Страшная повесть о Мойдодыре. Часть вторая

Археологу Стёпе в жизни крупно не повезло. С фамилией. Обычно к смешным фа-милиям окружающие со временем привыкают, перестают обращать внимание. Но не к этой. Вот вы как отреагируете, когда вам вслед крикнут: «Эй, чмо, постой!»? А Стёпа вынужден останавливаться и ждать. Потому что это и есть его фамилия. Такую бы сменили без разговоров в любом загсе. Но есть какие-то скрытые причины, по которым он не хочет этого делать. А потому и жена у него Чмо, и шестеро детей все до единого – Чмо.
Жила эта семейка в квартире из аж целых двух комнат, которую им (так уж и быть) выделили вместо комнаты в общаге после того, как родился четвёртый ребёнок. Анюту, мать этого семейства, считали, мягко выражаясь, странной женщиной. Конечно: во-первых – вышла замуж за Чмо, во-вторых, считает, что теснота – это не причина, чтоб от детей отказываться. А детей она очень любила, и не разделяла мнения, что их бывает слишком много. В-третьих, Анюта в упор не замечала пренебрежительных взглядов под-ружек на её самодельные платья. Она ведь знала, что эти самые подружки, живущие в больших квартирах с небедными мужьями, заводившие одного-двух детей, вечером при-бегут к ней на проблемы пожаловаться. Утешала как умела и ни капли не завидовала, хотя у самой даже телевизора в квартире не было.
Однажды Стёпа уехал на несколько дней, сказав, что на раскопки. Вернулся обратно довольный и с полными сумками продуктов. Первым делом достал самую большую мис-ку, насыпал туда около двух кило отборной спелой клубники и залил её сливками. Дети уже ждали, вооружившись ложками, и тут же налетели.

- Ну, я вижу, на какие раскопки ты ездил! – сказала Анюта.- Небось, чью-то дачу «раскапывали».

- Нашу! – воскликнул Стёпа.- Как ты отнесёшься к бо-ольшущему дому, комнат пять или шесть, огород и сад?..

- Ты серьёзно?!

- А вот это – шутка по-твоему? – кивнул Стёпа на продукты.

- И…и сколько это стоить будет?

- Даром, совсем даром. И вокруг лес на километры – воздух, красотища, грибы, яго-ды…
- Как такое может быть даром? Ты меня разыгрываешь.

- Ничуть, честное слово. Это в деревне. Как раз и детям будет лучше там, чем в этой копоти. Одно плохо – школа тамошняя далековато, в соседнем посёлке, но я тебе обещаю – к осени у нас будет машина.

- Тоже бесплатно? – прищурилась жена.

- Да нет, но я тут скопил немного… А в нашу квартиру переселим твою сестру из общаги. Ну, поехали, хоть посмотришь. Я выбрал самый большой дом, какой там был, и уже почти сделал ремонт.

- Ну что ж, убедил, съездим,- и, чуть помолчав, добавила: - Теперь ещё и там будут дразнить нас за фамилию.

Стёпа поспешил её утешить:

- Думаю, что не будут – сами такие.

- Какие такие? Наши однофамильцы, что ли?

- Нет. Но зовут их Федечка Бутылкин, Васька Чучельник, дед Пихто и баба… с пистолетом.

Анюта резко выпрямилась:

- Я так и думала, что ты шутишь!

Но Стёпа не шутил. Анюта, увидев дом, была в восторге, а познакомившись с новыми соседями, убедилась, что дразниться они точно не будут. Ремонт делали быстро, всей деревней. И новоселье тоже отмечали всей деревней, да ещё родственники из города приехали, родители и несколько Стёпиных друзей-археологов. Пирушку закатили славную.

На другой день, распрощавшись с гостями, Стёпа, усталый и довольный, наводил во дворе порядок после вчерашнего. Васька Чучельник взялся ему помогать.

- Классно вчера погуляли! – сказал он, сгребая в кучу бутылки. Стёпа лишь кивнул, а потом сказал:

- И только об одном я жалею, что не было с нами друга моего давнего, Витьки.

- Что ж он не приехал? Дороги не нашёл, или ты пригласить забыл?

