Алмазная флешка

                1


- Петрович, давай возвращаться. Поздно уже, - опять заныл Андрей.
  - Запомни, ученик,  -  геолога ноги кормят!
  - А я думал, это волка ноги кормят, - парировал юноша, лет двадцати двух.
  - А геолог, это тот же волк, рыщущий в поисках добычи, только на двух ногах, в сапогах по самые помидоры, с геологическим молотком, да с фонариком в руке. - Если мы сегодня с тобой здесь ничего не найдем – грош нам цена. Вся эта местность, до предела заполнена нефтью. Но эти места настолько богаты различными месторождениями других ценных пород, что я не удивлюсь, если мы найдем здесь что-нибудь более ценное, чем нефть, газ или бурый уголь. Все эти камни, - и он показал на увесистый мешок с отколотыми от различных валунов и камней кусками - мое самое большое достояние. Ты ведь видел мою коллекцию минералов, в моем рабочем кабинете – так вот все это из этого района. – Это наш с тобой последний участок на эту вахту. Затем приедет сменщик и разведку будет вести северо-западнее от реки «Чертала», больше сюда не возвращаясь. Поэтому, как хочешь, а сегодня, это предгорье мы должны облазить вдоль и поперек. Ты держись около меня, не то потеряешься. Давай я залезу повыше, а ты посвети мне снизу. Да смотри хорошенько, а то если улечу сверху – костей не соберу.
  Андрею не впервой приходилось оставаться на вторых ролях, когда за разведку брался Василий Петрович. Уже восемь с половиной месяцев он был напарником у более опытного геолога, на правах ученика. Жилистый и крепкий Петрович же, сорок лет работал геологом в различных компаниях и из них двенадцать - в «Севернефти».
   Помощник послушно направил яркий свет на козью тропку, по которой взбирался вверх дядя Вася. И глядя на него, откровенно завидовал его грации горной лани, взбирающейся по кручам. Кто бы мог подумать, что это резво прыгающий по камням геолог – уже пять лет, как пенсионного возраста. Через полгода, ему стукнет шестьдесят пять, а он все как мальчишка, с тем же азартом бегает по горам и складывает в мешок камешки, тщательно нумеруя их и записывая в журнал.
   Северная природа была еще холодна и не совсем проснулась от зимней спячки. Но с каждым днем зима все активнее сдавала свои позиции, и кое-где уже можно было видеть набухшие почки, пахнущие смолой и пробуждающейся ото сна древесиной. И хоть по календарю было уже практически лето, здесь весна только начиналась.
   Вдали проухала сова и Андрей на секунду отвернулся, сбив свет фонаря в сторону. А когда спохватился, и, извиняясь, вернул прожектор на место – дяди Васи на тропинке не было.
  - Петрович, ты где? – закричал Андрей. – Это не смешно, давай вылазь. Куда ты там спрятался?
  В ответ стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь шорохом качающихся деревьев и взмахами крыльев, удаляющейся совы.
  - Мать твою, Петрович! Ты что как в детском саду, в прятки вздумал играть, - уже умоляющим голосом, надрывался Андрей.
  Легкий, далекий звук, послышался где-то впереди и Андрей еще раз тщательно просветил фонарем то место, где только что был дядя Вася. Никого.
  - Черт бы тебя побрал, старый ты придурок! – вполголоса пробурчал он, и, сбросив с себя рюкзак и сумку с собранными камнями, что есть сил рванул вверх по склону, на поиски Петровича.
  Приблизительно рассчитав расстояние, на которое уже успел продвинуться главный геолог, молодой помощник, почти ползком начал продвигаться вперед, ощупывая и простукивая местность. Острые камни впивались в незащищенные ладони, сапоги скользили и не хотели фиксироваться на маленьких выступах. Но страх остаться одному и еще более сильный страх оставить здесь человека, которому может быть нужна его помощь, толкали Андрюху с новой и новой силой, вперед. Уже почти стемнело, и свет фонаря освещал лишь узкую полоску местности, поэтому часто приходилось останавливаться и просвечивать довольно большой участок вокруг себя. Прошло уже наверно около двадцати минут, а признаков присутствия на склоне дяди Васи ни как не обнаруживалось. Вдруг слева от Андрея, где-то под землей, послышался ясный стук. Андрей замер и прислушался. Медленно подползая к тому месту, от которого только что шел звук, он заметил небольшое отверстие, размером чуть больше ширины человеческого тела.
  - Петрович, ты жив, а Петрович? – почти плакал молодой человек.
 Внизу кряхтел и ругался нецензурной бранью дядя Вася.
  - Андрюха, ты веревку-то с собой взял? – спросил он.
  - Нет, я все внизу бросил, когда ты из виду пропал. – Я сейчас спущусь и возьму ее. Ты потерпишь немного?
  - Я, похоже, сильно головой ушибся. – Послушай, сынок, здесь внизу большая пещера. Слышишь, как эхо раздается? Правда, пока не вижу ничего. Ты спускайся за веревкой, а я тут пока все хорошенько осмотрю, да несколько проб возьму. Подожди, посвети мне вниз, я где-то свой фонарь обронил.
  Андрей послушно направил свет вниз обнаруженной пещеры, и медленно обводя им по ее дну, пытался высветить пропажу. Фонарь оказался разбит. Его осколки валялись в разных местах, разлетевшись от удара, о выступающие камни расщелины.
  - Петрович, давай я тебе свой брошу, поймаешь?
  - А ты как же?
  - У меня там еще один есть, а спуститься я и так смогу. – Ну так как, кидать?
  - Подожди, я сейчас под отверстие встану, а ты точно мне в руки попытайся. Я не уверен, что смогу после удара проявить прежнюю прыть и его в прыжке поймать, - и он захихикал. – Да, Андрюха, ты мне там больше ничего в руки не кинешь? А то ведь рано или поздно я отсюда выползу,  тогда смотри.
  - Да ладно тебе, Петрович, прикалываться. – Я тут чуть со страху не помер, когда увидел, что тебя на склоне нет, а тебе все бы поржать.
  Вниз он катился и бежал. Пару раз, больно приземлившись на пятую точку, соскакивал и бежал, вновь поскальзываясь и падая. Почти в темноте, на ощупь, найдя свою поклажу, первым делом Андрей достал запасной фонарь, и, осветив сумку, вынул из нее рулон толстого каната и, освещая себе дорогу, опять стал карабкаться вверх.
  Упав на живот возле самого края, запыхавшись и с расцарапанными руками, он, подползая еще ближе, крикнул в расщелину:
  - Петрович, ты как там? Я веревку принес. Сейчас один край спущу, а ты лови, - и он стал постепенно опускать вниз, завязанный крупным узлом конец каната.
  - Послушай, Андрюха, здесь такая красотища. Тебе непременно надо спуститься вниз и все самому посмотреть. – Пещера–то, действительно, огромная. Кто бы мог подумать, что здесь есть такое. – Ну что, спускаться будешь? – Потом пожалеешь, если не спустишься.
  - Нет, Петрович, уволь. Сегодня я и так страху натерпелся. Так что, как-нибудь в следующий раз. – Давай за канат хватайся. Хватит разговоры разговаривать.
  Обмотав второй конец вокруг большого выступающего из горы валуна, ученик опять упал на живот и проверил натяжение каната.
  - Давай уже, тяни, - крикнул снизу геолог и попробовал оторвать ноги от земли.
  Через пятнадцать минут все было закончено. Схватив Петровича сначала за шиворот, а затем и за подмышки, Андрей последним рывком дернул его на себя и тут же опрокинулся навзничь, под тяжестью упавшего на него дяди Васи. Еще несколько минут они приводили свое дыхание в норму и только затем, молча, поднялись с земли и осторожно стали спускаться со склона.
  Луна уже окончательно вышла на небосклон, и тусклый свет ее слабо освещал окружающее пространство. Вдали от населенных пунктов, дорог и деревень, эта почти нетронутая и не загаженная плодами рук человека природа, была тиха и настороженна. До машины было еще около километра и, два геолога шли быстрым и уверенным шагом, прекрасно ориентируясь в топографии местности.
  - Знаешь, Андрей, я, по-моему, там что-то нашел. Пока ничего точно сказать не могу, придем домой и все проверим. Я взял несколько образцов с разных мест и все они мне показались очень занимательными.
  Андрей молчал. Он был поражен, что человека, только что чуть не погибшего, настолько не беспокоит собственная жизнь, что сейчас после такого падения с высоты, он может рассуждать о каких-то там находках.
  До буровых доехали уже после двенадцати часов. Уставшие и изможденные, они зашли в маленький, но уютный домик старшего геолога.  Бросив сумки возле порога, сняв сапоги и брезентовые куртки, переступили за порог, застеленной стареньким ковриком комнаты. На столе стояли, прикрытые полотенцем - кастрюля с супом, сковорода, с жареным картофелем и нарезанный хлеб на широкой тарелке.
  - Вот Валька молодец! – восхищенно произнес младший из геологов. - Позаботилась. Пойду в сенки руки мыть, а то жрать охота, спасу нет.
  Возвратившись, он, потирая руки в предвкушении запоздалого ужина, обратил внимание на дядю Васю. Тот сидел за столом, разбирая вытащенные из объемной сумки, образцы пещерной породы. От Андрея не могло ускользнуть мальчишеское выражение лица и блеск, в глазах старика.
  - Петрович, успеешь еще. Давай поедим, а.
  - Ты ешь, сынок, ешь. На меня внимания не обращай. Я сейчас вот немного и тоже сяду,- бубнил себе под нос дядя Вася.
  Андрей уже закончил с ужином, а Петрович все еще сидел, рассматривая минералы то в лупу, то, как заправский ювелир, вставлял в глаз окуляр и вертел на свету маленькие кусочки породы.
  - Я, конечно, могу ошибиться, но скорей всего это так оно и есть, - разговаривал он сам с собой. – Да, по-хорошему бы, еще раз туда слазить с хорошим снаряжением. Но все же, то, что я оттуда достал, многого стоит.
  - А что, что это? Ты мне так и не сказал, - уже на сытый желудок, более заинтересованно, спросил Андрей.
  - Это алмазы, дружок, алмазы. Очень приличное месторождение. Возможно даже промышленная добыча, если я не ошибаюсь.
  - Да ну брось ты, откуда здесь алмазы? – отмахнулся от него напарник. Здесь в основном нефть, газ и все такое. Но чтобы алмазы, да быть этого не может!
  - А ты вот иди сюда. Ты ведь не зря геологию в институте изучал, посмотри сам, что скажешь? – и он сунул ему в глаз окуляр и повертел перед носом тусклым, еле прозрачным камешком, на вид очень напоминающим простую оплавленную стекляшку.
  Теперь была очередь Андрея, припомнить все, чему его учили и попытаться оправдать звание дипломированного специалиста. Он, то рассматривал камень, то поглядывал на дядю Васю, то опять пытался всмотреться в находку. И все говорило за то, что старый геолог оказался прав и перед ним действительно алмаз. Пока молодой человек занимался этим, дядя Вася не без удовольствия наяривал картошку, и, посмеиваясь над стараниями ученика, следил за сменой выражения его лица.
  - Завтра в контору будем звонить, - проглатывая очередную ложку картофеля, сказал Петрович. Они там с девяти утра, так что пока можно выспаться. А завтра на свежую голову, опять все посмотрим и сообщим начальству в областной центр.
  С этими словами он встал изо стола, и, оглядев свой рабочий компьютер, решил сегодня его не включать, а занести все координаты месторождения на компьютерную топографическую карту завтра. Потягиваясь и зевая, он накрыл всю грязную посуду столовым полотенцем. Расстегивая на ходу пуговицы рубашки, он направился в сторону деревянной перегородки, вход в которую вместо двери, закрывал старый плюшевый выцветший ковер. Длина его достигала самого порога, поэтому хорошо замаскировывало вход в отгороженную спальню с двумя скрипучими кроватями.
  - Ты мужикам-то не говори пока ничего, - сказал старый геолог. А то работу побросают и за алмазами полезут. А у нас на буровой еще работы хоть отбавляй. До конца вахты почти неделя, так что, чем меньше знают, тем больше работают.
  - Как скажешь, Петрович. Хотя я и сам на эту тему думал. Считаю, что рано тут пока еще обо всем трезвонить. Нужно все хорошенько с начальством обсудить. – Кому звонить-то будешь?
  - Аркадию Николаевичу, конечно. Он начальник, ему и карты в руки. А  там пусть сами разбираются, как и кому говорить или нет и что с этим делать. – Ты давай ложись, а то поздно уже. Завтра день ответственный, посмотрим как начальство отреагирует на находку.
  И с этими словами, они сначала сели на свои кровати и под противный скрип, вторящий их движениям, сняв с себя остатки одежды, улеглись на них и через пять минут уже спали.

  Утро их встретило холодным проливным дождем. Промерзшая за зиму земля, не желая впитывать в себя лишнюю влагу, оставляла все на поверхности, развезя по дорогам грязь и слякоть. Заботливый столовский работник – Валентина, уже унесла со стола остатки вечерней трапезы и включила чайник. Первым поднялся с постели Петрович и потрогал, всю ночь нывшую, шишку на голове. Андрей еще спал, как младенец и будить его не хотелось. Глядя на него, он подумал, что так и не сказал «спасибо» этому парнишке за свое спасение. Тихонько выйдя из-за перегородки, он натянул на себя одежду и опять достал из мешка свою добычу. Удостоверившись окончательно в своей правоте, Василий Петрович сел за компьютер, который по должности ему пришлось освоить еще год назад и стал вносить данные последнего разведывательного похода, который, кстати сказать, чуть не закончился для него плачевно. Тщательно внеся все данные, он запоролил вход в компьютер и пошел будить Андрея.
  - Вставай, соня. – Ты думаешь, нам опять в дом еду принесут? До конца завтрака в столовой осталось полчаса. – Нельзя, дружок, злоупотреблять Валькиной добротой. Она хоть баба и простая, но строгая и без дела с тобой цацкаться не будет.
  Андрюху долго звать не пришлось. Что касается еды, это он всегда - наготове. Поэтому через десять минут, они уже сидели в деревянной столовой и с последними, доедавшими свой завтрак буровиками, с аппетитом поглощали гречневую кашу с мясным подливом.
  Неизвестно почему, но Василий Петрович чувствовал себя сегодня опустошенным. Всю жизнь, работая в области нефтедобычи, он где-то в глубине души всегда знал, что обязательно с ним произойдет что-то необычное. Но когда это случилось, в душе образовалась черная дыра, в которую провалились все его неудержимое желание куда-то бежать и стремиться найти что-то новое. Он думал, что такого рода находка наоборот должна подстегнуть его к новым поискам, но нет. Кроме пустоты, в его душе поселилось, неизвестно откуда взявшееся разочарование.
  - Ты что такой хмурый, Петрович? Когда звонить то будем? Меня уже распирает узнать как они отреагируют.
  - Вот доешь и пойдем.
  - Да я уже все, сыт по горло. Давай уже вставай и пошли в дом. Отсюда ведь разговаривать не будешь.
   Вернувшись в дом, Петрович заходил кругами и все не решался позвонить. Но окончательно набравшись смелости, набрал номер прямого телефона, по которому всегда связывался с генеральным директором «Севернефти».
  - Звягинцев слушает, - ответили на том конце провода.
  - Григорий Сергеевич, а где Аркадий Николаевич? – совсем не ожидая услышать голос заместителя директора, поинтересовался главный геолог.
  - Он в командировке, будет через три-четыре дня. А я, простите, с кем разговариваю?
  - Это Ковалев, я с буровой звоню.
  - Теперь узнал Вас, Василий Петрович. Что-то случилось? Я могу Вам помочь?
  И Василий Петрович рассказал все, что произошло вчера, упустив детали падения и последующего спасения. А главное, что он абсолютно уверен, что найдены именно алмазы и размер месторождения заслуживает внимания.
  - Василий Петрович!- озабоченным голосом сказал заместитель. У меня к Вам будет убедительная просьба, никому об этом не рассказывайте. Или об этом уже кто-нибудь знает?
  - Нет, я никого в это не посвящал, - незамедлительно соврал он и посмотрел на Андрюху.
  - Так вот, шумиха нам не к чему. Вы я так понял, возвращаетесь только через неделю. Поэтому, Аркадию Николаевичу я расскажу все сам. А Вы занесите все данные в компьютер и по возвращению с этими данными, мы коллегиально решим уже что делать.
 Положив трубку, Василий Петрович опять заходил кругами, не в силах разобраться в своих недобрых предчувствиях и необоснованных страхах.

 А в это время в областном центре, за большим директорским столом, сидел временно исполняющий обязанности заместитель и нервно постукивал ручкой по столу. Затем он встал, подошел к двери и повернул ключ в замке. Подойдя к столу, Григорий Сергеевич достал из портмоне визитку, на которой было написано английскими буквами имя –  Aleks  Svensen – уполномоченный представитель «по делам развития отраслевых отношений» между Россией и Англией компании «North star». Несколько раз, постукав ей по краю стола, он опять сел в кресло и поднял трубку рабочего телефона, но вдруг резко бросил ее и огляделся по сторонам. Из внутреннего кармана пиджака он достал свой сотовый и нервно набрал номер. Когда на том конце трубки раздалось «алло», руки Звягинцева вспотели и он, заикаясь проговорил:
  - Алекс, здравствуйте. У меня есть новость, которая может Вас заинтересовать. Позвоните мне через два часа на условленный номер телефона и, я смогу рассказать Вам подробности.
  Он нервно закрыл крышку сотового, и, подойдя к двери, вернул ключ в исходное положение. Еще несколько секунд постоял возле входа в кабинет, прислушиваясь к шуму за его пределами. Затем резко выглянул и сказал вздрогнувшей от неожиданности секретарше:
  - Отмените все сегодняшние встречи. Ни с кем меня не соединяйте. Меня не будет до завтра.
   Затем вернулся в кабинет, достал из шкафа черное кашемировое пальто, не застегивая пуговиц накинул его на себя и широкой уверенной походкой вышел из офиса.

  Около десяти часов вечера того же дня, в квартире Виктора Петровского раздался дверной звонок. Натянув на ноги тапочки, Виктор подошел к двери и посмотрел в глазок. За дверью стоял его старый знакомый Звягинцев и криво ухмылялся.
  - Какая нелегкая тебя ко мне занесла? – не особо обрадовался Петровский.
  - Брось дуться, я же не виноват, что тебя наша «секретка» не пропустила. Надо было меньше хакерством заниматься и чужие пароли не взламывать.
 Говоря все это, Звягинцев уже разулся и прошел в комнату.
  - У тебя есть что-нибудь выпить? Есть дело. Хотелось бы обсудить.
  - Только пиво, будешь? – и Петровский направился на кухню, увидев утвердительный кивок гостя.
  Он принес сразу четыре бутылки и протянул одну Звягинцеву. Тот с жадностью припал к горлышку, и пока она не опустела, разговора не начинал.
  - Так что у тебя за дело? – развалившись на диванных подушках и сложив руки за голову, пытаясь скрыть свою заинтересованность, произнес Виктор.
  - Тебе надо просто взломать пароль одного компьютера и всю информацию с него скинуть на флешку и передать одному моему знакомому.
  - Ты что, с дуба рухнул? – возмутился Петровский и, убрав руки из-за головы, повертел пальцем у виска. - Меня и так нигде на работу не берут, как узнают, что я условно осужденный за хакерство. - А ты мне опять подобное дело предлагаешь. – Ну уж уволь.
  - Ты погоди отказываться. Мне кажется, что ты мне все еще должен кругленькую сумму. – Я ведь пошел тебе навстречу, когда ты в деньгах нуждался. А ты мне в такой малости помочь не хочешь. Да и к тому же после этого дела, ты запросто можешь погасить и свой долг и еще остаться с хорошими бабками.
  - Я все тебе верну, как только устроюсь на работу, - сказал Петровский и встал, тем самым давая понять гостю, что разговор закончен и больше обсуждать, он ничего не желает.
  - Ну если ты считаешь, что десять тысяч долларов за такое пустяковое дело, которое видете-ли, противоречит твоим моральным принципам, сумма недостаточная, то ее можно приподнять еще на штуку. Тем более что работа чистая и у тебя будут помощники, в плане организации дела.
   Виктор перестал пить пиво и поставил бутылку на журнальный столик. Открыл начатую пачку сигарет и закурил глубоко затягиваясь.
  - Подумай, если ты согласишься, то пять сразу, а остальное по передаче флешки заказчику.
  - А почему я не могу передать информацию тебе, а уж ты заказчику, - спросил Виктор.
  - Мне сейчас нужно оставаться на месте и не светится. А заказчик будет тебя ждать в Сочи и сам выйдет на тебя.
  - А где этот компьютер, с которого надо стянуть информацию.
  - Так ты согласен или нет? Без твоего согласия, говорить я больше ничего не стану.
  Петровский затушил в пепельнице выкуренную сигарету и тут же закурил другую. Сходив на кухню, он принес начатую бутылку водки и достал из серванта две вместительные рюмки и быстрым движением обе заполнил до краев.    
  - Давай рассказывай, что там у тебя, - опять сев на диван, сказал Петровский и залпом выпил свою рюмку водки.

 Звук, рассекаемого лопастями вертолета воздуха, от своего непрерывного шума, сводил с ума. Уже несколько часов трое пассажиров, не имея возможности переговариваться, уставившись впереди себя, летели на буровую. Была уже глубокая ночь, но никто из троих не мог сомкнуть глаз, каждый думая о своем. Вдали показались огни буровой и летчик, повернувшись в сторону пассажиров, прокричал:
  - Через пять минут сядем.
  Будто очнувшись от оцепенения, молодые люди повернули головы в сторону иллюминаторов, и,  вглядываясь в темноту, попытались рассмотреть освещенное пространство вертолетной площадки. После приземления, они не выходили до полной остановки двигателя и только тогда, когда лопасти вертолета тоскливо повисли над землей, спустились на твердую почву.
  - Ну я жду вас, мужики, - сказал летчик, выглядывая из кабины пилота. Не управитесь за три часа – я улетаю, - и он, поежившись от холода, закрыл окно, из которого только что высовывался.
   
  Василию Петровичу сегодня не спалось. Уже два дня как он сообщил о находке в главный офис компании, а реакции на это никакой не последовало. Он попытался представить себе, как обрадуется его сообщению директор «Севернефти» Аркадий Николаевич. Открытый, умный и добрый человек, совсем не похожий на своего заместителя, он всегда радовался новым находкам Василия Петровича как ребенок, потому что искренне любил и ценил этот щедрый на природу, на ее богатство и на ее людей, край. Снова открыв компьютер, Петрович еще раз просмотрел свои записи и заметки, рассчитав по карте площадь возвышенности, в которой оказалась пещера. Он внес последние расчеты предполагаемой добычи. Андрюха уже давно и крепко спал. Привыкшие к шуму вертолета, и он, и буровики научились не замечать его прилеты и отлеты. Но сегодня ночью, услыхав его приземление, Петрович выглянул в окно, силясь разглядеть поздних гостей, что пожаловали на буровую. Прошло несколько минут, как раздались осторожные шаги на крыльце, и старый геолог поднялся со стула и направился к входу встречать ночных посетителей. Дверь открылась, и на пороге появились трое мужчин, один из которых, глядя в глаза геологу, спросил:
  - Ковалев, Василий Петрович?
  - Да, чем могу служить?
  Но незнакомец расстегнул замок-молнию на куртке, и, достав оттуда пистолет с глушителем, два раза выстрелил в грудь старику. Тот сделал шаг назад, покачнулся, посмотрел на растекающиеся красные круги на своей пижаме и тут же рухнул на пол.
  - Вы что, придурки, мы же так не договаривались, - запричитал Виктор.
  Но убийца направил пистолет в его сторону и сказал:
  - Тихо ты, гнида! Попробуй разбуди всю округу, сам здесь тоже останешься. Твое дело пароль взломать и перекачать информацию, а все остальное наша забота. Ты что думал, мы его тут за руки держать станем, когда ты будешь копировать. Так что приступай, у нас мало времени, вертолет ждет.
  Всхлипывая, Петровский сел возле компьютера и вставил флешку в разъем. Пароль взламывать не пришлось, так как видно было, что геолог только что работал с этой программой и, заново пароль установить не успел. Скачав всю информацию, он сунул флешку в потайной карман своей куртки и боязливо посмотрел в сторону, лежащего на полу старика. Кровь его еще сочилась из раны, но признаков жизни тот не подавал.
  - Это все? - спросил преступник у Петровского.
  - Все, - отвечал программист, не поднимая глаз на своих подельников.
  Когда он опять поднял пистолет, Виктор Петровский решил: «Что вот и настал мой черед». Но киллер, не прицеливаясь, несколько раз выстрелил в процессор, тем самым уничтожая возможность воспроизвести скопированные документы. И, толкнув локтем Петровского к выходу, веселым тоном произнес:
  - Ну че, мужик. Сделал дело – гуляй смело. Двигай поршнями, нам еще лететь обратно. Надо успеть, до рассвета, убраться отсюда.
  И они все трое вышли из дома и бегом направились к вертолетной площадке.

  Какое-то время в домике стояла гробовая тишина, но затем ковер на дверном проеме отодвинулся в сторону и Андрей, внимательно осмотрев комнату,  осторожно вышел из своего убежища. Выяснив, что в доме больше никого нет, он почти на коленях подполз к своему старому товарищу, и, захлебываясь от слез, потихоньку потряс его руку.
  - Петрович, миленький, ты что умирать вздумал? Ну пожалуйста, Петрович, скажи что-нибудь. Ну ты ведь не умер, правда? Ты подожди, я сейчас фельдшерицу вызову. Она тебя быстро на ноги поставит. Петрович, ты слышишь меня или нет? Старый ты придурок!
  Слезы ручьем катились по щекам Андрея и капали на рукав пижамы старика. Старик издал какой-то звук, сильно напоминающий бульканье, медленно открыл глаза и чуть слышно, тяжело заговорил:
  - Никого не зови, я все равно долго не протяну. Просто послушай меня внимательно. Найди в моей записной книжке телефон Дмитрия Борисовича Воронцова. Только ему, слышишь, только ему, ты можешь рассказать все, что здесь произошло. А так же передай, что одним из тех, кто суда приходил, был тот самый программист, которого он не взял на работу несколько месяцев назад. Он должен вспомнить его. Его к нам Звягинцев приводил.
  - Петрович, родненький, я все передам, ты не беспокойся. Ты прости меня за то что я смалодушничал и не вышел, когда выстрел услыхал. Прости меня, Петрович, трус я. Вовек себе не прощу.
  - Ты это брось, пацан. Ты все правильно сделал. И прощать мне тебя не за что. Ты это, давай не реви. Все так и должно…….
 И тут взгляд Петровича остановился. Андрюха больше не в силах сдерживать рыдания, упал ему головой на грудь, сотрясаясь от горя, проклиная свое бессилие, чувство безысходности и огромной потери, ставшего для него близким, человека.   
   
               
               
               

                2



"Она закрыла глаза, а он припал теплыми губами к нежной пульсирующей жилке на ее шее". Я отшвырнула  книгу в сторону. До чего они все надоели. Это избитое клеше встречается почти в каждом женском романе о любви. Главная героиня там, обязательно - красотка, каких свет не видывал, а он - жутко богатый красавец и непременно влюбляется в нее с первого взгляда. Ну если не с первого, то со второго - уж точно! Потом они долго выясняют отношения, но все заканчивается свадьбой - самой грандиозной, какой еще не видывал их огромный город.
   Я встала с дивана, очередной раз дав себе слово больше не читать этой бредятины, после которой моя с некоторых пор заниженная самооценка опускалась еще ниже. Поправила сбившиеся  от сидения с подогнутыми ногами теплые шерстяные носки и побрела на кухню включить чайник. Вскипевшую воду привычно разлила на две кружки и большой металлической ложкой постучала по батарее. Это был наш с Дашкой условный сигнал, по которому она всегда спускалась ко мне с пятого этажа на четвертый поболтать за кружечкой кофе. Она влетела ко мне как всегда в прекрасном настроении.
   - Привет, у меня всего полчасика. Скоро Костик с работы вернется, а мне еще надо ему чего-нибудь вкусненького приготовить.
   - Ничего с твоим Костиком не случится, если он хотя - бы один денек на диете посидит.

   Костик - это Дашин молодой человек, с ним она живет уже почти три года в его трехкомнатной квартире, которая находится как раз, над моей. А с ней мы сдружились почти сразу после того, как они один раз затопили меня. Она тогда поставила полоскать мешки из-под выкопанной картошки и уснула. Когда вода стала маленьким дождиком накрапывать у меня в коридоре, я сломя голову бросилась на пятый этаж и стала тарабанить в дверь.
   - Вы топите меня, сейчас же откройте дверь и закройте краны - орала я, представив, что мои и так на честном слове висящие обои, окончательно отвалятся от стен.
   Она открыла мне сонная, с выпученными глазами, бормоча какие-то извинения, так что мне самой стало как-то неловко от своего поведения. Закрыв воду в кранах, и, убрав ее с пола, она спустилась ко мне, чтобы оценить масштаб ущерба. Увидев жалобно повисшие обои на стене в коридоре, с которых все еще капала вода, она ужаснулась. Широко выпучив глаза:
    - Это что все я наделала?
  Но тут мне стало смешно от своих опасений, хотя так и подмывало сказать:
  - Да, все Вы. И во всех остальных комнатах тоже, от вашей воды все обои поотлетали и окна все перекосило, и пол вспучило, и мебель развалилась.
 Но опомнившись, что сейчас спросонья, она может не понять моего веселого настроения, промолчала, с улыбкой глядя на ее испуганный вид.
    - Да и хрен с ними с этими обоями - думала я, ведь все равно собиралась делать ремонт. – Чего я так переполошилась, человека испугала. По большому счету, она мне даже помогла, не надо будет столько усилий прилагать, чтобы содрать со стен это, давно выцветшее убожество.
     На следующий день, она пришла ко мне с огромным тортом, чтобы как она выразилась:  «загладить передо мной свою вину». Мы долго сидели с ней на кухне и разговаривали обо всем. Она оказалась простой и понятной, с большим чувством юмора. Рассказала мне о себе, о своей жизни, о погибших в автокатастрофе родителях, о бабушке, у которой росла с семи лет. О том, что сейчас, после ее смерти, у нее вообще никого не осталось. Только бабушкина соседка, которая еще жива и иногда пишет письма.
  - А ты, Даш, пишешь ей?
  - Да, написала одно письмо, выслала фотографии. Сейчас она просит о помощи, а чем я ей помогу? Я сама не замужем, живу в квартире своего друга. Когда бабушка умерла, она каким-то образом, смогла забрать ее половину дома, а меня вышвырнули за порог без средств к существованию. А ведь мне тогда было только шестнадцать. У меня благодаря ей, ни кола, ни двора. – Ты знаешь, в тот последний раз, когда я ее видела, она подошла ко мне, положила мне в ладошку один рубль, развернулась и ушла, - и она вытерла со щек катившиеся слезы.
  Именно в тот день мы с Дашей подружились.   
   
    - Ну что сегодня твой Костик заказал на ужин? - не скрывая сарказма, спросила я.
    - Ну что ты Мань опять, ведь ты же знаешь какой он у меня гурман. Он прямо с вечера начинает придумывать чего бы он хотел отведать завтра. А мне ведь  не трудно, да и самой придумывать нечего не нужно.
     - Вот я и смотрю, как его на этих придумках разнесло. Уже сто сорок килограмм живого веса, а фантазия никак не иссякнет. – Ты мне скажи, когда уже жениться-то будете, ведь скоро как три года вместе, а все никак не оформите отношения?
    - Как только забеременею, так сразу и распишемся, а пока нам и так неплохо.
  Дашка, конечно же, лукавила. Как и любая другая на ее месте, она уже давно мечтала о штампе в паспорте, вот и расшибается на ниве кулинарных изысков, памятуя, что путь к сердцу мужчины, лежит, через сами знаете что.
  Когда я переехала сюда, Даша с Константином уже примерно пару месяцев жили вместе. Я несколько раз их встречала в подъезде, но как это обычно бывает, здоровалась и проходила мимо. Но тогда ее Костик выглядел намного стройнее и спортивнее. А теперь за три года почти семейной жизни, он перешел в совершенно иную весовую категорию. Но его, кажется, это обстоятельство нисколько не беспокоило, поскольку выглядел он всегда довольным и счастливым, словно мартовский кот.   
    По-быстрому сощелкав пакет семечек, и, запив все это пол-литровыми стаканами кофе с молоком, мы как всегда обсудили все, что случилось за день и довольные друг другом расстались в дверном проеме.
    Закрыв дверь на два замка, я критически оглядела себя в большом зеркале: короткие темные волосы хаотично обрамляли мое округлое лицо, зеленые с коричневыми крапинками глаза казались не очень выразительными, недостаточно по последним критериям полные губы и вздернутый нос нельзя было назвать классическими. Но в общем, я была достаточно хорошенькая и в целом, моя мордашка была очень даже миленькой. И к тому же, на мой взгляд, у меня была замечательная  фигура. Я бы может быть и не считала бы ее таковой, если бы не все, дружно твердившие мне одно и то же, что фигура у меня просто класс.
   Задумавшись и заглядевшись на себя, я вздрогнула, от резко зазвонившего телефона. И, побежав к нему, сильно ушиблась ногой об косяк. Уже три года живу в этой квартире, доставшейся мне от переехавшей в Германию родной тетки, а до сих пор не могу привыкнуть к планировке.
   На телефоне определился номер моей подруги по школе - Натальи.
    - Мариночка, дорогая, свадьбу назначили на середину июля, а именно на 17 число, так что готовься, будешь у меня свидетельницей. Я такая счастливая, ты даже не представляешь. Я там  себе платье присмотрела, давай как-нибудь выберемся, ты на него тоже глянешь, а то я как-то побаиваюсь одна.
    - Мариш, ну ты там где?
    - Поздравляю - попыталась я сказать, как можно более веселым голосом. - Ты знаешь, у меня отпуск с середины июня по 12 июля, так что на свадьбу я, конечно же, приду. Но вот свидетельницей быть не обещаю. Я все-таки решила съездить куда-нибудь этим летом. Дача за городом - это конечно тоже хорошо, но как-то последнее время поднадоело, да и успею там еще повкалывать. Ведь лето в июле еще не кончится. Так что тебе придется подыскать кого–нибудь другого.
    - Ну, Мариша, ну ты че?  Мне кроме тебя и поручить то это некому. А ты умная, красивая, за словом в карман не полезешь.
    - На счет моего ума и красоты, с тобой, конечно, не поспоришь, но вот ростом бог меня уж точно обделил, не то что тебя. Ты у нас всегда была самой высокой красавицей в классе, а теперь, как с Валеркой встречаться стала, так вообще расцвела.
      Наташа помолчала несколько секунд, принимая комплимент как должное, и видимо прикидывая, как я со своим ростом в 158 см, буду смотреться рядом с невестой, которая на каблуках достигает почти 182 см.
     Мне кажется, что они с нашим одноклассником Валерием Снегиревым, всегда нравились друг другу. Но после школы, как это обычно бывает, их пути разошлись. Наталья пошла учиться на журналистику, а Валерка «Снегирь» уехал в Москву постигать азы юриспруденции. Там он вскоре женился на дочери московского бизнесмена, но через год та сбежала в Америку с каким–то футболистом. «Снегирь» все бросил и вернулся в родной город, заканчивать учебу в родном университете. Там на пятом курсе, их и свела судьба, в одном из тесных коридоров храма науки.
 Так что он, со своим ростом под два метра, прекрасно смотрелся с Натальей и чисто внешне, был редким красавцем.
   - Але, Мариш, ты чего молчишь? Видишь, я даже стихами заговорила.
Очнувшись от воспоминаний, я постаралась, как можно более настойчивей, отказаться от роли свидетельницы.
   - Наташ, понимаешь, для того что бы все прошло гладко, надо много репетировать, учить слова, готовиться, а меня не будет в городе целый месяц. Как же я могу поручиться за прекрасное ведение вечера по случаю твоей свадьбы. А ведь ты знаешь, что достойна лишь только самого лучшего.
Видимо, мои аргументы на нее как-то подействовали, и я почувствовала, как она начала потихоньку сдаваться.
   - Ну а кому, кому мне тогда поручить это?
   - Предложи это Люсе Веретенниковой, она всегда хотела с тобой дружить, даже по- прошествии стольких лет, не может избавиться от комплекса неполноценности отвергнутой подруги. Мне кажется, она из кожи вылезет, чтобы доказать, что она лучше меня и ты сделала правильный выбор.
   - Да, Маришка, чуть не забыла, мы с Валерой хотели тебя познакомить с его двоюродным братом. Слушай, он такой классный, работает где-то в богатой нефтяной фирме, черт, забыла название. Ездит в командировки в разные страны, хорошо зарабатывает, не был женат.
    На последней фразе она сделала особый акцент, так как призналась мне однажды, что, наверное, всегда будет ревновать его к бывшей жене и в тайне бояться ее возвращения.
   - Сама бы в него влюбилась, будь он повыше ростом и встреться раньше, чем мой «Снегирек». - Ладно, попробую Люську Верететенникову позвать, - без перехода, продолжила она мою мысль. А ты давай не теряйся, отдохнешь и приходи на свадьбу. Там много из нашего класса будет народа, так что не заскучаешь. Давай, целую, пока.
    Я положила трубку и решила осмотреть свой гардероб. Пойти на свадьбу было, решительно, не в чем. Все что у меня было, как раз годилось, чтобы носить на работе. Легкое, тонкое, темное, практично не мнущееся – это все что мне было нужно, чтобы чувствовать себя комфортно.
 
    После окончания университета физико-математического факультета, я уже три года работала в городском статистическом управлении, в отделе «статистики членства и оборота материальных средств профсоюзных организаций» города. Официальных распределений уже давно не существовало. Так что пришлось самой побегать по городу и поискать себе работу по специальности. Меня взяли сразу даже без опыта работы, наверное, потому, что зарплата на тот момент, была настолько маленькой, что мне пришлось оформлять субсидию на квартиру и все равно, перебиваться с копейки на копейку. Единственную роскошь, которую я себе позволила, это купить в кредит большой жидкокристаллический телевизор. Но с моей зарплатой, выплачивать мне за него пришлось бы целых три года. Мама, когда узнала в какой кредит я залезла, долго уговаривала меня вернуть покупку и лучше заняться благоустройством своего жилья. Но я решила, раз я не могу путешествовать лично, то хотя бы во всех красках посмотрю, как это делают другие.
    Переехала я в эту квартиру сразу же, как закончила университет. Эти два события удивительным образом совпали. Когда моя родная тетушка Марго решилась, наконец, переехать в немецкий город Оффенбург к своему возлюбленному, я как раз сдавала последние экзамены в университете. Ее избранник жил там уже пятнадцать лет, но, похоронив свою любимую жену, уже через месяц вдруг внезапно вспомнил о своей любви из юности и быстренько сделал гостевой вызов моей тетушке, в ставший для него уже родным город. Но тетка, привыкшая жить в одиночестве, долго сомневалась. Не заботясь никогда ни о ком и ни о чем, она боялась ответственности, да и вообще страшилась на старости лет менять не только город, но и страну. Я уж не знаю, какие там доводы он ей приводил, но она в конце концов согласилась и стала оформлять соответствующие документы. Но поскольку, у нас эта волокита занимает массу времени, он, боясь, что она передумает, пару раз сам прилетал из Германии и помогал ей, то советами, то деньгами.
    Мама моя попыталась препятствовать моему переезду в теткину квартиру, предложив и дальше жить с ними, а эту сдавать. Она никак не могла смириться с тем, что я уже выросла, что мне пора выходить из-под опеки родителей и начинать жить самостоятельно. Мама даже пыталась давить мне на жалость и горько плакала, трагически закатывая глаза к небу. Но я была непреклонна. Да и к тому времени, я стала возлагать тайные надежды на замужество и, своя квартира была бы как нельзя кстати.
   Не имея большого опыта общения с мужчинами, я была уверена, что дружба в таком возрасте должна непременно привести меня к алтарю. Большинство моих однокурсниц тогда уже были замужем. Некоторые, наиболее шустрые, нашли свою вторую половину среди наших же ребят, почти сразу – на первом, или на втором курсе. Несколько пар даже ожидали пополнение. Я же торопиться не хотела. До окончания университета, мне было достаточно, что мы с моим Игорьком вместе уже три года. Не могу сказать, что я к нему испытывала настоящую любовь. Я собственно, даже и не знала до конца, что это такое. Вероятно, сначала и было нечто, смахивающее на это сильное чувство. Но парни были у всех и мне отставать тоже не хотелось. Мы продолжали встречаться. Я считала, что на последнем курсе все должно решиться само собой. А теткина квартира была, исключительно приятным дополнением ко всему прочему. И у нас с Игорем, наконец-то появится только «наша» квартира для встреч, а может и для совместной жизни. Ведь чаще всего, мы встречались у меня - на родительской квартире, так как сам он жил в закрытом городе, и попасть туда можно было, только по особым пропускам. И мы решили не заморачиваться по этому поводу. Мама с папой, вероятнее всего, догадывались о характере наших отношений, но наверняка ничего не знали. И в силу своего консервативного воспитания, естественно ни о чем не спрашивали напрямую. Поэтому мы урывали моменты, когда родители были на работе или в отъезде, сбегали с лекций и придавались безудержному сексу прямо в родительском доме. Мама, правда, уже неоднократно заводила разговоры о том, что мне надо замуж выходить. Игорек ей очень нравился и в мечтах она, наверно, уже видела его моим мужем. Но сам Игорек на эту тему разговора не поднимал, видно было, что его и так все устраивало. А мне тогда казалось, что специально пытаться подхлестнуть судьбу, было бы неверно, и я терпеливо ждала, когда любовь лавиной снесет меня со скучной дороги моего бытия в прекрасный мир тихого житейского счастья.

