Я так тебя понимаю...

Плачет, плачет, опрокидывается поперек себя же, хватает руками горящий фитилек свечи, обжигает пальцы, бросается в наглухо распахнутое окно, опускается на пол, сжимается, стискивает голову руками и кричит, кричит непрерывно, надрывно, так, что зубы вибрируют во рту, трескаются стены, лопаются стекла и головы, соседи медленно обгрызают батареи и пьют валерианку стаканами, коты за три улицы подхватывают эту песню боли, которую нет сил сдерживать, которую нет сил запихивать обратно в разорванный криком рот, в саднящее горло, а лучше бы куда-нибудь в тесное пространство между желудком и легкими, которая рвет, распарывает, пронзает насквозь даже сочувствующего за три метра от него, выбрасывая через пустые зрачки холодные лезвия, рассекая поперек любого, имеющего неосторожность изобразить жалость и понимание. Никто никогда не сумеет понять другого, хоть шесть, хоть сто, хоть миллион миллиардов нас будет! И каждый останется разраваться на триллионы иголок в своей одинокой вселенной. Не потому, что кто-то выше, кто-то в луже. Но не войти в  шкуру другого, не отломить кусок чужой души и не съесть с особым удовольствием за чашкой крепкого чая, смакуя отдельные нотки. А впрочем...

Давайте лучше отмахнемся: «шесть миллиардов людей. шесть миллиардов. и тут – ты. ты, бля, особенный. тебя никто не поймет. никто не сможет. куда им до тебя.(с)»