Светлое прошлое. Глава 5

    О сюжете: двое из нашего мира оказываются  в переломном для страны 1991 г.



    Глава 5
   Максим выскочил из помещения опорного пункта милиции, как ошпаренный, сам еще не веря в свое счастье: его отпустили! И зачем полез защищать ту цыганку? Где были его мозги? Цыганка-то осталась сидеть на месте, а его, дурака говорливого, задержали! Что за характер… Чума, одно слово!
- Напугал ты меня, слов нет! – Мышка дышала тяжело, словно после забега олимпийского. – И чего лезешь, куда не просят? Нашел, кого защищать! Что бы ты без меня делал, глупый? Ну, и как я тебе? Здорово отделала представителей нашей доблестной милиции? Хотя и 1991 год, - все одно: наши! Родные люди...
- Не то слово! – Чума в восхищении смотрел на свою знакомую. Теперь-то он понял, почему ее выбрали для выполнения ответственного задания: в трудной ситуации Мышка не разнюнилась, как иные бабы, да и мужики, что греха таить, - порой трусоваты бывают…
Это надо же: так наехать на наряд милиции. Они перед нею сами дар речи чуть не потеряли, от такого апломба! Вот тебе и скромная девушка, да еще почти блондинка!
- Ну, что, пошел я? – спросил Чума сиротливым тоном. Явно не хотелось ему расставаться со спутницей, рядом с которой, оказывается, как за каменной стеной. – Поеду к бабушке. Притворюсь собственным родственником.
- Куда же ты поедешь, глупенький? – засмеялась Мышка. – Без денег, без документов? Не гони сани, снега не дождавшись!  Денег тебе дам без проблем, мне они здесь без надобности, но документы нужны! Даже не думай от меня отрываться: раз достался ты мне по наследству от нашего времени, значит, постараюсь тебя выручить: мы с тобой скованы одной цепью памяти.
- Но как? – недоуменно спросил Чума. – Где ты сможешь документы достать? Наверняка, у тебя связников здесь нет, одна-одинешенька в чужом краю. Или ты с собой переносную типографию таскаешь? Комплект чистых паспортов?
- Меньше знаешь, - крепче спишь! – засмеялась Мышка. – Поехали со мной в гостиницу. Вечером у меня встреча с нашим Кошкиным, попробую купить тебе новый паспорт. Если я верно информирована, то у него наверняка найдутся подходящие документы для тебя. Я слышала, что раньше даже за бутылку коньяка можно было паспорт купить в СПС. Посмотрим, так ли это…
- Что такое СПС? – Чума заинтересовался, даже перестал глазеть по сторонам, удивляясь необычным декорациям недавнего прошлого.
- Специальный пункт (или пост?) милиции. Сама точно не знаю, как правильно.
Поехали скорее, есть-пить хочу, в ванну и поспать часок. И еще – кофе!
     Они взяли старенькую «Волгу» в качестве такси. Мышка назвала водителю пункт назначения: гостиница «Россия».
     Таксист посмотрел весело на странную парочку: прилично одетую девицу и не по сезону обутого парня, явно странного, усмехнулся в седые усы, но, вдохновлённый продемонстрированной перед носом крупной купюрой, лихо рванул с места. В машине несколько пахло бензином, но доехали быстро.
       По пути зашли в магазин и купили Чуме майку и брюки советского пошива, но вполне приличные. И скромные сандалии. Так что  больше Чума не привлекал ничьи взоры своим оригинальным внешним видом. Даже таксист подобрел, глядя на перевоплощение пассажира в «летнюю форму» одежды.
      Помните ли вы гостиницу «Россию» в 1991 году?
      Уникальное строение, возведенное на месте старинного района Зарядье еще в 1964-1967 годах, по проекту архитектора Чечулина, была одной из крупнейших не только в СССР, но и во всей Европе.
      Внутренний ее двор образовывался из четырёх двенадцатиэтажных корпусов. Светлая облицовка фасадов корпусов и окна, отделанные алюминием, выглядели вполне современно даже для наших путешественников. Северный, выходящий на Варварку фасад, венчала башенка в двадцать три этажа. Южный фасад выходил на Москворецкую набережную и разделялся посередине совершенно нетипичной для советской архитектуры прогулочной галереей. Стиль строения определить было трудно: нечто всеобщее, похожее на все модернистские творения.
     Максим с восторгом взирал на величественное сооружение, задрав кверху голову, рискуя сломать шею. Мышке тоже хотелось запомнить все увиденное, но она вела себя деланно небрежно, рисуясь перед Чумой.
- Слушай, а она же сейчас на реконструкции, в наше время? – восхищенно спросил парень. – То есть такой мы гостиницу никогда не увидим больше?
- Или никакой не увидим, - скептически отозвалась Мышка. – Ничего хорошего в этом строении нет: относительно современный дизайн, и только! Эклектика интернационализма! Ты лучше вокруг посмотри: «Россия» подавляет окружающие архитектурные памятники; буквально вытесняет их из поля зрения наблюдателя. Этому каменному «Гулливеру» в заповедной зоне древнего Зарядья делать нечего! Кто только придумал махину возвести в непосредственной близости от самого Кремля и Красной Площади? Никакой перспективы теперь нет: одна «Россия» доминирует! Пошли внутрь!
