Родинки Вселенной A2Z

Детский клоун Андрей Кнышев некогда выдал: молодежи с годами вокруг только прибавляется… Или типа того.
Парирую: начитавшись Кнышева, в каждой книжке видишь кнышку! Советую поставить эпиграфом.

A.
А знаешь, выглядишь ты разнелеписто: скоропостижный кризис среднего возраста плавно переходит в старческий маразм. И все это  на фоне затянувшейся инфантильности. В-общем, все как у всех – лишь с большим надрывом.
Ну а был бы Он Им, если бы не регулярные пароксизмы надрыва? Блевать противопожарной пеной не всякому дано – даже Солжику. Этот уже забыт многояко, Достик же – душа и плоть. Вся цивилизация от него в глубоком угаре, погружается в Достика и поколение отпрысков нуворашей. Вот и держи равнение.

B.
Твой свежий постпубертальный глум…
Помнишь выдал: «Да индивиду с таким IQ простительно любое физическое несовершенство, – но боже ты мой: она к тому же еще и красавица…»? А свой ты чем измерял? IQ, that is…
Я вот помню – из всех красивых индивидов нравились тебе лишь женщины. И только им ты посвящал свои кроссворды. Просвистели годы, и ты подраспоясался.
Не быкуй, MужлAN! Подожди терпеливо – дай бутону раскрыться.

C.
Опорожняя натощак третий кряду фужер шампанского, некая минская путана возьми да посетуй:
– У вас – у мужчин – и в ваши пятьдесят будут пятнадцатилетние любовницы. А мы к тридцатнику – лежалый товар и полный отстойл. Ну просто упасть и отжаться!
Про товар стоялый ты не стал. Совсем не в тему, хотя напрашивалось…

D.
Хмельные дочери Полесья – сiнявокi дзяучынкi – зачастую излишне категоричны в своей непрошеной исповеди, здесь же тебя реально зацепило за хрящ (хотя пить еще и пить). Ты резко ее зауважал и без пауз потребовал конкретизации озвученного недокредо.
До полтинника тебе было тогда аж два с лихуем десятилетия (и уж не одногодки ли вы с ней?), а вокруг бурлит людское море, кишит очарованием подмарафеченного несовершеннолетия – в отгуле модельное агентство «Телки-палки»!
Ну и зачем тебе эта философствующая «ветеранша»? – Умная и красивая потому шта-а!

E.
– Что такое «лихуй»? – спрашивает она как-то уж вдруг. В непонятках вскидываешь брови к залысинам.
– Ну, ты бубнил про два с лихуем десятилетия, отделявших тебя от какого-то юбилея.
Не, ку-ку в полный ростик! Ты ужо испускаешь потоки сознания в форме неконтролируемой устной артикуляции, а ведь ты же яшчэ не стар и не пьян.
– Это нечто вроде гака, – поясняешь не глядя.
Она заметно веселеет, ты испытываешь дополнительный прилив комфорта. Хочется развивать тему и плести милую чушь, аккуратно избегая элементы зауми и пошлости.
Куртизанка начитанная – слов нет. Попробуем заболтать? В бумажник за стопкой аргументов косноязычный лезет слету. Демагогу проще: аргументы могут вовсе не понадобиться – клондайк эстетики распахнется у твоих ног, и вечер упоительного самокопания приобретет статус равноправного диалога в нирване обоюдного бескорыстия с предсказуемым апофеозом. Хотя денег и не жалко – страшно девушку обидеть неправильным жестом, однако.
В чем же сладость истины у милой пожирательницы шампанейского напитка? Все просто – в пылу православной лжежертвенности красивая плутовка выдала комплиментище в адрес самцов рода человечьего.
Попробуй, что ли, ввернуть, что иной филолог склонен разглядеть и в бальзаковском варианте свою неповторимую набоковскую Долорес?.. А потом вывернуть.
Девушка нежна и трогательна, естественно мила и обаятельна – имитация искренности переходит в искренность без имитации при первом намеке на интеллектуальный контакт. И в ответ на подчеркнуто асексуальное остроумие клиента заводится не по-детски. Заметили?
Голос Мефистофеля: Заметили. Потом она задерет цену в полтора раза.
Не факт.
Если в процесс взаимообмена восторженными эйфоризмами вклинится плотская составляющая, то это толькi удвоит убежденность сторон в правоте жизнеутверждающих постулатов. Из заднего кармана ассигнации неизменно отходят на задний план.

