Страшная повесть о Мойдодыре. Часть четырнадцатая

Мойдодыр, выстреляв все патроны и немного успокоившись, сунул обрез под пальто и зашагал прочь. Верные мочалки – следом. Так он шёл некоторое время, пока не увидел эту иномарку. Она стояла у подъезда какой-то конторы, сверкая чистотой и благополучием. Зеркала в парикмахерских так не моют, как была вымыта эта машина. Но увы – одна маленькая, но очень пакостная птичка уже успела сделать своё чёрное дело – оставила на дверце «автограф». И это не укрылось от ясных глаз великого умывальника.

- Мочалки! – скомандовал он.- Дожидайтесь меня здесь, если топну я ногою и дос-тану свой обрез – идите на подмогу.

И Мойдодыр приступил к работе – программа прямого назначения победила в нём Рэмбо. На улице было людно, шумно, и потому два бритых амбала, лениво курившие неподалёку на лавочке, ничего не заметили. Ведь ни один человек к машине не приблизился, и сирена молчала. Откуда было знать хитроумной сигнализации, что дверцу можно не только взломать, но и продырявить таким вот образом. Да-да, именно продырявить. Дело в том, что никакой тряпки или настоящей мочалки у Мойдодыра не нашлось. Правда, его руки-полотенца были созданы для мытья, но теперь на них были тонкие воровские перчатки, а они могли прийти в негодность от такой грубой работы. И поборник чистоты, не долго думая, пустил в ход выдвижные манипуляторы. Работал он усердно, размышляя меж тем об увиденном боевике. Поэтому железные когти очень быстро продраили сияющую дверцу иномарки насквозь. Когда же Мойдодыр заметил содеянное, его как громом поразило – стал понятен скрытый смысл его имени.

«Так вот, что оно означает – мой до дыр! Оно символизирует усердие в работе! Пусть лучше останутся дыры, но не останется грязи!» - Это новое открытие ещё больше вдохновило великого умывальника. Оно так подходило к его характеру. И ничуть не противоречило тому боевому духу, который он вынес из кинотеатра.

Он старательно вытер осевшую пыль с продырявленной дверцы и неторопливо двинулся прочь. Но тут неподалёку, у соседнего дома, притормозила другая машина. Из неё вышли трое в милицейской форме и направились в подъезд. У одного была большая сумка с продуктами и бутылками. Дойдя до этой машины, Мойдодыр остановился, что-то в нём опять сработало. Машина-то была в пыли, слегка заляпана грязью, а на дверце… Бывают же такие совпадения!

И великий чистоплюй снова взялся за работу. Теперь она продвигалась быстрее – сказывался опыт.

Тут сзади раздался крик: появился владелец первой жертвы Мойдодыра и увидел, как жестоко надругались над его джипом.

Бедные, бедные охранники! Кем они только не были в этот момент! А что с ними обещали сделать – такого даже Чикатило не видал. А им, бедолагам, даже ответить было нечего: сидели всё время тут, к машине никто не подходил, звуков подозрительных тоже не было; откуда дырка? А вдруг там бомба?

- Открывай, гад, машину! – продолжал бесноваться шеф, отходя на всякий случай подальше.

«Гад» открыл дверцу – ничего не произошло.

- Проверь салон! Садись за руль! Заводи! – приказы были исполнены, но тоже без последствий. Это уже ни в какие ворота не лезло…


Майор милиции Рощин с нетерпением ждал, когда дожарится мясо, когда услышал с улицы какие-то крики. А ведь там его машина!

- Аркаша, выглянь, что там?

Младший лейтенант неохотно побрёл на лестничную площадку, и вдруг оттуда раздался его перепуганный крик:

- Сюда, скорее!

Первое, что увидел майор, выскочив на улицу, была огромная дыра в дверце его «Волги». А рядом с ней стояло такое существо…

«Не сошёл ли я с ума, как Долмановский? Рост – под два метра, глаза – десять сэмэ в диаметре и светятся, четыре ноги… Обрез из-под пальто виден! Надо срочно задержать!»
И он крикнул:

- Стоять на месте!

Мойдодыр как стоял, так и остался стоять.

- Руки за спину!

Рукава пальто двинулись назад.

- Вы… ты арестован! Брось оружие! Фамилия? Документы!

Двое других милиционеров зашли к нему с двух сторон и сделали слабую попытку обыскать. Но тут же полетели в разные стороны, причём довольно далеко. Владелец джипа вместе со своей охраной тоже подошли, увидев, кто виновник безобразия. Необычная внешность хулигана их шокировала. У одного из громил вырвалось:

- Что это за урод?..

Мойдодыр рассвирепел.

- Я – великий умывальник! – возмущённо заревел он таким страшным голосом, что все в испуге отскочили.- Знаменитый Мойдодыр! – Несколько прохожих, остановившихся поглазеть на невиданное зрелище, поспешили покинуть поле битвы.- Умывальников начальник! Да мочалок командир!