- Какая ты грамотная! – Чума еще в разборках с милицией начал уважать Мышку больше, чем полагается по отношению к девчонкам, а тут еще она ему лекцию прочла, походя, попытавшись весь восторг парня превратить в пыль. Но ей это не удалось: он все равно остался при своем мнении: хороша «Россия»! Жалко ее… 
     В наши дни гостиницу разберут по частям, потратив на это 250 миллионов долларов, большая часть из которых уйдет не по назначению, но она – такой же памятник ушедшей эпохи, как и Мавзолей, например… Когда примут решение снести Мавзолей, потратят не меньше, а больше…
- Ты о пожаре 1977 года что-нибудь слышал? – Девушка открывала двери холла, а сама морщила лоб, вспоминая все, что учила когда-то. – Я много раньше читала таких статей о недавнем прошлом, интересовалась, когда в университете училась. Поэтому и решила здесь остановиться. Вообще-то, я должна бы жить в другом месте. А все равно проверить не смогут!...
Так вот: здесь был пожар. В феврале 1977 года. Лестницы пожарные доставали лишь до седьмого этажа: горел пятый и одиннадцатый с двенадцатым, в северном корпусе. Более четырех десятков человек погибло, еще больше сильно пострадали; наверное, инвалидами стали.
     Мастер смены службы вскоре после пожара с собой покончил. Представляешь? Кстати, причину возгорания до сих пор не выяснили. Может, это был умышленный поджог…
- Теракт? – глаза Чумы загорелись. – И прежде теракты были?!
- Сам ты «теракт»! – рассердилась Мышка. – Поджог! Вот приучили СМИ простых людей к этим нелепым обобщениям, так для вас все одно – «теракты»! Нечего все события под одну гребёнку стричь! Думаю, если все серьёзные происшествия именовать «терактами», так недолго массовый психоз в людях выработать. Нужно самому думать о каждом конкретном инциденте, Чума! Старайся все критически осмысливать в мире, не верь СМИ и начальству...
      Всё-таки она казалась необыкновенно умной Чуме, который хотя и учился в высшем учебном, но к гуманитарным наукам, - в отличие от стендовой стрельбы, скажем, - особого рвения не проявлял. Слишком умной для девушки!
      Швейцар распахнул пред ними двери, совершенно как в кино, и парочка направилась к столу администратора. Несколько девушек в особой форме обслуживали посетителей, быстро и деловито.
      В холле, несмотря на жаркую погоду на улице, было свежо: работали кондиционеры, цивилизация уже прописалась в одной из главных гостиниц страны. Мышка молча протянула свои документы вежливо улыбающейся девушке. В паспорте лежала скромная, на взгляд Мышки, купюра, небольшое достоинство которой, однако, привело администратора в полный восторг.
     Глаза гостиничной служащей засветились ласковым кошачьим огнем. Она перегнулась через стойку и шепотом спросила:
- Чем могу служить? Я к вашим услугам. – Голос звучал мелодично, тихо, вкрадчиво: наверняка,  состав сотрудников здесь специально подбирали.
- Хочу-у-у номер. Люкс-с. Самый лучший! Ну, не самый, положим… - Мышка манерничала,  старательно изображая из себя этакую отвратительную гламурную девицу, похожую на наших современниц, но богатеньких девочек хватало уже и в конце советских времён. - То есть не какой-нибудь президентский, в котором Шарль де Голль отдыхал или там Фидель Кастро, но что-нибудь достойное. Желательно повыше. Пожаров у вас тут в ближайшее время не намечается, надеюсь? Наслышаны мы в провинции, страшно, однако!
- Нет, что вы! – девушка будто даже обиделась за свою гостиницу. – У нас теперь такой контроль, такой… У меня мама тут работала в то время: это было запоминающимся зрелищем, скажу я вам! Столько народу погибло!
Чума с Мышкой переглянулись: похоже, купюра сделала свое дело! Девица в их отношении проявляла полное доверие и откровенность.
- Мне бы  хотелось с видом на Варварку… – Мышка мечтательно улыбалась.  Или, на худой конец, на Москворецкую набережную.
- Вы хотите сказать: с видом на улицу Разина? – администратор поправила Мышку, но прекрасно поняла ее. Девушка полагала, что Мышка напоминает ей об историческом названии старинной улицы, переименованной в улицу Разина в далеком 1933 году. Мышка рассердилась на себя: надо было так ошибиться! –
- Но лучше в Северной башне, ведь это именно там был пожар, не так ли? Люблю достопримечательности! - Мышка тянула паузы в фразах, как артистка, самой противно было слушать! Но она играла здесь роль: она должна быть совсем иной, непохожей на себя! И ей это прекрасно удавалось: администратор закивала ей с деланной улыбкой, а у самой губы покривились: похоже, Мышка ей нисколько не понравилась. Однако, девушка мигом оформила двухкомнатный люкс в Северной башне, с видом на Варварку, как ее и просили. Протянула Мышке ключ. Та уже было собралась, подхватив Чуму, отправляться к лифту, но администратор пискнула:
- Постойте! А… молодой человек? Он тоже с вами, девушка? А его документы?
Однако, несмотря на маленькую взятку, юная бюрократка не утратила дар речи! Мышка вернулась к стойке, облокотилась на нее, в упор глянула на  слишком придирчивую девицу. Покрутила свои бусы, зевнула. Молча полезла в сумочку, вытащила еще одну маленькую купюру. Несоветского производства.
- Возьмите, дорогая! Это – вам! За то, что вы уже для меня сделали, и что не сделаете… понимаете меня? Молодой человек – просто мой гость! Он не считается… Вы про него забудете, словно и не видели, верно?
      Пергидрольная блондинка судорожно закивала, прижимая к себе купюру и оглядываясь в страхе: не видел ли кто? Сегодня ей решительно повезло…
      Лифт стремительно вознес их ввысь. Окна двухкомнатного номера экстра-класса выходили на Варварку. Номер был оснащен зарубежной техникой: тут были кондиционер, телевизор «Пионер», и даже видеомагнитофон, - редкость для тех времён необыкновенная! Но и цена номера не была низкой.
