Глава 24 когда есть надежда

                ГЛАВА 24 « Когда есть надежда »



Мы ещё очень долго сидели в комнате  Эллоиды, разговаривали и смеялись над шуточками Ульхета. Как вдруг Эллоида быстро поднялась со своего места, и, извинившись перед нами, куда-то ушла.
Вернулась она не одна. Позади неё шёл Азабан, в своем неизменном плаще и шляпе, и еще кто-то.
Тот, другой, был весьма напуган – он постоянно озирался по сторонам, ощупывал себя и тёр свои глаза — так поступали все сущности из Третьего мира.
И я поняла, что это был, как раз таки, тот тринадцатый, который не бросил камня в меня. Эллоида подвела его ко мне и попросила его смотреть мне в глаза. А он всё никак не мог посмотреть на меня, глаза его смотрели в сторону, вниз, вверх - куда угодно, но только не в мои глаза.
Но потом я решила заговорить с ним сама:
— Рада приветствовать тебя,  Ирхон.
Он удивился и стал всматриваться в меня:
— Ты знаешь моё имя? Кто ты?
— Я многое знаю о тебе, и не только имя - я знаю всё.
Ирхон молчал, потупив свой взор.
Ульхет Сан Фирт встал позади его, и очертил огромный  огненный треугольник вокруг него. Потом, встав перед Ирхоном, очертил точно такой же треугольник, но в обратном направлении. Ирхон оказался, таким образом, окруженный огнем со всех сторон.
Затем Ульхет достал откуда-то огромную книгу и, надев на свой нос очки в золотой оправе, начал листать её перед Ирхоном.
— Ну-с, многоуважаемый, достопочтенный сын Алкеда, начнём-с.
Ирхон еще раз, протерев свои глаза, проговорил:
— Это сон. Пусть это всё окажется сном.
Эллоида, усмехнувшись, сказала Ульхету:
— Для них сон не является реальностью.
Ульхет грозно мяукнув, ответил:
— Истина приходит даже через сон. — И уже обращаясь к Ирхону. — Вы, милейший, осмелились утверждать, что смерть- это конец жизни, и после неё ничего нет.
Ирхон как-то неуверенно пожал плечами:
— Ну не совсем так. А, впрочем,  оттуда ведь, — он махнул куда-то в сторону своей головой. — Никто не возвращался.
Ульхет всплеснул лапами:
— Покажите нам того, кто пожив здесь, захочет вернуться туда?! К, примеру, нас туда не загонишь ни за какие коврижки и булки с маком, даже молоком и мёдом нас туда не заманишь. Даже думать боязно, чтобы вновь там оказаться. — Ульхета передернуло так, как будто он только что совершил Крисп-переход. — Эллоида, ты хотела бы там оказаться снова?
Эллоида отрицательно покачала головой и улыбнулась:
— Благодарю, мне хватило. Я туда ни ногой более.
— Быть может Азабан хочет там побывать снова? — Ульхет глянул на Азабана.
Азабан, надвинул свою шляпу еще ниже, так, что его лица, вообще, не стало видно, и сухим голосом ответил:
— Нет. Жить там, где нет жизни – сплошное мучение.
— Вот так вот-с, милейший Ирхон. По доброй воле туда возвращаться никто не хочет. Но вы, утверждаете, что если оттуда. —  Кот повторил жест Ирхона, махнув головой куда-то в сторону. — Никто не возвращается, то значит, там жизни нет, и смертью все заканчивается. Странные выводы, однако. — Ульхет снял свои очки и протёр их.
— Быть может, именно потому, что оттуда никто не возвращается, и есть там жизнь?  Ведь, если бы не было, то обязательно вернулись бы, а? Что вы скажете на это, милейший? — Ульхет так посмотрел на Ирхона, что того затрясло от страха.
— Я бы поверил. — Начал оправдываться Ирхон. — Я бы поверил, если бы увидел своими глазами, как умерший вновь ожил бы. Я бы поверил, что оттуда возвращаются, и что после смерти есть жизнь.