   С Игорьком мы познакомились, когда я училась на втором курсе. Мы с девочками как–то решили зайти в университетское кафе. Но народу было столько, что мы уже собрались уходить, как компания молодых людей предложила потесниться и пустить нас за свой столик. Игорек, с которым мы оказались практически на одном стуле, сначала долго ко мне присматривался. Потом произнес фразу, которая мне тогда показалась просто абсурдной:
    - Вы не замужем?
 Я чуть не поперхнулась.
    - Это вопрос или предложение?
    - Конечно предложение,- быстро нашелся он.
    - А вы не слишком долго думали?
    - Ну это очень ответственный шаг и мне нужно было все основательно взвесить. Так что предлагаю встретиться сегодня вечером и обсудить детали.
   Мне тогда его настойчивость показалась забавной. И вечером в полупустой городской кофейне, мы уже мило общались на всевозможные темы. Он оказался очень занимательным рассказчиком. Имел на все свое мнение, кардинально отличавшееся от общепринятого. Учась второй год в аспирантуре, он писал кандидатскую диссертацию на тему «Проблемы мониторинга клинических испытаний медицинских препаратов» и казалось, что знает о медицине все.
   Ко времени нашего знакомства, я уже много знала о сексе. Прочитала много книг, наслушалась излияний своих подруг, но личный опыт не шел, ни в какое сравнение с полученными ранее, теоретическими знаниями. Как то мы собрались пойти в облюбованное нами недорогое кафе, что бы посидеть там и пообщаться, как мы это делали уже несколько раз. Он зашел за мной домой, и я пригласила его пройти и дожидаться меня в гостиной. Родители  уходили в гости к своим друзьям, и он, попрощавшись с ними, сам закрыл входную дверь. Я как раз натягивала на себя капроновые колготки, когда он без стука зашел ко мне в комнату, и, не обращая внимания на мое смущение, схватил меня в объятия и начал неистово и жадно целовать.
  - Давай не пойдем никуда. Квартира ведь свободна.
 Я пыталась сделать жалкие попытки отстранить его от себя, но он казалось, не замечал этого и тяжело дыша, тащил меня в сторону дивана. Повалив меня, на скорую руку разложенный диванчик, он одной рукой стянул с меня, одетые на одну ногу колготки. Туда же полетели и мое нижнее белье. И, раздвинув мне ноги, одним резким движением, он вошел в меня, так что я даже не сразу поняла, что ЭТО уже произошло. Боли я почти не почувствовала, то ли потому, что уже давно желала этого, то ли сознание отключилось и включилось бессознательное желание познать непознанное и изведать неизведанное. То, что он был у меня первым, он понял сразу. На его лице отразилось недоумение, граничившее со злостью, но остановиться он уже не мог. И с новой силой кинулся в огонь, обуявшей страсти, не обращая на меня внимания и не сильно заботясь о том, что я чувствовала в этот момент. Но уже через несколько минут, все было кончено.
   Секс мне показался очень странным поведением двух людей, не имевшим ничего общего с красотой его описания в книгах. Телодвижения казались грубыми, звуки - ужасными. Но обидеть своими открытиями Игоря, я не могла. Я так к этому стремилась, изображая из себя прожженную и опытную женщину, так что остановить и оттолкнуть его, было  бы, по крайней мере, не честно. А мой, ранее дремлющий, инстинкт здоровой женщины, приглашал меня к новым неизведанным вершинам. Но со временем, секс мне даже начал нравиться. Я все больше и больше раскрепощалась, пока не научилась действительно получать настоящее удовольствие.      
    Мы стали встречаться два – три раза в неделю. Чаще у нас просто не получалось.  То у него занятия, то у меня лекции. Не могу сказать, что все мне в нем нравилось. Но еще с детства, уяснив одну житейскую мудрость, что «не бывает людей без недостатков», я старалась не слишком зацикливаться на его неидеальности. Внутреннее обаяние и эрудированность, с лихвой компенсировали не слишком привлекательную внешность Игоря. Но мне, не избалованной мужским вниманием, тогда казалось очень лестным, что мужчина, старше меня на пять с лишним лет, обратил на меня свой взор. Конечно, многие молодые люди посматривали в мою сторону. Но, то ли вид у меня был слишком серьезной дамы, то ли мне попадались, не слишком уверенные в себе, молодые люди, то ли я сама проявляла недостаточно активности, так что все как-то, не залаживалось.
     Игорек мне много рассказывал о своих родителях, о младшей сестре, которая еще училась в школе. Мне казалось, что я их хорошо знаю. Но при этом, он никогда не приглашал меня познакомиться с ними лично. Через два месяца я как-то намекнула ему на это. Игорь сильно разозлился, почему-то обозвал меня эгоисткой и ушел, оставив меня на пороге университета. Больше на эту тему мы не разговаривали.
    К тому времени, Марго окончательно решилась на переезд в Германию. И оформляя на меня квартиру, абсолютно серьезно взяла с меня слово, что я сохраню ее имущество в целости и сохранности.
    - Вдруг мне придется вернуться - со слезами на глазах говорила она.- Я не хочу на старости лет оказаться у разбитого корыта.
      Как будто сейчас ее корыто не было разбито. Такой разрухи в доме мне еще не доводилось видеть. Казалось, ремонта квартира не видела со дня ее сдачи в эксплуатацию. Обои на стенах висели на честном слове, окна все перекосило. А из щелей зимой снег надувало прямо сугробчиками, на хилые растрескавшиеся подоконники. Потом это все благополучно таяло, оставляя под подоконником черные разводы на стене и вспучившуюся краску на полу. Мебель была похожа на старую рухлядь, изрядно потрепанную, жившими в разное время, теткиными котами. И хоть было все это жутко старым, но ценности, как антиквариат, явно не представляло.
     И все это богатство досталось мне по наследству, которое я должна была беречь и охранять в первозданном виде, для моей тети, если вдруг она сойдет с ума и вернется из сытой и богатой Германии, в свой райский уголок на краю вселенной.
        Праздник по случаю вручения диплома, мы отмечали всем курсом, в большой университетской столовой. Все девчонки пришли со своими ухажерами, некоторые с мужьями. Несколько однокурсниц были уже глубоко беременны и делились впечатлениями от своего состояния с другими счастливицами. Мне долго пришлось уговаривать Игоря пойти со мной на эту вечеринку.  Белой вороной, в этот день, выглядеть мне не очень улыбалось. К его чести надо сказать, что он все-таки пришел и был просто великолепен. В прекрасном костюме, дорогих туфлях, чисто выбритый и, надушенный французским парфюмом, он был сама галантность. Он отходил от меня ни на шаг, не обращая внимания на других выпускниц. Мы отрывались, как могли. Ведь закончились целых пять лет студенческих мытарств, с бесконечными сессиями, зачетами, контрольными. И мы, с полученными дипломами, отправлялись в новое плавание по жизни. Поэтому, переход в другую ипостасью дипломированного специалиста, нужно было отметить весело и с размахом.
     Выпив изрядное количество спиртного, мы не заметили, как вечер перевалил за полночь. Но мы были еще полны сил и энергии. Небольшой компанией, решив продолжить праздник, двинулись ко мне. Прихватив по пути еще спиртного и закуски, мы решили достойно завершить начатое, а заодно и посмотреть мое наследство в его первозданном виде. Мой Игорек тоже впервые шел смотреть, свалившееся на мои хрупкие плечи, новое местожительство. Уже несколько дней, как я переехала и пару раз пыталась уговорить его забежать в гости, но он все чаще находил разные отговорки, ссылаясь на занятость и семейные проблемы.
    - Я только похвастаюсь своим жильем, - не сдавалась я. Попьем чайку и беги по своим делам. Ведь не у всех в двадцать два года имеется своя трехкомнатная квартира, пусть даже такая запущенная.
    И вот, наконец-то, наступил тот день, когда ему, похоже, все-таки придется заглянуть на мой огонек и понятно, что отговорок я бы никаких не приняла. Но в защиту его надо сказать, он и не пытался отвертеться. И мы всей гурьбой завалились ко мне домой.
   Когда шоковое состояние от увиденного прошло и мои друзья смогли опять здраво мыслить и рассуждать, они даже поздравили меня с таким богатством. Успокоив, что все в мире поправимо и что при желании и терпении, а так же при значительном капиталовложении, из моей квартиры можно сделать игрушку. Игорь ходил по квартире с выражением лица, которого я не могла понять. Мне казалось, что ему стыдно за меня и за мое неприкрытое удовольствие своим жилищем. Но в этот день я готова была понять и простить любого и оправдываться ни за что не собиралась. Кому не нравится - скатертью дорога!
      Мы разложили, видавший виды, кухонный стол и разместили на нем свою нехитрую снедь. Я чувствовала себя на редкость великолепно. Со мной был мой Игорек, не отходивший от меня. Новое, прекрасно сидевшее красное платье и в тон ему туфли на высокой шпильке, подчеркивали все мои  достоинства, начисто вытесняя мелкие недостатки. Я была в ударе и поэтому после застолья опять танцевала до упада, не чувствуя усталости.
   Когда гости стали расходиться, то почти каждая пара, подмигивая мне и лукаво улыбаясь, желала  «спокойной ночи». И уже шепотом, просили непременно позвонить им, как только я сочту это возможным. Но после того, как была закрыта дверь за последней парой, я замерла в коридоре.  Впервые с начала встреч с Игорем, я имела ни малейшего представления, как поступить дальше.
        Видимо Игорь тоже ждал этого момента, потому что когда я зашла, он буквально набросился на меня, неистово покрывая поцелуями мое лицо и одновременно, таща меня на теткину старую тахту.
       - Мариша, милая, как я долго этого ждал. Какая ты сегодня красивая. Я хочу тебя прямо сейчас. Как я только выдержал все это время? Я думал, что они уже никогда не уйдут.
        Его поцелуи становились все более напористыми и продолжительными. И я окончательно потеряла голову. Не прекращая целоваться, помогала ему расстегивать свое платье и одновременно пыталась справиться с пряжкой на его брюках. В сторону полетели его праздничные запонки. Несколько пуговиц белоснежной рубашки были вырваны с корнем. На пол упало нижнее белье, и мой Игорек чуть не задохнулся от увиденного. Мне было лестно, что даже после трех лет, что мы с ним вместе спим, я еще могу производить такое впечатление на мужчину. И мое желание от этого еще больше разгоралось. Игорь попытался взять себя в руки, видимо, сам не ожидая от себя такого напора. Но сила его желания так и рвалась наружу, заглушив все доводы здравого смысла. Он покрывал мое тело поцелуями и мне казалось, что счастье вот оно - бери и пользуйся. Но через несколько минут все было закончено.  А моим надеждам, на всю ночь любви и страсти, не суждено было сбыться.
  По счастливым рассказам своих разговорчивых подружек, я точно знала, что при желании и умении, сексом можно заниматься длительное время. Краснея, они рассказывали некоторые интимные подробности предшествующие непосредственно соитию. И мне было странно, что при таком бурном темпераменте, как у Игорька, все от начала до конца занимает всего минут пять. Раньше я оправдывала это тем, что у нас нет своей квартиры. Но теперь-то мы были одни и нам никто не мешал. И все же, я не чувствовала, что ему хочется доставить мне удовольствие. А потому, за это короткое время, я научилась сама урывать его для себя.
   И вот, когда все между нами случилось (не могу сказать, как мне вообще пришла эта мысль),  я вдруг, нежно поглаживая его рукой по спине, совершенно неожиданно для себя, спросила:
  - А ты кого хочешь больше, мальчика или девочку?
И вот тут-то это и произошло. Сначала он отодвинулся от меня и молчал так долго, что я даже предположила, что он уснул. Но он не спал. Видимо в тот момент, он обдумывал каждое слово, прозвучавшее как гром среди ясного неба:
      - И давно ты не предохраняешься? - очень злым тоном спросил он.
      - Нет, - пытаясь проглотить, вдруг подступивший к горлу ком, ответила я.
      - Тебе нужно было принять все меры предосторожности. Ты ведь уже взрослая девочка и должна была сама об этом позаботиться. Мне совершенно не нужны осложнения наших отношений внебрачными детьми и общения по обязательствам.
       Каждое его слово врезалось в мое сердце, как острый нож, и, выходя, оставляло кровоточащую рану, чтобы еще больнее вонзиться вновь. Он даже не мог сдержаться и не начинать этот разговор сейчас.
      - Ты что же думала, что после этого, я сразу  предложу тебе руку и сердце? – Ты, наверное, предполагала, что узнав о твоей беременности, я сразу побегу за букетом алых роз и встану перед тобой на колени, возблагодарив господа, раз ты когда-то отдала мне свою невинность. - Забудь! У меня уже есть одна такая, с огромным пузом, изо всех сил пытающаяся доказать, что  будет мне хорошей женой и матерью моих детей. Сейчас, наверное, сидит возле окна и дожидается моего возращения. Если бы не ее влиятельный папаша, я и не подумал бы жениться на этой дуре, возомнившей меня самой большой любовью в ее жизни.
    Я не верила своим ушам. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы это оказалось сном. А проснувшись, я бы опять увидела, нежно улыбающегося Игорька, смотрящего на меня любящим взглядом.               
     - Какая же я все-таки, идиотка. Я ведь даже не сказала, что беременна. А он решил, что если я спросила о ребенке, то и дело сделано. Что я решила заарканить его с помощью беременности, раз он сам не заикается о свадьбе.
   Одним резким движением, он встал с дивана и начал одеваться. Я смотрела на его атлетически сложенную спину, и мне вдруг резко захотелось, чтобы он умер. И даже этого ему было бы мало. Я ничуть не оправдывала себя, что сейчас соврала, но все же, такого я точно не заслуживала. Но его отношение ко мне было настолько очевидным, что осознание этого, делало мое положение еще более болезненным. Душа ныла и рвалась наружу. Мне хотелось умереть, лишь бы не чувствовать эту боль и дикое отчаяние. Я смотрела на то, как он одевается и знала, что это конец. В моем сердце, что-то оборвалась и образовалась зияющая пустота в душе. Я не верила, что такое вообще могло случиться со мной. И эту боль мне еще предстояло пережить.
     Я попыталась сохранить остатки самообладания, чтобы не зареветь. И, как можно более спокойнее, сказала:
     - Когда будешь уходить, захлопни за собой дверь. Ты уж извини, провожать тебя не стану. Никогда не думала, что мы с тобой расстанемся вот так.
     - Вот только не надо ныть.- Подумаешь трагедия.- Не ты первая, не ты последняя. - Да, и не вздумай искать меня или звонить моей семье. - Если узнает мой драгоценный тесть о тебе, не поздоровится нам обоим. - Прощай!
      - Ну вот чего, чего, а прощения ты не дождешься.
Он ухмыльнулся и вышел из комнаты. Через несколько секунд хлопнула входная дверь.  Я наконец-то смогла разрыдаться, обещая себе никогда, никогда больше не влюбляться в аспирантов.
   Так закончился день, который как предполагалось, мог стать самым счастливым днем в моей жизни. Но что сделано – то сделано. Если бы не мой неожиданный вопрос, я бы наверно, так и не узнала, что у него уже есть семья – жена и будущий ребенок. А я все ждала бы, да ждала от него решительных шагов, не зная, что рассчитывать мне абсолютно не на что. Мне было больно и стыдно.  Я ведь ничего не замечала. Оказалось, что я совершенно не разбираюсь в людях и не видела очевидных вещей. Или просто не хотела их видеть? Сейчас уже трудно судить об этом, так как все равно ничего изменить. Хотя все что не делается – делается к лучшему. И такой жизненный опыт послужит мне хорошим уроком на будущее. Я на это искренне надеялась.
 
       Несколько дней я не выходила из квартиры. Есть мне не хотелось, на звонки я не отвечала. Единственно, кому я звонила в эти дни, так это маме. Да и то чтобы та не волновалась и не надумала посетить меня в моем убежище.
     - Да все у меня нормально, - говорила я ей. Просто сижу и читаю книги. - Да, у меня есть, что поесть. Деньги тоже еще не кончились. – Ну все, мам, пока, а то книга очень интересная.
  Но она, все же, несколько раз забежала ко мне. Каждый раз, принося огромную сумку с продуктами, она набивала мой холодильник и готовила, чтобы я не умерла с голода. Будучи человеком очень проницательным и тактичным, она видела, что произошло что-то нехорошее, но спрашивать ни о чем не решалась. А сама я говорить о случившемся не хотела, по крайней мере, сейчас. Может когда-нибудь, но не сейчас. 
     Окончательно придя к выводу, что мое счастье где-то заблудилось, я решила, что надо жить дальше и двигаться вперед. У меня начиналась новая, самостоятельная жизнь.  Нужно было думать о хлебе насущном, искать работу, благоустраивать свой дом.
    Но каждый раз, проходя мимо этой злополучной тахты, я непроизвольно сжималась.  Воспоминания, с новой силой, накатывали на меня и мне опять не хотелось жить. Нужно было что–то с этим делать. И я решила, во что бы то ни стало, избавиться от раздражителя. Вооружившись ножницами, отверткой, молотком и большим кухонным ножом, я встала перед ней, обдумывая с какого края начать. И начала с середины. Я даже не предполагала, как это может быть увлекательно, разрушать то, что сидит у тебя, словно кость в горле. Но уже через несколько часов неистовой борьбы с предметом моего скудного интерьера, на каждой детали которого еще стоял советский знак качества, уставшая, но почти счастливая, я глядела на ее бренные останки, возвышавшиеся огромной грудой мусора на полу. Два дня мне пришлось выносить то, что когда-то было тахтой. Но зато, когда с ней было покончено, я испытала настоящее облегчение. С удовлетворением осмотрев комнату, отметила, что она стала выглядеть значительно больше и светлее, хоть сидеть теперь в гостиной было решительно не на чем.
    Странно, но в этот день позвонила из Германии моя тетушка. Она сказала, что видела сон, будто я  впустила в дом квартирантов. А они меня обворовали, вынеся всю мебель из квартиры. Наверно, та невидимая нить, которая связывала ее с этой рухлядью, была настолько крепка, что расстояние не смогло разорвать ее. Я постаралась ее уверить, что это все ерунда и менять в обстановке я ничего не собираюсь. И она, вполне удовлетворенная моим ответом, повесила трубку.
    На следующий день я отправилась на поиски своего нового первого места работы.

   
                3


   Ко мне в кабинет влетела Кира и как всегда с порога:
  Марина, пока у меня нет клиентов, пойдем быстренько развесим детские рисунки, посвященные празднику. Я их уже запихала в мультифоры, напечатала и вложила полоски с именами и фамилиями детей.
   Я быстренько схватила скотч и ножницы. Благо, что стена, на которой постоянно размещалась выставка художеств молодого поколения, находилась на нашем этаже. И я рванула вместе с ней в коридор.
  Интересно, что еще год назад, проходя мимо друг друга, в коридорах нашего статистического управления, мы еле-еле здоровались. А теперь на ниве профсоюзной работы, мы так сдружились, что стали общаться на всевозможные темы и нашли, что нам есть чем поделиться. И не только чисто профессионально, но и так запросто по-бабски, обо всем на свете.
   Кире было всего 26. Она была всего на год старше меня, но уже имела пятилетнюю дочку и опыт неудавшейся семейной жизни. Когда нас выбрали в профсоюзный комитет в культмассовый сектор, она как раз была на стадии развода. Но много об этом не распространялась. Это только потом я узнала, что ее муж оказался редкостной скотиной. Не желая работать, он умудрялся пропивать все деньги, которые она зарабатывала на основном месте работы. И даже те, что получала с ночных подработок официанткой в местном ночном клубе. А этот гад, периодически обзаводился новой семьей, параллельно первой и еще таскал туда деньги из семьи.
   Я опять загляделась быстрой работой ее красивых рук. Отметив про себя, что она опять похудела и стала выглядеть еще моложе. Ели бы я не знала, что ей двадцать шесть, я бы ей больше двадцати не дала.  Она была как раз такой, как я читала в книгах - белокурой красавицей с вьющимися волосами и я ярко синими глазами. Когда клиенты приходили к нам с отчетами, они неизменно обращались к ее пятидесятилетней сотруднице, как к начальнику отдела, не обращая на нее внимания. А когда выяснялось, что все наоборот, они недоуменно рассматривали ее, будучи уверенными, что их просто разводят. Но кроме всего прочего, она была необычайно умной и мудрой для своего возраста. Когда у нее спрашивали совета, она никогда не разговаривала нравоучительным тоном. Если она что–то знала, то делилась этим с радостью молодого учителя, увидев заинтересованные глаза. А кроме того, в ее внешности было нечто такое, отчего мужики ходили за ней толпами. Не были исключением и те редкие мужчины, которые работали в нашем на 99 процентов женском коллективе.
   Директор нашего управления Евгений Федорович, впервые увидел Киру Анатольевну, когда подбирал кандидатуру на место начальника отдела статистического учета по бюджетным предприятиям всего города. Она сразу понравилась ему своей деловитостью, добросовестным отношением к делу, а главное, своим неординарным мышлением и целым рядом деловых предложений по работе отдела. Сначала он к ней просто присматривался, не упуская возможности сделать легкий комплимент. Затем стал вызывать ее и запросто советоваться с ней, по вопросам реорганизации предприятия. И только потом выносил эти вопросы на обсуждение, со своими заместителями и другими начальниками отделов.
   В один из дней, он предложил ей возглавить профсоюзный комитет. Но она вежливо отказалась от председательства и осталась с нами в культмассовом секторе. При всем его очевидном интересе к Кире Анатольевне, он никогда не переступал черты и не пытался перевести их отношения на новый уровень.
      Предприятие, состоящее практически из одних женщин, было настолько сложно организованным механизмом, что выделить явно одну, из двухсот сотрудниц, было чревато непредсказуемыми последствиями и обязательно обросло бы такими сплетнями, что могло повлиять на отлаженный, четкий ритм работы всего управления.  К тому же он сделал уже одну ошибку, пожалев и приняв на работу свою бывшую жену, которая к тому времени сменила уже с десяток рабочих мест, но так нигде и не пришлась ко двору. А теперь его экс-супруга, работающая на два этажа ниже, без конца забегала проведывать, все еще свободного от ненавистного супружества муженька. Ее бесконечные проверки доводили его до белого каления и как рассказывали некоторые сотрудники, часто слышали ее душераздирающий визг за дверями его кабинета.
   Кроме того, в нашего директора была влюблена почти треть коллектива, то есть практически все женщины до тридцатипятилетнего возраста. И как в детской сказке «ЗОЛУШКА», они с жадностью ловили взгляды и знаки внимания нашего руководителя, не в шутку соревнуясь, у кого их больше.

.
      - Ты уже точно решила, что поедешь в Сочи? – спросила у меня Кира, как-то озабоченно глядя на меня.
      - Да, я уже полностью определилась. Вера Севастьянова дала мне адрес этой бабушки, у которой она всегда останавливается. Я вчера ей позвонила и попросила никого не селить в эту комнату с 15 июня. Осталось только билеты купить и дело сделано.
      - А  ты не рано туда едешь? Ведь в июне говорят там еще прохладно, да и вода к тому времени еще не слишком  прогреется.
      - Да брось ты Кир, мы же сибирячки. Как бы там не было холодно – это все равно теплее, чем у нас. Да и вообще, надо надеяться на лучшее. Ведь во всем мире глобальное потепление, может и мне с погодой повезет. Должно же хоть в чем-то везти.
      - А в чем поедешь, уже решила? Ведь у тебя летнего почти ничего нет. Все темное и практичное. А там курорт, там выглядеть нужно! Давай сходим по магазинам, посмотрим что-нибудь, может и подберем на первое время, а там, глядишь, что-нибудь в местных магазинах приобретешь.
          Надо отдать должное, Кира, одна из тех немногих женщин, которые не боялись, что их затмит более красивая сотрудница. Она всегда советовала, как скомбинировать те или иные вещи, чтобы они смотрелись как новые. Очень хорошо разбираясь во всякого рода бижутерии и аксессуарах. Она не только сама умело их носила, но и могла в любое время вытащить и ящика стола какие-нибудь бусы, которых у нее там хранилось немыслимое количество, быстро водрузить их на тебя и старый костюмчик вдруг приобретал, совершенно новый вид.
     - Мариш, давай все-таки сходим в парикмахерскую, - не унималась она. Мне кажется, что светлый цвет волос тебе очень подойдет. Может, они что-нибудь и с прической новое придумают. Не понравится, так у тебя еще целый месяц до отпуска впереди. За это время и волосы отрастить и перекраситься можно.
    В плане прически и макияжа, я всегда была упертая, как баран. И хоть я считала себя вполне хорошенькой, но все же, наверное, была несколько тускловата. Я никогда не пользовалась косметикой и не красила волосы, как это делают другие. Поэтому на их фоне, естественно, проигрывала в яркости. Мне всегда казалось, что мужчина, который меня полюбит, должен оценить мой внутренний мир, а не мою внешность. Но время шло и желающих рассмотреть мою нежную, ранимую, трепетную душу, не находилось. А внешняя оболочка, никак не могла подвигнуть их на первый шаг к знакомству. И чем дальше так продолжалось, тем больше я сомневалась в умственных способностях сильного пола, побуждающим к действию мотивом которых, были изначально смазливые мордашки. Так что, за все три года, что я работала не покладая рук, я так никого и не встретила. Игоря же я не только постаралась забыть, но и попыталась простить. Не сказала бы, что мне это удалось на сто процентов, но дело двигалось. И когда я его вспоминала, мне было уже не так больно и стыдно.
  Мама правда, несколько раз осторожно пыталась спросить, как мы с ним расстались. Но я либо отмалчивалась, либо переводила разговор на другую тему. Папа же вовсе не вмешивался в мои дела. Я видела, что он тоже переживает, ведь я всегда была его главным сокровищем, и как он говорил - «отрывком» от сердца. Но он старался не бередить мне душу расспросами и лишними разговорами. И в конце концов, я пришла к выводу - раз у меня ничего не получалось в своем городе, то стоит попробовать где-нибудь еще. А для этого, надо было куда-нибудь уехать. Лучше всего для этого подходил предстоящий отпуск. Это, своего рода, был экперимент. Но вот если и там ничего не выйдет, то мне придется совсем отставить надежды найти свою вторую половину.
      И так как за время работы в статистическом управлении, от всех своих знакомых, я столько наслышалась про курортные романы, что не испытать там ничего такого, что хоть раз испытывала всякая женщина, съездившая на море, было бы уже наверное, слишком. А для этого, как выразилась Кира - «выглядеть нужно». И я решила внять голосу ее здравого смысла и поменяться, если не полностью, то хотя бы в прическе и макияже.
    Пробный выход на длительную экзекуцию в салон красоты, мы решили сделать в ближайшую субботу, договорившись на 10 утра. А остаток рабочей недели мы провели в ожидании грядущих перемен.
    Работа шла по накатанной колее, от посетителей не было отбоя.  Мы с Кирой встречались только в силу необходимости, связанной с беспрерывностью статистического исследования разных областей производственных процессов. Иногда она забегала поделиться новостями и сплетнями, которым не было отбоя, в насквозь прогнившем женском коллективе. Причем все это было связано с теми немногими мужскими особями, которые работали у нас. Но большинство сплетен, было о директоре управления Евгении Федоровиче. Как и на кого посмотрел, кого приглашал в кабинет, как опять его «бывшая» устроила скандал такой, что слышали все посетители в приемной.
    Через несколько дней после последнего инцидента, в нашем коллективе отмечали годовщину открытия предприятия. Торжественное собрание и последующий концерт, решили, как всегда, провести в большом актовом зале на втором этаже. Перед концертом обычно, директор управления поздравлял своих сотрудников, награждая особо отличившихся грамотами, премиями и небольшими подарками. Задержавшись с посетителями, Кира немного опоздала, и, постояв в коридоре, все же решила зайти в зал. Директор, как раз говорил, что женщины нашего коллектива – его главное богатство, и он бесконечно рад работать с такими умными людьми. Кира зашла как раз на половине фразы, и, согнувшись, чтоб не мешать впереди сидящим, осторожно пошла к своему месту.
   Евгений Федорович замер на полуслове, сосредоточив свой взгляд на Кириной попе, которую обтягивала коротенькая юбочка. Мысль его, видимо, была безвозвратно потеряна, потому что он, промычав что-то непонятное, вдруг резко закончил поздравление и сел на отведенное для директора кресло. Это послужило началом концерта. Но со своего места, мне было видно, что выступающие его интересуют мало.  Он то и дело поглядывал в сторону, ничего не заметившей, Киры.
    Больше недели он не вызывал ее к себе. И даже, если она решалась сама прийти к нему по какому-нибудь вопросу, он находил сразу массу неотложных дел и под их предлогом, выпроваживал ее из своего кабинета. В коридорах же нашего управления, если они вдруг пересекались – он непременно делал сурово лицо, хмурил брови,  отделывался только фразой «Здравствуйте» и тут же проносился мимо. Одному богу известно, какая внутренняя борьба в нем происходила, но чувства оказались сильнее. И в один прекрасный день, он все же решился сам пойти к ней. Кира как раз заканчивала квартальный отчет, когда в кабинет влетел Евгений Федорович.
  - Если я не скажу Вам этого, я наверно взорвусь, - произнес он, ничего не понимавшей Кире.
 Но говорить все же ничего не стал.  Подошел к ней, и, практически вытащив ее за подмышки  из-за стола, настойчиво и властно поцеловал ее в губы.   


   В пятницу я уходила с работы в предвкушении следующего дня. Всю дорогу  меня охватывало легкое волнение. И так как субботний поход по продуктовым магазинам автоматически отменялся, я хоть и уставшая, все же решила зайти в супермаркет. Я уже мысленно составляла список продуктов, когда у обочины меня окатила грязной водой, с визгом остановившаяся иномарка.
   - Вот козел, -  подумала я и собралась обрушиться потоком брани на нерадивого водителя. Но слова застряли в горле, когда из машины с пренебрежительной улыбкой вышел Игорек. Окинув меня, мокрую и грязную, презрительным взглядом, он открыл заднюю дверь и подал руку, выходившей из автомобиля, молодой особе. Шикарная, изыскано одетая блондинка, грациозно выпорхнула на асфальт, и, взяв под руку беспрерывно улыбающегося Игорька, проплыла, в признательно раскрывшиеся перед ней двери, продуктового изобилия. Покупать продукты мне как то сразу расхотелось. Единственной мыслью у меня было сейчас – не разреветься в голос. Но доставить этого удовольствия я ему не могла и, по возможности высоко подняв голову, зашагала домой, где и смогла дать волю своим чувствам и слезам.  «А я еще пыталась простить этого гавнюка. Надо было ему шины проколоть, вот тогда бы мне стало хоть немного легче» - думала я, обливаясь слезами. 
     Где то к середине ночи, я укрепилась в своем решении поменяться внешне, а если получится, то и внутренне. И наутро с опухшими глазами, решительно настроенная, я двинулась по направлению  к салону красоты.
    Я пришла за 15 минут до назначенного срока и с нетерпением ждала Киру. Она приехала вовремя, но увидев меня, сразу ринулась в бой:
    - Ты что ревела? Так и знай, я никаких отказов не принимаю. Решили, так решили. Я такой круг сделала - отвезла Иришку к маме и опять вернулась сюда. И, схватив меня за руку, заволокла в уютное фойе салона.
        Через четыре часа все было кончено. От кончиков пальцев на ногах, до макушки головы, я была напедекюрена, наманикюрена, подстрижена, покрашена, уложена. Со мной там было проделано еще много чего, названия которому я не знала, а услышав, тут же забывала от обилия информации и впечатлений.
     Но когда меня развернули, всю благоухающую как майский цветок, к огромному зеркалу, челюсть моя отвисла так неприлично низко, что Кире пришлось быстро подсуетиться и водрузить ее на место. А то с таким выражением лица, я сильно смахивала на сумасшедшую.
     Перемена, произошедшая со мной, была настолько велика, что все это походило на сюжет избитых романов, где главная героиня после посещения салона превращается из куколки в бабочку. Но это было действительно так. На меня смотрела совершенно незнакомая девушка, с фривольной молодежной прической нежно золотистого цвета. Умело подобранный легкий макияж, делал мои глаза такими томными, а губы чувственными, что я безоговорочно уверовала в  великую силу искусства профессиональных парикмахеров и визажистов. Получив краткий курс по поддержанию прически и нанесению макияжа, я с радостью приобрела все, что мне посоветовал визажист и в тысячный раз, поблагодарив их за это чудо, еще раз с удовольствием посмотрела на свое отражение.
     Кира настолько расчувствовалась, глядя на мое впечатление от увиденного, что украдкой смахнув слезу, радостно поцеловала меня в щеку.
     - Вот видишь, я была права, светлый цвет волос тебе очень к лицу. Вот посмотришь, какой фурор ты произведешь на работе. Наши тетки с ума сойдут от зависти и удивления.
     То что сейчас я выгляжу совершенно иначе, я поняла сразу. Мужчины бросали на меня  откровенно заинтересованные, а иногда просто похотливые взгляды. Мне все это было вновь и как себя вести в такой ситуации, я не могла себе представить. Потом решила, что надо просто не обращать внимания и постараться уже начинать привыкать к своему новому состоянию яркой и привлекательной молодой женщины, и по максимуму получать удовольствие от ощущения внутренней свободы и легкости.
     Безусловно, Кира была права. Сразу на работе меня не узнали. Пригласили присесть на стуле в коридоре и подождать пока соберутся все сотрудники отдела. Я сделала серьезное лицо и проследовала  к своему столу, чем немало обескуражила сослуживиц.
    - Марина, ты? – воскликнула Валентина Петровна.
И тут все оглянулись и вопросительно воззрились на меня.
    - Чего это вдруг? Как здорово! А сколько ты за это отдала? А где ты это сделала? Вопросы и восклицания сыпались со всех сторон. Некоторые смотрели с удивлением, некоторые с безразличием, а некоторые с откровенной завистью. Я по возможности отвечала на вопросы, ошеломленная таким пристальным вниманием, чего не наблюдалось за ними со дня моего поступления на работу.
   Те немногие мужчины, которые у нас работали, тоже не оставили без внимания мою разительную перемену. Но за три года совместной работы они были настолько предсказуемы, что я не слишком радовалась такому поведению, избалованных женским коллективом самцов.
   Каждый раз, как мы с Кирой встречались в коридоре, она неизменно подмигивала мне, искренне радуясь, что привела в соответствие мои внутренние качества и теперешнюю внешность. В короткие перерывы между работой, мы не могли отказать себе в удовольствии, за чашечкой кофе, посплетничать и поделиться новостями, на которые так изобиловало наше предприятие. А особенно, о бурно развивающихся отношениях между ней и Евгением Федоровичем. В подробности она, конечно, не вдавалась, но так как она выглядела в последнее время, можно было с уверенностью сказать, что любовь захлестнула ее целиком и полностью. А то, что она любила его, я догадывалась давно. Но она мне ничего не говорила, а я делала вид, что ничего не замечаю. И когда они, наконец, смогли раскрыть свои чувства друг другу, я искренне порадовалась, в первую очередь, за подругу. Так как считала, что она, как никто другой, заслужила право быть так сильно и нежно любимой.
 
    Как это обычно бывает, месяц перед отпуском тянулся бесконечно долго. Перед отъездом, я еще раз заглянула в салон красоты подправить стрижку и подкрасить волосы. Они отметили, что выглядеть я стала намного уверенней. Похвалили меня за правильное нанесение макияжа, и я довольная и счастливая помчалась домой собирать чемоданы.
     Дома, подав Даше условный сигнал, я откупорила ,заранее припасенную, бутылку белого вина. Расставила в хрустальных вазочках на столе корейские салаты, и, достав, праздничные фужеры, разлила по ним двенадцатиградусный расслабляющий напиток. Больше всех праздников на свете, я любила вот такие тихие вечера. Тогда я и моя подруга, по совместительству соседка, могли долго разговаривать обо всем, мечтать, вспоминать, а иногда и реветь, о своей тяжелой женской доле, о мужчинах вообще и в частности, медленно прихлебывая совсем непьяное вино.
      - Давай, Мань, за твой отпуск. Пусть хотя бы там ты встретишь свою судьбу и станешь, наконец, счастлива.
      - Да, было бы совсем неплохо, - рассмеялась я, естественно не веря, что из курортного романа, который  неизвестно случится или нет, может выйти хоть что-то хорошее.
      - Вот посмотришь, у тебя там отбоя от ухажеров не будет. После того как ты так изменилась, мужики с тебя глаз на улице не сводят.  В маршрутках так вообще проходу не дают, наперебой свои места уступают. Даже мой Костик заметил, какая ты стала хорошенькая. Я сначала обиделась, но потом поняла, что если он, не скрывая говорит мне об этом, значит, никаких тайных замыслов на твой счет не имеет.
     - Я вообще удивлена, что он заметил мои перемены. Мне всегда казалось, что кроме тебя он вообще никого не видит и не слышит.
     Мои слова заметно порадовали Дашу. И хоть она прекрасно знала, что мне не нравятся  мужчины с пышными формами я, как одинокая женщина, наверное, всегда представляла для нее определенную опасность. Поэтому она старалась, никогда не приходить ко мне со своим потенциальным мужем. Но я на нее абсолютно не обижалась.
     - Вот блин, я же тебе подарок купила к отъезду. Погоди, я сейчас принесу.
     Пулей сносившись на пятый этаж, она принесла небольшой сверток и тут же стала сама его  торопливо разворачивать. Это тебе на первое время. Пока освоишься, пока найдешь магазины, а голову то беречь надо. Вдруг там и впрямь жара будет стоять. Сопровождая свои быстрые движения этим монологом, она достала из пакета, довольно приличных размеров льняную панаму, и, водрузив ее на мою голову, удовлетворенно произнесла:
     - Ну вот, теперь я за тебя спокойна. По крайней мере, солнечного удара с тобой уже точно не случиться. За остальное поручиться, конечно, не могу. Мариш, ну ты уж, пожалуйста, звони, а то я ведь переживать буду. Все-таки в первый раз одна летишь к черту на кулички, да еще и на целый месяц.
   Проследив, чтобы я упаковала панаму в чемодан, она еще раз посетовала, что не увидится со мной в день отлета.
   - У Кости два выходных, и он опять хочет свозить меня к своим родителям в деревню. Говорит, что просто так поедем, без всяких причин. Но при этом так хитро смотрит, что у меня уже закрадываются подозрения об истинной подоплеке поездки.
  - Ты думаешь,  созрел? Что с родителями о времени свадьбы договариваться станет?
  - Чем черт не шутит, может, решил не дожидаться моей беременности. Хотя, давай не будем загадывать, вдруг сглазим, - и она как то очень жалостливо на меня посмотрела.
   Всю жизнь, привыкшая рассчитывать только на себя, она только делала вид, что очень сильная. С самого раннего детства ей приходилось ухаживать за больной бабушкой. На ее хрупкие плечи свалилось ведение домашнего хозяйства, учеба, а потом и работа техничкой в школе, в которой она училась. Учителя тогда пошли ей навстречу и устроили ее мыть полы. Так что в свои десять лет, она во всю уже трудилась и радовалась тому, что на свете есть такие добрые люди. И, несмотря на все это, она сумела получить образование, найти достойную работу и не опуститься, как многие из ее товарищей по несчастью. Они, жалуясь на свою судьбу, начинали пить горькую, постепенно опускаясь на самое дно общества.
   А теперь она боялась. Боялась, что может не понравиться его родителям, что не забеременеет, что не выйдет замуж. Боялась многого того, чего боится почти каждая женщина, созданная природой для того, чтобы любить и быть любимой, чтобы рожать и растить детей, чтобы прожить долгую, счастливую жизнь и умереть в один день со своим единственным мужчиной.
   Все это моментально пронеслось в моей голове. Я крепко обняла свою подругу и в свою очередь пожелала ей, чтобы все у нее прошло просто замечательно.  Попрощавшись, я стояла в дверном проеме, глядя, как она поднимается к себе на этаж. И только потом закрыла дверь.
   Вернувшись в гостиную, я оглядела свою недавно преобразившуюся квартиру. После того, как я отработала год на нынешнем месте, нам вдруг стали прилично поднимать зарплату. Поэтому рассчитаться с кредитом за телевизор, мне удалось уже довольно скоро. Мама и папа, несмотря на мои отказы, беспрерывно помогали мне деньгами. И дело пошло. Делали мы все практически своими руками, не считая того, что может сделать только профессионал. Папа трудился над моей квартирой не покладая рук, приходя ко мне сразу после работы. Мне казалось, что он умеет делать практически все. Начиная от укладки ламината на полу и кончая подвесным гипсокартоновым потолком. И уже вскоре у меня были сменены двери, окна, полы. На стенах красовались нежно-персиковые структурные обои. Не было только мебели.
   Но тетка моя, пожив в зажиточной и благополучной Германии, в один прекрасный момент, перестала требовать сохранения, непосильным трудом нажитого имущества и согласилась с тем, что жила практически в хлеву. Мало того, она живо интересовалась, как идет ремонт в квартире. И когда все основные работы были сделаны, она прислала мне столько денег, что с лихвой хватило на то, чтобы обставить все три комнаты.  Даже осталось мне на отпуск. Это было очень приятное время. Все свои выходные, мы с мамой бегали по магазинам и выбирали из огромного изобилия: мебель, люстры, шторы, и другие мелкие штучки, без которых дом, выглядел как то не совсем обжитым. Но теперь, когда моя квартира сияла, как начищенный медный пятак, я почему-то острее стала ощущать пустоту преображенного пространства.

   Последний рабочий день перед отпуском прошел, как обычно, суетливо. Нужно было привести в порядок папки с последними отчетами. Обзвонить тех, кто не успел отчитаться и перенести встречу на более поздние сроки. Обременять своими обязанностями сотрудниц нашего отдела, я не любила. Так как после выхода из отпуска, всегда приходилось еще долго разбираться в той мешанине, которую они успевали сотворить, пока я отсутствовала.
    С Кирой, мы наскоро отметили мой отпуск в маленьком уютном кафе. После работы, она всегда торопилась забирать дочку из садика. Поэтому вытащить ее, основательно в будние дни, не представлялось никакой возможности. Счастливая, она по секрету мне рассказала, что Евгений Федорович стал ежедневно приезжать к ней домой. Но на работе он старался держаться просто вежливо, без всяких проявлений чувств. Скрыть их отношения от назойливого внимания коллектива, становилось с каждым днем все труднее. И в рабочее время он совершенно перестал сам заходить в ее кабинет, дабы не волновать прозорливых женщин и не давать волю сплетням.
   Обнявшись, мы решили, что звонить друг другу не будем. О том, как проведу отпуск, я должна буду рассказать ей самолично, с глазу на глаз, после приезда. И махнув мне рукой, она быстро заскочила в подошедшую маршрутку.  Я же отправилась провести свой последний вечер и ночь в одиночестве, в трехкомнатной квартире, в которой я еще надеялась, что когда-нибудь стану, по-настоящему, счастливой.


                4



      В аэропорт меня привезли родители. Мама сдерживалась, чтобы не заплакать. Папа без конца похлопывал меня по плечу и говорил:
   - Ну, ты там это, дочка, давай, не забывай матери звонить. А то видишь, как мается.
   - Конечно, буду звонить, каждый день буду, - обещала я, обнимая их по очереди.
     Они впервые отпускали меня одну так далеко. Сразу после школы, я хотела уехать поступать в Московский университет, но мама была не только «против», она, практически была на грани нервного срыва. Так что, мне пришлось отказаться от этой идеи. А теперь я выросла, вылетела из родительского гнезда, и им ничего не оставалось, как дать мне возможность самой решать, как жить дальше.
   - Все, давайте, уже идите обратно. Дальше я сама. Долгие проводы – лишние слезы.
     И поцеловав их на прощание, направилась со своей приличных размеров, дорожной сумкой, в терминал аэропорта. Пройдя все регистрационные и таможенные процедуры я, наконец, попала в накопитель и сердце мое сладко заныло.