      Мышка первым делом бросилась к окну. Распахнула его, выскочила на балкон. Чума потащился следом, ему тоже любопытно было. Давно он в Москве не был. Почитай, с раннего дошкольного детства.
- Некогда по этой улице князь Дмитрий Донской с Куликовской битвы в Москву вернулся. Тогда она Всехсвятской называлась… - Мышка ухватила Чуму за руку, как подружку, глаза ее сияли детским огнем. – Шесть веков тому, понимаешь? Это уже потом улицу то Варварской, то Знаменской, то Большой Покровкой называли. А сейчас вот – Разина. Но это ненадолго, через пару лет возвратят старое название: Варварка. В Средних Торговых Рядах теперь военные организации размещаются. А Гостиный Двор еще Кваренги спроектировал! А храмов и церквей здесь сколько: Георгия Победоносца, Варвары Великомученицы, Максима Блаженного (и ты у нас немного блаженный, да, Максим?), Знаменский монастырь… а еще Английский Двор и палаты бояр Романовых…
     Думала ли я, что мне повезет остановиться здесь?! Как замечательно! – Максим готов был с нею согласиться: и ему повезло оказаться с Мышкой в нужном месте в нужное время. Теперь его не поймают. Во всяком случае, те, от кого сбежал, а прочих он сумеет ввести в заблуждение.
      Тут в дверь постучали. Сперва тихо, потом громче. Постояльцы не сразу услышали стук, а услышав, переглянулись: Мышка удивилась, Чума испугался. И убежал прятаться в другую комнату: нервы никуда не годились. Мышка пошла к дверям неспешной походкой, давая Чуме время.
- Кто? – спросила недовольно. – Что нужно?
- Горничная! Для ванной полотенца свежие принесла. Откройте, пожалуйста! – Мышка распахнула дверь, и в номер, сияя приклеенной улыбкой и шурша крахмальной  униформой, вошла хрупкая милая женщина средних лет.
- Это горничная! – гаркнула Мышка изо всех сил. В другой комнате послышалось шуршание и скрежет: похоже, Чума вылезал из-под кровати.
- Скажите, пожалуйста, какие последние фильмы здесь показывают? – спросила Мышка, чтобы что-то сказать. – Мы из Волгограда, у нас там деревня…
Горничная оказалась словоохотливой: уже через пару минут Мышка и Максим, присоединившийся к ней, слушали целую лекцию о репертуаре кинотеатра в самой гостинице «Россия».
     Оказывается, здесь фильмы крутили раньше, чем они выходили в широкий прокат! Об этом горничная Верочка знала доподлинно: у нее приятель киномехаником здесь же трудился.
     Так вот, сейчас тут можно посмотреть импортный «Круто сваренные: последняя кровь», как Ламу в Гонконге хотят убить члены «Японской Красной Армии»; еще «Гостиничную воровку», о-о, это та-акой фильм; еще наш советский, «Нога» называется: в нем мальчишка Валерка, воевавший в Афгане, домой без ноги вернулся, но оказалось, что здесь его личная война только начинается…  И «Иван Васильевич меняет профессию», для любителей отечественного кинематографа.
     Когда Верочка наконец удалилась, двое молодых людей уже знали, что их первым советским фильмом, который они здесь посмотрят, будет эта «Нога»…
      Приняв душ, заказали еду в номер, - причем Макс всячески отнекивался, говоря, что ему плюшки будет достаточно, - и наелись до отвала. Мышка особенно налегла на бутерброды из тонких ломтиков черного хлеба с черной же икрой, а Чума уважил и бульон с яйцами, и кусок запеченной свинины, и даже сырок «Янтарь» скушал. Наелись, почувствовали себя счастливее.
     И пошли в кино, где их совершенно шокировали цены: пятьдесят копеек. А утренние сеансы, как они прочли в расценках, стоили в два раза дешевле! Чудеса, да и только! Максим заметил, что он бы здесь каждый день в кино ходил! Это же надо: такая дешевизна зрелищ!
 Мышка ему напомнила, что раньше люди в очереди стояли за этими самыми дешевыми билетами, на что Чума ей резонно возразил, что готов и в очереди постоять, не глиняный…
      Фильм им не очень понравился. Показался надуманным, бедным на съемочные эффекты, с неважной актёрской игрой. Поэтому, сразу выйдя из кинозала, они взяли билеты на другой сеанс, на  совсем старый фильм, по пьесе М.А. Булгакова, и от души посмеялись приключениям царя Ивана Васильевича в Москве будущего.
- А ведь мы с тобой, как эти инженер и вор Милославский, верно? – спросил Чума. – Где бы нам такой же крест слямзить, как Милославский сумел?
Мышка засмеялась. Возразила:
- Не совсем так: я не случайно сюда попала, в отличие от тебя. И вскоре вернусь обратно. А ты оставайся, если хочешь, в этом переходном периоде. Но я бы тебе не советовала. Лучше под трибунал, по-моему: зато родные твои там.
- Нет! – запротестовал Чума. – Лучше здесь! Меня там сгноят, лучше умереть, чем в то время вернуться. Ты девчонка, ничего не понимаешь!
Она не стала спорить. Не любила доказывать свою истину.
Тем временем, подошел час назначенной встречи со старшим лейтенантом Петром Кошкиным, от одного воспоминания о котором Мышка начинала весело улыбаться. Никого в жизни своей она так не смущала, как этого Кошкина, который и хотел взять взятку, но мялся и краснел красным маком. Тихоня, который любит деньги и мирное решение проблем, не то, что Сырцов, которого Мышка так припугнула! Не скоро начнет нос совать, куда не следует!
- А что ты сказала тому практиканту, что он  поутих? – вдруг вспомнил Чума.