F.
– Закинем по жюльенчику? – и тут же спохватываешься: как-то плосковатенько. Но слово – не воробей…
– А почему не по Жан-Пьерчику? – парирует. –  И чем название торта «Птичье молоко» лучше, нежели, допустим, «Коровьи яйца»?
То есть – все в норме. И смеется очень так мелодично. Нет, правда – остроумно и в кассу, и ты с готовностью мокренько прыскаешь в кулачок.
– Значит, тебе ужо двадцать семь с гаком, – резюмируешь без обиняков.
– С лихуем, – поправляет, сногсшибательно ощерясь. – Но напоминать женщине о ее возрасте – неэтично…
Избитая фразочка-то, хотя абзац озвучен пикантно. У таких усе выходит волнующе пикантным, особенно не совсем этикетичные ляпики…
– Неэтикетичные ляпики? Кайф!
Ну вот, опять пробормотался. Троекратное ку-ку!!! Мысли вслух, упражнение в этимологии этих этик, эстетик, этикетов и, – о, право же! – этикеток. Из бутыли этикетированной льем да пьем. Ее мягкая отрыжка толькi способствует упрочению установившегося контакта.



G.
На ее золотистых – 22:47, еще не вечер. Корчмарь, приняв заказ и предварив его двумя бутылями пшика, раскланялся  тринадцатью минутами ранее. Ей явно весело, тебе просто чудо як хорошо. Собственный фужер ты едва пригубил и держишь его под пристальным вниманием бокового зрения. Клофелинофоб!? Кто сказал?

H.
– Пойду пописаю, – произносит богиня, не утруждая себя понижением голоса на втором глаголе.
Сумочка символических размеров уплывает вслед, покачиваясь в такт волнообразных движений умопомрачительно узких бедер.
Она свалила. Типа отлить. Честно и открыто. Что это, если не выражение искренней привязанности, безграничного доверия и, может быть, изначально искомого интеллектуального контакта? Да это, в конце концов, аллегория признания в любви, во как!
Неважно, за кого она тебя приняла – за плейбойствующего плебея или за плебействующего плейбоя, – ясно теперь одно: сделав свои неотложные дела, к столику она вернется охотно.

I.
Женщины к нам благосклонны, но явно предпочитают смазливых и немногословных, и ты вынужден постоянно работать над собой: обаяние детства и юности прошло, как с белых яблонь дым, а великий и могучий трудно удержать за зубами. Но у вас явно любовь без правил.


J.
Во времена бурной юности при проработке прелиминарий безотказно срабатывал нехитрый трюк. Девочка, приглашенная на медленный танец под музыку Ottawan, испытывает мощное культурное потрясение в короткий промежуток времени от якобы синхронного перевода шлягера «Crazy Music For Crazy People», нашептанного на ушко кадрящим ее кавалером. Девочка взволнована не по-девичьи, она тяжело дышит и к бою готова. Но ты – комсомолец, тебе совесть не позволяет опуститься до паскудств дефлорации.
Какая дурь!
Теперь когда совесть позволяет многое в силу ее отсутствия, трюк обогащен вкраплением в текст элементов нарочитой брутальности. Если с адекватностью партнерши ажур и порядок, то она неизменно в отпаде от русского варианта «Lady In Red» Криса нашего де Бурга – «Тетка в бордо»…