- Ничего я не забыл, но вот куда приглашение слать? В какую даль его опять понесло – этого никто никогда не знает, да он и сам часто не может сказать заранее, куда заведёт его очередная экспедиция.

- Тоже археолог?

- И не только археолог! Исследователь и первооткрыватель – вот его профессия. То он изучает в Сибири какие-то пещеры, то мчится в Африку знакомиться с обычаями полудикого народа, о котором мы и не слыхали, оттуда – прямиком куда-нибудь в Бразилию, чтоб посвятить год изучению особенностей языка вымирающего индейского племени… А оттуда привезёт деревянную статуэтку и пишет о ней научный труд. Или вдруг бросает всё и летит за тридевять земель, платя за скорость огромные деньги, чтобы выручить из беды совершенно порой незнакомого человека. Несколько раз такие международные скандалы устраивал – местным властям хоть сквозь землю проваливайся! Ославил их на весь белый свет. Он в научном мире фигура значительная, с ним считаются и уважают во многих областях науки. И в археологии тоже… В каком-нибудь изученном до последнего камешка краю, с историей которого, казалось бы, всё просто и ясно, найдёт вечно что-нибудь такое, что хоть заново все учебники переписывай. Но такое, конечно, не шибко любят…

- Ну, этот твой друг прямо уникум! – сказал Васька.

- Не то слово. Я о других таких и не слыхал. И где он сейчас, понятия не имею. Даже приблизительно. Говорил год назад, что едет в гости к друзьям, с тех пор ни слуху, ни духу. А друзья у него имеются в любой обитаемой точке земного шара, ищи-свищи. Письмо, конечно, я ему отправил на его квартиру, но он бывает там раз в сто лет.

Васька Чучельник стал таскать в сарай лавочки.

- Где ж ты, Стёпа, умудрился с ним познакомиться?

- На раскопках, в Сибири. Мы там одно поселение древнее раскапывали, и тут он приезжает. Походил, посмотрел так серьёзно на всё, что мы откопали, а потом сам взял лопатку, инструменты, и давай работать. Раскопал какие-то маленькие фигурки из камня и два крупных осколка непонятно чего. И кричит: «Капут вашей обезьяньей теории! Я так и думал, что найду это именно здесь!» И чуть не плясал на радостях.

- И что потом случилось? – полюбопытствовал Васька.- Что случилось с обезьяньей теорией? Пока что про её капут я не слышал.

- Хочешь верь, хочешь нет, а находки эти у него украли. Из чемодана. Деньги не тронули, манускрипт шестнадцатого века не тронули, инкскую золотую статуэтку – и ту не взяли. А те осколки и фигурки – тю-тю.

- Какая-то обезьяна постаралась.

- Какая-то свинья! – поправил Стёпа.- Ой, а это что ещё такое?!

На пиру не всем хватило лавочек и стульев, и Стёпа усадил своих трёх младшеньких на невысокую тумбочку. Сейчас он собирался отнести её в дом, только вдруг дверца открылась, и оттуда, надменно и важно, как королевский лакей, появился очень странный гость.

Костюмчик явно косил под старину – сюртучок, ботфорты, острая широкополая шляпа. Длинная косматая борода выглядела бы солидней, если бы её причесали и вытащили из-за пояса, а так она, скрученная, как верёвка, придавала своему обладателю какой-то хиппозный вид. Но самое удивительное – рост человечка был меньше метра! У Васьки сразу мелькнула мысль: «Что там бабка про карлика рассказывала?» Тем более, что мешочек, который странный гость вытащил вслед за собой из тумбочки, красноречиво забренчал.

А Стёпа подумал другое. Он решил, что это очередная попытка его деток напугать папу, и рассмеялся. Они были мастерами на такие штучки. Вот только из чего сделали бороду? Стёпа одним шагом приблизился к существу вплотную, да как дёрнет! Но борода, вопреки его ожиданиям, осталась на месте. Существо же отскочило в сторону, чуть не выронив из руки большой кусок пирога, визгнуло, а потом произнесло длинную пламенную речь. И если из неё выкинуть все непечатные слова, то она звучала бы примерно так:

- Ну, ты, хозяин, кто ж так с гостями обращается?!