- А ничего особенного! – Мышка засмеялась. – Сказала, что я – ведьма! Мне одного желания достаточно, чтобы его папу поймали на взятках, и сыночек вылетел из слежки в два счета. И возможности у меня к тому есть.
- Бросай ты свои мистификации! – рассердился парень. – А если серьёзно?
- Много будешь знать, скоро состаришься, - отрезала Мышка. – Буду одеваться. А то бедный Кошкин заждется у входа. Жаль старлея: он такой милый, - весело засмеялась и побежала в другую комнату переоблачаться. Чума уселся у телевизора с недовольным видом: похоже, не хотелось ему одному оставаться в номере. Но не тащиться же следом за девушкой в каждый след, тем более, что она его и не зовет с собой.
       Мышка вышла  к нему в неожиданном наряде, сменив имидж полностью: от ее красного откровенного платья у Максима челюсть отвисла и дрожание в коленках возникло. Впрочем, длина у платья была приличная: почти до колена, но фигуру оно облегало, как вторая кожа, а на спине красовался немаленький вырез в форме сердечка. Чума вздохнул: что ему на нее смотреть? Все одно через пару дней расстанутся навсегда! И снова украдкой глянул, и поймал смеющийся провоцирующий взгляд:
- Ну как? Блеск и мрак? Мне тоже нравится это платье! В нем, конечно, на бал к английской королеве не пойдёшь, но Кошкина смутить можно, так?  Только сумка эта слишком велика, но мне велено ее всюду с собой таскать, даже в ванну, - до означенной встречи с неким высокопоставленным лицом. А потом могу хоть с авоськой бегать…
Да ты, вижу, погрустнел, Максимка?  Не хочешь один сидеть в номере? А, может, ты в меня влюбился и ревнуешь к товарищу Кошкину? Шучу!... Не грусти, миленький, скоро вернусь! Знаешь, что собираюсь делать? Блефовать! Потом тебе расскажу, если все пройдет нормально. Мне одна идея пришла в голову, - чудо! Нужно мне было идти в театральный!
  Надушилась духами от «Живанши» и унеслась в вихре чарующего цветочного аромата,  словно подхваченная вихрем. Чума сердился вначале, что его бросили, потом решил, что его поведение просто смешно.
   Позанимался немного спортом. И решил уделить внимание холодильнику, забитому едой. Так время легче пройдет. Съел кусок колбасы «Брауншвейгской» с черным хлебом, повеселел. Еще телевизор посмотрел, но от бесконечной трансляции депутатских дебатов спать захотелось. Прилег на диван, да и заснул. Почти счастливый, что для него всё обернулось так странно, но удачно. Словно некая высшая сила привела Чуму именно в то купе, где ехала Мышка. Может, действительно, правду люди говорят про ангелов-хранителей, во всех путях помогающих? Только он-то в Бога не верит, с чего бы ему помощь дали? За какие такие заслуги? Пользы от него ни на грош, одна нервотрепка всем…
       Спустившись вниз на лифте, Мышка подбежала к дверям гостиницы. Кошкин, действительно, уже ждал ее, повернувшись спиной к дверям и что-то яростно ковыряя на ступеньках носком ботинка. Мышка выглянула тихонько наружу, прижав палец к губам, чтобы швейцар ничего не сказал. Присмотрелась: старший лейтенант пытался изничтожить в порошок крошечный окурок, очевидно, им же и брошенный. То ли такой чистюля, то ли нервы сдают?
- Кошкин! – позвала она нараспев. – Товарищ Кошкин! Я здесь, жду вас!
Кошкин, в сером поношенном костюме отечественного производства, сидевшем на нем мешковато, хотя Галочка и старалась его перешить, - обернулся к Мышке стремительно, и чуть не поскользнулся на скользком мраморе. В руках он держал одинокую чайную розу, которую тут же и протянул девушке. Она обратила внимание: пальцы старлея подрагивали.
- Это вам! – Кошкин даже запинался, словно нервный ученый. – Возьмите!
Похоже, он не сразу и рассмотрел Мышку: вначале смотрел себе под ноги, будто боялся чего-то. Впрочем, Кошкин действительно боялся, да еще как: ему казалось, что за ним уже наблюдают, и целый наряд сотрудников собственной безопасности милиции вот-вот предъявит ему обвинение в  том, что он – взяточник! Надо же додуматься: взять деньги у сотрудницы КГБ! Глупец! Что будет, что будет теперь? Неужели эта… Лика… играет с ним в кошки-мышки? 
         Но Мышка и не подозревала, что подобная буря разыгрывается на душе старлея: она ловко перехватила из его рук розочку, понюхала, и повела беднягу в обещанный ресторан. Кошкин так и шел, глядя под ноги, словно на эшафот.
       В ресторане именно Мышка прищелкнула по-королевски пальчиками, подзывая официанта; Кошкину оставалось лишь смотреть и удивляться ее апломбу и уверенности в себе. Имя-то какое нелепое: Лика Тур. Так ее звали,  согласно той корочке «второго главка», которую она ткнула под нос Сырцову.
- Что будете пить и есть, Пётр? – Мышка явно наслаждалась моментом. Никогда еще она не чувствовала себя такой свободной душевно и материально. – Вино, виски, водку? Только не шампанское, - не мужской напиток!
Петр руками замахал: ему, мол, все равно. Сидел, как на иголках. Мышка заказала медальоны из свинины с сухофруктами, дорогое вино французское, двести грамм «Васпуракана» для старлея. Ела и пила с явным удовольствием, не торопясь перейти к делу. Наблюдала искоса за Кошкиным, который почти не ел ничего; несколько раз давился и откашливался.