K.
Апчхуй!!! Что за дурево вместо курева потребляют тут, однако!
– Чтобы так оглушительно чихать – здоровье надо иметь недюжинное, – объект вожделения успевает аккурат к твоему очередному ненормированному выверту. Сквозь частокол крутизны и куртизни твоя единственная и неповторимая уверенно прокладывает лыжню к твоему столику.
Поздравлять с облегчением или это mauvais ton? Поздно, ибо она запрокидывает пятый фужер, и достаточно вместительный. Пузырю сягоння явно не быть пусту. Вся такая хорошая и ручная, она не отличается оригинальностью своей просьбы:
– Расскажи яшчэ чего-небудзь. Ты так интересно рассказываешь! Только прошу – сбавь прессинг своего лингво-бзика и не выделяй на письме белорусские словечки.
– Ладно, я буду потихонечку. Кому, к примеру, на Руси пить хорошо? Тем, кому жить на ней становится лучше аккурат после первой. Потом будут вторая и восьмая и…
Не успев развить темы, ты приглашен ею на белый танец (в Минске еще и не такое встретишь!): «Nothin’ Compares 2 U». Sinead лысая O’Connor – непаханное поле для благородного глумления. Только вслушайтесь (версия для караоке):

Уж пятнадцать дней и семь часов
С той поры, як ты свалил.
Ночами шляюсь я, а днем храплю
С той поры, як ты срулил.
Лишь ты удрал – я могу творить што хочу,
С кем хочу – встречаюсь легко!
Я могу пойти и обожраться в ресторан,
Однако, да – однако! – ничто не сломит хандру.
Ведь ты несравним,
Ты не сравним ни с чем…

Хорошо, что она уже посетила, а то… Ибо буквально билась в конвульсиях беззвучного смеха, а ты все развивал идею. Ведь песня – ни что иное, как промоушн фаллоимитатора с искусственным интеллектом, или просто ода овощу продолговатой формы.
 Представляешь, ликовал ты, – не сравним НИ С ЧЕМ!!! Чем примитивнее – тем смешнее. Значит, даже если песня адресована некому мужлабздону, то до этого самого дядьки у нее были только неодушевленные предметы. Иначе Шинед хоть раз бы попыталась сравнить своего несравненного с кем-то, а не с чем-то!
Бурлеска бурный всплеск – Остапа несло…

L.
Сквозь слезы радости и пьяного счастья она тебя обнимала и мусолила, и вы кружились в пароксизме полного взаимопонимания ужо под иные ритмы. И от темпераментных Pet Shop Boys  с вариацией на тему Гимна Саюза Савецкiх Сацыялiстычных Рэспублiк остались  толькi битые витрины магазинчика домашних питомцев.
Ты нежно снял ее со своей бычьей шеи и усадил за столик, на котором ужо вкусно дымилось горячее…

M.
Чем хороша некурящая женщина? Да всем!
Во-первых, минимизируется риск опрокидывания посуды и прочей утвари локтем джентльмена, тычущего зажигалку в сторону сморщенных в птичий сфинктер нежных губ курильщицы, из которых ужо торчит втиснутая внутрь очередная палка радости. Со спичками вообще каторга: сначала с риском для собственного зрения начиркаешься до глюков, потом пока донесешь ее – горящую! – до уст избранницы (с третьей попытки начинаешь двигаться увереннее) – половину блюд обязательно попробуешь на ощупь.
Во-вторых, при истощении запасов курева ты валишь стрелять его у окружающих пьяных ублюдков вместо того, чтобы сцапать-таки последний из общей тарелки (талеркi!!!) бутерброд с черной икрой. Когда наконец, взмыленный и с отдавленными ступнями, возвращаешься к столику, сжимая в потной ладони одну! (осенило: трэба было сразу пол-пачки вытряхивать) сигаретку, то находишь чье-то перемазанное черной икрой мурло в трех дюймах от волнующегося декольте коварной избранницы: она ужо посасывает чужую сигаретину, а он изображает страстный прикурон.
В-третьих, от частого курения зубы из желтых превращаются в серо-буро-малиновые в крапинку, женщина много кашляет и в итоге, як выражаются онкологи, кончает раком. Занавес.
Так вот. Твоя женщина была курящей. Когда-то. К столу с горячим она вернулась воинствующей антитабачницей, ибо о прелестях курения и о его последствиях ты успел рассказать ей на плясках.
– Ты спас мне жизнь. Я Ваша навеки.
– Я спас тебя от зубного камня, не более.
Белоснежный оскал был тебе наградой.

