Щи в кризисную эпоху

В пять утра Герасим Мумуев проснулся от какого-то кошмарного видения, вытер одеялом пот, локтем вывел из сна супругу Варвару и спросил насчёт вечерних гостей:
- Чем кормить будем?

Вопрос о горячительных напитках не стоял: на книжных полках красовалось девяносто флаконов валерьянки с истекшим сроком годности.
- Давай щи сварим… в ведре – всем хватит!

Холодной воды не было, горячей тоже. Герасим шесть раз бегал на улицу за серым снегом. На поверхности кипящей жидкости сразу же появилась наварная пена.

- Мясца бы! – жена обратилась словно не к мужу, а к председателю колхоза.
- Один секунд! – Мумуев схватил талон и помчался по магазинам. Через час прибыл. – Нема!

Зато принёс связку пустых банок из-под консервов. Шесть штук осторожно, как водолазов, опустили в ведро – каждому по банке. Остальные положили в холодильник на хранение.

Вода выкипала. Пришлось ещё принести снега и кинуть в щи.
Чтобы кухонному процессу придать значимость священнодействия, Варвара на свободную конфорку положила Библию и стала по-поповски читать Ветхий завет.

Зная, что скоро настанет черёд картошки, Герасим кинулся в овощной магазин. Там были только продавцы. Однако велась торговля из-под прилавка редькой по червонцу за штуку. Мумуев набрал на 60 рублей.
В кухне уже появился кое-какой аромат.

Герасим натаскал впрок корыто серенького снежку и отправился по родным спросить капустки. Поругавшись со всеми, он из Дома пионеров приволок большой фикус. Шесть листов отделили на щи, остальные со стеблем и корневищем впихнули в шифоньер для повторной варки.

- Вкуснятина! – нюхнула Варвара парок над ведром. – Сейчас сварганим поджарочку! Лучку бы, томатной паствы и морковки!
- Один секунд! – вскрикнул Герасим, воодушевлённый дегустацией супруги.

В двух первых подъездах ничего не было, в третьем дали полбаночки оранжевой гуаши для подкраски. Морковь предлагали из ящика с ёлочными игрушками по договорной цене – не взял: решил вырезать из поролона. Повезло в соседнем микрорайоне – дали горсть луковичных очисток с условием вернуть к Пасхе для крашения яиц.

Дело шло к концу, однако сумерки сгущались. Гости, пожалуй, уже одеколонились очищенным самогоном с добавкой мяты.

- Герасим, соль давай! – скомандовала жена, сплюнув ложку щей в раковину, и снова наклонилась над Библией.
- Один секунд!

Мумуев безрезультатно обежал ближние и дальние магазины, побив все рекорды по марафону. На всякий случай взял в аптеке шесть упаковок с каким-то порошком. Бросили в щи, оказался левомицетин.

Варвара выдрала лист из книги «Лекарственные растения» и использовала его в качестве лаврушки.

Щи получились хорошие, теперь они томились на медленном огне.

Вскоре нагрянули гости, съели по две миски необыкновенных щей, запили валерьянкой и плясали до двух ночи. Один даже сочинил стихи: «Суперменистый Мумуев любит женских поцелуев!» – и вписал их в паспорт Герасима в графе «Особые отметки».

Провожая разгорячённых гостей, Герасим впереди всех нёс ведро со щами, куда были влиты остатки валерьянки, черпал тёмную жидкость дуршлагом и угощал случайных прохожих.

Бездомные собаки, отведав неведомой доселе амброзии, собирались в стаю и шли за весёлой компанией, готовые любых бандитов разодрать в клочья! Самый крупный облезлый кобель выразил общее собачье настроение:
- Гав, хорошо в стране собакам жить!

Остальное собачье отродье обращалось с припевом к луне и скулило о преимуществах земного прозябания.

Целуясь на прощание, гости приглашали Мумуевых на куриный суп, собираясь для такого случая пожертвовать подушкой.