- Э-э, Лика! Зачем вы все-таки пригласили меня сюда сегодня? – наконец Петр не выдержал. – Какой интерес могу я представлять для вашей организации? И почему вы мне сами не объяснили, что к чему? Я бы немедля отпустил вашего «мальчика», без долгих разговоров, но вам понадобилось играть со мной в эту длинную «орлянку»! Зачем было глупому Сырцову «ксиву» демонстрировать?! Он, бедный, заикаться начал, вообразил, что его из слежки отчислят!
- Чепуха! Никто его не отчислит! Пошутила я над ребенком взрослым, - Лика с удовольствием отпила выдержанного бургундского, облизнулась по-кошачьи. – Не собираюсь доносы строчить! Помешал он нам одну операцию провести, но не нужно на неопытного сотрудника сердиться, он, напротив, стремился принести пользу отчизне в те минуты, когда задержал Максима: еще бы, тот был так похож на агента Моссада! Шучу…. Не стоило раскрываться перед маленьким мальчиком, понятное дело, но очень хотелось мысленно его по носу щелкнуть, чтобы не зарывался, памятуя о своих родственных связях, которые, в сущности, столь незначительны… А почему вы меня Ликой называете?
- Потому что так, как Сырцов сказал, вас в «ксиве» зовут, - буркнул Петр.
Мышка сделала удивленное лицо. Распахнула сумку, покопалась в ней, на что-то посмотрела. Прочла с некоторым ужасом, что, правда, зовут ее в «ксиве» не Литой, но Ликой, - одну лишь букву изменили, но, тем не менее, как она могла этого не заметить?! Лицо у нее сделалось несколько странным, хмыкнула:
- Однако, ваш Сырцов прав: глаз – алмаз! Далеко пойдет. Что же, будем переходить к десерту и, вместе с ним, к делу. Как вы думаете, товарищ Кошкин, зачем я вас сюда пригласила? Догадываетесь или мне стоит вам намекнуть? Дело, скажу я вам, неблаговидное, но моя цель - совершенно благородная: хочу вас спасти от имевших место наветов ваших сослуживцев.
   Кошкин весь превратился в слух. Значит, не ошибся: что-то ей от него нужно. Но, если бы это «что-то», было конкретным подозрением, его бы уже давно повязали. Еще там, на вокзале. Значит, цель девицы явно не в том, чтобы его, бедолагу, с работы снять или что-то на него «навесить». Просто побеседовать пригласили. Да еще какую сотрудницу нашли! Только сейчас Кошкин как следует рассмотрел красное вызывающе-красивое платье, туфли на странных серебристых каблуках, дорогие украшения. Не дай бог, кто из знакомых его здесь увидит: век перед Галочкой не «отмазаться»!
- Понимаете, товарищ старший лейтенант, - Мышка с восторгом уплетала мороженое и потому тянула фразы, как актрисы в старых фильмах, чтобы успеть проглотить следующий кусочек тающей во рту ледяной жидкости и разгрызть очередную фисташку, - всем ли офицерам, работающим вместе с вами, вы безоговорочно доверяете?
Понимаете, к нам поступил анонимный донос, якобы вы занимаетесь неким незаконным промыслом… ну, продаете то, что должны бы сдавать в  управление. Якобы в ваших карманах порою оседают некоторые вещи, которые вы потом незаконно сбываете. Потому как у вас есть кооперативная квартира, за которую вы никак полную сумму не можете выплатить, да еще вы мечтаете со временем обменять свою однокомнатную хатку на «двушку», причем в более хорошем месте. Знаю, знаю, что вы стоите в очереди на получение жилья, но, скажу вам по секрету, о своем номере в этой очереди вы можете успешно забыть и не напрягаться: предстоят нелегкие времена и очередникам придется очень долго ждать…
     Мышка играла ва-банк: она перемолвилась парой-тройкой слов о личности Кошкина с той цыганкой на вокзале: ту уже неоднократно подвергали административному задержанию, но никогда не задерживали долее, чем на несколько минут.
    Старая цыганка с удовольствием поделилась с девушкой всей имеющейся информацией не только о Петре Кошкине, но и сержанте Скобееве, и даже о нелепом рыжем мальчишке-практиканте, любителе  «качать права», - будучи благодарна за то, что глупенький правдолюбец Макс  принял огонь на себя. Поэтому Мышка знала про Кошкина почти все. Более того, некоторые вещи, прекрасно зная моральный кодекс чести иных представителей власти, она в состоянии была сама домыслить.
- Одним словом, эта анонимка способна причинить вам немаленький вред, - продолжала она импровизировать, с удовлетворением отмечая, что лицо Кошкина из красного постепенно становится белым как алебастр. – Поэтому, полагаю, нам с вами, по окончании этого вкусного ужина, надлежит  домой к вам отправиться и провести там небольшой шмон без свидетелей.
- Как шмон? – Петр чуть не подавился мороженым. – Зачем? У меня нет ничего такого, что могло бы вашу контору заинтересовать! Клянусь чем угодно!
- Все у вас есть! Во всяком случае, есть кое-что из того, что ни в коем случае не должно попасть в руки тех, кто вскоре придет к вам учинять обыск. – Она перегнулась через столик и прошептала несколько слов Петру на ухо. Он едва под стол не упал, осознав всю правдивость предъявленного ему обвинения.
- Зачем вам спасать меня? – выдохнул натужно. – Кому я понадобился? Ну, жил себе человек спокойно, никому не мешал… какой гад вздумал на меня телегу катить? Это из наших кто-то?! Или… кто-то на мое место хочет?! Да я их!...
- Товарищ старший лейтенант, успокойтесь! – Мышка была само очарование. – Сейчас мы поедем к вам. Вы подниметесь наверх и, ничего не объясняя вашей милейшей супруге, вынесете мне ту котомку, в которой ИХ прячете… Где? В углублении за батареей? Или в вытяжном отверстии? Или в кладовой? Не знаю, но, если наши «мальчики» вздумают искать, то они найдут непременно! Одно не пойму: как вы могли такое удумать, хранить это дома? Дача ведь есть!