N.
Рассказчицей она оказалась под стать кавалеру, и вскоре вы на пару шчаслива глумились над местным диалектом («Жар-Птушка»: Захадзыцэ харчавацца, кали ласка – сардэчна запрашаем!), голливудским кинематографом и привычкой локального деспота зализывать плешь от уха до уха пучком специально отращиваемой для этой цели волосни.

O.
Горячее остывало, холодные закуски нагревались до комнатной температуры, шампанское безжалостно выдыхалось, а вы усе мусолили расшифровку названия минской речушки Свислочь – свистящая сволочь. Персонаж реальный – шастает вечерами вдоль набережной и насвистывает «Малиновку»…

P.
Но до горячего вы все-таки добрались.
Твое горячее в целом трохi  теплилось, но его средняя температура яшчэ не успела понизиться до критической отметки, посему поедание протекало с упоением. Приятно кушать горячее, когда на него ужо не трэба дуть, выдумывая дополнительные занятия для рук и ротовой полости, пока употребление горячего внутрь представляет реальную угрозу ожога пищевого тракта едока.
Министерство пищевой промышленности Социалистического Полесья подразделяет горячие блюда на жидкие, желеобразные и на собственно горячее. Требуется наличие зубчатого ножика. Ножик предназначен исключительно для обрезания элементов горячего и их последующей нарезки для беспрепятственного проникновения в ротовую полость с целью тщательного пережевывания – но только в том случае, если каждый нарезанный элемент ужо достаточно остыл, не утратив при этом едва уловимой взглядом вкусной дымки.
Зубчатый ножик подается к горячему отдельно – вместе с салфетками (сурвэткi).
Ваше горячее совмещало свойства второго и третьего видов, поэтому остывало местами неравномерно. И если кому-небудзь из трапезничающих доводилось невзначай опалить язык и небо неостывшим компонентом горячего, то на помощь устремлялся солидный глоток шампанского, которое и выдохлось-то процента на 23 – не более.

Q.
В процессе первоначальной дегустации и последующего уплетания горячего она тебе поведала, что живет в Чижовке – пролетарском гетто Минска, работает в Поиск-Банке, где ее домогается гнусный Управляющий;
– что она, як и ты – ярая поклонница польско-американской джаз-поп-певички Баси Тржетржелевски;
– что в часы досуга нередко посещает заведение и не гнушается порой покинуть его в компании не самых ублюдочных толстосумов;
– что шестнадцатилетний братик поставил ей недавно под глаз лиловый фингал и выставил из родительского дома, когда родители были на даче;
– что ее лучшая подруга вынуждена продавать себя full-time, чтобы обеспечить десятилетнему сыну в недалеком будущем место в первой десятке мировых теннисных звезд;
– что курила она несерьезно и от скуки, но на игле одно время сидела плотно;
– что ей обрыдло все, что происходит с любимой Дзяржавой;
– что главный бульбаш современности – большая ошибка красивого и благодушного народа;
– что ей импонирует твой здоровый сарказм и незлая ирония.
Поведала она и о том, что ей, на самом деле – двадцать один год, но выглядеть старше – ее конек.

R.
На это ты ей пламенно отвечал, что твой сарказм и ирония – суть мимикрия в попытке сохранить индивидуальность в мире подлого чистогана при несанкционированном нашествии ширпотреба и низкопробщины, культивируемых Голливудом, вездессущей Пугачихой и ее мандализами;
– что не только белорусы устали от своих супостатов и не народ выбирает себе вождей, а вожди выбирают сами себя;
– что никогда не был и не будешь на игле, никогда не сопьешься и не покончишь с собой;
– что вообще не сделал в жизни ни одной затяжки чего бы то ни было – и очень этим горд;
– что веришь в упорство ее подруги и одного Кафельникова для всего постсоветского пространства маловато будет, но жертва слишком велика даже ради этого, – няхай знакомится с поляком, сербом, греком – выходит замуж и сваливает, сваливает…
Она заценила твой мускул, а ты заявил, что хотя и не имеешь привычки бить детей, но ее братец еще получит свой фингал, будь родители дома или на даче, что и вы теперь выставите его за дверь, а сами спляшете под Баську и ее прежних друзей из Matt Bianco.
Ты поклялся, что пришлешь на адрес правления Поиск-Банка факс из очень серьезного учреждения с требованием отставки всего нынешнего руководства банка и страны и с директивой продвижения ее на самые ответственные участки работы с увеличением зарплаты в 35-40 раз – до уровня, позволяющего пренебречь постыдным занятием в вечерние часы, чтобы она перебралась на ПМЖ из быдлячьей Чижовки на Проспект Машерова.

