выбор носителей небольшой, на этих же подходит каждый второй. Найдем подходящих учителей. Сам выберу.
- Ну вот, - Степан решил подвести черту. – Это даже не общий контур, а конкретный план действий. Мне пора отправляться на Землю.
- Это еще зачем?
- Чтобы подобрать следующую партию – не каждый подойдет. Прошлый раз я больше половины отбраковал.
Степан темнил. Он на Земле думал о Юлиане, но, попав на нее, вспоминал землян. Резкая смена обстановки быстро утомляла. Хотелось домой.

Александр Александрович принес карточки. Доктор, перебирая их, удивленно вскинул брови, главврач понял и сразу объяснил:
- Пополнение, что ты хочешь? Жизнь такая!
На этот раз гипнотизер не вызывал больных для осмотра. Отбирал молодых: жалко было и хотелось вылечить их в первую очередь.
«Неправильно это и нелогично. Старики намучились по жизни. С них нужно начинать, но…. Но и они никуда не денутся. Придет и их час».
- Степан, двенадцать уже можно выписывать.
Главврач какое то время называл доктора шефом и вдруг перешел на вы, но Степан возмутился, и все осталось по-прежнему. Гипнотизер начал замечать на себе изучающие взгляды доктора и при случае поинтересовался:
- Что не так, Сан Саныч?
- Ты больных иногда называешь землянами. Долбанных инопланетян один раз упомянул. О гуманоидах говоришь.
У Степана мурашки пробежались по коже.
- Здоров я, здоров. – Он понимал, что главврач не это имел в виду, и специально увел разговор в сторону. - У меня диссертация была про космос и головной мозг. Про связь между ними. Вот и заговариваюсь. Лечу не просто пациента, а больного землянина. С учетом космоса.
Доктор сказал одно, но подумал другое: «Нужно следить за речью. Забываюсь. На Юлиане что-то скрываю и здесь врать приходится».
Отпускать выздоровевших не хотелось. Степан уже знал, что юлианцы усовершенствовали установку телепортации: переносить разумы научились группой – смешиваний уже не происходило. И проще было из одного места.
Осматривать больных не было необходимости, но пугала настороженность главврача, пришлось соврать в очередной раз:
- Опыт поднакопился. Буду общаться с больными и сразу же проводить сеанс гипноза. Но завтра, устал. А первых подержим еще денек-другой. Побеседую еще разок с каждым.
Степан отправился домой, шел и думал: «Для матери я вернулся с работы, только и всего. А я был на Юлиане несколько дней. Нельзя показывать, что соскучился, необходимо скрывать чувства».
Приняв решение, доктор успокоился, но другая мысль поразила его: «Это что же? Я путешествую по времени в обратную сторону. Но где? На Юлиане или здесь? Если здесь, то уже не смогу вернуться в прошлое и предотвратить свою встречу с женщиной? Не может быть. Айк все правильно понял, когда я отказался от путешествия во времени, и знал, почему. Он бы предупредил».
Приведя в порядок мысли, Степан отомкнул входную дверь квартиры.
- Сын, что будешь на ужин? – Хозяйка была на кухне и услышала шум в прихожей. – Когда будешь возвращаться с работы не так поздно?
- А есть выбор? – он подошел к матери и потерся щекой о затылок. – Все равно, лишь бы побольше.
- Ты стал такой нежный в последнее время. Что-нибудь случилось?
- Почему сразу случилось?
Женщина ела молча, но сын чувствовал, что она что-то хочет сказать и мучается.
- Выкладывай. Это не у меня случилось, у тебя.
- Ничего подобного. Скоро праздник – Новый год. Ты когда поедешь в Екатеринбург? Рождественские праздники такие длинные. Хоть одну вещь думцы слизали путевую - так хорошо отдохнуть среди зимы! Дни короткие, холодно, устаешь больше, чем летом.
- И есть время съездить за внуком. – Сын был рад, что мать затеяла этот разговор. - А надо ли? Может, оставим все как есть? Мне нравится Вика….
Мать растерялась, но сын заметил, что она разозлилась. Лицо нахмурилось, и жевать стала сосредоточенно.
- Тебе ведь она тоже нравится.
- Так и знала, что случилось…. Зачем тогда говорил, зачем взбаламутил меня и девчонку? Когда станешь взрослым?
«А, правда, зачем»? - подумал Степан. Подумал и ответил не столько матери, сколько себе:
- Нельзя такие мысли носить в себе. Сгореть можно. Роднее тебя никого нет, вот и поделился.
- А Вике? Молчал бы в тряпочку.
- И всю жизнь чувствовал себя лжецом?
- А так лучше? Ты хороший, не врун. А каково ей с этой ношей? Первого числа ладно, но второго января уматывай. Пусть лучше внук приезжает с матерью - одни, чем ты без них.
- Вот и договорились, вот и выяснили отношения. – Степан устало вздохнул. – А вдруг это ложная информация? И ребенок не мой?
- Давай добивай мать, врачевать умеешь, подлатаешь. Но сердце не резиновое, душу не вылечишь!
- Прости, мам, сам на распутье и других мучаю.
- Других!
- Ты у меня единственная, не другая. – Сын сказал и подумал: «Она права. Какого черта я мучаю любимых людей? Сгоняю в прошлое и сотру все пятна из нашей жизни».

- Я русский бы выучил только за то, что Ленин изъял букву ять! – школьник выдал тираду и вопросительно посмотрел на преподавателя – ждал одобрения.
- Да, - согласился Игорь. – Можно и так сказать. Мешанина отменная, но что-то в этом есть. Об этом многие не помнят, приписывают другим. Но он был первопроходцем. Во всем. Реформатором по зову сердца. Этот человек был затычкой всего, где протекает. Сегодня слово реформатор звучит как ругательство. Почему? Из-за результатов! Современные реформаторы, что это сегодня? Можно сказать одним предложением, одним словом, одним, но с использованием синтаксиса: нахрена дохрена нахреначили, схреначивайте нахрен, хрены хреновы!
На Алмавире и Альдруиде сразу в нескольких школах были введены факультативные занятия. Молодые преподаватели придумали новшество, и оно прижилось: старшеклассники перестали шляться вечерами по улицам.
Утром учителя, как всегда, вдалбливали школьникам прописные истины, а после занятий кроме основного предмета излагали космическую мифологию. Но после уроков преподаватели свои предметы преподносили по-другому. Даже математик выкопал откуда-то задачки на сообразительность:
- Почему? Для чего? – Вячеслав ходил по классу и возмущался. – Спросите лучше – как? Как сосчитать сумму чисел от единицы до ста?
«Гуманоиды чертовы - тело растет быстрей, чем мозги. – Учитель ворчал про себя, дожидаясь, пока ученики решат задачу. - Современная молодежь не знает элементарных вещей! Попросил сосчитать сумму чисел от единицы до ста, и что? Это же элементарно! Потянулись за калькуляторами, к клавиатуре компьютера. Зачем? Это ведь так просто - посчитать в уме»!
- Сложите первое и последнее число из предложенного ряда. Сколько? Сто один. Не хватает мозгов понять подсказку? Пожалуйста! Вторая цифра с предпоследним числом в сумме тоже равна сто одному. Понятно? Два плюс девяносто девять…. И таких пар пятьдесят!
Вы из этого сможете сделать вывод, инопланетные бездари? Сто один умножьте на пятьдесят. И что? Пять тысяч пятьдесят. Готово!
- Что? Что такое бездари? – преподаватель ненадолго задумался. – Это большинство из вас. Нет, пожалуй, все.
 А знаете, что задачу так решил за несколько секунд будущий великий немецкий математик Гаусс, пока остальные, как вы, чесали затылки? Может, и не он, но землянин, это – точно.
Все цифры нужно уважать. Слышали фразу: «ноль без палочки»? С палочкой ноль – это десять. Но и палочка без него –  лишь единица.
Уважать нужно всех жителей планеты, будь это уборщица или военнослужащий, доктор или просто больной человек. Знаете, как туго приходится тому, у кого не все в порядке с головой?
И на других планетах живут гуманоиды, они тоже разумные существа. Их мир отличен от вашего, но они не хуже вас. Это надо понимать – все гуманоиды братья!

- Ну, вы даете, вы считаете это правильным? – Шура ходила по классу, споткнулась и вернулась на свое место, села за открытый стол-кафедру.
 - Кобель, пишущий кобель, от которого отреклась даже церковь, который сравнил свою мужскую гордость с рукой новорожденного, и эта гордость, его гордость, хочет вернуться назад, и лезет, лезет, откуда появилась на свет…. имеет право называться классиком?
Он посадил в своем романе огромный дуб. Так люди до сих пор трясут его, пытаясь сбить очередные листья-мысли. Чудаки. Романтики. Он осыпался после первой же встряски. Автор описал его, потому что было жарко, и хотелось спрятаться где-нибудь в тени. Хоть под деревом.
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Что вам напоминает эта фраза? Продумайте ее. Проникнитесь. Молодые - не поймете! Этот листочек упал с другого дерева и не попал к вам в руки. И написана фраза, судя по всему, в прохладе.
Думайте, но я вам подскажу: похожих семей должно быть как можно больше, а разных несчастных – меньше. И это относится ко всем планетам, не только к вашей. Помните об этом.
- Шура, Шура, - раздалось шипение из-за двери. - Славик с Игорем звали юлианку. – Кончай демагогию. Ждем тебя.
- Думаете, я не знаю, что вы наконец-то дождались, когда я сяду на стул, чтобы подсмотреть под столом какие на мне трусы? Знаю. Знаю даже то, как вы смеетесь над моими инициалами - Кириленко Александра Леонидовна: КАЛ!
- Шурик, остановись. Ты что, слабительного наелась? Что за словесный понос? Нас же предупреждали: ни, ни. Откуда альдруиды знают, кто такой Лев Толстой? И ты здесь не Кириленко. Выдашь всех!
- Цыц! - женщина рявкнула в сторону двери и продолжила:
- Чехов! Он не смог написать толстой вещи. Больной врач лечил больных. Лечил, болел туберкулезом и писал…. Но пьесы! Вишневый сад! 
- Было жарко, он писал и захотел сока. – Раздалось с задних рядов. – Кисло-сладкого.

На Земле обе дюжины чувствовали себя юлианцами. За ее пределами – землянами. Этот парадокс Степан не смог объяснить, но принял как должное:
- Едем, осматриваемся и побеждаем. Не высовываться. Вживайтесь в роль, играйте ее. Воспитываете подрастающее поколение и ждете моей команды. 
Мне плевать, кто вы: юлианцы или земляне. Я - ваш командир. Офицер Тальк, знаете такого? Можно звать Степаном. Вы едете учить детей. Они должны вырасти добрыми и миролюбивыми.

- Шура, кончай балаган, - Игорь почти вошел в класс. – Мы заложники или они?
- Заложниками Чехова стали мысли. - Женщина встала и направилась к двери. – Мысли, которые он так и не успел довести до читателей. Высказал, но не все.
- О чем лекция, перетраханная наша? – Славик тоже высунулся в дверь, –  Сменила робу и забудь о своих проблемах. Меня на альдруиде, знаешь, как причиндалы тянут? Ничего, привык.

Закончились факультативные занятия, земляне нашли уединенное место в школе и спрятались от посторонних глаз.
- Что там у нас по плану? – Женщина первой начала разговор. – Внедрились, как заказывали. Почему они считают, что в будущем Юлианы мы наломали дров, а здесь, в прошлом Альдруиды, наведем порядок?
- Альдруиды или Алмавира? Где мы? – Игорь все еще путал названия планет.
- Не понимаю, - Славик почесал затылок. – Думаю, как раз наоборот. Офицер Тальк говорил, но я понял не так: он заслал нас сюда, чтобы навести порядок, но считает, что сделаем, как всегда. Я не прав? Что бы это значило?
- Нас трое. Где остальные?
- Дублируют где-то, - ответил Игорь, - чтоб наверняка. Шурик, где ты такое у Толстого читала? Не зря Славку к земле потянуло.
- К альдруиде. Самиздат. Думаешь, почему его от церкви отлучили, бабника?
- Читал только официальное, не понимал, но теперь ясно. Так мы на Альдруиде? Не Алмавире? И новеньких сразу по двум планетам раскидали?
 
Степан находился в гостинице в своем номере. Голова гудела от круговорота мыслей. Он понимал, что гвардейцы его дремлют на Земле в больнице. Тела находятся на месте, а сами скачут по космосу. Утром, как всегда, проснутся на своих койках, но кто узнает, что они наворотили за ночь?   
Он сам поставил задачу и первой дюжине, и второй, но не представлял, когда их миссия закончится. Это не нравилось. И он боялся, что его используют втемную. Было несколько моментов, когда он заметил, что Айк что-то не договаривает или просто скрывает. Это мешало.
«Дипломат хренов, - подумал он, - дров может наломать из лучших побуждений. Надо узнать о сроках начала операции. Или сбежать домой. Свое сделал, и от меня теперь ничего не зависит. Не нужен стал, и не вспоминают. Скорее бы уж Айк пришел».
Степан полдня промаялся в номере, пока не появился юлианец.
- Знаю, мучает ожидание, - сказал офицер вместо приветствия, появившись в номере. – Генштаб все еще просчитывает ситуации. К окончательному решению так и не пришли – ждут апогея. У вас так на Курской дуге было: за несколько часов до начала операции противником, сами лупить из всех орудий начали.
- Понял. Это ты свою лепту внес, стратег, знаток чужой истории.
- А я и не скрываю. И там не таился. Зачем меня гоняют по планетам? Должен отрабатывать. Твой план взяли за основу, но и свои коррективы внесли. Извини, но об этом не распространяются за пределами штаба.
Айк чувствовал некоторую неловкость, пояснил:
- Ты, конечно, орденоносец, но инопланетянин. Таков порядок. А гуманоиды иногда смышленые попадаются, въедливые. Не веришь? Загляни в зеркало.
А орден? Орден, знаешь, для чего, что дает? Ты теперь можешь голограмму свою иметь. Пройдешь обучение и, пожалуйста. Только на нашей планете. Дома не получится – дорогое удовольствие.
- У нас так тоже часто шутят: если бы ты…., вот тогда…. На черта мне этот фонарик, если светит только при солнечном освещении?
- Вот когда ты…. – начал Айк, и оба офицера рассмеялись.
- Здесь мы тебя назад во времени отправляли, а потом отсылали на Землю, не беспокойся. Ты меня совсем за дурака принимаешь. – Возмутился Айк, когда Степан задал наболевший вопрос. – Да так и дешевле, когда объект около машины, а не в Тмутаракани. Решим этот вопрос, сгоняешь в прошлое. Сам догадываешься, не до этого сейчас.
Мужчины понимали, что их дорожки расходятся. Степан спросил:
- Связываться будешь?
- Раз в месяц обязательно. Справляться о тебе, как об орденоносце, обязан. Но мне это приятно будет делать. Доберешься, орлы твои уже дома будут, но пробелы в памяти останутся.
- Тогда, все?
- Да, Степан. Пошли, отправлю на Землю.

В академии царила предновогодняя суета. Не столько готовились к празднику, сколько подбивали бабки. Общий ажиотаж захватил и Степана, но все равно в больницу он ушел раньше, даже раньше, чем обычно.
В этот день выписали двадцать четыре человека.
- Знаешь, шеф, такое впечатление, что все ушли в отпуск, и в корпусе стало пустовато.
- Сколько вам до пенсии, Сан Саныч?
- Два года. И не надейся. Двадцать четыре выписали, семеро поступило.
- И все равно положительное сальдо.
- Да, скоро как на профилактику сюда приходить будут: проверили, промыли мозги и адью.
- Так должно быть и так будет.
Степан перебирал карточки новых больных и думал, как будет их лечить: «Теперь нужно придумывать что-то свое. Гипноз тогда использовал как приложение. Что-то с ними делала адаптационная камера, и они легче его воспринимали. Не удалось выяснить. Придется экспериментировать. А если предварительно облучать мозг….».
Доктор задумался. Работы включили в план будущего года и теперь у него развязаны руки.
«Можно попробовать воздействовать на кору импульсами постоянного тока. И наращивать постепенно амплитуду, и увеличивать напряжение». - Мысли покинули лечебницу. Он уже думал, как будет оправдываться, что, вылечив двадцать четыре человека, начал вдруг изобретать велосипед. – «Главврач думает, что метод настолько хорош, что мы добрались до профилактики, а я начну все сначала. Впрочем, они привыкли к моим выкрутасам…. Не знают, что они вынужденные. Вот будет шум, когда начну выбирать режим на собаках».
В больнице доктор пробыл необычно мало и вернулся домой намного раньше, но мать уже пришла с работы.
- Конец года, думала, ты сегодня позже, не готова. – Женщина возилась на кухне.
- А я не голоден. – Сын сел и просто наблюдал, как она готовит. – Тебе помочь?
По телевизору передавали новости. На кухне он работал как раньше радио: был постоянно включен.
- Непонятные аномальные явления отмечены в космосе, – молодой диктор читал ранее подготовленный текст. – Магнитные бури, начавшиеся вчера, продолжают сказываться на здоровье населения. Врачи предупреждают людей, страдающих сердечно-сосудистыми заболеваниями….»
- А у меня после твоих массажей все хорошо. Не обращаю на них внимание. – Мать заглушила выступление мужчины.
- Тише, мам, дай дослушать.
- Эти несколько дней восприимчивым людям лучше переждать дома и иметь под рукой лекарства, - продолжал вещать диктор.
- И наготовить еды впрок, - закончила за него мать. – Степан, нашинкуй капусты.
Сын взял вилок и начал подрубать большим ножом листы, отсекая овощную стружку.
Он посмотрел на диктора, ожидая продолжения, нож юркнул в сторону и зацепил мизинец. Мужчина нащупал образовавшийся заусенец языком и отогнул его большим пальцем, чтобы отрезать. Грудь обожгло, и Степан невольно отогнул ворот рубашки и увидел две звездочки четко светящиеся на левой стороне.
Мать мыла посуду и стояла спиной к сыну, ничего не видела. А тот улыбался.
«Получилось, - подумал он, - маневр удался: планеты разбираются между собой и забыли про Юлиану. А меня наградили вторым орденом. Что я еще смогу делать на Юлиане, если когда-нибудь попаду на нее? Бестолковая награда, а приятно».
Мужчина щелкнул большим пальцем левой руки о мизинец, чтобы выключить светящиеся пятнышки.
- Тебя орденом наградили, Степан. – Подала голос мать.
Раздался звук падающей посуды, и она оглянулась.
- Удивила? Академик сказал, но просил не говорить до поры, до времени. На итоговом собрании должны объявить.
Степан был рад не столько награде, сколько тому, что речь шла о другом ордене. Награде он вообще был не рад, потому что считал незаслуженной – еще только предстояло разрабатывать методику лечения больных. И кто знает, чем все закончится?
- Орден дружбы народов. – Мать не могла держать секретов.
- Почему дружбы? А, примирил две дюжины людей с жизнью! - догадался сын.
- Не выдавай меня, болтушку.
- Будь спокойна.

Ночью Степана разбудил Айк. Он находился на родине, но его настойчивый голос заставил мужчину подняться с постели.
- Знаю, все идет по плану.
- Откуда? – радостный скрип Айка поднял настроение и Степану.
- Осколками Землю посекло: здесь магнитные бури косят стариков.
- Не до нас им, между собой разбираются.
- А у меня грудь в орденах и голова в кустах. Что делать с иконостасом? Как машина с включенными фарами скоро передвигаться буду.
- И про это знаешь? Ничем не удивить и все же попробую. Можешь отправляться в прошлое. Прямо сегодня. Ложись спать, очнешься, где скажешь.
Айк хотел удивить и сумел. У Степана перехватило горло, и он едва смог выговорить:
- Прямо сейчас? Да я заснуть не смогу, да и не готов!
- Готовься, под размышления и заснешь. Снотворное прими. На сколько назад забросить и куда? Вначале в прошлое, потом – туда. Отсюда и исходи. Гай рядом торчит. По времени он тебя волочить будет.
- А то не знаешь? В гостиницу, в Екатеринбург. Переиграть мне надо одну сцену.
- Жалеть не будешь?
- Уже жалею.
- Прощай. Спи.

Степан почувствовал, что вода стекает по воротнику за шею, поежился, вытирая им капли. Моросило. Он стоял посреди вечерней улицы и разглядывал незнакомое место. Память что-то подсказывала, и он напрягся, помогая ей.
«Это недалеко от гостиницы, - подумал мужчина. – Почему здесь, почему не в ней? Хотя, конечно, многого хочу. Еще бы сразу в номере с женщиной! Размечтался. А ведь я гулял здесь с абитуриенткой, узнаю павильон, где ели беляши. Или пирожки?»
Через полчаса Степан разговаривал с администраторшей гостиницы. Она не сразу поняла, что от нее хотят.
- Молодая женщина, симпатичная, работает у вас.
- Как зовут? Фамилия?
- Не знаю.
- Молодая, симпатичная…. Не я ли вам нужна? Назвать имя и фамилию? – Женщина явно издевалась.
Степан клял себя за глупость. Он принял снотворное, оделся в летнюю одежду и завалился в постель. Засыпая, подумал, что плохо подготовился, но было поздно….
Сейчас стоял напротив молодой, симпатичной – она не врала – женщины, перебирал руками в кармане летней безрукавки две бумажные купюры, металлическую мелочь, ключи от квартиры и не знал, что делать.
«Фотографию Вики надо было взять – похожи, денег набрать, - думал он. – Но кто знал, что точность у этих прохвостов хуже, чем у меня в детстве при стрельбе из рогатки»?
- Дайте листок и карандаш, нарисую.
Женщина протянула все и с сомнением оглядела незнакомца.
- А сможете?
- Дома три картины мои висят на стене.
- Тогда, конечно.
Степан чуть не начал рисовать овал, чтобы наметить лицо, но усмехнулся про себя: «Только не круг»! Рука сама обозначила волосы. Непослушная прядка переросла в челку, две-три черточки отметили подбородок. Одним движением мужчина нарисовал нос. Труднее всего дались глаза, тогда они поразили его. Из-за них-то память и терзала Степана.
Мужчина вытянул руку с рисунком и повернулся боком, чтобы оба смогли его рассмотреть. Когда вновь решился расспросить женщину, увидел, что она покусывает нижнюю губу.
- Что, никого не напоминает?
- Почему же? Работала у нас. Умерла полтора года назад.
Мужчина вскрикнул, взгляд стал безумным, бездонным как пропасть.
- Этого не может быть!
- Наташа умерла при родах полтора года назад.
- Наташа…. При родах….
«Сволочь! – Мысли Степана чуть не прорвались наружу. – Айк! Ну, конечно, соврал, чтоб я не дергался. Он меня как теленка на поводке вел к решению своих проблем. А мои – это мои».
- Дайте адрес.
- Зачем? И так найдете. Знаете, где проспект Ленина? Тут рядом.
Мужчина кивнул. Женщина нарисовала и вручила план. Он взял рисунок, засунул, не глядя, в карман, ушел, не простившись. В дверях обернулся:
- Ребенок жив?
- Да. Виктором зовут.
Дождь по-прежнему моросил, но Степан его не замечал. Он быстро нашел квартиру. Позвонил. Дверь открыл пожилой небритый мужчина.
- Вы к кому?
Степан растерялся, не зная, что сказать. Он о многом думал, чтобы подготовиться к встрече.
- Из собеса?
- Да.
- Заходите.
Двухкомнатная квартира выглядела чисто, но бедно. Все старое: мебель, телевизор, холодильник. Степан молча осмотрел зал, кухню, направился в другую комнату. Старик о чем-то говорил, и он прислушался.
- Нормально жили, когда вдвоем с дочерью. Она работала, я на пенсии. Пока не надумала рожать. Родила и померла. Опекунство оформил. Кукуем теперь – два мужика.
В комнате Степан встретился с сыном. Мальчик стоял у окна и молча смотрел на вошедшего мужчину.
Одетый опрятно, полуторагодовалый ребенок не произнес ни слова, не отводил глаз от гостя. Тот с любопытством разглядывал мальчика.
«Симпатичный, похож на мать, глаза ее: взгляд уставший. – Степан присел на стул. – Досталось тебе, маленький, по жизни. Тебе и старику. И…. Что же теперь делать?»
Он сидел и думал. Зеленые глаза-пуговички внимательно следили за гостем.
- Странно, - заметил старик, - обычно он рад новым людям. Пытается разговаривать. Дед надоел.
- На жизнь хватает? – Степан хотел спросить не это, но как-то нужно было начинать.
- Так ведь опекунские получаю, и пенсия. Вначале пришлось туго, но не из-за денег. Подруги дочери выручили. А сейчас благодать, выговориться есть кому. Даже в садик оформлять не стал.
Мужчина нащупал в кармане деньги. Посмотрел, сколько у него есть, когда хозяин ненадолго вышел.
- От собеса.  - Он положил две тысячные купюры на стол – все, что было. – Это хорошо, что у вас все нормально. Не знаю, когда приду в следующий раз.
Степан хотел взять мальчика на руки, посадить на колени, поговорить с ним. Поманил пальцами. Ребенок подошел, но сделал шаг назад, когда руки потянулись к нему. Глаза также неотрывно следили за гостем.
- Пойду, пожалуй. - Мужчина встал. – Нужно посетить еще три квартиры.
Злость на Айка прошла. Степан шел под мелким дождем и думал, что теперь делать? Можно было забрать мальчика прямо сейчас. Хотелось, но было страшно. Не хотелось рисковать. Одно дело, заглянуть в прошлое и вернуться, и другое, когда прихватишь что-то из него и перенесешь в будущее.
«Кто знает, какие силы природы при этом я разбужу? Мое пребывание здесь и сейчас она сгладит без усилий, - думал он. – А две тысячи? Два клочка бумаги? Мелочь! И как деньги, и как происшествие, - мелочь. Почему не взял с собой больше?»
- Уладил свои дела? – раздался характерный скрип Айка. – Не злишься на меня? Ну, сказал бы я тогда, что она умерла при родах, и что? Ты бы достал меня ультиматумами. Все было бы точно так, как сейчас, но крови попортил изрядно.
- Черт с тобой, но почему в это время? Почему не до родов? Не до…. Я бы тогда ничего не узнал про твое вранье, и она была жива.
- И мальчишки бы не было…. Я пошел на этот риск: переделать будущее в прошлом. Все равно когда-нибудь придется экспериментировать. Сам не понимаю, как получилось. Думаю, погрешность при телепортации. Или природа вмешалась, сразу начала сглаживать вмешательство. Ты ведь не собираешься сейчас тащить сына в будущее?
- Нет, боюсь. А как же с моими гвардейцами было на других планетах и на вашей?
- Там перемещался только разум и вселялся в любое тело. И на погрешность было плевать. Я даже не поинтересовался у них, с какого времени они начали промывать мозги будущим офицерам штабов.
- А что вы им внушили помимо моего?
- Чтобы прививали любовь к Юлиане и Земле, к землянам и юлианцам.
- Логично.
- Домой, Степан?
- Отправляй.

Мужчина почувствовал жуткий холод. Он оказался абсолютно голым посреди улицы. Степан понял, что произошло что-то непредвиденное.  Сыпал снег. Он обхватил руками плечи и начал озираться по сторонам. Где-то впереди шли люди, но видеть его не могли, так как шли от него. Ужас и холод загнали мужчину в ближайший подъезд. На звонок в дверь открыла старушка.
- Бабушка, ограбили….
Старушка не дослушала, распахнула дверь и впустила в квартиру трясущегося мужчину. Прошла в комнату и вернулась с пледом.
 Степан не знал, что говорить, но хозяйка и не спрашивала. Ушла и через некоторое время вернулась с мужской одеждой. Протянула закутанному мужчине.
- Чаю. – Стучащие зубы мешали говорить, но одно слово он выговорить сумел.
Когда женщина позвала с кухни, Степан вошел одетый, но плед все еще был на нем. Холод не сразу отпустил жертву. Лишь вторая кружка окончательно отогрела мужчину, и он облегченно вздохнул.
- Спасибо. Бывает, бабушка, в жизни всякое….
- Ой, милок, мне ли не знать. Помню, после войны…..
Нежданный гость понимал, что молчать не вежливо, старался вовремя поддакнуть и вставить реплику, но мысли его были далеки от воспоминаний пожилой женщины.
«Нужно стрельнуть деньжат у старушки. Немного, чтобы доехать до квартиры сына, – думал Степан, и план дальнейших действий складывался сам собой. - Верну, конечно, и тряпки тоже. Дослушаю очередную эпопею и уйду».
Зима оккупировала город. Был поздний вечер, но светло из-за падающего снега, осыпавшего все вокруг. Ночное освещение подтверждало, что скоро наступит Новый год. Гирлянды с бегающими огнями создавали праздничное настроение.
Всем, но не одинокому мужчине, хлопающему себя по телу руками, подпрыгивающему и бурчащему себе что-то под нос.
- Айк, произошел сбой?
- Почему? Ты уже в своем времени. Осталось только вернуться в родные пенаты….
- Как же так? – Мужчина стоял посреди тротуара и пританцовывал от холода. – Мы так не договаривались.
- Прошло секунды две, как покинул свою квартиру. Сейчас отправишься досыпать.
- Негодяй! Почему сразу не предупредил?
- Я говорил: вначале назад, потом – туда. Возвращаешься также: вначале по времени, потом в пространстве. Мог сам догадаться. И что бы изменилось? И причину у себя ищи. Что-то прихватил с собой из прошлого?
- Скорее оставил. И знаешь, что? Сегодня я вернусь домой с сыном. Я в настоящем времени и вернусь без твоей помощи. Не вздумай вмешиваться!
- Ты прав, не подумал. А что это меняет? Позвони матери, скажи, что внял ее доводам и уехал за ребенком, что скоро будешь.
- А деньги?
- Мне ли тебя учить? Память отшибло? Мелочи на трамвай хватит?
- А что обо мне подумают пассажиры? На мне лишь летние обноски и на ногах не пойми что, народ уже оглядывается.
- Тебе не все равно? Не простынь только. Не из таких передряг выбирался.