   Кошкин хотел было сказать, что на дачу ездить далеко, но вновь удивился: откуда девчонка про дачу знает? Хорошо подготовилась! И мысли не возникло у старлея, что Мышка столь уверенно импровизирует.
- И что мне потом делать? – спросил Кошкин, заикаясь. – Когда они придут с обыском? Кому я помешал, кому?! Может, мне скрыться ненадолго?
- Отличная идея! – обрадовалась Мышка. – Только скрываться вам никуда не нужно: вы – опытный специалист, завтра же или сегодня вечером выбейте по начальству отпуск «по семейным обстоятельствам», в вашей структуре такое предусмотрено тоже, как мне известно. Организуйте сами себе телеграмму, и езжайте со своей красавицей в деревню дней этак на десять, пока все не утрясется. Те, кто надумал вас «чехвостить», обыск проведут и без вас, им не впервой без хозяина шмон устраивать. А так как ничего не найдут, то наедут уже на того, кто написал анонимку на старой печатной машинке с западающей буквой «С», и это ему не поздоровится за бездоказательный поклеп! Вы думаете, в СССР возможно писать анонимки, не будучи раскрытым?! Здесь вам не загнивающий Запад с его демократией и упадком закона!
    Кошкин тут же вспомнил, что у лейтенанта Маслова из другой смены якобы была дома печатная машинка, и жена у того секретарем работает в управлении. А он с ним еще был в доверительных отношениях! Точно Маслов, больше некому: остальные сотрудники не то, что печатать, писать могут в замедленном темпе, и не женаты еще, не просить же в таком деле чужих… Точно Маслов!
- Надеюсь, вы понимаете, что «второй главк» заинтересован в сотрудничестве с работниками МВД? Нам повсюду нужны преданные люди, - Мышка сияла ласковым взором и многообещающей улыбкой. – С нами вам не придется десять лет копить на вожделенную «двушку»: просто подыщем по-быстрому подходящий обмен, который вам ни копейки стоить не будет, а вторая сторона будет безмерно рада с вами обменяться, - ситуации, знаете, бывают разными… надеюсь, вы не откажетесь с нами сотрудничать, по зрелом размышлении? Я пока не собираюсь вам  предлагать бумаги подписывать, - все потом, потом!
     На старенькой «Волге» они пролетели несколько десятков километров по вечерней Москве. Мышка удивлялась отсутствию пробок и почти нормальному воздуху улиц. Наслышана была о неимоверно удушающем смоге в столице, но то в наши дни, а здесь – 1991 год: машин мало, иномарок почти совсем нет, скорость у машин черепашья, безопасная, - красотища!
      Подъехали к серой панельной девятиэтажке.
      Мышка с любопытством посмотрела на унылый дом из восьми подъездов, в третьем из которых обитал доблестный старший лейтенант Кошкин. Абсолютно никакой дом, лишенный своего «лица». Сотни и тысячи таких домов-близнецов выросли в стране при Леониде Ильиче. Впрочем, с виду они казались презентабельнее «хрушевок».
- Вы подниметесь наверх и вынесете мне то, что обещали, - тихо велела Мышка. – Я здесь буду ждать, чтобы не смущать понапрасну старушечье население ближайших  скамеек. Старушек хлебом не корми, а сплетню дай!
Кошкин смутился, хотел было что-то сказать, не смог, сглотнул слюну и изрек:
- Может, у первого подъезда подождете? Или за углом дома? Пожалуйста!
Мышка согласилась, понимая: старушки в массе страдают дальнозоркостью.
Очень быстро Петр вернулся, буквально и пяти минут не прошло. Очевидно, жены его на тот момент не оказалось дома, никто не задерживал.
      В руках Кошкин держал обычную овощную плетеную авоську, в которой лежало нечто завернутое в несколько слоев бумаги. Словно некую драгоценность, вздыхая, он передал бесценную ношу Мышке, хотел было уже уходить, не зная, что еще сказать, но она остановила Кошкина:
- Здесь все? Вы уверены? Вижу, что так! Вы меня поняли: завтра же уезжаете из столицы минимум на неделю и в городе не появляетесь, что бы тут ни случилось! Желательно, чтобы вы оставили руководству не те координаты, чтобы они вас не смогли вызвать в случае чего…
     Если в доме имеется еще нечто компрометирующее, все уничтожьте сами! Вы должны быть кристально чисты перед законом, потому как вскоре вас ожидает повышение, думается мне…
    Телеграмму, необходимую для предоставления отпуска по «семейным», сможете организовать или вам помочь? Отлично…
     Да, вот еще что: когда соберетесь менять квартиру на большую, - не переезжайте в панельный дом типа вашего теперешнего, очень прошу!  Поберегите здоровье! Эти постройки возводились в нарушение всяких норм и вредны, очень вредны! – Кошкин вновь взялся за ручку дверцы, начал открывать. – Да куда же вы торопитесь-то? Погодите немного… Вот, возьмите за беспокойство и правильное поведение! – И она сунула в руку Кошкину несколько купюр крупного достоинства. – Не отказывайтесь: пригодятся! Но чтобы завтра же вас в Москве не было, поняли!?