Ульхет закатил глаза и свалился на пол. Потом, приподняв голову, спросил:
— Ты сам – то веришь в то, что говоришь?
Эллоида рассмеялась:
— Сколько раз, ты сам говорил, когда видел умершего и вновь ожившего: «Он не умирал, а просто крепко спал»?
— Сон – это маленькая смерть, после которой просыпаются и продолжают жить. — Добавил Азабан. — Когда ты ложишься спать, ты не знаешь - проснёшься  или нет. Ты даже не знаешь, если проснешься, то какой это будет день для тебя.
Ирхон как-то съежившись, посмотрел на всех нас:
— Сон не может быть смертью. Я не верю в это.
Ульхет поскрёб себе лапой за ухом:
— Ну-с хорошо. Скажи нам тогда — ты сейчас жив или мёртв?
— Если я говорю и осознаю себя, то, выходит, что я жив. — Гордо вскинул голову Ирхон.
Эллоида рассмеялась, и вслед ей, начали смеяться Ульхет и Азабан.
— А это как ты объяснишь? — Эллоида, продолжая смеяться , подошла к картине и, дотронувшись до неё своим мечом, показала всем нам живое изображение на ней.
На картине было видно, как тело Ирхона лежало в своей кровати. Потом дверь в  спальню приоткрылась, и вошли двое в темных накидках. Они немного постояли, а потом один из них, достав огромный нож, воткнул его в область сердца тела Ирхона.
Ирхон схватился за свое сердце и крикнул.
Эллоида повторила свой вопрос:
— Как ты это объяснишь?
Ирхон продолжал держаться за свое сердце и бормотал:
— Нет. Это сон. Боже, меня убили! Нет! Это все мне снится. Потом я проснусь - и этот кошмар закончится. И всё будет хорошо. Это всего лишь сон.
— Так ты жив или мёртв сейчас? — Грозно спросила Эллоида.
— Это сон. Это не может быть правдой. Это всего лишь сон. Я проснусь и никого из вас более не увижу. Это сон.
— Похоже, что он обезумел. — Сказал Азабан.
— Нет. — Ответила Эллоида. — Обычная реакция, когда рушатся стереотипы Третьего мира.
Ульхет Сан Фирт продолжал листать книгу, что-то мурлыча себе под нос. Потом, водя лапой по странице, прочитал:
— Седьмой месяц от начала года, семнадцатый день. «Восстали на меня свидетели неправедные». — Говорил ты. — Творец всемогущий, избавь меня от злодейств их, и я прославлю имя твоё в собрании великом, среди народа многочисленного восхвалю тебя! — Ульхет захлопнул книгу. — Ну, как? Прославил? Восхвалил?
— Конечно, прославил и восхвалил. — Сказала Эллоида, и, подойдя к книге, вновь открыла её. — Где же это было? — Она листала быстро страницы книги. — А… вот …нашла! — Обрадовалась Эллоида и начала зачитывать громким и вселяющим ужас голосом:
— О, ты, раздирающий душу в гневе своем! Ты сокрушаешь сильных без исследования, и поставляешь других на места их. Там они вопиют, и Ты не отвечаешь им, по причине гордости злой.
Ирхон пал на колени свои и через всхлипы начал оправдываться:
—  Но я же … всё не так было…вы же не всё читаете… я же всех, приходящих  ко мне, судил праведно и по закону. Меня ждали, как дождя. Внимали мне, и ожидали, и безмолвствовали при совете моем. Я назначал пути им, и сидел во главе, я был утешителем плачущих. Я всё делал по закону…
— Да уж по закону. — Хмыкнул Ульхет. — Вопрос в том, по какому такому закону судил и кто установил законы сии?
— Как кто? — Рассмеялась Эллоида. — Он же сам и установил. — Эллоида вновь начала листать книгу. — Вот, это особо обнадеживает. Всемогущий и справедливый Бог каждому воздает по заслугам его. Если душа жила праведно и поступала по закону, то… — На этом месте Эллоида посмотрела на всех нас и, подняв указательный палец вверх, продолжила читать. — То, после смерти, душа вновь возродится здесь, и будет царствовать перед всеми своими угнетателями. Чтите царей и законников, ибо они праведны! Если же душа жила неправедно, то следующее её рождение будет еще хуже. — Эллоида с силой захлопнула книгу. — Кто его создал, тот его не ведает. Он спрятан от того, кто его видит. Скрытый в лоне матери. Родившийся множество раз, он пришёл к страданиям. Твои слова, между прочим, многоуважаемый Ирхон, утешитель плачущих.