Милиционеры наконец-то вскочили и, все трое, направили на Мойдодыра пистолеты.

- Лечь на землю!!! – вне себя закричал майор.

Этого Мойдодыр не смог бы при всём желании. Он тоже потянулся за обрезом, затопал всеми ножками, продолжая реветь:

- Если топну я ногою! И достану свой обрез! Прибегут мои мочалки!.. Мои мочалки!!! Мои моча-а-алки!!!

С треском продираясь через кусты, на поле битвы выскочили две странные фигуры, отдалённо напоминающие людей, но защитного цвета и очень массивные.

- Оба-на! Ниндзя-черепашки! – захихикал по-идиотски один из охранников крутого шефа. Тем самым он раскрыл тайну пастора – тот обожал боевики, в том числе и для детей. Потому и обрядил так своих верных телохранителей.

- Сам ты черепаха! Это мочалки! – обижено прогудел Мойдодыр, только что обнаруживший, что обрез заряжать нечем. Все патроны он выстрелял у кинотеатра. Потому сразу присмирел, поняв, что безоружен. Не рвались в бой и «мочалки», увидевшие вооружённых сотрудников правопорядка.

«При встрече с большим числом противника маскироваться, если это невозможно – отступать»
И великий умывальник, сунув обрез обратно под пальто, кинулся прочь. За ним рванули и «мочалки». Пять человек погнались следом – все, кроме майора Рощина. Он отправился сначала в квартиру и по рации вызвал подмогу.

«Мочалки», они же воины чистоты и света, неслись со всех ног, а впереди галопом скакал Мойдодыр. Ножки его, хоть и коротенькие, могли развивать приличную скорость (и зачем понадобилось уволенному с военного завода изобретателю наделять таким качеством домашний вроде бы автомат?)...

Но и погоня не отставала. Криминальный авторитет местного разлива с охраной и два служителя закона дружно, как никогда до этого, мчались следом, крича наперебой: «Именем закона стоять!», «Стой, а то хуже будет!» «Это сопротивление аресту!», «Ты мне ответишь за мою тачку!», «Вы арестованы!», «Урою! Пасть порву!» А когда в дело включилась подмога, вызванная майором Рощиным, началась полная неразбериха. Эта орава, с дикими воплями носящаяся по улицам, оббегала чуть ли не весь городок, загнала на крыши и в подвалы всех без исключения кошек (собаки же чаще норовили к ней присоединиться), напугала великое множество прохожих и стала причиной одного дорожно-транспортного происшествия. Но в конце концов в каком-то узком переулке ей преградил дорогу старый милицейский «бобик», и началась такая свалка, какой не было с тех самых пор, когда ловили известного нам кровожадного маньяка по кличке Шкаф.

А виновник сегодняшнего погрома – кровожадный маньяк по кличке Мойдодыр втихаря выбрался из месиловки и слинял. Понимая, что в этом городе ему уже ничего хорошего не светит, он прямым ходом двинул к его окраине. Правда, мочалки за ним почему-то не следовали.

«Ничего страшного, прибегут, если топну я ногою и достану свой обрез».

За городом начинался лес. Мойдодыр зашёл за деревья, чтоб его не было видно, и стал заправляться энергией.

А тем временем его мочалок в наручниках везли в том самом «бобике» в отделение. Схватить их было очень нелегко, но в конце концов охранникам крутого босса удалось профессиональным приёмом заломить им руки за спину, а милиционерам – надеть наручники. После краткой разборки "ниндзя-черепашек" увезла всё же милиция – босс рассудил, что не мочалки испортили его машину и, обругав на прощанье недавних союзников, отправился искать истинного виновника. Так что вовремя тот покинул город.

Ничего больше не блестело, не качалось, не притягивало взгляд, и «воины света и чистоты» впали в какое-то сомнамбулическое состояние. Когда их в милиции стали допрашивать, они отвечали, как в трансе. Не могли назвать ни фамилию свою, ни адрес, и документов у них не было. Один только повторял, что они воины света и чистоты, а второй твердил, что они мочалки. Так и записали в протокол.

- Так, с вами всё понятно,- протянул всё тот же майор Рощин.- Нужна психиатрическая экспертиза. Кстати, Аркаша, позвони туда, пусть Долмановского выпустят. Он-то прав оказался, а я психанул. И всё-таки, граждане мочалки, вы из нашего города?

- Нет,- глядя в никуда, ответил один.

- Что тогда привело вас сюда?

- Мы следовали за пастором.

- И где он, этот ваш пастор?

- В мусорном баке.

- Как это – в мусорном баке?!

- Сидит там. И накрыт сверху другим баком.

Вмешался младший лейтенант:

- Да что вы с ними разговариваете, Петр Сергеич? Сдать в психушку – и дело с концом. Если косят под дурачков, то там их быстро уму-разуму научат. В конце концов, особого криминала на них нет.