S.
Горячее она не доела,  лишь залила съеденное новоприбывшим холодным шампанским. Встала, подошла и мягко примостилась у тебя на коленях. В порыве нежности и в манере ее объятия просматривалось намерение уткнуться головой в пространство между твоим адамовым яблоком и солнечным сплетением и дать волю благодарным слезам.
Ты не ошибся. Через пять минут рубашка (кашуля!) была хоть выжимай, но основной удар стихии пришелся на гальштук.
Еще минут через семь ты стоял с голым торсом в умывальнике женского! WC, а она сушила твои под краном прополощенные рубашку и галстук в потоке горячего воздуха электросушилки.
В одну из свободных кабинок вы зашли вместе и надолго закрылись изнутри. Пожарной пеной блевали, не иначе…
С тех пор все медляки были вашими.
Некоторое время вы поиграли в смущение, встречаясь взглядами, затем освоились, и материализация консенсуса интенсифицировалась.
Запел Стинг песню про русских, а ты все ловил и ловил и LOVEил кайф и, проводя губами по душистым русым прядям, вполголоса доводил до ее сведения суть англо-американского шлягера, версия для караоке:
In Europe and America В Европе и Америке
There’s a growing feeling of hysteria Нарастает чувство истеричности
Conditioned to respond to all the threats Нельзя не реагировать на выпады
In rhetorical speeches of the Soviets В риторических предъявах коммуняк из совка.
Mr. Khrushchev said “We’ll bury you” Нам Хрущев сказал: «Мы зароем вас»,
I don’t subscribe to this point of view Мне ж накласть на то, што гнал сей папуас.
This is no reasonable thing to do Будет глупо, если усе ж они напасть решат,
If the Russians love their children too Ведь и русские с детей торчат…

Особенно повеселил ее Крис де Бург песней «Тетка в бордо», версия для караоке:
I’ve never seen U looking so lovely as U did tonight
В этот вечер ты так наворочена, што сводит дух,
I’ve never seen U shine so bright, mm mm mm
Сияешь, як маяк в ночи,
уху-ху…

I’ve never seen so many men ask U if U wanted 2 dance
И свора озабоченных мужланов устремилась в пляс,
They’re looking 4 a little romance Мол, хочет ли мамзель со мной
Given half a chance
Здесь и сейчас?
And I’ve never seen that dress U’re wearing
Где ж ты платье это откопала?
Or those hightlights in your hair that catch your eyes
Эти шпильки в волосах, што метят в глаз
I have been blind Ослепнешь враз.

ПРИПЕВ:

The lady in red is dancing with me Тетка в бордо пляшет со мной
Cheek 2 cheek щечкой в нос…

Ее адекватная реакция на излишнюю грубость вольного построчного перевода убеждала в отсутствии перегибов, камуфлирующих от непосвященных легкоранимую душу и пламенное сэрца толмача.

