Не будьте белкой в колесе судьбы!

         Устала Мирка!  От всего: от начальницы, требующей невозможного; от семьи, требующей отдать последнее, и все им мало, мало…
        От жизни устала. От себя, такой податливой и безропотной. Порой жить вообще не хотелось. Но день подходил к концу, и можно было уснуть, наконец. Во сне ей снились чудесные люди и сказочные замки. Только во сне и можно было найти покой.
        Впрочем, и выспаться часто не удавалось: попробуй-ка уснуть на шаткой раскладушке, которая скрипит при малейшем движении!  Но в единственной комнате их квартиры спать было совсем невозможно: мать храпела, как саксофон, а дочь, страдавшая гайморитом, как зурна…Поэтому Мирка спала на кухне, где ставила раскладушку уже после того, как домашние уснут, и прекратят свои хождения к холодильнику, - который ночью дребезжал, но этот звук был тише храпа матери и дочери.
         Мирка жила одним днём: работала с утра до ночи, домой возвращалась, как на каторгу. Работала она администратором в крупной стоматологии. Работа была так себе, не самая трудная, но коллектив – чистый серпентарий. От нее требовалось улаживать конфликты всех со всеми, - и доносить начальству на нарушения врачей. Мирка доносить не любила. Однако, начальница держала Мирку за исполнительность и умение ладить с пациентами. И внешность у Мирки была самая располагающая, людям она нравилась.
       Раньше Мирка работала учительницей музыки в средней школе, любила свою работу, но ушла оттуда по причине малой зарплаты. Мать-пенсионерка требовала от нее отдавать в семейный котел все заработанные деньги: стремилась удовлетворять малейший каприз подрастающей внучки, не желавшей понимать, что растет в небогатой семье.  Мирка несколько раз пыталась спорить с матерью, что так нельзя, ребенку нужно объяснять, что к чему! Но мать отмахивалась от дочери, как от надоедливой мухи:
- Ах, не учи меня, как обращаться с детьми! Тебя я неплохо воспитала, несмотря на то, что твой папаша бросил нас в далекой Сибири и ушел к этой необразованной нахалке… Отчего бы ему, кстати говоря, не прислать что-нибудь внучке на день рождения? Пенсия полковничья – немаленькая! Жадоба он! И ты с советами лезешь! Это именно я воспитывала твою дочь, пока ты училась и теперь, когда ты на работе вечно! Вот, пожалуйста, садись и сиди с нею дома, посмотрим, сможешь ли ты ей отказать, когда она визжит и требует свой новый сотовый! Который я ей куплю обязательно, чтобы была не хуже других, хотя ее папаша, из-за которого ты столько слез пролила, ни копейки тебе не дает на дочь! Надо было вначале замуж выйти, а потом ревновать! Кабы ты не устроила тогда скандал перед ЗАГСом, из-за этих сплетен, что он с Машкой гуляет, так хотя бы алименты платил… Я-то вот сумела за твоего папашу замуж выйти, а ты красивей меня! Эх, ты, тюха этакая!
      Мирка давилась слезами и выбегала на улицу, - если было лето, - или забивалась в ванну, - если зима. Такие милые беседы с матерью повторялись изо дня в день, сколько Мирка себя помнила. В детстве мать винила ее во внешнем сходстве с отцом, потом постоянно укоряла в незаконнорожденном рождении внучки. Такой у нее был характер: пилить окружающих, которые не могли попросить ее замолчать. Только перед внучкой бабка ходила на цырлах, потому как девчонка умела требовать и качать права.
      В страхе перед будущим, Мирка старалась даже не думать о том, что ждёт ее завтра: мать состарится, станет еще более говорливой и невыносимой, дочь еще более обнаглеет, не зря уже сейчас она дружит с такими мальчиками, которых просто страшно в дом пускать. А подруг у дочери не было: не любила она девочек.