Охранники казино Степана не узнали. И кто бы смог узнать в полураздетом, несущемся от трамвайной остановки мужчине врача, который вернул здоровье даже не им, а их хозяину. Они не сразу решились пустить его даже в здание, но сжалились, видя, как тот замерз.
После долгих переговоров Степану удалось уговорить их сообщить о нем хозяину казино.
Мужчины не узнали шулера, зато хозяин встретил с распростертыми объятиями, когда посетителя проводили к нему. Он уже начал отогреваться и не так трясся.
- Рад, очень рад. Не думал встретиться. Возмужал.
- Оказией и по нужде.
- Заметно, а я доволен, хоть и так. Выручу, если по силам.
- Денег занять пришел.
- Ха. – Мужчина прошел к сейфу, открыл и вытащил две стопки - в рублях и евро, положил на стол перед гостем. – Если не хватит, добавлю. Никаких «займу», не обижай.
Степан не заметил, как на столе появились коньяк и закуски.
После первой же рюмки тепло разлилось по телу. Хозяин казино следил, чтоб она не оставалась пустой, а Степан, чтобы полной.
- Надо бы в бокал налить, да ты выпьешь и не заметишь. Глоточками, глоточками. Мне не коньяк жалко, тебя. Икорки попробуй. Бутерброды с ветчиной. Не к месту, но мне нравятся. Ничего с собой поделать не могу.
Коньяк и упоминание о закуске согрели Степана. Место холода занял голод. Чтобы утолить его, хватило двадцати минут.
Мужчина наблюдал за гостем и ждал, когда тот насытится и начнет слышать, что ему говорят. И это время наступило: Степан откинулся в кресле, выгнулся и уже спокойно взял полную рюмку, пригубил жидкость и сказал:
- Полтора года не ел, не меньше.
Хозяин решил, что пришло его время, и можно задавать вопросы.
- Жизнь моя стала полноценной после твоего первого визита сюда. Повезло мне, доктор, с тобой. Забрел тогда на мое счастье. Что случилось? Помочь могу не только деньгами.
- Тайна за семью печатями.
- Пусть так. Все равно помогу даже насильно. Зимой в летней одежде? Это….
- Хотите помочь? – перебил гость. - Не мешайте, не вмешивайтесь. Есть такое золотое правило.
- Принято. О настоящем не будем, проехали. А о прошлом? Ты жульничал тогда в казино, помнишь? Хоть сейчас признаешься?
Гость заерзал в кресле. Врать не хотелось. И радушие хозяина к этому не располагало.
- Как зовут охранника, что в дверях застрял?
- Николай. Извини, Степан, не ушел, так приучен. А я не подумал, что можешь обидеться за охранника.
- Николай, подойди сюда. – Гость позвал и вытащил из кармана брелок, зажал ключи в руке и расправил цепочку. – Видишь этот шарик?
Стеклянная сфера начала раскачиваться. Мужчина кивнул, следя за ней глазами.
- Это шарик, он только что бегал по рулетке. Он знает, что творится в казино. И ты знаешь. Расскажи.
Уверенный, монотонный голос гостя не спрашивал - утверждал, требовал. Охранник подчинился. Медленно, словно сопротивляясь, он начал говорить:
Крупье за вторым столом с двоюродным братом иногда подстраивают выигрыш. Очень редко, чтобы было незаметно. И не всегда получается.  Но я заметил. Брат часть денег отдает и мне. Немного.
Лицо хозяина налилось кровью. Это не укрылось от глаз Степана, пришлось вмешаться:
- Не я один хулиганил в вашем заведении. Одно условие, - внес он запоздалую поправку, – порядок наводите, но их не наказывайте и не увольняйте. Проштрафившиеся и уличенные они больше не принесут вреда, отработают свое.
Мужчина кивнул, а гипнотизер продолжил:
- Сейчас ты вернешься на свое место, проснешься и все забудешь, что здесь говорил.
Коньяк обоим поднял настроение, но хозяин время от времени оглядывался на охранника. Тот ежился под взглядом, понимая, что чем-то не угодил.
- Вы обещали, - напомнил Степан, заметив косые взгляды. - Или сделать так, что б тоже забыли?
- Не надо. Про деньги, что дал, уже не помню. Забуду и это. Сам. Лихо, однако!
Гостю нужно было где-нибудь переждать до утра, но он боялся, что мешает. Взглянул на часы и начал прощаться, но его остановил сотрапезник:
- Спешишь? Одежду зимнюю найду, нет проблем, но если из-за меня, то не стоит. Бессонница мучает, сплю тогда, когда совсем измотаюсь. Лучше чем здесь, время нигде не убить. - Мужичина был рад компаньону, и тот был доволен, что нашлось место, где можно перекантоваться.
За разговорами время пролетело незаметно. Степан перехватил и задержал руку мужчины, когда тот потянулся за очередным бутербродом, и согласился с ним:
- Да, бессонницей страдаете, но это поправимо. Оставил лечение напоследок, что б было с кем общаться, а то удрали бы спать. Сядьте ровно, лоб массировать буду.
Доктору подобрали зимнюю одежду. Он особенно не привередничал, знал, что скоро купит другую. И себе и сыну.
Уже в дверях, при расставании, хозяин казино напомнил:
- Старое мое предложение остается в силе: надумаете перебраться в Екатеринбург, приобрету жилье. Жалеть ни ты, ни мать не будете.

Степана подгоняло любопытство: между недавним приходом и сегодняшним посещением прошло почти полтора года. Мальчик вырос.
«Почти три года ребенку, - думал мужчина, нажимая кнопку звонка. – В это время дети растут как грибы, ну, а уж ты, Витька…. Говоришь, наверное. Больше не будешь молчать, разглядывая отца».
Степан позвонил матери утром из казино, разбудил ее, сообщил, что находится в Екатеринбурге. Долго уговаривал не волноваться. Сразу не понял, что она беснуется не из-за него. Женщина обрадовалась новости, и ей было плевать, что подумают на работе сына, но пообещала сообщить академику, чтоб не бил тревогу.
Отца жгло нетерпение, но дверь не открывалась. Ему показалось подозрительным, что никто не отзывается, пока не вспомнил, что был здесь очень давно….
Позвонил соседям. Открыла старушка.
- Вам кого?
- Я не к вам. – Степан ответил и усмехнулся, подумал, что ему везет на сердобольных бабушек. - Не могу старика с ребенком найти из соседней квартиры. Не знаете, где они?
- Э, молодой человек, вспомнил! Старик полгода как помер.
- А мальчишка где?
- Где ему быть, когда родственников нет? В приюте.
- А квартира, кто живет?
- Как кто? На квартиру родственников много нашлось.
Степан узнал, что новые хозяева жилья находятся на работе. Решил прийти ближе к вечеру. Времени было много. Тесная обувь постоянно напоминала о себе, одежда была с чужого плеча, это не нравилось. Поймав такси, он отправился в путешествие по городу.
«Как русские поселения похожи, пока присыпаны снегом или укрыты непогодой». – Доктор озирался по сторонам, вспоминая свое первое посещение города. Надоело, повернулся к водителю.
- Шеф, круиз отменяется, едем в ближайший магазин, где продается одежда.
Выбирая обновки, Степан подумал, что и сыну необходимо будет переодеться. Он представил детей, живущих в приюте, и тщательно выстроенный план действий рухнул.
Дальнейшие события сменялись с калейдоскопической быстротой.
Мужчина нанял «Газель» и отправился по магазинам для закупки детской одежды.
Долго думал, нужно ли покупать игрушки, и вместо них купил два компьютера.
Не забыл и приютившую его старушку. Купил пуховик, заставив примерить продавщицу. Вложил в карман купюру в сто евро. Рассказал водителю, куда ехать, и представлял, как обрадует бабку.
Но обрадовал не ее, так как старушки не оказалось дома, а девушку очень похожую на рассказчицу послевоенных баек.
- Передайте….
- Бабушке.
- Да, бабушке. – Степан вручил пуховик и пакет со старой одеждой внучке. – Скажите, что от стриптизера, попутавшего дверь, она поймет.
Ругаться с новыми жильцами Степан не стал, узнал только, где обитает сын. Времени было в обрез, чтобы успеть в приют до того, как его покинет администрация. Но хозяева квартиры оказались словоохотливыми, и вытягивать сведения не пришлось.
Грузовое такси ждало мужчину на улице, водитель был предупрежден, что пассажир торопится, что щедро отблагодарит, поэтому автомобиль резво тронулся с места, как только захлопнулась дверь кабины.
Директора Степан застал в дверях. Он запирал кабинет. Сообщение о том, что бизнесмен пригнал для приюта «Газель», груженную подарками, заставило его вернуться назад.
Маленький грузовичок разгружали, а мужчины беседовали. Бутылка армянского коньяка и коробка конфет сделали  разговор доверительным, и скоро он стал предметным. Молодой филантроп признался, что разыскивает по приютам внебрачного сына.
Степан, как только сел в кресло, понял, что сегодня уедет домой не один. Прелюдию он провел безукоризненно, и пора было приступать к финалу.
- У вас есть в приюте мальчик приблизительно трех лет? Сорокин Виктор?
- Есть, - ответил директор. – Распоряжусь, чтоб привели.
- Позже. Помогите с оформлением документов. – Гость понимал, что это не простая процедура и боялся застрять в ней.
Хозяин кабинета рассказывал, какие бумаги нужны, чтобы забрать ребенка, Степан делал вид, что записывает, а сам в это время писал расписку. В ней он поблагодарил приют за временное содержание ребенка, отметил, что детская одежда и три тысячи евро – это все, чем располагает в настоящий момент, и это все отдает детскому дому в знак признательности.
Директор закончил перечень. Степан вложил расписку и четыре тысячи евро в конверт и вручил со словами:
- Здесь все, что вы только что назвали. – Голос его звучал тихо, но внушительно. – Завтра утром в этом убедитесь. Тут и награда для вас за хлопоты. А теперь приведите ребенка.
Мальчик вошел в кабинет, и глаза его неподвижно уставились на посетителя.
- Ваш сын, - объявил директор, и в комнате зависла тишина.
Степан понимал, что что-то нужно сказать, что встреча выглядит неестественно, но ничего не приходило на ум.
Перед ним стоял тощий ребенок, одетый в обноски – чистые, но обноски. Обувь была явно чужая и на несколько размеров больше. Он заметно подрос и похудел.
- А что вы хотите? – Директор по-своему воспринял затянувшуюся паузу. – Такое финансирование.
- Нет, не то. Просто мы видимся с ним первый раз.
- Второй, - возразил мальчик.
- Видите, помнит! – Степан подхватил ребенка и начал целовать, прижал к себе. Понес к машине, боясь, что его могут отнять. Нес и думал, что сейчас поедет с ним в магазин, переоденет. Будет с ним рядом постоянно: сейчас и всегда. Он загладит свою вину за горькое детство. «Ты забудешь этот кошмар, Витька, забудешь, - шептали его губы. – Я помню себя только с пяти лет, и ты будешь помнить лишь хорошее».
Когда мужчина купил два билета на поезд и бутерброды с соком на дорогу, у него почти не осталось денег – только на маршрутное такси от железнодорожного вокзала до дома.

- Это тебе подарок под елку. – Отец с сыном стояли в прихожей напротив растерявшейся женщины. – Принимай, выбирать не приходится.
Мать Степана словно разбудили, засуетилась, и через минуту ее нельзя было остановить. Крутила мальчика, присев около него, прижимала к себе, отодвигала и снова заглядывала в лицо. Тот молчаливо терпел экзекуцию.
- Как зовут?
- Витя.
- Слышишь, Степан, как деда. Случайно? И похож.
- Какие уж тут случайности? Не было б деда, не было бы и внука.
- Шутишь все…. Мыться и за стол. Все давно приготовила, знала, что голодные приедете.
Степан успел увидеть детскую кроватку в зале и удивился: когда мать сумела ее купить и установить?

Предпраздничное итоговое собрание в медицинской академии прошло без Степана. Двойственное чувство угнетало его: было стыдно, что пропустил,  и радостно, потому что привез сына. Хорошее настроение победило, и он решился позвонить академику.
- Черт с тобой, Степан, - проворчал старик в ответ на новогодние поздравления. – Сказал бы сразу, зачем тебе надо в Екатеринбург, придумали бы что-нибудь. Я ведь не знал, зачем ехать собираешься…. А в Москве у тебя детей нет? Туда тоже наведывался проездом….
Другие два старика не ворчали, просто поздравили с праздником. Каждый не сразу, но упомянул сына:
- Конечно, заметил гипнотизер-учитель, женщина, хочет того или нет, может манипулировать нами. С этим приходится считаться. Но в итоге - сапер безногий. Понимаешь, что хочу сказать!?
- Пусть новый год будет лучше, чем предыдущий, - главврач поздравил Степана с праздником и не забыл съязвить. - У меня тоже где-то есть дети. Когда понял, что их больше, чем смогу прокормить, тогда и попал в эту больницу. Много лекарств съел, теперь делюсь.
Степан до нового года переговорил со всеми, всех поздравил. Нужно было еще переговорить с Викой, но на это у него не хватило смелости.
Девушка пришла сама.
Ее встретила мать, кивнула вместо приветствия и махнула рукой в сторону зала, приглашая пройти туда. Сама ушла, откуда пришла – на кухню.
В комнате Степан с сыном катались по полу. В углу стояла елка и тряслась, пытаясь удержать равновесие. Мужчина и мальчик не сразу заметили гостью, когда увидели, угомонились: сын ушел в другую комнату, а Степан заправил одежду и пригласил Вику присесть.
Девушка согласно кивнула, но замерла, увидев новую картинку на стене, - на четвертом рисунке был изображен женский портрет. Она присмотрелась и улыбнулась.
- Похоже, но глаза, мне кажется, не получились.
- Да, согласен. Это мать Виктора.
У Степана остался тяжелый осадок от встречи.
Они с девушкой долго не могли найти общий язык. Вика была скованной, и он чувствовал себя не в своей тарелке. Пришла мать и разрядила обстановку разговорами о внуке. Но гостья вдруг начала собираться, еще раз поздравила всех с Новым годом и направилась к выходу. Женщина пыталась ее задержать, но не получилось. Степан отправился провожать гостью.
- Мы, и правда, похожи, - заметила девушка на улице.
Мужчина вздохнул, но не поддержал разговор.
- Почему она умерла? – Вика кое-что знала со слов деда, но не все.
- При родах. Что теперь ворошить прошлое?
- Да, прошлое…. Прошлое есть у всех. Даже у нас.
Степан промолчал.
Вернулся он грустным. Стоял у портрета, когда подошел мальчик.
- Твоя мать, - сказал отец и кивнул на стену.
Ребенок замер у рисунка, отец ушел, а он долго стоял, задрав подбородок.

Мальчик быстро освоился в новой обстановке, и на следующий день уже гулял на улице. У него появились друзья. На семейном совете решили, что бабушка уволится с работы, так как в садик ребенка решили не отдавать.
Был еще вопрос, требующий немедленного решения: сына Степану предстояло легализовать. Мальчика нужно было оформить и прописать, но за это отец не переживал, так как появился опыт работы с бюрократами.
Втроем жить стало веселей. Рождественские праздники прошли быстро. Быт доктора наладился с разрешением главной проблемы – воссоединением семьи.
Сын часто засыпал на софе отца, и тогда он переносил его в комнату матери. Степану нравилось, когда они лежали рядом. Он заметил, что мальчик с интересом слушает его рассказы, и начал придумывать сказки экспромтом. Это были космические небылицы. Один раз ребенок усомнился в истории, и Степан включил фонарики, щелкнув дважды пальцами, чтобы доказать свою вымышленную правоту.
Фантазия отца иссякла, уложив сына спать, он решил придумать что-нибудь впрок, но ему помешали.
- Соскучился? – доктор услышал характерный скрип в голове. – А я сам собирался с тобой связаться. Как догадался? Проявив оба ордена, ты вызвал меня на связь. Вторая награда дополняет льготы. Если бы знал, сколько их при пяти! Пять - потолок. Тогда уже не имеет значения инопланетянин ты или нет. Правда, это в теории, такого не случалось на практике.
- Буду знать. Случайно получилось. Как там у вас?
- Одни воюют, другие наблюдают.
- Эти другие наломали дров. Я уже жалею.
- Зря. Нам тоже достается. Представляешь, какая-то космическая пыль начала проникать через атмосферу. Мы столько лет не знали о болезнях, и на тебе!
- Тоже скучать не приходится?
- Какое там!
- Быть может, Снежные люди взбрыкнули? Придумали какую-нибудь каверзу.
- С чего бы? Утрясли с ними вопрос: остров взяли в аренду. Надолго, недорого, но за плату. Мягче наши стали, терпимее. Да и страдают Снежные человечки от того же.
Мужчины переговаривались мысленно. Степан не опасался, что неожиданно войдет сын или мать.
- Чего ты боишься? Ваша цивилизация цветет и пахнет в будущем, сам говорил, что проверили работу моих гвардейцев.
- Вспомни свои лекции. В одной из них Ева и Адам стали основоположниками новой разумной жизни. А если они просто ее возродили? Свою же. Вернулись с космической прогулки домой, а там все вымерли.
- Хочешь сказать, что….
- Не я. Есть такая теория, будто твои рекруты в будущем с нашей возрожденной цивилизацией общались. И история у них какая-то подозрительно короткая…. 
- Если на все мои сказки внимание обращать….
- Степан! Был у вас во Франции астролог, кажется, предсказатель. Еврей-алхимик, который занимался кабалистикой. Мишель де Нотрдам.
- Нострадамус, знаю такого.
- Он тоже, как и ты, чтобы получить диплом врача, пошел учиться. Но не столько приобретал знания, сколько сравнивал ранее узнанное с тем, что преподавали. У нас тебя таким же считают. Твои лекции два института изучают.
- Польщен, но зря.
- А два ордена? Зря? Ты и сам мог не знать, что предсказываешь. Это могло происходить на уровне подсознания.
- Или из-за богатой фантазии. Глупость. Вначале чуть на костре не сожгли – судили. Теперь хотите в робу святого нарядить.
- И это говорит в пользу происходящего: все пророки страдали в свое время. Даже то, что водку изобрел, вспомнили.
Ломают наши голову, что за ерунда происходит: атмосфера-то загрязняется не пойми чем. Возможно, тебя скоро призовут.
- Не приходится вам скучать. – Мужчина задумался, но мнения своего не изменил.
- Хорошо, что перед началом конфликта выпуск установок для клонирования увеличили. Сейчас создают новые, адаптированные к изменениям атмосферы клоны. Не успеваем. Жертвы есть. Кое-кто в бункерах отсиживается, ждет очереди на замену тела. Противогазы в моду вошли.
- А может, война между планетами вас каким-нибудь боком задела? Не использует кто-либо из них новое оружие?
- Проверяли. И они от того же страдают. Не воюют, от напасти отбиваются.
- Это хорошо в каком-то смысле, но я вам не помощник.
- Потому что тут, а не там. Был бы у нас….
- Противогаз захватить? – Доктор ухмыльнулся, но Айк не воспринял шутки.
- Думай, офицер. На кону много стоит. Озарит что, вызывай, - юлианец сказал и отключился.
Степана разговор озадачил. Юлиана перестала быть для него чужой. Даже тела инопланетян он давно начал вспоминать без содрогания. Мысль осмотреть все на месте прочно засела в голове.
Виктор с бабушкой ужинали, когда мужчина пришел на кухню.
- Сколько можно звать? – мать встретила сына вопросом. – Хотя нам теперь и без тебя весело, можешь питаться, когда захочешь.
Мальчик с бабушкой ели гречневую кашу с молоком. Степан налил себе кофе. Никак не отреагировал на реплику.
- Не заболел? – мать почувствовала неладное.
- Нет, но спать лягу раньше. Сильно не гремите.
Доктор решил разобраться в своих ощущениях после разговора. В космосе что-то явно происходило. «Это и до Земли может докатиться, - простая мысль поразила и заставила по-новому взглянуть на происходящее. – Не это ли подспудно меня угнетает, не это ли не дает покоя?»
Степан лежал и ощущал себя песчинкой в огромной пустыне, которую ветер пытается сорвать с места. Он понимал, что долго не удержится, что нужно что-то предпринять. Но что? От его решения многое зависело. Предстояло решить задачу со многими неизвестными: кто, почему, почему именно сейчас? Он представил себя муравьем, которому нужно перебраться через тропу, тропу, которую проложили слоны. Дорожка была широкой, и отчетливо доносился глухой топот огромных стоп, и время поджимало – нельзя было переждать.
Мужчина улыбнулся, вспомнив, что его лекции изучают. Глупцы! Он сам начал вспоминать сказки, которыми потчевал инопланетян. Одну, вторую. Они показались универсальными, позволяли приспособить их к разнообразным происшествиям. Задним числом можно было объяснить любое событие по его лекциям.
В докторе проснулся офицер Тальк. Он стал рассматривать содержание лекций с точки зрения последних событий.
Муравей решился, взглянул вверх, увидел огромную серую тушу, закрывшую собой небо, и сделал первый робкий шаг.
Степан понял, что происходит. Мысль показалась дикой. Дикой настолько, что сам не поверил, замотал головой, словно стряхивая наваждение, но пальцы левой руки сами щелкнули два раза. Ордена обожгли грудь, и в голове раздался монотонный скрип Айка:
- Я знал, что надолго тебя не хватит. Наши проблемы - это ведь не просто шарады, которые ты любишь решать. Это жизненно необходимая задача. От решения которой…. Излагай.
- Солнечная система – это атом со своими планетами-электронами и ядром-солнцем.
- Помню такую лекцию. Они собраны в молекулу - галактику.
- Не перебивай. Да! Наша галактика, Магеллановы облака и туманность Андромеды  - эти галактики-молекулы, входят в какое-то вещество, составляют его часть…
- Осади коней, офицер. Отправляйся в генштаб. Для меня твои разъяснения, как мертвому припарка.
Степан не успел ответить, как очутился на Юлиане. Вышел из камеры приемника и встретился с распростертыми объятиями Айка.
- Нас ждут? – спросил доктор, высвобождаясь из огромных рук юлианца.
- Еще как! Пошли.
В генштабе пятеро внимательных слушателей расспросили вначале Айка и лишь после этого обратились к гостю за продолжением:
- И? И что это за вещество?
- Не знаю. Есть предположения, но это только версии. Логичные, правда, но недоказуемые. Над этим и нужно работать.
- Представьте себе, - начал он развивать тему. – Что это минерал или любое другое неорганическое тело. Что означают изменения в вашей атмосфере? Может быть это результатом естественного старения? Вполне. А если это вещество уран? Вдруг это начало ядерной реакции?
- А если это органическое вещество? – Степан спрашивал, но вопросы зависали в воздухе. - Вы знаете, как дерево превратилось в уголь? Как смола – в янтарь? Как началось перевоплощение одного вещества в другое?
Только этим происходящее я и объясняю. Нужно определить молекулярную формулу вещества и только тогда искать способы борьбы с аномалией.
- Это все? – спросил один из генштабистов.
- В принципе - да, но если это органика, есть несколько направлений развития событий и, соответственно, выбора путей сопротивления происходящему. Это вещество может быть живым существом. Что, если это собака, которая приказала долго жить и начала разлагаться? Но может быть разумным и живым. Тогда – дело швах!
Степана сразу начала мучить эта мысль. К ней он пришел еще на Земле. Сам до конца не додумал, но решил высказаться, чтобы его опровергли или согласились с ним.
- Ваша межпланетная война спровоцировала болезнь. Нет, не так! Разумное существо почувствовало недомогание из-за межпланетной междоусобицы, обратилось к врачу, и тот назначил курс лечения. Последствия врачевания налицо: лекарства портят атмосферу планет, началась массовая гибель населения. Умерли те, кто не успел поменять клон на адаптированный, спрятаться в убежище или вовремя воспользоваться противогазом.
- Не слабо! - вскрикнул один из старших офицеров. – Согласно вашей теории, нас травят как крыс!
Степану хотелось сказать «да», но он промолчал.
- Или считают нас вирусами! – не выдержал другой генштабист.
- Вы хотели, чтоб я высказал свое мнение. И я это сделал. Как дальше действовать, решать вам.
Долгое молчание было ответом Тальку.
Пожилой старший офицер, не поднимаясь, объявил:
- Три института займутся отработками данных версий. Один будет работать исходя из того, что мы являемся составной частью неорганического тела. Два, как органического: один – неодушевленного, второй – разумного существа.
Офицер Тальк, имеете, что добавить? Есть предложения?
- С войной нужно кончать. Это в любом случае. Если больной выздоровеет, прекратится прием лекарств. Это на всякий случай – для страховки.
- Тогда нам нужно принять сторону одной из воюющих сторон и разом покончить с противником.
 - Нет. Заключить перемирие. Вы хотите, чтоб планеты осыпали дустом? Будут они ждать, когда вы утихомиритесь! Я не зря сделал акцент на последней версии. Если существо разумное, шанса победить нет, но есть способы прекращения агрессии с его стороны.
- А почему нет? Мы способны убить его, - подал голос один из генштабистов.
- И, согласно земной теории, - вступил в разговор Айк. – Оно переродится в огромный лопух на могиле. Тургенев так писал – писатель из землян. А ему доктор какой-то сообщил.
- Кровожадные, выбираете быстрый и менее затратный вариант. Своих хоть пожалейте. – Степан не мог не возмутиться. – Есть еще объяснение, но о нем и думать боюсь: не разумные существа, а природа сглаживает вмешательство в свою жизнь.
Старший из генштабистов тотчас отреагировал на слова:
- Так можно договориться, что высшие существа вмешиваются. Бога, может, вспомните…. Мнения выслушаны. Решение будет принято позже.

Степан проснулся разбитым. Путешествие вымотало его. «И ночью теперь не отдохнуть, - проворчал он вставая. Прошедшее совещание казалось ему кошмарным сном. – А днем от одних сумасшедших к другим идти нужно».
В психиатрической лечебнице дела продвигались плохо. Степан боялся использовать свои способности для лечения мозга. Когда-то такая попытка лишила его дара. И не должно лечение основываться на личных качествах врача. Как тогда лечить другим, не обладающим им?
Гипноз помогал мало. Говоря откровенно, только одному, и было не совсем понятно, что происходит. Больной вразумительно отвечал во время сеанса, но после него, отвечая на те же самые вопросы, удивленно таращил глаза.
Доктор почувствовал, что наступила депрессия. Апатия преследовала его и в академии. Лекции больше его не воодушевляли, на семинарах он стал ждать звонка не меньше студентов.
Мать забила тревогу, когда зашла в комнату сына и увидела, как он массирует свою голову. Левая рука мужчины уперлась локтем в письменный стол, приняв тяжесть тела, а правая медленно передвигалась от виска к виску через лоб, дальше к затылку и снова к виску. Женщина незаметно вышла и позвонила академику, попросила приехать. Он ничего не заметил странного за Степаном в академии, поэтому сказал, что заглянет на следующий день вечером.
Степану неловко было обращаться в больницу, но он пошел, чтобы получить больничный лист. Слег.
Ночью вызвал Айка. Просто так. Хотелось новостей.
- Все по-прежнему. Много юлианцев погибло. Раскидали, кого смогли, по здоровым планетам. Договор заключили – куда деваться? Установки клонирования дымятся в три смены. Бункеры переполнены. Противогазов не хватает.
Но, знаешь что, Степан? Обнаружили периодичность попадания яда в атмосферу. Похоже, что ты прав: травят нас.
- Вам надо сделать вид, что вымерли, притвориться. Остановите предприятия, нужды в которых в настоящее время нет. Сбавьте максимально активность. Как можно меньше вредите экологии. Это и будет признаком выздоровления.
- Нашей гибели, хочешь сказать.
- Понимай, как угодно, но выполняй.
- До Земли «стрихнин» не добрался?
- Нашей промышленности до вашей далеко. Вы даже солнце огородили батареями. Мы вреда меньше приносим. Тоже хватает, но травим только себя. Одному лишь и досталось – мне.
- Что с тобой? – Степан услышал тревогу в голосе Айка и подумал: «Неужели за инопланетянина переживает»?
- Руки опустились.
- Перетопчешься. Я думал, клон менять надо.
- У нас нет такого добра.
- Получишь четыре звездочки – будет. Прямо на планете установку соберут. Потом, правда, уничтожат. И еще, чтоб ты знал. Плюсы, это хорошо, но есть и минусы. После пятого ордена тебе будет запрещено одному покидать Юлиану. Можно только с охраной. Инопланетнику такое вряд ли понравится. Я не прав?
- Пошли вы со своими побрякушками! Остановимся на двух фонариках. Мне у себя орден вручили!
- Ладно. Будь. Ваш не считается. – Айк отключился.