T.
Расул Гамзатов как-то изрек: «Жене изменял, женщинам – никогда!» А мне не понять женщин классической ориентации – ну как можно любить мужчин?
То ли дело тетеньки: кожица снаружи гладюсенькая, умопомрачительные вогнутости да выпуклости анатомические, пикантные физиологические штучки – упоение безгранично, фетишизму все возрасты покорны.
А крышу сносило. И не с тобой все это было. Было то это – со мной! И почти по правде…


U.
Мы еще дважды ютились в не приспособленных для нежностей закутках, чтобы снова и снова возвращаться в сладкой истоме на танц-плац нашего прозрения.
Когда грянули первые аккорды «Delilah» пясняра-спявака Тома Джонса, я вымолил микрофон у конферансье.
Подпевал мне объединенный народный хор Российско-Белорусского Союза (версия для караоке):

I saw the light on the night that I passed by her window Как-то раз ночью горел свет в окне моей милой

I saw the flickering shadows of love on her blind За занавеской две тени творили интим

She was my woman Так моя милка

As she betrayed me I watched and went out of my mind Прям у меня перед носом имелась с другим.

ПРИПЕВ:
My, my, my Delilah Майский май, Дилайла
Why, why, why, Delilah? Как же так, Дилайла?
I could see that girl was no good for me Понял я, што дрянь – зазноба моя,
But I was lost like a slave that no one could free Оторопь, словно столбняк, вдруг сковала меня

ПРИПЕВ:
At break of day when that man drove away I was waiting Я до рассвета прождал, пока хмырь тот отвалит,

I crossed the street to her house and she opened the door В дверь стуканул – самолично открыла она,

She stood there laughing Ра-зу-лы-балась!

I felt the knife in my hand and she laughed no more Я нож достал и ухмылку ей счистил с мурла…

ПРИПЕВ:
My, my, my Delilah Майский чай, Дилайла!

Why, why, why, Delilah? Получай, Дилайла!

So before Знай же ты

They came to break down the door До того, как прибудут менты –

Forgive me Delilah
I just couldn’t take any more Хватит с меня и прости – сентиментам кронты!



V.
Шампанское, по-ниагарски вспениваясь, взрывало гортань – мы же поедали друг друга, как два людоеда, едва отпостившихся. 
Не помню, чтобы я настолько западал на ночную бабочку – ни до, ни после. Минск – особая территория, я здесь как нигде сентиментален, но нынешняя подруга превзошла все аналоги. Стараясь не грузиться грустным, я лишь старался достойно продлить удивительный вечер, обреченный на невозможность повторения в первоначальном формате.
Отплясав и отвкушав, в финале действа я приказал корчмарю завернуть горячее в фольгу и забыть нас как класс.

W.
Молодость моя – Белоруссия. Попав сюда впервые далеко не пацаном, я чувствовал себя аборигеном, никогда не выезжавшим за ее пределы. Престраннейшее d;j; vu везде и во всем. В детстве я очень ценил Песняров с Сябрами, но ощущение собственной белорусскости уходило корнями в более ранний период. Наверное, в прошлой жизни я был защитником Брестской крепости.
Вдохнув рассветного тумана, идущего стеной от Свислочи,  я тормознул громаднейший «БелАЗ»: «Нам ехаць дахаты – раен Чижовка, Sir!»

X.
В прорезь танка залетали капельки дожджа. Она посапывала у меня на плече. Где в целой России вы встретите такое? Предрассветный вояж на бронемашине – и с такой женщиной!
Кто из нас настоял на поездке к ней – я и не помню, но секс в гостиничном номере уж точно не украсил бы апофеоза краткой и удивительной сказки. Танкист оказался персонажем предостойнейшим, от денег наотрез отказался и долго махал нам вслед, пока мы шли в направлении ее дивной хрущевки.
Родители (бацьки!) отсутствовали, дзверы мы открыли ее ключом, но братик не спал – слушал Boney M-1978 “Nightflight To Venus” и вообще оказался славным малым.
Я их легко помирил.

Y.
Перед тем, как рухнуть в уже согретую ее бестелесностью постель (экспресс-стриптиз «дежа ню» с легкой поправкой на сухопутную качку), я накормил братца еще не остывшим жюльеном и мясным ассорти, а взамен попросил поставить песню про Гришку Распутина из того же альбома Boney M. 
Ниже – ее версия для караоке. Поют стоя хором и все!
1.
Когда-то на Руси мужик неслабый жил, There lived a certain man in Russia long ago
Жгучий взор имел, был здоров и полон сил. He was big and strong, in his eyes a flaming glow
С тревогой на него взирал смиренный люд, Most people looked at him with terror and a fear
И с москвичками развлекался баламут. But to Moscow chicks he was such a lovely dear

Распевка №1:
С жаром, как заправский проповедник He could preach the Bible like a preacher
C Библии вещал, Full of ecstasy and fire,
Но с не меньшим пылом разным штучкам But he also was the kind of teacher
Женщин обучал. Women would desire.