      Когда дочери исполнилось пятнадцать, Мирке было всего тридцать четыре. Дочь уже переросла мать на пару сантиметров, даром, что в Мирке было сто семьдесят. Мирка не раз ощущала от дочери запах табачного дыма и пива, пыталась начать «воспитывать» её, но та немедленно бросалась за защитой к бабушке, которая тут же напускалась на Мирку:
- Ребёнок и так без отца растёт, а ты еще в ней невроз вырабатываешь, ругаешь почем зря! Ты вообще в ее воспитании участия не принимаешь, в девять вечера приходишь, так что уж лучше замолчи, пожалуйста! – А дочь в это время исподтишка победно улыбалась матери: победа всегда оставалась за ней.
       Однажды на работе у Мирки голова закружилась. Она внимания не обратила, но к вечеру головокружение повторилось. И так несколько дней, пока Мирка не упала в обморок. Сотрудники вызвали ей скорую, хотя она просила их этого не делать: очень боялась, что «попросят» с работы. И так несколько лет отпуск не брала, и больничные тоже. Скорая увезла Мирку в больницу по причине криза. Оказалось, что у нее ужасно низкое давление, а пульс зашкаливает. Впрочем, ничего смертельного.
       В больнице Мирка провела всего один день. Можно бы и дольше, но начальница позвонила, сказала, что, если Мирка дорожит местом, то надо бы завтра выйти на работу. Мирка, конечно же, назавтра вышла на работу. Однако, несколько врачей успели ее посмотреть. Особенно Мирке запомнилась консультация у старой тетеньки – невропатолога. Давно Мирка ни с кем не была столь откровенной. Старушка показалась молодой женщине такой доброй, такой понимающей, как никто на свете!
- У вас, милочка, ситуативный невроз и возмутительная гипотония. Ваше сердце не остановилось вчера. Чему улыбаетесь? Да вы радуетесь, что ли? Расскажите мне о себе!
     И Мирка рассказала. Вначале робко. Женщина-врач задавала ей вопросы, кивала:
- Значит, вы одна с самого рождения дочери. ОН убежал перед свадьбой… Ну, бывает! И не конец света отнюдь! Надо было искать другого! А что дети? Дочь ваша вырастет, и попросит вас жилплощадь освободить, - такая избалованная девчонка не сможет уйти в чужой дом, всех ухажеров будет к себе тащить, а вы не нужны будете! И за последние пятнадцать лет у вас было два любовника? Ах, негде встречаться было?! Да вам замуж надо, милочка, а не «встречаться»! Вы и сейчас на двадцать восемь выглядите, и нечего ныть, словно вам девяносто! Ах, матери стыдитесь? Так научитесь затыкать уши, если не хотите умереть молодой: сердце – оно не железное! Молодой женщине нужен мужчина, и не позволяйте делать из себя рабыню своих домашних! Вижу я: характера вам не хватает! Это плохо, но не смертельно. Запомните: ваш дом – не самое лучшее для вас место, ваши близкие – эгоистки, которые о вас не думают. Значит, подумайте о себе сами! Уходите из дома: давайте им деньги каждый месяц, но не сто и даже не семьдесят процентов от зарплаты, - оставляйте и себе! Ваша мать не права, что позволяет девочке есть один карбонат! Так нельзя! И перестаньте винить себя во всех смертных грехах! Попробуйте пожить для себя! Найдите себе сильного нормального мужчину, рядом с которым вам будет легче воевать и с жизнью, и с этими вашими «девочками», дочкой и матерью… А еще молодой женщине нужно испытывать оргазм! Знаете, что это такое? Ах, забыли?! И запомните, 80/40 – это давление критическое, не допускайте себя до такого впредь! Научитесь жить полной жизнью, или не жалуйтесь, если вас вдруг парализует! Поняли?
      Поняла Мирка: оказывается, вчера она чуть не умерла прямо на работе. Вечное недоедание, недосыпание, депрессия. И беспросветность. И чувство собственной неполноценности, которое столь старательно культивировала в ней мать с самого детства.
И Мирку вдруг зло взяло: почему бы и нет? Дочь уже практически взрослая, в подъезде постоянно целуется то с одним, то с другим «мальчиком», только вот яичницу сама ленится приготовить, потому что бабушка от всего ее оберегает. От всего, кроме жизни.