     В самолете мое кресло оказалось рядом с, уже сидевшим возле окна, молодым человеком, очень приятной наружности. Темные волосы его, были стильно и коротко подстрижены. Карие глаза, из под черных бровей, пристально и внимательно разглядывали меня. Я, стараясь сохранять хладнокровие и делая вид, что не замечаю его заинтересованного взгляда, с интересом оглядела салон самолета. Он был почти полностью заполнен пассажирами. Легкая суета и волнение царило среди людей, соединенных волею судеб, в этой консервной банке, напичканной современным оборудованием. Они все еще рассовывали свои вещи, усаживались, устраивались, менялись местами и хоть говорить старались шепотом, гул в самолете стоял внушительный. Тем контрастней и разительней, мне показалось поведение одного из них. Этот человек сидел сразу за креслом моего соседа, и, облокотившись на окно иллюминатора, прикрыв бейсболкой лицо, практически до самого подбородка, крепко спал. Тело его выглядело крепким и сильным. По стилю одежды можно было догадаться, что он молод. На нем были, красиво разорванные в нужных местах, джинсы. Свободного покроя кофта, сшитая швами наружу, изобиловала модными деталями и, видимо, была очень дорогой.
   - Вот это нервы! – восхищенно произнесла я, кивая головой в сторону спящего.
   - А Вы про этого. Он уже спал, когда я нашел свое посадочное место, - заговорил со мной мой сосед. – Вы как больше любите, возле окна или ближе к проходу?
   Я любила возле окна, но представив, что мне придется протискиваться через еще два кресла если мне приспичит в туалет, я сказала:
   - Спасибо, я люблю то место, на которое мне продали билет.
  Не обращая внимания на мою очевидную невежливость, он видимо решил, что лучше лететь и разговаривать, чем всю дорогу думать о статистике крушений самолетов за всю историю авиации.
   -А Вы в отпуск или по делу? – не унимался он.
  Наш самолет уже вышел на взлетную полосу и замер в ожидании разрешения взлета.
  - В отпуск, -  односложно ответила я.
   Через несколько минут, лайнер набрал нужную скорость, и, оторвавшись от земли, поплыл в воздухе, ревя моторами и рассекая воздушное пространство своим огромным телом. Большинство пассажиров в это время молчали. Может кто-то даже молился. Но когда самолет благополучно поднялся еще выше и убрал шасси, многие облегченно вздохнули. Каждый, занявшись своим делом, старался скоротать время перелета, в силу своей фантазии. Поэтому по салону зашуршали газеты, кто-то стал смотреть телевизор, кто-то развлекался музыкой из наушников -  короче все были чем-то заняты.
    Я тоже из сумочки достала книгу, которую специально купила перед отлетом.
  - О, Ден Браун «Код да Винчи», быстро прочитав с обложки имя автора и название, сказал мой сосед возле окна.
  - Да вот, много слышала, захотела прочитать.
  - Я читал, ничего, понравилось. Слишком запутано все, правда. В жизни такого, конечно, не может быть, но читать интересно.
   Я уже знала примерный сюжет романа. Так как те, кто успел его прочесть, считали своим долгом поделиться своими впечатлениями об общей концепции произведения. И этот туда же.
  - Вот и мне хочется прочитать и уже потом составить свое мнение, - почти грубо сказала я.
   И попыталась прочитать несколько первых слов. Но он, не обращая внимания на мое явное намерение, вдруг стал рассказывать, какие произведения он прочитал за последнее время. О своих впечатлениях и умозаключениях по поводу прочитанного. Он явно не стеснялся в выражениях, рассказывая о фантастическом произведении Филиппа Дика - «УБИК»
    - Не знаю,- со злостью говорил он, что они все нашли в этой книге. По-моему, очень примитивный сюжетец.- Или вот другая – Пауло Коэльо - «сколько-то там минут». Что он вообще о себе возомнил? Вся книга пронизана самолюбованием и как будто кричит: - « Посмотрите, какой я тонкий знаток женской души», меня даже затошнило, когда я ее прочитал.
   Я смотрела на него и слушала вполуха. Я внимательно рассмотрела его лицо. Оно было чисто выбритым и, можно сказать, красивым. Строгий костюм, сидел как влитой и, по всей видимости, был новым. Он прекрасно формулировал свою речь и болтал без умолку. Короче, он мне изрядно надоел своими излияниями. Я смотрела на него и думала:
     «Когда же ты заткнешься?»
  Видимо, он заметил мое отсутствующее выражение лица. Вдруг замолчал. В свою очередь на секунду дольше, чем это было положено, задержал взгляд на моем лице, тоже рассматривая меня, и, улыбнувшись, произнес:   
     - А Вы в Сочи, где намерены остановиться?
  Я вкратце рассказала про бабушку, про ее дом, про небольшую комнату, а главное, про невысокую оплату за все это удовольствие.
  - И долго Вы планируете отдыхать?
  - Еще не решила, - соврала я.
  - А давайте познакомимся. Ведь столько лететь вместе, должны же мы как-то друг к другу обращаться.
   Мне его доводы показались резонными. С меня ведь не убудет, если он узнает мое имя.
  - Марина, - протянув руку, представилась я. - Можно Маша, так будет даже проще.
  - Как это? Это ведь совсем разные имена?
  - Все очень просто. Марина, а если ласково, то Мариша, а если убрать второй слог – получается Маша, а если еще проще - то Маня.
  - У Вас, как в фильме «Москва слезам не верит» - «Он же Гога, он же Гоша, он же Жорик».
  - Мне мое имя всегда не очень нравилось, - рассмеявшись, сказала я.  Его сравнение мне показалось очень забавным. - Вот и пытаюсь, по возможности, преобразовать его на более удобоваримое. – Ну а Вас как?
   - Виктор. В переводе с «греческого», означает победитель! И довольный своими познаниями, этот победитель как-то звонко щелкнул языком. - А мне нравится Ваше имя – Ма-ри-на.
 И он еще раз повторил его нараспев по слогам, словно пробуя на вкус.
   - Марина, а давай перейдем на «ты».
   - Давай, - согласилась я, и, поняв, что книгу мне все-таки прочитать не удастся, закрыла ее, положив на колени.
  - А вот если не секрет, где Вы, то есть ты, работаешь? Хотя, подожди, не отвечай. Судя по твоему внешнему виду, прическе, макияже, ухоженных ногтях, я могу сделать один единственно напрашивающийся вывод, ты - парикмахер. - Угадал?
  - Какой ты проницательный,- скривила я улыбку.- Только я женский мастер, предотвратив нежелательные вопросы, поторопилась сказать я. И, подумав, добавила; - специалист по химической завивке.
   Мне совсем не улыбалось, консультировать его по поводу мужских стрижек. А если вдруг знакомство продолжится? Кто знает, вдруг он захочет у меня причесочку подправить? Так что приходилось выкручиваться. А истинное место работы, я уж тем более говорить не желала. Ведь летим из одного города, мало ли как обстоятельства сложатся по жизни, а я вот она - вся на ладони.
  - А что, разве такие бывают? Мне казалось, что теперь выпускают только универсалов.
  - А вот у меня особая специализация, - бессовестно врала я. – Ты что, мне не веришь?
  - Специализация, как специализация, поторопился он меня успокоить, опустив глаза.
  - Виктор, а ты где работаешь? Извини, отгадывать не стану. Даже не могу представить, в качестве кого ты бы лучше всего смотрелся.
  Но почему-то мой естественный вопрос стер улыбку с его лица. Глаза стали еще темнее и пронзительней.
  - А зачем тебе?
  - Не хочешь, не отвечай, - растерявшись, промямлила я, и, отвернувшись, опять открыла книгу.
    Но читать, естественно, не могла. Как говорится, смотрела в книгу, а практически видела то, что он мне сейчас показал. Так прошло еще около часа. Виктор изредка, из-под тишка, поглядывал на меня, видимо, пытаясь выйти из неловкого положения. Я, в свою очередь, переворачивая страницы и делала вид, что мне все равно, и я сильно увлечена захватывающим чтивом. В моей памяти это всколыхнуло некоторые события трехгодовалой давности. Но я была уже не та наивная девочка, не разбирающаяся в людях. С годами у меня выработался стойкий иммунитет, к такого рода ситуациям, ибо я знала, что все в этом мире проходящее и это тоже пройдет.
     По салону стали разносить горячие обеды. Запахи пищи и разнообразных напитков разбудили во мне аппетит. Мой сосед тоже оживился. Даже бросил несколько фраз типа:
  - Ну вот и славно. – Интересно, чем они нас будут кормить? – А горячительные напитки входят в меню или нет?
   После обеда, настроение Виктора заметно улучшилось.
  - Извините меня, Марина,- снова переходя на «вы», жалостливым голосом произнес он. – Видите ли, у меня был очень сложный период в жизни. С прежней работы я уволился, несколько месяцев жил в долг, получилась очень приличная сумма. А сейчас мне предложили высокооплачиваемую работу. Для этого я и должен  лететь в Сочи. Так что это, своего рода командировка, после которой мое материальное положение заметно изменится в лучшую сторону.
        Меня это объяснение вполне удовлетворило и сердце мое оттаяло. - «Может быть, он действительно не хотел меня обидеть. Может, ему и правда было очень плохо, а тут я  со своими расспросами», -  находила я оправдание, его недавнему грубому поведению.
  - А знаете что, давайте сегодня вечером встретимся, где-нибудь в «сочинском» ресторанчике.  Отметим наше с Вами примирение, а заодно и мою новую работу.- Я забронировал себе номер в отеле «Сочи», может там и отпразднуем?
  - Хорошо, но только не сегодня. Мне еще устроиться надо, вещи разложить, освоиться на новом месте. А вот завтра, пожалуй, можно и встретиться.
   Мы еще долго болтали о всякой ерунде, о книгах, картинах, спектаклях, последних фильмах. Когда самолет начал заходить на посадку, мы обменялись номерами телефонов и договорились завтра обязательно созвониться и назначить уже точное время свидания. После приземления, Виктор галантно взял мою сумочку, и, придерживая за локоть, помог спуститься по трапу самолета.
    Сочи нас встретил вечерними огнями, теплым летним ветерком и манящим запахом цветущих деревьев. В аэропорту получив багаж, Виктор предложил свои услуги, доставить меня на такси по месту моего пребывания. Я вежливо отказалась. Мне совсем не хотелось, чтобы он знал, где я буду жить во время отпуска. Ведь если мне захочется одиночества, я должна иметь на это право. Тогда он чмокнул меня в щеку, проследил за тем, чтобы я уселась в такси и весело помахал мне рукой на прощание.               
    Такси быстро домчало меня до нужного места. Так что я, естественно, не вполне смогла разглядеть природу здешнего края из окна, с пассажирского сидения. И решила, что как только распакуюсь, непременно выйду полюбоваться красотой здешних мест. 
    Бабушка, на квартире которой я должна была остановиться, действительно жила буквально в двух шагах от моря. Комната моя оказалась просторной и чистенькой. Незатейливая мебель нисколько меня не смущала. У меня самой раньше дома была не лучше. Посреди комнаты лежал, связанный крючком из полосок разных лоскутов ткани, ковер, небывалой красоты. Помню, что моя бабушка, пока была жива, тоже умела вязать такие коврики, но я тогда была еще маленькой. А потом она умерла, так и не передав мне этого мастерства.
   Заплатив бабуле вперед за неделю проживания, я разложила и развесила вещи в крепком старомодном шифоньере, села на кровать и еще раз осмотрела комнату. Увиденное мне очень нравилось, и, не пожалев ни на секунду, что остановилась именно здесь, я решила пройтись к морю.
     Сидя на берегу, я с наслаждением наблюдала, как прозрачные волны тихо набегали на берег. Шурша песком и мелкой галькой, они приводили мое сознание в трепетный восторг от мощи и величия, созданного богом, творения. Мне нравилось мое одиночество. И даже невдалеке прогулявшиеся пары, не могли вывести меня из охватившего оцепенения. Не знаю, сколько просидела я на берегу, но стало заметно холодать и солнце уже почти скрылось за горизонтом. Море стало казаться темным и бесконечно глубоким. Тот далекий мир манил и пугал меня. И чем темнее становилось, тем больше мне казалось, что что-то страшное и огромное, таящееся там, в глубине, тоже наблюдает за мной и ждет подходящего момента, что бы затащить к себе и больше никогда не отпускать. Поежившись, мне пришлось встать с песка и направиться в дом, чтобы хорошо выспаться после утомительного перелета, новых впечатлений и приготовиться к завтрашнему, новому дню.
       В комнате меня поджидал сюрприз. На моей кровати, болтая ногами, сидела молодая особа, примерно моего возраста и смотрела телевизор. Завидев меня, она соскочила на пол, и, извиняясь, затараторила:
  - Просто в моей комнате нет телевизора. – Я живу в другой, - наверху. – Я уже три дня здесь. – А телевизор сюда приходила смотреть, пока ты не приехала. - Но ты ведь не будешь «против», правда? – Меня Вероникой зовут, а тебя?
  - Марина, - представилась я. – И, конечно же, я не буду «против», если ты станешь приходить смотреть телевизор или просто поболтать. – Я и сама очень рада, что мне не придется здесь быть одной.
  - Баба Нина говорит, что ты на месяц приехала. Я ведь тоже на месяц. Так что вместе будем, - без спроса, опять усаживаясь на мою кровать, констатировала она.
     Кожа Вероники при искусственном освещении красиво отливала нежным золотистым загаром.
  - Я вижу, ты уже успела позагорать. – Я тоже завтра хочу сходить на море, попробовать искупаться, на солнышке погреться. – Ты в море-то уже заходила?
  - Да ты что, я воды боюсь, как огня.  Да она и холодная для меня, боюсь застудиться. Я ведь сюда как бы лечиться приехала, от бесплодия, так что бегаю на процедуры в местный санаторий.
  - И давно ты забеременеть пытаешься? – спросила я, отметив про себя, что все вокруг буквально помешались на детях и, что есть силы, стараются их завести.
  - Да вот, как замуж вышла, так и пытаюсь. Уже четыре года почти. Мне уже 27, скоро поздно будет. Вот и решила здесь попробовать,- и она лукаво мне подмигнула.
    Вероника была длинноволосою брюнеткой, тоже небольшого роста и хорошо сложена. В обтягивающей маячке и очень коротких самодельных шортах, из обрезанных джинсов, она смотрелась просто миниатюрной.
  - Давай завтра с утра, пока еще прохладно, я тебе экскурсию небольшую сделаю, - с легкостью предложила она. – У меня как раз в воскресенье нет никаких процедур, так что пройдемся по магазинам, в кафе посидим, чаю или кофе выпьем. Я уже здесь все магазины оббегала. Столько  красивых вещей накупила, закачаешься.  Могу тебе все показать. Если хочешь, можешь что-нибудь взять поносить. Мне муж столько денег на лечение отвалил, лишь бы здоровой вернулась. А процедуры здесь стоят не очень дорого, так что могу пошиковать.
  - А почему, ты сразу в санатории не поселилась, раз с деньгами проблем нет?
  - Просто я терпеть не могу всяких там распорядков дня. Завтрак во столько-то, обед во столько-то, а кто не успел - тот опоздал.  А за это ведь деньги уже будут уплачены.  Все это не по мне, я люблю свободу. С утра сходила, процедуры приняла и как вольная птица – хоть на пляж, хоть по магазинам, хоть на дискотеки местные.  Но ты мне так и не ответила, принимаешь мое предложение или нет? 
  - Давай дождемся завтра, там и посмотрим, - и я выразительно зевнула.
  - Ой, прости. Ты ведь, наверное, спать хочешь. Она соскочила с кровати, и, помахав мне рукой, убежала к себе наверх.
  Кровать мне показалась раем земным. Вечерний воздух был наполнен какими-то волнующими запахами. Нежный свет луны, струящийся из окна, проложил дорожку через всю комнату и остановился на противоположной стене. Усталая, но довольная, я с наслаждением растянулась на чистых белых простынях и мгновенно уснула, как безгрешный младенец.
  Проснулась я рано, от светившего в окно яркого, теплого, ласкового солнца. Посмотрев на часы, я обнаружила, что еще только девять утра. Хотя дала себе слово, что спать буду, по меньшей мере, до десяти. Но спать уже не хотелось. И, потянувшись, я легко спрыгнула с кровати и пошла умываться во двор. Там, под открытым небом, была сооружена небольшая раковина, с подведенной водой. А чуть поодаль - тоже самодельная душевая кабинка, где вода лилась прямо из огромного, покрашенного черной краской бака, стоило лишь повернуть кран. Туалет располагался в конце огорода, и не отличался  дизайном от остальных, сантехнических изысков. Но меня все это, нисколько не расстраивало.
  Я уже заканчивала умываться, как из дома вылетела Вероника.  На бегу, крикнув «Доброе утро», она убежала в конец огорода. Услышав звон кастрюль и сковородок, я направилась в летнюю кухню, где хлопотала баба Нина. Она уже приготовила нехитрый завтрак, и я помогла ей отнести его прямо на уютную веранду, сверху донизу увитую плющом. Наша трапеза состояла из ярко оранжевых поджаренных яиц из собственного курятника и румяных, только что испеченных булочек, от которых шел невероятно аппетитный запах. Наш завтрак входил в стоимость проживания, а обед и ужин мы могли сами готовить на кухне или же не готовить вовсе, а питаться в центре, в курортных забегаловках или перекусывая прямо на улице. Благо, что повсеместно можно перехватить какой-нибудь гамбургер или шашлычок. Или просто посидеть под открытым небом за летним столиком, где тебя вежливо обслужат, быстро снующие официанты и выпить чашечку чая. Обо всем этом за завтраком меня просветила Вероника, которая удивительным образом могла и есть, и говорить одновременно, причем одно другому, ничуть не мешало.
  Собираясь на экскурсию, я нарядилась в купленные с Кирой, накануне отъезда, белые льняные брюки и такого же цвета легкий топик. Всунув ноги в кожаные плетеные прогулочные сандалии, довольная своим внешним видом, я вышла на крыльцо моего временного жилища.
  - Ух ты, какая хорошенькая! - оглядев меня с ног до головы, нараспев произнесла Вероника.
  Сама она выглядела не хуже. На ней было светлое коротенькое платьице в цветочек, красиво обтягивающее ее безупречную фигуру. Открытые босоножки на невысокой шпильке, естественно дополняли ее, слегка легкомысленный образ. Я искренне порадовалась, что мы с ней почти одного роста, так что неловкости никто из нас не почувствует.
  Три или четыре часа, я безропотно следовала за ней из магазина в магазин. Вероника не замолкала ни на секунду. Веселый нрав беззаботной хохотушки, заставлял меня без конца смеяться над ее комментариями по поводу всего, на что попадал ее взгляд. Она уже, наверное, в сотый раз перемерила все в этих магазинах, но продавцы с благодарной улыбкой, подносили все новые и новые наряды. Она опять умудрилась купить целую груду вещей. Я тоже приобрела себе кое-что из летней одежды и то, только после долгого нытья Вероники:
  - Ну ты сама посмотри, как здорово это на тебе смотрится.
   Для меня всегда было целой проблемой покупать себе одежду. Если я намеривалась что-нибудь приобрести, я всегда ждала, когда у меня «щелкнет» в мозгу – «это мое». Вот тогда я смело могла  идти и расплачиваться за это в кассу, потому что уже точно знала, что буду носить эту вещь с удовольствием. Но сегодня меня ни разу не щелкнуло, но чтобы сделать Веронике приятно, мне все-таки пришлось купить себе открытый летний сарафан, сильно декольтированный как спереди, так и сзади.
  Со всеми этими покупками, мы решили остановиться в открытом летнем кафе и перекусить что-нибудь, дабы пополнить потерянные калории. Вытянув ноги, мы поудобней расселись в незатейливых пластиковых креслах, вдыхая аромат свежеприготовленного кофе.  Заказали себе по пакетику картофеля фри, большому гамбургеру и по внушительной чашке только что сваренного горячего напитка.
  По дорожкам гуляли отдыхающие. За ними было интересно наблюдать со стороны. Молодые и старые, женщины и мужчины, дети и подростки, беззаботно придавались отдыху, двигаясь прогулочным шагом в двух противоположных направлениях, навстречу друг другу. Молодые мужчины поглядывали на нас с интересом. У многих на лицах было написано, что они были бы не прочь остановиться и познакомится. Один молодой человек отделился от группы, и, подойдя к Веронике сзади, закрыл ей глаза руками.
  - Привет, Вероничка, как дела? Как спалось, поди всю ночь обо мне думала?
  Вероника соскочила с кресла, и, обняв юношу, крепко поцеловала его в губы.
  - Конечно думала. Такое сразу из головы не выкинешь. Кстати, Павлуша, познакомься – это Марина, мы с ней соседки по комнатам.
  Я встала, и в ответ уже протянутой руке Павла, протянула свою.
  - Будем знакомы.
  Он внимательно осмотрел меня с ног до головы и помахал рукой, стоявшим поодаль друзьям. Они с радостью присоединились, предложив составить нам компанию, а заодно и оплатить наш с Вероникой счет. Павел, по-хозяйски, положил руку на плечо моей подруги и уже договаривался с ней о встрече на сегодняшний вечер, когда у меня вдруг зазвонил мобильный телефон.
  - Алло, Марина, здравствуйте. Это Виктор, мы с Вами летели вместе. Вы помните меня? Я хотел, чтобы Вы подтвердили свое согласие на встречу со мной в ресторанчике отеля.  Вы ведь не передумали, правда?
  Честно говоря, я и не ждала его звонка. Не предполагала, что он захочет продолжить самолетное знакомство и вспомнит о нашей договоренности. «Вы помните меня?» - он что же думает, что у меня последняя стадия склероза. Но голос его был полон такой мольбы, что стало неудобно отказываться и я, секунду помолчав, все-таки сказала:
  - Конечно же нет, не передумала.
  - Сейчас уже 2 часа дня, Вас устроит в…………..
Справа от меня вдруг произошло какое- то движение. Я не сразу поняла, что случилось. В одну секунду, незнакомый молодой человек бешено замахал руками, пытаясь восстановить равновесие. Фотоаппарат из его рук выскочил и с грохотом свалился в мою чашку, с недопитым кофе, расплескав его остатки на мое лицо и одежду. Чашка тоже разлетелась вдребезги, и на шум сразу прибежал официант. Готовая разразиться громкими ругательствами, я соскочила со стула и отряхивая, въедающиеся капли, со злостью посмотрела на неуклюжего прохожего. Но слова замерли у меня на устах. «Это мое» - вдруг щелкнуло у меня в мозгу с такой силой, что я почувствовала головную боль. Челюсть моя  видимо опять отвисла, потому что он, вытирая мне каплю с подбородка, очень мягко и как бы невзначай, поднял ее на место.
  - Так вот как это бывает, - думала я, не отрывая от него взгляда.
  Все это время, пока я стояла с открытым ртом, он сильно извинялся, говорил что поскользнулся на чем-то. Но я его не слышала, я просто смотрела.
  - Алло, алло, Марина. Что случилось, почему Вы молчите?- раздавалось в телефонной трубке.
  Я стояла и смотрела на мужчину моей мечты, как ненормальная. Он был настолько, по-мужски красив и обаятелен в моем понимании, что я могла бы поклясться, что уже люблю его.
  - Извините меня, я не нарочно. Могу я как-нибудь загладить свою вину? Может встретимся, и я куплю вам что-нибудь взамен испорченной одежды. – Простите, у Вас телефон пикает. – Вы, кажется, с кем-то разговаривали? – и он улыбнулся открытой белозубой улыбкой.
  Тут я наконец-то очнулась. Сидящие за столом, смотрели на эту сцену с нескрываемым интересом. Все заметили мою реакцию и мне, вдруг, стало стыдно. Я с обмякшими ногами почти упала на свое место и готова была провалиться сквозь землю.
  Незнакомец заплатил, стоящему рядом, официанту за разбитую кружку, быстро написал что-то на листочке бумаги и отдал это мне.
  - Я надеюсь, что мы с Вами еще обязательно увидимся, - сказал он, глядя на меня и кивнув всем на прощание, ушел по направлению к центру города.
   «Боже мой, какая идиотка! Как я себя вела! И что это с моей челюстью? После того как я поменяла цвет волос, она живет самостоятельной жизнью. Какая интересная закономерность – чем светлее волос, тем подвижней челюсть. – Боже, я ненавижу себя!»
   Как покинули нас наши неожиданные знакомые, для меня осталось незамеченным. Они несколько раз пытались представиться, но я смотрела на них невидящим взором, так что они скоро оставили свои попытки. Я только смутно видела, как  Вероника встала со стула, и, прощаясь со своим Павликом, опять поцеловала его. Я сидела и смотрела на записку, боясь ее развернуть.
  - Что это было? – теребя меня за руку, спросила она.
  - Не знаю,- это все, что я могла ей сейчас ответить.
  Опять зазвонил телефон. На дисплее определился номер Виктора, и мне пришлось ответить на звонок.
  - Марина, по-моему, нас разъединили. Мы с Вами так и недоговорили. В какое время встречаемся?  Вас устроит в шесть часов?
  - Да, конечно.
  - Тогда, до встречи в ресторане отеля «Сочи». Буду с нетерпением ждать, - и он повесил трубку.
    Я отключила мобильник. Глубоко вздохнув, развернула записку и прочла: «Дмитрий Воронцов», а далее номер его сотового. Молча сложив эту драгоценность в несколько раз, спрятала ее в потайной карман сумочки и подумала: «Какая же все-таки красивая будет у меня фамилия». И тут же примерила ее на себя: «Марина Воронцова, - просто классно». И мечтательно подняла глаза к небу.
  - Что там? – нетерпелось узнать Веронике.
  - Номер его телефона и имя.
  - Ну, не молчи. Как его зовут-то?
  - Дмитрий.
  - Замечательное имя. Звонить-то будешь?
  - Не знаю.
  - Да ты что, как замороженная. Ты что, из-за костюма так расстроилась? Я в момент могу исправить положение. Тут недалеко есть прачечная, с современными машинами – автоматами, я уже один раз там свои вещи стирала.
  - Вероника, а кто тебе этот Павел? – чтобы как-то перевести разговор с себя на другую тему, поинтересовалась я.
  - Моя новая любовь.
  - В каком смысле?
  - Мы с ним в первый же день познакомились, на дискотеке. Он симпатичный, крепкий, здоровый. Очень похож на моего мужа, и я думаю, прекрасно сойдет на роль отца для моего ребенка. Но естественно, он об этом ничего знать не будет. Он еще достаточно молод, чтобы  думать о  собственном здоровье и принимать меры индивидуальной защиты. А я ему сказала, что принимаю таблетки и нежелательной беременности не наступит. Других мужчин, постарше, сейчас очень трудно обмануть. Моя беременность их ничуть не интересует, а вот заразиться они боятся, мало ли что. Так что с такими, после первого раза, я больше не встречаюсь, ищу других, менее забуксованных.
   Такая откровенность меня несколько шокировала. Но кто я такая, чтобы осуждать чужую жизнь. У меня самой-то все было наперекосяк. Вот и теперь нужно было идти на свидание с Виктором, а думать хотелось совсем о другом человеке. О том, кто волею судеб оказался таким неуклюжим, рядом с нашим столиком в кафе.

                5


     - В чем ты пойдешь? – выслушав рассказ о моем знакомстве в воздухе, Вероника по- хозяйски, стала  перебирать мои вещи.
    - Может в новом сарафане? – нерешительно отвечала я, видя, как она критически осматривая мои вещи, откидывала одну за другой в сторону.
  - Нет и нет! Все это решительно никуда не годится. Тебе нужно вечернее платье. И ты должна затмить там собой всех. И чтобы этот Виктор, увидев тебя, возблагодарил бога, что ты согласилась пойти с ним в ресторан. Но все, что я сейчас вижу – это практичные вещи для работы в офисе. И не более! - Подожди! У меня есть просто сногсшибательное платье изумрудного цвета. Я сейчас его принесу. А ты пока достань всю обувь, которую привезла с собой, будем мерить.
  И она унеслась наверх. Я еще не успела достать туфли и босоножки, а она уже влетела в комнату с платьем в руках. Оно было действительно безумно красивого цвета и при искусственном освещении нежно переливалось маленькими блестками.
 - Давай одевай, - скомандовала она.
  Платье сидело на мне безупречно. Оглядев меня со всех сторон, Вероника, наконец, сделала заключение:
  - Отпад! На тебе оно сидит даже лучше, чем на мне. Теперь давай подберем обувь.
  Мы остановились на открытых босоножках телесного цвета, на высокой шпильке. Составив всю композицию, мы пришли к заключению, что красивей меня в этом ресторане уж точно никого не будет. Оставались только детали – это лак на ногти, прическа на голове и вечерний макияж для завершения полной картины.
  - Может все-таки не ходить?- все еще сомневалась я. – Он мне совсем не нравится.
  - Опять двадцать пять! Но сколько уже можно? Мы же договорились. Пойдешь, развеешься. Тебя ведь это ни к чему не обязывает. Никто не заставляет тебя с ним в постель ложиться. Не понравился, ну и черт с ним. А то так весь отпуск просидишь возле телевизора. Давай собирайся поживей – людей посмотришь, себя покажешь. Может, кто другой на тебя клюнет, на такую красавицу.
  Когда все было готово, я оглядела себя с ног до головы. Я действительно выглядела шикарно. Но самое обидное, что все это было сделано для мужчины, который был мне не нужен. На его месте я бы с большим удовольствием увидела сегодняшнего сногсшибательного мужчину – Дмитрия Воронцова. И при мысли о нем, мурашки пробежали по телу.
   Без пятнадцати шесть, за мной приехало такси. Увидев меня, водитель вышел из машины. Галантно подал мне руку, и усадил на заднее сидение. Всю дорогу он посматривал на меня в зеркало заднего вида, не решаясь заговорить. И как только мы подъехали к гостинице, опять выскочил и открыл передо мною дверь.
   Когда я вошла в зал ресторана, Виктор встал. Он глядел на меня глазами, полными удивления, восхищения, гордости. Короче, в его взгляде отразилось такое многообразие чувств, что меня не на шутку разбирал смех, при виде быстрой смены впечатлений, которые я на него производила. С другой стороны, мне было приятно. Я так давно нуждалась в таком подтверждении своей привлекательности. Быстро подскочив к моему стулу, он отодвинул его, помогая мне занять свое место.
  - Здравствуйте, Марина. Я боялся, что Вы не придете.
  - Как можно, я ведь обещала.
   Я никак еще не могла привыкнуть к своему новому образу – сердцеедки. И дав обещание, старалась его непременно сдержать. Эта привычка, выработанная годами, не могла исчезнуть просто так, после смены цвета волос или количества краски на лице. Я не могла себе позволить обращаться с людьми, а именно с мужчинами так, как обращаются истинные красавицы, привыкшие к назойливому вниманию со стороны сильного пола.
  - Вы что будете пить? – спросил меня Виктор, подавая меню.
  - Белое сухое вино.
  Пригласив официанта, мы сделали заказ. Я выбрала филе семги с салатом. Виктор - большую отбивную с овощами и попросил для себя целую бутылку мартини. Я удивленно приподняла бровь:
  - Вы что собрались вдрыск напиться?
  - Ну что Вы, я совсем не пьянею, - бравировал он. И вообще, Мариша, давай опять вернемся к обращению на «ты». Ведь мы с тобой уже пробовали и у нас неплохо получалось. По рукам?
  - По рукам.
  И он, протягивая мне руку для пожатия, вдруг взял мою обеими руками и поднес к губам.
  - Как ты устроилась на новом месте, все так, как ты ожидала?
  - Все очень хорошо и даже лучше, чем я могла себе представить. У меня замечательная соседка. Когда ты позвонил, мы как раз возвращались с прогулки по городу. Она приехала на три дня раньше и чувствует здесь себя как рыба в воде. Хотя в сравнении ее с рыбой, я переборщила. Она совершенно боится воды и не заходит в нее.
 - В таком случае, зачем приезжать на море? Я такого понять не могу. Есть масса других мест отдыха, где она будет в безопасности от вероятности утопления.
 - А я наоборот уверена, что так погибнуть ей просто не грозит. Люди, боящиеся воды, в нее не заходят, а потому и утонуть не могут. А тонут в воде как раз те, кто слишком уверен в себе и своих способностях великих пловцов. И если бы я боялась воды, как она и передо мной стоял бы выбор, где отдыхать, я бы обязательно выбрала море. Ничего не может сравниться с шумом прибоя у твоих ног.
  - Ты уже решила, на сколько останешься?
  - Поживем, увидим. Мало ли как обстоятельства могут сложиться. Зачем загадывать надолго?
  - А я скорей всего скоро уеду. Я ведь и прилететь должен был только завтра. На завтра у меня и встреча назначена.
  Официант принес уже открытую бутылку мартини и наполнил стакан Виктору.
   Людей в ресторане было достаточно много. Некоторые были одеты очень парадно – мужчины в строгих костюмах, женщины – в вечерних платьях. Но большинство из присутствующих – достаточно просто: в легких летних костюмах, футболках, кроссовках. Несколько пар с интересом на нас посматривали. Слишком уж торжественно мы выглядели. В ресторане играла легкая музыка. И две, достаточно пожилые пары, кружили вальс на свободной от столиков, площадке. Я смотрела на их плавные отточенные движения и, самой хотелось закружиться в вихре танца с грациозным кавалером.  На секунду закрыв глаза, я представила себя и Дмитрия Воронцова, вальсирующих под нежную музыку в свете приглушенных огней, под завистливые взгляды присутствующих. Но нервное постукивание вилкой о бокал, тут же вернуло меня к реальности. Виктор смотрел на меня. Он держал свой напиток в вытянутой руке, видимо желая быстрей сказать тост и выпить свой мартини.
  - За отпуск? - спросил он и стукнул своим бокалом о мой.
  - За отпуск, - ответила я и мысленно добавила: «Что бы он прошел так, как я его себе наметила». 
     Виктор залпом выпил свой бокал и тут же наполнил другой. Несколько минут ковыряя вилкой в овощах, он опять заговорил:
  - Я ведь классный программист, Мариша. Не понимаю, как я мог ввязаться в такую аферу? Это все проклятые долги. Раньше я бы никогда на такое не решился. И вот теперь я здесь. Но если бы не эта работа, я бы не встретил тебя. Во всем нужно искать что-то хорошее, даже в самой отвратительной ситуации.
  И он опять залпом выпил еще один бокал, уже не утруждая себя придумывать к нему какие – либо слова. Я не понимала, о чем он говорит, но не произнесла ни звука. Ему, наверно, нужно было выговориться кому-то. Видно сильно наболело. Но что-то в его лице стало меня настораживать. Взгляд стал отсутствующим, глаза - стеклянными. Выглядел он откровенно пьяным, хоть и выпил всего два бокала. И этот человек еще говорил, что вообще не пьянеет.
  Я с детства боялась пьяных. Они были настолько непредсказуемы, а некоторые просто опасны. Поэтому я всю жизнь старалась держаться от них подальше. Увидев Виктора в таком состоянии, я сразу замкнулась.  И в голове уже прорабатывала план побега из ресторана. Он еще что-то говорил, и о чем-то спрашивал, но я его не слышала.  Просто кивала головой в знак согласия и одобрения. Но тут до меня дошел смысл его слов.
  - Так ты согласна подняться со мной в номер? – уже еле внятно, промямлил он.
  - Что? Да как ты смеешь? Ты в своем уме? Посмотри на себя, ты же пьян в стельку. Я что дала тебе повод думать, что сразу пересплю с тобой?
   Виктор смотрел на меня невидящим взором и наверняка не понимал, что я отказываюсь. У него было такое тупое выражение лица, что я не удивилась бы, если бы у него закапала слюна изо рта. Он упал лицом в недоеденную отбивную, при этом бормоча что-то несусветное. Я встала и собралась уходить. Но тут ко мне подскочил официант, сунув счет под нос.
  - Мадам, необходимо рассчитаться, - стараясь быть вежливым, сказал он. И будьте добры, заберите с собой своего кавалера. У нас тут приличное заведение, и, спящие в тарелках посетители, могут испортить нам репутацию.
  Я остановилась в нерешительности, глядя на это сокровище.
  - Маша, не бросай меня, - подняв голову, и как можно более отчетливо, постарался произнести Виктор и опять упал лицом в отбивную.
  Моему возмущению не было предела. Я достала кошелек и выложила приличную сумму, которую мне хватило бы на несколько дней и посмотрела на храпящего Виктора. Я не представляла, как я смогу избавиться от него, кроме как постараться оттащить его к нему в номер. Я пошарила у него в правом кармане, и, обнаружив ключи от его апартаментов, постаралась растормошить Виктора. Он почти не подавал признаков присутствия разума, но на автопилоте все-таки попытался подняться с места. До чего этот кабан оказался здоров. Ноги мои подкашивались, когда я попыталась взвалить его руку  себе на плечо. Одна мысль крепко засела в моей голове: «Как я могла оказаться в такой ситуации». Я готова была провалиться сквозь землю от стыда. Все присутствующие смотрели на нашу процессию с нескрываемым интересом. Кто-то явно с насмешкой, кто-то сочувственно, а кое-кто и с презрением. Я уже дотащила свою неподъемную ношу до середины зала, как она встрепенулась. Выпрямившись и самостоятельно встав на свои ноги, Виктор вдруг поднял руку вверх, обернулся к сидящим и очень громко, очень четко, на весь зал заявил:
  - I will be back.
      Весь зал грохнул от хохота. А этот «терминатор» вдруг опять обмяк и снова повис на мне.
  Я тешила себя мыслью, что я вижу этих людей первый и последний раз. Что через день, ни обо мне, ни о моем кавалере, уже никто не вспомнит и все пойдет своим чередом. Но выходя из зала, я вдруг ощутила на себе взгляд. Поглядев в сторону, я увидела ЕГО. Мой сегодняшний знакомый, мой Дмитрий – мужчина моей мечты, смотрел на меня с таким сочувствием и сожалением, что мне захотелось плакать. Рядом с ним я заметила привлекательную особу, которая старалась обратить на себя его внимание, поглаживая его руку своими тонкими, длинными пальцами в кольцах. Она брезгливо окинула меня своим взором и тут же отвернулась, опять задав какой-то вопрос «моему» мужчине. Это было уже свыше моих сил.  Я гордо подняла голову, и, стараясь не горбиться под ненавистной ношей, вышла из ресторана.
  Я мысленно поблагодарила бога и архитектора, что лифт был рядом. Видимо, они предвидели такую ситуацию, за что я была им очень, очень признательна. Поднявшись на нужный этаж, я собралась с силами для последнего рывка и вышла, на финишную прямую. Дверь его номера легко открылась ключами, пнув ее ногой, я втащила Виктора в комнату и толкнула на постель.
  - Какое счастье! – облегченно вздохнула я и присела от усталости на край кровати.
    Посмотрев на Виктора, я поняла, что он совершенно «никакой». Я закинула его свисшие ноги, и, выходя из комнаты, оглядела себя в зеркале прихожей. Вид у меня был откровенно изможденный. Я постаралась восстановить дыхание, поправила платье, вытерла под глазами немного размазавшуюся тушь и еще раз глубоко вздохнув, направилась к двери. Вставив ключи с внутренней стороны, я вышла из номера.  Повесила снаружи табличку «не беспокоить», закрыла дверь и пошла обратно к лифту. Внизу, стараясь, чтобы меня никто не заметил, быстро вышла из гостиницы, поймала такси и двинулась по направлению к дому.
  Вероника дожидалась меня в моей комнате. Но все же увидев, сделала удивленное лицо.
  - Ты чего так рано? Да на тебе лица нет. Давай рассказывай, что этот засранец тебе такого сделал. У тебя такой вид, буд-то ты вагоны разгружала, а не на свидании была.
  Я молча, сняла босоножки и платье. В одном нижнем белье залезла с ногами на кровать. Пытаясь унять мелкую дрожь во всем теле, вперемешку, то плача, то смеясь, рассказала Веронике о сегодняшнем злополучном вечере. О том, какой стыд испытала, таща горе-программиста через весь зал. Но хуже всего, что все это видел тот единственный мужчина, за внимание которого я бы отдала все на свете. Но только не сегодня! Уже два раза я предстала перед ним в такой идиотской ситуации. Ясно, что звонить ему после всего этого, я не стану. Да и вряд ли он захочет иметь дело с такой ненормальной, как я. Тут я окончательно разрыдалась.
  Вероника сидела рядом и тоже плакала. Она вдруг вспомнила о том, что уже долго не может забеременеть. Что муж во всем обвиняет ее, но при этом сам не желает обследоваться. Что она уже не знает, хочет ли она жить с ним и рожать ребенка в этом браке, пусть даже от другого мужчины. А что если это все откроется и станет еще хуже. Но при этом уже будет, ни в чем не повинное, маленькое создание.
  Мы сидели и ревели. Сойдясь во мнении лишь на одном, что все мужики сволочи, но без них все равно никуда и с этим нужно как-то мириться. Выплакав весь запас слез, мы пожелали друг другу «спокойной ночи», и, решив, что утро вечера мудренее, расстались до утра.

                6   

       Утро нас встретило сильным дождем и ветром. Выходить из дома не хотелось. По-быстрому, сделав все утренние процедуры, мы с Вероникой отправились на летнюю кухню к бабе Нине, помогать готовить завтрак. На этот раз, мы поджарили большую сковороду картофеля и сделали салат из овощей с огорода. Было просто здорово сидеть на уютной кухне возле окна и наблюдать за проливным дождем. Из окна веяло прохладой и озоном. Дышать было легко и приятно. Я с детства помнила такие моменты, когда мы всей семьей усаживались за кухонным столом и обедали. А за окном шелестел по листьям дождь. Мы тогда все молчали и наслаждались чарующими звуками очищающейся природы. Эти мысли всколыхнули мою память и обострили чувство потери счастливого, безвозвратно ушедшего детства. Опять захотелось плакать. И незаметно смахнув вдруг набежавшую непрошенную слезу, я прислушалась к разговору бабы Нины и Вероники. И плавно влилась в разговор.
  - Да в это время года дождей уже мало, - успокаивала Веронику баба Нина. Вот посмотрите, к обеду уже все высохнет и будет опять жарко. Так что, можете смело планировать все что угодно, на вторую половину дня. Хоть по магазинам, хоть на море, хоть на дискотеки.
  Баба Нина была современной бабушкой. Каждый год, принимая у себя различных отдыхающих, она научилась спокойно относиться к их похождениям, приключениям, причудам. Ее, пожалуй, ничего не могло уже удивить. Даже то, что мы весь вчерашний вечер выли как белуги, не показалось ей каким-то, из ряда вон выходящим, событием. Дожив да своих 72 лет, она была еще очень бодра и философски относилась ко всему происходящему, считая, что главное в жизни это сама жизнь. А в ней может и должно случаться всякое, чтобы по- настоящему уметь ценить ее.
  - Так что девоньки, давайте одевайтесь помоднее, красьтесь и готовьтесь к выходу в свет, несмотря на все горести и невзгоды в жизни.
  И действительно, к двенадцати часам тучи развеяло, на небе вновь засверкало яркое, жаркое, южное солнце. Земля, благодарно впитав в себя живительную влагу, ответила благоуханием цветов и свежестью зелени. Вновь запели птицы, и в мир вернулось прекрасное настроение летнего дня. Мы с Вероникой решили просто провести этот день на пляже, понежиться на солнышке, поболтать ногами в морской воде. Так что одеваться нарядно и краситься нам не пришлось. Пойти мы решили налегке, а если захочется перекусить, то на пляже можно всегда это сделать в повсеместно стоящих киосках.
  Вода была действительно прохладной. После утреннего дождя и ветра, она еще не успела нагреться от недавно выглянувшего солнышка. Но ощущения были все равно незабываемыми. Лежа на спине, на мягком покрывале, я наблюдала за проплывавшими облаками. Чувство безмятежного, безграничного счастья и внутренней свободы, то и дело охватывало меня. Я ощущала такое единение с природой, какое мне не доводилось испытывать раньше. На задний план ушел вчерашний вечер, слезы по ушедшему детству. Теперь все это казалось смешным и маловажным, существовали только я и природа. Вероника, должно быть, чувствовала то же самое, потому что не произнесла ни слова, а так же лежала, захваченная в цепкие объятия мироздания.
  На пляже почти никого не было. В десятке метров от нас по обе стороны, было еще пары две. Но все они были заняты собой и не обращали на нас никакого внимания. Наше уединение нарушила женщина, проносившая прохладительные напитки. Мы купили по баночке колы. Но почему-то с покупкой, безвозвратно ушло и время любования природой. Я предложила окунуться в море, но Вероника наотрез отказалась заходить в воду даже по щиколотку. Мне пришлось идти одной. Плавала я не очень хорошо, поэтому далеко не заплывала. Только пока было отчетливо видно дно, я чувствовала себя более или менее уверенно. Сделав заплыв на несколько метров, я выбралась опять на пляж, подставляя свое незагорелое тело под ласковые лучики солнышка. Вероника разговаривала по телефону и утвердительно отвечала на вопросы, звонившего. На лице ее было столько радости, что, даже положив трубку, она все еще несколько минут улыбалась своим мыслям.
  - Я иду сегодня на свидание с Павликом. Ты не будешь скучать одна? Если бы мы пошли на дискотеку, мы бы обязательно взяли тебя с собой. Но мы сначала идем в кафе, а затем в гостиницу. Он там номер снял на ночь. Он ведь тоже приезжий. С другом живет у своих родственников.  Их там  десять человек на квадратном метре, так что встречаемся где придется.
  - Да не переживай ты за меня. Я телевизор посмотрю или книгу почитаю. Мне не привыкать проводить вечера в одиночестве. Я даже соскучилась по такому времяпрепровождению. Идите, отдыхайте. А я как-нибудь, в следующий раз.
  И повалявшись еще немного на берегу, мы решили, чтобы не обгореть, надо собираться домой. Тем более я видела, как Веронике нетерпелось убежать отсюда и скорей начать собираться на свидание.
  Дома, натянув на себя трикотажный спортивный костюм, прежде чем почитать книгу, я решила пощелкать пультом телевизора и посмотреть, что твориться в мире, пока я придаюсь безмятежному отдыху. В мире не было ничего занимательного. Те же самые войны, наводнения, землетрясения. Не то что бы я не интересовалась всем этим, просто со временем ко всему привыкаешь, и острота восприятия пропадает. Вдруг на экране мелькнуло что-то, до боли знакомое, и я вернула пультом предыдущую программу. На экране была я. Вернее моя фотография. В том самом изумрудно-зеленом платье, в котором я ходила в ресторан на встречу с Виктором. И на фотографии, тот же самый Виктор висел у меня на плече. Я замерла, глядя на эту безобразную картинку, но очнувшись, прибавила звук. С экрана телевизора говорилось, что: « Эта девушка, была последней, кто видел Виктора Петровского живым. Фотография была сделана посетителем ресторана, когда она помогала почти бесчувственному человеку покинуть зал. Официант говорил, что погибший называл девушку Машей. После того, как эти двое покинули помещение ресторана, живым Виктора Петровского, уже никто не видел. Его тело обнаружили в своем номере, на кровати, с простреленной головой. В комнате пострадавшего было все перевернуто. Следствием было выдвинуто несколько предположений, относительно причин гибели молодого человека. Одной из которых является ограбление и главной подозреваемой по этому делу, блюстители порядка считают эту женщину», и на экране опять появилось мое лицо. Только более крупным планом. Далее последовали какие-то другие новости. Но я уже почти ничего не слышала и не видела. Я так сидела довольно долго, не в силах поверить в произошедшее,  пока не почувствовала, что во рту все так пересохло, что стало больно. Я соскочила с кровати и бросилась к графину с водой. Выпив целый стакан, я снова села на кровать и больно себя ущипнула. «Это просто сон. Я сплю и вижу дурацкий сон. Я просто перегрелась на солнце и все. Этого просто не может быть. Потому что со мной такого случиться не может. Я порядочная, законопослушная молодая женщина. Я никого не убивала!» Эти мысли роем кружились в моей голове, затуманивая последние проблески разума.
  Не знаю, сколько времени я так просидела, не в силах пошевелиться. Ноги мои затекли, сознание как буд-то отключилось. Но когда новости про убийство Виктора Петровского стали повторять, я опять очнулась и прослушала все от начала до конца. С экрана так же говорилось, что среди гостей гостиницы Сочи, такая не проживает. Поэтому всех кто знает или видел эту девушку (и на экране опять появилась моя фотография), убедительная просьба звонить 02 или по телефону, который вы видите внизу экрана своего телевизора.
   Ступор и паника – вот те два понятия, которыми я могла бы описать свое состояние. В голове моей кишело огромное количество мыслей, носившихся и спотыкавшихся друг об друга, не в состоянии выстроиться в единую линию. При этом тело, абсолютно, не хотело  слушаться. Я вдруг вскочила с кровати и бросилась к окну. Не знаю, что я хотела там увидеть. Но заметив бабу Нину, копающуюся в огороде, мне стало уже легче. - «Так, Вероники нет дома. Она в кафе со своим Павликом, так что скорей всего, телевизор они не смотрят. Баба Нина в огороде. Значит, тоже ничего видеть не могла. Соседи меня не знают. Прохожие забыли. Значит, надо срочно, незаметно выбираться отсюда, покупать билет на самолет и уносить ноги. Стоп! Скорей всего, мои фотографии еже разослали по всем ближайшим аэропортам, вокзалам и охранникам в супермаркетах. А может пойти в милицию? Ну уж нет! Они сразу запрут меня в камере предварительного заключения и весь свой отпуск, а может и всю жизнь, я проведу за решеткой за преступление, которого не совершала. О боже! А если я буду вести себя осторожно, по возможности замаскируюсь, может они и выйдут на след настоящего преступника и мне вообще не понабиться идти в милицию».
  Я резко подскочила от зазвонившего телефона. Тупо уставившись на дисплей, я не могла узнать номер звонившего.
  - Да, - тихо сказала я и не узнала своего голоса.
  - Алло, это ты, Мариш?
  - Да, - опять повторила я, начиная узнавать голос Даши.
  - Ты что там заболела? Что с твоим голосом?
  - Да нет, все нормально, - попыталась я привести свой голос в соответствие.- Просто я задремала, -  выкручивалась я.
  - Отгадай, что случилось, - радостно, нараспев, потребовала Даша. И не дождавшись ответа: - Мы с Костиком подали заявление в загс, представляешь! Свадьба в августе. Его родители в восторге, говорят: «Давно пора было это сделать». – А я то, дурочка, боялась. Костик меня на руках носит. Сам сильно волнуется и называет меня теперь только «Моя невеста». – А у тебя-то, как там дела. Встретила кого-нибудь или нет?
  - У меня все нормально. Пока ни с кем не встречаюсь. Просто отдыхаю, загораю, придаюсь безмятежному отдыху, - говорила я, стараясь придать своему голосу больше уверенности.
  - Ой, Мариша, у меня деньги на телефоне кончаются. Приедешь, все расскажу подробно. Давай, целую крепко. Пока, звони.
  И она положила трубку. В телефоне раздались короткие гудки, а я все никак не могла оторвать его от уха и отключить.
  На крыльце раздались легкие торопливые шаги. Я постаралась взять себя в руки и сделать свое лицо более спокойным и уверенным. Вероника влетела, вся сияя от счастья.
  - Боже, какой был у меня сегодня вечер! Просто сказка! Какая я счастливая! Ты даже себе представить не можешь, что он вытворял. У меня такого безумного секса еще ни с кем не было. Он самый лучший мужчина на свете. И, по-моему, он меня любит! Что мне делать, Марина? Я не хочу возвращаться к мужу. Представляешь, Павлик меня замуж завет. Я сказала, что подумаю. Он ведь не знает, что у меня уже есть муж. Как ты думаешь, мне надо ему все рассказать или пока рано?
  - Думаю, что если у вас это действительно серьезно, то неправды между вами быть не должно. Но с другой стороны, ты ведь не знаешь, как он на это отреагирует. Здесь все надо хорошенько обдумать, прежде чем идти на такой серьезный шаг.
  - Ух, какой ты прагматик, Марина. Я не могу сейчас так здраво мыслить, как ты предлагаешь. У меня так хорошо на душе, что думать о том, что все может плохо кончиться, просто нет никакого желания. Пущу все на самотек. Пусть все выйдет, как выйдет. А пока, я буду что есть силы, наслаждаться жизнью.
  - Ты не думай, я, правда, рада за тебя. Если у тебя это все, по-настоящему, то время обязательно все расставит на свои места.
  «Если бы все было действительно так» - думала я про себя. «Было бы просто здорово!» «За сегодня, это уже второй счастливый человек, с которым мне пришлось разговаривать. Счастье рядом. Счастье вокруг. Только вот в свой водоворот оно меня не берет. Видимо действительно, все в этой жизни уравновешено: кому-то счастье, кому-то горе. Только вот горе, почему-то, все мне и мне. Как выйти из этого замкнутого круга, я себе не представляла. Ведь сколько книжек правильных прочла. Надо думать о позитиве и это с тобой будет случаться. Но ведь я, с хорошим настроем летела сюда. Естественно я не думала, что со мной может приключиться такое. Бедный Виктор! И хоть я считала, что если бы не он, со мной бы этого не произошло, все же винить его теперь во всем, просто не имело никакого смысла. Он мертв. Как это страшно! Человек, с которым я только вчера сидела за одним столом – мертв. А как же его родные - мать, отец, его девушка? У него наверняка была девушка. Ведь я, на самом деле, ничего о нем не знала. А для них он был, наверно, самым лучшим, самым умным, самым красивым. Но так сложились обстоятельства и его убили. Боже, как это страшно!»
  - Марин, о чем задумалась? Будет еще и на твоей улице праздник. Ты обязательно кого-нибудь встретишь и влюбишься. И тоже будешь считать себя самой счастливой женщиной на свете. Не горюй! Давай завтра на дискотеку сходим. Павлик своих друзей позовет. Может из них кто приглянется. Только чур, я завтра свое зеленое платье одену. Договорились?
  Я махнула головой в знак согласия, потому как не знала, какую отговорку мне придумать. А завтра, я надеюсь, смогу здраво мыслить и что-нибудь, обязательно, придет в голову. Вероника, звонко чмокнула меня в щеку, и, напевая какую-то песенку, унеслась к себе наверх. Мое плохое настроение, она, конечно же, отнесла на счет невезения в любви. Но сейчас мне было удобно, что она думает именно так. А пока я осталась одна, мне нужно было детально разработать план действий. Ухитриться вести себя так, что бы никто ни в чем меня не заподозрил, но и что бы на улице тоже узнать не могли. Не век же мне сидеть за закрытыми дверями, да и питаться как-то надо. С этими тяжелыми мыслями, я легла спать. Задремала я только к утру, так ничего дельного и придумав.