Припев:
Ра-Ра-Распутин, что вставлял царице клин, Ra-Ra-Rasputin, lover of the Russian Queen
Котяра и колдун был обречен. There was a cat that really was done
Ра-Ра-Распутин, самый страстный из мужчин, Ra-Ra-Rasputin, Russia’s craziest love machine
Бесстыдный выскочка смутных времен… It was a shame how he carried on

2.
Он Русью правил сам, и побоку царя He ruled Russian land, and never mind the Tzar
Казачка плясал - будь хоть трезв, хоть вдугаря. But the Kazachok he danced really wunderbar
Вполне вписался он в дворцовый протокол. In all affairs of state he was the man to please,
Несравнен же был, охмуряя женский пол But he was real great when he had a girl to squeeze

Распевка №2:
Проходимцу верила царица For the Queen he was no wheeler-dealer
Супротив молвы, Though she heard the things he’d done
Веря, что царевича излечит She believed he was a holy healer
Зельем из травы. Who would heal her son.

Припев аналогичный

Речитатив басящего солюги:
Но лишь о пьянках, ****стве и о тяге к престолу But when his drinking, lust and his hunger for power
Известно стало массам – от боярства до быдла – Became known to more and more people
«Положить конец бесчинствам супостата!» – The demands to do somethin’ bout this outrageous man
Лозунг обретал актуальность… Became louder and louder…

3.
Чувак должон свалить, – клан вражий порешил. The man has just to go, - declared his enemies
Бабы взвыли враз: Чем вам Гришка навредил? But the ladies begged: Don’t you try to do it, please!
Нет слов – Распутин сей имел незримый шарм, No doubt this Rasputin had lots of hidden charms
Даром что мужлан – популярен был у дам. Though he was a brute, they just fell into his arms

Распевка №3:
Как-то ночью кучке лиц из знати Then one night some men of higher standing
Удался коварный план: Set a trap, they’re not to blame.
После многократных приглашений Come to visit us, they kept demanding
К ним пришел мужлан. And he really came.

Припев:
Ра-Ра-Распутин, что вставлял царине клин, Ra-Ra-Rasputin, lover of the Russian Queen
Вином отравленным потчеван был. They’ve put some poison into his wine
Ра-Ра-Распутин – самый страстный из мужчин Ra-Ra-Rasputin, Russia’s craziest love machine,
Бокал предложенный враз осушил. He drank it all and said “I feel fine”

Припев:
Ра-Ра-Распутин, что вставлял царине клин – Ra-Ra-Rasputin, lover of the Russian Queen
В конце концов он головы не сносил. They didn’t quit, they wounded his head
Ра-Ра-Распутин – самый страстный из мужчин Ra-Ra-Rasputin, Russia’s craziest love machine,
От пуль завистников в бозе почил. And so they shot him till he was dead.

Вздох басящего солюги:
Ох уж эти русские! Oh those Russians!