— Интересно знать, откуда сие откровение к вам снизошло, милейший? — Ульхет натопорщил усы и рыкнул. — Мы-с наблюдаем сплошные противоречия. То смертью всё заканчивается, то душа переселяется в другое тело и рождается заново. Н-дя… — Ульхет почесал себя за ухом.
— Родившийся множество раз, он пришёл к страданиям. Это ты о себе говорил? Или у тебя есть доказательства в оправдание твоих слов? Кем ты был рождён раньше, а особо нас интересует твои последующие воплощения. Скажем так, мы бы хотели узнать —  в каком обличии вы явитесь миру лет, эдак, через тысячу.
Ирхон поднялся со своих колен:
— Мне Творец, в образе двукрылого ангела, спустившегося на землю, послал это откровение. Мой ум просветлился и многое, что было тайной, сокрытой от всех - стало вдруг яснее дня. Только творцу ведомы последующие воплощения, но по милости своей он может это открыть просветлённым умам.
Азабан расхохотался так, что Ирхон свалился на пол и закрыл свои уши руками. А Азабан, продолжая хохотать, сказал:
— Истинно, истинно говорю - мудрость Третьего мира есть глупость. Просветлённая глупость! Люц старается на славу! Браво! — Азабан стал аплодировать так, что при каждом хлопке тело Ирхона вздрагивало и замирало.
Ульхет перепрыгнул через пламя и, увеличившись в размере в несколько раз, оказался рядом с Ирхоном, и рывком подняв его с пола, поставил на ноги.
— Какому богу служишь? А ну признавайся,  будущее воплощение, родившееся множество раз!
Ирхон молчал, закрыв от страха свои глаза, а Эллоида сказала:
— Если бы я была богом, я бы не допустила, чтобы ты рождался множество раз и смущал других своими речами и просветленными откровениями.
И тут заговорил мой отец. От голоса его Ирхон весь задрожал, и вновь упал на пол.
— Я создал, воспитал и возвысил вас, а вы возмутились против меня. К чему мне ваши жертвоприношения и всесожжения, я пресыщен вашими беззакониями. Я вас не слышу, потому как руки ваши полны крови. Я скрыл лицо свое от вас, делающих зло и неправду. Вы клянете меня за то, что я не слышу вас. Но сами вы не хотите слышать меня. Вы закрываете свои уши и говорите: «Это не для меня».
— Когда я прихожу к вам, вы не видите меня. Золото стало вашим идолом. Вы отвергли мои законы и поставили себе законников, творящих беззакония, которые любят подарки и приношения. Говорю вам, перестаньте надеяться на самих себя. Потому как я обращу руку свою на вас, и как в щелочи очищу с вас примесь, и отделю от вас все свинцовое.
Ирхон приподнял свою голову, и часто мигая глазами, спросил:
— Ты кто?
Ульхет опять рывком поставил его на ноги:
— Ты слепой поводырь. Таких же слепцов, какой и сам, вел в бездну. Ты служил богу, от его имени суд творил. Но никогда его самого не видел, и имени его не знаешь. И сейчас вопрошаешь Творца  —  кто ты есть? Вы не хотели его слушать, и так пошло: заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного, там немного, — так что пойдете, и упадете навзничь, и разобьётесь, и попадетесь в сеть, и будете уловлены, своим же лукавством вы будете уловлены! Истинно говорю, что все, кто уводит слепых с пути истинного, поглотит огонь!
Я сидела и смотрела, как бедолагу Ирхона трясет от страха и непонимания происходящего. И всё еще помня тяготы обитания в Третьем мире, я решила хоть как-то поддержать его.