    - Эй соня, просыпайся.
  Я открыла глаза, когда Вероника тормошила меня за плечи.
  - Давай вставай, уже почти десять часов. Я уже успела на процедуры сбегать и завтрак приготовить. Поднимайся, а то все утреннее солнце проспим. Будем как лохушки, с белой кожей по курортному городу бегать. Смешно ведь!
  На счет пляжа я ничего «против», не имела. Действительно нужно было вставать и уходить скорей из дома, а то вдруг Веронике захочется новости посмотреть. И воспоминания опять лавиной захлестнули меня. Позавтракав на скорую руку, мы разбежались по своим комнатам, чтобы переодеться. Договорились встретиться мы через пять минут. Натянув на себя какой-то балахон, в котором собиралась ходить только дома, я нахлобучила себе на голову, подаренную Дашей панаму. Одела большие, уже давно не модные очки и довольная своим видом, вышла на крыльцо.
  Увидев меня, Вероника покатилась со смеху.
  - Да ты что, в таком виде собралась в общественное место идти? Тебя же засмеют. Посмотри на себя, ты ведь на огородное пугало похожа. Ты где такой балахон отрыла? Такое уже в семнадцатом году носить перестали.
  - Ну знаешь что, если не в этом, то я совсем никуда не пойду. Да и кто меня увидит? Уже сколько раз ходили, на берегу кроме нас почти никого нет.
  - А вдруг занесет кого-нибудь нелегкая? А ты там в таком виде.
  - Но ведь загорать я в таком виде не буду. У меня все-таки купальник есть.
  - Как знаешь. Но я бы на твоем месте бросила бы всю эту одежду в печку к бабе Нине. Ее даже на пугало-то одевать страшно, все птицы от разрыва сердца передохнут.
  Но я была непреклонна. В такой одежде, во мне уж точно никто не признает, ту шикарную молодую особу, которую теперь разыскивает вся милиция города Сочи. Как назло, на пляже действительно была куча народа. На меня косились прохожие, явно сомневаясь в моих умственных способностях. На Веронику же смотрели сочувственно, видимо полагая, что ей в силу ее родственных отношений,  просто приходится заботиться об, умственно отсталых, близких. Меня же все это вполне устраивало. Тем более, что когда мы решили расположиться на берегу, то часть отдыхающих, будто прибоем смыло. Так что мы опять оказались одни на площади в несколько десятков метров.
  Так мы провалялись практически до обеда. Разговаривать не хотелось. И мы почти все время молчали. Вероника наслаждалась солнцем. А у меня мысли роились в голове, как дикие пчелы, каждый раз жаля все больней и больней. Я придумывала, как бы мне ей поделикатней отказать в походе на дискотеку, но умной, а главное достоверной идеи в голову никак не приходило. Она ведь искренне пыталась разнообразить мой отпуск, полагая, что все мое невезение из-за моего нежелания чаще выходить в люди. Да теперь еще и неумение правильно подбирать гардероб. Мимо нас несколько раз проходили привлекательные молодые люди, но моя панама и очки, видно, сильно отбивали у них желание подойти и познакомиться. Веронику это злило, но она пыталась не подавать вида. Хотя каждый раз, как только такое случалось, она искоса поглядывала на меня, в тайне надеясь, что я передумаю и сниму с себя все это безобразие. Когда солнце стало нестерпимо жарить, мы засобирались домой. Вероника сначала хотела предложить забежать в летнее кафе, но опять оглядев меня с ног до головы, передумала. Она предложила зайти в магазинчик и купить что-нибудь, что можно быстро и легко приготовить на летней кухне.
  - Перед дискотекой нам необходимо как следует подкрепиться, а то сил не будет задом вертеть. Давай возьмем что-нибудь из полуфабрикатов и у нас останется больше времени, чтобы привести себя в порядок, - и она опять критически окинула меня взглядом. – Ты не подумай, я не какая-то там ханжа, зацикленная на шмотках. Но одеваться так как ты, это просто преступление перед природой, которая наградила тебя такой сногсшибательной внешностью. Может у тебя и есть какой-то свой, непонятный мне замысел, но я смотрю на вещи просто: если есть что показать - почему бы не показать и чем больше народа это увидит и оценит, тем лучше.
  Я полностью была с ней согласна, но объяснить ей почему я это делаю, я не могла. И хоть на сто процентов была уверена, что все тайное обязательно станет явным, все же считала, что чем позднее она обо всем узнает, тем мне будет спокойней.
  В магазине, я как зомби следовала за ней, не проявляя никакой инициативы для покупки продуктов. Вероника несколько раз пыталась советоваться со мной, но видя мое отрешенное выражение лица, перестала это делать и решила возложить всю ответственность за покупки на себя. Мы уже подошли к кассе и я послушно встала позади Вероники, как за спиной раздался голос, который я бы узнала из тысяч, из миллионов голосов:
  - Извините, Вы тоже в кассу? Просто у Вас продуктов нет. А без продуктов можно сразу проходить.
 Я замерла, не зная что делать. Во мне боролись смешанные чувства. С одной стороны, мне ужасно хотелось хотя бы еще раз посмотреть на него, а с другой – если он увидит меня в таком виде, он может меня не узнать. Но что еще хуже – узнать во мне ту преступницу, которую разыскивают по обвинению в убийстве. Поэтому, поборов в себе дикое желание взглянуть на его, поджала голову в плечи, и, сунув на ходу свой кошелек Веронике, быстро прошла мимо кассы и выбежала на улицу.
  - Ты что на солнце перегрелась? – выходя из магазина, набросилась на меня Вероника. - Ты как то странно себя ведешь. Но это еще мягко сказано. Ты ведешь себя как ненормальная. Признавайся, что случилось. Ведь я-то знаю, что ты совершенно адекватна. Просто либо придуриваешься, либо что-то действительно случилось из ряда вон выходящее.
   Но я, молча, взяла сумки у Вероники и поплелась домой, еще сильнее натянув панаму на лицо,  чтобы она не видела, как слезы катились по моим щекам. Настроение мое было на нуле, но жизнь продолжалась и если я хотела избежать нежелательных вопросов, со стороны моей соседки, мне надо было как-то взять себя в руки и постараться вести себя более или менее нормально.
  Мы занесли сумки в кухню и разложили продукты на полках холодильника, оставив только то, что собирались приготовить. Почувствовав себя дома в относительной безопасности, я смогла немного расслабиться и принялась активно помогать Веронике в приготовлении обеда. Сегодня мы решили приготовить пасту с томатным соусом. Но после того, как я несколько раз обожглась о горячую плиту, Вероника, без лишних расспросов, перехватила инициативу и все сделала сама. Она поняла, что спрашивать меня о чем-то бесполезно.  Быстро накрыла на стол, даже не доверив мне нож для нарезки салата. Пока мы ели, она очень внимательно смотрела на меня, пытаясь разгадать, что я от нее скрываю. Я, уткнувшись в тарелку, ковырялась вилкой среди длинных спагетти, не имея ни малейшего желания, есть что-либо.
  - Мариша, я понимаю, что что-то случилось. Но поскольку говорить ты об этом не хочешь, я могу сделать вывод, что случилось что-то очень серьезное. Если бы беда произошла с родителями или с кем-то дома, то ты уже давно бы улетела. Но так как ты этого не сделала, я могу сделать вывод, что нечто произошло здесь и как раз тогда, когда я ходила на свидание с Павликом. Из всего вышесказанного, я могу предположить, что на дискотеку ты идти не собираешься. А сейчас ты сидишь и придумываешь, что бы мне такое сказать, чтоб я к тебе не приставала. Я права?
  - Да.
  - Что ж, больше мучить я тебя не стану. Как сочтешь нужным, так сама все расскажешь. А теперь извини, я пойду собираться на дискотеку. Зайти к тебе перед уходом?
  - Спасибо тебе за все, Вероника. Я обязательно тебе все расскажу, но только потом. Я сама еще не все понимаю. Ты, пожалуйста, заходи ко мне. Мне это, правда, очень надо. И прости меня за мое поведение. Я тебе только все порчу.
  - Ну что ты, Мариш, ничего ты  не портишь. У меня и так все хорошо. А будет еще лучше, я это точно знаю. И ты верь, что у тебя тоже все будет, как в сказке – все самое лучшее напоследок.
  Как мне хотелось в это верить. Вероника пошла собираться на свидание со своим Павликом.  Я собрала и вымыла посуду со стола, и, прибрав все на кухне, отправилась к себе в комнату, что бы без свидетелей посмотреть телевизор, а заодно узнать, как идет расследование убийства Виктора Петровского.
  Вероника перед уходом действительно забежала ко мне показаться. Она одела это зеленое платье и смотрелась в нем просто потрясающе. Ее слегка закрученные длинные волосы, спускались почти до талии и отливали блеском черного бриллианта. В сочетании: изумрудно-зеленое платье и в тон волосам, босоножках - она выглядела, как принцесса.
  - Просто класс! – констатировала я.
 И Вероника выпорхнула из дома, оставив благоухающий след своих французских духов. А я, пожелав спокойной ночи, выглянувшей из-за угла дома, бабе Нине, ушла в свою комнату, и, закрыв дверь, стала ждать вечернего выпуска местных новостей. Сердце мое бешено колотилось. В тайне я надеялась, что милиция уже все выяснила. И поиски меня, как подозреваемой, прекратились. Но как только начали рассказывать про убийство, я поняла, что надеждам моим, не дано было осуществиться. Правда, теперь они сообщали, что Виктор Петровский был подозреваемым по другому делу и, его уже разыскивала милиция, в связи с гибелью главного геолога, в одном из сибирских городов. В новостях говорилось также, что за Виктором Петровским была установлена слежка, чтобы он мог вывести органы правопорядка на организаторов убийства сотрудника, крупной нефтяной компании. Мое причастие к смерти Виктора Петровского прокуратура не опровергала и мою фотографию вновь показали по телевизору, пообещав, что о ходе расследования в новостях будут сообщать ежедневно.
  Эти новые обстоятельства дела, повергли меня в состояние, крайней степени уныния. «Это что значит - я встречалась в ресторане с предполагаемым убийцей какого-то там главного геолога. Вот так парадоксы. По их мнению, один убийца замочил другого. Теперь они, вероятно, будут считать, что я мстила за какого-нибудь своего родственника. Бред какой-то! Но по всей вероятности, найти меня не так просто. Все-таки хорошо, что я поселилась здесь, в частном секторе, а не в какой-нибудь гостинице. Уж там-то они меня, наверняка, уже давно схватили и посадили за решетку». Я поежилась от этой мысли, представив себя в тюремной камере. «А что теперь делать с Вероникой. Она видит мое состояние и в силу своей слабохарактерности, я, наверно, долго не выдержу и все ей расскажу. А вдруг она окажется порядочным гражданином и сообщит обо мне, куда следует. Может ее тоже убить? О Боже, что я несу! У меня от этих мыслей сейчас голова лопнет. Я чувствую себя, как загнанный зверь, без надежды на свободу. А если это станет известно моим родителям? Если на меня объявят федеральный розыск и мою фотографию поместят во всех газетах нашей необъятной родины? Черт, черт, черт! Что делать? Так, прежде всего, надо успокоиться и позвонить родителям». Я быстро набрала номер маминого сотового телефона, и те две секунды, пока она не брала трубку, мне показались вечностью.
  - Да, доченька, - наконец раздалось в телефоне.
  «Так, голос ее спокойный и радостный, так что все пока нормально».
  - Алло, мамочка, как вы там? У вас все хорошо?
  - Да, дорогая, а почему ты спрашиваешь?
  - Просто сон плохой видела, вот и забеспокоилась.
  «Как же бессовестно я научилась врать! Но все же это лучше, чем «Мама, меня обвиняют в убийстве». Ее тогда точно инфаркт хватит».
  - А ты как, милая, хорошо отдыхаешь?
  - Да, у меня все просто здорово. Только что с дискотеки пришла, натанцевалась вволю! Гуляю, загораю. Короче, веселюсь вовсю. Мы с моей соседкой Вероникой тут все магазины обходили. Я даже себе кое-что купила. Приеду, все покажу и расскажу. Ну все, давай заканчивать, а то дорого разговаривать. Папе привет передавай и не беспокойтесь за меня. Целую!
  И не дав ей больше ничего сказать, быстро закрыла мобильник.
   Время уже было около двенадцати. Вероника не возвращалась. Может ее Павлик опять номер в гостинице снял. Тогда все понятно. Но она ничего об этом не говорила. Какое-то смутное беспокойство поселилось в моей душе и это, как-то связано с Вероникой. Но я постаралась отогнать от себя грустные мысли о ней, ведь и о себе, любимой, мыслей было предостаточно. А сейчас, мне надо было сильно постараться и попробовать все-таки заснуть. Я забралась под одеяло, и, закрыв глаза, начала считать, надеясь, что это как-нибудь поможет. Не помню точно, но что-то было около двух миллионов, когда мне, наконец, удалось это сделать. 
   Где-то, в три часа ночи, я вдруг проснулась. Мне показалось, что кто-то кричал и плакал, и звал на помощь. Я в одной пижаме выскочила на крыльцо и стала вслушиваться в ночные звуки. Вдали кричали чайки, им тоже не спалось. Где-то слышался заливистый женский смех и звон бьющегося стекла. Постояв так несколько минут, я собралась уже опять идти в дом, как услышала вой сирены. К берегу, мигая всеми своими фарами, неслась скорая помощь. Я видела, как люди со всех сторон стали сходиться к месту происшествия и я, предчувствуя что-то, тоже пошла туда. Народа было не так много и видно было, как медики делают кому-то искусственное дыхание и ставят уколы. « Все, жива, жива!» - разнеслось по берегу и врачи, положив кого-то на носилки, быстро понесли пострадавшую в машину. И вдруг ноги мои подкосились. На носилках лежала Вероника. Ее лицо было похоже на кровавое месиво. Платье было мокрым и разорванным в клочья. Руки и ноги были сплошь покрыты синяками и ссадинами. Она была без сознания. Тут же примчалась милиция. Осмотрев место происшествия, они приступили к опросу двух свидетелей – молодого парня и девушки, которые обнаружили почти бездыханное тело Вероники и вызвали скорую и милицию. Люди на берегу шептались, боясь разговаривать громко. Я услышала только, что какой-то парень вытащил ее из воды и пока эти двое вызывали неотложку, он пытался оказать пострадавшей первую медицинскую помощь. Я стояла как вкопанная, не в силах отойти от этого ужасного места.
   «Как то все это связано между собой - убийство Виктора, зеленое платье и вот теперь еще это» - эта мысль крепко засела у меня в голове. Но разрешить загадку я была не в состоянии. Над этим нужно трезво подумать. «Если хотели убить меня, то почему напали на Веронику?» Задумавшись, я не заметила, как меня осветила вспышка фотоаппарата. Оперативники фотографировали место происшествия, а заодно и всех, кто там присутствовал. Ведь известно, что чаще всего преступники не уходят с места преступления, а смешиваются с толпой зевак и наблюдают за происходящим со стороны. Но сейчас меня это мало волновало. Мне было просто страшно за Веронику, за ее жизнь.
  Как мне хотелось подбежать и закричать, что есть мочи:
  - Я ее знаю! Ее Вероникой зовут! Мы с ней вместе в одном доме живем.
  Но я не могла это сделать. Меня сразу арестуют, а это в мои планы никак не входило. Честно говоря, у меня и планов то никаких не было. Единственное, что я сделала, это подошла к водителю скорой помощи и спросила, в какую больницу ее отвезут. Меня мучили угрызения совести, но чувство самосохранения постепенно взяло верх. Я побрела домой, только сейчас обнаружив, что на мне нет обуви. «Вот так отпуск, черт бы его побрал! Не выбиралась никуда сто лет, и еще столько же не надо было. Видимо, мне на роду написано, сидеть дома и не высовываться».
  На крыльце меня ждала баба Нина.
  - Что там случилось?- беспокойно спросила она.
  Я совсем не была готова к расспросам и опять соврала:
  - Не знаю. Кого-то на скорой помощи увезли, я не успела рассмотреть.
  И тут же забежала к себе в комнату и плотнее закрыла дверь. «Что со мной творится? Я ведь никогда так много не врала. Бывало иногда, что-нибудь преувеличу, но чтобы так откровенно, этого я припомнить не могла». Теперь нужно было сесть и все хорошенько обдумать. «Слава богу, Вероника жива. Сейчас она в больнице и врачи сделают все возможное, чтобы помочь ей выкарабкаться. Завтра я пойду и навещу ее. А если удастся, то может и выясню, как все случилось. Держаться нужно осторожно, потому что к ней должно быть придут дознаватели по этому делу, а встречаться с ними мне не с руки. Они обязательно выяснят, где и с кем она живет и, может, нагрянут сюда с проверкой. А я вот она! Берите меня, пока я еще тепленькая! Нет, такой расклад меня не устраивал. Надо бежать, но куда? Этого я тоже не представляла. Баба Нина рано или поздно тоже может увидеть меня по телевизору и пойдет круговерть». С этими невеселыми мыслями, я не заметила, как уснула, так ничего и не придумав.

                7

   Утром голову ломило от боли. Мышцы напоминали стальные пружины. От шорохов и шума за окном, я беспрестанно вздрагивала. Так пролежав несколько минут и не в состоянии больше сопротивляться зову природы, я выбежала из дома и рванула в конец огорода. Во дворе было все тихо и спокойно. Баба Нина ковырялась в грядках, не обращая на меня внимания. Когда я вернулась, она выпрямилась, и, указав на кухню, сказала:
  - Иди давай завтракай, а то уже все остыло. Видела, что у тебя свет почти всю ночь горел, поэтому и будить рано не стала. А что, Веронички-то нет до сих пор? Видно загуляла девка. Да и ладно, гуляйте пока молодые. А то будете, как я в свои семьдесят два года, только и годны, что в огороде ковыряться. Ну что стоишь? Иди ешь, да подогрей сначала, а то уж все холодное, падикась.
  Мне, действительно, пришлось разогревать остывший омлет. Есть совсем не хотелось, но и обижать бабу Нину тоже. Так что пришлось запихать в себя немного. Но вот в кофе я нуждалась сильно. Я достала самую большую кружку и с большим удовольствием, все это выпила. На душе стало как-то легче и веселее, если эти слова вообще можно было применять в данной ситуации. Быстро убрав все со стола, я пошла переодеваться, для выхода в город. В комнату Вероники пришлось подниматься быстро и незаметно. Я набрала в пакет ее вещи и обувь и так же бегом спустилась на первый этаж. Мне нужно было срочно навестить Веронику и убедиться, что с ней все в порядке.
  Когда я села в такси и продиктовала название больницы, меня вдруг осенила догадка. Ведь таксист, который подвозил меня до ресторана, тоже мог узнать меня по телевизору. А значит если он пойдет или позвонит в милицию, он с легкостью, может назвать мой теперешний адрес. А что еще хуже – на него могут выйти те бандиты, которые пытались расправиться с Вероникой, видимо, приняв ее за меня. Таксист, как то странно посмотрел на меня в зеркало заднего вида, и у меня екнуло сердце. Но вспомнив, во что я сейчас одета, я немного успокоилась. Он, вероятно, решил, что меня просто отпустили  из больницы на время. А теперь я в нее благополучно возвращаюсь. Перед уходом, я специально не стала смотреться в зеркало, иначе бы я никогда не вышла из дома.
  Расплатившись с таксистом, я проследовала в здание городской больницы. В приемной, когда я спрашивала, о поступившей сегодня ночью девушке, на меня почти никто не обратил внимания. Наверно, они привыкли ко всякому и ничего в этой жизни их удивить уже не могло. Поэтому, совершенно спокойно указали мне на номер палаты Вероники, при этом взяв с меня пять рублей за прокат белого медицинского халата. Только подходя к ней, я вдруг вспомнила о мерах предосторожности и быстро оглядела все вокруг, боясь наткнуться взглядом на какого-нибудь охранника. «Вот дура, начиталась разных детективов, теперь во всем подвох ищу», - быстро пролетела шальная мысль в моей голове, но тут же улетучилась, когда я увидела Веронику на больничной койке.
  Она была уже в сознании. Но когда я вошла к ней в своем конспиративном прикиде, опять заливисто рассмеялась. У меня камень с души свалился. Раз она смеется, значит  все не так плохо.
  - Вероничка, милая, как ты? Тебе очень больно? Ты знаешь, кто это сделал?
  - Ну ты, прямо, как следователь, у меня все расспрашиваешь. Он тоже уже сегодня приходил, пытался разузнать – кто и как, и за что?
  - Ну а ты? Ты хоть что-нибудь смогла им рассказать?
  - Только то, что помнила и то, что считала нужным. Я ведь не дура, объяснять им, что те трое кто меня избил, нас с тобой перепутали. Все пытались с меня парик сорвать. А когда им это не удалось, так шандарахнули меня в челюсть, что после этого, все что я помню - это то, как я лежу здесь и, как меня по щекам легонько похлопывают. Серьезных повреждений у меня, как оказалось, нет – синяки да ссадины. Поэтому долго держать не станут и скоро выпишут. А ты, прямо сейчас пообещай, что как только я выйду отсюда,  мне все расскажешь.
  - Если к тому времени сама еще жива буду.  Тут что-то странное творится. И почему-то оказалось, что я во все это замешана. Поэтому и наряды такие ношу. Ну ты ведь и сама уже обо всем догадалась. А что мне бабе Нине сказать про тебя? Она решила, что ты просто со своим другом время проводишь.
  - Ну и пусть пока так считает. А как выпишусь, что-нибудь придумаем.
 Тут в палату, как заполошенный влетел Павел. Не замечая никого, он бросился перед ней на колени:
  - Вероничка, любимая, что они с тобой сделали? Ты только скажи кто это, я им всем бошки поразнесу. Тебе больно, милая? Я же тебе говорил – давай до дома провожу. Мне сказали, что эти гады тебя утопить хотели. Ты, когда мне не позвонила вечером, я себе места не мог найти. Я все пытался тебе дозвониться. А потом, брат вернулся с пляжа и рассказал, что какую-то девушку нашли полумертвую, в зеленом платье и с черными волосами. Меня как ножом полосонули. Я ведь уже приезжал, когда узнал, что тебя привезли именно сюда. Но меня не пустили. Говорили, что ты еще без сознания и что потом тебе снотворное дадут. Так что до десяти часов попросили тебя не беспокоить. И тут ты сама позвонила.
  - Я у медсестры телефон попросила. Мою сумочку с телефоном ведь тоже в воде нашли. Поэтому он и не работал.
  А Павел, пока говорил, стоял на коленях перед ее кроватью и все целовал, и целовал ее руку.
  - Вероничка, любимая, как я счастлив, что ты жива. Не знаю, что бы я без тебя делал.
  В глазах Павла стояли слезы. Я поняла, что их надо оставить наедине. Поставила пакет с ее одеждой на пол возле шкафа, тихонько подошла, и, поцеловав ее в щеку, попятилась к выходу. Вероника мне одобрительно кивнула и опять устремила, полный любви взгляд, на своего мужчину.
  Вернулась я домой в растрепанных чувствах. Все кто окружал меня, так или иначе, были счастливы. Пусть перед ними была еще масса проблем, но они могли решать их вместе. Моя одноклассница Наталья, подруга Даша, соседка Вероника, Кира – все они нашли свою вторую половину. А я волею судеб оказалась в такой заднице, а не посоветовать что-либо, не помочь, некому.
   На пляж я сегодня решила не ходить – мне было страшно. Ведь на этом берегу Веронику чуть не убили. Но и сидеть дома было просто невыносимо. Поэтому единственное, что мне пришло в голову – это пойти в кинотеатр на любой фильм, какой только будет идти. Да и в целях безопасности, это наверно лучший вариант. Там большое скопление народа и как говорится: « в темноте все кошки серы». Я больше решила не пугать людей своим видом. Поэтому переоделась в свой новый, еще ни разу не одеванный, сарафан. Панаму, повертев в руках, отбросила в сторону. Но очки одеть все-таки  пришлось, тем более что они закрывали большую часть моего лица.
  Баба Нина, увидев меня, одобрительно улыбнулась и опять занялась своими делами. Столько лет, наблюдая за постояльцами, она выработала в себе привычку не лезть в их дела. И тем более не давать никаких советов. И это ее качество мне очень нравилось. Ведь все бабушки, которых я знала, считали своим долгом, наставить меня на путь истинный и без конца лезли ко мне с предложениями, как лучше устроить мою непутевую жизнь.
  Выйдя за ворота, я водрузила очки на нос и двинулась по направлению к ближайшему кинотеатру. На афише красовались огромные буквы, гласившие, что сегодня во всех залах премьера фильма «Наводнение». Ну, «наводнение» - так «наводнение», что есть - то есть. Но до фильма оставалось еще минут двадцать, и это время нужно было как-то провести.  Я направилась в открытое летнее кафе, в двух метрах от кинотеатра. Расположившись так, чтобы можно было наблюдать за прохожими, я по мере оставшихся сил, старалась получить максимум удовольствия от кофе, солнца и рассматривания людей. Правда, мне сильно мешали очки. И чтобы мне стало еще лучше я, оглядевшись по сторонам, подняла их поверх лба. Я уже привыкла к одиночеству и сейчас чувствовала себя как рыба в воде. Следить за снующими туда – сюда отдыхающими, было занятием очень занимательным. Глядя на них, я пыталась отгадать кто из них приезжий, а кто местный житель. И мне казалось, что это достаточно легко сделать. Местные, как правило, неслись в определенном направлении, не смотря по сторонам, а отдыхающие – неспешной походкой, рассматривая все, что попадалось им на глаза.
     Время моего сеанса неумолимо приближалось и мне осталось сидеть считанные минуты.
  - Здравствуйте, - раздалось за спиной, и я втянула голову в шею.
  Не поворачиваясь, ибо я знала кто это, я резко соскочила с места и рванула из летнего кафе в кинотеатр. Забежав в зал, я нашла свободное место в самом углу последнего ряда и замерла. Свет погасили быстро и сначала стали показывать рекламу и анонс новых кинолент. Я попыталась расслабиться и сосредоточиться на фильме. Постепенно мне это удалось. Передо мной мелькали судьбы людей и их трагедии. И мои проблемы, по сравнению с ними, стали казаться мелкими и незначительными.
  - Прошу Вас не убегайте, - раздалось возле самого моего уха.
  Меня чуть не парализовало. «Как это ему удалось? Как он оказался около меня? Может у меня галлюцинации?» Я медленно повернула голову и увидела ЕГО. Его глаза были так близко от моих и были такими красивыми и добрыми, что если бы он оказался моим убийцей, я бы ему это, несомненно, простила. Он взял мою руку в свою и чуть слышно прошептал:
  - Пожалуйста, не бойтесь меня. Я Вам ничего не сделаю. Я знаю, что произошло там, в гостинице и уверен, что Вы к этому непричастны. Я попробую Вам помочь в этом деле. Только Вы не наделайте глупостей и никуда одна не ходите. И тем более не ходите в милицию. Они там сильно разбираться не станут, запрут Вас за решетку и дело с концом. А причину, по которой Вы, якобы убили Петровского, найдется сама собой. И еще. Мне очень понравился Ваш трюк с переодеванием. В том балахоне, Вас было просто невозможно узнать. Вы действовали, как настоящий профессионал.
  Пока он говорил, я понимала, что люблю его все больше и больше. Это же надо - влюбиться с первого взгляда. И вспомнила, как тогда, когда в первый раз увидела его, по-дурацки вела себя. И мне опять стало стыдно. Когда Дима закончил говорить, он посмотрел на меня с такой нежностью, что у меня выступили слезы на глазах. А мой собеседник, вдруг приблизился ко мне и легонько коснулся моих губ своими губами.
  - Не бойтесь, у нас все получится, - и вышел из зала кинотеатра.
Только после его ухода, я смогла немного успокоиться. На протяжении всего фильма, у меня перед глазами стояло лицо Дмитрия. Я пыталась детально восстановить в памяти, что он мне говорил, но кроме звука его чарующего голоса, ничего в голову не приходило. Вспомнив о поцелуе, я прикоснулась пальцами к своим губам и, впервые, за последние несколько дней, улыбнулась.
   До дома я шла быстрым шагом, не забыв натянуть на нос свои необъятных размеров очки. Только войдя в ворота, мне удалось передохнуть и отдышаться. Баба Нина выглянула из-за дома проверить, что никто чужой не проник на ее территорию.
  - Ты что одна? А где Вероника? Я думала, вы с ней вместе вернетесь. Она уже два дня дома не показывается. Сегодня ее муж звонил. Говорит, что ее телефон не отвечает. Беспокоится. Я сказала, что она телефон дома оставила и с тобой по магазинам ушла. – Если еще звонить будет, что говорить-то?
  - Скажите, что она сама ему перезвонит. А Вероника уже завтра дома будет.
  - Ну, как знаете. Мое дело маленькое. Завтра, так завтра, - и она опять спряталась за угол дома.
  Быстро перекусив бутербродами с чаем, я поспешила в свое убежище, дожидаться программы новостей. Но от безделья время тянулось бесконечно долго. Поэтому я вышла в огород к бабе Нине и предложила свою помощь по прополкам грядок, подвязкам клонившихся к земле, от наливающихся плодами, кустов помидоров. Мне нравилось работать руками. Совершенно ни к чему было подключать для этого голову и я полностью отдалась своим мыслям, пытаясь решить для себя неразрешимую загадку: «Как получилось так, что я во все это ввязалась?» Так незаметно подкрался вечер и, во дворе стало так темно, хоть глаз коли. Мы с бабой Ниной, с удовлетворением оглядев проделанный фронт работы, бросили все это нескончаемое занятие и отправились пить чай с булочками, которые она непонятно когда успела напечь. 
   Криминальные новости начали с того, что: «сегодня ночью было совершено покушение на молодую женщину. После того как ее зверски избили, преступники пытались утопить пострадавшую. Скорая помощь была вызвана, проходящим мимо отдыхающим. Вследствие проведенных спасательных мероприятий, женщина была доставлена в «Первую» городскую больницу. Состояние потерпевшей сейчас не вызывает опасений. По ее описанию, были составлены фотороботы преступников и разосланы во все милицейские участки. Прокуратура возбудила уголовное дело по данному происшествию. Сейчас мы покажем приблизительные портреты обвиняемых. Если кто-то может сообщить что-либо по этому делу, просим созвониться с нами по телефонам, которые вы видите на своих экранах или по телефону 02». И далее: «По делу Виктора Петровского, застреленного в Гостинице «Сочи», новых сведений из органов правопорядка, не поступало. На наш запрос о ходе расследования, прокуратура сообщила, что появился ряд новых обстоятельств, о которых в интересах  тайны следствия, пока ничего не будет оглашено».
  Что это еще за «новые обстоятельства дела»? Но одно, меня радовало больше всего, это то, что мою фотографию сегодня уже не показали. «Может действительно им не все равно, кого за решетку сажать? И какую роль во всем этом играет Дмитрий Воронцов? А может и никакую. Вот только странно, что он все время оказывается рядом. Он что следит за мной? Или не следит? Вот блин, у меня начинается настоящая паранойя. Мне что теперь везде преступники мерещиться будут? Но, Дима-то уж, точно, на преступника не похож. Скорей - на доброго ангела». И я опять улыбнулась своему сравнению, представив его с белыми крыльями за спиной.
  На сердце немного полегчало. Может сегодня мне удастся все-таки выспаться. Я залезла под легкое одеяло, и, уставившись глазами в потолок, попыталась представить себе лицо Дмитрия. Уснула я, улыбаясь, не задумываясь о том, что ждет меня завтра. Я начинала верить в свою счастливую звезду. И эта вера была выше меня. За плохим, всегда должно следовать хорошее. И это хорошее, уже начало пробиваться из черной полосы моего бытия. Стоило еще немного потерпеть и, я обязательно вступлю на свою белоснежную дорогу, которую я заслужила по праву рождения на этот свет.