     Кошкин закивал головой, как марионетка, и выскочил из машины, как ошпаренный, в недоумении и восторге. Рука его горела и чесалась на нервной почве. Нервное напряжение, владевшее им несколько последних часов, наконец отпустило: Петр понял, что ничего страшного с ним не произойдет! Во всяком случае, сегодня…
     Не глядя на количество денег в руке, он стремглав влетел в подъезд, и лишь в полутемном коридоре поглядел на свое неожиданное богатство: доллары! Несколько крупных купюр! Даже не совсем «несколько»! Вот так везение! Никакой деревни! Еще чего! Да он два года в отпуске не был, - какая тут деревня?! Еще чего! Если куда и ехать, так только…
     Тут дверь тихо щелкнула: вбежала супруга Петра, в креп-жоржетовом летящем платье, в туфельках на каблучках-гвоздиках, с рыжим длинным хвостом, заколотым простой черной резинкой, благоухающая «Красной Москвой». Она сегодня Петру девицу-агента  из «второго главка» неуловимо напомнила: жизнерадостная и веселая. Только духи у той пахли чарующе…
- Галка! Срочно звони заведующей, скажи, что мой папаша заболел, срочно выезжаем в деревню! – гаркнул Пётр. – Что рот разинула? Да по-быстрому!
- Да как же так, миленький? – защебетала Галка. - Что с ним приключилось-то?
- Да жив, здоров, чего и нам желает! - Отмахнулся Петр. - А мы с тобой завтра же едем к морю! Мне премию дали за отличную службу!
      Галка подпрыгнула до потолка и побежала копаться в вещах, выбирать купальники. Внимания не обратила на четкий запах коньяка, исходящий от мужа. То есть обратила, но ни слова не сказала: повезло мужу с мудрой женой.  Пришлось Петру ей напомнить, что он и дома не прочь покушать...
     В ресторане Петр ел, как птенчик, от страха подавиться боялся. Мог бы так знатно наесться, если бы знал заранее, как дело обернется! Бог с ними, с опасными бумажками: зато заработал хорошо, кто бы мог подумать, что девица и еще денег даст… Считай, продал весь товар оптом. Никто теперь не докажет, что вся та подборка, которую он отдал Мышке, Петру принадлежала.
      Пётр позвонил знакомому врачу в родную деревню, чтобы тот немедля ему отбил реальную телеграмму о болезни отца Петра. Обещал за услугу приличную сумму. Тот обещал немедля выслать телеграмму с уведомлением. Затем старлей отзвонился по начальству, известил, что отец болеет, и, если завтра улучшения не наметится, будет просить десять дней «по семейным». То есть предупредил заранее. Начальник крякнул, но не спорил. Надо так надо.
Спать Петр с Галкой легли с радостным предчувствием предстоящего отдыха на благодатном юге.
                ***
       Шоферу такси, любопытно вострившему уши все время их с Кошкиным путешествия, Мышка напоследок сунула под нос красную книжечку, не соизволив раскрыть, и заплатила двойную таксу, чтоб был глух и нем.
      Таксист, узрев страшный документ для честного, но не совсем, советского гражданина, сделался тих, даже пытался от денег отказаться, но взял, поддавшись уговорам, и лихо нажал на газ, подальше от «России».   
        Вернувшись в гостиницу, Мышка нашла Чуму уютно раскинувшимся на софе. Ноги во сне он поджал, правую руку подложил под подушку, а левой подпирал во сне щеку. Вид его показался Мышке совершенно детским, словно перед нею был не беглый дезертир почти двадцати одного года от роду, но мальчишка-школяр, длинноногий неуклюжий подросток.
      Словно почувствовав, что на него смотрят, Максим проснулся и, не сразу сориентировавшись, сгруппировался и встал в боевую стойку. Похоже, он не понял в первую секунду, где находится. Но тут же, узрев улыбающуюся девчонку, он тряхнул белобрысой шевелюрой и заржал сам над собой:
- Совсем все заспал: почудилось, что я снова в карауле стою. Приснится же!
А ты быстро вернулась! Впрочем, нет, - он удивленно посмотрел на часы, - девять скоро? Это сколько же я проспал? Часа полтора!
- И на здоровье! - Мышка подошла к телевизору, включила начало «Новостей». - Классное начало передачи, верно? Музыка такая динамичная…
Помнишь, что завтра в мире произойдет? Ленинград решено будет переименовать в Санкт-Петербург. А еще завтра произойдут первые в России президентские выборы, в ходе которых первым президентом РФ станет Борис Ельцин, у него будет перевес значительный, он наберёт свыше 57% голосов избирателей. Другими кандидатами будут Вадим Бакатин, Владимир Жириновский, Альберт Макашов, Николай Рыжков и Аман-гельды Тулеев. Вице-президентом при Ельцине будет избран Александр Руцкой. Тот самый, помнишь?...  Ты про грядущий 1993 год помнишь? Октябрь 1993 года? Эх, ты, невежда каланчовая… Белый дом тогда обстреливали. А ты здесь хочешь жить остаться навсегда, при таких перспективах…
     Посмотрели «Новости» до конца, и лишь потом Мышка с тихим вздохом вытащила из своей крупногабаритной дамской сумочки вязаную авоську для овощей, в которой лежал бесценный бумажный сверток. Это был основной неправедный капитал Кошкина, наличие которого у скромного старлея Мышка безошибочно предположила. Играла наугад, на авось, - и не ошиблась!
      Вывалила содержимое свёртка на софу, - руками всплеснула: вот так бизнес у невинного Кошкина! Максу люто повезло, что его Сырцов со Скобеевым задержали, - Кошкин никогда бы на такое не пошел, у него совсем другие граждане вызывали активный интерес в качестве объектов для задержания. Иначе никак бы Мышке не удалось выйти на такого кадра, как Кошкин.
        В бумажном промасленном свертке был еще один, обернутый белой мелованной бумагой и перевязанный аккуратной почтовой бечевой. Бережно Мышка развязала бечеву со сложным узлом, не порвала. Пред нею и Максом оказались несколько паспортов, пять старых, потертых и шесть почти новеньких: обычных, действующих советских паспортов, красненьких и радующих взор гербом страны. Ровно одиннадцать штук. Чума даже присвистнул при виде такого богатства.