      Выписавшись из больницы, Мирка решила радикально изменить свою жизнь. Начала с того, что впервые в жизни мелировала несколько своих русых прядей в золотистый цвет. Потом начала носить волосы распущенными. Затем купила с зарплаты ноутбук в скупке и начала его осваивать прямо на работе, лишь только выдавалась свободная минутка. Матери объяснила, что пришлось отдать долги за обследование в больнице, и в этом месяце им придется «подтянуть пояса». Училась не говорить правду. Приобрела билайновский комплект «Модем-Интернет» и освоила выход во Всемирную Паутину. Сама себя сфотографировала фотокамерой своего сотового, - получились неплохие фотографии, нечеткие, но довольно милые, где она казалась совсем молодой, худенькой девочкой с толстенной светлой косой, переброшенной через плечо.
       Работа у Мирки была посменной: день с восьми до восьми, то есть двенадцать часов, а на другой день она работала по шесть часов, с утра до обеда или с обеда до вечера. Теперь она стала лгать матери, что ее ставят работать каждый день «по двенадцать», и убегала из дома с утра пораньше каждый день, лишь бы вырваться на свободу. Бежала со своим ноутбуком либо в областную библиотеку, в читальный зал, либо сидела на скамейке в парке, - и печатала. Что? Выходила на сайт «Мамба» и общалась с поклонниками. В анкете Мирка о себе толком ничего не написала: только возраст указала, уменьшив на пару лет, да антропометрические данные, - без выдумок. И всё. Ни семейного  положения, ни уровня образования, - ничего! Должна быть в женщине какая-то загадка…
       Вначале Мирка не умела толком переписываться, не могла понять человека после нескольких кратких сообщений. Но пообщавшись в сети несколько недель, научилась понимать, кому что нужно. Одним мужчинам – только встречи на пару раз; другим – пустопорожнюю переписку подавай, чтобы не чувствовать себя одиноким; третьим – тетю постарше, но с квартирой, где «стул стоит», - типа мадам Грицацуевой;  четвертым – вечную любовь к «особенной и неповторимой», умной, как академик Лихачев или хотя бы Капица; пятым хотелось обрести даму с пятым же размером бюста и талией, как у дохлой осы.  Но Мирка поставила цель: изменить свою жизнь, а счастье сразу в руки не плывет. Его еще отыскать нужно, под лежачий камень вода не течёт!
      И она начала встречаться с разными мужчинами. С первым, Федькой, пообщалась полчаса в кафе: тот увлеченно пил дешевое вино, рассказывал про любимого кота Злодея, и что юристом сегодня трудно устроиться, приходится в кадрах работать. Еще он спросил у Мирки, есть ли у нее отдельная комната, и посетовал, что у нее – почти взрослая дочь, скоро «учить» придется, а это так накладно… А через полчаса Федька снова спросил, есть ли у нее дети, забыл, что об этом уже шла речь. Мирка поняла, что «кадровик» - стандартный алкоголик, и утекла речкой, уйдя попудрить носик.
        Со вторым, Колей,  она встречалась дважды: в первый раз он общался с нею на скамейке, очевидно, воображая, что выгуливает домашнюю собачку, - и Мирка сама предложила ему зайти в кафе, пообещав заплатить за себя. Кавалер согласился. Второе свидание состоялось в театре музкомедии. У них были билеты на последний ряд балкона, где было не видно и не слышно ничего, - самые дешевые. Этому жадине Мирка даже не сказала, что у нее дочь есть: ни к чему все подробности сразу вываливать. Закоренелого скупердяя Мирка бросила с некоторым сожалением: он был весьма недурен собой.