Вечером пришел академик с внучкой. Степан почувствовал неловкость. Одно дело, когда лежишь в больнице после наезда автомобилем, и другое сейчас - бугай на койке. Но тяжесть внутренней пустоты задавила Степана.
Он не был рад гостям – стеснялся. Сидел и слушал своего шефа.
Старик сразу разобрался, что к чему, и первым же вопросом поставил молодого человека в тупик: «Ты когда последний раз подходил к тренажерам?»
Степан уже несколько месяцев, как забыл о спортивных снарядах. Большие умственные нагрузки не находили отдушины, и мозг взбунтовался.
Вика недолго пробыла с мужчинами, ушла с ребенком в зал. Мальчик понимал больше, чем мог сказать. И говорил односложно, давая возможность слушателям додумывать фразу самим.
Он подвел гостью к рисунку и проговорил, показывая на него:
- Моя мама.
- Знаю, - девушка присела и заглянула ребенку в глаза. – Все у тебя будет хорошо. У тебя отличный папа.
Мальчик задумался и через несколько секунд спросил:
- Ты, моя мама?
- Только похожа, но хотела бы стать. – Она покраснела, поднялась и повела ребенка к мужчинам.
- Не получается у меня, - говорил в это время Степан. – Согласен с вами – сплошные случайности.
- Молодец, переубедил меня, а потом согласился со мной. Теперь я утверждаю, что метод имеет право быть.
- Зима такая длинная. Столько раз натыкался на стену. Думал, начну работать….
- Не раскисай. Теперь, надеюсь, будешь бегать на дорожке?
- Вошла мать и пригласила перекусить, но Вика категорически отказалась. Дед ее поддержал, отвергнув и кофе.
- Обидеть хотите? - спросила хозяйка.
- Конечно, - согласился академик. – За этим и приходили.
Все рассмеялись.
 
Степан купил на местном электромеханическом заводе установку «Этранс». Наряду с основной продукцией там наладили выпуск медицинских приборов. Новшество проверил на себе. Надев на голову электроды, начал постепенно увеличивать нагрузку. Виски стало покалывать больше. Установив максимум, доктор полчаса сидел, наслаждаясь необычными ощущениями: аппаратура работала лучше любого массажиста. Закончив сеанс, Степан некоторое время пребывал в эйфории. В комнате отчетливо слышался запах озона.
Вторым испытал прибор академик.
- Хорошая штука. Я бы не удивился, будь автором разработки ты.
- До меня додумались. Он воздействует импульсами не только на голову, но и на любые участки тела, куда подсоединишь электроды. Есть приборы и многоместные. Такие и приобретем для академии. И Александру Александровичу порекомендую. А я? Мне нужно усовершенствовать их. Необходимо параллельно ввести облучение. Есть мысли на этот счет.
Опробовал прибор и главврач лечебницы. Тоже остался довольным.
- Хорошая штука и мне нужно будет приобрести такую.
- Для больницы еще много чего понадобится, - ответил Степан и протянул список. – Все это необходимо для лечения. Там и этот прибор включен, только многоместный.
Степан побывал на выставке медицинского оборудования. «Этранс» - это был не единственный прибор, который ему приглянулся. Его он купил для ознакомления и больше для профилактики, чем для лечения. Аналогичными, но шестиместными, он собирался снимать напряжение и усталость у преподавателей. Простенькая инструкция для пользователя позволяла работать с прибором простой медсестре.
- После того, как вылечили больше двух десятков людей, проблем с финансированием не будет, – заметил главврач, рассматривая список и цены, которые были проставлены рядом.
«Не будет больше выздоровевших, - подумал Степан, - будут, но не скоро. Все приходится начинать с нуля».
Главврач удивился, что доктор выделил для работы всего двух людей, а тот жалел, что во вторую партию включил всего двенадцать человек. «Тогда можно было вылечить хоть всех оставшихся, – он часто упрекал себя за это. - Юлианцы были напуганы предстоящей войной и вряд ли отказались, ведь те должны были работать на них».

В этот день случилось неприятное происшествие: умер санитар. Смерть – неотъемлемый финал жизни – мало кого удивила, но не смогли определить причину. Списали, как всегда, на сердечную недостаточность. У мужчины не было родственников, но на вскрытии настоял Степан – это был его бывший пациент.
Больной после выздоровления остался работать в лечебнице. Одинокий, ему негде было жить, он предложил свои услуги с условием проживания в лечебнице. Такой вариант устраивал всех, потому что ночью под рукой в такой больнице всегда должен находиться сильный мужчина.
Узнав результаты вскрытия, а точнее их отсутствие, доктор заперся в кабинете и обзвонил всех своих бывших пациентов. Смутные подозрения закрались в голову, и от них нужно было избавиться или подтвердить. Остальные люди были кто где, но находились в добром здравии. Это сообщили они сами или родственники.
Ясность внес разговор с Айком.
- Да, Степан, он погиб. Так получилось.
Доктор молчал. Тишина накалялась, и офицер продолжил:
- Мы вынуждены были оставить по два легионера на каждой планете. Как ты не понимаешь? Они там провели кучу времени, были вне подозрения. Откуда еще мы могли знать, что там творится во время войны? Но война, это война. Случайно погиб. Если бы знали, если бы вовремя….
- Вернитесь в прошлое, и выдерните его оттуда!
- Степан, не все так просто. Одна экспедиция не вернулась из будущего. Они погибли во время борьбы с захватчиками. А знаешь, сколько наших полегло при испытании установки? Об этом мы не распространяемся.
Тебе просто повезло, когда первый раз вернули на Землю по постановлению суда. Я тогда распрощался с тобой навсегда. Тебе намекал, если помнишь. Когда ты надумал вернуться в прошлое Екатеринбурга, знаешь, что служило основной причиной отказа? Я уже и не помню повода, но наши не хотели рисковать тобой. Согласились лишь тогда, когда появился шанс. Когда сумели отправить в прошлое твоих гвардейцев. А ведь четверо первых испытателей погибли. Природа оказалась фаталисткой. Мы это поняли из твоих же лекций. Она сопротивляется, сглаживая наше вмешательство. Мне кажется, вернем твоего санитара, и он снова погибнет. Не там - на Земле. И ты тогда не будешь писать, что от сердечной недостаточности. Под колесами автомобиля, от инсульта. Так лучше?
- Ты только что сказал, что если бы знали….
- Провели эксперимент. От слов не отказываюсь. Предчувствую только, что исход был бы видоизмененным, но таким же. Мы учимся. И вмешиваемся с помощью временной установки очень осторожно, и когда сильно прижмет. Сам же предупреждал!
Юлианец утешил Степана. Он молчал, пытаясь найти возражения.
- Не веришь, думаешь…. А перебирайся к нам. Поработаем вместе.
- Я дома чуть с ума не сошел. Такие нагрузки днем и ночью противопоказаны. И здесь работы хватает.
- Как скажешь, офицер Тальк. Все?
- Ваши-то дела, как?
- С этого начинать надо было. Замерло все. Работает только пищевая промышленность и заводы, изготавливающие установки для клонирования. Часть солнечных батарей демонтировали, чтобы разгрузить пространство. Три института бьются над формулой вещества, в котором затерялась наша планета. Работаем над всеми тремя версиями сразу. Не стали рисковать.
- А соседи?
- Вроде прониклись. Поверили. Кто их знает? Общая беда объединяет.
- Есть результаты?
- Рано. Будь.

Степан стал приходить домой раньше. Работы не убавилось, но дома появился магнит – сын. Мать уволилась, сидела с внуком и все равно жаловалась, что не хватает времени.
Мальчик требовал внимания, лез во все щели и доставал бабку вопросами:
- Это мама, а это, что за картинки? Почему одна белая?
- Твой папа рисовал. На пустую времени не хватило, - женщина выбрала самое простое объяснение. – Вырастишь, дорисуешь.
Она вдруг села на диван, притянула ребенка к себе, заглянула в глаза.
- Нет! Дед, папа…. Хоть один мужчина должен быть нормальным в нашей семье.
В прихожей послышался шум.
- Художник пришел. Иди, встречай отца, - женщина развернула внука и подтолкнула в сторону двери.
«Сирота, - подумала она, провожая ребенка взглядом. – А сын - неженатый вдовец».
Степан ужинал, мальчик ел мороженое, принесенное отцом, женщина сидела рядом.
«Что еще нужно для счастья? – думала она, наблюдая за мужчинами. – Мне? Ничего. А сыну нужна жена. О-хо-хо. Вика! Вика! Почему все так сложилось»?
- Подложить? Не знаешь, зачем академик с внучкой приходили? – мать решилась начать разговор и направить в нужную сторону.
- Достаточно. Не знаю. – Сыну тема не понравилась.
- Неудобно как-то. Ты совсем перестал к ним ходить.
- Нет необходимости и повода.
- Ха, повод! Хочешь, втроем завалимся? И без звонка.
Женщина стала случайным свидетелем разговора Вики с мальчиком у портрета матери, и у нее появилась навязчивая идея. Сын понимал ее с полуслова, даже когда не хотела.
- Свою личную жизнь я сам устрою, не вмешивайся.
Мать демонстративно занялась мойкой посуды. Загремели недовольные грубостью тарелки.
- Навещу, - сказал сын, поняв, что обидел близкого человека, но не смог остановиться. – От тебя привет передать?
Степан не просто дал обещание, самому хотелось встретиться с Викой. Решил отправиться на следующий же день.
Остаток дня он учил сына читать. Ребенок схватывал налету. Это было третье занятие, но он не только запомнил буквы, но мог и написать их.
Мать добилась своего: мальчик теребил отца, спрашивая, правильно ли выполнил задание, а тот думал, что будет завтра говорить девушке.

Закончив читать последнюю лекцию, Степан понял, что наступил благоприятный момент: старику предстояло еще долго плутать по лабиринтам академии, и никто не мог помешать разговору с внучкой.

- Привет, - произнесла Вика, открыв входную дверь. Она не ожидала Степана, а в такое время тем более. – Деда нет.
- Знаю, к тебе пришел.
На лице девушки появились удивление и растерянность.
- В дверях стоять будем, или впустишь?
- Извини, не ожидала. – Она отступила в сторону и закрыла дверь, когда мужчина вошел.
Степан ждал, не зная, куда идти. В кабинете академика без хозяина делать было нечего. На кухню девушка приглашать гостя постеснялась и протянула руку в сторону своей комнаты.
Сюда он попал впервые. Было любопытно узнать, как живет девушка, которая нравится, которую хотелось назвать своей женой.
Обстановка комнаты была спартанской: софа, как у него; плательный шкаф; легкое кресло для работы на компьютере; пара стульев и письменный стол, заваленный книгами. На нем Степан увидел фотографию в рамке: он с сыном обнимался.
Все приготовленные фразы улетучились, вопрос вырвался сам собой:
- Откуда?
- При нынешней-то технике? От сотового телефона! Доволен?
- Очень!
Девушка не заметила, как очутилась в объятиях Степана. Он прижал ее к себе и сказал:
- Прости. За все прости. - Губы мужчины коснулись лба Вики, виска, перебрались к щеке. Она ответила на поцелуй, когда они встретились с ее губами.
- Ты ведь выйдешь за меня замуж? – Мужчина не отпускал девушку, отстранился, чтобы видеть глаза. – Я не очень плохой.
- Не сомневаюсь. Выйду. – Она сама потянулась к его губам. – Я так долго тебя ждала. Где ты был все это время?
- Не знаю, глупый был. Люблю тебя.

Главврач с любопытством наблюдал за работой гипнотизера. Тот привез еще один прибор. Облучал отобранных двух больных, проводил бомбардировку кожи головы импульсами, вводил их в транс. Лысые пациенты безропотно выполняли команды, но взгляд у обоих оставался безучастным.
- Зачем все это? Есть проверенный способ. Для чего изобретать велосипед? – Главврач не понимал доктора.
- Один погиб по неизвестной причине, - Степан нашел, чем объяснить свое поведение. - Мои команды под гипнозом для него оказались невыполнимыми. Где гарантия, что не умрут остальные?
Доводы показались убедительными, и никто больше не приставал с расспросами. Но дело застопорилось. Гипнотизер специально выбрал двух людей для экспериментов – это действительно были эксперименты, а не лечение – для контраста. Один был вменяемым под гипнозом. Второй откровенно безнадежным.
Врач принес в больницу надувной пляжный мяч и заставил их под гипнозом перебрасывать друг другу. Наблюдая, вывел из транса. Больные продолжали некоторое время играть – вступала в действие память тела. Упражнение стало обязательной частью эксперимента. Промежуток без гипноза с каждым разом увеличивался, и наступил день, когда один из игроков возмутился:
- Ты специально бросаешь мяч мимо.
Степан понял, что лед тронулся. Больной, который подавал надежды, переступил какую-то черту и начал выздоравливать.
Санитар увел пациентов, а доктор долго еще сидел и улыбался. Хорошее настроение оккупировало Степана.
До конца рабочего дня оставалось много времени, но он решил уйти. Вика в это время должна была быть дома.
Мужчина шел и представлял, как она откроет дверь и не успеет поздороваться, потому что губы ее будут заняты. Он спешил и мысленно целовал ее.
Палец Степана жал кнопку звонка, но дверь не открывалась.
«Надо было позвонить», - подумал он, сидя на ступеньках, и потянулся к сотовому телефону. Но послышался шум остановившегося лифта, открылась дверь, и вышла девушка. Она так и не успела произнести ни одного слова, только сумочка упала на бетонный пол.
Комната встретила их чистотой и затемненным шторами уютом. Степан поделился радостью: выздоровел один пациент.
- Ладно, признаюсь, почти выздоровел. Сделал огромный шаг вперед.
Вика не поняла доктора:
- Ты же вылечил столько людей! И еще одного. Отчего такой восторг?
Степан ничего не мог объяснить, просто смеялся.
- Больного можно понять: он – это он, а не они. У каждого свое я. Но ты-то, чего резвишься?
Мужчина притянул девушку к себе, усадил на колени и зарылся лицом в ложбинку на груди. Она оттеснила его голову и начала расстегивать пуговички рубашки. Степан перехватил руку и отвел в сторону. Девушка принялась расстегивать на платье, но почувствовала, что он пытается встать, поднялась сама и прошла к окну. Сказала, не оборачиваясь:
- Чего ты боишься? Обжегся один раз, поэтому?
- Я больше всего хочу этого, но….
- И смех и грех: мы с тобой поменялись ролями. – Степану послышалась усмешка - Ты же сделал мне предложение! Дед стоит между нами? 
Вика вернулась, остановилась напротив. Верх платья распахнулся, обнажив кружевной бюстгальтер. Руки и губы мужчины сами потянулись к ней.
- Мы и так с тобой потеряли много времени, - прошептала девушка, изогнувшись под натиском поцелуев. – Доктор наук и такой глупый….

Степан разглядывал портрет на стене, хотел поправить глаза, но мешало стекло. Решил нарисовать новый. Он водил карандашом по листку, когда услышал вошедшую мать.
- Я женюсь, - объявил сын.
- Тоже мне, новость. У тебя на лице неделя, как написано.
- Твоя работа, сводница!
- А что мне, пенсионерке, делать? Только и остается, что счастье сына и внука устраивать. Когда? – Женщина спрашивала и счастливо улыбалась.
- Завтра заявление подадим. Сколько по закону ожидать нужно?
- Ускорить не хочешь, гипнотизер?
- Ну, ты даешь, бабка. Валерий Павлович мне строго-настрого запретил использовать в личных целях. И к чему? Из-за штампа в паспорте?
- Да, у молодых сейчас это просто!
В комнату влетел внук. В руках держал пульт управления от новой игрушки. Он пришел показать бабушке подарок отца. Забрался на стул, показал пальцем на дверь и приступил к манипуляциям. В комнату вкатился автомобиль, замер, выбирая направление, и поехал к бабушке. Ткнулся в ноги, отскочил, когда она попыталась его поднять, и поехал к отцу.
Женщина с сыном подумали об одном и том же. Когда встретились взглядами, улыбнулись: у мальчика теперь будет мать.

Молодые подали заявление, и в этот же день Вика переехала к Степану.
Академик был рад. Он давно мечтал об этом: любимые им люди объединились, создав семью.
Настроение доктора начало сказываться и на больных, во всяком случае, он так считал, наблюдая за группой людей, перекидывающих мяч друг другу. Степан выбрал пять человек, и те ежедневно под его присмотром занимались по новой программе.
Он с неохотой покидал квартиру, уходя на работу. От депрессии не осталось и намека, но доктор не перестал заниматься физкультурой по утрам.
Он смотрел на огромный шарик, пляшущий по полу, а вспоминал себя сегодняшнего, бегущего на дорожке, и Вику, наблюдающую за ним.
- И у тебя хватает сил после вчерашнего? – Она улыбалась, глядя на него. Одеяло сползло, обнажив грудь. Степан подозревал, что сделано это специально, и тоже расплылся в улыбке.
- И даже остались на утро, - он прекратил бег и перебрался к женщине. – Ты студентка, а мне на работу. Опоздаю из-за тебя. Мне еще душ принять нужно.
- Мне нравится, как ты пахнешь, спортсмен. Вместе примем.

Три пары рук схватились за мячик, и началась возня, вернувшая доктора в реальность. Он навел порядок.
Степан больше не задерживался на работе. «Нет необходимости, - уговаривал он сам себя, – все идет по плану».
Дома его уже ждала Вика – занятия кончались раньше. Она сразу же прильнула к нему, как только он закрыл за собой дверь комнаты.
- А ты знаешь, что у нас медовый месяц? – прошептал мужчина, прижавшись к уху женщины и покусывая его.
- Месяц? Полугодие! Даже твоя мать знает, уходит с внуком гулять, когда ты должен прийти с работы.
Степан сел, задумался. Вика забралась на колени.
- Не унывай, у тебя мать умная. А давай снимем квартиру?
- Месяц? Неделя! Началось.
- Степка, ты что? Я ведь просто так спросила.
Через минуту инцидент был исчерпан. Молодость вступила в свои права.
Вечером, когда готовились к ужину, позвонил академик.
- А мы как раз собирались, Виталий Борисович. – Степан говорил по сотовому телефону, виноватые глаза его забегали по лицам женщин, не видя их. – Почему? Конечно, с ночевкой. Вина купить?
- Забыли старика, - мать первой догадалась, о чем шел разговор. – Ладно, вы, но я-то, старая дура! Так за неделю и не вспомнила. Чешите, и не только с ночевкой, можете пожить у него несколько дней. Мы с Витькой перебьемся.
- Жизнь как шахматная игра: не продумал пару ходов и потерял фигуру. – Степан ворчал по дороге к академику. – И там можно жить, и там. Более того – нужно. А ты хотела квартиру снимать. Смех и только.
- Дед, мы приехали к тебе надоедать. - Вика начала шуметь прямо с порога. – И не смей нас выгонять, как свекровь. – Она повернулась и подмигнула Степану. – Терпеть будешь не меньше недели. Всем осточертеем, тогда снимем квартиру.
После такого вступления старику ничего не оставалось, как почувствовать себя гостеприимным хозяином.
Степан влюбленными глазами следил за подругой. Такого выверта не ожидал даже он. Внучка из поражения сотворила победу, чуть ли не обвинив деда в отсутствии чуткости. Он посчитал себя виноватым, что не позвонил раньше, и суетился, помогая родственнице накрывать стол.
- Ты кем будешь, когда закончишь ВУЗ? – спросил мужчина Вику, поднимая бокал. – Прокурором или адвокатом? Впрочем, все равно, юристом ты будешь отменным. – Степан перевел взгляд на академика. – Хочу выпить за вашу внучку, Виталий Борисович.
- Пусть будет хорошей женой прежде всего.
- Согласен.
- При хорошем муже легко быть такой. – Вика вставила и свою реплику.
- Не выворачивай, умеешь, понял. – Степан улыбался. – Цыц. Пьем за тебя. Не повезло тебе со мной. Почему до сих пор замуж не вышла?

Рука отекла, слегка покалывала. На ней лежала голова женщины, и ее не хотелось тревожить. Ровное дыхание подсказало, что спит. Степан пальцем убрал волосы с глаз. Было темно, но контуры лица видны. Губы сами потянулись ко лбу.
Рука совсем онемела. Осторожно высвободившись, он облегченно вздохнул.
- Степан, - забилась чья-то мысль в голове.
Он догадался чья.
- Погоди, Айк, поговорим через минуту.
Разговаривать, пусть и мысленно, рядом со спящей Викой почему-то не хотелось. Мужчина нашел тапочки и выбрался на кухню.
- Что случилось?
- Горим синим пламенем.
«Правильно делаете», - подумал Степан, но вместо этого произнес:
- Исповедуйся.
- Алмавиры с Альдруидой больше не существует. Канули в лету полчаса назад со своими солнечными системами.
Сердце Степана учащенно забилось.
- Значит, мои три бойца тоже погибли?
- О чем ты? Солнечные системы в пыль превратились! Срочно встретиться нужно.
- Так ведь враги ваши. Выдернешь меня через минуту, не раньше. Лечь нужно, чтобы не рухнуть на кухне.

Офицер Тальк выбрался из камеры-приемника и встретился с Айком. Было время, когда юлианцы все были для него на одно лицо, отличал только женщин от мужчин. Но со временем все изменилось.
- Ждешь?
- А как ты думаешь? И не один.
Они прошли к такси. Машина въехала в тамбур, задние двери закрылись. Прошло некоторое время, пока открылись передние, они выкатились из здания, и машина взлетела.
- Карантинный отсек, - отметил офицер, ткнув большим пальцем за спину. - Выезжать проще, при въезде приходится долго ждать. Теперь везде так.
Степан и в транспорте заметил изменения, тронул Айка за рукав и указал на новшество.
- И здесь не обошлось без изменений: салоны теперь герметичные с автономной воздушной средой. Выход на улицу только в противогазах, если клон не адаптирован. Твой последней модификации, не волнуйся, мой тоже, но правила для всех одинаковы. Так решили.
Такси приземлилось у ворот внушительного здания, они сразу же закрылись, приняв гостей. Скоротечный душ омыл машину, его сменил туман. Раздался протяжный свист, влага и туман исчезли, открылась передняя дверь, и машина выкатилась из тамбура.
Генеральный штаб был в полном составе. Тальк поздоровался и сел в предложенное кресло. Обстановка не благоприятствовала светским условностям, и один из старших офицеров сразу приступил к докладу.
В воздухе высветились две карты звездного неба. На одной из них группа космических тел была выделена красным цветом.
- На левой карте изображено то, что было, на правой, - что стало. – Генштабист вздохнул и продолжил: – Институт в настоящее время пытается объяснить происшедшее, но безрезультатно. Объяснение, что эти объекты являются частью какого-то тела и вступили в естественную химическую реакцию, не находит подтверждения. Мы до сих пор не смогли определить формулу. Ученые говорят, что современные телескопы и приборы не могут зафиксировать связь между молекулами. Между атомами – да. Между ними – нет. И, как следствие, отсутствует возможность влияния на происходящее. Кто может сказать, что произойдет завтра, чтобы предупредить последствия? Наши аналитики пытаются найти связь между погибшими космическими телами, но пока безрезультатно.
На Юлиане введен карантин. И не локальный, а общепланетный: прекращены передвижения, как в пространстве, так и во времени.
Исключение сделано только для вас, офицер Тальк, чтобы услышать вашу экспертную оценку.
Степан понял, что его приглашают высказаться. Поднялся.
- То, что сделано, - правильное решение. Я думал о происходящем и склоняюсь к одной из своих версий: это органическое тело. И не просто органическое – это живое разумное существо. У нас нет телескопа, чтобы охватить и обозреть весь объект разом, обнаружить связь между его составляющими. Мы не знаем даже его границ. Но у него есть мощный микроскоп, чтобы рассмотреть нас, пусть только планеты-электроны.
Доктор сказал «нас», и слово резануло слух. «А что? – подумал он, - если каждый будет говорить только я, погибнем все».
- У вас плохо развита медицина, развитие науки позволило не исследовать часть ее направлений, а просто менять тело. Вы не знаете, что такое лазерная терапия.
- Я считаю, - Степан перешел к изложению выводов, - что последствия ее мы сейчас и наблюдаем на обновленной карте.
Чрезмерная активность планет, разрушение экологии показались разумному существу болезнью. Разразившаяся война поставила последнюю точку. Пациент обратился к врачу, и началось лечение.
Испорченная атмосфера – это не что иное, как последствие приема лекарств. Они должны были уничтожить нас. Юлиана, Алмавир и  Альдруида сумели защититься, и врач принял решение удалить опухоль.
- Посмотрите на карту. Все красные объекты сгруппированы рядом. Они представляют собой определенный участок. Где здесь воюющие планеты?
На карте два красных пятнышка начали мигать.
- Видите? Они в эпицентре! Какие планеты  были заселены?
Еще три пятнышка из трех десятков красных замигали, но с другой частотой.
- Они тоже внесли свой вклад в ухудшение общей картины, но, возможно, пострадали не из-за этого, просто попали под горячую руку: оказались рядом. Юлиана находится на достаточном удалении от погибших космических тел….
Единственное белое пятно из множества синих, действительно находилось в стороне от красной группы, но не очень далеко. Степан задумался, но отмахнулся рукой от собственных сомнений, продолжил:
- Не это главное. Главное, что вы снизили свою активность. И нейрохирург не посчитал нужным удалять и Юлиану. «Или оказался коновалом», - мысль промелькнула, и тут же чей-то вопрос прозвучал в голове докладчика:
- Что такое коновал?
- Плохой специалист.
- Вы считаете….
- Да, - перебил Степан, - если бы не ваше мудрое решение затаиться, если бы был более опытный хирург, если бы…. Тут можно многие если сложить. Просто повезло!
- И?
- И остается только ждать. Но не просто ждать, а следить, чтобы другие планеты «не высовывались». Я так понял, что воюющие не очень-то прислушались к вашим советам. Но в нынешних условиях другие вынуждены будут задуматься. Найдите способ уведомить их, объяснить ситуацию.
Глаза докладчика забегали по карте звездного неба, и где-то в самом дальнем углу он заметил еще одно, уж очень маленькое белое пятнышко. «Земля, - догадался офицер Тальк. – Для меня выкрасили в белый цвет, дипломаты».

Степан очнулся на полу от запаха нашатырного спирта.
- Что случилось? – спросил он, склонившуюся над ним Вику.
- Услышала грохот и проснулась, увидела тебя около кровати.
«Замешкался, - подумал мужчина, вспомнив, что заходил в туалет, - не успел за минуту добраться до кровати, или Айк поспешил перебросить на Юлиану».
- Руку отлежал, проснулся, воды отправился выпить и грохнулся в темноте.
Молодые вернулись в постель. Степан подумал, что не сможет заснуть, потому что Вика забросила на него ногу, обхватила рукой плечо, и голова ее пристроилась на другом.
- Я не сам отлежал, ты постаралась.
- По-другому не могу, терпи. Не сама прижимаюсь, тебя держу, чтоб не сбежал. Куда ночью намылился? Вранье за версту чувствую.
Мужчина долго не мог заснуть. Было приятно, но женское тело не позволяло пошевелиться, и мысли о трех пациентах не давали покоя.

