Случай из жизни

       Валентина Фёдоровна шла по городу.  Вернее, она просто шла по улице, но ей хотелось думать именно так. Она шла по городу!
       Жила она здесь давно, потому часто здоровались с ней люди, она – с ними.
       Учительница!
       У перехода в задумчивости на минуту остановилась и резко свернула к рынку. Пока шла, ей всё время что-то предлагали: пирожки горяченькие, копченую рыбку,  яблочки, грибочки…
       «Почему они все используют суффиксы субъективной оценки? – думала она  и сама себе  отвечала: – Ну не станут же продавцы пугать покупателей: купите у меня эту рыбищу! Да и на рыбищу она не тянет».
       – Господи! – одернула  себя. – Что ещё за «не тянет»?
       Ей, учительнице русского языка, трудно было принять за истину существующее положение с языком.
       И вдруг  прямо перед Валентиной Федоровной возникла выпускница в белом халате и с засаленными нарукавниками. Только потом она увидела очередь, весы, пару стоящих рядом с девушкой бочек. В бочках лежала сельдь. Крупная, красивая, жирная, блестящая.
       – Легка на помине рыбища! – мелькнуло в уме.
       Валентина Фёдоровна, не отрывая взгляд от бочки, попятилась и пристроилась  к очереди.  Тотчас бросилось в глаза, что перед ней стояли только мужчины. Их было четверо. Двое, одетые в военную форму  – капитана 2 ранга, что для морского города не было неожиданным, оживленно разговаривали. Один из них держал сверток. Рука была напряжена. Видно, сверток был тяжёл.
        «Не так часто увидишь военных такого ранга в очереди. Мимо такой красоты-вкусноты, по-видимому, трудно пройти, – размышляла она, разглядывая мужчин. – Вот   о них можно сказать – мужичищи. Большие, статные, красивые!»
        – Кто о чем, а курица о просе, – усмехнулась  она.
        Тем временем очередь продвигалась. Мужчины, уплатив за покупку, отошли к рядом стоящему столику. Валентина Фёдоровна утратила к ним интерес и заговорила с  Зоей. Она, очень кстати, вспомнила имя девушки после того, как та, смущённо заглядывая ей в глаза, спросила: – Валентина Фёдоровна, вам сколько?
         – Да парочку, – ответила она, соображая, что это даже многовато. Но уж больно хороша была на вид эта норвежская, как указывал ценник, сельдь. Раньше она всегда брала тихоокеанскую.
         Ох уж это раньше! Как часто оно тревожило душу. Раньше всё было не так, лучше. Наверное, потому, что она сама была лучше. Моложе, красивее, стройнее… У этого ряда слов, казалось, не было конца.
         Поблагодарив Зою и сказав дежурную фразу: учиться тебе надо, она отошла к  столику, где только что стояли мужчины. Вложила рыбу в ещё один пакет, хорошенько завернула и только тут увидела свёрток, позабытый мужчиной.
  Оглянувшись, заметила их, идущих к остановке. Взяла пакет и быстро направилась вслед, рассчитывая догнать. Пакет действительно был тяжеловат.
О  эта привычка всем помогать!
         – Кирпичи, что ли, носят? – думала она, торопясь к выходу.
   Мужчины уже стояли на остановке.
         – Хоть бы троллейбус не подошел, – мелькнула мысль. – Придется возвращаться к Зое.
         Она не верила в передачу мыслей на расстоянии, но всё же настойчиво произносила про себя командирским тоном предназначенные для них  слова:
          – Не смейте садиться в троллейбус! Вас догоняют!
  Как назло,  навстречу попадались люди. Она сталкивалась с ними. Глядя в глаза, старалась увернуться. Но, как всегда бывает в таких случаях, люди почему-то шарахались в ту же сторону, что и она. Вот и цель. От остановки уже отходил троллейбус. Мужчин не было.
  – Ну, блин! – мелькнуло в уме. – Вечно куда-нибудь ввяжусь. И тут же опять возвратилась к мысли на злобу дня:  – Нахваталась! Ох уж этот блин. А ведь не Масленица.
Масленица! Хороший праздник! Совсем  недавно он вошёл в её жизнь и стал особенным!  Масленица!
Она, огорченная, присела на лавку под часами. Наконец-то взглянула на тяжесть в руке.  На сверток. Увидела четким, крупным почерком написанное имя –  Сергей и номер телефона. Цифры тоже были классические.
  Иногда её просто бесила эта привычка  всё анализировать,  подводить базу, делать выводы. Иногда из ничего получалась полная система анализа.
        – Придется позвонить, – решила она для себя.   Любопытство взяло верх.  Развернула газету, еще одну. В пакете лежало несколько кафельных   плиток. Судя по торцу, все они были разного цвета.
        – Образцы, наверное, домой нёс. Почему мужчины такие рассеянные?
        Она вспомнила, как её муж, который, как говорила когда-то бабушка, объелся  груш, всегда защищался: – Мужчины не рассеянные, а сосредоточенные, потому часто вляпываются  во всякие истории.