                8


   Утро струилось и затекало в комнату, когда я открыла глаза. Сегодня мне казалось, что весь мир  вращается вокруг меня одной. Не знаю, чем были вызваны такие ощущения, но они были, и это радовало меня и приводило в замешательство. - «Может, я просто тихо схожу с ума? Может все это признаки тихого помешательства?» Но что бы то не было, мне с утра отчаянно хотелось есть и я думаю, что это скорей всего признак здоровья, чем сумасшествия.
  Я взглянула на часы, было еще только семь часов утра. А значит, баба Нина еще не вставала. Но это было и к лучшему. Сегодня я сама приготовлю завтрак и накрою стол на веранде, как в первое утро моего приезда. Я приняла прохладный душ, окончательно проснувшись, и побежала на кухню, чтобы удивить ее своими кулинарными способностями. Сегодня должна была вернуться Вероника из больницы, а значит, мне придется все ей рассказать, как я и обещала. Но для смелости, мне необходимо запастись калориями, чтобы хватило сил на рассказ. Порадовать бабу Нину, я решила блинчиками со сгущенкой. И когда я уже допекала последний блин, я услышала шаркающие звуки ее ног по ступеням летней кухни и услышала, как она с кем–то разговаривает по радиотелефону.
  - Сейчас я дам трубку ее подруге, - и она протянула мне ее. – Это муж Вероники,- добавила она шепотом.
  - Алло, я Вас слушаю. Да, это Марина. Нет, ее дома сейчас нет. Она на процедуры побежала. Что? Почему не звонит? Она телефон в море уронила. Вчера? Она вчера пыталась дозвониться, просто линия была перегружена. Да, я ей непременно передам. Она как придет, сразу перезвонит Вам.
  Вот зараза! А так все хорошо начиналось. Мне стало не по себе, что я врала и оправдывалась перед мужем Вероники. На душе стало опять мерзко и гадко. Прекрасное настроение утра прошло, оставив неприятный осадок на сердце.
  Блины на веранду мы перетаскивать не стали. Позавтракали мы, молча, прямо на кухне. И я, вызвавшись убрать посуду, отпустила хозяйку дома по своим огородным делам. Делать больше было нечего, и я решила, что все же стоит пойти и позагорать. А то вернувшись с отпуска, пойди, докажи им, что я на юге была – ведь не поверят.
  Солнце жарило нестерпимо. Кто бы мог подумать - конец июня, а тут такая жара. Видно точно – глобальное потепление климата грядет, не иначе. Натянув сарафан поверх купальника, и, взяв с собой  покрывало, я направилась на облюбованное место дикого пляжа, где практически никогда никого не бывает, тем более по утрам.
   Мелкие камушки впивались в спину, когда я почти мурлыкая от удовольствия, растянулась под нежно ласкающим солнцем. На небе совершенно не было облаков. Только птицы, сбиваясь в стаи, что-то кричали с высоты. Я пыталась не думать о своих проблемах, решив пока пустить все на самотек. Сегодня вернется Вероника.  Может, мы вместе посидим и поразмышляем, как быть дальше. Она уже дала понять, что на нее можно рассчитывать и лишнего она никому болтать не станет.
  Мимо проходили люди, выбирая себе место, чтобы позагорать. Несколько молодых мужчин откровенно меня рассматривали, переговариваясь между собой. Постояв несколько минут, они расположились в десятке метров, бросая на меня заинтересованные взгляды. - «Ну и пусть смотрят», - думала я. «Они мне не мешают. Приставать - не пристают. Так что, от меня не убудет». Я встала и подошла к воде, потрогав ее кончиками пальцев. Вода была уже теплой и манила к себе переливающейся голубизной. Зайдя в воду по пояс, я намочила оставшееся на воздухе тело, ощутив легкую прохладу морской воды. Плавать одна, без присмотра с берега, я не решалась. И поэтому вернулась к себе на покрывало, чтобы получить новую порцию солнечных ванн. Когда кожу стало пощипывать, я поняла, что пора возвращаться. Ведь сгореть и потом облезть, не самое радужное впечатление от отпуска. Решив это для себя, я быстро свернула свою нехитрую кладь и почти бегом, покинула пляж.
   На крыльце дома сидела Вероника. Лицо ее еще было, в уже бледнеющих синяках и заживающих царапинах. Но все же, я ужасно обрадовалась ее возвращению. Она встала и обняла меня за шею, будто мы с ней были самыми близкими людьми на земле.
  - Ты представляешь, баба Нина, когда меня увидела, чуть между грядок не упала. «Что ж ты, милая, - говорит, с таким упырем связалась? Если уж руку раз поднял, то теперь всегда дубасить будет. Бросай его, - говорит, - не то до смерти забьет».
  - А ты ей что?
  - Что я могла ей ответить? Хорошо, - говорю, - бабушка. Обязательно брошу. - Пошли в дом, а то опять увидит меня, охать, да ахать начнет. Ты мне как раз все и расскажешь.
  - Послушай, Вероника, тебе муж звонил. Я, как могла выкручивалась. Обещала, что как вернешься с «процедур», сразу перезвонишь. Про телефон сказала, что ты его море выронила. Вроде поверил.
  - Да, мне бабушка говорила, что ты с ним разговаривала. Ничего, потерпит, потом перезвоню. Сначала ты. А то я умру от любопытства, давай колись, что там у тебя произошло.
  И я обо всем поведала своей подруге.
  - Ну а теперь, мне придется тебя убить, чтобы ты не смогла никому рассказать мою тайну, - и я сделала вид, что пытаюсь ее задушить.
   Вероника заливисто рассмеялась. У нее было прекрасное качество – относится к жизни легко и непринужденно. Во всем, даже в моей ситуации, она пыталась усмотреть какое-то рациональное зерно. Вот и здесь, она сказала, что если бы я не приехала сюда, то не встретила бы Диму и не поняла бы, что умею влюбляться, с первого взгляда. Представления бы не имела, что где-то живет мужчина моей мечты и как он вообще должен выглядеть. Мы несколько минут помолчали, задумавшись каждая о своем.
  - А теперь, ты рассказывай, как там у тебя дела с твоим Павликом.
 - Ну что ты, у нас все здорово. Пока я была в больнице, он не отходил от меня ни на шаг. То одеяло поправит, то водички принесет, то до туалета проводит. Он готов был меня с ложечки кормить. Но здесь я оказала ему сопротивление. Не совсем же я беспомощная. Честно говоря, я не слышала еще о мужчинах, которые бы так самоотверженно ухаживали за больной женщиной. Обычно все происходит совсем наоборот. - Ты представляешь, он во всем винит себя, говорит: «что если бы он довел меня до ворот, то ничего бы не случилось». Но я думаю, в свете того, что ты мне рассказала,  за мной бы все равно проследили и тогда, неизвестно, что  с нами обеими было бы. Они ведь пока пытались с меня, якобы парик сорвать, все выведывали «куда я флешку с информацией спрятала, после того как притащила Виктора в номер». Ты что-нибудь знаешь о флешке?
  - Нет. Но он говорил, что должен с кем-то встретиться, по очень важному делу. Да еще плел о какой-то афере, в которую ввязался. Но я тогда подумала, что он просто в стельку пьян и нечего не соображает.
  - Так вот, давай с тобой подведем итог: Виктор Петровский, замешанный в убийстве геолога, везет в Сочи какую-то флешку, с информацией. Встречается с тобой в ресторане. И хоть говорит, что совсем не пьянеет, после двух фужеров, его сносит с катушек. Ты его волочешь в номер и оставляешь там живого и невредимого. Кстати, ты не заметила там беспорядка, о котором сообщалось по телевизору?
  - Да нет, конечно! Все было очень пристойно.
  - Так значит, после того как ты его там оставила, кто-то проник к нему в номер и перерыл все в поисках этой дурацкой флешки. Но, видимо, не нашли ее и решили, что это ты ее забрала. А Петровского убрали, как отработанный материал. Твою фотографию показали по местным новостям. Отсюда они и узнали, как ты выглядишь. А тут я, в этом же зеленом платье, такая же маленькая, только с черными волосами. Вот они и решили, что ты это я или наоборот.
  - Но теперь, сам собой, напрашивается вопрос: - Кто забрал флешку?
  - Вероятно, был еще кто-то, кто успел это сделать, после того как ты оставила Петровского. Но до того как туда вломились убийцы.
  - Как ты думаешь, теперь мы должны пойти в милицию и рассказать обо всем?
  - Я думаю, нет. Но если тебя задержат, вот тогда все это и выложишь. А пока не будем ни у кого  отбирать хлеб и мешать органам правосудия вершить свое правое дело.
   Вроде, все потихоньку вставало на свои места. Вероника была на моей стороне и ничуть не сомневалась в моей невиновности. За историю с платьем тоже, видимо, зла не держала. Так что, мне теперь осталось – это набраться терпения и как пообещал Дима, ждать когда «у нас все получится».
  - А что ты решила сказать мужу? Расстаешься с ним или нет?
  - Ничего я еще не решила. С одной стороны – я очень сильно люблю Павлика, я еще никогда такого не испытывала. А с другой – четыре года проверенных отношений. Ничего ему пока говорить не буду. Сегодня пойду и куплю новый сотовый телефон и стану как и прежде звонить ему, каждый день. Ну а Павлик - не знаю. Такой короткий срок. Вдруг все это окажется ненастоящим. И его любовь развеется как дым, после возвращения домой. Ты знаешь, я много думала об этом. В моем случае, нельзя ничего рубить с плеча. – Ну ладно, пойду позвоню мужу, успокою. А ты пока, пожалуйста, приготовь что-нибудь перекусить. А то я на больничных харчах, чуть с голоду не умерла. Если бы не Павлик с его фруктами, там бы вообще есть было нечего.
  Я была рада занять себя чем-то. А то это безделье меня совсем доконает. Когда нечем заняться, то и мысли в голову лезут всякие. А так и другим польза и сама отвлекусь.
  Вечером Вероника никуда не пошла и мы вместе с ней сели смотреть новости. Сердце мое с каждой минутой все больше и больше колотилось. Как хотелось узнать, что все обвинения с меня сняты и что я теперь могу спокойно ходить по земле, не опасаясь, что меня схватят и упекут в тюрьму, за убийство человека.
  Сначала повторили всю старую информацию о гибели Виктора Петровского и снова обо мне не сказали ни слова. Затем сообщалось: «Что в фотороботах, обвиняемых в попытке убийства молодой женщины на берегу, были опознаны три человека. В день убийства Петровского они интересовались у администратора гостиницы, в какой номер он заселился. Вероятно, эти два преступления как-то связаны между собой. Более прокуратура никаких разъяснений по этому делу не предоставила».
  - Вот видишь, так потихоньку все и проясниться, - успокаивала меня Вероника.
  Но я не была так радужно настроена. По городу ходили три преступника, которые считали, что флеш–карта у меня. А то, что показали по телевизору их фотороботы, ничего не меняло. Попробуй-ка из такого количества отдыхающих, узнай их. Для меня это, по крайней мере, было чем-то из области фантастики.
  Всю ночь мне снился Дмитрий. То мы с ним бегали от преступников по каким-то катакомбам. То он сам был преступником и гонялся за мной с пистолетом по ресторану гостиницы Сочи. Потом я видела, как он и его спутница, показывали на меня пальцами и громко смеялись, пока я тащила на себе мертвого Виктора. Я проснулась в холодном поту от собственного крика. На дворе стояла глубокая ночь. Я вышла на крыльцо со стаканом воды, вздохнуть свежего прохладного воздуха.
   Небо было чистым и безоблачным. Великое множество звезд расточительно светило серебром и представляло собой потрясающее зрелище. Как редко мы обращаем свой взор к небу. Как глубоко оно и как бездонно. Как безгранично величественно. Я долго сидела и глядела на все это великолепие, пока первые лучи восходящего солнца не стали пробиваться из-за горизонта. Я поднялась со ступеней и отправилась в постель, попробовать еще немного поспать, перед неотступно приближающимся днем.
  Разбудил меня стук в дверь. Баба Нина деликатно, не входя в комнату, пыталась поторопить меня к завтраку. Вероника разливала чай по кружкам и напевала какую-то незатейливую песенку.
  - Ты что будешь, оладьи или омлет? – по-хозяйски спросила она.
Я выбрала горячие золотистые оладьи, и, щедро полив их сгущенкой, уплела все за милую душу.
  - Вероника, давай на пляж сходим. Я вчера ходила одна. Скучно! Там народа нет совсем, поглазеть не на кого. Пойдем, а?
  - Да ты с ума сошла. Ты посмотри на меня. Мной только народ пугать. Да и врачи мне не советовали, пока синяки не сойдут. А ты иди. Не сидеть же тебе со мной рядом. Хотя я, наверное, тоже дома не останусь. За мной Павлик приедет, мы сходим куда–нибудь, развеемся, а заодно и телефон новый присмотрим.
  Так что на пляж я опять отправилась в гордом одиночестве. Место мое было, как всегда не занято. Но если быть точнее, вообще все было свободно. Солнышко светило ярко, приглашая меня на совместный пир. И я не стала противиться. Одев, свой самый открытый купальник, состоявший практически из одних тонких веревочек, я преподнесла ему свое тело на блюдечке с голубой каемочкой.
  Где-то, через полчаса, на пляже появились те самые молодые люди, которые вчера так беспардонно меня рассматривали. Они заняли свое прежнее место и с тем же любопытством поглядывали в мою сторону. – «Я, наверное, очень красивая, - думала я. А они не могут решиться подойти ко мне и познакомится. Не знают, кому я отдам предпочтение. Вот придурки!  Для меня сейчас не существует никого, кроме Димы. Ни один мужчина не может сравниться с ним. Никого я так не хотела, как его. Вот бы опять его увидеть. Господи, помоги!» - я с мольбой подняла глаза к небу.
  Солнце, видимо приняло вызов и решило сожрать меня целиком. Больше не имея сил так жарится, я приняла решение – поплавать. Оглядев воду и не заметив там ничего подозрительного, я медленно вошла в нее и отдала себя в объятия спокойного черного моря. Каждый камушек просматривался через прозрачные воды, и, я успокоенная этим обстоятельством, поплыла еще дальше. Точно рассчитав свои силы, я уже собралась разворачиваться, как услышала посторонний плеск за спиной. – «Ну вот, приплыли! Места им мало! Обязательно надо плавать там же, где и я». И я начала разворачиваться. Прямо передо мной возник один из мужчин с берега. Я хотела обогнуть его и проплыть мимо, но то, как он на меня посмотрел, сильно меня насторожило.
  - Ну что, сука, попалась! – злобно оскалившись, прошипел он. Ты что же думала, мы тебя не найдем? Быстро говори, где флешка, пока я тебя прямо здесь не прикончил.
  Какой говори! Я, кажется, вообще забыла родную речь. Я смотрела на него тупыми глазами, не веря, что минуты жизни моей уже сочтены и сейчас меня просто банально утопят. Я поймала себя на том, что держусь на воде практически вертикально, не двигая ни руками, ни ногами, но и не уходя на дно. Он больно схватил меня за волосы и потянул вниз.
  - Где флешка, я тебя спра………  И он вдруг, разжав руку, ушел под воду.
   В воде мелькнуло что-то черное, и, схватив его за ноги, потянуло на дно.
 Я никогда до этого времени не подозревала, что умею ходить по воде. Я буквально бежала над морской гладью, отчаянно гребя всеми конечностями. Пришла в себя я уже на берегу. «Боже, что это было? Это наверно акула. А что, здесь тоже есть акулы? Да какая разница? То, что там плавало, схватило его, а не меня. О Господи, о чем это я? Меня сейчас только чуть не убили, а я думаю о каких-то там акулах». Оставшиеся на берегу молодые люди, соскочив с мест, смотрели то на меня, то в море. «Если я побегу, они могут броситься за мной вдогонку. А тут, все же люди ходят, у всех на виду они не посмеют. Ведь не подошли же, пока я в воду не зашла». Несколько раз мужчина в воде, то показывался, то опять уходил под воду. И совершенно выбившись из сил, окончательно вынырнул и подплыл к берегу. В полном составе, они схватили свои вещи и быстро ретировались.
   Я стояла и боялась пошевелиться. Когда они уже были далеко, я без сил рухнула на землю. Меня колотила крупная дрожь. Зубы стучали так, что я думала, они выкрошатся. Я укуталась в покрывало, не переставая трястись. Но сил, чтобы подняться и уйти с этого места, тоже не было. « А вдруг они меня где- нибудь уже поджидают? Если им нужна эта проклятая флешка, свои попытки они не оставят. А мне что делать? Так и сидеть на берегу, пока отпуск не кончится?» И я, совсем отчаявшись, найти выход из создавшейся ситуации, горько разрыдалась.
   В мою сторону по берегу бежал Дима. И это было похоже на чудо. Я встала и протянула к нему руки, как к спасательному кругу. И упав ему на грудь, разрыдалась еще больше.
  - Эти сволочи пытались утопить меня. Но что-то черное, похожее на акулу, затащило его на глубину.
  На секунду, мне показалось, что он улыбнулся. Но затем его лицо приняло опять серьезное выражение.
  - Я спешил, как только мог. Мой друг дал мне бинокль, когда заметил, что здесь что-то происходит. Хорошо, что он большой любитель за девушками подсматривать. Если бы не он, я вообще бы не знал, что Вы здесь загораете.
  Он практически не запыхался, когда подбежал ко мне. Был он в одних купальных плавках и выглядел как бог. Волосы его были мокрыми. Тело – крепким и загорелым. Он пришел ко мне на помощь, словно ангел - спаситель, спустившийся с небес (или только что вышедший из пучины морской).
  - Что им было нужно? – чуть отодвинув меня от себя, но, все еще держа за плечи, спросил он.
  - Требовали какую-то флешку. Они и Веронику чуть не убили, когда решили что она – это я. У нее тоже самое в сумочке искали. А потом, когда выяснилось, что это совсем другая девушка – пытались ее утопить.
  - Да, я слышал. Об этом по телевизору говорили. – Знаете, возвращаться Вам домой сегодня нельзя. Предупредите свою подругу, что сегодня ночевать не придете.
  - А куда мне идти? Я здесь никого не знаю. Я даже улететь отсюда не могу. Мои фотографии наверно во всех аэропортах развешаны.
  - Послушайте меня внимательно. Мой друг сегодня уезжает к родителям в другой город, на несколько дней. Меня он попросил присмотреть за своей квартирой и пожить у него. В гостиницу с Вами я пойти не могу. Вас там все еще хорошо помнят, сразу опознают и вызовут милицию. Поэтому, можете смело несколько дней пожить в доме моего друга. Но и, конечно, придется потерпеть мое присутствие.
 На мой вопросительный взгляд, он поторопился ответить:
  - Обещаю, приставать не стану. Там Вы будете в полной безопасности.
   Но безопасность от него, это не совсем то, чего я хотела. Вернее, я совсем этого не хотела. Меня интересовало совсем другое:
  - А как же Ваша девушка, с которой Вы были в ресторане?
  Он заулыбался, но отвечать не стал. И опять притянув меня к себе, нежно поцеловал в лоб. И после короткой паузы, уже более настойчивым голосом, сказал:
   - Давайте, звоните подруге, а то она беспокоиться начнет. И попросите, чтобы она собрала Вам что–нибудь из одежды, на первое время. А завтра, я заеду к Вам домой и заберу Ваши вещи.
  Слава богу, Вероника была еще дома. Баба Нина передала ей трубку, что-то недовольно пробубнив.
 Но Вероника все равно разнервничалась, когда поняла, зачем я ей звоню. Я односложно отвечала на ее вопросы, не вдаваясь в подобности сегодняшнего происшествия.
  - Мариночка, тебя точно не похищают? Никто не стоит над тобой и не диктует, что ты должна говорить?
  И когда я рассмеялась, над ее фантазиями, только тогда она окончательно успокоилась и взяла с меня честное слово, что я буду звонить ей при каждом удобном случае.
  - А сейчас переодевайтесь. Мы подойдем к моему другу, я Вас ему представлю. Должен же он знать, кто в его доме жить будет.
  Я сняла с плеч покрывало и стала поверх купальника натягивать сарафан. Дмитрий, на секунду задержав взгляд на мне, постарался быстро отвернуться. Но от меня не ускользнуло его выражение лица, когда он увидел меня, практически в паре тесемочек, вместо купальника. И не смотря на все, что со мной только что произошло, по всему телу разлилась горячая волна желания.- «Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе. Чтобы все было проще, без этих заморочек с убийствами. Просто два человека, встретившихся в курортном городе.- Вот блин, тут такое твориться, а мне любовь подавай. - Маньячка!». Дима взял меня за руку и повел к месту дислокации его друга. Мы обогнули большой валун, ростом, превышающий человеческий раза в два, и еще метров сто, шли молча – рука в руке. Я ощущала тепло его ладони и мне становилось, по-настоящему, спокойно. Его уверенность плавно перетекала в меня, через «рукотворный» мост и предавала силы и уверенности в завтрашнем дне.
  - Денис, - представился мне друг Димы.
  - Марина, - ответила я, вдруг вспомнив, что своего имени Дмитрию Воронцову мне так и не довелось сообщить.
  Но он глядел то на меня, то на Дениса, совсем не удивившись этому обстоятельству, как будто всегда знал, как меня зовут. На мгновение я задумалась над этим, но Денис мне что- то сказал, а я, не расслышав:
  - Простите, что?
  - Я сказал, что очень рад, раз Вы тоже будете присматривать за моим домом. Теперь-то я, действительно, буду спокоен. А то мой друг, со своим неумением вести домашнее хозяйство, приведет мой дом в запустение, а у меня там сад и хотелось бы, по приезду застать его таким же благоухающим, как и сейчас.
  - Вот именно для этого, я и предложил Вам, Марина, пожить в доме Дениса,- подмигнул мне Дима и рассмеялся.  – А Вы думали, что я о Вас забочусь? Ничего подобного. Исключительно о своем благополучии и о процветании Денискиного сада.
  И мы уже все дружно хохотали, когда усаживались в машину.
  - Кстати, машину я вам тоже оставляю, я люблю путешествовать на автобусе. Можно расслабиться и получать удовольствие от созерцания природы за окном, - сказал Денис, поглядывая на нас.
  До дома Дениса, мы ехали минут двадцать. Всю дорогу я поглядывала на двух друзей, сравнивая их. И сравнения были, явно не в пользу Дениса. Он выглядел старше и был несколько полноват. Ростом, гораздо ниже Дмитрия, Денис имел небольшое брюшко и видно что, либо никогда не занимался спортом, либо давно уже бросил. В своем возрасте, он уже был, довольно, облысевшим и от этого, карие глаза на его лице, становились еще ярче и выразительней. Разговаривал он скороговоркой, но видно было, что он очень добр и по-настоящему дружен с Димой. Это обстоятельство, располагало к нему и с каждой минутой, он нравился мне больше и больше. Странно, но по истечению нескольких минут, что они сидели и болтали в машине, все недостатки внешности Дениса, отошли на задний план и, осталась лишь глубокая признательность ему за то, что он, не задумываясь, помогает совершенно незнакомому человеку, в трудной ситуации.
   С первого взгляда было видно, что дом, хоть и небольшой, но очень добротный. Сделан он был из красного кирпича, без особых архитектурных излишеств. Вокруг дома, было насажено много различных деревьев и красиво цветущих кустарников, розовых кустов и еще много цветов всевозможного цвета и размера. Трава же вокруг, вплоть до забора, была ровно и аккуратно подстрижена. Машина въехала в автоматически открывающиеся кованные металлические ворота, и, проехав вглубь двора, остановилась возле съезда к гаражу, который находился прямо под домом. Мы вышли из машины, и, зайдя за угол, направились к добротным дверям, ведущим внутрь.
    Убранство дома отличалось особым уютом, и не было похоже на мужское холостяцкое жилище. Везде, начиная с прихожей, в вазочках стояли свежие цветы и распространяли необыкновенный запах. Денис увидел мой восхищенный взгляд и сказал:   
   - Это все цветы из моего сада. Пока меня не будет, можете срезать какие захотите и ставить их в вазочки. - Ну я пошел собираться, а Вы пока располагайтесь и чувствуйте себя, как дома, - обратился он ко мне. - Димка Вам все покажет и расскажет, как только проводит меня на вокзал. – Не забудь показать ей сад, - уже только ему сказал он. - Сад – мое главное сокровище и самая большая страсть. Я могу часами возиться там и разговаривать с цветами. И они отвечают мне взаимностью.  Цветут и благоухают так, как ни у кого в нашей округе, - и он, с нежностью посмотрев на один из букетов, прошел по коридору, скрывшись в  комнате.
   - Марина, Вы можете все здесь осмотреть, - сказал мне Дмитрий. А если что-то не найдете, то я приеду и мы с вами все обязательно осмотрим вновь. Если захотите воспользоваться ванной, то там огромное количество полотенец и махровые халаты на любой вкус. Кстати, ванных комнат тут две, так что выбирайте любую.
  Из комнаты с сумкой вышел Денис и направился к дверям дома, только уже чтобы выйти из него.
  - Чувствуйте себя, как дома, - сказал он.
   Затем, по-хозяйски, поцеловал меня в щеку, как буд-то давно знал меня, и, покидая дом, еще раз с любовью окинул его взглядом. Следом за ним, задержавшись лишь на несколько минут, чтобы показать мне, как закрывать дверь, вышел и Дима. Легко сбежав по нескольким ступеням, он махнул мне рукой и проследовал к уже стоявшему у машины, Денису.
   Я закрыла двери на все замки и направилась искать ванную комнату, дабы смыть с себя морскую соль, а с ней и всю тяжесть сегодняшнего дня. И уже через несколько минут, сбросив с себя одежду, я погрузилась в пенное наслаждение, каждой клеточкой ощущая радость бытия.
   Обилие шампуней, лосьонов, кремов, бальзамов, безмерно меня порадовало. Лежа в теплой, пахнущей розами, воде, я блаженно пялилась в потолок и думала о сложившейся ситуации. Я попыталась представить себе, как это жить с мужчиной на единой территории. «Одно дело встречаться набегами, как мы это делали с Игорем, и совсем другое – постоянно находиться рядом, да еще и вести совместный быт, пусть и ненадолго. Интересно, к чему меня приведет подобный жизненный опыт? А если я ему не понравлюсь? А если я ему уже не нравлюсь?» От этой мысли у меня пробежал холодок по спине. «Да, жить с самым лучшим и самым красивым мужчиной в одном доме, который к тебе не испытывает ничего, кроме жалости – это уже слишком. Лучше бы меня тогда утопили!» - и я на несколько секунд, с головой погрузилась в воду.
  Халатов действительно было несколько, но все на большие мужские фигуры. Поэтому запахнувшись в два раза и обвязав голову полотенцем, я направилась осматривать дом. В нем было несколько спален. Приличных размеров гостиная, с небольшим, но настоящим, отделанным красным кирпичом камином, возле которого лежал ковер с большим ворсом. Очень уютная кухня, с классической деревянной мебелью. Рабочий кабинет и внушительных размеров библиотека. Во всем доме чувствовался достаток и хороший вкус. Видно, что хозяин очень любит свой дом и заботится о нем. Одна из спален на меня произвела особое впечатление. Там стояла дубовая кровать, очень большого размера и была застелена шелковым постельным бельем. Край одеяла был откинут так, как это делают в гостиницах. Присев на ее краешек, я почувствовала ее призывную мягкость и упругость и уже не могла удержаться, чтобы не развалиться во весь свой рост, на шелковых простынях. Раскинув руки, я предалась райскому удовольствию и уже почти начала дремать. И на этой зыбкой грани между сном и явью, мне мерещились какие-то образы, картинки, лица, тела, но подняться и выйти из этого состояния совсем не хотелось.
   Когда в дверь позвонили, во мне сработала какая-то внутренняя пружина. И я, как–будто только этого и ждала, бегом устремилась к входным дверям, встречать мужчину, с которым мне волею судеб придется какое-то время прожить под одной крышей. Сняв трубку домофона, я увидела на маленьком экранчике вернувшегося Дмитрия. Я открыла ему дверь, забыв снять с головы полотенце.
  - Как Вы тут, не сильно скучали? Вижу, что ванну Вы нашли.
 Он смотрел на меня и улыбался так открыто и нежно, что не найдя, что ответить, я сорвала с головы полотенце и вновь умчалась в ванную комнату, немного привести себя в порядок. Сделать это без фена и косметички оказалось затруднительным. Но кое-что мне все же удалось. Я осмотрела себя в зеркале. Немногочисленные походы на пляж не прошли для меня даром.  Кожа стала отливать красивым золотистым загаром. Оглядев себя в большом зеркале, я осталась вполне довольна своим внешним видом и уже более уверенно, вышла навстречу продолжению своих приключений. Выглянув из дверного проема в конце коридора, Дима вышел мне навстречу:
   - Пойдемте, поищем что-нибудь для Вас полегче, чем этот халат, - и он повел меня в ту самую спальню, которая так поразила меня своей кроватью. – Здесь, в шифоньере можно найти чистую мужскую сорочку и легкие летние шорты. Уж извините, женской одежды, как сами понимаете, здесь нет. Так что придется довольствоваться тем, что более или менее, подойдет Вам по размеру. - Вы пока переодевайтесь в то, что Вам приглянется, и  приходите на кухню. И, уходя, легонько прикрыл за собой дверь.
   Я выбрала рубашку с коротким рукавом, расписанную в гавайском стиле, белые льняные шорты и  направилась на запах кофе и звук расставляемой посуды.
  - Марина, идите сюда. Сейчас обедать будем, - услышав мои шаги, крикнул из кухни Дмитрий.
 Когда  я зашла на кухню, он стоял ко мне спиной.  По очереди, то открывая, то закрывая дверки гарнитура, он что-то доставал из шкафов и колдовал над едой. За строгими деревянными фасадами кухонной мебели, скрывалось огромное количество баночек, коробочек, вазочек и всякой другой ерунды, без чего приготовление пищи становилось банальным, лишенным творческой фантазии мероприятием.
   Над обеденным столом, в широкой раме, красовался гастрономический натюрморт, напоминая о великом разнообразии человеческих пищевых предпочтений. В дальнем углу пыхтела кофеварка и источала чудесный запах свежемолотого сваренного кофе. Дима указал мне стул, с которого я могла наблюдать, как он ловко орудуя ножом, резал в прозрачную чашку свежие овощи. Подвязав полотенце на талии, он двигался по кухне как заправский повар. И вскоре на моей тарелке уже лежали две горячие сосиски, а большая чашка салата к ним, была приятным дополнением.
  Он сидел напротив меня и я изредка поглядывала на него. Я не могла понять, что именно  заставило меня в него так втюхаться. Наверно, правду говорят, что любовь возникает где – то на уровне подсознания. На уровне химии. Тебя либо привлекает этот человек, либо нет. Но такое острое чувство, у меня возникло впервые. Я смотрела на него и сердце мое замирало. В жизни терпеть не могла красавчиков, в общепринятом понимании этого слова. Большие карие глаза и смазливое лицо – были не для меня. В мужчине, напротив меня, было что-то притягательно мужское, мужественное, сильное и одновременно - нежное. Я не знаю, как это описать, но именно этот изгиб бровей, великолепно очерченные, слегка полноватые губы,  темно – зеленые глаза, русый цвет волос, атлетическое телосложение – все это в купе составляло портрет мужчины моей мечты. Его длинные пальцы, точные движения рук  - все завораживало и сводило с ума. «Может, у меня просто давно не было мужчины?», - думала я. «Но нет, не все так просто. Ведь внешне симпатичный Виктор, не произвел на меня никакого впечатления. Никакой другой мужчина, из встречавшихся мне, за все три года одиночества, ни разу не внушил такого чувства. Может моя женская интуиция, о которой так много говорят, наконец, дала о себе знать и зазвенела в голове, словно колокол, когда я его увидела».
  - Вы ничего не идите. Я понимаю, такое трудно принять. Покушение на убийство ведь не каждый день случается. Но Вам нужно набраться сил. Завтра будет новый день и скорей всего, новые проблемы. А пока, позвоните родственникам, подругам. Можете выйти в сад или к бассейну.
 Я вскинула на него удивленные глаза.
  - Здесь есть бассейн?
  - Да, он на заднем дворе. Возле него прекрасная лужайка, на которой можно загорать или устраивать пикники. Давайте все доедайте, и я отведу Вас посмотреть, как там все устроено.
   Эта мысль меня настолько воодушевила, что я постаралась все-таки кое-что в себя запихнуть и, не имея желания больше терять ни минуты, встала из-за стола.
  - Вы можете идти вперед. А я принесу кофе прямо к бассейну. Там очень удобные кресла и пить кофе там, у воды, будет не менее приятно, чем на кухне.
  Как это было здорово! Ведь я уже думала, что придется сидеть несколько дней взаперти, не имея возможности наслаждаться здешней природой и климатом. Но здесь был бассейн и великолепный сад, аромат от которого приятно наполнял воздух нежными и волнующими запахами. Неподалеку слышался легкий шум морского прибоя. Конечно, если бы этого всего не было, я бы компенсировала этот недостаток тем, что со мной рядом человек, от которого бешено колотилось сердце. Но все вместе – это было, просто верхом удовольствия.
 Вид и дизайн бассейна, меня поразил. Пока я его обходила, наблюдая как мозаика, под слоем воды, колышется и словно течет, Дима включил подсветку.  Вода стала переливаться всеми цветами радуги. На дне его было выложено изображение огромного осьминога. И от движения воды чудилось, что его длинные щупальца двигаются, буд-то живые. Вода была чистая и прозрачная. И казалось, что глубина его совсем небольшая. Стоя на его краю, я поглядела на Дмитрия, а он, предупреждая мой вопрос, объяснил:
  - Здесь глубина около двух метров. Но со стороны ступенек – всего полтора. Так что, если боитесь, следует держаться этого края.
  - Спасибо, - ответила я, тронутая его заботой и вниманием.
   
  -  Но пока, здесь не так красиво. А вот когда совсем стемнеет, это будет неописуемая красота, - и он подал мне чашку с горячим напитком. – Если хотите, мы можем оставить свет в бассейне на всю ночь. И тогда из Вашей спальни будет прекрасный вид на его разноцветные огни. - Кстати, та большая комната, в которой Вы переодевались, предназначается Вам. Денис особо настаивал на этом условии. Она уже год как пустует и он надеется, что вы вдохнете в нее новую жизнь.
  - Я в жизни не спала на таких огромных кроватях.  А Вы? Где будете спать Вы? – и тут я поняла всю недвусмысленность своего вопроса, но было уже поздно.
  - А я, …….буду рядом, - и, сделав паузу, в течение которой, он не отрывал от меня взгляда. – В другой комнате. Она меньше, но очень близко к Вашей. Так что на меня Вы можете всегда рассчитывать.
   И пока я на него смотрела, широко распахнутыми глазами, понимая всю игру, только что произнесенных слов, он медленно протянул ко мне руку и поправил, сбившуюся с плеча, мужскую рубашку.
   Я затаив дыхание, следила за этим движением. Но, когда он развернулся и пошел прочь от бассейна, сердце мое рухнуло вниз. «Боже мой, я опять вела себя как дура. Он так может подумать, что я ему навязываюсь. И мне нужно что-то делать со своим взглядом. У меня, наверно, на лице написано, что я от него без ума. Своим поведением я только все усложняю. Нужно взять себя в руки и постараться общаться с ним, как старые друзья. О-о-х, кого я хочу обмануть?»
   Вечер уже действительно начал подкрадываться.  Мне необходимо было сделать, успокоительный звонок маме, чтобы она не начала волноваться и сама трезвонить, не взирая на время. Вероника тоже, наверняка, ждала от меня каких-нибудь вестей, так как на телефоне уже давно зависло SMS c ее новым номером телефона.
  - Давайте, я приберу все на кухне и тогда  займусь звонками, - поторопилась сказать я, увидев, как он взял кружки и понес их на кухню.
  - Вы здесь гостья. И я, на правах временного хозяина, могу освободить Вас от этих обязанностей. А то Вы и, правда, подумаете, что Вас сюда ухаживать за мной пригласили.
  - Вы вступаете на скользкий путь. Ведь я так совсем могу обнаглеть, и уже Вам придется за мной ухаживать.
  - Мне это будет только приятно. Ухаживать за такой прелестной женщиной – это не работа, а удовольствие, - и он очень многозначительно приподнял одну бровь и проследовал с чашками мимо меня.
  На слове «удовольствие», как мне показалось, он сделал особый акцент. И я, закусив губу, постаралась отвернуться, чтобы скрыть пунцовую краску на щеках. Когда я опять на него взглянула, на его лице играла лукавая улыбка, дав мне понять, что он прекрасно видит все, что со мной происходит. «Вот же черт. Я же умная. Но почему так глупо себя веду? А он, похоже, уже все понял насчет меня и просто потешается. Ему, наверно, не впервой видеть, как такие как я, глядя на него, теряют голову и не могут двух слов связать, чтобы в дерьмо не вляпаться».

     Первой я решила позвонить Веронике. И она моментально сняла трубку телефона, словно постоянно держала его наготове.
  - Мариша, с тобой там хорошо обращаются? Условия проживания-то приличные? Ты почему так давно не звонила? Я уже места себе не нахожу. На Павлика своего накричала. Ты вообще, на сколько дней туда поселилась? – тараторила она, не давая мне вставить хоть слово. Баба Нина о тебе спрашивала. Наверное беспокоится, будешь ли ты платить за следующую неделю или ей другую постоялицу впустить.
  - Ты успокой ее, пожалуйста. Скажи, что завтра приедут за моими вещами и передадут ей деньги. Сколько я пробуду здесь, я пока не знаю. Но я сама буду тебе звонить и держать в курсе.
  - Мариш, ну а этот твой Дмитрий Воронцов, уже проявляет к тебе какие-нибудь знаки внимания, или у вас там пока все на «Вы».
  - Именно так. Ты же знаешь, что у меня нет большого опыта общения с мужчинами. И  вообще он тут не далеко, может войти в любую минуту, – и я добавила чуть слышно: - Я от него без ума, Вероника. Разве так бывает? Я ведь его совсем не знаю. Веду себя с ним, как черт знает кто – смущаюсь и краснею. Он так скоро вообще пожалеет, что связался со мной. Ты представляешь, у меня даже чувство самосохранения начисто отшибло, когда я с ним рядом. Как будто на меня никто не покушался. Настолько чувство к нему смогло вытеснить все остальное. Ну скажи мне, разве это нормально?
  - Постарайся быть естественней, а смущение можно отнести на счет покушения на твою жизнь. Держись, подруга, прорвемся. Будет и на нашей улице праздник.
  И мы еще раз, дав обещание друг другу, постоянно созваниваться, распрощались. С мамой было все несколько иначе:
  - У тебя там точно все нормально? – взволнованным голосом спросила она. - Меня тревожит какое-то смутное беспокойство. Сегодня утром вообще чуть чаем не захлебнулась, когда о тебе подумала. Ты с водой там, осторожней. Знаешь, сколько народа тонет за купальный сезон? Жуть!
  - У меня, действительно, все нормально, - отвечала я, поразившись такому сильному материнскому чутью.- Плаваю я не очень далеко от берега. Так что, переживать не о чем.
 Слышно было, как она облегченно вздохнула и уже более спокойным голосом добавила:
  - Ты представляешь, твоя тетка Марго, собирается сюда со своим хахалем приехать. Она хотела нам сюрприз сделать, вот и не говорила о том, что билеты взяла. Уже завтра прилетают. Она очень расстроилась, узнав, что ты в отъезде. Ты как, не против, если они пока у тебя поживут? Ты же знаешь - мы с ней не очень ладим.
  - Да пусть, живут. По большому счету - это ведь ее квартира. Но ты мне не сказала, как там у вас дела? Как папа?
  - Да он все за тебя переживает. Ты же знаешь – ты папина дочка. Каждый вечер мне нервы мотает: - «Как там моя дочурка? Все ли у нее хорошо?»  Может поэтому я и завелась? Сейчас сидит рядом и слушает, как мы с тобой разговариваем. Вроде бы успокоился. Ну, милая, целую. Звони, - и она положила трубку.
   Выдержав все эти переговоры, с чувством выполненного долга, я отправилась на поиски Дмитрия. Он стоял ко мне спиной на кухне, и, мурлыча какую-то песенку, протирал посуду и составлял ее в шкаф. При каждом движении, видно было, как красиво двигались его мышцы. Он был в майке и шортах, поэтому я без труда могла рассмотреть его прекрасно сложенную фигуру. Я прислонилась спиной к косяку, не зная, стоит ли ему сообщать о своем приходе или просто постоять еще так и полюбоваться его стройным загорелым телом. Но видимо, почувствовав мой взгляд, он обернулся. Я заметалась в проеме, не зная то ли войти, то ли выйти, развернулась спиной к нему, мысленно проклиная себя за это. Но собравшись с силами, развернулась опять и вошла в кухню. «Вот черт, он точно решит, что я с вольтами». Но, надо отдать ему должное, он сделал вид, что не заметил моего замешательства.
  - Я надеюсь, Вам удалось всех успокоить? - Ну а теперь, когда все знают, что Вы живы и здоровы, можно заняться другими, более интересными вещами, - и он, взяв меня за руку, вывел из кухни и повел за собой.
  «Неужели, я такая предсказуемая?»,- думала я, ничуть не сомневаясь, что он ведет меня в спальню.
  - В этом доме, есть масса всего, чем можно занять свободное время, - и мы спустились вниз по ступеням прямо в подвал дома.  Во-первых – это сауна. Вы наверно, ее пропустили. Так как она находится внизу, через стену от гаража. Во-вторых, тут есть бильярдная. И если желаете, я могу Вас научить в него играть. Тут же недалеко устроена небольшая прачечная, - и он завел меня в маленькое подсобное помещение, с современной стиральной машиной и такой же автоматической сушкой. - Я думаю, что библиотеку наверху, Вы уже успели рассмотреть. Поэтому я ее показывать не стану. Но к сведению,  там есть масса очень занимательных книг на всевозможные темы и как вариант, тоже может сгодиться. В доме так же, если Вы заметили, телевизоры в каждой комнате и в Вашей, тоже. – Или Вы желаете пропустить сегодняшний выпуск криминальных новостей?
  Его мягкий и спокойный голос, успокаивал меня и ласкал слух. Я с удовольствием ходила вместе с ним и заглядывала во все уголки, этого с виду небольшого, но такого вместительного дама, получая конкретную и исчерпывающую информацию обо всем, что могло меня заинтересовать.
 -- Я иногда буду уходить из дома, поэтому хочу, чтобы Вы чувствовали себя здесь комфортно.
   Мне очень хотелось узнать - куда, но я промолчала, чувствуя себя не вправе, задавать подобные вопросы. Ведь он  мне ясно дал понять, на вопрос о его девушке, что распространяться на эту тему, у него нет желания. Ведь у человека своя, налаженная жизнь. А я, со своими проблемами, не должна мешать ему, наслаждаться ею.
  - Хорошо, я попробую. Но новости смотреть сегодня не стану. Это уже слишком. Можно я просто пойду в свою комнату и постараюсь заснуть? Так вышло, что уже несколько ночей не довелось нормально выспаться, может сегодня что-нибудь получится.
 Я видела, как он посмотрел на меня. Остановив взгляд на моих губах, он немного подался вперед. И когда я уже подумала что «вот, это сейчас случится», он вдруг отвернулся от меня и пошел наверх. Я послушно следовала за ним, всем сердцем желая вернуть тот волшебный момент. Но он был уже безвозвратно упущен, и на душе стало опять пусто и одиноко.