Едва услышав этот голос – довольно басистый, Стёпа понял, что дети тут ни при чём, а Васька подумал: бабка не врала про гнома. И спросил:

- Простите, пожалуйста, вы?..- но решил, что такое матюкливое создание называть на «вы» - много чести.- Ты что, в натуре гном?!

- Ну да, а ты что – гномов не видел? (здесь и далее все фольклорные выражения яростно выброшены злобным цензором).

- Никогда,- честно признался Васька.- Во всяком случае – таких матюкливых.

- А это у гномов так принято – приходить в гости незваным, не показываться на глаза, воровать пироги? – сердито осведомился Стёпа.

- Не принято, но очень вкусно! – гномик откусил кусочек пирога.- А ты сам виноват, что не позвал,- и важно зашагал к выходу.

Стёпа хотел уже детей позвать, показать им живого гнома, но раздумал. Ещё успеют дети нехорошим словам научиться. А Васька пока дозвался Федечку – гнома уже и след простыл.

Прошло недели две. Однажды утром рано к нашим друзьям явились Стёпа с Анютой. Их, конечно, усадили за кофе с пирожками.

- Я тебе про дружка моего Витьку рассказывал? – обратился археолог к Ваське.

- А как же, он и мне рассказал,- добавил Федечка.- Что же там были за статуэтки?

- Статуэток я не разглядел толком, а Витек к нам на той неделе приедет.

- Класс! Хотел бы я с ним познакомиться,- сказал Васька.- Как приедет, дай нам знать. Он надолго?

- Скорее всего, что да,- заговорила Анюта.- Спрашивал в письме, нет ли здесь какого-нибудь заброшенного домика, чтоб с крышей. Буду, пишет, раны зализывать. Ну, домов здесь полно, не только с крышей, но даже со стёклами, так мы и ответили. Значит, пишет, приеду. Не хочет никого стеснять, видите ли.

- А что с ним случилось?

Стёпа ответил не сразу:

- Да уж случилось. Уехал он тогда к друзьям, да не куда-нибудь, а в Югославию. И надо ж ему было именно тогда! Попал под бомбёжку, поломал ногу в двух местах, ожоги ещё… Долго по больницам валялся, а теперь хочет подальше от толпы отдохнуть, подпра-вить здоровье. Врачи, пишет, крутят пальцами у виска, но когда он их слушал! Его ж только под наркозом лечить можно!

Васька удивился:

- Если у него действительно друзья по всему миру…

- Можешь не сомневаться, Витьку куда только не звали. Причём некоторые обещали сами за всё заплатить. В ту же Америку приглашали – туда, правда, не бесплатно. А он им всем – не обижайтесь, дорогие, но чужая земля мне не поможет. Уж если лечиться, то лучше родного русского леса для него ещё лекарства не придумали. Вот тут ему моё письмо и попало на глаза. Я так расписал там нашу природу, надеялся в гости заманить. Вот и заманил…

После страшных югославских событий прошло около восьми месяцев. Федечка вперил в пол злобный взгляд, для доброго Федечки очень нехарактерный. И вдруг зашипел:

- Уроды! Убивают, калечат – и всё им мало! Что он им сделал?! За что?!

- За что, за что – за деньги, балбес ты в самом деле! – ответил Васька.- За деньги – хоть мать родную.

- Хотела бы я посмотреть, что за мать таких рожает,- раздался голос из двери.

Все повернулись туда. Софью Емельяновну за глаза называли бабкой с пистолетом, и сейчас это прозвище невольно лезло на ум – старушка по-ковбойски крутила на пальце свой «кольт», и явно была не прочь пустить его в ход, как в старые, не очень добрые, времена.

- Ну вот что, братцы,- сказала она, убрав, наконец, пистолет,- не знаю я этого человека, о котором вы говорите, но предлагаю для него, инвалида третьей мировой войны, отделать домик по всем правилам, как этот. Там ещё осталось что-нибудь после ремонта?

И снова всем миром взялись за дело. Конечно, пришлось ещё кое-что купить, но маленький домик на краю села отремонтировали, как новенький.