С ними он проснулся, с ними спешил в лечебницу.
- Шеф, на тебе лица нет, что случилось? – главврач сразу почувствовал, что что-то произошло.
- Кошмар приснился. Боже! Пусть он не окажется вещим. Обзвоните срочно выписавшихся больных.
Сам он прошел в кабинет и упал в кресло. Болела голова: Степан сумел забыться только под утро. Порылся в столе, нашел анальгин и выпил две таблетки.
Больных, которых вылечили и выписали, держали на контроле. Санитарка строго по графику обзванивала их, и последний раз не так давно, но….
Вошел главврач. Лицо его было бледным.
- Умерли трое. – Степан опередил его. – Кто?
Доктор назвал. Мужчина обхватил голову руками, локти сами уперлись в стол.
- Случайность? – главврач не понимал, что происходит.
- У них не было шанса: сердечная недостаточность. – Степан сказал и задумался: «Если вернуть все назад, планеты оживут, и они вместе с ними тоже. Потом предпринять соответствующие меры. – Но радость сменила безысходность. – А нейрохирург в скором времени вновь удалит опухоль, вырежет вместе со всеми и Юлиану. Всё успокоится, потому что природа сгладит вмешательство. Только один я буду потихоньку сходить с ума».
- Представляешь, что теперь будет? – Голос пожилого доктора вернул к жизни молодого. – Комиссии, проверки. Помнишь, я тебя предупреждал, что если что, придется стоять у стены и отбиваться. И корочками тоже.
- Не это главное. Людей жалко. Не поймут, отчего умерли. Вы….
- Шеф, давай на ты. Я из стариков самый молодой: они глубокие пенсионеры, а мне до нее еще трубить и трубить.
- Ты, Сан Саныч, - Степан не стал спорить, было не до того. - Ты…. - Мысль потерялась, потому что ее перебила другая. – Ты узнал, от  чего они умерли? Почему решили, что от сердечной недостаточности? Не обязательно!
- Умерли и умерли. Не уточнял.
- Так займись.
Через полчаса они уже знали, что одного рабочего убило током. Второй выздоровевший отравился паленой водкой, и лишь третья – женщина -  умерла неизвестно от чего. В данном случае предстояло вскрытие.
- Но все в один день, - заметил главврач. – Подозрительно.
- И в один час. Не исключаю, что и в одну минуту, - добавил масла в огонь Степан.
- Я и думаю: подозрительно. Только не упоминай про чутье, лучше соври.
- Вещий сон приснился, говорил же. Не нравится? Природа фаталистка! Так лучше?
Главврач понял, что не узнает правды, хотел только выяснить, знает ли ее Степан? Не выяснил.
- Не будет комиссии при таких смертях. Повезло, можно сказать. Она бы тебя с твоими снами и чутьем замордовала. Мне-то хоть признаешься?
- А так все и было. Пошли в пляжный волейбол играть.
«За счастье нужно платить, - думал Степан, наблюдая за играющими с мячом больными. – Только личная жизнь наладилась, и пожалуйста, неприятности на работе. Да какие! Четыре человека погибли. И не важно, что кто-то не считает меня виноватым, главное, я так считаю».
Мужчины и женщины перекидывали мяч друг другу. Он летел не туда, куда бросали. Мяч был один, игроков много, суета вносила в игру азарт.
Степан прекращал проводить сеансы гипноза, как только замечал какие-то подвижки. Сразу присоединял отмеченного больного к основной группе, и он начинал гонять желтый шар уже с перспективной. Таких набралось восемь человек – много для небольшого помещения. Доктор остановился на этой цифре и теперь наблюдал лишь за ними.
Не сразу, не за один и не за два дня, но игра начала выравниваться.
«Вылечу их, а будут ли они счастливы, как сейчас? Вряд ли. Разум, это ведь и наказание. Только дуракам все равно. И весело.
Вылечу, нет сомнения, но будут ли они считать себя счастливыми? Заставят: выздоровел, значит, счастье подвалило».
Доктора отвлек шум: больные не смогли поделить мяч. Авторитет его был непререкаемым, и он без слов забрал мяч и передал девочке, молча наблюдающей за сварой. Та недолго держала его в руках и перебросила другому больному. Полеты шара возобновились.
«А четыре моих пациента уже расплатились: рассчитались за свое кратковременное счастье и за счастье других. Да, других! – мысли Степана вернулись в прежнее русло. – Каково это, расплачиваться за чужое? А ведь это и есть самое настоящее, разумное, которое растапливает душу….»
Прошли чуть больше двух суток, как Степан съехал от матери, но переживания внесли коррективы: он почувствовал, что соскучился по сыну, но ноги сами несли к жилью академика. Шел и представлял, как позвонит, как Вика откроет дверь….
Все так и вышло, только девушка сразу ойкнула и повисла на шее, словно не виделись вечность. Дед наблюдал за происходящим из глубины коридора и спросил:
- Свадьба-то когда?
- А не будет. Я так решила, - ответила девушка и усмехнулась. – Просто распишемся и посидим в ресторане. Что это за свадьба, если невеста перепробована? Что это такое?
Дед фыркнул, растерявшись от услышанного.
- Действительно, что это такое? Что за жаргон? Современная молодежь, конечно….
- Не жаргон! – внучка перебила деда. - Я не хочу, чтоб вся академия сбежалась на смотрины: кто это усмирил их сумасшедшего гения. Я так хочу!
- Да, Степан, теперь я понимаю, почему ты долго сомневался, прежде чем решиться….
- Прежде чем посмел. – Теперь мужчина перебил академика.
- Слышал, дед? Он на мне женится, а не на медицине!
- Выгоню, точно, разгоню через неделю. Квартиру снимать будете, как грозились. Или обещали? – академик рассмеялся, уточнив вопрос. - А что я скажу родителям, когда приедут?
- Сама напишу.
Они решили жить попеременно в разных квартирах. Так предложила мать, и всем мысль пришлась по душе. Она не хотела надолго расставаться с молодыми, но понимала, что старику приходится туго одному.
Степан первое время испытывал неловкость, живя в квартире академика. Вика же у свекрови освоилась сразу. Женщина приняла девушку с распростертыми объятиями. Мальчик скоро понял, что два собеседника лучше, чем один. Отец снова стал пропадать на работе. Бабушку сменяла студентка, и лишь поздним вечером сын общался с отцом.
Ребенок любил это время, потому что мужчина разговаривал с ним как с равным. И он таким ощущал себя, общаясь с отцом.
Степан вспомнил, что и Айк отметил сообразительность сына. Первое время мальчик молчал, но, освоившись, расцвел на глазах. Ему давно перевалило за три года, но развит он был не по возрасту. Отец отшучивался, от участившихся вопросов, не хватало времени, и давала знать усталость. Сын понял и перестал донимать отца. Степан почувствовал вакуум и испугался. Сам позвал мальчика и связь восстановилась.
- Па, на одной картинке мама, а на другой?
- Вика.
- Одинаковые.
- Похожи. Не знаю почему, правда, не знаю. – Отец боялся, что сын не поверит и снова замкнется. – Так нарисовал.
- Почему не она моя мама? Она мне нравится.
- Вика хочет быть мамой. Ты тоже. Назови так, посмотришь, что получится.
Мальчик задумался. Молчал, прикусив губу.
- А где моя мама?
- Умерла.
Степан удивился, что ребенок, ничего не сказав, вдруг развернулся и ушел. «Аудиенция закончена, - хмыкнул он. – Его величество ушли думать».
Мужчина и представить не мог, что через месяц будет вспоминать этот разговор, стараясь восстановить дословно.
В один из выходных дней бабушка с внуком ушли гулять, а Степан застал на кухне плачущую жену. Слезы бежали по щекам, женщина украдкой вытирала их и старалась не шмыгать носом, чтобы муж не заметил. Но Степан заметил.
- Что случилось?
- Ничего…. Да, случилось! Я люблю Витьку. Представляешь, две недели назад назвал меня мамой! Если бы ты знал, как я обрадовалась! – Капли слились и потекли по щекам ручьем. - Он ведь видел, почувствовал.
- И что?
- И все! Я и так, и эдак, а он после этого ни разу.
Степан едва сдержал смешок.
- Мне бы ваши проблемы. Я из пациентов волейбольную команду подготовил, хоть сейчас на соревнования. Только разговаривать с ними нельзя. Такого наплетут….
Не получается у меня что-то. Играть в футбол обучить что ли? Или в какую-нибудь интеллектуальную игру. Лото, например.
- Интеллектуальную? Лото? – Женщина рассмеялась.
- Видишь, как твоя хворь легко лечится. Смеешься уже. Поговорю я с сыном.
- Не вздумай. Сама разберусь.
- И это разумно. – Мужчина приподнял жену за плечи, прижал, поцеловал. – Нужно правильно поставить задачу, определиться, что ты хочешь. Дальше – легче. Вариантов куча.

Ночью Степана навестил Айк. Посмотрел на спящую женщину и сказал:
- Я за тобой. Видишь, сам прибыл, настолько дела серьезные.
Мужчина хмыкнул, но офицер не дал ему возразить:
- Все настолько серьезно, что и тебя касается. Заденет волной и здесь. Генштаб такое удумал, что…. Что хочет экспертной оценки. Даже не так: послушать оппонентов.
Степан хотел что-то сказать, но Айк не дал:
- Умерли треть юлианцев, поменявших клон на адаптированный. Атмосфера загажена чем-то новым. Что-то у нашего больного не срослось, не смотря на нашу помощь-затишье. По-видимому, на других планетах не вняли нашим советам.
- И мрут теперь как мухи. Вирусы! - удалось вклиниться Степану.
- Наши надумали решить вопрос кардинально.
- Убить больного?
- Не настолько. Вернуться в прошлое и продолжить жизнь по-новому.
- Зачеркнуть бы всю жизнь и сначала начать, - произнес Степан слова песни речитативом. – Поехали.

Офицера Талька ждали. В зале стояла гробовая тишина, когда они с Айком проследовали на свои места.
Регламента не было. Встал один из генштабистов и зачитал доклад, описав порядок действий, предложенный штабом. Начались дебаты. Каждая строчка документа оспаривалась, проверялись возможные варианты последствий вмешательства в жизнь больного. Все понимали, что возможны лишь два выхода из создавшейся ситуации: он вылечится или умрет. Но в случае смерти были непредсказуемы последствия. Их перестали бы травить, но к чему приведет естественный процесс разложения тела? К апокалипсису? Не исключена и кремация. Кто сможет предсказать дальнейший ход событий? Второй вариант отмели сразу: будем помогать лечиться.
Когда казалось, что все оговорено, офицер Тальк вдруг сказал:
- Мне нужно вернуться на Землю перед началом эксперимента.
- Это еще зачем? – спросил один из старших офицеров. – Дождитесь результатов.
- Если бы я один возвращался назад…. А когда вся планета и не одна…. Я женат, мне нужно проститься.
- Потом увидитесь.
- И не узнаем друг друга: будем не знакомы.
- Решите этот вопрос с Айком и Гаем в рабочем порядке. Вы правы, офицер, лучше быть дома. Мы планируем вернуться в то время, когда у нас еще не было установки. Временной парадокс: в будущее можно, а в прошлое мы так и не научились брать с собой что-либо. Природа не терпит вмешательства в прошлое. А для будущего мы папуасы и она позволяет перекраивать его вместе с собой.
- Но я не попаду к вам и не подскажу….
- Все может быть,- генштабист перебил Степана, - но с нами остается память. Установку восстанавливать будем тогда, когда подойдет время ее создания. Ссориться с природой нет желания. И так пострадали по полной программе. Исключаем любой риск. Но, офицер Тальк, возможно, что мы разойдемся с вами во времени.
- И я подумал об этом, что вы вернетесь в прошлое, а я могу остаться в своем времени.
- И из-за этого ничтожного шанса просились вернуться домой?
- Из-за этого тоже. Где вы взяли столько энергии?
- Еще семь планет подпитают нас. Не хотелось бы вернуться назад в развитии, а они остались.
- Конечно, грош цена такому движению во времени.
- Если это случится, сразу восстановим машину, рискнем.
Степан хотел задать еще несколько вопросов, но понимал, что они сами ничего не знают, лишь предполагают.
- Прощайте, офицер Тальк.
- Степан кивнул и не сдержался, высказался:
- Назад вернутся те, кто контактировал с вами с начала времени, в которое вы возвращаетесь. И все те, кто имел с ними контакт. Я понял!
- Похоже на правду. А что вы скажете о враче, который устроил нашим соседям апокалипсис?
- Он ни с кем не вступал в контакт. Если и видел, то планеты, а не жителей. Оживут планеты, а он будет думать, что в теле восстановились клетки.
Вы прибудете в прошлое голыми. Когда мне пришлось путешествовать вместе с телом в прошлое Екатеринбурга….
- Мы знаем. Офицер Айк докладывал. Это другой случай. Мы вернемся в свои же тела, которые были тогда у нас. Переносится только разум. У вас произошла накладка. В одно и тоже время на планете находились два ваших тела: одно лежало, второе разгуливало по Екатеринбургу. Это могло стоить вам жизни. Вы были, можно сказать, первопроходчиком.
- Меня нет в прошлом вашей планеты. Вы что, хотите, чтобы мой разум развеялся по космосу? А как переместятся те, кто тогда еще не родился?
- Вопросов много, вы правы. Кто должен родиться, тот родится. А вам действительно нужно возвращаться. Похоже там вы переместитесь в свое прошлое.
Ваши гвардейцы, побывав в будущем, подсказали нам, как захватчики пытались колонизировать нашу планету. И мы переняли опыт. Не сразу, но сумели. Там один разум довлел над другим. У нас родственные сольются. Это безопасно, но… но необратимо. Есть один неприятный момент, шанс, правда, минимален. Если разумы твоих бойцов сольются со своими же, но с теми, что были до выздоровления, неизвестно, какой будет доминировать. Скорее всего, получилось что-то среднее. Но вы о них позаботитесь.
Генштабисты отключились, разговаривая между собой. Степан подошел к Айку, стоящему в стороне, но его окликнули.
- Офицер Тальк, вы считаете, что мы со своими знаниями переберемся в прошлое, и.…
- И через некоторое время наверстаете отставание, дисбаланс нарушится. И гармония восстановится. Мои же архаровцы были в прошлом и ничего не случилось. Правда, тогда разумы не сливались, а попеременно отключались. И они, если честно, были запрограммированы.
- Простит ли нам природа вмешательство: восстановление планет?
- Время покажет.
- Слабое утешение.
- Да, господа генштабисты, риск велик.
- Прощайте, офицер Тальк.
Со Степаном простились второй раз. Он вышел. Через некоторое время выбрался и Айк.
- Пошли, землянин, отправлю домой. Ты рискуешь не меньше нашего. Такое массовое перемещение просчитано на компьютере. И только. Помнишь Таирцев? Имеем шанс повторить их «подвиг», но нам помогать будет некому.

Степан проснулся утром у себя на софе. Они жили в это время в квартире матери. Вика лежала рядом. Он потихоньку высвободил руку из-под шеи, расправил волосы на лбу, поцеловал. Неожиданная мысль развеселила его, и смешок чуть не разбудил женщину. «Ты опять будешь девушкой, милая моя женщина. – Степан уже не смеялся, только улыбался. – Мне вновь придется завоевывать тебя».
Времени было мало, но спать не хотелось. Разыгралась фантазия: «Опять придется учиться в академии. Ха, ха. С моими-то знаниями! За день сдам все экзамены. За неделю напишу докторскую диссертацию. Вот академик удивится»!
Время летело незаметно. Женщина заворочалась. Начало светать. Вика любила поспать в выходные. Степан знал, хотел наговориться напоследок, но пожалел женщину. Включил ночник, смотрел на нее, лежа на боку, и думал: «Спасу вертолетчиков, долетим до места. И Снежный человек выживет. Не встречусь я с ними. И пусть. Что нового они мне могут сказать? Пусть живут своей жизнью, пока с Айком не препроводим их домой».
Мужчина опрокинулся на спину, но новая мысль подкинула его: «Боже мой, а сын? А если? Наташа будет жива! – Степан уже знал имя женщины, подарившей ему мальчика ценой собственной жизни. - Что делать? Я не могу жить без Витьки! А если опять? А вдруг родится девочка или другой пацан? И Наташе я не позволю умереть. Что делать»?
Мужчина поднялся и ушел на кухню. Понял, что шумом может разбудить жену. А ему хотелось биться головой о стену. «И ведь отец может оказаться живым. Это хорошо. Я  вылечу его. Обязательно. – Мешанина чувств выбила Степана из колеи. Он начал вызывать Айка. – Юлианец сказал, что все произойдет в ночь с воскресенья на понедельник. Но на какое время назад будут отправляться, не сказал. Этого никто еще не знал. И я успокоился».
Со стола упала посуда, но Степан не заметил.
«И что молчим? Не до меня – какого-то инопланетянина-землянина. Конечно! Почему я не попросил сообщить? – Мужчина успокоился от безысходности, но мысли метались. – Посчитал само собой разумеющимся, что Айк свяжется. Глупец. Хотя.… С такими погрешностями…. Все произойдет так, как получится».
На кухню вошла жена. Мужчина начал собирать с пола битую осколки тарелки.
- По какому поводу бушуем?
Степан невидящими глазами уставился на женщину. Услышал тогда, когда она повторила вопрос.
- Понимаешь, Вика, у меня все всегда получалось. Не скажу, что легко, но всегда получалось. И ведь это не может продолжаться вечно? Правда?
- Тарелки ронять начал. В этом проблема? Удержать не получилось?
- Смеешься?
- Удивляюсь. Все хорошо, Степан.
Мужчина закивал. Понял, что говорить нужно или все, или молчать. Успокоился. Начал готовить кофе. «И моих четырех гвардейцев можно будет вернуть к жизни. – Варианты, которые могут возникнуть, появлялись в голове и заставляли думать о событиях на Юлиане. – Такой эксперимент непредсказуем. Впервые. Все может случиться».
Манящий запах кофе наполнил кухню. Женщина взяла свою кружку.
- Какие планы на выходной?
Вопрос вернул Степана на землю.
- Сегодня переезжаем к деду. Скучно старику одному, – он сказал, и вспомнил, что вечером им предстоит расстаться. Кто знает, как все произойдет? Лучше в это время находиться отдельно. Но как это сделать, не обидев жену? Предстояло что-нибудь придумать, но до вечера было много времени.
Вика весь день была весела и не понимала, что происходит, ловя задумчивые взгляды мужа на себе. А он прощался. Даже при благополучном завершении эксперимента, их пути расходились. Академик тоже почувствовал неладное, долго крепился, но вечером все же поинтересовался:
- О чем тоскуем, Степан?
- Мальчишник у нас. Идти надо.
- Это что еще за новости? – Вика услышала и насторожилась. – Отменяется.
- Внучка, не будь диктатором. – Степан получил поддержку деда. – Иногда неплохо побыть без женщин. Мужчины тоже любят посплетничать.
Проблема разрешилась, и Степан ушел, предупредив, чтоб его не ждали, ложились спать. Он хотел погулять по городу, но мысль о Викторе погнала домой: с ним он мог вообще больше не увидеться.
Мать удивилась приходу сына:
- Где Вика? Почему ты не у деда?
- Поругались. Будет звонить, меня нет. – Степан знал, что мать не вмешивается в их взаимоотношения, и просто отмахнулся от вопроса. Ему хотелось побыть с сыном наедине. Мальчик пришел в комнату на зов отца и встал рядом.
- Как дела, сынок?
Виктор сморщил глаза и вжал голову в плечи. Это означало, что хорошо. Степан притянул сына к себе, усадил на колени и начал рассказывать сказку о мальчике, который хотел научиться лечить людей, но случайно встретился с инопланетянами, и жизнь его изменилась из-за общения с ними, потому что пришлось решать не только свои, но и их проблемы….
Ночью мужчина долго не мог заснуть. Выпил снотворное. Помогло. Мысли замедлили бег, начали меняться нехотя. Последняя попыталась напомнить, что он не все продумал, не до конца подготовился. «Айк так и не связался со мной, и я не смог пробиться к нему, - подумал Степан засыпая. – Бог мой, есть еще один вариант. Самый худший. Что, если мой разум сольется с моим же, но тем, когда меня лечили. Я ведь два раза попадал в психиатрическую лечебницу. А если…. Но погрешности…. Снотворное заставило мужчину забыть последнюю мысль….

Мальчик проснулся на больничной койке, с удивлением оглядел комнату. Поднялся и вышел в коридор. Увидел спящего санитара за столом и понял, что находится в больнице. Школьник не мог вспомнить, как сюда попал и из-за чего. Было рано, и нужно было ждать. Он вернулся к себе на кровать и укрылся с головой, чтобы спрятаться от угрюмого мира.
Через два дня его выписали. Врач был доволен, что прогнозы оправдались: больной поправился через две недели. Но так, как радовалась мать, не был рад никто.
Такси ждало у ворот больницы. Женщина боялась, что лишняя минута, проведенная в больнице, может задержать сына в ней навсегда. Успокоилась лишь тогда, когда он вошел в квартиру.
Мальчик прогулялся по жилью, прошел в зал и включил телевизор. Отец приучил его смотреть новости. Мать неотступно сопровождала – еще не свыклась с мыслью, что сын вернулся домой.
«Принятые меры по замене газа в бытовых приборах дали свои результаты. Озоновая дыра над полюсом затянулась, и человечеству больше ничего не угрожает, - диктор доверительно сообщил телезрителям радостную новость. -  Вчера горели, то есть взрывались, склады с боеприпасами, а сегодня пылают дома престарелых. К чему бы это?
- Мам, что за дыра? О чем он говорит?
- Откуда я знаю? Оно тебе надо? В новостях принято сообщать что-нибудь горяченькое, вот и придумали проблему. Помучили телезрителей пару месяцев и успокоили. Как всегда. Голоден? Пошли кушать.
Мать пила кофе, Степан ел и думал о чем-то своем.
- Знаешь, я последние два дня такого насмотрелся в больнице…. У нас в классе многие решили, куда будут поступать. Я тоже. Доктором хочу стать, мозги вправлять людям. И отец…. А папа….
- Папа умер, - перебила женщина.
- Знаю. Чем болел?
- Кто его разберет? Рисовал какие-то кружочки, надоело. Спрашивала, молчит и смотрит обреченно. А потом ты занялся….
Мать напряглась. Сын почувствовал, что сейчас заплачет, попытался успокоить:
- Все ведь кончилось хорошо.
- Ага. Сердце у меня пошаливает последнее время. Говорят, сердечная недостаточность. Думала, не дождусь, пока вернешься, не успеешь.
- Как не успею? Обратная дорога короче.
- Болтун, – мать забыла про слезы. - Доел? Раздевайся и в ванную, чтоб даже запаха от больницы не осталось.
Мальчик стянул рубашку. Мать смотрела на худенькое тело сына, и сердце защемило от жалости.
- А это, что за пятна у тебя?
Степан проследил за взглядом матери и уставился на живот.
- На груди, три штуки на левой стороне.
Женщина подошла и попробовала соскоблить.
- Надо же! Родинки появились. И красивые какие! Как звездочки.
- Мой иконостас. Эта медалька – за защиту Сталинграда. Эта – за освобождение Будапешта.
- А третья за то, что вернулся живым на радость матери. – Женщина засмеялась. – Иди,  вояка, мойся. Тебя ждут великие дела.

                *****


             Глава 3.                Лекарство от старости.

Сын пристал к отцу с рыбалкой. Тот смотрел на него – себя маленького – и не сумел отказаться:
- Пойдем, иногда и кузнечиков послушать нужно.
Они отправились к пруду. Утром. Доехали первым рейсом до конечной остановки автобуса и вошли в лес. Виктор спешил, подгоняя отца, а тот еле плелся. Через полчаса рыбаки выбрались к водной глади. Парень расселся на берегу, уставившись на поплавок. Мужчина расстелил плед и лег загорать.
Солнце только начало вступать в свои права. Над водой зависла матовая дымка. Было рано, прохладно, но мужчина не обращал на это внимания. Его увлечение рыбалкой давно миновало, и он пришел сюда ради мальчишки, за компанию, и больше поглядывал на него, чем на поплавок.
Юноша время от времени выдергивал пластиковое удилище. Иногда с карасем. Злился, что отец не сразу вскакивает, когда у него клюет. Начал следить за двумя удочками. Когда оба перышка-поплавка замерли неподвижно, возмутился:
- Не хотел идти, так бы и сказал.
- И это было бы неправдой. Ловить не хочу - на природу потянуло. Красота, заметь, какая!
- Летняя. Съешь рыбы столько, сколько поймаешь, голодным останешься.
- И пусть. Где-то слышал, что люди не должны питаться тем, что мычит и бегает, но даже плавает или просто растет.
- Доктор, вы проповедуете странную диету со смертельным исходом.
Отец ответил не сразу. Сорвал травинку, пожевал, выплюнул и повернулся к сыну.
- Едят же люди витамины не из трав - из химии. Придет время, и белки с ее помощью научатся делать.
- А пока будем довольствоваться дарами природы. – Сын решил замять тему, потому что ждал этого момента наедине с отцом, чтобы поговорить без посторонних. – Пап, расскажи о матери.
Вопрос Степана озадачил, понял, что речь идет не о Вике.
- Что хочешь знать?
- Все. Я ведь не просто так появился на свет.
- Конечно, чтобы выполнить великую миссию.
- Хватит издеваться. Знаешь ведь, что имею в виду.
Сын готовился к разговору. Для отца он был неожиданным и неприятным. Ответил не сразу.
- Я тогда чуть старше был, чем ты сейчас. Школу заканчивал. У одноклассника дед заболел. Тяжело, раз вызвал. Тогда-то внук не знал, что прощаться. Одному ехать не хотелось, пригласил меня. А что? Летом, вдвоем, почему не съездить в деревню: речка рядом; полчаса езды от Екатеринбурга. И город-миллионер хотелось посмотреть. Приехали, а через неделю похороны. В избе не протолкнуться. Пришлось мне на время перебраться в город - в гостиницу. Там и познакомился с твоей матерью.
- И все? Пришел, увидел, победил?
- Пришла, увидела…. Странно все же люди устроены. Рассказал бы о посторонней женщине, ты бы усмехнулся. Узнал, что о матери, стал отец подлецом.
А бабка? Когда была молодой, деду шаг в сторону не давала ступить, знаю. А я вырос, закрывала глаза на все, только бы сын не женился. До поры, до времени, конечно. Когда тебя привез, за Вику двумя руками ухватилась. Ох, и досталось мне тогда!
- Про меня-то, как узнал? – Сын тоже перестал обращать внимания на удочки. Сел рядом с отцом на плед.
- Отдельная история. Умерла твоя мать при родах. Письмо после нее осталось. В гостинице адрес постояльца легко найти, знаешь ведь, а она работала там. Дед твой, а ее отец, сам решил тебя поднять. Больше-то родственников у них не было.
Погиб он. Поскользнулся зимой и ударился головой. Три года тогда тебе было. Вызвали меня. Забрал и не сомневался: как увидел три родинки, сразу признал тебя.
- Правда, пап, откуда они у нас?
- Тебе достались по наследству. А мне? Представления не имею, таких у отца не было.
Знаешь, что интересно? Когда деда одноклассника похоронили, и я вернулся в деревню из города, со знахаркой местной познакомился. Потчевала она больного травами. Вылечить не сумела, но говорили, года два старику подарила. Она меня своему ремеслу обучить предложила. Сама, когда родинки увидела. Коренья мыла, а мы купались в реке. Очень ее наука в жизни пригодилась. А тогда бабка очень удивилась и все за мной подглядывала. Сказала, что отмечен я кем-то. Тогда плевать было, сейчас бы расспросил, да поздно. – Степан специально напустил туман последними словами. Нельзя было все рассказывать.
Сын вздохнул и отправился к удочкам. Поплавки наперегонки неслись по воде. Одна рыба сорвалась, но вторая угодила в ведро. Клев радовал рыбаков еще часа два, но потом пропал.
- Наелась рыба, - сказал юноша, сматывая удочки. – И нам пора. Полведра наловили. А жаль, батя, что у нас родственников в деревне нет. Я тоже хочу посмотреть другой город и на природе летом пожить, как ты.
- И родственниками там обзавестись, - усмехнулся отец.
- А ведь не согласись ты на путешествие с одноклассником, не было бы меня, - сделал неожиданный вывод сын.
- А я и рад, что так получилось.
- Ну а как я рад, ты себе представить не можешь.
- Да? Зря так думаешь, могу.
Роса пропала. Тропинка оказалась сухой, и трава больше не мочила ноги. Дорожка петляла среди деревьев, и дневную жару сменила прохлада леса. Родственники выбрались на асфальт к автобусной остановке. Не стали садиться в душную машину, пристроились на лавке недалеко от шофера. Водитель курил в стороне, поглядывая на часы. С конечной остановки транспорт отходил строго по расписанию.

Вика услышала звонок, открыла входную дверь и отступила в сторону, пропуская рыбаков. На шум пришла бабушка и сразу заглянула в ведро.
- Чем нас порадуют мужчины? Ого! На всё хватит.
- А крапивы молодой нарвали? Виктор, не забыл? – Вика вопросительно посмотрела на парня, и тот сморщился.
- Забыл, мам. Сходить?
- В следующий раз. Не хочу с городской пылью.
- Почему? Отец говорит, что скоро всё искусственное есть будем. Пора привыкать к химии.
- Покажете пример, начну.
На ужин женщины приготовили уху и жареную рыбу.
Степан поел небольших карасей в хрустящей мучной корочке, к ухе не притронулся – не любил. Ночью ворочался, легкий голод не давал забыться.
- Не спишь? Мать сказала? – Вика тоже зашевелилась.
- Есть хочу, вашей рыбой разве наешься. Что должна была сообщить? – Мужчина включил ночник.
- Ребенок у нас будет.
В комнате зависла тишина, только из зала доносились звуки телевизора. Затянувшуюся паузу нарушила женщина:
- Ты что, не рад?
- Почему? Думал, что пора. Сам хотел предложить.
- Да, но как-то все обыденно.
- Вика, я рад, поверь. – Степан притянул голову жены к себе, поцеловал. Она придвинулась ближе и прижалась щекой к груди, обхватив мужа рукой.
- Совпадение. Шел сегодня по лесу и думал об этом. Сын разбередил мысли своими расспросами. Вот и удивился. Огорошила.
- Тесно будет.
- Ерунда, продадим эту квартиру для первого взноса за четырехкомнатную. Не будет нам тесно, будет весело.
Женщина ждала первого ребенка, была рада и боялась. Супругам было о чем поговорить, уснули лишь под утро.
- Хочу девочку, - прошептал Степан, засыпая, - Таньку, маленькую крошку с мячиком. И уже сквозь сон услышал ответ жены: «Я тоже».