                9


  Море было чистым и спокойным. Я плыла, безмятежно отдавая себя на волю легкой волне. Вокруг не было ни души. И песчаный берег становился, все дальше и дальше. Не было ни страха, ни тревоги, только безмерное удовольствие от единения с природой и морской стихией. Но вдруг, по моей ноге, скользнуло что-то гладкое и упругое. Черная тень медленно проплыла подо мной. Удалившись на достаточное расстояние, развернулась, и, поднимаясь к поверхности, устремилась в мою сторону. Над водой возник черный плавник, и, рассекая воду, приближался ко мне с устрашающей скоростью. Моментально мобилизовав все свои силы, я яростно работая руками и ногами, в ту же секунду, уже неслась к берегу. Но навстречу ко мне двигалась еще одна акула, отрезая мне путь к отступлению. Я остановилась, и, перестав работать конечностями, стала погружаться в воду, не прекращая следить за приближением этих опасных, но великолепных по своей мощи животных. Они одновременно открыли пасти и обнажили несколько рядов зазубренных зубов. И в ту же секунду бросились на меня, пытаясь разорвать на две равные половинки. Обе моих руки по самые плечи, были захвачены в акульи пасти.  Зубы их погрузились в мое мягкое, нежное тело, создавая нестерпимую боль и панический ужас. Они трясли меня, не давая мне всплыть на поверхность, чтобы глотнуть, напоследок, немного воздуха.
   Но тут одна акула разжала зубы и заговорила человеческим голосом:
  - Проснитесь, Марина, проснитесь!
Сначала я ощутила его руки на своих плечах, которые трясли меня, пытаясь вывести из состояния сна. Затем только я открыла глаза. Я увидела, что Дима, склонившись надо мной, произносит те же самые слова, что только что произносила акула.
  - Проснитесь, Марина, Вы кричали во сне и плакали.
 Я действительно ощутила слезы на своих щеках и мокрую ткань подушки под головой.
  - Я сначала подумал, что на Вас кто-то напал. Я забежал сюда на Ваш крик и увидел, что Вы мечетесь по постели и плачете.
  Я широко открыла глаза, все еще всхлипывая, но уже начиная, постепенно возвращаться к реальности.
  - Меня акулы пытались сожрать,- объяснила я ему причину своего ночного кошмара. - Они рвали меня на части. Я так реально умирала, что до сих пор не верю в свое счастье, что жива.
 Меня действительно еще потряхивало. Но глаза потихоньку привыкали к темноте, и я стала различать контуры окружающих меня предметов. Дмитрий все еще склонялся надо мной, и его тело было так близко от моего, что волна электрического тока, опять парализовала меня. Я проглотила слюну, не отводя глаз, от манящей близости его торса. Заметив мое замешательство, он выпрямился, и я увидела, что он в одних только наспех одетых брюках, с почти не застегнутыми пуговицами на ширинке. Темные завитки волос от пупка уходили вниз и скрывались в попуприкрытом пространстве его одежды. Я проследила взглядом за ними, остановившись на манящей выпуклости его брюк и, тут же отвернулась, боясь быть захваченной врасплох.
  - Я вижу, что Вам уже лучше, - с легкой усмешкой сказал он.
 Вероятно, от него не ускользнуло выражение моего лица.
  - Но если хотите, я могу остаться здесь, с Вами. Если, конечно, это Вас не смутит. Или меня Вы боитесь больше, чем ночные кошмары, про съедающих Вас акул?
   В свою очередь, он не отводил от меня своего многозначительного взгляда, без стеснения рассматривая мое тело, которое раскрылось от метаний. Верхняя часть, найденной в шкафу мужской пижамы, задралась до самой груди, а нижняя - наоборот спустилась так низко, что еще пара сантиметров и можно было бы считать, что я совсем без штанов. Его намерение отомстить мне за то, как я его рассматривала, было мне понятно. Но разозлиться и выгнать его из комнаты – это было выше моих сил. Я до самого подбородка натянула на себя простынь, под которой спала и подвинулась на край, давая тем самым понять, что он может присоединиться ко мне.
  Но, когда он взялся за пояс брюк, намереваясь снять их прямо у меня на глазах, я вдруг испугалась, и, зажмурившись, быстро отвернулась на другую сторону. Дима почти беззвучно рассмеялся, и я услышала сначала шорох снимаемой одежды, а потом как одна половина кровати прогнулась под его тяжестью. Он вытянулся рядом, на своей половине, не предпринимая никаких попыток, прикоснуться ко мне. И, отвернувшись от меня на другой бок, через несколько минут, тихо и равномерно задышал. Я еще долго не могла заснуть, прислушиваясь к ровному дыханию на той стороне кровати. Меня все время подмывало повернуться и рассмотреть его в такой недосягаемой близости. Но пересилив свое дикое желание, я постаралась успокоиться и сон, наконец-то, унес меня на своих крыльях.
   Когда яркие лучи солнца проникли в комнату, безжалостно направив их прямо мне в лицо, я проснулась. Открыв глаза, я наткнулась взглядом на Диму, который уже, видимо, давно не спал и смотрел на меня. Рука моя лежала на его талии, а нога была закинута к нему на бедро. Не совсем понимая, как это произошло, я попыталась убрать все свои конечности с его тела. Но он предугадал этот маневр, обхватив меня руками, прижал к себе и нежно поцеловал в кончик носа.
  - Доброе утро, - произнес он мне на ухо и легонько прикусил мочку.
 От него пахло кофе и булочками. Он быстро встал с кровати и направился к двери. Оказалось, что он уже полностью одет и мало того, по запахам из кухни, можно было определить, что и завтрак готов тоже. В дверях он обернулся, и, как всегда улыбаясь, сказал:
  - Если Вы уже совсем проснулись, можете вставать и присоединиться ко мне за завтраком.
  «Вот же блин, королевишна! Так он и решит, что мало того, что я откровенно туповата и не в состоянии сдерживать свои эмоции, но еще и лентяйка, каких не сыщешь. Не может же он вечно ухаживать за мной, как за ребенком. Стыдно, Марина, стыдно! Ты женщина и должна показать, что ты не только прекрасная хозяйка, но и достойна того, что бы с тобой разговаривали на равных». - «Если он взял меня под свое крыло, это не значит что теперь можно и ноги на него сложить». И тут я вспомнила, что практически так и сделала сегодня утром, только в прямом смысле этого слова. От возмущения, меня так и подбросило с кровати. Быстро и красиво застелив ее, я направилась сначала в ванную комнату, привести себя в порядок и приготовиться к встрече с Димой. «Ко всему прочему, не хватало, чтобы он меня видел неумытую и растрепанную. Тогда можно вообще положить крест на то, чтобы ему понравиться»
  Вошла я на кухню во всеоружии. Приготовившись вести себя умнее, выглядеть лучше и, наконец, перестать реветь по каждому поводу. Дима, к тому времени, уже разлил кофе по чашкам и на столе в тарелке лежали неизвестно откуда взявшиеся, свежие булочки.
  - Вы что это сами испекли? – не удержалась я и задала свой первый глупый вопрос за день, неожиданно сорвавшийся с моего языка.
  - Да нет, что Вы. Здесь просто за углом есть частная пекарня и у них там почти круглосуточно свежая выпечка. Поэтому и в доме часто пахнет хлебом и пирожками. Вот Денис и не может удержаться. Как только ветер в сторону дома, так он бежит за всей этой вкуснотищей, не в силах отказать себе в маленьких радостях.
  - Видно эти радости и подпортили слегка ему фигуру, - предположила я.
  - Но от этого он не стал хуже и я все также прекрасно отношусь к нему, как и в дни нашей юности.
  - Вы уже так давно знаете друг друга?
  - Да, мы выросли вместе. Вместе ходили в школу, жили на одной лестничной клетке, дружили с одними и теми же девчонками. Только после окончания школы, его родители решили переехать сюда. Хотели забрать его с собой. Но мы поступили в институт и отъезд отсрочился на пять лет.
  - Получается, что он недавно живет здесь?
  - Всего пять лет. После окончания института – армия. А уж потом – родительский дом.
  Производя мысленный подсчет, я тут же определила возраст Дениса, а соответственно и Дмитрия. Заметив мой активный мыслительный процесс, он постарался предупредить мой следующий глупый вопрос и сам сказал то, что у меня собиралось выскочить.
  - Нам по тридцать лет. Вернее Денису уже тридцать, а мне будет через полгода.
  - А почему тогда сейчас он поехал к родителям в другой город, если они жили здесь, до его приезда?
  - Через год после армии Денис женился на местной красавице Элеоноре. Родители решили оставить этот дом им, а сами уехали в соседний город к родственникам.  Там построили еще больший, около моря и теперь сдают его отдыхающим, как и ваша бабушка, у которой Вы поселились.
  - А Вы что-то говорили о том, что я, по словам Дениса, вдохну новую жизнь в хозяйскую спальню?
  - Год назад эта красавица его бросила. Сказала, что не может жить с мужчиной, которому наплевать на свою и ее внешность.
  - Ну я понимаю, свою фигуру он булочками испортил, а ее - то как?
  - Три года их совместной жизни, он сильно хотел ребенка, а она нет. Сначала говорила, что еще рано, затем она хотела учиться и не обременять себя детьми. Но потом все-таки призналась, что вообще не имеет никакого желания рожать и портить свою фигуру и свою жизнь, маленькими отвратительными созданиями. Так они и расстались. Она, по-прежнему, живет в этом городе и ведет очень свободный образ жизни. Я ее хорошо знаю, так как неоднократно приезжал сюда, как в командировки, так и в отпуск. – Это ее Вы видели со мной в ресторане, когда, - и он сделал паузу, подбирая слова, чтобы не обидеть меня, – проходили мимо со своим знакомым. Она встретила меня на улице и напросилась со мной в ресторан, под предлогом того, что она очень скучает по Денису и не знает как к нему вернуться.
  - Я могу предположить, что это оказалось наглой ложью.
  - Вообще-то, мужчинам не следует о таком говорить, но она всегда вела себя со мной откровенно навязчиво, не давая прохода, если вдруг Денис, оказывался не рядом. Своим поведением, она ставила меня в совершенно дурацкое положение. Как рассказать, так и не рассказать Денису об этом, было либо подлостью, либо предательством. Поэтому, я даже приезжая сюда, больше у них не останавливался, а селился в гостинице. Сначала Денис обижался на меня, но потом, решив, что так я более свободен в своем времяпрепровождении, успокоился.
  Он замолчал, видно вспоминая приставания Элеоноры. А я попыталась, вспомнились все случаи встречи с ним. «Навязчивым мое поведение назвать было трудно. Но то, что он заметил, с каким подтекстом я на него смотрю, это уж точно!».
   Из его рассказа, я, конечно, кое-что для себя прояснила о его жизни. Но для меня так и осталось загадкой - из какого он города, где работает, где учился? «Но если он сам не интересуется этим про меня, как я могу задавать ему такие вопросы? Поэтому, как бы меня не подмывало узнать о нем больше, я постараюсь держать язык за зубами и не лезть в чужую жизнь, пока он сам не захочет обо всем рассказать».
  - Марина, мне надо будет уехать сегодня. Поэтому дом и Денискин сад полностью на Вас. Вы можете поплавать в бассейне, позагорать, почитать книги или заняться какими-либо другими делами. Я вернусь нескоро и к вечеру привезу Вам ваши вещи. Так что пока шифоньер в вашем распоряжении, можете выбирать любую одежду и ходить в ней, пока я не привезу Вашу.
  Сердце мое упало в пятки. «Его не будет целый день, а мне что делать?» Хотя, я скорей всего, найду чем заняться. Теперь у меня появилась прекрасная возможность доказать ему, что я не просто якорь на его шее, я тоже что-то могу и  умею. Проводив его до дверей, и, сказав ему «до вечера», я направилась в кухню посмотреть, что есть в холодильнике. Мне так хотелось удивить его своими кулинарными способностями, ведь не зря же я купила себе массу всяких книжек «о вкусной и здоровой пище». Я всегда испытывала свое умение готовить, то на Даше, то на Кире, то на родителях.
    Как и пристало холостяцкому холодильнику, он оказался до отказа набит всякими полуфабрикатами. Найдя все, что мне было необходимо, я, вполне определившись с планами на ужин  и почти со спокойной совестью, пошла в гостиную смотреть новости, транслируемые по три раза в день.
  По телевизору показывали рекламу и до новостей оставалась еще пара минут. Поэтому я быстро забежала опять на кухню, и, плеснув в кружку теплого чая, вернулась и уселась в удобное мягкое кресло, чтобы хоть это скрасило тяжесть получаемой информации. Диктор криминальных новостей начал с происшествий на дорогах. Затем перешли опять к излюбленной теме о Викторе Петровском, сообщив, что расследование продолжается и « в связи с этим делом, обнаружены некоторые новые факты, которые значительно продвинули ход расследования. Утром на берегу, был обнаружен труп мужчины, в котором опознали одного из молодых людей, напавших и избивших девушку ночью на пляже, а так же интересовавшихся Виктором Петровским в день его гибели», - и его показали по телеэкрану. Я с ужасом откинулась на спинку кресла, узнав в утопленнике того, кто напал на меня в море. «Но как это может быть? Ведь я ясно видела, как тот вышел на берег и удалился со своими товарищами в неизвестном направлении. Каким образом он, сам преступник, желавший утопить меня, сам утонул? Это не иначе, как кара божья!» - думала я. Но диктор продолжал: «Смерть потерпевшего, наступила в результате удара по голове, тупым предметом. И только после этого, тело было сброшено в воду. Мужчина был одет в серую футболку и светлые брюки. Тех, кто может сообщить имя погибшего, либо имеет какую–то другую информацию, просим позвонить по телефону 02». У меня по телу пробежал холодок. «Так значит, этого гада убили. И его товарищи явно не пойдут на опознание. А может это они его и замочили? Это как раз то определение, которое ему подходит как нельзя кстати. Может после того как их осталось только двое, они прекратят преследовать меня? Хотя на это рассчитывать, лучше сразу не стоит». А по телевизору продолжали: «На опознание была приглашена пострадавшая, которая подтвердила причастность преступника к ее избиению и попытке утопить», - и на экране промелькнула Вероника.
  Я не стала дослушивать до конца и тут же набрала номер Вероники.
  - Я сама только что собиралась позвонить тебе. Я только что пришла с опознания. Это такой кошмар. Ты себе не представляешь, как это страшно, опознавать труп, - даже не поздоровавшись, в своей манере быстро тараторить, сообщила мне Вероника.
  - Я так полагаю, у тебя уже все в порядке и ты дома? – спросила я ее.
  - Да, конечно. Вот и Павлик со мной. И баба Нина передает тебе привет.
  - Просто я тебя по телевизору видела, правда несколько секунд, но все-таки решила проверить, все ли у тебя хорошо.
  - Я вообще просила, ни в коем случае меня не показывать. Вдруг кто-нибудь из знакомых узнает и мужу сообщит. А мне это совершенно ни к чему. – Ну а как ты, чем занимаешься?
  - Помираю от тоски. Пойду и утоплюсь сейчас в бассейне, чтобы больше ни о чем не думать. А потом займусь ужином.
   Вероника расхохоталась.
  - Скоро все встанет на свои места и, ты опять заживешь полноценной жизнью, только потерпи немного. Ведь не может это вечно продолжаться. А сейчас можешь идти топиться, только смотри про ужин не забудь.
  И, попрощавшись, мы почти одновременно положили трубки.
   Мне действительно сильно хотелось искупаться. Надев свой самый открытый купальник, я вышла из дома и направилась к бассейну. Сев на его край, я сначала опустила ноги в воду и с наслаждением почувствовала ее приятную прохладу. Я спрыгнула и с головой погрузилась в прозрачную голубизну. Коснувшись ногами дна, оттолкнулась от него и поднялась на поверхность. Вода стала казаться теплой и мягкой и приятно обволакивала все мое тело. Я расслабилась, и, растянувшись на ее глади, лицом вверх, стала наблюдать за проплывающими надо мной облаками. «Как это интересно люди умудряются все жизнь ничем не заниматься, а только придаваться праздности. Для этого, наверно, тоже нужен своеобразный талант. Вот я, попыталась провести свой отпуск, словно королева и прожить целый месяц беззаботно. Но вместо этого, вляпалась в историю, из которой очень хотелось бы выбраться живой и невредимой. Но пока что, это не сильно-то у меня получалось. И в связи с этим я чувствовала себя, словно в клетке, не имея возможности насладиться настоящей свободой». И тут я подумала о Дмитрии Воронцове. «Встреча с ним – это, пожалуй, самое замечательное событие в моей жизни. Но здесь тоже мало, что понятно. Ну и пусть! Пусть будет все, как будет. Сейчас меня могло испугать только одно. Нет, не преступники, которые хотят меня убить, ни даже сама смерть. Меня пугало, что все вот так закончится и наши с ним пути разойдутся. А я останусь при своей никчемной жизни и буду просто вспоминать о нем всегда». На глаза опять навернулись слезы. Я перевернулась на живот и стала, в бешеном темпе, нарезать круги по бассейну.
   Выйдя из бассейна, не вытираясь, я направилась в сад. Предоставив свое тело ласковым лучам солнца, и, решив совместить приятное с полезным, я достала большой шланг и открыла вентиль, чтобы подпитать землю под кустами и деревьями живительной влагой. Цветы благодарно ответили мне нежными запахами распустившихся бутонов. Бабочки то и дело порхали над цветущими растениями. И, казалось, что цветы взмывают в воздух и опять садятся на зеленые ветки. Все это великолепное зрелище наполняло мое сердце сладкой музыкой, сильно похожей на музыку любви. Я  аккуратно срезала несколько распустившихся красных роз, чтобы расставить их по комнатам и с этим букетом направилась в дом, чтобы уже начать готовить ужин и поразить своим кулинарным искусством мужчину моей мечты. Может тогда, он обратит на меня внимание, не как на спасаемый объект, а как на потенциальную возлюбленную. И заботливо поставленные в вазочку цветы в его спальне, я думаю, будут всю ночь напоминать ему обо мне. По крайней мере, я на это надеялась.
  Вечер был уже не за горами. Но фортуна от меня отвернулась и кулинарная муза, видно найдя другой объект для посещения, покинула меня, невзирая, на все мои старания. Мой суп с клецками, получился настоящей размазней, салат я пересолила, пироги сожгла. Так что  свой путь к сердцу мужчины, я собственноручно забила тяжелыми досками с торчащими гвоздями. Надо было как-то исправлять положение. Я заметалась по кухне, пытаясь решить эту проблему, как за окном послышался шорох приближающегося автомобиля. Возле дома остановилась машина. Из нее легко вышел Дмитрий и направился к двери. Я оглядела кухню и ужаснулась. Но было уже поздно что-либо исправлять, и я направилась к двери встречать любимого мужчину, которого уж теперь, наверняка, поразят мои способности.
  Он зашел в дом. Сразу стало ясно, что он чем-то сильно обеспокоен. Глубокая морщина залегла на его лбу. Он занес сумку с моими вещами в комнату, прошел в зал с камином и сразу же развел в нем огонь.
  - Простите, Марина, видимо вы старались и что–то приготовили на ужин. Но есть мне не хочется. Если Вас не затруднит, приготовьте мне кофе, а я пока посижу здесь. Мне надо кое о чем подумать.
  Я подняла глаза к небу, не зная радоваться мне или огорчаться. И, не спрашивая ни о чем, я быстро метнулась в кухню и уже через несколько минут, принесла ему кофе прямо в комнату. Он кивнул мне в знак благодарности и отпил маленький глоточек горячего напитка. Оставаться около него не имело никакого смысла, и я пошла на кухню убирать за собой следы издевательства над, ни в чем не повинными, продуктами.
  Я уже домывала посуду, когда услышала его шаги за спиной. Я повернулась, будучи уверенной в том, что он все-таки проголодался, поторопилась оправдаться:
  - Знаете, я действительно пыталась приготовить ужин. Не знаю почему, но я все испортила. Вы подождите немного и я что-нибудь быстро приготовлю.
  Но он в своей обычной манере, смотрел на меня и улыбался.
 - Да не стоит так переживать. Я просто зашел, что бы занести кружку и кое-что сказать Вам.
  Я вопросительно уставилась на него, понимая, что опять поступила как дура.
  - Мне надо будет уехать через два дня. Меня срочно командируют в другое место. Я бы с удовольствием остался бы еще здесь с Вами, но обстоятельства сложились так, что мне нужно быть в Лондоне и билеты у меня на руках.
   Я отвернулась от него опять к раковине, пытаясь проглотить комок, подступивший к горлу. «Все понятно, я ему наверно надоела со своими странностями, и он просто хочет от меня избавиться» - думала я. «И в силу своей тактичности, что бы ни обидеть, придумал какую-то Англию. Что ж, так мне и надо».
  - Хорошо, - как можно спокойнее сказала я. -  Тогда я не буду разбирать свою сумку. А завтра перееду опять к бабе Нине, тем более, что Вероника тоже без меня скучает.
  Про Веронику я, конечно же, хватила. Скучать – то она уж точно не скучает. Там есть Павлик и без меня им намного веселее. И таскать меня за собой никуда не надо и переживать о моих проблемах. Так что как не крути – всем без меня лучше и никаких хлопот. И дурацкие слезы, опять навернулись на глаза.
  - Завтра это делать совершенно необязательно. Я ведь Вас никуда не гоню. Да и вообще, Вы можете здесь жить до самого приезда Дениса, если хотите. Знаете что, давайте эти два дня проведем на природе. Ну не совсем так, что бы с выездом за город. А просто здесь, во дворе. Пригласим Вашу Веронику, пусть приходит со своим другом. Пожарим шашлыки, выпьем немного вина или шампанского. А вечером включим подсветку и покупаемся в бассейне.
  «Может и действительно ему надо ехать, а я себе тут уже накрутила, бог знает что». И я отправилась звонить Веронике, чтобы пригласить ее и Павлика на пикник, возле бассейна.

                10
 
  Веронике очень понравилась эта идея. И мы, договорившись на два часа дня, еще раз уточнили адрес, по которому им следовало приехать.
  Вернувшись на кухню, я увидела, что Дима налил себе еще одну чашечку кофе, и, прислонившись спиной к стене, отпивал из нее маленькими глотками. Губы его так чувственно касались ее края, что у меня защипало в глазах, от увиденного, и я постаралась отвести взгляд и начисто забыла, зачем зашла на кухню.
  - Вы не хотите со мной искупаться? - спросил он.
 В моем мозгу сразу пронеслось такое количество мыслей и образов, что я сама смутилась картинкам из своих фантазий. Он заметил, как я покраснела и сказал:
  - Попробую к Вам не приставать.
  - Да нет, я даже и не думала об этом.
«Хотя, конечно же, думала. И мало того, хотела этого!» Но сделала вид, что задумалась над предложением. И чтоб не слишком быстро соглашаться, выдержала мхатовскую паузу и произнесла:
  - Можно и искупаться. Сейчас пойду, переоденусь и выйду.
  И хоть купаться сегодня я больше не планировала, пропустить такое, мне, естественно, не хотелось. И уже через несколько минут, я вышла из дома и направилась к бассейну, где сидя на краю его, меня поджидал Дима. Он был в одних только плавках. Я же поверх купальника набросила халат, так как в нем чувствовала себя немного уверенней. Подсветка играла всеми цветами радуги, создавая, очень романтическую атмосферу. И он не отрывал от меня взгляда, пока я приближалась к нему и пока снимала халат. Что-то было в его глазах такое, от чего у меня подкашивались ноги и, сердце готово было выскочить наружу. И чтобы как то охладить этот накал, я сразу прыгнула в воду и повернулась лицом к нему, взглядом приглашая присоединиться. Он медленно погрузился в воду, и, проплыв под ней, вынырнул прямо передо мной. Лицо его было так близко, стоило чуть-чуть оттолкнуться от бортика, как наши губы соприкоснулись бы. Но он только спросил:
  - Кто Вас научил так прекрасно плавать? У Вас очень красивые и отточенные движения, словно вы всю жизнь этим занимались.
  - Да что Вы? Я вообще боюсь заплывать на глубину. Вот пока дно вижу, еще ничего. А дальше уже начинаю паниковать. А научил меня плавать - папа. Раньше, мы каждый год летали на море. Теперь с этим несколько сложнее. За последние десять лет, я впервые выбралась на юг. А так, все на родительском огороде пропадаю.
  - А давайте наперегонки пару кругов. Я вам дам полкруга форы. Все-таки я занимался плаванием профессионально. Выигравший получает приз. Потом придумаем какой.
  - Давайте, - согласилась я и поплыла так быстро, как только умела.
  Он, естественно, обогнал меня, но не намного.
  - Мне это стоило огромного труда, - сказал он, явно пытаясь польстить. – Но я очень старался, потому что придумал, какой приз хочу получить.
  И подплыв ко мне очень близко и положив руки на бортик за моей спиной, он фактически прижал меня всем телом к краю бассейна и поцеловал меня жадным поцелуем, так, что я чуть не ушла на дно. Но он подхватил меня и легко посадил на край бассейна.
  - Простите, я обещал не приставать к вам, - сказал он.
   И погрузившись в воду с головой, проплыл так до другого края и там уже вынырнул на поверхность, на почтительном расстоянии от меня. Я бы с большим удовольствием опять бы прыгнула в воду и с не меньшим стала бы тонуть, лишь бы он опять прикоснулся ко мне. Но проклятое воспитание и гордость, а так же боязнь показаться навязчивой, не позволили мне это сделать. И я встала, накинула на себя халат и побрела в дом, зализывать душевные раны.    
   Ночь прошла более или менее спокойно. Ну если не считать, что я полночи прислушивалась к шорохам в другой комнате, в тайне надеясь, что он придет ко мне или позовет. Но ни того ни другого не случилось, а пересилить себя и отправится к нему в постель без приглашения, я правда, очень хотела, но не могла. И поэтому, естественно, проспала. И проснулась, лишь тогда когда услышала, как их кухни раздавался отчетливый звук, расставляемых тарелок и почувствовала запах, сваренного в кофеварке, кофе.
   На ругательства в свой адрес, я не скупилась, когда соскочила с постели и направилась в ванную комнату, принять бодрящий и пробуждающий душ. «Надо же, уже второй раз я попадаю впросак. И жалкие попытки взять себя в руки, и наконец, перестать думать о нем, как о сексуальном объекте, до сих пор не увенчались успехом. Но как это сделать, если он всегда рядом и так неподобающе красив и умен, и проницателен, и сексуален и….. Так, надо прекращать, а то я никогда не выйду из душа, перечисляя его достоинства».
  Он встретил меня белоснежным блеском своих зубов, и приветливо пожелав мне доброго утра, отодвинул для меня стул за обеденным столом. Я попыталась сказать какие-то извинения, но он опередил меня:
  - Не стоит извиняться. Просто, это я так рано встаю. Я привык к этому с детства, когда каждый день ездил на тренировки по плаванью. Вставать приходилось в пять утра. Вот до сих пор и не могу отвыкнуть. Да вроде и Вы вчера, очень поздно уснули, поэтому и поспать надо было подольше.
  «Откуда он узнал, когда я уснула? Я что, храплю что ли?», - и видимо покраснела от своих мыслей. Но он продолжил:
  Я долго вчера читал и слышал, как Вы ворочались. Только около трех часов, вы перестали метаться и стали дышать ровно и тихо.
  «Ну слава богу - «ровно и тихо». А то еще не хватало, чтобы он сказал: «Я не мог уснуть от Вашего храпа, дорогая»».
  - До двух часов у нас еще масса времени. У меня к Вам будет небольшое задание – почистить лук и порезать его кольцами. А я в это время, схожу на рынок к своему старому знакомому, он уже приготовил мне мяса для шашлыка. Осталось только забрать его и замариновать.
  Пролив немало слез над луком, я не упала в грязь лицом и сделала все, как он велел. А Дима, принес увесистый пакет со свежим мясом и принялся резать его острым ножом на куски и складывать в кастрюлю. А мне оставил роль стороннего наблюдателя.
 - Дима, а долго Вы занимались плаванием? – спросила я его, нарушая тишину и не отрывая глаз от его рук.
  - Долго. С первого класса и до окончания института.
  - А у Вас есть какие-то награды или призы? У Вас их, наверное, много?
  - Я не знаю, что в Вашем понимании много. Но поездить по разным странам пришлось изрядно. Ведь соревнования и чемпионаты редко проходят на нашей территории. А медалей, ну примерно штук сорок – пятьдесят. Но там всякие - и золотые и серебряные и бронзовые. Куча всяких кубков и грамот в деревянных рамках. Все это теперь пылится в чулане у родителей. Я, когда переезжал в свою квартиру, все у них оставил. Они сначала хотели это все на видное место выставить и перед знакомыми и родственниками хвастаться, но я их переубедил.
   «Вот откуда у него такая сногсшибательная фигура». Мне было очень интересно смотреть на него во время плаванья, он действительно, чувствует себя как рыба в воде.
  - А Вы, Мариша, занимались каким-нибудь спортом или нет? Вы прелестно выглядите, - сказал он и обвел меня таким взглядом, что я еле-еле на стуле удержалась.
  - Нет. Это у меня от мамы, а у нее от ее мамы и так далее. У нас все в роду такие маленькие. Как говорит моя мама: «Маленькие женщины созданы для любви, а большие для работы». Но это, конечно, шутка, потому что мы никогда не чурались работы и не сидели на шее у своих мужчин.
  В то время как я это говорила, я могла бы поклясться, что он смотрел на меня пожирающими глазами.
  - А дома Вас ждет какой-нибудь мужчина, у которого Вы не собираетесь сидеть на шее? – спросил он, не отрывая взгляда от моего лица.
  «Вот же зараза. Если я ему скажу, что нет – он подумает, что я никому не нужна. Если же скажу, что ждет, тогда уж точно, мне ничего с ним не светит. Что делать – то? Думай, Марина, думай!»
  - Был у меня один мужчина, - почти не врала я. Только мы с ним расстались. Не сошлись характерами. «Не стану же я ему говорить, что мы разошлись с ним уже три года тому назад, и все это время у меня никого не было»
  - А тот мужчина, с которым я видел Вас в ресторане, он кем Вам приходится?
  - Да это просто случайный знакомый, мы с ним в самолете познакомились, - и я замолчала, вспоминая все, что со мной произошло, после этого злополучного знакомства.
 
   В два часа Вероника приехала одна. Она сказала, что у Павлика какие-то проблемы с родственниками. Он не может к нам присоединиться и просит за это прощения. Она обошла весь дом, заглянула в каждый уголок.  Восхищенная, его небольшими размерами внешне, отметила, что внутри он оказался намного больше и уютней. Дима оказался радушным хозяином, и пока прогорали угли в мангале, он с удовольствием проводил для Вероники экскурсию. А она, слушая его рассказа о тех или иных достопримечательностях дома, очень заразительно хохотала, как бы невзначай, повисая у него на руке. Потом, она очень долго восторгалась его способностями обращаться с мясом. Щедро одаривала его комплиментами и многозначительными томными взглядами, которые, не стесняясь, бросала в его сторону. Я смотрела на нее и не узнавала. Она вела себя очень развязно, и видно было, что очень хочет понравиться Воронцову.
  - Так у вас ничего с ним еще не было? – улучив момент, когда мы остались с ней одни, спросила она.
  - Нет, ничего, - отвечала я, проклиная себя за малодушие и робость.
  - Ну, может, тогда я попробую, - делая вид, что спрашивает моего разрешения, сказала Вероника. Но, не дождавшись ответа, увидев  Диму, опять ринулась в бой.
 Во время приготовления шашлыка, она не отходила от него, засыпая его восторженными восклицаниями. И даже привела, неизвестно откуда взявшуюся поговорку, которую сама, наверное, только что придумала. Цитирую: «Если мужчина умеет прекрасно обращаться с мясом, он так же умеет прекрасно обращаться и с женщинами». И говоря это, очень откровенно смотрела ему в глаза. Дальше слушать ее излияния я не собиралась и отправилась в дом, на кухню, мыть овощи к салату.
  - Какая у Вас замечательная подруга, - услышала я за спиной.
  Я  резко повернулась, держа в руке только что вымытый помидор, чтобы сказать – «Тогда что Вы здесь делаете? Идите к ней!» Но, не дав мне вымолвить ни слова, он неожиданно прижался губами к моим губам и поцеловал меня так, что помидор выпал из моих рук и покатился по полу. А он достал из шкафа большую тарелку, и как ни в чем не бывало, развернулся и опять пошел во двор, дожаривать шашлыки.
 Во дворе мы накрыли плетеный бамбуковый стол. Поставив большую тарелку с шашлыками и чашку с салатом. Дима открыл бутылку красного вина и разлил его по красивым фужерам.
  - За что будем пить? – спросила Вероника. У кого-нибудь уже есть тост или будем пить «За мир во всем мире!»
  - Давайте за ваш отпуск. Что бы он хорошо закончился и запомнился вам навсегда, - сказал Дмитрий и многозначительно посмотрел на меня.
  - Да, да, особенно для Маринки. А то, она вляпалась в какую-то историю и меня туда затащила. И вот теперь приходится всем в казаков – разбойников играть, - не замечая наших взглядов, сказала Вероника.
  Но не обращая внимания на ее излияния, мы стукнулись фужерами, и, глядя друг другу в глаза, пригубили вино. Весь обед она болтала без умолку. Дима поддерживал разговор, вставляя кое-где фразы, но если вдруг отвлекался от нее и смотрел в мою сторону, то она легонько брала его руку, тем самым давая понять, что она здесь, и поворачиваться никуда не стоит. Когда она меня окончательно утомила, я собрала грязную посуду со стола и понесла в дом. Вернувшись же, я не поверила своим глазам. Вероника уже сняла с себя и так совсем уж маленькое платье и осталась в одном, настолько открытом, купальнике, что мое бикини, по сравнению с ним, сразу мне стало казаться подводным скафандром.
  - Вы ведь обещали, что мы поплаваем, в свете какой-то там необыкновенной подсветки, - сказала она и опять повисла на Диминой руке, прижимаясь к ней, своей, почти обнаженной грудью.
  - Ты ведь говорила, что до смерти боишься воды,- только и смогла сказать я, не в силах оторвать глаз от этой сцены.
  - Ну это я только морской воды боюсь. А вот в бассейне купаться люблю и очень даже хочу, - и, сделав акцент на последней фразе, опять вскинула глаза на Дмитрия.
  - Марина, и правда, переодевайтесь, вместе поплаваем, - с надеждой глядя на меня, попросил он.
   На улице уже почти стемнело.  Огни в бассейне вновь стали переливаться разноцветными огнями. Но переодевшись в купальник, я долго не решалась выходить к его глади, так как уже из своей комнаты слышала, как они, не дожидаясь меня, весело бултыхались в воде. И смех Вероники слышался даже в доме.
   - Ма-ри-на, выходи! – кричала она. Нам без тебя скучно.
«Скучно им, видете ли. Я что им клоун, развлекать их?» Но я все-таки вышла, и, подойдя к бассейну, села на его край, свесив ноги в воду. Вода была необычайно теплой и манящей. Вынырнув прямо передо мной, Дима обхватил мои ноги своими руками и сказал:
  - Ну что Вы Марина, прыгайте. Вода такая замечательная, грех упускать такую возможность, - и он нежно погладил меня по ногам в воде.
  - Мне это так мешает! – вдруг воскликнула Вероника, пытаясь опять отвлечь внимание на себя. И, сдернув с себя верхнюю часть купальника, забросила его на траву, и полностью оголив свою роскошную грудь, осталась только в нижней части бикини.
  Я вдруг почувствовала себя третьей лишней, и, вставая, произнесла:
  - Вы уж меня извините, мне что-то нездоровится. Я, пожалуй, пойду выпью чего-нибудь прохладительного.
  Я поднялась с края бассейна и направилась в дом. Достала из холодильника графин с охлажденной водой и залпом выпила два стакана. Но и здесь, она не собиралась оставлять меня в покое и закричала прямо с улицы.
  - Марина, я собираюсь домой. Ты выйдешь попрощаться или нет?
  Делать было нечего, и я вышла, накинув на себя халатик, из привезенных Димой вещей. Вероника же дождавшись меня, демонстративно сняла с себя оставшуюся часть бикини.  Совершенно не стесняясь своей наготы, надела свое летнее платьице прямо на голое тело и опять повисла на Диминой руке. И вкрадчиво произнесла:
  - Неужели такой прекрасный кавалер, не проводит даму до дома? Уже поздно, и я боюсь возвращаться одна. И добавила: - Пока, Мариша, спокойной ночи. - Ты ложись спать, может случиться так, что Димочка задержится.
  И Диме ничего не оставалось, как выгнать машину из гаража. Открыв пассажирскую дверь, рядом с водительским креслом, перед Вероникой, он дождался, пока она усядется, высоко задирая ноги. Захлопнул ее и, уже через несколько минут, скрылся за воротами дома.
  «Вот так прекрасно проведенный вечер» - думала я. «Вот так Вероника! Интересно, Павлик действительно не пришел по уважительной причине или так было задумано. Может, она вообще ему ничего не говорила? Но что об этом сейчас рассуждать. Дима уехал с ней. А она, по всей вероятности, своего шанса не упустит. Так что, нечего тут сопли разводить. Надо просто идти ложиться в постель. Чем меньше я буду думать об этом, тем, наверно, крепче буду спать. Хотя кого я пытаюсь обмануть? Уснуть я все равно не смогу. Но сидеть и ждать его возвращения - это еще хуже. Просто нужно скрыться с глаз долой и не показывать вида, что мне не все равно. Вот только помою посуду и скроюсь».
  За окном зашуршала по асфальту машина. Я почти все закончила, и, быстро погасив свет на кухне,  юркнула в свою спальню, чтобы он не подумал, буд-то я ждала его. Я слышала, как он вошел в дом, открыв дверь своим ключом. Затаив дыхание, и, чуть приоткрыв глаза, я смотрела на дверной проем, ожидая, что он заглянет ко мне.
  - Марина, Вы ведь не спите. Я видел свет на кухне только несколько секунд назад. Я думаю, Вам будет интересно, как я проводил Веронику.
  - С чего это Вы решили, что мне будет это  интересно? – не выдержала я и села на кровати.
  - Потому, что Вам не все равно. Я ведь все вижу и все понимаю. И мне не все равно, как Вы к этому относитесь. Мне, правда, нечего от Вас скрывать. Я просто довез ее до дома и поехал обратно, - и он, помолчав, добавил: - к Вам, к тебе.
  - Правда? – спросила я, поднимаясь к нему навстречу.
Мое движение он воспринял как призыв к действию. И подойдя ко мне, так быстро, буд-то, только и ждал этого, он принялся покрывать мое лицо поцелуями, шепча какие-то немыслимые нежные слова. Он раздевал меня неистово, целуя каждый сантиметр открывающегося тела, и одновременно раздевался сам. И когда между нами не осталось совершенно никаких преград, он навалился на меня всем телом, вдавливая в мягкий матрац, вошел в меня с такой силой, что я застонала от восторга и охватившего меня райского наслаждения.

                11
 
    Утомленные страстью, мы лежали на кровати и каждый, видимо, думал о чем-то своем. «Сколько интересно сейчас в мире пар, вот так же как мы, занимались любовью?», - пыталась представить я себе. Мне казалось, что их должно быть великое множество. И я чувствовала себя маленькой крупинкой этого огромного, охватывающего весь мир, счастья. Дима смотрел на меня и улыбался. Он водил пальцем по моему лицу, как буд-то старался рассмотреть каждую линию, каждую черточку и запомнить ее. Затем он встал с кровати, такой прекрасный в своей наготе, что у меня опять захватило дух, и подал мне руку.
  - Пошли в душ вместе, - предложил он.
   Вода струйками стекала по нашим телам, когда он водил по мне мыльной губкой. Я раньше не могла представить, что совместный душ может быть настолько интимным и волнующим занятием. Мы не стеснялись своей наготы.  Наши руки только вторили нашим желаниям и нашим чувствам. И страсть разгоралась с новой силой. Побросав полотенца прямо на пол, мы, практически, не выпуская друг друга из объятий, опять направились в спальню.
   Боже, что он вытворял с моим телом. Я стонала, я почти кричала от дикого наслаждения и восторга и не стеснялась этого. Его губы, руки, язык, были в таких местах, что все мое тело сотрясалось от остроты и новизны ощущений. И я училась отвечать ему тем же. Мне неизвестно, сколько времени это продолжалось. Но за окном уже светало, когда мы в изнеможении уснули, со словами нежности и благодарности на устах.   
    Утром я проснулась раньше его. Дима спал, раскинувшись на постели, с совершенно расслабленным лицом и от этого казался намного моложе своего возраста. Его, ничем не прикрытое  тело, красиво отливало бронзовым загаром на белых простынях. Он был красив как бог.  Я собрала в кулак всю свою волю, чтобы не наброситься на него и не умолять опять заняться со мной любовью. Я приготовила кофе и уже поставила две чашки на поднос, чтобы отнести в спальню.  Он вошел на кухню, совершенно голый и, обнимая меня и шепча «с добрым утром», уже расстегивал мой халат.  Забрав у меня поднос, он поставил его на стол и стал целовать меня, начиная с шеи, спускаясь все ниже и ниже.
  - Давай проведем сегодня весь день в постели, - хитро улыбаясь, предложил он. – Ты ведь знаешь, что мне сегодня никуда не нужно. - Так что его я могу посвятить только тебе. - Ну если у Вас, мадам, конечно, нет других планов на сегодня. - Питаться мы вполне могли бы полуфабрикатами, разогретыми в микроволновке.
  - Давай, - наверно слишком быстро согласилась я, и, поняв это, быстро отвернулась чтобы скрыть свое смущение.
  Он заметил это, опять прижал меня к себе и поцеловал.
  Дима сдержал слово и посвятил этот день только мне. Нам совершенно необязательно было утруждать себя постоянными одеваниями и раздеваниями. И весь день мы так и провели, ногишом. Мы много говорили обо мне, о моей жизни до отпуска. Я рассказала ему о своих подругах, о работе, об учебе, о родителях. Он живо интересовался, какие книги я читаю, и сам оказался очень начитанным. Он в красках описывал некоторых своих товарищей и копировал их голоса и жесты.  Я от души смеялась, над его способностями пародиста и комедианта, и невероятным умением подмечать интересные детали и особенности их характеров.
  - Дима, а какая у тебя профессия? – все-таки, решилась спросить я.
  - Я юрист, можно сказать - потомственный юрист. Так же как и у тебя в родне, все женщины маленькие, так и у меня в родне все - юристы. Мама - адвокат, папа – прокурор. Дедушка тоже был адвокатом. У меня и двоюродный брат закончил юридический факультет. Так что можно сказать, у нас - династия.
  - Так вот почему ты сказал, там в кинотеатре, что ты постараешься мне помочь.
  - Да, мне пришлось немного вмешаться, когда они начали показывать твою фотографию по телевизору.
  - Так значит и в аэропортах моих фотографий, наверняка, нет? – обрадовалась я.
  - Ну конечно, нет. Хотя дело об убийстве Петровского еще не завершено, и убийцы не схвачены, но с тебя все подозрения сняты. Осталось только чисто технические мероприятия по их поимке. Но я думаю, что это не займет много времени. Так как они уже наследили во многих местах. По их вине может разразиться международный скандал.  На их совести смерть Английского подданного, представителя одной очень крупной компании - Алекса Свенсена. Несколько дней назад, он арендовал большую яхту, но в положенный срок ее не вернул. Яхту так и не нашли. Зато отдыхающие нашли тело Свенсена, которое обнаружилось в море, недалеко от берега, с огнестрельной раной головы. Причем пуля такого же калибра, что и пуля, убившая Петровского.  По этому вопросу, как юрист, я и должен лететь в Англию. Но спокойным за тебя, я все равно не могу быть. Поэтому постарайся одна никуда не выходить. Бери с собой Веронику или пусть они, вместе с ее другом, берут тебя с собой. Но одна – все-таки воздержись.
  - Так я могу в любой момент улететь отсюда, от этого кошмара?
  - Ну если ты не имеешь в виду меня, то конечно можешь, - лукаво посмотрев на меня, сказал Дима. Если же нет, то я постараюсь заставить тебя изменить свое мнение, - и он, изображая из себя монстра, схватил меня в охапку и сделал вид, что пытается укусить за шею. Но, сменив гнев на милость, решил пощадить и просто опять занялся со мной любовью.
  Приближался вечер. Последний вечер перед его отъездом. Утром у него был самолет. Сначала в Москву, а потом в Лондон. Я решила, что мне нужно уехать из дома, непременно, сегодня. А то завтрашние проводы, я думаю, сильно подорвут, мою и так изрядно растрепанную, нервную систему. Я пыталась держаться весело, но это у меня слабо получалось. Единственное, на что я решилась, так это спросить – «надолго он едет или нет?».
  - Я думаю, недели на три. Если все пройдет благополучно.
  Что именно там должно быть благополучно, он распространяться не стал. А спросить об этом, я так и не посмела. Адресами мы не обменивались. Номер его сотового, который так и остался лежать у меня в потайном карманчике сумки, я тоже, наверно, выброшу. Чтобы не осталось никакой возможности, влезать в его размеренную жизнь. Так что, вероятнее всего, мы с ним расставались навсегда, и больше никогда друг друга не увидим. Эта мысль приносила мне столько страданий, что я поспешила вызвать такси, дабы не разреветься у него на глазах. Он хотел отвезти меня до дома сам. Но это уже было выше моих сил, и я отказалась. Когда подъехала машина, я забрала из спальни свою, так и не распакованную, сумку.  Вложив всю нежность, на которую была только способна, в прощальный поцелуй, села на заднее сидение и весело помахала ему рукой из окна. И только тогда, когда автомобиль отъехал на достаточное расстояние, у меня покатились слезы.
  - Что этот гад, обидел Вас? – спросил у меня таксист, глядя в зеркало заднего вида.
  - Нет, что Вы. Мы просто расстались.
  - Понятно. Курортный роман, - констатировал он и пять стал следить за дорогой.
  «Курортный роман. Это было как раз то, к чему я стремилась. Господи, насколько я была глупа. Я думала, что легкий флирт на черноморском побережье, разнообразит мою скучную жизнь и только. А он разбил мне сердце. Оставаться здесь больше не имело смысла. Так что, можно собирать пожитки и отправляться домой. Интересно, сколько пройдет времени, пока уляжется боль, и я смогу вспоминать об этом, как о веселом приключении? Завтра нужно будет купить билеты обратно и провести остаток отпуска на родительской даче, вдали от людей, наедине с природой и просто обо всем спокойно поразмышлять».
  Такси остановилось возле калитки дома бабы Нины. Услышав шум, подъезжающей машины, она вышла на крыльцо дома и радостно улыбаясь, сказала:
  - Ну наконец-то, вернулась блудная овечка.
  Я обняла ее, как родственницу, а затем прошла в дом. Нужно было выдержать еще одно испытание – это встреча с Вероникой. Не понятно, какой бес в нее вселился, но разговора все равно не избежать. И чем скорее это случиться, тем лучше. Я всегда придерживалась мнения, что лучше все выяснить сразу, по горячим следам, чем ходить и дуться, изображая из себя оскорбленную невинность. Но Вероники дома еще не было, а поэтому я с удовольствием помогла бабе Нине помыть и приготовить банки, для засолки первого большого урожая огурцов в этом сезоне.
  Вероника вернулась около одиннадцати часов вечера и сразу кинулась мне в объятия.
  - Как здорово, опять заживем, как и прежде, - прыгая и дергая меня за руки, весело голосила она. – Ну давай, быстро рассказывай, как там у Вас с Димой все прошло.
  - Смотря что ты имеешь в виду, - делая вид, что не понимаю куда она клонит, проговорила я.
  - Да брось ты, я так старалась, а ты ломаешься. Только не говори мне, что после того как я уехала, у вас там ничего не произошло.
  - Так ты хочешь сказать, что все, что случилось у меня с Димой - это только благодаря тебе? – не веря своим ушам, спросила я.
 - Ну вот ты, практически, и призналась, - заливисто рассмеялась Вероника. Я ведь специально не взяла с собой Павлика. Нам нужно было сыграть на контрасте. И поэтому ты тоже ничего не должна была знать. Ты бы видела свое лицо, когда я пыталась изобразить из себя конченную шлюху. Но надо отдать тебе должное, ты не стала закатывать истерики и выяснять отношения. Ты вела себя, как истинная леди. Когда ты мне сказала по телефону, что он уезжает через два дня, у меня уже тогда созрел план, как Вас можно соединить. Тем более, что мне с ним больше никогда не придется встретиться. Может, конечно, вы бы и сами созрели, но попытаться не мешало. Моей задачей было показать, какое сокровище он упускает. Когда я приехала, ты была такая красивая, такая влюбленная. У тебя ведь, что б ты знала, на лице все написано. Поэтому я и вела себя так, чтобы вызвать твою ревность. И тогда уж точно, он бы все понял. Ты бы знала, сколько мне трудов стоило пересилить себя залезть в этот дурацкий бассейн, а потом еще и снять с себя все. Я и сейчас, как вспомню – так мурашки по спине. Я тебе не говорила, что окончила школу театрального мастерства, и два года проработала в театре? Только потом ушла оттуда и устроилась администратором в самом большом ресторане нашего города. Знаешь, как мне там пригодилось мое актерское дарование. А теперь давай колись, кто к кому жить переезжает?
  - Никто и не к кому,- ответила я Веронике, у которой моментально пропала улыбка с лица.
  - Так что же, все мои старания попусту?
  - Ну, наверно, не совсем попусту. Потому что мы с ним почти сутки провели в постели. Но, кроме его имени и фамилии, мне больше ничего не известно. Он даже не спросил, из какого я города приехала. Так что, искать он меня уж точно не будет.
   Мы обе замолчали. Она, не зная, какие слова мне сказать в утешение, а я – как можно оправдать себя за то, что не смогла по-настоящему заинтересовать мужчину моей мечты. Еще я думала: «Действительно ли Вероника говорит мне правду и устроила этот спектакль, лишь бы помочь мне. Или она все это придумала, что бы восстановить в моих глазах свое доброе имя. Может, она и правда, такая великая актриса. Но выглядело все очень даже правдоподобно. Хотя, какая теперь разница? Даже если она сейчас все выдумала – в любви каждый сам за себя. И оправдываться здесь не перед кем не стоит. Правда думать, что все произошедшее между мной и Димой - только благодаря стараниям Вероники, тоже оптимизма не внушало. Как бы там не было, Дима завтра уедет. Я куплю билеты до дома, и вся моя жизнь, вернется в прежнее русло. И может быть, когда нибудь, лет так через сто, я забуду, как самостоятельно провела свой первый отпуск в курортном городе».
 - Знаешь что, а давай напьемся! – предложила Вероника. Завтра суббота, на процедуры мне идти не надо. Позовем бабу Нину. Я там купила бутылку белого вина, так ее можно запросто сейчас приговорить. Вообще-то я ее оставила, чтобы отпраздновать вашу с Димой любовь. Ну да ладно, отпразднуем просто хороший секс с хорошим мужиком. – Кстати, секс-то был и вправду хороший или я и здесь поторопилась?
  - Нет, здесь ты оказалась совершенно права, он был просто потрясающий!
  - Так тогда чего мы ждем? Это нужно срочно отметить, чтобы закрепить успех.