- Погоди-ка в психушку. Надо установить их личность. Может, они в розыске? С этими сектантами вечно так – из дому уйдут, родня ищет. Слушайте, мочалки, своего имени вы не знаете, но как звали того, за кем вы следовали?

Оба одновременно подняли головы и торжественно ответили:

- Мойдодыр!

Больше их ни о чём не спрашивали. Но и в психушку не сдали. С большим трудом сняв с них маски, сделали запрос насчёт розыска. Оказалось, да, действительно обоих долго и безуспешно искали. И теперь их появление обещало сенсацию в прессе. Ведь один из них был внуком некоего политического деятеля (фамилию называть не буду – она слишком известна), а второй оказался сыном крупного криминального авторитета (фамилию называть тоже не буду – жить ещё хочу). Исчезновение каждого из них в своё время вызвало целую бурю. Было допрошено большое количество подозреваемых. Тогда подняли на ноги всю милицию и всю братву, газетчиков, бомжей и ещё Бог знает кого. Перетрясли все притоны и перерыли все лесополосы. Объявили по телевизору и клеили портреты на остановках. Но никого так и не нашли – пастор не напрасно надел на них маски.

Родные в тот же день узнали, что их деточки нашлись. То есть предположительно нашлись – ещё предстояло опознание. Но родные жили надеждой и не сомневались, что это их пропавшие дети. Не более чем через три часа подкатили два лимузина, в которых прибыли авторитет с женой, охрана и адвокаты на всякий случай. Им было не так уж далеко ехать. Политическому деятелю – гораздо дальше, но и он не опоздал: прибыл с дочерью и зятем на вертолёте. Их ввели в курс дела, рассказали, как всё было. Опознали. Родители плакали – и от радости, и от досады.

- Стыд и позор! Мой сын – студент юридического факультета, был мочалкой у Мойдодыра! – сокрушался один папа.- Узнают газеты…
- Где этот ихний пастор?! Я из него самого мочалку сделаю! – скрипел зубами второй. И тут же дал приказ своим амбалам пастора этого разыскать и к нему доставить. Те, конечно, искали старательно, но пастора так и не нашли; на мусорный бак, накрытый сверху другим таким же, они даже внимания не обратили. Зато по пути столкнулись с местной братвой, тоже искавшей Мойдодыра. Потом вместе долго думали, кого же они ищут: ходячий говорящий умывальник, или некоего предводителя секты, которого никто и в глаза не видел. Позже тот же вопрос разбирала и милиция. А к сумеркам все разъехались.



Поздним вечером по освещённой фонарями улице шагал к себе домой сержант Долмановский. Он был ужасно зол, и не знал, на ком оторваться. Ну, выпустили, ну, извинились, рассказали, как было дело. Какой ему прок от их извинений, если завтра он станет посмешищем для соседей! Начнутся шуточки, пикантные вопросы, сердобольные взгляды и просто смех при его появлении. Они думают, что психушка – это так смешно. Да он и сам так думал до сегодняшнего дня…

Мысли сержанта прервал грохот за спиной. Он оглянулся и узнал мусорник, куда утром, на его глазах, был выброшен пастор. Один бак свалился с другого, и пастор, похожий скорее на бомжа, поспешно выбрался оттуда. Днём он стеснялся это сделать, а теперь просто не заметил идущего мимо мента. Долмановский тут же вспомнил, как однажды извинялся перед этим самым бомжом за то, что толпу бесноватых в психушку отправил. Вот теперь, любезнейший, поквитаемся! Долмановский ещё раз глянул на дом культуры с разбитым окном и выломанной дверью, квалифицировал это мысленно как хулиганские действия и, резким движением схватив пастора, надел на него наручники.

- За что?! – заорал тот.

- За хулиганство: сломал дверь, высадил окно…

- Это не я сломал дверь, это Мойдодыр!

- А может, Буратино? Или Чебурашка? Пошли в отделение, там разберёмся,- и повёл он пастора в отделение, точно зная, что тому дадут 15 суток и за ремонт платить заставят.

Но вышло не совсем так. Майор Рощин всё ещё размышлял, с чем же он столкнулся сегодня. В конце концов он пришёл к выводу, что пастор и Мойдодыр – это одно лицо, прибегнувшее к маскараду. И когда это лицо с подбитым глазом предстало перед ним, сердечно поблагодарил Долмановского, извинился перед ним ещё раз и пообещал в ближайшем будущем повышение в звании. Ну, а пастор теперь хулиганством не отбудется…


Тем временем Мойдодыр, заправившись энергией от реактора и водой из лесного родника, вновь шагал по лесу, что-то напевая. Куда теперь идти – такого вопроса не возникало. Так он был запрограммирован: мог уходить из дома по поручениям, но выполнив их, обязательно возвращался домой. Теперь поручения выполнены, а куда идти – не вопрос. Туда, откуда пришёл, туда, где осталась родная упаковка. Начиналась ночь. Всё готовилось ко сну. Спите люди добрые, всё спокойно… Покамест.