    Но тут же приуныл почему-то.   Подумал о том, что чужой паспорт - он и есть чужой: с другой фотографией. А раз так, - вряд ли он сможет чужим документом воспользоваться. Честность была у Макса в крови. Мышка, раз глянув на своего знакомца, разом поняла его колебания. Стала энергично пересматривать принесенное богатство. Чума тем временем приставал к ней с расспросами, словно маленький ребенок:
- Это ты у Кошкина купила?! Зачем столько?! Или собираешься открыть нелегальную фирму по реализации советских паспортов нуждающимся гражданам - террористам, разбойникам и рецидивистам?
- Ничего я у него не покупала! Он мне сам все отдал на блюдечке с золотой каемочкой, да еще и с поклоном. Я к нему ключик подобрала, - загадочно отозвалась Мышка, раскрывая паспорт за паспортом. - так: Сидоров Ефим, 1956 г.р., - не пойдет. Касьянов Михаил, 1940 г.р., - еще хуже. Тут что у нас? Здесь вовсе Марья Петровна Спешнева, точно как в кино «О бедном гусаре запомните слово». Помнишь такой фильм? Да что с тебя взять, ты же у нас офицер несостоявшийся, а не спец по культуре…
Вот! Смотри, Макс: точно для тебя бумажонка! Максим Воронов, 1969 г.р., и похож на тебя! То есть ты на него похож, все-таки он постарше будет… Смотри: русский по пятой графе, прописан в городе Загорске, на последней страничке стоит штамп о группе крови даже. У тебя какая группа, Чума?
- Первая положительная. Обычная самая, - отозвался Макс вяло.
- Отлично! И здесь то же самое! Все, Макс, паспортом ты обеспечен! Да не сиди ты увальнем сибирским, посмотри на СВОЙ паспорт! Зря я старалась?!
Вздыхая, Чума подошел, заглянул в раскрытый паспорт, взял в руки, полистал: в паспорте была одна-единственная прописка, и фото мальчика-подростка отдаленно напоминало лицо самого Чумы. И имена совпадали.
- Мышка! А вдруг этот парень в розыске? Или его вообще…того… на свете нет? Может, его и в миру живых более нет? А я буду по паспорту его жить? - Макс вдруг стал казаться таким юным и нерешительным, - Мышка осерчала.
- Паспорт тебе нужен? Нужен! Так хватит мямлить и кокетничать! Думаешь, я родилась на свет прирожденной Одри Хепберн или Марикой Рёкк? Легко было мне сегодня перед доблестным сотрудником органов гэбистку разыгрывать? Не скромничай, друг мой: учись жить чужой жизнью! Стоило заранее примерить на себя иное обличье мысленно, когда только в бега пускался, - чем думал-то?      Мышка разозлилась на этого мямлю: она целый спектакль разыграла, но вместо благодарности Чума руками разводит, «трус-белорус»! Почему так говорят?...
     Чума взял паспорт Максима Воронова, перелистал, закрыл. Взялся за голову руками. Задумался. Получается, что теперь у него есть документы.
     Можно пускаться в свободное плавание в новом старом мире. Только не радостно. Искоса поглядел на свою подругу, которая так старалась ради него: значит, скоро они расстанутся? Раз у него есть паспорт, не может он и дальше сидеть на шее у Мышки? И нужно ехать к бабуле…
- Как ты догадываешься, тут еще не все документы, которые тебе требуются, - заметила девушка. - Нужен военный билет. Про свидетельство о рождении  я уже не говорю. Без него вполне можно обойтись. Свидетельство мы тебе выбьем без проблем. Завтра с утра постараюсь разузнать. Не находится ли этот Максим в розыске, - и обратимся в какое-нибудь отделение милиции с заявлением о краже из сумки денег и, скажем, военного билета. Что смотришь?
    И тут Чума понял: ему отчаянно не хочется никуда ехать. Не хочется с ней расставаться. Но придется: совсем скоро Мышка его покинет и исчезнет отсюда навсегда, а он останется. Или, может, вернуться назад вместе с ней? Нет, нельзя: в том будущем его ждет военный суд. Или что-то еще страшное. Придется остаться здесь, и постараться отыскать ее через девятнадцать лет.
- Не грусти, Максим! Военный билет оформим. К бабушке тебя отправлю. Все будет замечательно! - Мышка и не заметила, как обняла Макса за шею, ласково погладила по пушистым светлым завиткам. - Поверишь ли: вначале я так тебя испугалась, что готова была нокаутировать. Или вовсе убить. А ты не такой и ужасный бандит, просто несчастный мальчишка.
     Чума замер от приятного ощущения. Боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ненароком ее нежную руку со своего плеча. Мышка зевнула оглушительно и звонко, как Заяц в «Ну! Погоди!», вспомнила:
- Ты же кушать хочешь? Давай просто позвоним, пусть сюда принесут что-нибудь перекусить. Что хочешь?
    Чума заказал жареную картошку, а ветчина нашлась в холодильнике. Для Мышки заказали чай с пирожным. Некоторая заминка произошла с ее требованием принести зеленый чай с жасмином, желательно «Ахмад» или хотя  бы «Липтон»: на проводе очень удивились, заметив, что «с жасмином не бывает!», пришлось на черный индийский согласиться. Зато пирожное заварное оказалось свежим, вкусным, с масляным настоящим кремом, давно Мышка такого не ела, почитай, с детства.
- Всё это было только прелюдией к моей подлинной деятельности в этом мире. Завтра мне предстоит ответственная встреча, - Мышка зевнула. - Пойду спать.  Если хочешь, сразу тебе денег дам на дорогу. Или оставайся, пока я здесь.