Сбор был назначен около необитаемой планеты на корабле-посреднике. На ней и должен был произойти поединок. До этого представители обеих сторон побывали на космическом объекте, обследовали его и согласились, что условия для обеих сторон равные.
Все было подготовлено. Ждали команды. Драться должны были не разумные существа, а технологии. Каждая сторона для этого выделила робота. Вооружение металлоорганической конструкции не оговаривалось, были только ограничения: схватка не должна была уничтожить планету. И только.
Наблюдатели разместились на корабле, который предоставили посредники, и ждали распоряжения командира: связь велась только через него – это было оговорено на предшествующих переговорах.
На ракете чувствовалась напряженная суета, и только офицеру Тальку было на все плевать. Он один из пассажиров корабля посредников знал, что все делается для отвода глаз: противник навязал свои условия, с ним согласились, сделали все так, как требовали, и параллельно провели свою операцию. Провели юлианцы, он был их представителем, но землянином, и ему не нравилось, что место разборок сместилось к Земле. Солнечная система, которую выбрали, находилась на полпути к его планете.

Степан не был сторонником происходящего, но по иронии судьбы возглавлял юлианскую комиссию. Случайно или нет, но именно юлианцы предложили полигон на полпути к его родине.
«Да, конечно, - думал мужчина, - все вроде бы логично: планета-полигон устроила всех. Что может возразить землянин, когда кости трещат? Что и у него суставы ломить начало? Кого это интересует?»
    
   Пока пара высокоразвитых цивилизаций с помощью третьей готовилась к выяснению отношений, две школьницы на огромной планете решали свои проблемы. Занятия закончились, мальчишки больше не приставали, и дома никто не ждал – родители были на работе. Девочки сидели на лавочке во дворе около своей многоэтажки и мирно беседовали. Они обсуждали последние сплетни и просто грелись на солнце.
- Прыщи какие-то появились, - прервала одна из девочек молчание и показала пальцем на голень. – Расцарапала, что больше, а он набух.
- Выдави, - посоветовала подруга, - и чем-нибудь прижги.
- Толку-то? Переходный возраст. – Одноклассницы рассмеялись. – У сестры такие же были, пока замуж не вышла. Хорошо, что не на лице. Этот самый большой, остальные поменьше.

Степан смотрел в иллюминатор и видел то, что он позволял: незнакомое небо, неизвестные планеты, звезды-вкрапления. Он видел тоску и чувствовал вопль, застрявший в груди.
«Не сегодняшних испытаний боюсь – вас! Зря вы так. Не надо было к моей родине приближаться. Какой результат бойни вам нужен? Будет тот, который нужен мне! Мне и моим землякам! Его и получите!»
Степан ткнул пальцем в стекло иллюминатора и повернулся в сторону командира корабля.
- Офицер, видишь след от кометы? Светящийся? Говорят, в это время нужно загадывать желание, и оно сбудется.
Инопланетянин посмотрел в иллюминатор, потом на мужчину, не понимая, о чем идет речь, но Степану нужно было привлечь его внимание, для этого и завел разговор. 
Командир не увидел кометы, но услышал монотонный навязчивый голос пассажира. Землянин знал, что его гипнозу подвластны и инопланетяне и даже больше, чем его земляки. И воспользовался этим. Проводя сеанс, озвучил инструкции:
- Когда начнем, сделаешь так….

Выполнив задуманное, гипнотизер отправился в свою каюту. Была выполнена часть намеченного, предстояло сделать остальное, но без риска постороннего вмешательства.
«Я здесь, вы захотели и выдернули меня с планеты, – мысли Степана вернулись после вынужденного перерыва в свое русло. - И что? Это безобразие пора прекращать. У меня своя жизнь, у вас – своя. Хотите лечиться снадобьями с других планет? Пожалуйста! Накормлю, мало не покажется»!
Степан последние слова произнес вслух и начал крутиться на месте. Тело раздвоилось. Одна копия прошла к креслу и села, вторая продолжала крутиться, наращивая обороты. Изогнулась. Нашла где-то поддержку и выпрямилась, вытянувшись в нитку.
- Ставлю на красную пятерку! – сказал Степан.
Скрученная субстанция сверкнула молнией, приблизившись к окну, и блеснула вспышкой за пределами корабля. Землянин прошел к иллюминатору, молния свернулась в шар и заглянула с другой стороны.
«Пришла пора пользоваться льготами орденоносца, - подумал мужчина, разглядывая голограмму за бортом корабля. – Научили на свою голову».
Степан понял, что юлианцы, вернувшись в прошлое и решив текущие проблемы, не отказались от своих планов. Угроза миновала, и они продолжили утверждать свою гегемонию. Сделали выводы, и перенесли все разбирательства подальше от своей планеты.
«Не понимаете, - думал офицер, глядя в окно, - что для вас это большое расстояние, но космические расстояния – вещь относительная. И зря вы перенесли свои действия в сторону Земли. Ох, зря. Пытаясь удалиться от одного зверя, вы разбудили другого».
- Пап, нам пора. – Мужчина услышал голос и повернулся. Перед ним стоял молодой юлианец. Он не услышал, как тот вошел в каюту.
Отведя пальцем край форменной рубашки, гость показал три звездочки на груди.
Волна отчаяния прокатилась по телу Степана, он понял, что это его сын. Не радость, горечь испытал он, признав в инопланетянине родственника. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Происходящее предстало в новом свете.
- Подстраховались. У меня появилась еще одна головная боль. Теперь нужно думать и о тебе. – Мужчина вздохнул и прошел к креслу. Новость придавила его, и хотелось сесть. – Какого черта ты влез, куда не просят?
- Именно, что не просили. Лег спать дома, а проснулся на какой-то Юлиане. Чуть с ума не сошел. Объяснили все. На тебя сослались. Выбора, как видишь, мне не оставили.
- Все знаешь? Одному было проще. Понимаешь, что стал заложником?
- Я на это смотрю по-другому: вдвоем веселей и надежней.   
Раздалась тревожная сирена. В коридоре послышался топот. Сын рванулся в сторону двери, но отец его остановил:
- Не суетись. Так задумано. Сейчас командир корабля уничтожит дуэлянтов. Ему показалось, что они взбунтовались.
- А они – нет?
- Какая разница? Сделали по выстрелу или по два, причем раньше времени, ему привиделось, что следующие будут по кораблю, и примет меры. От этого выиграют все: чем быстрее глупость закончится и непонятнее, тем дольше будут чесать затылки. Худой мир лучше любой войны. Думаешь, чья-либо победа угомонит амбиции проигравших? Это начало войны.
Сын прошел к свободному креслу, сел.
- Твоя работа? На кого стрелки переводить будешь?
- Стрелочники погибнут во время дуэли.
Корабль дважды вздрогнул.
- Ну, вот и все, – вздохнул Степан. – Ракеты выпущены. Через несколько секунд боеголовки разделятся, и полсотни самонаводящихся миниракет начнут рыскать в поисках цели. Ты не знаешь пикантности ситуации: роботы сами будут контролировать каждый свою группу. У дуэлянтов нет шанса. Даже теоретически. Вестники перемирия скроют сейчас все следы моего вмешательства. После взрывов на планете уже сложно будет что-либо понять. У командира есть четкие инструкции на этот счет, и он их выполнит. Отоврется, не сомневайся. Он поверил в происходящее - моя голограмма помогла. Поверят и остальные. И ты поможешь убедить их.
- Конечно, но не так, как ты думаешь. Не буду поддерживать тебя: родственники, дудящие в одну дуду – подозрительно.
- Точно, Виктор, даже лучше, если выскажешь сомнения. Давай-ка продумаем какие, чтобы мне легче было отбиваться.
Отец с сыном вопрос решили быстро, и молодой юлианец ушел, чтобы начать воплощать задумку в жизнь.
Степан смотрел ему вслед и задумался – сын выглядел взрослым. На Юлиане выращивали клоны все одного размера. Возраст определяли волосы: Виктор был коротко острижен, а голову Степана украшала внушительная шевелюра.
Все прошло как по нотам. Происшедшее расследовали на трех планетах. Степан позаботился, чтобы на них отправили ту информацию, что подготовил он. Не сразу, но там пришли к однозначному выводу: затея была изначально обречена на провал. Рассмотрели схемы автоматов-дуэлянтов с точки зрения последних событий и обнаружили зачатки разума, которые воспротивились самоуничтожению. Агрессию роботы направили на самозащиту-упреждение, за что и поплатились. Все удачно получилось и потому, что каждый из противной стороны подготовил ловушку-сюрприз, и начало конфликта отнес на ее счет.
Степан знал об этом и разыграл свою карту.
Анализировать ситуацию начали сразу, как только командир корабля сообщил на планеты, что избавился от дуэлянтов, и объяснил причину.
Событие не сильно удивило противоборствующие стороны. Тревога пришла позже, вместе с последующими событиями. И ее сменил ужас. Это случилось, когда пропал корабль с представителями трех планет и не только он.
 
- Нужно все же сходить к врачу. – Девушка вытянула ноги, подставляя солнцу, и уставилась на красные пятнышки. – Составишь компанию? Неохота одной идти.
Подруга согласилась, и девушки отправились в больницу.

- Необходимо сгладить последствия бомбежки, - подумал Степан. – Но как? И они вряд ли будут делать это. Планета необитаемая, кому это нужно? Не понимают, что вносят хаос в естественный процесс развития. А такие вмешательства природа не прощает. Если не будут, нужно срочно убираться отсюда.

Доктор осмотрел пациентку и сдернул с рук перчатки.
- Почему раньше не обращалась?
- Не на лице….
- Понятно. На ногах. Последний прыщик высоко «забрался». Испугалась. Ты что, не знаешь, что запущенную болезнь сложнее лечить?
Девушка виновато опустила глаза. Врач присел рядом с пациенткой, приподнял голову за подбородок.
- Сейчас вскроем тот, что тебя напугал, обработаем ранку, посмотрю под микроскопом, и что-нибудь нароем. Кровь сдашь на анализ. – Он улыбнулся девушке. – И ты права – не на лице. Легче избавиться будет. Не унывай.
Доктор не стал ждать результата анализа крови. Решил заглянуть в микроскоп. «В крови может ничего и не быть, проходили такое, - размышлял он. – Рассмотрим содержимое ранки».
Он лукавил, упрекнув девочку, что она обратилась не сразу. Обращалась. Он тогда лечил и посчитал, что вылечил, но, как оказалось, не до конца. Но кто признается в промахе?
Врач заметил инородное тело и навел резкость. Было плохо видно. Электронный микроскоп неимоверно увеличивал объект, но его контуры все равно были размытыми.
«Подсветим сейчас тебя, милок, увеличение прибавим», - мужчина удовлетворенно ворчал, и руки его автоматически выполняли задуманное.
Яркий свет ударил по глазам, и доктор отшатнулся от окуляра. Прошел к окну, открыл форточку и закурил.
«В этот раз хоть что-то, - подумал он. – Если в этом причина, разобьюсь, но вылечу до конца. Плохо видно, и всего лишь одно. Погибнет бацилла, и не найдешь, как бороться с подобным. А вдруг это к лучшему, если погибнет при экспериментах? Значит, и остальные добьем также.  Опробую все облучения безвредные для организма, глядишь, вылечу, и голову ломать не нужно будет. А как оно поведет себя, если поместить в электромагнитное поле? Пробовать надо».

Корабль парил в тишине – двигатели были выключены. Командир сидел, развалившись в кресле. Степан не сразу понял, что он пьян. Выдало характерное произношение.
- Да, двигатели выключены. Горючее надо беречь. И куда лететь? Смотри сюда.
Мужчина нажал кнопки на пульте, и на экране появились две карты звездного неба.
- Левая картинка – это, где мы были. Правая – где сейчас. Знаешь детскую игру? Найди десять отличий.
Степан подошел ближе и рассмотрел карты. И сразу почувствовал неладное. Ближайшие звезды и планеты были теми же. Но дальше…. дальше, где должны были быть три их планеты, рисунок изменился полностью. Он поискал Землю, но ее тоже не оказалось на месте.
- Такое впечатление, что нас зачерпнули ложкой и выплеснули на помойку. Новая карта – это ее рисунок, и мы посередине. Думаешь, я пьян? Как будем из дерьма выбираться?
Степан не успел ответить. По глазам ударил яркий свет. Руки непроизвольно потянулись к лицу, но веки уже прикрыли зрачки. Послышалось жужжание.
- Я иллюминаторы задраил. – Услышал представитель Юлианы голос командира. - Можешь открыть глаза. Как думаешь, что это было?
Офицер не стал дожидаться ответа и продолжил говорить, но следующие фразы предназначались уже микрофону, встроенному в пульт управления:
- Раздолбаи, всем отрабатывать зарплату на своих местах. Штатная ситуация. Без паники. Иллюминаторы закрыл, чтобы…. – Мужчина посмотрел вокруг себя, на Степана, подыскивая слова, - чтобы не пострадать от последствий нашей атаки. Старпома жду на мостике.
«Изъясняется откровенно», - подумал Степан и увидел полупустую бутылку. Захотелось выпить, взял ее и допил остатки алкоголя.
Открылась дверь. Вошел старший помощник.
- Погибли двое, затрудняюсь сказать когда.
Командир удивленно выгнулся в сторону вошедшего. Тот наклонил голову и произнес, глядя в пол:
- Ферт и юлианец.
Степан рванулся с места и выскочил в коридор. Крики офицеров он не слышал. Враждующие планеты представлялись двумя жителями. Кто был погибшим юлианцем, мужчина не сомневался.
Сын лежал на своей койке. Был мертв, это выяснилось сразу же. Отец не поверил старшему помощнику и сам проверил каждую косточку родственника.
- И что сорвался? – Раздался голос командира за спиной. – Включил бы мозги и сообразил, что по одному представителю, скорее всего, выдернули домой. Не дождались, пока мы всех развезем. Информация срочно понадобилась. Разумы отозвали, не пожалев клоны. Им повезло. А вот нам, что делать?
Отчаяние сменилось жгучей радостью. Логика офицера была безупречной.
- Распорядись, чтоб сожгли тела, - капитан отдал распоряжение подошедшему старпому, - найди оставшегося ферта, и возвращайтесь в рубку. Три планеты, пусть все голову ломают. Думать будем.
Совещание затянулось. Головоломка оказалась сложной, и время не поджимало. Сошлись в одном: их не выдернут из клонов, так как уже не знают, где находится корабль. Этого не знали даже они - карта звездного неба изменилась. Связь со всеми тремя планетами отсутствовала. Вывод напрашивался сам собой: искать дорогу самим и параллельно выбирать пригодную для жилья планету. Запасов, обеспечивающих жизнедеятельность, было достаточно, топлива много, но не настолько, чтобы не беспокоиться о нем.
Осмотр звездной карты ничего не дал. Решили двигаться наугад.
Командир сделал соответствующие распоряжения. Команда занялась обычными в таких случаях делами, а офицеры изучением космических тел.
Компьютер выдал первую информацию со спектральным анализом новых близлежащих объектов. Только после ознакомления с ним можно было говорить о перспективности дальнейшего изучения. Началось планомерное зондирование подходящих на первый взгляд космических тел различными излучениями.
Скоро стало понятно, что не только комфортных, но и просто пригодных для жилья планет рядом не существует. И сразу же все почувствовали усталость.
- Помойка, она и есть помойка, - проворчал капитан и объявил: - Перерыв на обед. Продолжим через два часа.
Все разошлись, но через полчаса на корабле завыла сирена.
Командир примчался в рубку первым и уставился на приборы. Стрелки гуляли по всему периметру шкал. Цифры метались. Повсюду горели красные лампы. Он нажал на кнопку включения защитного поля и держал ее, пока бунт приборов не закончился.
- Что это было? – спросил вахтенный офицер, поднявший тревогу.
- Гамма-составляющая не сумела втиснуться в квазипространство из-за турбулентной аномалии. – Капитан ответил и посмотрел на отвисшую челюсть дежурного. – Черт его знает! Выжили мы сейчас случайно. Понял?
В рубку подтянулись офицеры. Юлианец подошел к приборам, заметил зеленый огонек около тумблера включения защитного поля и обернулся к командиру.
- Показания приборов скачут. Немного, но лучше усилить защиту.
- Конечно. И разрядить батареи. – Командир корабля рухнул в кресло. Пережитый стресс все еще сказывался. - Старпом, пообщайся с компьютером. Узнай, что случилось, и как нам подстраховаться без дополнительных энергозатрат.
Офицер сел за пульт управления. В рубке некоторое время царила тишина.
- Не получается. Контрольные зонды по периметру ракеты вышли из строя. Информация не успела поступить.
- Н-да, будем ждать. Дежурный, слышишь меня? Передай вахтенным разрешение на кратковременное усиление защиты. Это при экстренной необходимости. И немедленный вызов командира. А ты, старпом, организуй замену зондов. Как наступит пауза в этой катавасии, так и начинайте.
- Снова сгорят.
- А ты для чего? Обволоки и их защитным полем.
- Датчики врать начнут.
- Введи поправки в компьютер, чтоб учитывал влияние. Кто знал, что наши долб… заср…. конструкторы не предусмотрят этого. Какие еще будут предложения?
Командир не дождался ответа.
- Все свободны. А ты, юлианец, задержись.
Уверенные команды сделали свое дело: все успокоились.
- Молодец, тоже заметил, - отметил капитан, когда все вышли.
- Не заметишь тут….
- Не скажи. Показания постоянно пляшут, а сейчас немного выскочили за норму. Что об этом думаешь?
- Мы еще не выбрались за пределы старой части карты. Случайностей не должно быть.
- Вот и я о том же. Но есть.
- Только ждать, что еще? Жаль, что так с зондами получилось.
Степан ушел, а командир подошел к иллюминатору. Постоял несколько минут, разглядывая звезды, и почувствовал какое-то томление. Прошел к пульту и увидел, что приборы пришли в обычное состояние. Нажал клавишу и объявил:
- Старпом, можешь начинать: вакханалия закончилась.
Снял защиту, включил внешний обзор и стал наблюдать за работой в открытом космосе.


Корабль остановили, когда узнали, что зонды вышли из строя. Шла замена, но в любой момент могло понадобиться защитное поле. Спешили. На карте стояла жизнь экипажа.
На корабле разделение на ночь и день было условным, и когда командир распорядился, чтобы офицеры собрались вечером в рубке, все знали, что нужно явиться в двадцать один ноль, ноль.
Особой необходимости собираться не было, но хотелось внести ясность. Об этом он и объявил офицерскому собранию. И пригласил к размышлению вслух.
- Подобьем бабки. Зонды отремонтированы, контроль восстановлен. Давления никакого на корабль не наблюдается. Мы, можно сказать, к нему подготовились. Защита работает по минимуму, в случае опасности автоматически переключится на максимальный режим. Что произошло, я уже говорил - не знаю. Повторится, будем знать. Видите, мы восстановили движение. Куда летим, господа офицеры?
Гробовое молчание не понравилось командиру, он продолжил:
- Мы потерялись в космосе. Это все равно, что трехлетнему ребенку в лесу: без помощи не выбраться. Помощи не будет. Что будем делать?
- Двигаться на авось, – Степан не сдержался, ответил. – И составлять новую карту с учетом проводимых исследований.
- Логично. Выбор ограничен и в то же время…. на корабле есть установка клонирования. Не такая, как у юлианцев и фертов, но есть. Обслуживающий персонал – женщины. Желающие могут и пол поменять. Можно найти подходящую планету и начать новую жизнь.
- Но такие вопросы должны решать все, а не одни офицеры. – Кто-то сразу же возразил.
- Согласен. Если не выберемся и раньше найдем жилье, вернемся к этому вопросу.
Командир хотел еще что-то сказать, но корабль вдруг тряхнуло, он начал резко, чуть ли не на месте, разворачиваться. Всех по инерции выкинуло с кресел. Зуммер «опасность!» затрещал, привлекая к себе внимание.
Все прекратилось также неожиданно, как и началось.
Когда офицеры успокоились и расселись на местах, командир объявил:
Компьютер дал интересную информацию: ракете насильно и резко поменяли курс на девяносто градусов!
Офицер что-то щелкал на пульте управления и комментировал свои действия:
- Я выключил двигатели до принятия решения. Если мы вернемся на прежний курс, то не факт, что сможем передвигаться. Или двигатели спалим, или начнем дергаться туда-сюда. Лучше плыть по течению, но самотеком. Что-то тянет нас в определенную сторону. С включенными двигателями можем достичь запредельной скорости – тоже не подарок. Тянет нас сильное электромагнитное поле – спасибо зондам, подсказали!
Командир вдруг усмехнулся и объявил:
– Зря я вас собрал, даже выбор не дают нам сделать.
Он улыбался и видел, что шутка оказалась неудачной: офицеры сидели нахмурившись.
- Да ладно вам. Все не так плохо. Сделаем крюк, всего-то. Да и зачем? Мы же не знаем, где дом! А вдруг нас, как телят на пастбище, гонят к домашнему теплу. Сказать не могут – не поймем, вот и подталкивают. Фетр не даст соврать, они еще мясом питаются.
- Ферт, - поправил инопланетянин. – А потом их забивают, из кожи обувь делают и мясо съедают. Вы об этом, капитан?
- Фетр, еще ты будешь краски сгущать. Или скажешь, что красками ту кожу красят? Сгущают и красят? Или так не на Ферте, у вас, юлианец?
- У нас на Земле, - начал говорить Степан и осекся. – У нас на Юлиане прения давно бы прекратили. Зачем переливать из пустого в порожнее? Нужно надеяться на лучшее и готовиться к худшему.
- На этом и закончим наше собрание, командир корабля вздохнул с облегчением и благодарно кивнул Степану. – Все свободны.

   Виктор жил в гостинице и почти не выходил из нее. Юлиана не понравилась землянину. Парень знал, что всю полезную площадь планеты отдали на откуп промышленности. Вырубили леса и избавились от морской воды. Научились изготавливать дешевый кислород и деревья заменили клонированными лианами, которые окутали дома, перебираясь с одного на другой.
 Город из окна воздушного такси смотрелся огромной фиолетово-зеленой шапкой, из которой торчали высотные здания. Между соседними городами находились небольшие, но глубокие озера. Их было много, но к ним относились как к бассейнам. Многочисленные каналы растаскивали из рек воду, наполняя однообразные водохранилища-озера.
«И едите вы химию не потому, что другую жизнь губить не хотите, – юноша уперся носом в стекло кабины такси, рассматривая окрестности. - Просто все уже слопали и не поместились с животными на одной планете. Растения и те вывели. А я-то думал….»
Виктор обманывал себя. Знал, что ворчит, но плохое настроение рождало грустные мысли.
Города были красивы, но по-своему. Из такси он видел сразу пять или шесть жилых массивов. Они не могли быть большими по площади и потому вытянулись вверх. Несколько фиолетово-зеленых ежиков с иглами-домами не отпускали взгляд, пока машина не проскользнула к одному из них, начала метаться некоторое время среди иголок домов и, найдя проплешину, нырнула вниз. Дальше такси или летело под шапкой, или катилось по идеальной дороге.
Короткое путешествие по планете не улучшило настроения.
Виктор знал, что отец пропал без вести. Последние несколько дней все видел в черных красках. Выходил в город, только чтобы поесть, или затовариться продуктам. А остальное время ждал, ругая город через окно. Надежда еще теплилась.
Парень знал, что сердце у юлианцев, как и у землян, отдыхает, когда разжимается. Понял, почему не спят: организм отдыхает при закрытых веках, и поэтому они моргают так медленно. И удивился, когда консьержка сказала, что раньше у них не было диванов, и что моду на них ввел какой-то инопланетянин.
«Папа, ты, наверное. – Юноша ушел от окна и развалился на постели. Как юлианец, он не нуждался в отдыхе, но, как землянин, любил поваляться. – Где тебя носит? Жив ли еще? У нас даже не было времени поговорить, как следует. Как же ты удивился, увидев меня на корабле….
А все он – Айк. Появился днем, когда никого не было дома. Вылитый мой прадед академик – и только. Я еще удивился, как старик сумел пройти в квартиру. А он огорошил. Рассказывать начал про Юлиану, про отца, уговаривать….
Ты часто рассказывал космические сказки, отец, придумывал на ходу. Я привык к ним. А тут – явь. Если бы ты знал, как мне захотелось…. Поверил, что только я смогу оказать помощь….
Умеет уговаривать Айк!
Они, юлианцы, мыслят по-другому – уж очень топорно. Встретившись с ямой, обязательно закопают ее и утрамбуют, даже если никогда не вернутся сюда. Мы еще подумаем, а нужно ли это, когда можно просто обойти?
Они не могут понять абстрактной картины. Не способны объяснить, почему груда металлических отходов, собранная в кучу с помощью сварки, находится в музее и называется «Космос, после того как…» Айк удивлялся, как может рассуждать о космосе цивилизация, едва вышедшая за калитку родного дома.
Умеет он уговаривать. Я даже пообещал, что никому и никогда…. Даже тебе. Кто знал, что мы встретимся, что так все получится? Добил он меня родинками, сказал, что это знак, отметка моей избранности…. Уговорил».

Девочка смотрела на врача и не понимала, что тот говорит.
- Нормальные анализы. Кровь в порядке. А вот в содержимом сыпи кое-что удалось обнаружить. Нашел инородное тело.
- Кровь здоровая, как же оно попало?
- Снаружи. Может, наследственное. Пришло время, и болезнь клетки активизировалась. Подойди к микроскопу, покажу. Смотри внимательнее. Сейчас включу подсветку, увидишь. Не нравится ему электромагнитное поле, чувствуешь, заметалось? А сейчас я  облучу ультрафиолетом. Заметила, как оно дергается?
- Да, а почему его просто не прихлопнуть?
- А те, что остались на теле, что с ними делать? Прошлый раз один нарыв был. Вскрыли и прижгли. Давно было, но я помню. И теперь болезнь возобновилась. Целая сыпь. Надо найти, что убивает их, не навредив тебе, и тогда уничтожить всех. Потерпи немного, не будем спешить, как прошлый раз.
- Н-да. Вы педиатр. Может, мне пора к врачу для взрослых обратиться?
- Попробуй, только носиться с тобой, как я, он не будет.

Степан лежал на койке в своей каюте. Последние события выбили его из колеи. За себя не боялся, переживал за сына.
«Сорвали меня с места, - землянин не в первый  раз возвращался к прошлому. - Память восстановить сумели. Это и заставило меня согласиться на авантюру. Но не пошел бы на это, зная, что и сына впутаете».
Мысли плавно опустили его на родную планету.
«А ведь докторскую диссертацию назвал точно так же. Надо же! И содержание почти один в один. Только времени больше потратил, да и кандидатскую работу еще писал. Невольно фаталистом станешь: все предопределено. Суетимся здесь, варианты перебираем, воспользуемся каким-нибудь, а итог – один».
Каюту неожиданно залило ярким светом. Шторы автоматически затянули иллюминатор. Корабль тряхнуло, и Степан почувствовал, что отрывается от пола, но вовремя сгруппировался, предотвратив хаотичное падение. Когда новый курс определился, отправился в рубку.
Чувствовалось, что корабль чему-то сопротивляется: через ноги передавалась вибрация пола, и в ушах стоял непонятный надрывный свист.
- Я никого не вызывал, – командир встретил Степана недружелюбно и вдруг улыбнулся, - но тебе рад. Опять началось, зато теперь мы подготовились. Курс снова изменили на девяносто градусов. В итоге летим назад. Как тебе такое? По спирали было бы проще.
Слово «спираль» поразило офицера, потому что прочно сидело в голове.
- И я думаю, что кидает нас по ее виткам, но в итоге попадем в центр. А что за свист на корабле?
- В облучение попали. Кряхтит защита, аж пол трясется.
- Надолго нас хватит?
- Я оптимист, но в этот раз электромагнитное поле и какое-то облучение сразу – много для такой скорлупки. Нам лучше прикинуться, что сдались, иначе еще чего-нибудь придумают.
- Так ты считаешь, что это кто-то, а не простая случайность?
- Пораскинь мозгами, к такому же выводу придешь. Сидят сволочи за столом и играют в кошки-мышки: то одним нас травят, то другим, а то и всем сразу. И гонят в нужную им сторону. Вот я и думаю, давай без сопротивления доберемся до места и там взбрыкнем. Вооружения хватает.
- Хороший вопрос, но ответить не готов, подумать надо. Как вариант, подходит.
Степан подошел к пульту, осмотрел приборы. Все было в пределах нормы, но мешал постоянный свист.
- А знаешь, командир, одна уборщица в солидном предприятии всем была недовольна. Уволилась, перешла работать в тюрьму. Получать стала меньше, работать в два раза больше и почувствовала себя счастливой: рядом находились существа, которым жилось намного хуже.
- Нет у вас на Юлиане уборщиц – роботы убирают. И тюрем нет.
- Это былина, притча, если хочешь.
- Не пойму я тебя, юлианец, предлагаешь утереться? Жить в рабстве и утешать себя, что кому-то хуже?
- Не то хотел сказать. В любой плохой ситуации можно найти что-то светлое.
- Мудрено. Это к теории относительности ближе, житейской. Но тебя понял. Согласен со мной? Одобряешь решение?
- Да. Плывем по течению и ищем светлые моменты в вынужденном заточении. Ими и воспользуемся.