Z.
А знаешь, ты, однако, удивительно красивый и гармонично развитый ребенок – весьма, как теперь вижу, сердитый такой ребенок, такого невероятно девичьего пола. И ужасно родной. Говорю голую правду. Нет, постой пока. Повернись. Ну, очень прошу. И руки, пожалуйста, отними. Wow! Да-да, а ты не знала – я просто ужас как обожаю голеньких собеседниц? Фантастика. ОАО «Фантаст и К.»! Аленьких губиков влажной припухлостью ты героиню напоминаешь мне – лунных приливов ночных пубертальных лет – Танечку Друбич ту непревзойденную. Такие губы всегда почему-то хочется грубо вымазать вишневым вареньем или попросту слегка подразбить в кровь. Естественно – слизывать, а как же еще? Именно – е-зыч-ком. Ёрзычком. Клубника тоже пойдет. Так братану свистнуть или где? Как – не только губы? А... Понимаю… Для Вас, мэм – да без проблем! А откуда у нас эти синие глазки? (Постой – ресничку достану). Да нет – синие вроде. Шутишь? В каком же из фильмов периода первой русской видео-революции ты их отсканировала? И почему теперь ты вдруг молчишь? Молчишь – но не плачешь! Как-то определись с эмоциями, что ли… Я тоже шучу. Опять – еще не снова. Надо же, какая прикольная родинка! И самое главное – где! Ну все-все, ай – больно же! Да нет, мне правда – беспрецедентно хорошо. Да, хорошо именно с та-бо-ю,  из всей моей нелепой жизни – именно здесь, именно сейчас… Нет, но совершенно не грустно. Ты рядом, это главное. Остальное не имеет значения. Ну, хорошо, уговорила. Постой-постой, ага – вот уже грустно. А что у нас на остальное, спрашивает гражданка с третьего ряда? Остальное – это завтрашний послеобеденный самолетик на восток, это большие дела в великой России, и, наконец, это капут всем великим делам в Минске. В смысле – пипец серьезной прозе. Нет больше прозы, и нет беллетристики, мы одиноки в своих размышлениях – каждый расстанется с детством по-своему: кто-то – напившись, а кто-то – вмиг трезвым став… Нет, это никакое не начало, но это и не конец – просто сказка в одну серию. Которая может растянуться на целую жизнь, но не растянется. Ну не знаю: может – сказка, а может – серия, я не хочу подробностей. Просто никаких уточнений не на-до-бно! Мне с тобой и так очень тепло. А там, внутри – да ты вся внутри вообще как огонь, сама попробуй. Нет, женщина, термометр руками не трогать! Пока не попрошу. Шутка, уже прошу. Ладно, я серьезен – смотри, как нахмурюсь через пять сек. Ты невероятно горячий и страстный ребёныш. Не говори так, я настаиваю. На самом деле. Нам просто хорошо сейчас, все остальное – не с нами. Голый белорашский девченыш. Позвоню. Или позвонишь. Решим. В факсе будет обратный номер. Все – молчу… Ты мой белорусский зайчик, или нет – зайка моя беловежская. Ты моя Настасья Филипповна Кински, а я твой И-Ди-Ёт! Я твой идиотик, я твой князик Мышечкин. Тук-тук, это князь Микки-Маус – можно к вам снова в норку? Thanx! Ну что ты, про Достика уже и Мармеладзе спел. Говорю – отпад полнейший. Особенно в английском переводе I.D.I.O.T. – под Басю с Шадэ… Подожди, не так скоро. Не торопи. Стоп-стоп-стоп! Дай-ка родинки пока сосчитаю. Родинка №1, родинка №2, родинка №3… Небо в родинках…
…В огромной Вселенной надрывно светили родинки – каждая по-своему одинокая и задумчивая – отрешенно мерцая, словно лукаво щурясь и подмигивая неизвестно кому.
А больше никого и ничего и никогда уже и не было – в огромной Вселенной-то. Во всей распрекрасной такой. Ни-ко-гда. Кроме долгого фарса.
И кроме короткого факса. Где же он?
«Несмотря на то, что писем не писал лет эдак ...дцать – перестал быть независим от стремленья написать.
Вот сижу, сюжет смакую: Бабье летко за окном. И не то чтобы тоскую – но взгрустнул погожим днем.
Но грустить – бесперспективно, и альбом перелистав, я бодрею интенсивно, от уныния устав.
В эпицентре фотовспышки ты со снимков шлешь привет, и смущенный, как мальчишка, я бурчу Hello в ответ.
И пестрит стихами проза. И уходят тучи вдаль. И грядущие морозы, претерпев метаморфозы, ликвидировали слезы. И смешались явь и грезы, разогнав тоску-печаль.
Стал внезапно я зависим от стремленья письма слать, несмотря на то, что писем не писал лет эдак ...дцать».

Россия, 2002 год н.э.