        – Ох, опять это слово-паразит. Нет,  конечно,  не паразит, – парировала себе, – но всё-таки можно сказать более интеллигентно – попадают в нелепую ситуацию. Вот Валерий не попадает. У него всё четко. Никогда не отложит на завтра то, что можно сделать сегодня. И тут же подумала о том, что всё-таки откладывает. Вот собирается к ней переехать навсегда, да никак что-то не складывается. То гости приехали, то сын приболел,  то командировка  подвернулась, то она сама не зовёт, сомневается.
         Вот и тянется с Масленицы канитель эта. Любит – не любит. К сердцу прижмет…
         Она вспомнила, что торопилась домой.
         – Чего всё это Зое не отнесла? – пожалела она.
         Оказавшись у перехода, машинально шагнула на проезжую часть и сразу ощутила чью-то цепкую руку.
         – Здравствуйте, Валентина Фёдоровна! – Это был Дима.
 Она опять зацепилась за фразу. Почему был? Вот он. Он есть.
          – Здравствуй, дорогой! –  ответила, улыбнувшись.
Свет светофора  разрешил переход.
          – У тебя всё хорошо? – спросила, опять улыбнувшись.
          – Да, иду работать  в редакцию. Дождался.
          Валентина Фёдоровна знала о давней мечте Дмитрия работать во флотской газете.
          – Жаль ребят, – сказала она. – Как они  без тебя?
          – У них хороший командир будет. До свидания!
          – До свидания, ребёнок. Заходи! – Ей нравилось называть своих учеников детьми, невзирая на возраст.
          – Непременно!
          Он помахал рукой, обернувшись уже у входа в табачную лавку.
          – Неужели курить начал?
          И тут же  вспомнила, как в школе однажды затеяла  игру с пятиклашками, родители которых курили. Возвратившись из школы, ребята должны были  сесть в комнате, заложив ногу на ногу и, глядя прямо в глаза, сказать отцу или матери:
          – Наверное, я начну курить.
          Потом они с ребятами обговаривали возможные варианты реакции родителей. В завершение  дети должны были сказать ключевую фразу,  в которой уверяли родителей в том, что, если самые дорогие люди так поступают,   это хорошо. 
          – Нет. Димка курить никогда не будет. Совсем недавно он ей так и сказал, что ни курить, ни пить никогда не будет. За чашкой чая у нее дома всё это звучало убедительно и заставляло думать, что эксперимент тогда с родителями они проводили не зря.  Как хотелось думать, что это именно так.
          Ум – начало дум.
          Она незаметно дошла  до подъезда. Почему-то стала совать ключ наоборот. Перевернула, открыла, поднялась на этаж, вошла в квартиру и, не раздеваясь, взялась за телефон. Ей хотелось услышать слова благодарности, признательности. Все-таки взяла  на себя труд, позвонила. Номер набрала сразу, едва взглянув на запись. Долго никто не подходил. Потом приятный женский голос сказал:
          – Здравствуйте. Я вас слушаю.
          – Сергея можно? – произнесла, почему-то несколько смущаясь, Валентина Фёдоровна. 
          В трубке через какое-то мгновение послышался гортанный странный «ох», и пронзительный голос вдруг вонзился в мозг  её страшным  словом: «Гадина!».
          – Гадина! Гадина! –  кричала женщина отчаянно, жутко. – На чужом горе счастья  не построишь! Будь ты проклята! Гадина!
          Она ещё что-то  кричала, но Валентина Федоровна, не помня себя от ужаса, совершенно сраженная страхом – просто волосы дыбом,  бросила трубку на рычаг. Опустилась в стоящее рядом кресло и закрыла лицо руками.
          Она вдруг поняла, осознала ужас этой женщины! Её отчаяние! Её боль! Её сумасшедшую боязнь потерять любимого! Было ясно – там, на другом конце  провода, женщине показался знакомым её голос. Она принял её за соперницу. Наглую и  бесстыжую разлучницу, посмевшую позвонить.
          Валентина Фёдоровна  встала  и, подойдя к своему рабочему столу, взяла ручку. Как-то  сразу, фраза за фразой, сложились строки:    
       Попрощавшись с коротким днём,
       Одинокою ночью длинной
       Я пыталась понять умом:
       Почему уходит мужчина?
       Что сложилось не так, как надо?
       В чём она, той беды причина?
       Из семейного рая-ада
       Почему уходит мужчина?
       Не сумела найти причины
       Одиночества, не смогла.
       От меня не ушёл мужчина.
       Я сама от него ушла.    
            
       Пока ещё сама того не осознавая, она уже  сделала свой выбор. Этот звонок вдруг открыл ей глаза на происходящее, связанное с Валерием.
       Обессилевшая от нахлынувшего чувства, она уже знала – гадиной быть страшно! Гадиной быть нельзя!
       Случай решил всё.  А может, и не случай.