Айк часто навещал Виктора. Его не покидало чувство вины и беспомощности, подсознательно искал сочувствия и совета, и просто слушателя:
- Изменилась карта звездного неба, такое уже было, но тогда вернулись в прошлое. Второй раз на это никто не пойдет. Да и не получится. И тогда не все получилось – погибла четверть юлианцев, включая главного конструктора. Институты корпели после над проектом, пытаясь восстановить машину времени. Воссоздали установку-пародию: каждый второй испытатель погибал. И отказались вовсе.
Сегодняшняя потеря – корабль с представителями трех планет. Всего лишь. Про них уже забыли. Тогда все напугались, когда исчезло несколько обжитых планет. Сейчас тоже, но не так, ведь все произошло далеко от обжитых галактик. Быстро угомонились, но и задумались: если кто-то так просто ворочает галактиками, то удаленность планеты ничего не гарантирует. Поняли наконец-то. – Инопланетянин размышлял вслух и вдруг резко сменил тему: - Виктор, домой не собираешься?
Молодой, стриженный коротко юлианец зло посмотрел на офицера.
- Издеваешься? Только с отцом. Почему не предупредили, что и он здесь будет?
- Это не входило…. Мне не разрешили. И не могли предвидеть, что вы узнаете друг друга в облике юлианцев.
- Почему так сделали? Рассказывай все. Нужно выручать и понять, - как?
Айк задумался, ответил не сразу. Тогда казалось все правильным и выверенным. Теперь – непродуманным и скороспелым. Неудача заставила взглянуть на события по-другому.
- Сотрудничали с твоим отцом мы давно. Начали, когда тебя еще на свете не было. Родинки, что у тебя на груди, достались тебе по наследству, а он заработал. Это ордена. Твои просто отмечают, что ты потомок орденоносца, а он мог пользоваться определенными льготами.
- Может, - поправил Виктор. – Будем исходить из того, что он жив и нуждается в помощи.
- Может, - согласился офицер. – Может в любое время активировать их.  Как заработал, рассказывать не буду, замечу только, что даром у нас ничего не дают. Он находил выход в ситуациях подобных этой. Трижды. За последнюю помощь ему можно было дать сразу два ордена или вообще лишить наград – настолько неординарное и дорогостоящее решение предложил: пришлось вернуться в прошлое и начать жить по-другому. Казусов случилось много. А как ты думал? Впервые и такие масштабы! Пострадал и он. Мы вернулись во время, когда он лечился в психиатрической больнице. Юлианцы сохранили свою память, он – нет. Но вылечился. И его жизнь, как и наша, сложилась по-новому. Мы не пытались вернуть ему память. Да и не смогли бы в то время. И зачем? Кто знал, что придется вновь воспользоваться его услугами?
Айк задумался. Землянин не стал торопить его, понял, что скоро продолжит.
- У нас часто возникали трения с соседями, и это понятно: космос бесконечен, но современные технологии не позволяют далеко переселяться, да и свободных, пригодных для жизни планет раз-два и обчелся. Войны были, но последнее событие, за которое Степан получил очередной орден, показало, что есть третья сила, которая.…
В общем, есть такое понятие - энтропия. Неравновесные процессы в изолированной системе сопровождаются ее ростом, они приближают систему к состоянию равновесия, в котором она максимальна.
Я тебе могу долго объяснять, что это такое, но твой отец очень хорошо сказал по этому случаю, популяризовал: «Не вмешивайтесь резко в жизнь природы, не пытайтесь кусать больше, чем можете съесть. Она не любит этого, может возмутиться. И мало не покажется». Он сам называл это третьей силой – то ли природой, то ли более развитой цивилизацией, наблюдающей за нами, как мать за шалящим ребенком. Она может окликнуть, а может и нашлепать по заду.
Вывод сделали все: и мы, и соседи. Страх подстегнул сознание. Но время притупило осторожность. Энтропия распространяется на замкнутую систему? Пожалуйста, - удалимся подальше от своих планет для решения проблем. Нельзя воевать? Тоже не проблема, можно обойтись малой кровью. Сражаться будут роботы. Всего по одному, и на необитаемой планете.
- Глупцы, - возмутился землянин, - незамкнутых систем не бывает. Планета - замкнутая система для ее жителей, но не для солнечной системы. Солнечная система – для планеты, но не для галактики.  А галактика – для солнечных систем, но не для…. И так далее.
Вы решили не гадить в своей замкнутой системе, замахнувшись на ту, в которую она входит. Из двух зол выбрали большее.
- Вот ты и ответил на вопрос, почему вызвали на планету отца. Я настоял. Но и он не сумел убедить наших толстолобых стратегов. На все был готов ответ: события будут развиваться далеко, и произойдет не полномасштабная война, а поединок технологий. И….
- А меня, зачем? – перебил говорящего Виктор.
Офицер прервал фразу на полуслове, словно споткнулся. Замолчал. Продолжил через некоторое время:
- Тоже моя работа. Для подстраховки. Для такой ситуации, в которую попали сейчас. Генштабисты не видят дальше своего носа, а я чувствую, что ситуация вышла из-под контроля. Кто знает, что последует дальше?
- И ракету нужно искать.
- Да, но где? Видел новую карту звездного неба? Звездный кусок выпал из нее. Наших это не волнует – далеко, и планеты не заселены. Не понимают…. Есть мысли на этот счет?
- Какое там!? Неделю голову ломаю.
- Отец твой, как-то не напрямую, сбоку  подходил к вопросу. Предлагал такое, что и присниться не всякому может. Знаешь, какую гипотезу выдвинул про третью силу? Мы, дескать, живем на планете-атоме, входящей в одну из молекул-галактик, составляющих единое тело. И, возможно, живое, более того, разумное. Но очень огромное. Сказал, что мы, нарушая экологию, вызываем у него какие-то болезни. И нас, попросту говоря, травят лекарствами.
- И что нам с этим делать?
- Мне? Не знаю. А тебе - представить себя на его месте, думать как он. Вы ведь мыслите одинаково. Вы в своих решениях должны идти навстречу друг другу. Для этого ты здесь, Виктор.
Мужчины некоторое время молчали. Оба поняли, что разговор исчерпал себя, и необходимо уединиться, чтобы думать без помех. Айк поднялся и попрощался с хозяином.
- Надумаешь что, сообщи. Я пошел ломать голову в одиночестве.

Девушки вышли из поликлиники.
- Ну, что там доктор? – спросила подруга.
- Развел канитель. Из простых болячек научный труд состряпать хочет.
- Плевать. Пошли, мазь дам. Мне помогала избавиться от прыщей и тебе поможет.
Через полчаса девушка втирала пахучий маслянистый экстракт в кожу.
- Фу, как воняет. На улицу не выйдешь.
- Зато злой. Не только тебе не понравится. Втирай, не жадничай.

На Юлиане подняли тревогу.
Мимо пролетело млечное облако, но часть его задела атмосферу и просочилась на планету. Началась паника. Появились первые жертвы.
Опыт борьбы с такими явлениями у жителей был, но происшествие, как всегда, застало врасплох. По всеобщей связи объявили тревогу, в эпицентрах установили карантин, на всех предприятиях прекратили работу. Пострадавшим, надышавшимся отравой и выжившим, заменяли клоны. Передвигаться по планете юлианцам разрешили только в противогазах.
Больниц, за ненадобностью, на планете почти не было, пострадавших свозили в общественные здания, где были организованы пункты скорой помощи.
Лаборатория быстро определилась с составом отравляющего вещества, и скоро начали повсеместно распространять антибиотики для борьбы с напастью.
Айк навестил Виктора, принес ему противогаз и лекарства.
- Мои печальные прогнозы подтвердились. Теперь наши тугодумы зачешутся.
- Да, теперь и помощи от них легче добиться будет.
- А нужна?
- Есть мысли, но из области фантастики. Как найти корабль, когда он исчез с пропавшей частью космоса? В каком направлении искать?
- Во всех.
- Верно. Есть у вас мощные передатчики, способные на это?
- Нет.
- Я так и знал, успел познакомиться с некоторыми нюансами вашей жизни. Не удивляйся, но нужно всем одновременно подумать одно и то же. Текст я подготовил. Короткий, всего несколько слов. По сигналу, и всем одновременно.
- А что? Попробовать можно. Усиленный вариант телепатии! Давай свою мыслеграмму.
Юноша продиктовал:
- «К больному нужно вернуться. Виктор».
- И все? Что за абракадабра?
- Ты же и подсказал прошлый раз. Ваши вновь хулиганить начали, существо заболело. Врач удалил опухоль, вскрыл нарыв, называй, как хочешь. Вот кусок вместе с кораблем и выпал из нашего звездного мира. А в их мире сменилось окружение. Часть планет осталась рядом с кораблем, а вокруг все новое. Им еще хуже, чем нам.
- Так ты считаешь….
- Я считаю, что мы остались в теле, а их выбросили на свалку.
- Вы с отцом оба сумасшедшие. И логика у вас соответствующая, но железная. Поймет?
- Лишь бы дошла.
Гость ушел и буквально через час связался с парнем.
- Через два часа начало сеанса. Ты в нем тоже участвуешь. Жди чрезвычайного сообщения по центральной связи.
- Так быстро? Так просто?
- Еще бы. Генштаб проняло, поняли, что происходящее, это только предвестник бури.
- Передай, чтоб долбили как дятлы, не меньше получаса. Я не о центральном сообщении говорю, о послании.
- Хорошо, принято.

Степан лежал в постели.
Он предложил плыть по течению, и они плыли. Понимал, что это временное явление, но продолжения не видел. Мысли метались по известному кусочку космоса, натыкались на новое окружение и возвращались грустью от безысходности.
«Заболел я, что ли? – подумал землянин, встал и начал расхаживать по каюте. – Заболел. Больной, только этого не хватало!»
Маленькое помещение стесняло движение. Частые повороты мешали думать, мужчина вышел и начал прогуливаться по проходу между каютами.
«Больной, куда больному деться, куда вернуться? – Захотелось вернуться, но про себя возмутился: - Там тесно, больному в каюте неуютно. Ах, сынок, сынок! Где ты сейчас, Виктор, что делаешь?»
«К больному нужно вернуться. Виктор» - мысль отчетливо сформировалась в сознании и вновь отозвалась в мозгу: «К больному нужно вернуться. Виктор».
Степан схватился за голову, внезапно возникшая идея озарила его. Вот оно решение, вот: к больному нужно вернуться. Мужчина побежал в рубку.

Командир любил оставаться один. Когда надоедала каюта, возвращался к мостику и отправлял дежурного офицера отдыхать – даже вахтенный мешал. Ему нравилось общество только одного мужчины – Степана, нравилось общаться с юлианцем. Умный собеседник подбрасывал топливо в костер размышлений.
- Рад видеть тебя, офицер Тальк. Чего летишь, запыхался аж! Путь наш во мраке и бесперспективен, - командир встретил гостя шуткой, но глаза выдали – ждал новостей. И они последовали.
- Есть решение наших проблем, есть!
- Присядь, остынь, излагай.
- Прости, начну с неприятного, но всего не расскажу – не поймешь. А поверишь – сойдешь с ума. Тебе это надо?
- Хорошее вступление. Уже начал сходить. Излагай, что считаешь нужным, а там посмотрим.
- Юлианцы припрятали на соседних от планеты-полигона космических телах около десятка ракет. В случае гибели нашего дуэлянта, они должны были разнести противника в клочья. Исход дуэли был предопределен: или мы, или никто.
- Это - неприятное? Устарело с самого начала. У ваших противников фантазии оказалось не меньше. Или не больше? Как правильно сказать? Они приготовили такой же сюрприз. И мне об этом известно – не башмаком пищу хлебаем. При любом раскладе дуэлянты погибали, но вердикт я бы вынес тот, который вынес. Выкусил?
- Очень приятно слышать. Не представляешь, как! Всю эту хрень нужно поднять в космос: я – своих, ферт – своих. И ты, командир, их благополучно расстреляешь. Но, предварительно дав им атаковать полигон.
- Это что за новости, наверняка сойду с ума.
- Будем клин клином вышибать. – Степан приступил к заключительной части своего рассказа. Все оглашать он не собирался. Командир точно ничего бы не понял, и мог не согласиться. – Задобрим наших противников, докажем свою лояльность.
- А что? В этом что-то есть: враги моих врагов – мои друзья. А зачем вы по столько ракет-автоматов заготовили? По паре хватило бы.
- В разных местах находятся по паре. Работать по цели должна была одна, та, что вне поля видимости твоего корабля и с противоположной стороны планеты-полигона. Кто мог предвидеть, у какой ракеты совпадут все условия?  Вторая – для подстраховки. Ее задача – перехватить ракету фертов - про них мы тоже кое-что знали. Попарно они схоронены. Остальные взорвались бы, когда твой корабль убыл. Так запрограммированы все наши. Не знаю, как у бывших противников.
- Нагородили….
- И еще, командир, есть нюанс – обязательное условие. Операцию проводить только тогда, когда вспыхнет свет, и над нами начнут измываться. Осилишь?
- Это-то понятно. Преподнесем все как на арене. Пусть любуются. Го-ло-ва, Тальк!
- Вот и все, командир, я пошел к ферту договариваться. Остальное - за тобой.
Расколоть бывшего противника было легко, если начинаешь разговор со своей исповеди. И ферт хотел вернуться на родину не меньше юлианца-землянина.
Их подготовка к дуэли мало отличалась от юлианской. Бывшим противникам, а теперь союзникам, необходимо было перепрограммировать своих неодушевленных помощников, и это заняло не так уж много времени.
Новость быстро распространилась на корабле. Экипаж знал свою задачу и приготовился к бою. Обе планеты - и Ферта, и Юлиана - не предусмотрели, что их детища нужно будет уничтожать как мух, и программа по отмене самообороны не была предусмотрена.
Корабль замер, ожидая противника, ферт и юлианец с пультами в руках – его внезапного освещения.

«Посмотрим, как поживает наша букашка, с которой не смогли справиться лейкоциты? - пробубнил доктор, приблизил глаза к окулярам и включил свет. – Бог мой, да их здесь туча. Откуда взялись? Расплодились?»
Через минуту он забыл обо всем. Разыгравшаяся баталия не позволяла отвести взгляда. Десятка два болезнетворных микроба – а это были они, доктор не сомневался -  юрко сновали под стеклами микроскопа, а более крупный инородный первенец уничтожал их одного за другим. Сражение было скоротечным. Добив последний микроб, букашка успокоилась и начала дрейфовать.
Доктор оторвал глаза от окуляров, несколько секунд сидел, задумавшись, и вдруг заорал во все горло: «Есть! Я изобрел вакцину. Эксперименты дали результат. Девчонка будет вылечена! Есть антитело! Сегодня изготовлю вакцину, завтра сделаю прививку, и.… О, какие перспективы! Сегодня, все сделаю сегодня».

- Есть! - победно закричал командир. – Последняя ракета уничтожена. – Встал и посмотрел на юлианца и ферта. Офицеры улыбались. – Что? Что-то не так? Я не достаточно быстро избавился от ракет?
- Все получилось прекрасно, - ферт отвечал, улыбаясь. – Особенно, если учесть, что в ракетах изначально была заложена программа нейтралитета для нашего корабля.
- Вот ведь…. Почему не предупредили?
- Чтобы поединок выглядел не как драка, а как побоище?
- Н-да, черти, что дальше?
- А дальше – ничего, - в разговор вступил Тальк. – Будем ждать. Теперь время рассудит: правы мы или нет? Трясти нас больше не будут – никаких экспериментов. Свет гореть будет, но это не беда. Нужно выключить двигатели и отдаться на волю судьбы.
- Чушь какая-то. А те? – командир поднял указательный палец в сторону потолка.
- А я им внушил, чтоб перетащили нас в привычную обстановку. – Степан окончательно решил ничего не рассказывать и небылицей убедить офицеров в своей правоте. – Не веришь? Вызови дежурного. Как его зовут?
Капитан нажал кнопку на пульте и сказал, глядя на Степана:
- Кай, поднимись на мостик.
Буквально сразу же раздался топот и в рубку вошел вахтенный, начал доклад, но начальник взмахом руки остановил его и указал на юлианца.
Степан, не вставая, задрал обе руки вверх и начал щелкать пальцами, каждой рукой попеременно. Зрачки вошедшего забегали как маятник, следя за движением пальцев.
Степан выбрал момент и сказал:
- Кай, все закончилось, передай офицерам, что можно расслабиться. Сегодня гуляют все, кроме дежурной смены. Они – завтра.
- Командир будет против. Командир не давал команды.
- С сегодняшнего дня я ваш командир. Иди, обрадуй команду.
Вахтенный ушел.
- И что теперь? – оба офицера вопросительно уставились на юлианца.
- Сейчас узнаете, слышите топот?
В рубку ворвалось несколько военных, таща за собой вахтенного офицера. Говорили наперебой, и понять что-либо было невозможно. Такое продолжалось бы долго, но капитан поднял руку и ткнул пальцем в одного из самых крикливых:
- Ты. Говори.
- Командир, этот недоносок сообщил, что нами теперь командует юлианец, и сегодня банкет по этому случаю!
Юлианец помахал призывно рукой, обращенной к вахтенному, поднял вторую, пощелкал пальцами и объявил:
- Кай, я пошутил.
Группа замерла, не зная, что делать. Дежурный офицер покраснел.
- Мы пошутили. Оглохли? – прогремел голос хозяина рубки. – Марш отсюда.
Грохот обуви скоро стих и наступившую тишину прервал капитан:
- Теперь верю. С меня ящик прекрасного напитка, технологию изготовления которого, мы подсмотрели у фертов.
- А они украли ее у юлианцев, а те узнали от…. у землян.
- Кто такие земляне?
- Есть такая планета с суетливыми жителями. Проставляйся, капитан. Будем активно ждать продолжения.
- Пошли ко мне. Рубка – это святое. Раз всего себе позволил, но тогда уж больно тяжелое известие огорошило.
- Вахтенному – дежурство, а командиру – дегустация напитков, - поддержал гостеприимного хозяина ферт.
Троице хватило часа, чтобы разговор в каюте стал доверительным.
- Особенно спешить не стоит, - огорчил или обрадовал собутыльников Тальк. – Расстояние – тонкая вещь. И время – тоже. Одни измеряют сантиметр в миллиметрах, а другие в парсеках.
- Это как? – удивился ферт.
- А просто. Здоровые они очень. У меня сантиметр с ноготь мизинца и у них. Но их ноготь больше моего на пару парсеков. Усек? Расстояние в космосе – это….
- Два парсека плюс твой ноготь.
- Верно мыслишь, ферт. Мы будем путешествовать, пользуясь своими линейками, но по их коридорам. А это – о-го-го! И время также: он хлопнет пару раз веками, протрет глаза, а мы за тоже время детей на ноги поставить успеем.
- Эка невидаль, мои быстрее вскакивают.
- Чудила. Поставить на ноги, значит, вырастить.
- Заторможенные они такие,  что ли? Не пойму я тебя, Тальк. О ком ты?
- Сам запутался. Не знаю, когда выберемся.
- Удивил! - хмыкнул капитан, - а кто знает?
Время за разговорами летело незаметно. Капитан рассказывал о своей планете, ферт о своей. Степан тоже хотел, но о Земле не мог, а о Юлиане не хотелось. Внутренние тормоза дали слабину, и он забыл об ограничениях, подумал только вскользь, что все сочтут его треп за пьяные бредни. Но одна мысль все же никак не могла покинуть хмельную голову. Он понял это, когда случайно озвучил ее:
- А не пойти ли нам и не взглянуть ли на карту звездного неба? А вдруг?
Юлианца поддержали. Пьяная компания перебралась в рубку. Дежурный офицер только оглянулся на непрошенных гостей и вновь уставился на панель управления.
- И чего ты глазеешь на выключенные лампочки, - удивился командир, - мы ведь дрейфуем. Двигатели выключены. Вруби-ка карту звездного неба.
Офицер выполнил приказ. На экране высветились три карты. Капитан начал трезветь на глазах.
- Вот на что глазеть надо было. Что это? Почему три?
- Н-не знаю.
- Ба, да мы уже в совершенно другом месте. На новой карте. Тальк, твои извозчики неплохо справляются с работой. Но мутная какая! Чтобы это значило?
- Мы чокнулись шесть раз, а они за это время детей своих подняли с пола, - подал голос ферт.
Степан тоже начал трезветь. «Так быстро, правда, непонятно, - он начал прикидывать в уме причины происшедшего. – Доктор непоседой оказался, трудоголиком. А нам это на руку. Создал вакцину и вогнал ее больному».
- Нет, ты посмотри, куда нас занесло. В архиве нет ничего подобного, - капитан жал на клавишу, а экран постоянно высвечивал одну и ту же надпись: «Аналогов нет. Месторасположение неизвестно».
- Не мучь машину, лучше сделай анализ окружающей среды.
- А что его делать? - подал голос ферт. – Вакуум, он и есть вакуум, но в туманности. Андромеда, что с нее взять? Газ и пыль. Можно, конечно, и красиво сказать – межзвездное вещество.
- Заткнись, алкоголик, - огрызнулся капитан, - а то попадешь в немилость, как старпом. Он тоже доставал меня трепом.
Командир упал в кресло, увидев результаты запроса. Показал на экран пальцем, когда офицеры обернулись на грохот. На мониторе четко высветился столбец с перечнем химических элементов и процентным содержанием.
«К больному нужно вернуться. Виктор». - Фраза всплыла в памяти Степана. – «Ах, сынок, ах, молодец. Не зря твои мозги Айк нахваливал».
Мужчина догадался, о чем говорит столбец. Это был анализ крови. Не такой, как у землян, и не такой, как у товарищей по несчастью, но близкой по составу. Это была кровь представителя совершенно иной цивилизации. Компьютер умудрился рассмотреть в галактике молекулу крови. «Большой он, очень большой по размерам, но так ли они умны? – последнюю фразу землянин пробурчал себе под нос. – Посмотрим теперь, кто кого. Первый раунд мы с сыном выиграли. Пусть он еще не закончился, но гонг скоро прозвучит».
Степан ликовал, но не долго. Простая мысль сразила его: «А вдруг вакцину испытывают на какой-нибудь собаке или другой живности. Боже, спаси и сохрани!»
Мужчина сжался в кресле. Никто этого не заметил, кроме командира. Он сразу почувствовал неладное, а, увидев, как повел себя юлианец, и вовсе испугался.
- Ты чего, Тальк?
- Компьютер сломался.
- Не крути.
Степан не хотел делиться догадками, но часть пришлось раскрыть:
- И все равно мы первый раунд выиграли. Запроси машину, чья это кровь? Пусть найдет аналог.
«Кровь женской особи, не достигшей половой зрелости. Аналогов нет». - Ответ компьютера был однозначным, но не давал исчерпывающего ответа.
- Запроси, может ли особь быть разумным существом?
«Наличие в крови химических элементов, используемых при изготовлении лекарств, позволяет предположить, что данное существо разумно».
Степан облегченно вздохнул.
- Наш раунд. С большим перевесом, поверь. Доктор карьеристом оказался, спешил, испытывать вакцину не стал. Хватило ему нашего представления. Или правила у них идиотские. Слушай, командир, а они не изготавливают клонов! Бездари. Такие же, как земляне. Даже хуже – на уровне наших коновалов.
- Заговариваешься, Тальк.
- Ага. От радости.
- Что теперь делать будем?
- Ждать, опять ждать. Один перегон осилили.
- Тогда вернемся в каюту, там веселей.

- И что теперь делать будем? - спросил Айк Виктора.
- Ждать и надеяться, что сигнал дошел. Или отец сам сообразит. Жаль только, что время уходит.

- Доктор, а что эта вакцина даст? – спросила девочка.
- Надежду. Было у тебя такое недавно, уже не помнишь, потому что чуть-чуть, и тогда мы сразу справились. Сейчас должны вопрос радикально решить. Забудешь дорогу ко мне.
- Скажите, а вот здесь у меня побаливает из-за этого? – девочка ткнула пальцем в тело и с надеждой посмотрела на врача.
- Тут? Нет, не из-за этого. Этого еще не хватало! Сегодня уже поздно, приходи завтра, проверим.

- Степан, хватит дрыхнуть, - Вика перелезла через мужа, встала, оглянулась в надежде, что тот проснулся. Не проснулся. Набросила халат. Согласилась: – Спи, время еще есть. Я пока завтрак приготовлю.