      С третьим, Максом, она встречалась целых две недели, и сама себя не узнавала. Во-первых, он был моложе ее на целых шесть лет, и сознательно написал женщине постарше, несмотря на наличие отдельной (!) квартиры. Мирку это удивило, а потом она поняла: он хочет, чтобы о нем заботились, а не просто жили рядом. Ровесница не может дать такого внимания, как женщина постарше. Однако, кавалер был хорош во всем, особенно в постели, и Мирка с восторгом и сожалением поняла, что, оказывается, секс – это не только «кино», это – радость и упоение, и возможность забыть обо всем на какое-то время. Секс – это здорово! Во время поцелуев, случившихся лишь на третьем свидании, она почувствовала себя беспомощной неопытной девочкой, а Макс весело смеялся, осознав всю наивность своей «взрослой» подружки. Возможно, из их отношений что-то могло бы сладиться, но Мирка допустила оплошность: позволила матери увидеть своего кавалера. Произошло это по случайности: мать выносила мусор в подъезд, а Мирка стояла и целовалась на лестничной клетке с Максом, точно как её дочка со своими парнями. Мать охнула от удивления, признав свою «старую» дочь в девице в подъезде:
- Вот так так! Семь лет мак не родил, - голоду не было! Это что еще такое? Ты, взрослая женщина, что же по подъездам жмешься, кавалера в дом не пригласишь? С семьей бы познакомила! Пора бы уже… Ты хоть ему сказала, что у тебя дочь в девятом классе? А ты одеваешься, как девочка, в короткую юбку и топик, - фу!
      Макс больше не пришел и не позвонил. Почему? То ли не понравился ему характер ее матери, то ли он и впрямь испугался, что у нее такая дочь взрослая. Но Мирка не собиралась никому садиться на шею, она привыкла все тянуть сама…
     Впрочем, раз не позвонил, значит, оно и к лучшему! Но Мирка была ему благодарна за то наслаждение чувственностью, которое он ей подарил мимолетно. Теперь Мирка понимала: в жизни есть не только слезы, не только нытье и нравоучения матери, но и жаркая страсть, и бесконечные поцелуи, и удовольствие ощущать тело любимого рядом…
      И она продолжила эпопею знакомств: теперь мать знала, что дочь начала встречаться с мужчинами, и Мирка больше не обманывала, что идет в библиотеку,  когда шла на свидание. Мать ворчала, что нечего «на старости лет» юбкой крутить, а Мирка вспоминала, как мать уже и в пятьдесят приводила на кухню мужчин, даже при ней, и лишь выйдя на пенсию, прекратила эти встречи. Мирка ей о том не напоминала. Такой уже у Мирки был характер: незлобивый. Не любила пререкаться.
       С Сергеем она встретилась на остановке троллейбуса. Думала уже, что опоздала: торопилась с работы, опоздала, но он дождался. Мирка обомлела от такого жениха: высокий, красивый, с серыми глазами-озерами, на пять лет ее старше, - и свободен! У нее даже сердце заколотилось: позови он ее сейчас куда угодно, - и она бы пошла за ним на край света! Или в гостиницу. Или в пустую квартиру его друга. Но он не позвал: он повел ее в кафе, где угощал недорогим кофе и малой дозой коньяка. Второе свидание назначил только через неделю: вновь они сидели в кафе, и пили один зеленый чай. Сергей объяснил, что выплачивает кредит за строительство, поэтому ограничивает себя во всем. На третье свидание, - это была суббота и выходной, - он повел ее в НЭТ, драмтеатр, где давали невообразимый модерновый спектакль, ужасно не понравившийся им обоим. Телефон сотовый Мирка отключила, чтобы мать не трезвонила почем зря. 
         После спектакля, который кончился поздно, почти в полночь, они долго ловили такси, замерзли ужасно, у Мирки даже речь почти отнялась от холода. Не спрашивая ее, Сергей повез Мирку к себе. Оказалось, он живет в частном доме, вместе с матерью и младшим братом, но у него отдельная пристройка на втором этаже, с отдельным входом. Так что с родными можно пересекаться редко. Все это он рассказал Мирке позже.
       А пока они просто пили чай с пирожными. Потом Сергей вспомнил, что в холодильнике есть ветчина, - и они наелись бутербродов. Потом они смотрели телевизор: все передачи подряд, часов до двух ночи. Очень робко Сергей начал целовать Мирку. Ей не слишком понравились его поцелуи: скромные и ленивые какие-то, - или просто он был равнодушен к этому искусству.
       Сергей отнес ее на руках в спальню. Секс был таким же, как и его поцелуи: медленным и чуть ленивым, но Мирка осталась довольна, - с ним было так уютно и тепло! Пусть она не испытала оргазма, но мужчина возле нее казался Мирке верхом совершенства! Тем более, что он работал в органах, и вскоре должен был уходить на пенсию… И еще он не курил, и пил, похоже, совсем мало.