  Утром я проснулась позже обычного. То ли от того, что мы легли спать только к середине ночи, обсуждая достоинства и недостатки сильной половины человечества. То ли от, выпитой почти на двоих, бутылки вина, так как баба Нина налила себе только половину фужера и тянула его до самого конца. Короче говоря, когда я встала, все остальные еще не поднимались с постели. Даже наша ранняя пташка – баба Нина раскатисто храпела у себя в комнате, бросив свой огород на произвол судьбы. Не в силах больше пролеживать бока, я решила сегодня взять на себя обязанности повара и пошла готовить завтрак остальным лежебокам.
  - Здравствуйте, - услышала я за спиной и вздрогнула от неожиданности.
  За одну секунду я представила себе, что это один из тех, кто пытались меня убить. И ноги мои стали ватными.
  - Извините, что я Вас напугал. Вы, наверное – Марина. А я, муж Вероники – Вячеслав Иванович. Где я могу ее найти?
  Он выглядел несколько иначе, чем я себе его представляла. И старше. Лицо его было властным и надменным. Он, действительно, был внешне немного похож на Павлика, но с более грубыми и резкими чертами лица. Высокий и крепкий он, в свою очередь, тоже рассматривал меня с нескрываемым интересом, но с таким видом, что я сразу почувствовала себя ничтожеством. Удивительно, как могут некоторые люди, только одним взглядом, взрастить в тебе огромный комплекс неполноценности.
  - Она в доме, на втором этаже. По-моему, она еще спит.
  Он еще раз посмотрел на меня сверху вниз, и отправился на поиски Вероники. Интересно, чего это вдруг он приехал? Может что-то заподозрил? А может, просто соскучился и решил повидаться. Я решила, что завтрак теперь надо готовить на четверых и увеличила дозу макарон, которую собиралась варить. Через несколько секунд, из дома выскочила Вероника и помчалась в конец огорода. На лице ее была почти паника. Оттуда бегом добежала до умывальника и стала очень нервно чистить зубы. Изредка поглядывая на меня, она ничего не говорила, а когда закончила и прополоскала рот, опять стремглав унеслась к себе наверх. Затем из ее спальни послышался ритмичный скрип кровати и стоны Вероники. Длилось это, как мне показалось, около получаса. Я старалась не прислушиваться. Но на кухню зашла баба Нина, и, показывая головой в сторону дома, сказала:
  - Осерчал, видно, на жену мужик. Уж очень сердито с ней разговаривал. –  Я  смотрю, ты уже завтрак приготовила. – Его-то звать будем?
  Но тут в кухню влетела Вероника и сунула мне в руки свой сотовый телефон.
  - Пока я буду душ принимать, позвони Павлику и скажи, что я очень плохо себя чувствую, поэтому пусть пока не приходит. Я сама ему вечером позвоню. После того как поговоришь, сотри его номер из памяти. Только делай все быстро. Я через пару минут заберу его обратно. Муж любит ковыряться в моем телефоне, так что поспеши. А сама, раздеваясь на ходу и побросав одежду на землю, юркнула в душевую кабинку и включила воду.
  Я сделала все, как она велела. Вероника голая забежала на кухню, забрала телефон, и, втянув в себя запах отваренных макарон с тушенкой, с сожалением произнесла:
  - Завтракать мы здесь не будем. Прости, Мариша. Он сказал, что пойдем в ресторан, - и опять убежала в дом.
  Звуки из ее спальни повторились с новой силой. Только теперь к стонам Вероники, прибавилось какое-то звериное рычание ее мужа. Под это сопровождение, мы с бабой Ниной без аппетита позавтракали.  Не зная как себя вести в данной ситуации, опять разбрелись по своим делам. Она – в свой любимый огород. А я, в свою комнату – смотреть телевизор, включив его почти на полную громкость. Так продолжалось около трех часов подряд. Вероника, периодически, выбегала из дома, принимала душ и опять поднималась к себе. Наконец-то это закончилось, и в окно я увидела, как они вдвоем проследовали к калитке и сели в поджидавшее их такси.
  На меня произвело неизгладимое впечатление появление Вячеслава Ивановича. Я никогда не знала, что такое бывает. «Несколько часов подряд непрекращающегося секса. И это в его-то возрасте. Или он пачками с собой «Виагру» носит». Прибывая в некотором шоковом состоянии, я нашла у бабы Нины очень незатейливое чтиво, оставленное прошлогодними отдыхающими и уткнулась в книгу. И когда главная героиня произведения, наконец-то, поняла как она любит своего избранника, я услышала скрип калитки и голоса возвратившихся супругов. Обычно Вероника  не могла пройти мимо моей комнаты, чтобы не зайти в нее, но сегодня все было иначе. Я услышала, как ее муж, поднимаясь наверх, пытался наставить свою нерадивую жену на путь истинный. Голоса Вероники я не слышала, только быстрые постукивания ее каблучков по деревянным ступеням старого дома. До окончания произведения осталось несколько страниц, как я опять услышала характерный скрип кровати, смешавшиеся с приглушенными голосами, обитателей верхнего этажа. Снова пришлось включить телевизор на всю катушку и сосредоточится на жизни диких животных Африканских прерий.
  Скрипнула дверь и в комнату вошла Вероника. Выглядела она откровенно уставшей, без тени радости или удовлетворения на лице. Она села на край кровати и некоторое время молчала, видимо, собираясь с мыслями и обдумывая слова.
  - Я хочу уйти от мужа. Ты ведь видела его? Ну как он тебе? Хотя можешь не отвечать. Ты из тактичности, обязательно соврешь. Сейчас он уснул, и я ушла из комнаты. Завтра утром он улетает домой. Я ведь тебе говорила, что работаю администратором в ресторане. Так вот, это его ресторан. Он старше меня на пятнадцать лет и уже дважды был женат. От обоих браков у него нет детей, но он винит в этом только своих бывших жен. Говорит, что у мужчин с такой потенцией как у него, не может не быть детей. - Он увидел меня первый раз, когда пришел со своей второй женой на спектакль. Потом стал приходить без нее. Постоянно одаривал меня букетами роз, приглашал на свидания и водил по ресторанам. В свой ресторан, он меня тогда не водил, потому что там работала его жена. Затем он ушел от нее и уволил из ресторана, попросив меня занять ее место и на работе, и в жизни. Я не знаю как я согласилась, ведь я очень любила театр. Но тогда мне казалось, что любовь к нему сильнее, чем любовь к сцене. Но вот прошло четыре года.  Надежды, возлагаемые на меня, не оправдались. Детей я ему так и не родила. – Ты знаешь, мне кажется, что у него опять кто-то появился. Поэтому, он и отправил меня на курорт одну и отвалил столько денег, чтобы я подольше отдыхала и не мешала ему развлекаться. Ведь каждая женщина чувствует, когда муж больше ее не любит. Вот и я чувствую. И дело даже не в сексе. С этим у него никогда проблем не было. Даже наоборот. Это такая особая, изощренная пытка - заниматься любовью, чтобы наказать. Все это наверно звучит, как бред и со стороны кажется, что он  меня очень любит, но я его хорошо знаю. Он приехал сравнить меня с той, с кем сейчас проводит время. Может, ты думаешь, что я ревную? Но нет! Уже нет! Я и сама не ангел. Я уверена, что по возвращению,  обязательно найду дома документы на бракоразводный процесс. Поэтому, хотелось бы самой сделать первый шаг, а не дожидаться, когда это сделает он.
  Я молчала. Мне было ее искренне жаль. Но в моей жалости она не нуждалась. Она оказалась намного сильнее, чем я могла бы себе представить. Подумать только, в таком маленьком изящном теле, столько силы духа и решимости. И одновременно с этим – подавленности,  растерянности и отчаяния.
  - Ты прости. Я бы тебе это никогда не рассказала, если бы он не приехал. Ну вот теперь ты все знаешь. – Ты не подумай, я не прошу твоего одобрения или сочувствия. Просто мне нужно было с кем-то поделиться. У меня есть еще две недели, хватит времени на размышление. И еще, Мариша, можно мне с твоего телефона Павлику позвонить? С моего, это лучше не делать.
  Я протянула ей телефон. А Вероника, взяв его, вышла из моей комнаты. «Как все сложно в этой жизни», - думала я. «Но все же, у Вероники был Павлик, у бабы Нины – огород, а у меня – никого, только щемящее чувство потери и одиночества. На свете нет, наверно, людей, у которых все в жизни было бы ровно и гладко. И даже, когда кажется, что все хорошо, это тоже может быть не навсегда. И неуверенность в завтрашнем дне, пожалуй, сильнее всего выбивает из калии. Когда перед тобой закрываются двери в твою разложенную на полочки жизнь, надо учиться жить дальше и уметь начинать все сначала. Это хорошо, если тебе двадцать с хвостиком, а если сорок или пятьдесят. С каждым годом, это делать будет все труднее и труднее».
  Вероника вернулась и отдала мне телефон. Лицо ее светилось от счастья.
  - Ве-ро-ни-ка! – раздалось сверху.
  - Запасись терпением, Мариша. Это будет продолжаться всю ночь, - сказала Вероника и, пожелав мне «спокойной ночи», ушла наверх.

                12

  Проснулась я утром от необычайной тишины. Как оказалось, Вячеслав Иванович покинул наше скромное жилище, уже час назад. Вероника ушла отсыпаться. И все встало на свои места. А моей основной задачей на этот день - было купить билеты до дома и покинуть этот райский уголок, пополнивший мою жизнь, массой самых разных впечатлений. Ближайшая авиакасса была в двух остановках от места моего проживания, и я отправилась туда, смея предположить, что ничего страшного со мной произойти не может.
   В кассе народа было немного, так как в начале сезона, все только слетались на юг. Все, кроме меня. Хотя я не знала, чем может меня спасти перелет из одного города в другой - мое одиночество останется со мной, как не крути. Раньше я думала, что переехав в другой город, окунешься совсем в другую реальность, которая даст тебе возможность забыть на некоторое время опостылевший быт и почувствовать себя королевой. Но нет, оказывается, это все зависит вовсе не от места твоего проживания или отдыха. Просто это твоя сущность, а от нее никуда не денешься. С этими мыслями, я вышла из здания авиакассы и побрела до дома пешком, решив на прощание подышать свежим морским воздухом.
    До отъезда оставалось всего три дня.  Можно было бы посвятить все оставшееся время морю, солнцу, пляжу, предварительно сменив свое излюбленное место, на более заполненное людьми.  Там мне, наверное, будет безопаснее всего. Сидеть дома было невыносимо, так как мысли о Дмитрии Воронцове, непрошенными, так и лезли в мою голову. Может, наводненный отдыхающими пляж, отвлечет меня от счастливых и одновременно грустных воспоминаний.
   Я подошла к пешеходному переходу и почти вступила на полосатую часть дороги. Возле меня с визгом остановилась голубого цвета, побитая, со всех сторон, Жигули. Из нее выскочили два мужика, и один из них замахнулся кулаком. Весь мой мир вдруг, в одно мгновение, сузился до размеров точки, а затем и вовсе пропал.

  Очнулась я от боли в левой стороне челюсти и шума волны, ударяющейся о борт. Поморщившись от тяжести в голове и тошноты, я попыталась сесть. Но так как руки мои оказались связаны сзади и сильно саднили, удалось мне это только через несколько неудачных попыток, каждая из которых отдавалась жуткими болезненными ощущениями. Я попробовала сосредоточиться и вспомнить, как здесь оказалась, но сильное головокружение и солоноватый привкус во рту, мешали восстановить целостность картины. С трудом поворачивая голову, мне все же удалось рассмотреть пространство. Но чем дольше я смотрела, тем хуже мне становилось.  Я сидела на небольшой кровати, в углу каюты какой-то яхты, а за иллюминатором мерно покачивалось море.
  - Иди посмотри, может уже очнулась, - раздалось за дверью каюты.
  - Если и очнулась, пусть поваляется и подумает хорошенько, как следует себя вести.
  - Да иди уже! Чем быстрее мы все узнаем, тем быстрее сможем свинтить отсюда.
  В дверях повернулся ключ.  Она открылась, пропуская через себя, ударившего меня в челюсть мужчину, лет двадцати восьми - тридцати. Я сидела, не смея пошевелиться, слишком поздно подумав, что можно было бы притвориться и изобразить состояние обморока. На его лице отобразилось удивление, видимо тем, что я уже пришла в себя. Но он быстро, совладав с собой, произнес:
  - Что паскуда, уже пришла в себя? Мало я тебе поддал, надо было еще руки и ноги переломать. Ты что же серьезно думала, что сможешь от нас уйти?
  - Простите, но я вас не знаю. И вообще не понимаю, чего вы от меня хотите.
  - Ты ладно, дурой то не прикидывайся. Не знает она! Может тебе для прояснения памяти, с другой стороны мозги вправить? – и он постукал кулаком в свою ладошку, давая понять, как он  будет это делать.
  - Можно мне сначала в туалет сходить? – очень тихо произнесла я, боясь, что могу опять получить кулаком в челюсть.
  Но он смотрел на меня с презрительной улыбкой, и бить меня пока, видимо, в его намерение не входило.
  - Туалет рядом, можешь идти, - и он открыл маленькую дверь, прямо тут же, в каюте.
Тогда я немного осмелела и чуть громче попросила:
  - Может, Вы мне руки развяжите, а то я не смогу это проделать со связанными руками.
  - Ага, а больше тебе ничего не сделать? – и он, схватив меня за шиворот платья, одним рывком поднял с кровати и подтолкнул к туалету.
  Я остановилась перед унитазом, не зная как поступить дальше.  Развернувшись к нему спиной, попыталась завязанными руками приподнять подол платья.
  Мой стражник наблюдал за всем этим, не скрывая саркастической улыбки и наглого, издевательского взгляда. Затем подошел ко мне так близко, что его редкозубая улыбка оказалась у меня прямо перед глазами.  От нее пахнуло жутким запахом водочного перегара, от которого моя тошнота только усилилась. Он резким движением задрал мне подол платья и стянул с меня трусы.  Толкнув на унитаз, прислонился плечом к дверному косяку и стал ждать, когда я решусь сделать то, зачем сюда просилась.
  Когда, наконец, мой мочевой пузырь опустел, он проделал с моей одежной все тоже, только в обратном порядке и крикнул в сторону двери:
  - Эй, Бык, иди сюда. Она уже очнулась, так что можно приступать к допросу.
  За дверью раздались быстрые, но тяжелые шаги, сопровождаемые скрипом ступеней, и в каюту вошел второй преступник.
- Ты погляди, какая красотка! – сказал он, смеясь, ткнув пальцем в мою, сильно болевшую челюсть. Серый, хорошо ты ей приложил. Еще немного - и сломал бы. Батя бы тебя по головке не погладил, если бы она говорить не смогла, - сказал он, обращаясь к своему товарищу. – Так что слушай, подруга. Нам изрядно надоело гоняться за тобой по городу. Давай к обоюдному удовлетворению, быстро нам все расскажешь – на кого работаешь, зачем взяла флешку, кому передала эту информацию? Если же говорить не захочешь, то сама понимаешь, мы легко можем тебя заставить. Переломать твои хилые ручки и ножки – особого труда не составит. Но произойдет это только после того, как мы вволю развлечемся с тобой. - Никогда не занималась групповым сексом, с завязанными руками? А вот нам-то, точно будет по кайфу. Вот и решай – либо ты умрешь быстро, либо ты тоже умрешь, но перед этим испытаешь такое, что сам черт позавидует нашей изобретательности.
  Видимо, эта шутка им обоим понравилась.  И они, поглядев, сначала друг на друга, потом на меня, загоготали в два голоса.
 Но мне было не до смеха. «Как не крути, вариантов у меня всего два – либо умрешь, либо умрешь! Я смотрела на них, глазами полными ужаса, не зная, что мне делать и что говорить. И почему-то в этот жуткий момент, у меня была только одна мысль в голове: «Они, скорее всего, в детстве над кошечками и собачками издевались». Почему я думала о них, о этих пресловутых кошечках и собачках - я объяснить не могла. Видимо, страх сковал мне не только мышцы, но и мозги. Так что перед глазами все время вертелась картинка, об изуродованных животных и двух гогочущих над ними, мужиках.
  - А можно как-нибудь все решить, чтобы я живой осталась? – заикаясь, спросила я.
  - Не слишком ли ты многого хочешь? – сказал Бык и, подняв мое лицо за подбородок, повертел им в разные стороны, внимательно разглядывая его. Если мы тебя отпустим, у нас всегда останется опасность быть опознанными тобой. А оно нам надо? Давай договоримся полюбовно: ты нам флешку или хотя бы информацию, кому ее отдала, а мы – убьем тебя небольно и выкинем за борт, как этого дурака Свенсена. Он даже пикнуть не успел, когда мы ему в голову стрельнули.
  И они опять дружно заржали, видимо, найдя в смерти Свенсена что-то очень забавное.
  Быть застреленной в голову и выкинутой за борт, как «этот дурак Свенсен», было не самым большим желанием в моей жизни. И поэтому надо было срочно что-то придумывать. Но умные мысли, как всегда, куда-то запропастились, с легкостью предоставив свое место, для паники и ужаса.
  - Я ничего не знаю ни о какой флешке. - Я ни на кого не работаю, я просто в отпуск приехала. Я вообще не понимаю, чего вы от меня хотите.
  - Но ведь ты была с Петровским в ресторане. Ты его подпоила до невменяемости. Ты его в комнату привела. После твоего ухода, флешка из его кармана пропала. Так что все сходится на тебе, дорогая.
  - Но может быть, вы плохо искали, и флешка осталась у него, или он просто хорошо ее спрятал?
  - Вот только не надо нас учить, как спрятанное искать, - с презрением сказал Серый. - Ты что же думаешь, что мы первый год в этом бизнесе? - И вообще, хватит уже тут разговоры разговаривать. Быстро говори, где флешка, и дело с концом.
  - Да я, правда, не знаю, - начала, было, я. Но получила опять кулаком в челюсть и в глазах все померкло.
  Но видимо, удар был не настолько сильный, как в первый раз.  В себя я пришла довольно быстро. «Надо же, какие сволочи! Нашли себе равную по силе! Если так хочется подраться – вон на свете, масса здоровых мужиков, иди и дерись с ними. Так нет же, они лучше на мне свою силу отрабатывать будут. Нашли девочку для битья!»
  - Последний раз спрашиваю – где флешка? – спросил Бык и заломил мне руки так, что я завизжала от боли.
  Говорить что–либо было бесполезно. Им сейчас, что не скажи, получишь так, что мало не покажется. И я заревела, мысленно прощаясь со своей жизнью, со своей молодостью, с нерастраченной любовью в своем сердце и надежной на счастливое избавление. Это единственное, что было мне сейчас по силам. Если это, вообще, можно было считать вариантом, в данной ситуации. На преступников мои слезы не произвели должного впечатления, и, соскочив с места, Серый схватил меня за горло, и, больно сжав его, проорал:
  - Заткнись, дура! Еще раз пикнешь, башку отверну. Утри сопли, нас этим не разжалобишь, - и отшвырнул меня так, что я ударилась головой о стену.
 В это время, какой–то звук за бортом, привлек их внимание, и они подскочили к иллюминаторам. Выругнулись матом и метнулись к лестнице, ведущей наверх. Я подвинулась к краю кровати и слезла с нее, чтобы посмотреть в окно. Как услышала слова, произнесенные через громкоговоритель:
  - Яхта окружена, сдавайтесь. При попытке сопротивления, будет открыт огонь на поражение.
  Опять раздались маты и неразборчивые переговоры между преступниками. Я подошла к двери поближе  и поднялась на пару ступенек вверх, пытаясь не создавать шума.
  - Серый, ты сейчас выйдешь с поднятыми руками, - говорил Бык. Пистолет спрячь за пояс сзади. Когда они решат, что мы сдаемся, я подстрелю того, справа с автоматом. А ты следом второго, пока они не разобрались, что произошло. Я зайду сзади и буду прикрывать тебя. Ну давай, с богом. Мы с тобой и не из таких передряг выпутывались.
   «Если эти два ублюдка сейчас застрелят ментов, то меня уж точно ничего не спасет» - думала я. А этого никак нельзя было допустить. «Со мной после этого они больше церемониться не станут – пуля в голову и в море. И это в лучшем случае. А в худшем – я даже боялась подумать, что они могли бы со мной сделать». Поэтому, я потихоньку поднималась вверх, уже отчетливо видя спины выродков. «Вот если бы мои руки были развязаны» - пытаясь пошевелить, почти онемевшими пальцами, - мечтала я. Серый спрятал пистолет за спиной, и, подняв руки, прокричал:
  - Сдаемся. Не стреляйте, мы без оружия, - и сделал первый шаг на просматриваемую поверхность палубы.
  Бык пригнулся и, незамеченным, стал продвигаться к месту своего укрытия. Я уже поднялась на последнюю ступеньку, и, собрав все свои силы, кинулась вперед. Сбив Серого с ног, я сама упала  лицом на палубу, крича во все горло:
   - Они не собираются сдаваться. Второй сзади прячется.
  Но тут- же получила такой пинок в бок, что отлетела к самому краю. Видя, что мое спасение уже близко, я, с трудом, поднялась сначала на колени, а затем и во весь рост. Мужчины в камуфляже, с автоматами, схватили Быка. Завернув ему руки и надев наручники, спешили ко мне. Что-то крича и жестикулируя, они указывали в сторону лежащего, рядом со мной, преступника. Я, как в замедленном кино, перевела взгляд со своих спасителей,  на распростертого на палубе, Серого. А он, не отрывая от меня глаз, с какой-то безумной улыбкой на лице, развернулся на бок, и, заведя руку за спину, вытащил пистолет и направил в мою сторону. Я услышала выстрел. Что-то больно ударило меня в плечо, и, потеряв равновесие, я перевалилась за борт и упала в море. В то время, как я медленно погружалась все глубже и глубже, последнее, что я видела, это как струйка крови, вытекая из моего плеча, поднималась к поверхности и смешивалась с прозрачными водами Черного моря.

    Очнулась я от назойливого жужжания. Когда я с трудом разлепила глаза, то увидела размытую фигуру ангела, держащего в руке телефон.
  - Да, уже пришла в себя. – Да, можете приходить. Нет, пока ничего не нужно, - и захлопнув крышку сотового, наклонился надо мной.  По очереди приоткрыл мне, то одно веко, то другое, выпрямился и улыбнулся.
  - Ну вот и славно. Скоро будете совсем, как новая. Кстати, Вам уже несколько раз звонили. Но я получил четкие инструкции от Вашей подруги Вероники, брать трубку только тогда, когда определяется ее номер.
  Мой ангел приобретал все более четкие очертания. Передо мной стоял молодой доктор в белом халате и озабоченно смотрел на меня.
  - Говорить можете?
  - Да, вроде могу, - с трудом разлепляя губы, сказала я.
  - Так, сколько пальцев?
  - Вроде пять, - ответила я, сама безмерно радуясь тому, что не потеряла способности мыслить.
  -  Меня зовут Виталий Тимофеевич. Я Ваш лечащий доктор. И буду неустанно следить за вашим выздоровлением. -  Ну а теперь рассказывайте, как себя чувствуете. Как плечо? Что еще болит? Где болит? А мы сейчас все посмотрим и, по-возможности, устраним причины.
    Я приподняла руки и посмотрела на свои запястья. На них остались следы веревки, связывающие меня до последнего момента, когда я себя помнила. Плечо сразу заныло, и боль отдалась в голову. Посмотрев на свою перевязанную рану, я постаралась уложить руку как можно более комфортно и опять обратилась к врачу.
  - А кто меня из воды вытащил? – спросила я, предполагая, что доктор может быть в курсе всего произошедшего со мной.
  - Так, ну если Вы все помните – это уже просто замечательно. Я боялся, что у Вас может быть амнезия, от сильного удара о воду. - А вытащил вас, молодой лейтенант милиции, который участвовал в Вашем освобождении. Он заходил, пока Вы были без сознания.
  - А сколько я была без сознания?
  - Без малого, сутки, - отвечал доктор. Сразу как Вас доставили к нам, Вам была сделана операция на плече. Мы удалили инородное тело, а если проще – пулю. Сделали вам рентген всех конечностей и переломов, слава богу, не обнаружили. Только сотрясение мозга, потянутые мышцы и сухожилия и гематома на скуле. Про ссадины я вообще не говорю. В нашем случае - это ерунда. Пуля, по счастливой случайности, прошла через мягкие ткани, затронув кости только вскользь. Так что, из всего вышесказанного следует, что Вы родились в рубашке. И остаток жизни проживете долго и счастливо. - И еще, нам бы хотелось узнать, сообщать ли Вашим родственникам о случившемся? Может Вы хотите, чтобы они приехали сюда и помогли вам во время реабилитации?
  - Нет, спасибо. Этого делать не стоит. И благодарю Вас, что Вы дождались, когда я приду в себя и не стали им ничего сообщать. – Я сейчас соберусь с мыслями и обязательно им позвоню. И что-нибудь придумаю в свое оправдание. Скажите, а долго мне придется здесь пробыть?
  - Судя по тому, как у Вас сейчас идут дела – я думаю недели две, не больше. При условии, что рана не воспалиться, не появится температура, и заживление будет протекать в нормальном режиме.
  - Надо же, а я ведь билеты купила на обратный рейс. Собиралась домой улететь.
  - Про билеты, можете не беспокоиться. Ваша сумочка бала найдена на яхте. Лейтенант, который спас Вас, позаботился о том, что бы их сдать. Так что, деньги ваши не пропали. И как только пойдете на поправку, можете покупать новые, хоть на край света. - А теперь отдыхайте, скоро принесут обед, и  Вы сможете немного восстановить силы. Если возникнут боли или вопросы, касающиеся личной гигиены, к Вашим услугам медсестра, которую можно вызвать, нажав на эту кнопку, - и он указал мне на красный пятачок на стене возле кровати и размашистым шагом вышел из палаты.
  Минут пять я собиралась с мыслями и придумывала, что скажу маме. И сочинив более или менее правдоподобную историю, набрала ее номер. Услышав все, что она думала о моей безответственности, эгоизме и невнимательности к родственникам, я попыталась ее уверить, что больше так поступать не стану и, впредь, буду звонить каждый день. И только тогда, когда она окончательно поверила, что со мной все в порядке, благосклонно разрешила мне повесить трубку.
  «Фу, вроде пронесло, - подумала я. Им сейчас совершенно не обязательно знать, что со мной произошло. Вот приеду и сама им все расскажу. А так, только заикнись, они все побросают и примчатся сюда, кормить меня с ложечки и причитать надо мной. Я, естественно, раскисну, буду лежать и жалеть себя. Да и неизвестно, как эта новость скажется на их собственном здоровье. А то еще придется мне все бросать и самой ехать кормить их с ложечки. Да уж, лучше все оставить так, как есть».
  За дверью раздался быстрый стук каблучков.  В палату стремительно влетела Вероника, и как всегда, сразу с порога:
  - Ну ты, милая, даешь! Ты бы знала, как ты нас всех тут напугала. Когда ты не пришла домой, я сразу начала тебе трезвонить на телефон и представляешь. Какой–то мужик поднял трубку и сказал: - «Марина сейчас не может подойти к телефону, она отдыхает», - и заржал, как конь. Я сразу поняла, что с тобой что-то не так и побежала в милицию. Но самое интересное, там уже знали обо всем. И искали тебя по всему побережью, в ближайших бухтах и в открытом море. Они, оказывается, следили за тобой, но потеряли, когда преследовали твоих похитителей.
  Но тут она опомнилась, и, посмотрев на меня жалостливыми глазами, сказала:
  - Ой, прости. Я опять болтаю больше, чем нужно. Ты лучше скажи, как себя чувствуешь? Может хочешь что-нибудь – апельсинчиков, мандаринчиков, яблочек. Я тут тебе принесла кое-что, потом сама посмотришь, - и она поставила увесистый пакет на прикроватную тумбочку. – Ну и отпуск у нас с тобой – то я в больнице, то ты.
 Но меня в ее болтовне больше всего поразило то, что за мной, оказывается, следили. Как и почему это делали, мне нужно было узнать поподробнее. Ведь Дмитрий Воронцов сказал, что с меня подозрения сняты. И я спросила об этом Веронику.
  - Как мне объяснили в милиции, за тобой установили слежку в целях твоей же безопасности. Они догадывались, что преступники будут искать тебя чтобы, наконец, выяснить, где эта пресловутая флешка. И если она все еще у тебя – то забрать ее и покончить с тобой как с ненужным свидетелем. – Это все что я успела выяснить, когда заявляла о том, что ты пропала. Но тебе подробнее, наверно, расскажет тот хорошенький лейтенант, который в результате и спас тебя. Мне кажется, что он к тебе не ровно дышит. Ты бы видела, как он смотрел на тебя, пока ты была в отключке. Но ты мне так и не ответила, как твое плечо, болит?
  - Немного. Терпеть можно. До свадьбы все заживет. Спасибо тебе, что не дала родителям сообщить. Не представляю, что с ними было, узнай они всю правду. И вообще прости, что втянула тебя во все это.
  - Брось ты, Мариша. Все обошлось. По крайней мере, будет что вспомнить. А уж если кому рассказать, то вообще не поверят. О твоих приключениях надо роман писать. Так что, как приедешь домой, садись за перо. Будет потом, что внукам на ночь читать. Хотя на ночь, это уж я загнула. А то бедные детки заиками станут, - и несколько раз сплюнула через левое плечо, чтобы не сглазить.
  В это время зашла медсестра и внесла тарелку с кашей и строгим голосом сказала:
  - Так, к посетителям просьба – покинуть больничную палату. Пациентка только сегодня пришла в себя, а ей тут уже покоя не дают. Так что, до завтра, - и подталкивая ее к выходу, еле-еле дав нам с ней попрощаться, закрыла дверь за Вероникой. – Так, милочка, а теперь есть, затем перевязка, потом уколы и баиньки.
  И она, сделав все в том порядке, как и обещала, поставила мне укол со снотворным и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
 Ночь пролетела  быстро.  Мне показалось, буд-то я только что закрыла глаза, как уже опять пора их открывать. Медсестра, лет сорока, деловито ходила по палате, раздвигая шторы. В пятиместной палате была я одна и это обстоятельство нисколько меня не беспокоило. Увидев что я проснулась, она без лишних разговоров подставила под меня судно, и, подбоченившись, стала ждать. Но под ее бдительным взором, у меня ничего не выходило, как в прямом, так и в переносном смысле.
  - А можно я сама? Тут ведь недалеко до туалета. Я потихоньку, правда. Вы даже можете мне не помогать.
  Она фыркнула. Вытащила из под меня судно и вышла из палаты. Пока я пыталась встать так, чтобы не сильно тревожить руку, она опять зашла в палату и закатила с собой инвалидную коляску.
  - Раз уж ты такая самостоятельная - на, пользуйся. Или все-таки помочь?
  - Нет, спасибо. Мне надо самой все сделать. Чем скорей начну, тем быстрее все будет получаться.
  Я сильно выросла в своих глазах, когда у меня, действительно, все получилось. Докатившись до своей кровати, я опять перелезла на нее и удовлетворенная, откинула голову на подушку.
   В дверь постучали, и, не дождавшись разрешения, в палату вошел молодой человек в милицейской форме и только тогда спросил:
  - Можно?
  - Да, конечно. Проходите, - сказала я, глядя на его приятное и доброе лицо.
  «Слава богу, он пришел уже тогда, когда вышла из туалета. А то классная была бы картинка – он приходит, а я оттуда – «проходите, пожалуйста»»
 Он зашел с маленьким букетиком полевых цветов.  Мне это показалось очень трогательным. Покрутившись в поисках какой–нибудь вазочки или банки.  Не найдя ее, он так и положил его на прикроватную тумбочку со словами:
  - Это Вам.
  - Спасибо, - ответила я, заметив, как он сильно смущается и краснеет.
  - Алексей Федорович Луговой, младший лейтенант, - представился он и, пододвинув стул к моей кровати, уселся на него, рассматривая меня, с явным интересом. – Я смотрю, Вам уже лучше. И синяк на щеке не такой страшный, как был вначале.
  - Алексей Федорович, мне сказали, что это Вы меня из воды вытащили. Я Вам очень благодарна за свое спасение.
  - Да что Вы, в этом не было ничего героического. Правда, я очень испугался за Вас, когда Вы через борт в море упали. А когда мы Вас вытащили, Вы были так смертельно бледны. И эта кровоточащая рана! И вообще так, как Вы поступили, не каждый бы на это отважился. – Мне, собственно, поучили сообщить Вам, что Вы теперь в безопасности. Этих двух преступников теперь будут судить по обвинению в нескольких убийствах. - А так же, мне поручено передать Вам, несколько фотографий на память.
  И он протянул мне небольшую пачку. Это были те самые фотографии, которые показывали по телевизору, когда просили опознать во мне предполагаемую преступницу. От общего плана, на котором отчетливо видно, как я тащу на своем плече Петровского, до крупного - где на моем лице отразилось, все мое отчаяние и стыд. Я глядела на себя и не верила, что это было со мной. Мне казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как я прилетела сюда и как все это вообще закрутилось. Среди них, я обнаружила и свою фотографию с пляжа, когда увидела, как увозят Веронику после покушения на нее. Вид у меня был действительно испуганный.  Стояла я босиком и в одной пижаме. И это было удивительно.  Я совсем забыла, что меня тогда меня сфотографировали.
  - А можно мне узнать подробности этого дела. Ведь я так и осталась в неведении, во что ввязалась, против своей воли. Мне только и оставалось, как строить догадки и предполагать, что там, произошло. И что это  за флешка, с которой все носились, как курица с яйцом.
  - Все просто. На этой флешке информация о большом месторождении алмазов. Когда Петровский вез эту информацию сюда, для передачи ее Английскому подданному Алексу Свенсену, за ним уже следил один из сотрудников фирмы, которой принадлежало право на их промышленную добычу. Это он добавил ему в мартини вещество, от которого тот стал, практически, невменяемым. А после того, как Вы оставили Петровского в номере, он спокойно зашел и забрал флешку из его внутреннего кармана. Ну а остальное Вы уже знаете из новостей и по личному опыту. Единственное, о чем Вы, наверное, даже не догадывались, это то, что Вы постоянно находились под его наблюдением и защитой. И тогда, когда Вас пытались утопить, помог Вам тот самый сотрудник фирмы. Он был в гидрокостюме и держался неподалеку. Это его Вы приняли за акулу, которая тащила на дно преступника. Кстати, он же и объяснил нам всю ситуацию с Петровским и потребовал, чтобы с Вас сняли все обвинения. Так сам видел его после Вашего ухода, в полном здравии.
  - И имя его? – на всякий случай спросила я, хотя в ответе уже не нуждалась.
  - Вы ведь его прекрасно знаете. Это Дмитрий Борисович Воронцов.  Как только он узнал о своем отъезде, он поручил нам не спускать с Вас глаз, так как был уверен, что преступники обязательно будут Вас искать.
  - А как они вообще узнали об этом месторождении и о флешке.
  - Петровскому помогали двое, входившие в преступную группировку. Когда они поняли, что за информацию он везет Свенсену, послали своих товарищей перехватить ее. С тем чтобы, впоследствии,  полностью захватить под свой контроль добычу алмазов. Теперь все организаторы этого дела арестованы. Заместителя начальника «Севернефти» сняли с должности и предъявили ему обвинение в попытке продать иностранным представителям информацию, имеющую государственное значение.
  - А меня, значит, просто зацепило и закрутило в этот водоворот.
  - Получается так.
  -  Я очень рада, что Вы не формально отнеслись к своим обязанностям и выяснили мою непричастность к этому делу. А то, если честно, то я себя уже видела дряхлой старухой, доживающей свой век в тюремной камере.
  -  По большому счету, Вам надо благодарить не нас, а Воронцова. У нашей милиции нет ни средств, ни возможностей, так охранять человека, как это делал он. А мы только завершили дело, что способствовало увеличению процента раскрываемости особо опасных преступлений. Так что и за это, нам тоже надо благодарить его.
  После его слов меня охватило опять щемящее чувство потери. Очень хотелось плакать. Но сделать это перед малознакомым человеком, пусть даже и спасшем меня, было бы неправильным. Раскрывать свою душу и сердце и публично рвать на себе волосы, это не для меня. Хотя, наверно, сильно бы облегчило мои страдания. Теперь я уже не знала, как относится к тому, что Дмитрий Воронцов все знал, но ничего мне не рассказал. Как недоверие или он просто меня оберегал от ненужной информации.  Предварительно взвешивал, что говорить, а что нет. Второй вариант мне, конечно, нравился больше. Но в моем случае, лучше было лишний раз не обольщаться.
  Пока я совершала свой мысленный экскурс, лейтенант Луговой рассматривал меня, видимо, пытаясь разгадать, о чем я сейчас думаю. А я, вернувшись к реальности, тоже задержала на нем свой взгляд, который он расценил по-своему.
  - Можно я к Вам заходить буду? – спросил он, опять слегка покраснев и встал со стула.
  - Конечно заходите. Ведь время в больнице тянется ой, как долго.
  - А давайте, я Вам телевизор сюда принесу или книги. Или и то и другое, - и лицо его просветлело.
  - Я даже не знаю, смею ли я Вас так утруждать. Вы и так для меня много сделали.
  - Ну что Вы. Для меня это как раз, лишний повод зайти к Вам, не подыскивая специального предлога.
  Его откровенность меня приятно удивила.   
  - Если так, то приносите и приходите. Будем вместе новости смотреть.
  Слово «вместе» ему, похоже, особенно понравилось.  Он, уже более решительно, подошел ко мне и поцеловал меня в щеку.
  - Тогда, до завтра?
  - До завтра, - ответила я и подумала: «Может и правда, закрутить роман с Алексеем Федоровичем Луговым. Это, на мой взгляд, было более реальным, чем надежды на безумную любовь ко мне Димы Воронцова».

                12

     Время, вопреки всем моим ожиданиям, летело быстро. Рана моя заживала без осложнений. Я даже перестала носить руку на повязке и уже несколько раз принимала больничный душ. Алексей, как и обещал, приходил часто.  Каждый раз, он приносил букетик цветов и бесконечное количество фруктов. Через пять дней после его первого посещения, мне разрешили выходить во двор больницы и сидеть на лавочке. Свежий воздух благоприятно действовал на мое самочувствие, и к выздоровлению я шла семимильными шагами.  Вскоре мне разрешили делать пешие прогулки в маленьком скверике, куда меня каждый день  водил Алексей Луговой. Мы стали с ним хорошими друзьями. Хоть я и видела, что он хотел большего, но дальше поцелуев в щеку, дела не заходили. И если возникали моменты, когда он хотел меня поцеловать, по настоящему, я постоянно находила предлог, чтобы он так и оставался нереализованным.
  После наших прогулок, лежа на своей больничной койке, я долго думала над тем, почему так происходит. Ведь он вроде всем хорош, но я не чувствовала к нему той безумной тяги, какая у меня была к Воронцову. Ничего в моем мозгу не щелкало, и не замирало сердце, когда он приходил. Даже не было тех глупых моментов, когда не знаешь как себя вести и что говорить, если человек тебе, действительно, нравится. С Алексеем все было по-другому. Не было этого взрыва мозга и безумной любви с первого взгляда. Этих многозначительных слов и недомолвок, которые так будоражат душу и этого дикого желания, чтобы он прикоснулся к тебе. Я снова и снова задавалась этим вопросом и не могла найти ответа. «Почему мы - женщины, всегда хотим недостижимого? И почему нам так нравится, когда в них есть какая-то чертовщинка». А с Алексеем было все предельно просто и ясно. Но именно это меня и не устраивало. Обманывать мне его не хотелось.  Внушать ложных надежд - тоже. Я знала, что долго так продолжаться не сможет и нам придется объясниться.
  Очень часто ко мне забегала Вероника. Если у нее не получалось, то она звонила и долго извинялась, объясняя причину. Чаще всего этой причиной, был Павлик, любовь с которым, приобретала все новые и новые грани. Они уже не могли расстаться даже на несколько часов.
  В один из дней, она прилетела ко мне вся в слезах и запричитала прямо с порога:
  - Все, он меня бросил!
  - Кто, Павлик? С чего ты решила? – не на шутку, встревожилась я.
  - Я вчера рассказала ему про своего мужа. Рассказала все. С того дня, как познакомились, до  момента, когда он был тут последний раз, и как мы с ним провели время.
  - Ты что, с ума сошла? Он, конечно, воспринял это как измену.
  - Я на это решилась, потому что теперь точно знаю, что должна расстаться с мужем. И не хочу, что бы между нами были недомолвки.
  - А он что же?
  - Он, все молча выслушал, встал и ушел. Уже целый день прошел, а он не звонил и не приходил, - и она заревела так громко, что на этот звук, в палату принеслась медсестра. Но увидев, что это не я, деликатно закрыла за собой дверь.
  Вероника этого даже не заметила. Она продолжала реветь и причитать, что «жизнь ее теперь без Павлика закончена, что он теперь никогда не позвонит и не придет, и не простит ей, что она не рассказала ему о муже раньше». Я поднялась с кровати, и, подойдя к ней, обняла за плечи. Она сотрясалась на моем здоровом плече. А я как маленького ребенка гладила ее по голове и что-то говорила ей в утешение.
   Ей нужно было выговориться.  Мы вышли в маленький скверик, присев на деревянную лавочку под развесистым кустом. Вероника долго рассказывала, какой Павлик хороший, добрый, понимающий. И что только с ним, она чувствует себя, по-настоящему, любимой и желанной. Что он не подавляет ее, не унижает, а наоборот, позволяет раскрыться и поверить в себя.
  - Я никогда не думала, что можно так сильно любить, - говорила она. - Ведь все начиналось, как флирт, как маленький курортный роман. А теперь он перерос в такое всепоглощающее чувство.  Мне больно даже подумать о том, что мы можем расстаться и больше никогда не увидеться, - утирая слезы, всхлипывала Вероника.
  - Ты подожди немного. Пусть он подумает. Пусть все взвесит. Для него это ведь тоже неожиданно. И если у него к тебе, действительно, серьезное чувство, он поймет тебя и осуждать не станет, - пыталась я ее успокоить.
 Но Вероника вдруг встрепенулась и уставилась куда-то вдаль аллеи позади меня. Она быстро смахнула слезы с глаз, достала из сумочки маленькое зеркальце и помаду. Быстро восстановила сияющий блеск на своих губах и расплылась в очаровательной улыбке. Я ошеломленная ее такой стремительной переменой, была почти уверена, что обернувшись, увижу ее Павлика. Но по дорожке, ведущей к нам, шел Алексей Луговой, весело махая нам руками. Вероника, тут же кокетливо, закинув нога на ногу, так, что одна открылась почти до самого бедра, развернула плечи и приготовилась с этим, встречать младшего лейтенанта.
  - Ой, а Вы знаете, мы как раз говорили о Вас, Алеша, - без тени смущения, врала она. – Я только что говорила Марине, какой Вы смелый, находчивый, красивый. И так героически спасли мою подругу.
  Говоря это, она поднялась со скамейки и встала передо мной. Я, так полагаю, чтобы он не мог отвлечься на меня во время любования Вероникой. Но он обошел ее и присел рядом со мной. А на его лице отразилось недоумение, и выступил яркий румянец.
  - Спасибо. Мне Марина тоже рассказывала, какая Вы замечательная подруга.
  - А она не рассказывала что, из-за этой заварушки, меня тоже чуть не убили? – опять присев на лавочку, только уже рядом с ним, надув губки, спросила Вероника.
  - Да, мне об этом известно. Только тогда, я еще не работал над этим делом, - поддерживал разговор Алексей. Только теперь уже не зная, в какую сторону ему смотреть.  Он оказался посередине и ему, постоянно, приходилось вертеть головой, чтобы никого не оставить без внимания.
  - Вы знаете - это было страшно. Вы можете услышать это прямо из первых уст, как мне досталось. Ведь я чуть не погибла.
И она взмахнула своими длинными ресницами, глядя ему прямо в глаза. Затем взяла его под руку и прижалась всем телом, положа ему голову на плечо.
  - Вот если бы у меня был такой защитник, как Вы, Алеша, я думаю, со мной бы ничего не произошло, - и она сделала вид, что смахнула слезу со своего лица.
  Алеша сидел, словно кол проглотил, никак не реагируя на ее излияния.
  - Боже мой, какие у Вас мускулы. Вы, наверное, спортом занимаетесь? – и она стала ощупывать его мышцы на руках.
  Но когда провела рукой по его ноге и легонько сжала пальцами, кокетливо вскинув глаза к небу, за спиной раздалось:
  - Шлюха!
  Мы все трое, враз развернулись и увидели Павлика, стоящего прямо на газоне, позади нас.
  - Какая же ты шлюха! – сказал он, развернулся и пошел прочь, от этого места.
  - Павлик, любимый, ты все не так понял. Я просто играла, - и она понеслась за ним, прямо по траве, проваливаясь в мягкой земле тоненькими каблучками.
  После нескольких секунд молчания, Луговой спросил:
  - Что это было?
  - Смотря что, ты имеешь ввиду, - попыталась я уточнить.
  - Вы решили меня разыграть? Если так, то это не смешно, - и на его скулах заиграли желваки.
  - Ну что ты, Алексей. Никто тебя не разыгрывал. Это у нее, похоже, на всех мужчин такая реакция – поиск потенциального партнера. Она и с Воронцовым себя так же вела. Хотя потом сказала, что это всего лишь игра. Я думаю, что ей, как воздух, нужно записать в свой актив как можно больше мужчин, хотя признаться в этом, она не может даже себе.
  - Послушай, Марина, давай не будем больше говорить о Веронике. Она и так отняла много времени. Я очень долго собирался с мыслями, не зная как начать этот разговор, а тут она, со своими активами. – Ты уже идешь на поправку, и через несколько дней тебя выпишут. А я не могу и не хочу терять тебя. Я понимаю, что прошло слишком мало дней со дня нашего знакомства. Но если я и дальше буду оттягивать этот разговор, у тебя не останется времени подумать над моим предложением.
  Я не стала прикидываться дурой и говорить банальные фразы, вроде: « Каким предложением? Я тебя не понимаю». Я все прекрасно понимала, но что хуже того - не хотела, чтобы это произошло. А Алексей повернулся ко мне лицом, и, взяв мои руки в свои, произнес:
  - Марина, я люблю тебя. Выходи за меня, замуж.
  И когда я тяжело вздохнула и опустила глаза, он, предупреждая мой отказ, поторопился сказать:
  - Ты сразу не отвечай, ты подумай. Я пока не стану приходить и давить на тебя. Но перед твоей выпиской, я приду за ответом.
  И он, в первый раз поцеловал меня в губы, и, не оглядываясь, пошел по аллее.