- Тальк, пришло время объясниться, не считаешь? Сейчас примем по стопке, чтоб не так страшно было, и расскажешь. Не сойду с ума, обещаю. – Командир наполнил три рюмки и придвинул две офицерам. – И ферт умирает от любопытства. Так, инопланетянин?
- А то. Выпьем и послушаем, в какое такое мутное небо мы попали. В тумане ведь дрейфуем.
Степан выпил, забросил в рот кубик, дождался, когда компаньоны сделают тоже самое, и приступил к рассказу:
- Не космос это, - офицер сказал капитану, - и не мутное небо, – повернулся к ферту, чтобы тот тоже его услышал и понял. – В крови мы, господа офицеры.
- Понятно, Тальк. – Ферт ничему не удивился, потянулся к бутылке, взял ее и вновь наполнил рюмки. – Сейчас плазмы выпьем, и все встанет на свои места.
Юлианец продолжал:
- Может наша посудина перелететь из одной солнечной системы в другую? Может. А из одной галактики в другую? Тоже. А это значит, что и из атома – ну очень большого – перебраться  в молекулу и тоже огромную. А из нее в соседнюю.
- В кровь нас загнал, так и скажи, Тальк, - усмехнулся двусмысленности ферт.
- Ты прав, коллега. Она донесет нас до нашей галактики-молекулы, и мы переберемся в свой атом – солнечную систему.
- И эта кровяная молекула идет на сближение с нашей, где остался отчий дом?
- Должна, но та не имеет ничего общего с кровью. Располагается, скорее всего, в какой-нибудь опухоли. И таскает эту артерию, как и опухоль, особь женского пола на рубеже полового созревания, причем разумная.
Капитан задрал вверх руку, призывая к тишине. Нажал какую-то кнопку на столе и сказал:
- Дежурный, я у себя. Твоя задача – смотреть последнюю карту. Высматривай родные просторы. Введи компьютеру задачу, чтоб завыл, когда увидит траву у моего дома. Если что пойдет не так, знаешь, где меня найти.
- Это, чтоб не промахнуться, - прокомментировал он свои действия офицерам. – Не хочется на второй круг отправляться. Ты ничего не попутал, Тальк?
- А не могут нас почки или печень того… отправить в канализацию? Или девчонка, у них, знаешь, бывает раз в месяц…. Успеем до этого?
Степан рассмеялся и успокоил всех:
- Мы уже в крови, и ввел нас врач, а он знает, что делает. И не достигла она половой зрелости – нам повезло. Да и беременна нами. Шутка. Успокоил?
- Убедил, что осталось только ждать. Теперь можно и выпить.
Ферт кивнул капитану в знак согласия и высказал общую мысль:
- Это же надо, куда нас занесло!
Заверещал зуммер. Капитан, жуя очередной кубик, включил громкую связь.
- Слушаю, офицер.
- Стоим мы. Дрейф прекратился.
- Сейчас буду. – Командир ответил и развернулся к гостям. – Пошли.
Огромный монитор показывал застывшую матовую картинку. Эта карта единственная из трех менялась со временем. Медленно. Обнаружить движение можно было, лишь задержав взгляд на каком-нибудь космическом объекте. Или по приборам.
Дежурный оказался сообразительным. Уменьшив масштаб, увеличил видимость передвижения корабля, и происшествие отметил сразу же.
- Молодец! - сказал командир, зайдя в рубку. Он был скуп на похвалы. – Включи внешний осмотр.
Четыре офицера уставились на экран, а он высветил безрадостную картину: треть корабля находилась в темноте.
- Зарылись во что-то. Сделай анализ окружающей среды.
На экране появились два столбца.
- Правый уже видели, это что сзади, - догадался командир. – А впереди, во что мы вляпались?
- Показания мало отличаются. Тромб! - предположил ферт. – А ты юлианец, что пригорюнился?
- Кровь красная бывает, а здесь….
- А здесь белокровие. Больна девчонка не только нами.
- Понимал бы что! А почему и у них кровь должна быть красной?
- А что тут понимать? Кровяная молекула состоит из атомов. В атоме есть солнце-ядро, и вокруг него крутятся планеты-электроны. Каждая такая планета тоже состоит из молекул, а те из других, но очень маленьких атомов. И у них свои планеты, и те в свою очередь….
- Заткнись, - перебил ферта капитан. – И так голова болит.
- Которая состоит из молекул, а те в свою очередь из атомов…. – ферт не удержался от шпильки. – А что? Где-то в кровяной молекулярной цепочке мы и затерялись. Зарылись так глубоко, что кровь там уже и цвет другой имеет.
- Зарылись так, что у корабля одна задница из теста выглядывает, - в разговор вмешался Тальк. – Как выбираться будем?
 - Швартовочными двигателями. Заводи. – Ответил командир и отдал команду дежурному офицеру.
Ракета ожила, завибрировала, натужно загудела, и экран отметил - сместилась назад. Она долго и медленно пятилась.
- Как к жвачке прилипли, - сказал капитан и оповестил по селекторной связи, чтобы все приготовились к возможному рывку.
Рывка не случилось, потому что вахтенный уменьшал тягу по мере увеличения скорости обратного хода, сглаживая его. Корабль просто развернуло, когда он окончательно выбрался из ловушки и скорость обратного хода практически сошла на нет. Течение подхватило его, и дрейф возобновился.
- Ну что, расстрелять тромб? – спросил капитан офицеров, наблюдавших за экраном.
- Чтобы он оторвался и закупорил сердечный клапан? Знаешь, что после этого будет? – отозвался юлианец.
Командир ненадолго задумался и вдруг начал что-то быстро переключать на пульте. Степан почувствовал неладное, предупредил:
- Все погибнем, не только девчонка.
Завыла сирена тревоги. Послышался топот бегущих на боевые посты военных. Офицер перестал щелкать переключателями, повернулся и сказал:
- А мы его частями, а мы его в порошок! Где гарантия, что тромб чуть позже не догонит нас и не подтолкнет в зад? А о девчонке не хотите подумать? По мине ведь ходит. О ее месячных вспомнили, когда о себе думали. К старпому вас, в его компанию, такой же балабол!
Вошедший помощник все слышал, но никак не отреагировал – привык к нападкам командира. Хотел доложить, но офицер прервал его и указал на кресло рядом с другими. Сам продолжил манипуляции за пультом.
От корабля отчалил челнок, вернулся к месту столкновения ракеты с тромбом, но остановился на достаточном удалении. Внезапно его изображение пропало, и на мониторе высветилась глыба, в боку которой темнела пещера.
Все поняли, что изображение следа столкновения корабля с тромбом поступило уже с челнока.
Командир что-то пощелкал, и появилась вторая картинка. Теперь зрители могли одновременно видеть и челнок, и то, что просматривалось с него.
Юркая машин попятилась, остановилась, замерла на некоторое время и вдруг сделала залп. Снаряд рассыпался на полпути к тромбу, превратившись в сотню осколков, которые веером разлетелись по поверхности кровяной горы, вгрызаясь в нее.
Прошло минут пять, когда командир объявил:
- Сейчас вы увидите воочию и поймете, что такое направленный взрыв.
Он еще не договорил, как гора вздрогнула, и ее передний слой начал осыпаться пылью. Едва последние крупинки достигли подножия, как челнок произвел следующий залп.
После третьего пыль рассеялась, и все увидели, что глыба медленно стронулась с места и начала перемещаться в сторону корабля. Сделала кувырок и ускорила движение.
- А это был обычный астероид, который мы сдвинули с привычной орбиты, - заметил ферт.
- Или тромб, задумавшийся: убивать девчонку или подождать? – высказал предположение юлианец. – Забыл анализы?
- Что бы то ни было, но оно помогло команде взбодриться: прозябание смерти подобно, это ведь военный корабль. – Капитан оставил последнее слово за собой.
Следующий залп был произведен с корабля. Снаряд не распался на части, вгрызался около часа внутрь горы и когда взорвался, она развалилась на куски. Неизвестно откуда появился второй челнок, и оба принялись такими же, но меньшими снарядами, превращать осколки в пыль.
Ракета двое суток дрейфовала, прежде чем челноки ее догнали.

- Почему не пришла на следующий день, как договаривались? – доктор хмурился, но было видно, что не злится. – Ведь жаловалась на боли!
- Так ведь прошли. Зачем?
- Так ведь надо было узнать, почему болело! – хорошее настроение девочки передалось и педиатру. – Покажи хоть болячки свои. Тоже проходят?
- Я еще мазью их обработала. Не надо было?
Врач растер ладонью кожу на ноге, осмотрел сыпь и поднял глаза на пациентку.
- Вроде лучше. Понимаешь, лекарства одно другому может мешать. А выздоровеешь? Какое лекарство помогло, можешь сказать? Каким в следующий раз воспользоваться?
- Да, не подумала. А если выздоровела, оно и не понадобится!
- А если такое с подругой случится, чем лечиться предложишь?
- Да ну вас, пристали. Выздоровела я. И бок перестал болеть.
Девочка утаила, что левый бок болел давно, а вечером того дня, когда она пожаловалась доктору и вовсе колики появились. Она промучилась часа два, но после этого боль как рукой сняло.
- Значит, не болит больше. Так что же это было? – доктор спросил скорее себя, чем девочку, но с надеждой добавил. – Быть может, ударилась?

- Так что же это было? – Степан лежал в своей каюте и думал о последних днях. – Откуда может появиться тромб у молодой девчонки? Нонсенс. Или у этих инопланетян все по-другому?
Неожиданная мысль развеселила землянина. Он вспомнил, что звук передается не только через воздух, но и через тела. И в таком случае с ней можно поговорить. Степан подошел к иллюминатору, посмотрел в него, нашел какой-то металлический предмет и начал стучать по корпусу корабля.
Заглянул ферт и поинтересовался, что случилось?
- Ничего, - ответил мужчина и выпроводил его. «То же может спросить и девочка, - подумал землянин, - и что я ей скажу? Ничего?»
Степан начал сознавать, что простой стук, даже если и дойдет до сознания инопланетянки, все равно ничего не даст. «Напугаю только. Почувствует какой-нибудь тик. А точки-тире для нее, как Филькина грамота, - подумал он. Решение крутилось рядом, но мысль не хотела фокусироваться.
После часа раздумий Степан решил выстукивать сигнал бедствия. Не потому, что они действительно нуждались в помощи, а потому что группа коротких и длинных сигналов идущая друг за другом предполагала закономерность и могла вызвать любопытство.
Через полчаса в каюту заглянул командир.
- Белая горячка, юлианец? Может, у вас на планете так принято, но мы предпочитаем тишину.
- Слушай, капитан, а если до девчонки достучаться?
- Вот, чем ты занимаешься! Ракетами почечный камень раздолбили, – не услышала. А твои стуки ложкой, - пожалуйста. Давай я пару штук пущу прямо по курсу. Как думаешь, прислушается к взрывам? Но тогда нас скальпелем отсюда выковыряют, ты же говорил, что они клоны не меняют, все больше ножом орудуют.
- Подожди. Как это, почечный камень? Анализы не помнишь? Почти кровь. Сгусток – и только!
- Дорогой мой, в теле все находится в крови. Да, камень, как мхом, покрыт был ею. А у меня военный корабль, не лаборатория. Шаркнул поверху и баста.
Степан сел на койку. Он больше не слышал капитана, а тот все не мог остановиться:
- Лишь в двенадцатиперстной кишке другие анализы могли быть. Только там. Знаешь, какие?
В землянине проснулся доктор. «Пусть они устроены по-другому, но принцип везде одинаков, - думал он под разглагольствования капитана. – В мелочах можем отличаться. Только в них. И врач вакцину не мог в почку загнать». Последний довод успокоил его, и Степан вначале увидел офицера, потом услышал, но слова не пробились к сознанию. Он ответил не то, что от него ожидали:
- Давай, сгоняем в мозг. Всю жизнь мечтал.
Командир присел, захлопал губами, пытаясь набрать воздух, выскочил из каюты как ошпаренный.
- Один мужик нормальный был. – Услышал землянин вопль за дверью. – И тот с ума соскочил. В последний момент, можно сказать.
Степан усмехнулся, но не расстроился. Знал, что капитан вспыльчив, но отходчив. Главное он сделал – закинул удочку. Осталось выждать некоторое время и продолжить разговор.

Командир не посещал кают-компанию. Степан тоже не любил шумных сборищ и не понимал азартных игр, даже не пробовал правила изучать. Местных женщин на дух не переносил, включая юлианок. После того, как одна из них недвусмысленно подмигнула ему, стал при виде особей другого пола переходить на противоположную сторону улицы. Айк долго издевался над ним из-за этого, но землянин не обращал внимания.
Когда капитану надоедало сидеть в каюте, он сменял дежурного и, если становилось совсем скучно, вызывал кого-нибудь для беседы или разноса. Только один член экипажа выразил протест по этому поводу – старпом, за что и попал в немилость. Остальные прощали командира, потому что он дежурил за всех – любил находиться на мостике. Так он называл вахту в рубке.
Степан выбрал момент, когда офицер был один, и отправился к нему. Тот обрадовался, но вида не подал.
- Уговаривать пришел, знаю. Думал. Зачем?
- Уникальная возможность познать себя через инопланетян появилась.
- Ноги делать надо, а не эксперименты. Ладно бы мы с тобой, а полсотни членов экипажа?
- Военный корабль, сам напоминал.
- Да, прикажу – послушаются. Не лаборатория. Говорил, да ты не услышал. Почему они должны рисковать жизнью?
Юлианец промолчал, обдумывая ответ.
- Понял я, что и ты не знаешь, где мы. Планеты в планетах как матрешки. В которой из них находимся?
- Врач девочки нашел нас! - ответил Степан, но голос его прозвучал неуверенно.
- Он-то, может быть. Сверху вниз легко смотреть. Мощный микроскоп! А мы со своим телескопом - снизу вверх? Мечемся как куры в запертом курятнике. Не увидишь ты там ничего. Много кукол в матрешках.
- Откуда про кур и матрешки знаешь?
- Так я много налетал, прежде чем командиром стать. На скольких планетах побывал! Тебе и не снилось. Но в такую передрягу, признаюсь, не попадал.
- И зря ты так про матрешки. Внутреннюю не увидишь, да! А ты представь. Ведь получится. Зрение не смогло, а мысль пробьется. Так и с телепатией: нет преград, когда захочешь. Вот и хочется пробраться в мозг, подключиться к нервным окончаниям и послушать, о чем девчонка говорит с доктором. Глядишь, и самим можно будет что-либо сказать через пациентку, подсказать доктору.
- Ты что, эсперанто владеешь? А они?
- Такие вещи на месте решать надо.
- А где оно, место?
- Известно где - в голове. Неплохо было бы, если и опухоль там оказалась. Ты бы с болезнью разобрался, я – контакт наладил.
Офицеры замолчали, каждый задумался о своем. Командир поделился сомнениями:
- Наша солнечная система в опухоли какой-то находится….  Я правильно тебя понимаю?
- Конечно. Нас выбросили из воспаленного очага, так как справедливо посчитали причиной болезни. Тоже и Юлиане грозит, и твоим землякам, если не угомонятся.
- Умеешь, Тальк, уговаривать. Что предлагаешь?

Айк взял за правило ежедневно навещать Виктора. Сын Степана начал хандрить. Офицер понимал, что ему ждать легче – он дома. А парень сидел безвылазно в номере и глазел в окно.
- Что киснешь? Походил бы по городу, прогулялся.  Хочешь, в ресторан сходим?
- И там будем есть то, что и здесь можно? Или на обнаженных великанш около шеста смотреть? У нас слизали глупость?
- Сами додумались. Основной инстинкт, куда денешься?
- Хлеба и зрелищ всем хватает?
- Виктор, ждать можно по-разному. Нам ведь только это остается. Хочешь, домой отправлю? Из постели выдернули, в нее же и вернем. Проснешься, а все уже позади.
- И узнаю, что отец умер во сне. Прав?
- Если не спасем, так и будет.
- Не хочу. И в ресторан не поеду.
- В зоопарк не желаешь? Звери со всей солнечной системы и даже из соседних. Условия содержания приближены к родным. Даже сила тяжести в каждом вольере как на родине. И атмосфера, и питание.
- Для меня там клетки не найдется? Но чтоб все как на Земле!
- Черт! Вот в чем разница между тобой и отцом: он никогда не унывал. Ты не глупей его, но…. не дорос еще.
Последние слова подействовали на землянина как пощечина и как хорошее лекарство.
- Твоя правда, офицер, мы оба должны проснуться. Не развлекаться, но делать что-то нужно. Что предлагаешь?

- Я предлагаю ускорить события, капитан. – Тальк поднялся с кресла и начал расхаживать по рубке. – Не дрейфовать, а включить двигатели и не плыть по течению, а мчаться. Куда? Куда определил врач! Он посчитал, что кровь доставит нас к месту, - пусть будет так! Но очень-очень быстро.
- Не проблема. Дальше?
- Дальше? Когда прибудем на место?
- Понял, глупый вопрос. Пристегнись, как говорится.
Командир включил и прогрел двигатели. Корабль вздрогнул и плавно начал набирать ход. Искусственная гравитация не позволила почувствовать перегрузку, но что ракета начала самостоятельное движение, сразу почувствовалось.
В рубку зашел старпом.
- Куда спешим, командир?
- Все туда же – домой, но с шага перешли на бег.
- Давно пора.
- А где ты раньше был? Ну-ка, выскажись, поделись соображениями. А то все больше арендаторы корабля советами донимают. Особенно юлианец. И вас, молодой человек, хочется послушать.
- Я бы еще форсаж включил: чему быть, того не миновать.
- Хороший совет. – Командир вернулся к пульту и установил скорость на максимум. – Дальше?
- Усилил контроль над изменениями в окружающей среде.
Капитан что-то пощелкал на пульте и повернулся к монитору. Офицеры проследили за его взглядом и тоже посмотрели на экран.
На нем осталась только одна карта, объекты на которой заметно приближались и пропадали за экраном. Слева на мониторе высветился столбик с результатами анализов. Показатели бегали, что свидетельствовало о непрерывности процесса.
- Что еще?
- И разбомбил бы что-нибудь по дороге.
- Предлагал юлианцу пустить вперед пару ракет по курсу. Отказался. Не из-за этого, правда. Что, скисает команда? Скучно стало в кают-компании?
- Не сказать, чтобы очень, но есть.
- С этим повременим. Доберемся ли до мозгов?
Старший помощник не понял вопроса, но ответил юлианец:
- Пусть будет, как будет. А до мозгов можно достучаться. Есть мысли на этот счет. Что, если действительно запустить одну-другую ракету, но без заряда? Последует же какая-то реакция?
- Кончится горючее, и они канут в бездну.
Офицер догадался, что идет продолжение разговора, в котором не участвовал, вмешиваться не стал.
- А если в ближайшее на пути тело? Уколоть, так сказать.
- Почему не попробовать? Можно устроить иглоукалывание по всему маршруту движения. Вот ты, помощник, что бы сделал, если почувствовал покалывание в заднице, и оно поднималось вверх?
Старпом ответил, не задумываясь:
- В таких случаях обычно чешутся.
Рубку сотряс смех.
- Правильно, - подтвердил командир сквозь слезы. – И причина чесотки уничтожается. Понял, юлианец, на что нас обрекаешь? Со своими мозгами разобраться не можешь, а в чужие лезть собираешься.
Степан задумался. Ему не было смешно и разговор не хотелось переводить в шутку.
- Даже так! А хотите, начнем с моих? Сяду сейчас в кресло, и пусть твой драный компьютер-анализатор попробует разобраться в запятых моих мыслей. Здесь и сию минуту! Он, - Степан показал пальцем в сторону пульта и перевел его на свою голову, - будет считывать информацию на раз, два, три. Пусть разбирается. И пусть не спит. Только вы!
- Раз. Два. Три! – Землянин посчитал до трех. Инопланетяне, наблюдавшие за происходящим, не успели осмыслить слова - заснули в креслах.
– В своих мозгах разберусь без вас. - Землянин перебрался на место рядом с командиром и начал набивать на пульте новую программу. – Это твое решение, командир. Согласился со мной, так и запомни.
Степан спустил командира на пол, подумал немного, стащил с кресла и старпома. Нажал кнопку «пуск».
- Пусть будет так, - ответил он своим мыслям. – Не мытьем, так катаньем.
Офицер подключил на десять минут форсаж, чтобы быстрее удалиться от места происшествия.  Корабль дернулся и увеличил в два раза скорость движения. Это было глупо и бесполезно, Степан отчетливо это осознавал, но руководствовался больше инстинктом.
Землянин долго изучал пульт управления. Освоил между делом: всегда, находясь в рубке, стоял около дежурного или капитана и наблюдал за манипуляциями, когда один из них шлепал по клавишам. Управление было простым. Можно было нажать клавишу с изображением действия, а остальное доделывал компьютер. Сложности могли возникнуть только при экстренной ситуации, но такого не предвиделось.
Компьютер смягчил переход на гиперскорость, но она все же вдавила Степана в кресло на несколько секунд. О том, что что-то изменилось, могли сказать лишь приборы, но офицер исправил их показания. Минуту-другую смотрел на панель управления, вспоминая что-то, принял решение, и пальцы его вновь запрыгали по клавиатуре.
От корабля отсоединился зонд-навигатор и замер на месте. Еще два таких предстояло выпустить с интервалом в двое-трое суток где-то в пути. Они нужны были как маячки-ориентиры.
Корабль плавно поменял направление, юркнул в сторону, и через некоторое время о случившемся можно было только догадываться: карта быстро менялась, как и раньше.

Когда офицеры очнулись, Тальк лежал среди них на полу.
- Что здесь происходит? – его вопрос прозвучал также удивленно, как и у старпома: – Командир, в чем дело?
- Турбулентность достала! Понятно объяснил?
Мужчины обсуждали случившееся. Тальк обдумывал последствия: «Доберемся до мозга, если доберемся, а дальше? Как заглянуть из маленькой планеты через большую в космос? Как, не имея огромного телескопа? Используя одно лишь воображение! И что такое нервные окончания для букашки-корабля? Балки, которые смотрятся туманностью? Скорее бы, на месте проще разобраться….
Новая программа вела к цели. Заветной, далекой….
Корабль плыл туда, куда его перенаправили, но никто об этом не знал. Никто, кроме офицера Талька.
Старпом догадался, что командир зол, – он всегда бесился, когда что-то не понимал. В это время его занимало одно: что это значит? Говорил другое, но грубо и непродуманно, отмахиваясь. В это время рядом с ним лучше было не находиться. Придумав предлог, офицер удалился, оставив Степана наедине с капитаном.
- Побежала крыса! – прокомментировал капитан его уход, – шутник доморощенный. А ты, что о случившемся думаешь, Тальк?
Тот не понял, переспросил:
- Почему шутник?
- Зонды ремонтировали и в космос выходили. По инструкции клон должен быть подготовлен для экстренной замены, так он женский создал.
- Его можно понять: старпом отвечает за психологическое состояние команды, вот и развлекает, как может. Была вероятность востребованности нового тела?
- Всегда есть, но раньше у нас не погибали в таких случаях.
- И где эта дама?
- В капсуле. Через день-два уничтожим: дешевле создать новый при необходимости, чем обеспечивать жизнеспособность существующему.
Степан задумался. Он всегда считал, что все происходит к лучшему, и пытался найти выгоду даже в проигрыше.
Капитан продолжал разговор, размышляя вслух:
- Она ведь грудным ребенком будет по развитию, когда оживим. Зачем нужна? Даже ходить без вселённого разума не сможет. Правда, информацию впитывать начнет как губка. – Он неожиданно прервал разговор, уставившись на экран. – Ничего не понимаю, впереди обозначилось какое-то свечение. Раньше не замечал.
Степан подошел к монитору.
- Включай форсаж, командир, сдается мне, что это – мозг. Там и получим ответы на все вопросы. Когда доберемся до цели?
Капитан защелкал клавишами пульта, космические объекты быстрее начали пропадать по сторонам экрана, а светлое пятнышко расти. Включение форсажа прошло незаметно, намного лучше, чем у Степана. На мониторе высветилась надпись: «Один час, восемнадцать минут, тридцать шесть секунд от момента включения ускорителя». Рядом появились цифры, показывающие то же самое время, но таймер начал обратный отсчет.
- И как ты себе это представляешь? – Командир повернулся к Степану.
- А вот наша деваха с девственными мозгами и впитает информацию с него. Наши уж больно замусорены.
- Насколько я знаю, биополе слабенькое, а мы в защитном.
- Отключишь!
- Сигнал сойдет на нет, пока доберется до компьютера.
- Ты будешь помогать или палки в колеса вставлять? Вытащим ее в переходный тамбур, привяжем и откроем внешний люк – пусть общается. Ты же собирался сжечь клон? Так хоть пользу принесет.
Командир насупился, но спорить не стал, нажал кнопку вызова и произнес:
- Старпом, вернись и захвати с собой пару бойцов.
Через несколько секунд в рубку вошли трое военных. Помощник вопросительно вздернул брови, посмотрев на капитана. Тот сказал, отвечая на немой вопрос:
- Прямо по курсу светящееся скопление непонятно чего. Тальк утверждает, что это мозг девочки. – Офицер внимательно следил за мимикой помощника, но на его лице ничего не отразилось. – Тебе необходимо адаптировать клон к атмосфере корабля, облачить в скафандр и привязать в переходном тамбуре. На все про все – час. Клон считает информацию мозга, мы тоже, но через него. Выполняй.
Военные ушли. В рубке воцарилась тишина. Офицеры обернулись к монитору. Белесое пятно разрослось на пол-экрана.
До встречи оставалось чуть больше сорока минут. Оба думали о предстоящих событиях: командир - как безболезненно провести операцию; Степана волновал результат.
На экране высветилась новая группа цифр – сто восемьдесят и рядом пара нолей. Другой таймер начал обратный отсчет. Командир прокомментировал событие для Талька:
- Не позже чем через три часа мы должны уничтожить клон. Его оживили. Потом начнется самообучение, и меня обвинят в убийстве разумного существа.
Землянин понял офицера с полуслова, но никак не отреагировал.
- Как думаешь, хватит этого времени?
- Час на считку. Еще один – на пытку, - пошутил Степан. - Не успеем, нового сотворим и повторим.
Офицеры сидели в креслах и наблюдали за экраном. На корабле несколько минут назад выключили двигатели. Это сделал командир после перехода матовой границы. Изнутри туманность оказалась немного светлее.
Из динамика раздался голос старпома:
- Мы готовы. Шлюз открыт. Клон подключен к восприимчивости внешнего воздействия. Остался с ним сам.
- Правильно, так лучше. Через пятьдесят пять минут он должен быть здесь. – Командир выключил защитное поле корабля и обернулся к юлианцу: - Его притащат сюда, подсоединим к приборам, а дальше остановка за тобой.
- Понял. А что значит: подключили к восприимчивости?
- Током небольшим ударили, разбудили, так сказать.
Когда клон втащили в рубку, сопровождающие военные ушли, а старпом с командиром начали подключать его к аппаратуре. Движения их были выверенными и экономными, чувствовалось, что свое дело офицеры знают. Через две минуты девушка сидела в кресле вся в проводах и тупо смотрела перед собой. Капитан что-то включил, и все замерли. Прошло несколько минут, прежде чем клон шевельнулся и довольно внятно произнес:
- Доктор, я уже выздоровела. Сыпь на ноге прошла, даже следов не осталось. Мазь помогла, не ваши снадобья. Один пупырышек остался, и тот почти сошел.
Степан вздрогнул, услышав слово «доктор», но понял, что обращаются не к нему, а к кому-то извне.
- Почему? – Спросил клон после паузы, и все догадались, что пропустили ответ собеседника.
- Мне кажется, он сказал.… - Начал говорить старпом, но Степан не дослушал его, щелкнул перед лицом офицера пальцами и провел выставленными перед лицом ладонями из стороны в сторону, говоря при этом монотонным настойчивым голосом:
- Старпом, стар – пом, сядь в кресло, слышишь? И отвечай девушке вместе с доктором. Мы не слышим его. Повторяй за ним вслух, только так они смогут общаться, а мы присутствовать при разговоре.
Старший помощник сел, а юлианец сказал капитану:
- Связь и у него наладилась, не вздумай включить защитное поле.
Тот возмущенно хмыкнул, но в это время начал говорить загипнотизированный:
- Потому что с тобой что-то происходит. Хорошо еще вовремя сказала, что с кровью по-маленькому ходить начала, успел анализы сделать. Камешек почечный сам по себе рассыпался. Такое бывает. А больше ничего с тобой не происходит?
- Часа два шум в голове стоит, как кузнечики стрекочут.
Наступила пауза. Офицеры подумали, что диалог закончился, но старпом вдруг сказал:
- Вот видишь, ложиться на обследование тебе надо.
- Переваривал информацию доктор, - прокомментировал паузу в разговоре капитан. – А нам ноги пора делать. Иначе боком выйдут эти анализы. Он еще что-то хотел сказать, но перебил клон:
- Доктор, можно и завтра начать, ведь не горит?
- Желательно предупредить болезнь, а не лечить. А уж лечить – чем раньше, тем лучше.
Снова возникла пауза. Офицеры молча ждали продолжения, поглядывая на таймер. Разговор возобновился:
- Ну что, подруга, отстрелялась? – спросил старпом.
- Опять что-то придумал, отбиваться буду. Деньги у отца кончаются, и за лечение перестанет платить. Доктор по миру пустит.
- Сама язык высунула, знаю тебя.
-Ушла от доктора. Теперь старпом слова подруги дублирует, - пояснил ответ Степан.
- Не рада уже. Но ведь болит голова! Это не прыщики какие-нибудь! И с кровью в туалет ходила….
Командир слушал и наблюдал за таймером, вдруг вскочил с кресла, сдернул с головы девушки обруч с проводами. Вызвал офицеров. Когда те пришли, указал на нее и махнул рукой, нарисовав в воздухе крест.
- Через пять минут клона, чтоб не существовало. – Отдав команду вошедшим, обернулся к Степану. – А этого еще послушаем. Противопоказаний, надеюсь, у этого алкаша нет?
- Не говори, кума, у самой муж пьяница, - отозвался старпом.
Капитан удивленно посмотрел на него. Прошло некоторое время в тишине, и офицер продолжил:
- Как это - откуда? Любимая присказка матери.
После паузы добавил:
- Пьет. Еще как бухает!
- И так глуп! - капитану надоело подслушивать беседу подруг, - с него станется. Отключай, Тальк. А что он про куму говорил?
- Так ведь связь телепатическая. Образы сам додумывал….
Старшему помощнику было интересно, и пришлось пересказать ему разговор между доктором и пациенткой, прозвучавший в другой галактике.
- Послушаешь запись на досуге, - сказал в заключение командир. – Полезно. Ты в жизни такой же. Легко было вписаться в роль.
- А мне нужно выбраться в космос и в мозгах поковыряться, - вмешался в разговор землянин. – Командир, дай мне сопровождающего и челнок на пару-тройку часов.
- А вот это навряд ли, - энергия била в капитане через край. – Кому твои исследования нужны будут, если мы вовремя не сорвемся? Доктор нам ногти с мясом повырывает. Девке спасибо скажи, что выторговала денек. Из мозгов  мчаться надо, чтоб пятки сверкали. Прозондируют голову и магнитом нас вытянут. Помнишь, как доктор разворачивал ракету на девяносто градусов, хоть двигатели кряхтели на полную мощность? А если лазером? И того хуже! Себя не жалко, пожалей деньги отца девчонки.
Командир говорил, а пальцы его набивали на клавиатуре новые команды. Офицеры еще не закончили разговор, а корабль уже несся назад полным ходом.
Степан смирился, что осуществить мечту так и не сможет. Хотелось, но настаивать не стал, почувствовал тревогу - передалась от капитана. Только из чувства противоречия возмутился:
- Драпаешь, а куда?
- Не глухой, тоже слышал – на ноге сыпь. В одном из прыщей и находится наша галактика.
- Правильно, но ног-то две. На которой?
- Пока летим вниз, подальше от головы, а там – пятьдесят на пятьдесят.
- А позвонить другу не желаешь?
Командир хотел что-то ответить, но замер на полуслове. Удивленно посмотрел на офицера и спросил:
- Как понять?
Степан и сам не знал, слова вылетели автоматически, пришлось выдумывать ответ на ходу:
- Надо было заставить старпома не нам говорить, а девчонке. Через доктора, почему – нет? Нам сумел, смог бы и ей. Позвонил, так сказать, посоветовал, что делать….
- Хватит, офицер Тальк. Не знаю ваших юлианских технологий и знать не хочу. Домой едем. А что ты доктору внушил, что в мозги нас загнал?
Землянину вновь пришлось оправдываться:
- Похоже, попутал он.
- Теперь никого слушать не стану, и точно домой доберемся.
Обратно летели быстро. Двигатели работали в полную силу, но бесшумно. Степану пришлось признаться, что проявил инициативу и, когда находился в рубке один, запустил зонд-маяк. Командир хотел учинить скандал, но передумал, решив, что сам виноват, раз позволил юлианцу одному остаться в рубке.
Попутное составление звездной карты и маячок, хоть и единственный, помогли: сомнения в выборе маршрута ни разу не возникли во время следования. Они летели вновь по течению, но в обратную сторону и в стороне от первоначального маршрута.
Степан знал, что рано или поздно, но им придется делать выбор: встреча с развилкой неминуема. Но командир упорно молчал, и он не лез с советами.
Что развилку миновали, узнал случайно, но спрашивать, чем руководствовался капитан, принимая решение, побоялся – тот был постоянно насуплен и зол. Но, что вышли на финишную прямую, землянин понял раньше всех. Помнил, как девчонка сказала про мазь и, увидев очередной анализ на экране монитора, громогласно объявил:
- Командир, пора стол накрывать. За иллюминатором лекарственные пары кувыркаются. Не сегодня-завтра будем дома.
Все приблизились к экрану. Капитан не сразу, но убедился в правильности прогноза, и на корабле началось пиршество. Не повезло, как всегда, только дежурной смене.
- И как ты решил вопрос с развилкой? – Степан наконец-то задал капитану интересующий его вопрос.
- Монету бросил и позвонил другу. Помнишь, разыскал тебя по селектору и спросил, в какой части корабля находишься? В левой или правой?
- Помню, в левой был.
- И монета на левую сторону указала. Таких совпадений быть не может. Пришлось свернуть налево.
- Не может быть. Это же….
- И сворачивать не пришлось: корабль потихоньку снесло. И металл дорогу домой помнит.
Степан схватился за голову и вновь простонал:
- Не может быть! И с таким муд…. мудрым капитаном мне пришлось бороздить просторы вселенной?! Рад, рад за себя, что выбрался из передряги. За всех рад.
- Да, выбрался, - командир почувствовал подтекст, но не стал акцентировать внимания. – Знаешь, сколько раз меня интуиция выручала? Не счесть. А сегодня я уже узнал места, в которых бывал раньше. Через неделю будем на месте. Компьютер дал подтверждение: полчаса, как признал карту. Сомневался некоторое время – куска-то одного не оказалось. Того, с которым нас забросили на помойку.
- Что-то все же осталась, - уточнил землянин. – Кончается наша эпопея.
Образовавшаяся черная дыра после пропажи части вселенной располагалась прямо по курсу. Она сделала недоступной связь с обжитыми планетами, и ее пришлось обогнуть. И здесь интуиция командира не подвела, но увеличила время путешествия.
Степан знал, что корабль не полетит на Юлиану, а сразу на свою планету. Ожидал, что его телепортируют, погубив клон, или вышлют навстречу другой корабль. Так и произошло: на встречном курсе к кораблю прибыли сын и Айк на маленьком стареньком звездолете.
- Из-за одного юлианца не стали гонять монстра. – Капитан тоже умело владел шпильками. – Места мало, но для цветов хватит.
Он еще что-то говорил, но Степан не слушал, наблюдая за швартовкой. Через полчаса отец обнимался с сыном. А еще через час корабль летел к Юлиане, а землянин рассказывал о своих похождениях. Его не перебивали, потому что рассказчиком он был хорошим и предупреждал возможные расспросы. И лишь раз, когда отец объяснял, как ему пришла мысль, что они попали в черную дыру, как догадался, что огромный кусок вселенной переместился под микроскоп доктора, сын хмыкнул, но и тогда не перебил.
Айк дождался окончания исповеди, похлопал родственников по плечам и сказал, подмигнув Виктору:
- Умный у тебя отец, но и ты не промах, - юлианец повернулся к Степану и спросил: - А хочешь знать, как к тебе пришла мысль вернуться к больному? Сын напряг всю планету, чтоб одновременно думали одно и то же и подсказали тебе, чтоб вернулся к нему.
- «К больному нужно вернуться. Виктор». Так это твоя работа, сынок?
- А то! Помогло?
- Еще как! Все встало на свои места. Понял, что случилось, а дальше произошло то, что произошло. Но и тебя, Айк, могу неприятно удивить. Знаешь, где находится ваша солнечная система?
Юлианец усмехнулся:
- А о чем мы целый час долдоним? В теле больного!
- Да, но не просто в теле, а является причиной болезни девчонки. Гадьте больше на Юлиане, и хирург выковыряет вас, как двадцать-тридцать планет вместе с нашим кораблем, когда пальбу на одной из них устроили. Я ведь, можно сказать, подслушал разговор врача с ней. Есть у вас еще время исправиться, есть.
Атмосферу вашу подпортили, было такое? Не смертельной мазь оказалась, поутихли только. Но врач там далеко не дурак. Разберется, если нога болеть продолжит. Сделает выводы и примет радикальное решение.
- Этот разговор продолжим в другом месте. – Айк закрылся ладонями, будто защищаясь. - Тряхнешь стариной, Степан, прочтешь еще одну лекцию. Генштабисты будут благодарными слушателями: напуганы.
- Ну-ка, ну-ка, уточните, пожалуйста, это место, - вмешался в разговор сын. – Что за старинные лекции?
- Было дело, - ответил отец и принялся за другой рассказ. – Было время, я пересказывал тебе сказки. Так знай, не все то выдумка. Слушай.
Время за разговорами летело незаметно. Скоро из иллюминатора можно было увидеть Юлиану. Она росла и приближалась, пока полностью не перекрыла обзор. Юлианцам понадобилось три часа, чтобы опуститься на планету и добраться до номера в гостинице.
Степан рухнул на постель и удивился:
- Откуда на Юлиане кровати, Виктор? В твоем номере есть, а в моем  - нет.
Сын усмехнулся:
- Земляне тон задали, диваны и здесь в моду вошли.
- Отдыхай, набирайся сил, - вмешался в разговор Айк. – А я пойду, доложусь. Узнаю, когда твой доклад заслушивать будут. Не забывай, трения между планетами еще не улеглись. Издалека начинать придется – с расстрела дуэлянтов.
- Горбатых могила исправит, а я только попробую, - сказал землянин и глубоко вздохнул. – Спать у вас не получается, а вот позевать и полежать – пожалуйста.
Он лежал и вновь переживал случившееся.
Возвращаясь, обнаружив черную дыру, Степан начал искать Землю. Нашел. Она оказалась в стороне и далеко позади. Ему хотелось лететь не на Юлиану, а домой. Но там не было сына. И было непонятно, возможно ли это. Он пробовал разговаривать по-русски в облике юлианца, но фразы звучали неестественно, как если бы собака начала говорить человеческим языком.
Корабли юлианцев были немощными, тихоходными, добраться с планеты на Землю можно было только на таком, на котором он находился в настоящий момент. Но это был чужой корабль, и Степан давно понял, что чем меньше инопланетян знает о цветущей планете, тем лучше. Кто сможет ответить на вопрос: где предел инопланетным амбициям?
Он представил, как идет по родной улице в облике юлианца, как все шарахаются от него. Фантазия землян не так давно преодолела земное тяготение, по космическим меркам, конечно. И как бы его приняли местные жители?
«Ха-ха, - усмехнулся Тальк, - я уже дистанцируюсь от соплеменников».
Воображение разыгралось. Он мысленно зашел в свою комнату. Что мог он там увидеть? Вику, спящую на диване и себя рядом с ней. Каково это, когда тело на диване, а сознание рядом, но в другом существе, и смотрит на себя со стороны?
«А вообще-то – это хорошо вот так смотреть на себя. – Улыбка не сходила с лица мужчины, когда он думал о родной планете. - Если бы люди научились оценивать свои поступки издалека, лучше бы стало всем. Такое надо преподавать в школе».
Степан лежал, мысли метались по Земле, но реальность настойчиво напомнила о себе:
- Отец, ты обдумал, что будешь говорить генштабистам?
- А что тут думать? Айк прав, нужно прочитать им лекцию под названием: «Не рой яму другому….». Сколько раз можно наступать на одни и те же грабли?
- Не тяни. Домой хочу.
- Как только, так сразу. Они тоже заинтригованы и любопытны. И правильно считают, что я помогу им больше не попадать в дурацкие истории. Лишь бы прислушались и сделали правильные выводы.