       Она спросила, почему он развелся с первой женой: он отмахнулся, ответив, что «не сошлись характерами». Уточнять не стал, а Мирка не допытывалась. Она не любила изводить людей расспросами. Захочет, сам потом скажет, когда будет ей доверять.
     Спать подле Сергея оказалось замечательно: он не храпел, не крутился во сне юлой, но лишь ласково прижал ее к себе во сне и тихонько дышал ей в ухо. И Мирка почувствовала себя на вершине блаженства: этот мужчина, такой спокойный и немногословный, был словно создан для нее.
     Наутро Сергей пришел в восторг: проснувшись, он ощутил восхитительный аромат, исходивший от котлет, которые спозаранку нажарила Мирка. Готовила она с детства неплохо, - бабушка научила, у которой Мирка жила до двенадцати лет, пока мать по командировкам ездила. Это уже потом мать ей не давала готовить, слишком разные у них были вкусы. А дочь Мирки вообще не любила домашнюю кухню: для нее всего дороже были котлеты по-киевски из магазина, да вредные чипсы и копченая колбаса.
     Откушав котлет, Сергей предложил Мирке остаться жить с ним. Вот так сразу и предложил, без долгих раздумий. И она, недолго думая, согласилась. Он ни о чем ее не спрашивал: ни о семье, ни о бывших мужчинах, ни о детях, ни о работе, ни об увлечениях: она просто его устроила. И Мирку устроили такие отношения: взаимная симпатия и никаких претензий.
     На следующий день Мирка пошла на работу, а вечером вернулась домой как обычно. Мать напустилась на Мирку с расспросами, а дочери дома не было: она где-то гуляла, как всегда в последние месяцы. Однако, в десятом часу вечера позвонил Сергей и обиженно спросил, почему она не идёт «домой». К нему, то есть. И предложил встретить. Мирка собрала несколько платьев и ушла к нему. Мать возмущалась, что Мирка их «бросает», но уже на следующий день позвонила на работу, как ни в чем не бывало, и сказала, что, может, так и лучше: внучка без Мирки сразу стала «потише». Мирка понимала, почему: для дочери сократилась аудитория для ее истерик и вечных требований дать денег.
      Она так и не сказала своему мужчине, что у нее есть почти взрослая дочь, а он и не спрашивал. Похоже, Сергею было все равно, как она жила раньше. Он был доволен тем, что теперь его всегда ждет полный холодильник домашней пищи и теплое тело рядом. А Мирка была совершенно счастлива: чувствовала себя хозяйкой дома, впервые в жизни!
      Через пару недель совместной жизни он запил и пил два дня. Мирка была в отчаянии: испугалась, что Сергей – запойный пьяница. Она даже собиралась уйти, но он загодя запер дверь на ключ, а ключ спрятал куда подальше. Так и не дал ей уйти. После двух дней пьянки, на третье  утро он встал, как огурчик, и отправился на дежурство. Даже не опохмелился. И Мирка смирилась, осознав: да, мужчины иногда пьют, но другого такого красавчика ей уже наверняка не встретить. А может, и есть на свете еще лучше мужчины, но ей уже не хотелось их искать, она успела привыкнуть к своему сероглазому другу.
      Сергей жил с нею так, словно век они вместе: не совершал безумств, не дарил цветов, любил однообразно и монотонно, всегда одинаково. Но Мирка была довольна этим однообразием: наконец-то она высыпалась ночью, и кто-то ценил ее кулинарные таланты! Наконец она почувствовала себя почти свободной! Никто не сравнивал ее с отцом, никто не советовал носить юбку подлиннее и делать макияж в «пастельных» тонах.
      Она прожила с Сергеем полгода, и с каждым днем все более привязывалась к нему. 
      Мирка продолжала отдавать матери половину зарплаты, бегала домой в свободное время, и, побывав дома, все чаще осознавала, что поступила верно: мать и дочь продолжали жить своей собственной жизнью, они не сетовали, что им не хватает Мирки. И обе жаловались друг на дружку, когда Мирка приходила домой. По-прежнему, им вечно не хватало денег, но Мирка стала жестче: теперь ей было и самой нужно больше денег. На таблетки-контрацептивы, на нормальное бельё, на новые туфли. Раньше она себе отказывала во всем ради капризов дочери, и та привыкла к безотказности матери. Теперь Мирка, услышав очередные требования денег, чаще отвечала отказом. Пусть дочь привыкает к мысли, что деньги не растут на деревьях!