    Боже мой, как бы я была рада, если бы эти слова произнес не он, а Дмитрий Воронцов. Хоть и говорят, что в отношениях - один любит, а другой только позволяет себя любить, такой вариант меня не устраивал. Мне хотелось взаимности. И поступить так с Алексеем, я не могла. Выйти за него замуж только из чувства благодарности, было бы не честно по отношению к нему. А верить, что мое дружеское отношение со временем перерастет в большое светлое чувство, конечно можно, но маловероятно. Может потом, когда нибудь, влача одинокую старость, я вспомню упущенный мной шанс и горько пожалею об этом. Но сейчас, для меня не существовало другого мужчины, которого я могла бы впустить в свое сердце. Никого, кроме Дмитрия Воронцова.
   У меня всю жизнь перед глазами был прекрасный пример взаимной любви – это мои родители. Даже по прошествии стольких лет, они не утратили нежность друг к другу. А со временем, их чувства переросли в нечто большее, чем привязанность или привычка. Они стали почти одним целым, как единый организм, с полуслова и полувзгляда, понимающие свое второе я. Конечно, и в их жизни было всякое - и боль и огорчения и утраты. Но то, что они создали, оказалась сильнее, чем все препятствия на их пути.
  И глядя в след удаляющемуся Алексею, я в своем будущем, не видела нас вместе. А против своего сердца, идти не могла.

  На следующий день, я приняла окончательное решение – попросить, чтобы меня выписали. Мне хотелось скорее купить билеты домой, улететь отсюда и вернуть свою жизнь, из которой выпала, в этот сумасшедший отпуск. И когда мой добрый ангел, а по совместительству, лечащий врач – Виталий Тимофеевич, пришел на очередной осмотр, я была уже готова к разговору и придумала самые веские аргументы, если он вдруг станет возражать. Но возражать он не стал. Мне даже не пришлось его уговаривать. Убедившись, что моя рана практически зажила, он уже к обеду, подписал все необходимые документы для выписки. Оставалось только одно – это объясниться с Алексеем. Честно говоря, я подумывала написать ему письмо и там во всем признаться. Но это было бы слишком малодушным поступком. Нужно было найти в себе силы и сказать ему обо всем лично. И я позвонила ему и попросила о встрече.
  Пока он не пришел, я постоянно прокручивала в голове весь наш вероятный разговор. Продумывала, как бы ему все объяснить, не ранив его самолюбия и тем самым, не поставить крест на нашей дружбе. Хотя о дружбе с его стороны, здесь тоже можно было поспорить. Кто-то говорит, что между мужчиной и женщиной ее быть не может. Я же, всегда считала, что дружба может быть между, абсолютно, разными людьми, не взирая, на их пол, возраст, социальное положение и расовую принадлежность. Поэтому вероятность, что мы с Алексеем останемся добрыми друзьями, на мой взгляд, существовала. Но, а если он не сможет мне простить отказа, то все равно на всю жизнь, останется для меня человеком, спасшим мою жизнь.
  Он зашел в палату, примерно, через пару часов, после моего звонка. Видимо, он тоже провел ночь без сна. Лицо его было уставшим и, практически, не выражало никаких эмоций.
  - Давай выйдем в скверик, - попросила я.
 Он повернулся ко мне спиной и пошел вперед, открывая передо мной двери. На лестнице, он как всегда, подал мне руку и помог спуститься с нескольких ступенек, хотя знал, что в помощи я уже не нуждаюсь. Этот непринужденный и естественный жест, вызвал во мне бурю эмоций. Мне так захотелось пожалеть его, прижать к своей груди и сказать много ласковых и благодарных слов. Но я боялась, что он может расценить это как согласие. А это только усложнит дело.
  Пройдя несколько метров вдоль аллеи, мы сели на свободную скамейку. И оба уставились на асфальт прямо перед собой. Я знала, что тянуть дольше нельзя, повернулась к нему лицом и начала:
  - Знаешь, Алеша, ты просто замечательный человек и я очень благодарна тебе за все.
  - Можешь не продолжать, - сказал Алексей. Я все понял. Мне нужно было еще вчера обо всем догадаться. Ты ведь любишь Воронцова, правда?
  - Люблю. И ничего не могу с собой поделать.
  - Но ведь он же, уехал. И как я понял, не оставил тебе своих координат.
  - Для меня это ничего не меняет. Встреться ты мне раньше него, я не знаю, как повернула бы судьба. Но все так, как оно есть, и изменить я этого не могу. Я просто хочу, чтоб ты понял меня и простил. Меня еще никто и никогда, не любил вот так, по-настоящему. Но я знаю, если я сейчас соглашусь выйти за тебя – этим я испорчу жизнь и тебе и себе. А когда ты встретишь девушку, которая, безоговорочно, с первого взгляда, полюбит тебя,  тогда ты вспомнишь меня и будешь мне благодарен. Я совсем не хочу, чтоб мы расстались с тобой врагами. Давай будем писать друг другу, созваниваться. Я знаю, что мои родители будут боготворить тебя, когда узнают, что ты меня спас. И ты всегда будешь желанным гостем в нашем доме. Но не проси у меня большего. Хотя бы пока, не проси. Мои душевные раны еще не зажили. А как сложится дальше, я и сама не знаю.
  Алексей Луговой сидел, потупив взор, пока я не закончила. Видно было, что в нем идет внутренняя борьба. Я так боялась, что он сейчас скажет: «Лучше бы ты сдохла». Или: « Я тебя спасал не для того, чтобы ты досталась кому–то другому». Я не знала, думал он так или нет. Но он повернулся и произнес:
  - Хорошо. Если ничего не изменится в наших жизнях - в твоей и моей, через год, давай вернемся к этому разговору. А пока, попробуем остаться друзьями.
  С души моей упал камень. Луговой оказался лучше, чем я боялась предположить. По крайней мере, я смогу уехать отсюда со спокойным сердцем. Хорошо все-таки, что я не стала писать ему письмо, а объяснилась лично. Он, скорей всего, расценил бы это как предательство. И не о какой дружбе, здесь тогда речи и быть бы, не могло. Размышляя над всей этой ситуацией, я думаю, что и для него, сделанное мне предложение, тоже было шагом скоропалительным и необдуманным. Просто времени оказалось слишком мало, а захлестнувшие его эмоции он расценил, как любовь.
  Мы дружно поднялись со скамейки и пошли обратно.
  - Когда тебя выписывают? – спросил Луговой.
  - Уже, - ответила я.
  - Что уже? Выписали что ли? Почему так рано? Они там что, с ума посходили?
  - Да не кипятись ты. Я сама попросилась. Мне ведь на работу с понедельника, а меня еще билеты не куплены.
  - Так ведь вроде у тебя же должен быть больничный или как там, в связи с пулевым ранением.
  - Больничный я не стала брать, иначе всем придется объяснять – что, да как, а я не хочу. Вот сегодня сразу проеду, возьму билеты домой и буду собирать чемоданы. Дома надо еще мысли в порядок привести. Мне, если честно, показалось, что я здесь не месяц, а целый год живу.  Столько всего произошло. Теперь воспоминаний надолго хватит.
  - Я тебя за билетами одну не отпущу. Поедем вместе. И до бабушкиного дома тоже тебя провожу. И в аэропорт. Так что, ты от меня в эти последние дни, никуда не денешься. А то твоя самостоятельность еще и не туда тебя завести может. Будешь под моим присмотром или, если хочешь, под надзором. Я тебя не для того спасал, чтобы ты опять попала в какую-нибудь историю, - и он по-деловому, взял меня под руку и повел в палату, собирать мои скромные пожитки.
  То, что он поехал со мной, оказалось для меня большой удачей. Ближайшие свободный рейс до дома был только через две недели. Но младший лейтенант Алексей Луговой, воспользовался своим служебным положением, в личных целях. В кассе он представил свои документы и приобрел мне билеты на утро пятницы. Так что, уже вечером того же дня, я могу быть дома и провести остаток недели в родных стенах, под опекой любимых родителей и бесконечные телефонные звонки родных и знакомых.
 Мысленно я уже была дома. Я представляла, как заберусь с ногами на свой диван, перед включенным телевизором, накрою ноги пушистым пледом и стану читать книгу, изредка отвлекаясь на происходящее, на экране. Это было мое самое любимое занятие, в свободные вечера. И я тосковала по ним. Я думаю, что теперь, еще одним моим любимым занятием, станут воспоминания, о бурно проведенном отпуске и, конечно же – о Дмитрии Воронцове.
  Алексей подвез меня к самому дому, и, выйдя вместе со мной из машины, открыл калитку и прошел на маленький дворик бабы Нины. Она вышла на крыльцо летней кухни.  Разглядев меня, весело замахала руками. И тут из дверного проема выскочила Вероника и с радостным криком кинулась мне на шею. Потом, видимо, вспомнив про мое плечо, немного отстранилась. И, целуя меня в щеку, как всегда, затараторила:
  - Ну слава богу, ты дома. А я собиралась ехать к тебе сегодня. Почему не позвонила, что выписываешься? Я бы тебя встретила. Знаешь, как я соскучилась.  У меня столько новостей, ты даже не представляешь. Мне не терпится тебе все рассказать.
  Но тут, она сделала вид, будто только что заметила Алексея.
  - А, Алешенька, здравствуйте. Так это Вы сопровождали нашу героиню. Вот почему, она не стала мне звонить.
  И тут я, наконец, вмешалась:
  - Послушай, Вероника, пожалуйста, не говори больше ничего, о чем потом сама пожалеешь. Алеша мне очень помог с покупкой билетов и проводил меня сюда. Я думаю, что мы можем в благодарность напоить его чаем и посидеть вместе, как добрые друзья в мой предпоследний день перед отлетом.
  - Как предпоследний? Ты что уже улетаешь? А как же я?
  - Мне казалось, что твой отпуск должен был уже закончиться. Ведь ты прилетела сюда на три дня раньше.
  - Вот об этом я и хотела тебе все рассказать, - взволнованно сказала Вероника.
  - Поверь мне, я очень хочу тебя выслушать. Но ведь у нас с тобой еще целый день впереди, ты еще успеешь это сделать. А теперь пойдемте пить чай, а то держать Алексея на пороге, очень не гостеприимно.
  Вероника опять попыталась сделать жеманное лицо и повернулась к Алексею, но заметив мой укоризненный взгляд, быстро отвернулась. Она первой забежала на летнюю кухню и стала хлопотать на ней, больше ни разу не посмотрев, в сторону Лугового.
  Посиделки наши затянулись. И поздно вечером прощаясь у калитки с Алексеем, мы договорились, что утром в пятницу он заедет за мной и отвезет в аэропорт. Он снова поцеловал меня в губы, сел в свою машину, повернул ключ зажигания и уехал, помахав мне рукой из окна автомобиля. А я еще немного постояла, вглядываясь в ночное звездное небо, под которым, почти закончился мой отпуск.

                13

  - У меня будет ребенок, - как только я вступила на порог, сразу начала Вероника.
  - От кого? – задала я, как мне показалось, резонный вопрос.
  - Ну, конечно же, от Павлика, - обиделась она. Я уже все посчитала. Этот ребенок не может быть от мужа.  Мой цикл должен был начаться как раз перед его приездом. Сначала я думала, что просто задержка из-за смены климата и поэтому купила тест. Вот он! – и она показала мне тест на беременность, на которой отчетливо виднелись две полоски, что явно свидетельствовало в пользу ее слов.
  - А что сказал на это Павлик? – поинтересовалась я. Он уже знает?
  - Пока еще нет, но скоро узнает. Это ему будет приятный сюрприз на свадьбу.
  - Вы что же, уже жениться надумали? – ошеломленная таким поворотом дела, спросила я.
  - Помнишь, я тебе говорила, что скорей всего, у моего мужа есть другая женщина?
  - Да, помню. Ну и что?
  - Так вот, вчера, сюда прислали некоторые документы. Один документ – уведомление о моем увольнении, а другой – приглашение в суд, на бракоразводный процесс. Я, не задумываясь, подписала, вложенное туда заявление, от моего имени -  согласие на развод и, сразу же, отправила обратно. Ты представляешь, оказывается, он послал их по почте сразу в тот же день, как приехал обратно. Значит, он это готовил заранее. И когда ехал сюда, то все для себя уже решил. Вот сволочь! Не хватило смелости отдать в руки. Я тут же рассказала об этом Павлику – знаешь, как он обрадовался. Мы с ним уже все обсудили и спланировали. Теперь я подожду, когда мы вместе поедем к его родителям - знакомится. И свадьбу решили сыграть в его городе, как только получу штамп о разводе. Где будем жить, еще не знаем. Но он не против моего города. А я думаю, надо поселиться здесь, там, где нас связала судьба. Так что каждый год, сможешь приезжать сюда, как к себе домой. Ведь ты не забудешь меня, правда? – и она улыбнулась мне улыбкой, счастливой беременной женщины.
  - Тебя забудешь! – рассмеялась я. А забудешь – так ты напомнишь, за тобой не заржавеет.
  «Порой удивляешься, как у людей все просто. Просто встретились, влюбились. Решили жить вместе. Не понравилось – разошлись. Нашли других - опять влюбились. И так по кругу. И действительно, кому нужны эти сложности с неразделенной любовью, если есть на свете масса других мужчин и женщин. То, что Луговой встретит свою любовь, я не сомневалась. А вот со мной – уже сложнее. Сколько воды утечет, пока я смогу забыть Воронцова. И смогу ли я вообще его забыть? Если учесть, что после первой же своей любовной неудачи, я зависла на три года, то перспектив, что я в кого-нибудь влюблюсь в ближайшее время, у меня ничтожно мало».
  И сейчас оглядываясь на проведенный отпуск у моря, я задаюсь вопросом: «Хотела бы я что-то в нем изменить? И не могу найти ответа. Две недели пряталась от преступников. Две недели - в больнице. Но если смотреть, то по большому счету,  живя тихую и спокойную жизнь в своей квартире, в своем городе, за три года, я не испытала и десятой доли того, что мне пришлось пережить за такой короткий срок. И за такие моменты, я наверно, должна благодарить судьбу. Я иначе стала смотреть на жизнь, на людей, на их слабости и способности. И, вернувшись домой, я, скорей всего, буду скучать по этой сумасшедшей жизни и по людям, которых встретила здесь и полюбила.
  Следующий день прошел в заботах и хлопотах. Я собирала свою дорожную сумку и укладывала туда маленькие сувениры для родителей и подруг, которые мы с Вероникой в спешном порядке закупали все утро.  На прощание Вероника подарила мне великолепное черное платье, которое ни разу так и не одела и которое безумно шло мне. Она посоветовала одеть его на свадьбу своей одноклассницы.
  - В нем ты будешь самой красивой девушкой на вечере. Оно подчеркнет твой загар и оттенит твои волосы и глаза. Там обязательно найдется какой-нибудь достойный мужчина, который оценит и твою красоту, и стиль, и сексуальность.
  - Это мы уже проходили. Помнишь то зелено-изумрудное платье? Я тоже была в нем неотразима и очень запоминающе выглядела. Так что, все кто меня в нем видел, с легкостью затем узнал по криминальным новостям. Да и тебе пришлось заплатить своим здоровьем за то, что ты его одела. - Ну да ладно, не будем о грустном. Будем надеяться, что это платье принесет мне удачу. И я буду «самой красивой девушкой на вечере», как ты и обещаешь, - и еще раз поцеловав ее в щеку за подарок, аккуратно сложила его к остальным вещам.
  Мой последний день подходил к концу. После прощального ужина, я вышла на крыльцо с большой кружкой горячего чая и усевшись на веранде в плетеное кресло – качалку, предалась уединенному созерцанию уходящего дня. Баба Нина и Вероника освободили меня на сегодняшний вечер от уборки и мытья посуды, и вдвоем хлопотали на кухне. Вдалеке проносились запоздалые птицы, перед сном ловя мошек на лету. Солнце клонилось ко сну, и на небосводе по очереди зажигались звезды. Я не помню, когда в последний раз, я смотрела на звездное небо, дома. И я пыталась впитать в себя это великолепное зрелище и найти для него укромный уголок в своем сердце и в своей памяти.

  Утро прошло без особых тревог и суеты. Алексей, как и обещал, заехал за мной рано утром. Так что все шло строго по намеченному плану. Вероника несколько раз уточнила мой адрес, внесенный в маленькую телефонную книжку и, на всякий случай, записала  адрес родителей и их телефон.
  - Это, чтобы ты не смогла от меня никуда спрятаться, - пояснила она. Вдруг я захочу к тебе в гости на Новый год приехать и посмотреть на настоящую снежную зиму. Неужели ты сможешь отказать в такой малости беременной женщине? - и она шутливо надула губы и выпятила вперед живот, изображая беременность на последних сроках.
  Баба Нина попрощалась со мной очень сдержанно. Она уже привыкла это делать на протяжении нескольких десятков лет. Единственное, что она сказала это:
  - Если надумаешь приехать в следующий раз, буду рада. Телефон ты мой знаешь, адрес помнишь.  Зимой сын обещал сделать еще одну пристройку, более удобную для семейного проживания. Так что, милости просим, даже если прилетишь не одна.
  И расцеловавшись со всеми в тысячный раз, мы с Алексеем отъехали от дома.
  В аэропорту, мы оба ощущали некоторую неловкость. Я избегала смотреть ему в глаза. Он же, в свою очередь, пытался вести себя исключительно, как друг. И если наши руки внезапно соприкасались, мы одновременно отдергивали их, делая вид, что ничего не произошло. И вот когда, наконец, объявили посадку, мы оба облегченно вздохнули.  Только тогда смогли расслабиться и стали вести себя более естественно. С ним мы тоже обменялись номерами домашних телефонов и адресами. Я искренне надеялась, что расстояние между нами, не помешает нам, все также тепло, относиться друг к другу. Если, конечно, это вообще возможно.
      Долетела я на удивление быстро. В этот раз я сидела возле окна. Рядом со мной разместились две пожилые женщины. Они быстро нашли общий язык и всю дорогу, не прекращали делиться впечатлениями о своих путешествиях. В разговоры я не вступала. Мои мысли были заняты прокруткой эпизодов из последнего месяца моей жизни. 
    Дорога домой, и правда, оказалась вдвое короче. Я не заметила, как пролетели несколько часов перелета. И вскоре, командир корабля объявил о посадке самолета. Встречавшие меня в аэропорту родители, по очереди, крепко обняли свою любимую дочурку.  Мама опять украдкой смахнула слезы с глаз. Всю дорогу до дома, они пытались расспросить меня, как я отдохнула. Но я, сославшись на усталость, обещала им все рассказать (естественно опустив некоторые детали), в самое ближайшее время. Они устроили мне пышный обед, по случаю моего возвращения и предлагали остаться у них хотя бы на ночь. Но я очень хотела в свой уютный укромный уголок, вдали от проницательных и встревоженных родительских глаз.
  Когда они довезли меня до дома и поднялись со мной в квартиру, единственно о чем, предупредила меня мама – это о небольшом сюрпризе, оставленном мне моей дорогой теткой. Маргарита прожила в моей квартире, со своим немецким другом, почти две недели. И естественно, не дождавшись меня, опять улетели в Германию. Мы с ней несколько раз говорили по телефону, но она, ни о каких сюрпризах даже не намекала. И зайдя в свою квартиру, я морально была готова к некоторым изменениям в своем жилище. Но такого я не ожидала. По всей квартире были расставлены и развешаны различной величины и качества жабы на деньгах, драконы с колокольчиками, огромные монеты, большие веера на стенах. Кругом была развешана музыка ветра, расставлены статуэтки древних китайских богов и в углу красовался круглый аквариум с золотыми рыбками. Я оглядела все это и вопросительно воззрилась на маму, которая смотрела на меня и наблюдала за моей реакцией.
  - Что это такое? – только и смогла выговорить я.
  - Это древнее китайское учение – Фен Шуй. Марго, как она выразилась, активизировала по всей твоей квартире, какие-то там, зоны. После этого, в твоей жизни, непременно, должно быть – богатство, любовь, успех, благополучие. Я, конечно считаю, что это полная чушь. Но без тебя трогать ничего не стала. Подумала, что ты приедешь и сама во всем разберешься. Рыбок я, конечно, кормила. Благо, она закупила корм на целый год. Я уверена, что теперь Марго сидит на телефоне и ждет твоей благодарности. И я думаю, что как бы ты к этому не относилась, будь добра позвони ей и поблагодари. Она искренне верит - это привлечет к тебе всю эту благодать. Она, от всего сердца, старалась тебе помочь. Кстати, она оценила проделанный ремонт.  Он ей очень понравился. Сказала, что ее квартира еще никогда не выглядела настолько чисто и уютно.
  Я ходила по квартире, трогая и щупая все. Несмотря на то, что мне всегда казалось, что вкуса у Марго нет, все красиво сочеталось с интерьером. И все приобретенное ею, было к месту на столько, будто было здесь всегда. С этими фигурками, квартира стала выглядеть более живой и наполненной. Приобрела законченный и обжитой вид, с легким восточным оттенком. Но тут я зашла в свою спальню и обомлела. Вместо моей скромных размеров кровати, стояла другая. Занимающая большую часть комнаты, она была застелена великолепным, шоколадного цвета, мягким, шелковым покрывалом и смотрелась по-королевски.
  - Марго сказала, что после того, как она поработала над зонами, ты непременно встретишь мужчину своей мечты. А для продолжения отношений, нужна непременно такая часть интерьера.
  - А когда она купила ее? – заинтересованно спросила я.
  - Дня через два-три, как приехала сюда.
  Сопоставив время, я была поражена. И окончательно уверовала в то, что моя тетка обладает каким-то даром и каким–то нереальным чутьем на расстоянии. Может даже она сама этого не осознает, но совпадения говорят сами за себя. Теперь оставалось только мне поверить в великую силу древнекитайского учения и подождать, когда счастье обрушится на меня, в соответствии с законами природы.
  Родители не стали долго обременять меня своим присутствием, и, закончив осматривать квартиру вместе со мной, отправились домой. А я разложила вещи. С особой аккуратностью повесила, подаренное Вероникой, платье.
    Наталья обещала меня познакомить с братом своего будущего мужа. Посмотрим, чем черт не шутит, вдруг это и есть моя судьба.  Свадьба уже в конце следующей недели, а мне надо было еще купить туфли. А с моими способностями затягивать этот процесс, начинать искать их нужно было, прямо завтра.
  Звонить я в этот вечер никому не собиралась.  Поэтому, наполнив ванну пенной водой, вместе с усталостью и дорожной пылью, я постаралась смыть со своего сердца, тяжелые воспоминания. Оставив в уголках души своей, только самое светлое и дорогое.
  Лежа в ванне, я думала, как поступить с подругами. «И стоит ли им вообще что-нибудь сейчас рассказывать? Может соврать, что вообще ничего не было и я, весь отпуск, провалялась на пляже со своей новой знакомой Вероникой. Про ранение, похищение, обвинение в убийстве, я даже родителям ничего не говорила. И мне еще предстоит им объяснить, почему у меня плечо лейкопластырем заклеено. Хотя я думаю, что Даше и Кире, сейчас не до меня. У одной на носу – свадьба, у другой – бурный роман с начальником. Может и пролезет? Но Кира, я думаю, все равно расстроится, когда узнает, что ее старания не оправдались, и я никого не «подцепила». Но ничего - переживет. Хорошо ли так поступать с подругами? Наверное, нет. Но сейчас рвать душу, оправдывая свой неудавшийся роман, сначала одной, а потом другой, было пока слишком большим испытанием для моей нервной системы. А то, что я буду рыдать, повествуя им про это, я ничуть не сомневалась. А вдруг они тоже расстроятся и будут чувствовать себя неуютно от того, что у них все хорошо, а у меня опять - полная задница. Все, решено! Говорить им ничего не стану. Ну а родители? Может тоже промолчать, пока сами шрам не заметят? Наверно, так и поступлю. А если это произойдет не скоро, то к тому времени объяснение найдется само собой. Какая же я стала врушка! Но как не крути – всем будет так только лучше. Да и мне тоже». И с этими мыслями я вылезла из ванной, насухо вытерлась полотенцем и отправилась спать, на свою новую, королевских размеров кровать. И постараться, хотя бы во сне, увидеть того, к кому так рвалось мое сердце.
  Все мои предположения сбылись. Когда я утром позвонила Даше и сказала, что вернулась, она тут же спустилась ко мне. Для приличия она задала пару вопросов о том, как я провела отпуск. Но не получив на них ответов, которые бы задели ее за живое, она переключилась на себя и свою предстоящую свадьбу. Больше часа она, не замолкая, говорила о том, какое платье она хочет, какие туфли, где они будут отмечать торжество, куда они планируют поехать в свадебное путешествие и так далее, и так далее. Я ловила себя на мысли, что порой теряю нить ее рассказа и переключаюсь на свои воспоминания. Но показать свою незаинтересованность было бы не по-дружески. Поэтому я стоически вынесла весь ее словесный понос и, периодически, кивала головой в знак одобрения и согласия. И все же, как бы я не была рада ее счастью, я с большим удовольствием закрыла за ней двери, когда она вдруг вспомнила, что у нее в духовке, для Костика, что-то там запекается. А в воскресенье она опять спустилась и повторила все с самого начала и до конца, чем еще раз доказала мне, что все влюбленные – сумасшедшие.
  Утром я с радостью пошла на работу. Мне казалось, что она обязательно отвлечет меня от назойливых мыслей о Воронцове. Осталось только выдержать, первую волну вопросов, а там уже будет легче. А к концу недели, они вообще забудут, что я куда-то уезжала и все пойдет по накатанной колее.
 Собственно, так оно и получилось. Видя, что мне не особо хочется распространяться на тему отпуска, мои сослуживицы, быстро потеряли ко мне интерес, не добившись пикантных подробностей моей интимной жизни. Некоторые их них, все же никак не могли успокоиться, и, улучив момент, подходили ко мне и шепотом говорили:
  - Ну давай, колись, что там у тебя было-то?
  Странно, но они были уверены, что если об этом спросить меня шепотом, то я сразу «расколюсь». Как часто все же люди, считают себя умнее и проницательней других. Они думают, что стоит им только один раз выдавить из себя дружеское отношение, я тут же брошусь им на шею и поведаю обо всех своих секретах. Хотя ясно, как божий день, что подоплека всему - простое женское любопытство. Но объектом для сплетен мне быть не хотелось. И раз уж я не стала говорить обо всем своим подругам, то другим, уж точно не стану.
   У Киры с начальником отношения были в самом разгаре. Романтические встречи продолжались. На работе им удавалось не привлекать к себе внимание. Но с каждым днем становилось все труднее и труднее. Евгений Федорович стал строить планы на будущее и уже несколько раз намекал на совместное проживание. Но как говорила мне Кира, ей хорошо и так. Уже один раз, побывав замужем, она знала, как порой самые нежные чувства со временем легко превращались в фальшь, и быт разъедал даже очень сильную привязанность. И хотя он сам знал это на личном опыте, все же верил, что во второй раз, все будет по-другому.
    Бывшая жена его на время затаилась и перестала его доставать. Может, догадалась о чем-то, может сама кого-то встретила. Но такое положение дел устраивало всех и снимало состояние нервозности и притупляло чувство опасности. Всех наших женщин, естественно, интересовал вопрос: – Почему наш начальник ходит такой счастливый и жизнерадостный? Но с Кирой это не связывали. Каждая из них считала, что Евгений Федорович улыбается именно ей, и относили его доброе настроение, исключительно, на свой счет. Так что среди сотрудниц разыгрались нешуточные страсти. Когда кто-нибудь вдруг начинал рассказывать, что к ней неравнодушен начальник, другая готова была выцарапать ей глаза. Во всей этой неразберихе только Кира не участвовала в подсчете знаков внимания, наверняка зная, от чего у Женечки так светятся глаза. 
  На ее вопросы относительно моего отпуска, я отвечала уклончиво. Врать ей было трудно. Для этого она была слишком умна и проницательна. Она внимательно смотрела на меня и, казалось, что способна заглянуть в самое сердце. Но, видя, что эта тема вызывает у меня слезы на глазах, она перестала меня мучить.

  Так пролетела почти вся неделя. Туфли я, наконец, нашла в одном из магазинов на окраине города. Как туда попала эта красота, я не представляла. Потому что, обойдя все известные мне обувные города, я ничего подобного в них не видела. С подарком новобрачным, вопрос тоже решился. Так что к свадьбе своей одноклассницы я была готова.
    В пятницу вечером я примерила на себя весь комплект. Мне понравилось то, что я увидела в зеркале.  Мысленно, еще раз поблагодарив Веронику за такой замечательный подарок, я морально настроилась на встречу с каким-то там мифическим Валеркиным братом. Оставалось только перед самым торжеством посетить салон красоты, в который я записалась сразу по приезду. Совершив маленькое чудо в прошлый раз, я думаю, что и в этот день они меня не подведут.
  И самый ответственный день, волшебство свершилось вновь. Я вышла из салона уверенной походкой, на высокой шпильке, в маленьком черном платье, которое сидело на мне просто великолепно. Красивая и загорелая, я двигалась к месту остановки такси.  Вдруг, возле меня остановилась новенькая блестящая иномарка серебристого цвета. Водитель, открыв передо мной дверь, произнес из глубины салона:
  - Можно Вас подвезти? Я буду счастлив, доставить Вас туда, куда Вы только пожелаете. Хоть на край света, - и выглянув из салона, расплылся в очаровательной улыбке.
  Из автомобиля на меня глядел Игорек и, явно, не узнавал меня. Я на секунду замешкалась. Но открыв дверь пошире, со стороны пассажирского сидения, не говоря ни слова, села рядом с водителем.
  - Мне в центр, Игорь, - сказала я и назвала адрес.
  Он нажал на педаль газа. И тут только до него дошел смысл, сказанных мною слов. Он опять притормозил, и, уставившись на меня, взволнованно произнес:
  - Откуда Вы, черт возьми, знаете мое имя?
  - Просто ты спал со мной, на протяжении трех лет, - без тени смущения ответила я, сама удивившись  своей смелости.
  Он сначала уставился перед собой, потом опять на меня. Вид у него был довольно глупый. А я, не без удовольствия, смотрела на него, абсолютно, не чувствуя ни боли, ни разочарования. Ни тем более жалости к тому, что пути наши разошлись. Но тут взгляд его просветлел.
  - Так вот ты, значит, какая стала? Тебя очень трудно узнать. Из серой мышки ты превратилась в настоящую красавицу. Скажи, ты что тогда аборт сделала или у тебя есть ребенок?
  - Я не думаю, что ты  вправе задавать мне подобные вопросы. И все, что происходит в моей жизни, тебя ни коем образом не касается. – И еще, мне неприятно находится с тобой в одной машине. Так что извини, я доберусь на такси, - и вышла, не опустившись до того, чтобы громко хлопнуть дверью.
  И мне вдруг стало так легко и  хорошо, будто что-то очень тяжелое, годами висевшее надо мной, вдруг улетучилось без следа. Я остановила такси, и, не переставая улыбаться, назвала адрес.
       

                14

     Свадьба была назначена на четыре часа, в большом, но очень уютном кафе в центре города. Поскольку на регистрацию в загс, решено было пригласить только родственников с обеих сторон, все остальные должны были быть ровно в назначенное время, на месте празднования. Зайдя в украшенный зал, я внимательно оглядела его, в поисках знакомых лиц. Заметив нескольких одноклассников, которые собрались в кучку, я направилась к ним. Они оживленно беседовали, хохоча и размахивая руками. Я подошла и поздоровалась. Сначала они все замолчали, вопросительно переглядываясь, явно, не узнавая меня.
  - Неужели я так изменилась? – спросила я.
  И тут посыпались возгласы:
  - Марина, ты? Да тебя и вправду не узнать. Ты как? Где работаешь? Замужем или нет?
  Я не успевала отвечать на вопросы. Они обступили меня со всех сторон и стали рассматривать, не скупясь на восхищенные возгласы и комплименты. Мне было неловко от такого обилия внимания. Но, по-возможности, я постаралась удовлетворить их любопытство и кое-что о себе рассказала.
   Но тут народ оживился и все стали подходить к выходу, для встречи новобрачных. Счастливых молодоженов встречали с хлебом – солью. Родственники подошли ближе к выходу и образовали полукруг. Когда Наталья и Валера вошли в зал, все присутствующие приветствовали их криками свистами и аплодисментами. Наташа сияла от счастья и выглядела просто великолепно, в своем белоснежном пышном платье. Лицо Валерки было серьезным и взволнованным. В строгом черном костюме, он смотрелся немного старше своих лет, но, все равно, был непозволительно красив для мужчины. А я думала: - «Какая же дура - его бывшая, что смогла променять такого классного парня на какого там футболиста. Наверное, сидит сейчас на большом стадионе, рядом с мужиками, пьющими пиво и болеет за своего ненаглядного, если, конечно, этот ненаглядный вообще берет ее с собой куда-то. А то, может, и вообще запер в каком-нибудь захудалом городишке, а сам развлекается с другими фанатками».
   По традиции, молодожены выпили шампанское из высоких фужеров и разбили их на счастье. И праздник начался. Люська Веретенникова заметила меня среди всего этого скопища, а было примерно человек сто, и, смерив меня взглядом, прошла мимо, гордая своим назначением в свидетельницы. Странно, но меня это нисколько не задело.  Даже несколько рассмешило. Я всегда придерживалась мнения, что чем человек умнее, тем проще и естественней он себя ведет. Ни того ни другого нельзя было сказать о Люсе. По ее поведению было видно, что старые раны еще не зажили. А ее желание стать хоть чуть-чуть ближе к тем, кто ее отвергал на протяжении всех лет учебы, со временем стало походить на навязчивую идею. Но надо отдать ей должное, слова она выучила назубок. И наблюдая за ней, заметно было, как она старается. При каждой отрепетированной шутке, когда народ покатывался со смеху, она с победным видом бросала на меня презрительный взгляд. А шутки и прибаутки сыпались как из рога изобилия. Все пили за молодых. И каждый родственник, непременно, считал своим долгом подняться и сказать тост за молодых. Я присматривалась к ним, пытаясь определить, кто же из них двоюродный брат Снегирька. Но никто мне не показался подходящим под описание Натальи. 
  Когда молодожены станцевали свой первый танец, уже изрядно наевшийся и подвыпивший народ, бросился на середину зала, размять кости и немного подвигаться в танце. Молодые и пожилые, мужчины и женщины, расслабившись от спиртного, все как один, в едином порыве, прыгали под зажигательные мотивы «советской и зарубежной эстрады».
  Я тоже была в ударе. После того, как я покинула машину Игорька, мне вдруг стало необыкновенно легко, словно за спиной выросли крылья. Я почувствовала себя настолько свободной от страхов и волнений, что, мне казалось, все присутствующие чувствовали это. У меня не было отбоя в желающих потанцевать со мной. Каждый мужчина считал своим долгом сказать мне, какая я красивая. Я даже получила несколько недвусмысленных предложений «прекрасно провести вечер вдвоем». Мальчишки – одноклассники, став уже достаточно взрослыми чтобы стесняться говорить то, что думают, признавались мне в любви. Причем, как выяснилось, любят они меня, практически, со школьной скамьи. Смешно было смотреть, как они врут мне, непонятно на что надеясь. Ведь я прекрасно помню, что они меня, вообще, не замечали. И я смеялась над их пьяными признаниями от всей души. «Они что же думают, что если мне сейчас сказать об этом, то я с радостью брошусь к ним в постель. Какие придурки! Пьяные придурки!»
  Люська Веретенникова не сводила с меня глаз. Она, почему-то, каждый танец оставалась без партнера. Как только начинала звучать медленная музыка она, оглядывая зал, в поисках хоть кого-нибудь, и, не находя желающих, уходила к столу и садилась на стул. Один раз она, правда, захватила в свои цепкие объятия свидетеля. Тут же, пробилась с ним через толпу, и, увидев, что я заметила ее, положила голову на плечо, ничего не понимающему партнеру и принялась неистово наглаживать его спину.      
    Но тут от толпы отделилась невеста. Подойдя ко мне, она, пытаясь перекричать грохочущую музыку, сказала:
  - Давай ненадолго сбежим отсюда. Пока все танцуют, не заметят, что меня нет. Валеру я предупредила, - и она потащила меня из зала, в более тихое место.
  Пройдя по небольшому коридору, мы нашли маленький закуток, где почти не было слышно музыки. Усевшись на небольшой диванчик, Наталья сбросила туфли на огромных каблуках, и, поставив их рядом с собой, начала:
  - Послушай, Маринка, классно выглядишь. Ты знаешь, ведь Люська тебя сначала не узнала. Когда мы зашли, она сразу тебя заметила и шепотом спросила меня «А кто это?». Она чуть слюной не подавилась, когда я ей сказала, что это ты. – Но я не для этого тебя позвала. Так вот, помнишь, я обещала тебя познакомить с братом Снегирька?
  - Ну конечно, помню. Я, собственно, для этого так и старалась.
  - Его пока нет, но он должен скоро подъехать. Он только сегодня вернулся с командировки. Так что, как только придет, мы с Валерой сразу вас познакомим. – А вот, что самое интересное, я хотела тебе сказать. Оказывается, ты ему давно нравишься.
  - Как это? Ведь мы же не знакомы. Как можно нравиться заранее и тем более, давно?
  - Да я сама не сразу поняла. Когда я предложила Снегирьку познакомить вас, он сказал, что и сам хотел это сделать. Потому что, как-то рассматривая наши школьные фотографии, его брат обратил внимание на тебя.  Вот тогда ты ему и понравилась. Он все расспросил про тебя - где училась, где работаешь, с кем встречаешься. - Ты только не сердись на Валерку, что он все выболтал. Ладно?
  - Да что уж теперь, раз дело сделано. Только обидно, что он про меня все знает, а я ничего. Хотя может, при ближайшем рассмотрении, или он мне не понравиться, или я ему. Так что и смысла нет, заранее что-то узнавать друг о друге.
  - Ну нет. Я считаю, что у вас должны быть равновесные знания друг о друге. И не важно, понравитесь вы друг другу или нет. Тут дело принципа. Валерка рассказал ему о тебе. А я тебе - о нем. И никто не в обиде.
  - Что в нем такого интересного, о чем мне обязательно надо узнать?
  - То, что он не был женат, я тебе уже говорила. Но не рассказывала, что у него была девушка, с которой он встречался очень долго. Они какое-то время жили вместе. На сколько, я знаю, даже пожениться хотели.
  - И как же случилось, что пути их разошлись? -  саркастически спросила я.
  - Слушай, не перебивай а! – одернула она меня. – А то, вообще, ничего рассказывать не стану. – Как-то он был в командировке, в городе, где живет его друг. А у этого друга была жена, которая на него глаз положила. И когда он ей дал от ворот поворот, она позвонила к нему домой и сказала его подруге, буд-то он здесь развлекается направо и налево. Подружка решила отомстить, и, к его возвращению, подготовила любовную сцену с каким-то мужиком. Он не о чем, не подозревая, возвращается домой, а там такое. Ну, естественно, и попросил ее собрать вещички. Хоть она потом и просила прощения и все объяснила, но он - все равно, не простил.
И тут в наш уютный уголок влетел Валера.
  - Наташа, ну ты где? Там все «горько» кричат, а невесты нет. Я тут уже все оббегал, тебя ищу. Пойдем скорей, еще успеете, наговоритесь, - и он, присев перед ней на корточки, ловко одел ей на ноги туфли, схватил ее за руку и потащил к гостям.
  «Прямо Санта Барбара, какая-то. Оказывается, я ему давно нравлюсь. Но, а я что, в другом городе живу что ли? Почему бы не предпринять каких нибудь попыток и не познакомиться? Зачем обязательно ждать свадьбу своего брата? Какие мужики пошли нерешительные. Ладно, посмотрим, что там за фрукт». И с этими мыслями, я прошла в дамскую комнату подправить косметику.
 Как назло, там оказалась Люся. Увидев меня, она, не переставая красить губы, произнесла:
  - Марина, тебя и не узнать. Ты так постарела. И этот цвет волос, и макияж - тебе совсем не идут.
  - Зато ты, нисколько, не изменилась. Как была в школе глупой злобной дурой, так ей и осталась, -  и я, глядя на нее в зеркальное отражение, улыбнулась ей очаровательной улыбкой и вышла в коридор, ведущий в торжественный зал.
 Как бы то ни было, настроение она мне подпортила. В зале, я еще раз оглядела всех присутствующих, которые веселились вовсю. На молодоженов уже никто не обращал внимания. Все были заняты собой и вновь завязавшимися отношениями. Кто-то, впервые встретившись, настолько прониклись теплыми чувствами, что не отрывались друг от друга, как сиамские близнецы. Наблюдая за этим, я решила, что свадьбы – это хороший способ найти свою вторую половину. Так как почти все, кто пришел сюда в одиночку, уже образовали пары. Я решила не дожидаться, когда брат Снегирька приедет, и соблаговолит со мной познакомится. Да и, собственно, это было полнейшей глупостью сидеть и ждать неизвестно кого. И что этот кто-то, сможет так легко и просто, заменить в моем сердце дорогой образ. Оставалось только незаметно выскользнуть из зала и уйти, по-английски, не прощаясь. Я поправила сумочку на плече и двинулась по направлению к выходу.
  - Вы что же уже уходите? – раздалось у меня за спиной.  Ведь вечер в самом разгаре, да и мы с Вами еще не танцевали.
  Я остановилась, понимая, что произнесенные слова были обращены ко мне. Но повернуться не могла. Я бы ни с кем не спутала этот голос. Но и услышать его за спиной, тоже было невозможно.
   Развернувшись, я увидела Наталью, Снегирька и Его.
  - Ты что же  решила убежать, - сказала Наташа. Я ведь обещала вас познакомить. – Вот знакомьтесь – это Дмитрий Воронцов, двоюродный брат моего Валерочки. А  это…….
  - Давайте, я сам попробую догадаться. Это Марина или Мариша, в сокращении – Маша, а если еще проще – то Маня. И судя по вашему ухоженному виду – Вы, наверное, парикмахер. Если быть точнее, то женский парикмахер, специалист по химической завивке. Я угадал?
  Я не верила своим ушам. Он полностью повторил то, что я сказала Петровскому, в самолете. «Он что же пытал его, после того, как я притащила его в номер».
  - Какая чушь, - засмеялась Наташа. – Кто тебе сказал такую ерунду. Никакой она не парикмахер. Она работает в статистическом управлении.
  А Дима смотрел на меня и улыбался.
  - Значит, кто-то очень умело, может запутывать следы случайным знакомым. Так что те, кто сидит позади них, принимают все за чистую монету.
  - Я вообще ничего не понимаю, - разведя руками, сказала Наталья. Какие следы, каким знакомым? – Знаете что, разбирайтесь сами. По-моему, вы нас за нос водите.- Пойдем, Валера. По-моему, им и без нас есть о чем поговорить, - и она подмигнула мне и утащила Снегирька, который так и не успел проронить ни слова.
  «Так это что, оказывается, это он сидел в самолете, позади нас, с надвинутой на глаза бейсболкой? И то, что он в летнем кафе уронил мне в кружку свой фотоаппарат, тоже не было случайностью? И все это время, он знал обо мне все.  Поэтому ничего не спрашивал. И когда я думала, что наши пути разошлись навсегда, он точно знал, что мы встретимся здесь, на свадьбе его брата?» Все это было настолько нереальным, что я стала сомневаться в своей способности здраво мыслить и рассуждать.   
 И когда опять заиграла медленная мелодия, он, осторожно, снял сумочку с моего плеча и повесил на ближайший стул. Вернувшись, сказал уже только для меня: «Ну здравствуй, маленькая женщина, созданная для любви», - и прижал меня к себе, медленно двигаясь под музыку.
 Даже когда песня закончилась, я боялась оторваться от него, так как все это могло оказаться только наваждением или сладким сном.
  - Мариш, ты выйдешь за меня? – спросил он. Эти три недели без тебя, мне показались адом.
Я смотрела ему в глаза и не могла поверить в реальность происходящего.
  - Ты, правда, этого хочешь? Ведь мы так мало знаем друг друга.
  - Порой бывает достаточно одного взгляда, что бы понять, что это и есть настоящая любовь. - Так ты мне не ответила на мой вопрос: Ты выйдешь за меня, замуж?
  - Да, - и на моих глазах опять выступили предательские слезы.
  - Я так люблю тебя, моя маленькая плакса, - сказал он и он поцеловал меня долгим и нежным поцелуем.
   И я уже точно знала, что была права, когда еще там, в Сочи, в летнем кафе, в моей голове прозвучало, словно колокольный звон: «Это мое». И ничего не могло теперь этому помешать. Пусть даже земля разверзнется у меня под ногами, я, все равно, буду самой счастливой женщиной на свете.