На отчетный доклад пригласили и сына. Степан вначале удивился, но потом осознал, что это правильно: Виктор тоже принимал непосредственное участие в событиях.
- Вот и ты попал в переплет, - отец хлопнул юношу по плечу. – Пошли, отобьемся и домой. Наша миссия скоро завершится.

- Степан, ну, сколько можно дрыхнуть, - Вика вернулась из кухни, присела на диван. Рука ее потянулась к голове мужа, потрепала волосы и спустилась к щеке. – Виктор скоро проснется, и будешь толкаться у ванной комнаты.
Глаза мужчины открылись. Он посмотрел на женщину и улыбнулся.
- Странно как-то смотришь, приснилось что?
- Именно. – Его рука потянулась к халату, отстегнула пуговицу и нырнула внутрь, обхватив женскую грудь.
- Отстань, поздно уже, соня. И мне скоро нельзя будет.
- А я хотел начать с десерта!
- Начнешь с жареных сосисок и горошка. Остальное – ночью. Не забыл, мать с отцом нас приглашали? И сообщить им нужно о предстоящем пополнении в семействе. Смеяться будешь, но отец меня давно раскачивал: когда,  когда?
- Твои африканцы и меня доставали. Им что? Отметились и опять куда-нибудь умотают.
За завтраком речь зашла о смене квартиры из-за предстоящего пополнения.
Мать новость обрадовала. Виктор, с застывшей на полпути вилкой, удивленно посмотрел на отца:
- У меня будет брат?
- Танька. Сестра. – Ответил отец и задумался. Он уже сообщал сыну на Юлиане эту новость, и сегодняшняя реакция парня его удивила: он не помнил.
- Это вилами на воде писано, - ответил юноша и оглядел Вику. – Рано прогнозы делать. Брата хочу, Серегу.
- Какие проблемы? – откликнулась женщина. – Двойню, так двойню. Бабушка, кого хочешь? Однояйцовых? Или, чтоб не похожи были друг на друга?
- Бабка хочет, чтоб вы были счастливы.
- Мудрое желание, - ответил Степан, вставая. – Пошел добывать счастье. Где трофеи складывать?
- Подбрось к школе, - Виктор поднялся следом за отцом. – Ты сегодня в лечебницу или в академию?
- Лекции читаю. Поехали.
Машина плавно набрала ход и выехала со двора. Сын ни слова не сказал о ночном происшествии, молчал, уткнувшись в окно.
Степан понял, что у него все удалили из памяти.
- Почему грустишь, Виктор?
- Состояние мерзкое. Сам не пойму: то ли переспал, то ли ночи не хватило, возможно, сон дерьмовый приснился, но не помню, не спрашивай.
- Бывает.
- Пап, через две недели у тебя защита докторской диссертации, а потом?
- Суп с котом. Танька родится.
- Отец, я хочу узнать свой потолок.
- На моем примере?
- Точно. Думал, думал, как выразить мысль, но ты попал в десятку. Помоги определиться.
Машина виляла среди других, обгоняя одну за другой. Степан делал вид, что занят вождением, но сам обдумывал ответ.
- Ты ведь занимаешься легкой атлетикой?
- Причем здесь это?
- В высоту прыгал?
- Разумеется.
- Планку сам устанавливаешь? Не в прямом смысле, высоту?
- Ну да, конечно. Философ, черт, прямо как бабка. Знаешь, что мне сказала?
- Догадываюсь. Меня врачом хотела сделать и сделала. Тебя, чем обрадовала? – Степан осмотрел сына оценивающим взглядом и ответил: - Сказала, что нужно приносить людям добро, а не мелькать в воздухе пятками. Нет?
- Почти так.
- А знаешь, люди поставили как-то эксперимент: новорожденного ребенка кормила одна женщина, а другая играла с ним. И что?
- И что? – переспросил сын.
- Ребенок расцветал при виде женщины, которая с ним играла.
- Посмотрел бы я на их сюсюканья, если бы другая пропала куда-нибудь часика на три-четыре. Причем здесь это?
- Вот ты и ответил на свой вопрос.
- Не понял!
- Спрошу по-другому: смеющийся или хмурый человек легче перенесет невзгоды?
- Я не об этом.
- Я тоже. У оптимиста планка выше поставлена. Бабка интуитивно чувствует это. Добра желает по-своему. Оба могут сбить ее – планку: и пессимист, и оптимист. Не хватит чуть-чуть, но она будет на разной высоте до прыжка. Ты кто?
- Ученик, которого доставили на место. – Автомобиль остановился около школы, сын открыл дверь, но не выходил, заканчивая разговор. - Философы, куда деваться простому смертному? Свою планку завесил в космосе. Смотрим с бездной друг на друга, изучаем. Как думаешь, осилю? – Мальчик выскочил из автомобиля, хлопнул дверью, хмыкнул, оглянувшись на отца, и отправился к группе одноклассников, приветственно машущих руками. – Это мое, это – я. – Крик юноши предназначался и им, и отцу.
Сын ушел, отец поехал на работу. Он вчера что-то не доделал, что-то планировал на сегодняшний день. Но прошло столько времени – меньше суток и целая жизнь, и все вылетело из головы. Степан знал, как сядет за письменный стол, сразу вспомнит, но не это волновало его. Он больше боялся потерять новое, чем забыть старое. Окончание диссертации предстояло переписывать, а времени оставалось мало.
Юлианцы, да и жители других планет, свято хранили тайны своих технологий. Землянин не сумел ничего выведать, но использование их результатов, постоянные разговоры и комментарии позволили сделать определенные выводы. Все казалось логичным, но поймут ли его на Земле? Всего ведь не расскажешь.
Ему восстановили память – сумели, когда попали в безвыходное положение. Степан сравнил свою первую работу, которую так и не пришлось защищать, и последнюю – докторскую и понял, что они очень похожи. Просто первая оказалась разбита на две части. Ее хватило на кандидатскую и докторскую диссертации. Но последнюю предстояло доработать.
Проведя две пары в аудитории, Степан вернулся в свой кабинет и задумался, сидя перед компьютером. Минут двадцать смотрел на светящийся экран и вдруг, словно услышав звук стартового пистолета, начал печатать. Пальцы забегали по клавиатуре, прерываясь лишь на время, когда молодой кандидат наук решал проверить напечатанное или сбивался с мысли. Он научился облекать их в гладкие фразы. Текст ложился на монитор быстро и равномерно, абзацы один за другим прятались за верхнюю панель экрана.
За работой время летело незаметно.
- Степан, вечером ждать с внучкой? – Раздался в кабинете голос академика.
Мужчина вздрогнул от неожиданности и взглянул на часы.
- Нет, пожалуй. Решил поправить докторскую, а времени мало осталось. Нужно еще оставить, чтоб оппоненты ознакомились и копья подточили.
- И так хороша, ищешь себе приключения. А когда новость обмывать будем? «Африканцы» настаивают.
Степан с интересом взглянул на академика и спросил:
- Это что, я последний узнал, что буду отцом?
- Я вообще удивляюсь, как ты сумел им стать при такой загруженности.
Хозяин кабинета выключил компьютер, выдернул флэшку и развернулся к посетителю.
- Поехали, дома продолжу.
Степан отвез академика, позвонил по пути в психиатрическую лечебницу, предупредив, что два-три дня там не покажется, и только после этого облегченно вздохнул. Дома его ждала работа. Текст был продуман, нетерпение подгоняло. Мужчина любил такое состояние. Добравшись до домашнего компьютера, крикнул жене: «Вика, кофе и бутерброды».
Женщины долго не было, но когда пришла, возмутилась:
- Видно, мне на роду написано дверь входную тебе открывать и кофе подносить.
Степан не ответил. Пальцы бегали по клавиатуре. Он работал и не слышал ничего - очень не хотел переносить дату защиты.
Жена поставила на стол поднос и тихо вышла.
Поздно вечером Вика расстелила постель, подошла к мужу, уставившемуся в монитор, прижалась со спины к плечам, напомнила:
- Кто-то спросонья признался мне, что соскучился. Или показалось?
Степан почувствовал упругую грудь, желание прокатилось по телу, но не настойчивое, ленивое.
- Вик, утром?
- Предупреждал меня дед, что буду у тебя вторая - после медицины.
- Умный.
- Такой же глупый. Обнимай свои клавиши, если другого не хочешь.
Мужчина ответ не услышал, по экрану, как следы от пуль, запрыгали буквы. Женщина погасила свет, включила ночник и легла, вооружившись книгой. Она знала, чем такое кончается - происходило неоднократно - уснет под кастаньетный треск пластмассы.
Степан сдался не скоро. Остановился только тогда, когда почувствовал, что текст перестал нравиться, и паузы на обдумывание начали затягиваться. «Все на сегодня», - подвел он итог и отправился на кухню, чтобы выпить воды.
В зале горел свет, мужчина удивился и заглянул. Бабушка мирно посапывала, сын тоже спал, укрывшись книжкой. Отец подошел, убрал и потянулся к бра, чтобы выключить, но взгляд его остановился на парне, и рука замерла на полпути. На груди мальчика отчетливо виднелись родинки, но не три, а четыре. Степан непроизвольно отвернул ворот своей рубашки и крякнул: у него тоже было четыре. Снова посмотрел на сына: первое пятнышко, как все у отца, было темным, остальные – светлыми.
«Тоже наградили, - догадался Степан, - первый орден, доставшийся не по наследству. Другие отметины – дань статистики. Неужели и ему такую же участь приготовили? Пацан, романтик, такого легко уговорить. Зачем ему это, не имея памяти?»
Отец долго не мог уснуть, переживая. Забылся лишь под утро.

Защита прошла успешно. Степан начал вяло – устал от постоянной спешки и к финишу пришел разбитым, но скоро воодушевился, голос зазвенел. Кандидата наук всегда выручал азарт. Скоро и слушатели поддались ему.
Когда он закончил выступление, наступила пауза. Аудитория некоторое время безмолвствовала, ожидая продолжения. Поняв, что его не будет, подняла шум, и посыпались, как из рога изобилия, вопросы.
Мужчина напоминал теннисиста, отбивающего удары. Мяч недолго находился на его стороне, всегда перелетал на противоположную, попадал в площадку, но ответы порождали новые вопросы. Один сет сменял другой, менялись оппоненты, стороны начали уставать.
- Я поставил точку, когда закончил работу, но не для себя. – Степан решил подвести итог, когда понял, что вопросов больше не будет. – Космос и разум – тема неисчерпаемая. Космос может обойтись без разума, он без него – нет. Вселенная не только повлияла на мозг человека, заставила развиваться по ее законам – не буду повторяться – но и предстала зеркалом, предложила посмотреть на себя со стороны.
Планета не замкнутая система, галактика – тоже. Здоровье наше во многом зависит от событий в космосе. Изучая его, мы поможем себе. Я хочу сообщить вам такое, что покажется далеким от темы диссертации, но это на первый взгляд. Послушаете и поймете.
Степан начал говорить, стоя на одном месте, но скоро, по привычке, припустил вдоль стены, увешанной ненужными теперь плакатами с рисунками и графиками.
- Удивитесь, но я хочу рассказать вам про торсионные поля. Вы спросите, причем здесь мы и торсионные технологии? Академик Акимов с его теоретической и прикладной физикой и медицинская академия? Отсутствие связи кажущееся, завуалированное.
Есть вращение – есть поле. А вращение есть везде: от электрона до галактики. Акимов доказал, что торсионный сигнал в миллиарды раз превышает скорость света. Поняв это, можно осознать, что представляет собой слово «мгновенно».
Любое вкрапление в физический вакуум порождает торсионное поле. Торсионная техника имеет КПД более пятисот процентов. Вот что значит черпать энергию из незамкнутой системы! Но речь не об этом, о том, что при реализации вращательных процессов возникает реакция холодного ядерного синтеза. Вслушайтесь: холодная ядерная реакция и не только в неодушевленных предметах, но и живых!
Позвольте напомнить вам, что вращающиеся вокруг своей оси тела теряют вес. Что это значит?
Альберт Эйнштейн пробовал телепортировать эсминец «Элдридж» в Филадельфии с помощью торсионных генераторов. Можно оспаривать это, сколько угодно сомневаться, но корабль исчез. Эксперимент напугал всех – вышел из-под контроля. Его благополучно похоронили. Тогда человечество не было готово, но сейчас? Не пора ли?
Причем здесь медицина? Есть ответ и на этот вопрос.
Ученый Беридзе-Стаховский применил аналогичные генераторы для лечения тяжелых заболеваний. Погиб, правда, экспериментируя на себе.
А доктор физико-математических наук Горошко? Он испытал воздействие на сердце этого генератора. Нужно изучить возможности торсионного генератора, понять медико-биологическое воздействие излучения на живые организмы. Пришло время, пришло!
А многополярный генератор Ленского? С его помощью ученый ускорил жизнедеятельность биологических организмов в пятьдесят с лишним раз. Представляете? Теперь мы сможем выращивать части тела человека для имплантации. А то и все тело, так называемый клон, чтобы заменить больной организм! Какие возможности открываются!
Готов согласиться, что желаемое чаще выдавали за действительность. Спешили, гибли люди. Но рациональное зерно есть. Нужно работать в этом направлении.
И хочется добавить, что психофизика несет в себе огромный эволюционный потенциал в виде экологически чистых и ресурсосберегающих технологий. С ее помощью можно совершить прорыв в диагностике и лечении. А это уже наша сфера деятельности. И именно в психофизике заложен главный ключ к решению задач человечества как части космического сообщества. Есть еще в космосе разумные существа кроме нас, есть, поверьте.
В полной тишине мужчина прошел к двери и вышел из помещения. Он шел по коридору, вышел на лестничную площадку и только здесь услышал шквал аплодисментов.
Академик нашел его в своем кабинете, стоящим около окна. Сознательно громко хлопнул дверью, но Степан не обернулся.
- Поздравляю, знал, что защита пройдет успешно, но, хочешь, откровенно?
- Конечно. – Степан развернулся и с любопытством посмотрел на ученого.
- Витаешь в облаках, спустись на землю. Больных в психиатрической лечебнице, можно сказать, забросил. Понимаю, к защите готовился, но теперь….
- Есть главврач, - перебил мужчина. – Мне последнее время начало казаться, что это отвлекает меня от главного, сдерживает.
- От чего?
- Не с того боку проблему решаю: снизу вверх, а надо наоборот.
- Опять космос?
- И нет, и да. Если спешишь, не обязательно засыпать перед собой яму, можно обогнуть и потом вернуться при необходимости.
- Философ, тоже мне! – Степан вздрогнул, потому что и сын недавно так его называл. – Тебе некогда? Да! А людям с нарушенной психикой, каково?
- Им все равно, подождут.
Академик тяжело вздохнул, потоптался на месте, сказал примирительно:
- Уже не мальчик, тебе решать. Но я твоих взглядов не разделяю.

Банкет проходил в ресторане. Арендовали зал. Людей пришло много, и этот муравейник долго суетился, рассыпался на части и собирался вновь, пока не прозвучал первый тост. Затем второй.
Степана в академии любили. Он не был заносчивым. Отзывчивость и простота сделали всеобщим любимцем. И он никогда не лгал, говорил, что думает. Мог сказать и неприятное, но старался найти такие слова, чтоб его поняли и не обиделись.
Его друзья-старики сидели рядом с виновником торжества. Хмель сделал разговорчивыми. Они скоро перестали прислушиваться к шуму и взрывам смеха за столом, найдя свою тему разговора. Мужчины обсуждали диссертацию и будущее Степана.
Тот слышал, хмыкал, но не встревал. Пригласил жену на танец, подав остальным пример. Когда вернулся на свое место, старики притихли, и Степан понял, что сейчас начнутся нравоучения, не стал дожидаться, решив покончить с этим кардинально. Постучал по рюмке, призывая к тишине, и выступил с ответным словом, о чем и предупредил.
Начал издалека:
 - Что умирает раньше? Тело или мозг? Нет, не так. Что становится причиной смерти человека? Вариантов ответа много, но правильный один: человек умирает, когда перестает мечтать. Перестал, значит, не верит в будущее. А это – конец. Можно ходить, питаться, ворчать, но не жить.
Меня недавно упрекнули, что я таких людей отказываюсь лечить. Это не совсем верно. Появилась возможность быстрее найти лекарство. И не только для моих пациентов.
А мало ли людей добровольно шли на смерть во имя мечты!? И я хочу использовать свой шанс. Буду ставить эксперименты на себе, но гибнуть не входит в мои планы.
Есть задача с известным ответом. Я знаю его, поверьте. Есть исходные данные. Их знают все. Это как в школьной задачке по арифметике: остается найти решение. Всего-то. Есть и подсказка, и ее я знаю: человек должен быть мечтателем и немного фантазером. Только тогда осилит головоломку. Любую.
 Не хочу кого-либо обидеть, но мы стали приземленными. В прямом и переносном смысле. Иногда думаю, что выбрал не ту профессию. Нам нужно избавляться от гравитации. Не так! Уметь избавляться и пользоваться этим.
В заключение добавлю, что к вышесказанному пришел не сегодня и не вчера, давно думал. И не только думал – действовал. Предложил свою программу работы в невесомости. Как врач, разумеется.
Меня приняли в отряд космонавтов. Скоро уеду. Вначале в Звездный городок, а потом туда.
Замершие слушатели с изумлением проследили взглядом  за движением пальца Степана, дернувшимся в сторону потолка, пожелали семь футов под килем, выпили и продолжили разговоры-междусобойчики.
Степан осмотрелся, увидел, что жены и матери рядом нет, хмыкнул удовлетворенно и встретился с изучающим взглядом сына. Около него сидела девушка, теребила за плечо и что-то говорила. Отец понял, что Виктор оказался одним из немногих, кто отнесся серьезно к его словам. Такими оказались и три старика, сидящие рядом. И скоро они это доказали.
Первым загремел академик:
- Специально объявил сегодня, продумал все, чтоб обратной дороги не было. Не оставил возможности отговорить, - возмутился ученый. – Что-то напоминает мне это, но вот что, никак не вспомню. Часто коленца выкидывал, но чтоб такое!
- А что, собственно, произошло? – Степан слышал разговор, понял, что академик специально говорит громко.
- Корова пала, конюшня сгорела, имение рассыпалось. А так? – все хорошо. Прекрасная маркиза может быть спокойна, - мужчина нервничал и переврал слова песни.
- Что пристал к доктору наук! – Степана неожиданно поддержал гипнотизер-учитель. – Взрослый, пусть сам определяет свою судьбу.
- И то верно, - высказал мнение и главврач. – Запрягся в науку, Степана пристегнул рядом. А он не хочет тянуть одну борозду. У него своя, быть может, дожидается.
Академик засопел от недовольства из-за разногласий.
- Вы что, глухие? Какая борозда, если он жалеет, что медициной занялся. Космос ему подавай!
Степан понял, что ворчание сможет прекратить лишь он.
- Слушали и не услышали меня. И про медицину я говорил, и про космос. И про нас с вами. Мечтать перестали. Забыли, что такое фантастика. Вечный двигатель не изобрели до сих пор только потому, что какой-то недоумок сказал, что это невозможно. Это и стало невозможным, потому что подрезали крылья.
Время незыблемо, космос. Раз есть что-то вечное, значит, и другое возможно. Мечтать надо, не хиреть в буднях, лечиться от пессимизма.
Дедушки, уже то, что я вам сказал, является лекарством, робкой попыткой лечения. Вы не больны. Эта пилюля старикам не для тела – души. Для профилактики. Лекарство от старости, если хотите.
- Вот за это и выпьем, - Степан наполнил четыре рюмки. – За понимание!
Старики закусили, он не стал, протянул палец в сторону женщин, разговаривающих на другой стороне длинного стола, и сказал:
- А вот и вторая пилюля. Видите, дамы скучают? Их тоже трое. Сейчас пойдете и пригласите танцевать. И пусть хоть одна откажется! Мечта ничто без настойчивости, без желания ее воплотить. А я посмотрю и подумаю, пристегивать вас к себе, получится ли у нас квадрига? Дерзайте, молодейте.
Старики замялись, улыбки разукрасили только двоих: академик прилип к стулу. Пара поднялась, подхватила под плечи старшего. Сопротивляться было бесполезно. Ученый поднялся, хмыкнул и присоединился к остальным. Троица проследовала к женщинам.
Степан наблюдал за стариками и улыбался: «Придет время, и вам клоны поменяю. А что? Мне нельзя помечтать?»
               
                *****


Рецензии