     Одним поздним вечером, придя домой, Мирка увидела, что Сергей сидит с недовольным видом. На нее он посмотрел, как чужой человек. Словно впервые видел.
- Звонила твоя мать, - заметил без выражения. – Ты телефон сотовый дома оставила… Она просила денег. Сказала, что в школе собирают на подарок для классной руководительницы, а в доме совсем нет денег.
- Неделю назад я дала им три тысячи, - Мирка опустилась на диван. Плечи ее поникли. Она поняла, что все деньги, которые отдала, мать уже истратила, а на подарок денег не осталось. И мать решила обсудить эту проблему с мужчиной Мирки. Видимо, мать преуспела: он смотрел на Мирку так, словно она – худшая из преступниц.
- Ты должна была сказать мне, что у тебя есть взрослая дочь, - сказал, как отрезал. – Я никогда не хотел встречаться, и, тем более, жить с женщиной, имеющей ребенка. Ты обманула меня. Мне не нравится, когда меня обманывают.
- Но мы полгода вместе! – пыталась возразить Мирка. – Дочь почти взрослая! Что тебе до нее! Я отдаю им половину зарплаты, но мама нерационально относится к деньгам, только поэтому она позвонила. Прости меня, что не сказала тебе правду! Но ведь мне не нужны твои деньги, я сама справлюсь с моими проблемами!
- И поэтому твоя мать высказала мне свои претензии? Я не хочу ничего слышать о твоей семье. Мне это не интересно. У нас с тобой ничего не получится,  – сказал, как отрезал.
     Беззвучно рыдая, Мирка собрала вещи и ушла домой. Дочери, несмотря на поздний час, дома не было. Мать саркастически усмехалась приходу дочери, словно это было именно то, чего она ожидала. И Мирка впервые в жизни поругалась с матерью, высказав той все, что наболело. Мать настолько не ожидала, что у взрослой дочери есть свое мнение, что даже не стала, как всегда, ее поучать. Только и сказала, что так ей и надо: «губу раскатала, на старости лет», - с мужчиной жить надумала! Вот она, в свое время, всю жизнь посвятила ей, Мирке!... И Мирка поняла: бесполезно выяснять отношения с душевно чуждым человеком. Даже если это – твоя мать.
       Когда вернулась дочь, то не обрадовалась возвращению матери: привыкла считать себя хозяйкой квартиры, - и весело ссориться с бабушкой. Грустное лицо матери ее злило.
       На работу Мирка шла в слезах: жить не хотелось. Она ненавидела свой быт, свой дом,  свою робость и бесхарактерность. Если бы она получала больше, то ушла бы из дома: сняла комнату или квартиру, но крох, что ей оставались, на съем жилья не хватило бы.
Хотелось броситься под машину и «не быть»... Трудно быть женщиной…
      К вечеру, впервые за многие месяцы, за ней зашел Сергей. Нашел, где она работает. Купил одинокий цветок, тоже впервые. На день рождения откупился деньгами, а теперь…
- Это тебе, - он явно не умел дарить цветы, неловко себя чувствовал. – Возьми! Я был неправ. Мы с тобой созданы друг для друга. Ты не такая, как другие женщины: ты умеешь молчать и понимать с полуслова. Ты красивая… Я всю ночь не спал. Пойдем домой…
Мирка заплакала. Она не могла передать словами, как ей было плохо сегодня, она лишь уткнулась ему в плечо и беззвучно всхлипывала. Он неловко погладил ее по щеке.
- Нам с тобой расписаться нужно, чтобы чувствовать себя увереннее и ближе друг другу. И мне нужно познакомиться с твоей семьёй, чтобы они знали, что я существую! Что теперь у тебя есть защитник! А если что нужно, я им помогу по дому… Не плачь, Мирка!



http://www.kleo.ru/items/contest/pravdolubets.shtml