Я поднялась со своего места и подошла вплотную к Ирхону и заглянула в его глаза.
— Я тебя понимаю, Ирхон. Противостать миру сложно, особенно, когда живешь в свете искаженной и попранной истины.
Через частые всхлипы Ирхон пробормотал:
— Нас так учили.
— Я знаю. — Сказала я. — Ты можешь ответить мне на один вопрос?
— Я постараюсь. — Ответил он и перестал всхлипывать.
— Однажды у ворот вашего города появилась слепая прокаженная. И ты часто стоял в толпе и слушал её. А потом она пошла куда-то из города, и ты пошёл вслед за ней. Ты оставил всё и пошел за ней. Толпа редела, но ты всё равно шёл. Потом вас осталось тринадцать. И вы решили её убить. Вот мне хотелось узнать, почему, когда вы все решили её убить – ты не бросил камня в неё?
Ирхон долго молчал, как бы вспоминая события тех дней, а потом сказал:
— Я не знаю. Нечто удивительное было в её речах. Иногда мне казалось, что она пророк, но иногда мне становилось страшно от того что, не видя, она всегда знала, кто и для чего к ней подходит. Мне казалось, что если я последую за ней, то найду истину, к которой я так стремился. Мы шли за ней. Но она перестала с нами говорить, а мы ждали чуда. Мы ждали чуда от неё, чтобы она доказала нам, что она не сумасшедшая, а пророк. Но она шла и молчала. А потом она сказала: «Если ты жаждешь утолить свою жажду - следуй за мной». И мы стали перешептываться, зачем вести в пустыню, чтобы утолить жажду? И тогда мы разозлились - мы шли в надежде получить истину, а она нам твердила про источник, который утоляет жажду. Она оказалась просто сумасшедшей. Её нужно было побить камнями. Я сам даже сказал, что это будет справедливо. Но камня бросить я не смог. — Ирхон развел свои руки в стороны. — Я не знаю. Я не смог. И всё. Я не смог.
Я всё еще смотрела в его глаза, а потом спросила:
— Скажи, а какого чуда вы ожидали?
Глаза у него дрогнули, и он стал как-то пожимать плечами и мычать:
— Не знаю… м-м-м… не знаю. Ну, просто чудо какое-нибудь.
Ульхет точно так же, как и Ирхон, заморгал глазами и пожал плечами:
— Ну, какое-нибудь чудо!  Ты можешь сказать - что для тебя является чудом? Что это может быть, чтобы ты не назвал это случайностью?
— Я не знаю. — Пожал плечами Ирхон. — Но это должно быть нечто такое, чего никогда не было и никогда не повторится.
Ульхет засмеялся:
— Да мы-с таких чудес можем тысячи тысяч назвать. Суть в том, что вы разучились видеть чудеса. Например, ты. Тебя никогда не было. Потом ты появился, и затем ты уже никогда более не появишься. Чем ни чудо?
— Как не появлюсь? — Ирхон закашлялся. — А как же жизнь вечная?
Эллоида взмахнула своим мечом так, что языки пламя, окружавшего Ирхона, застыли.
— Род лукавый и прелюбодейный ищет знамений и чуда. Но знамений и чудес они не видят. — И трижды обойдя вокруг Ирхона, спросила. — А ты? Лично ты достоин жизни вечной?
Ирхон молчал.
Ульхет потер шею себе лапой и мяукнул:
— У кого-то, вообще, все смертью заканчивается. А,  быть может, ты заключил договор со смертью? И когда всепоражающий бич  будет проходить, он не дойдет до тебя? — Ульхет повернулся к Азабану. — Ты заключал договор с ним?
Азабан завернулся в свой плащ и приподнял указательным пальцем шляпу:
— Ни в коем разе.
— Ну-с, многоуважаемый,  Ирхон сын Алкеда, что вы нам скажете, что-с с вами делать? В своем мире, вы уже мертвы. В этом мире вы еще живы, но как-то мы-с очень сомневаемся, что вы тут надолго останетесь.
— Пусть это всё будет сном. — Пробормотал Ирхон. — А когда я проснусь, то буду жить совсем по-другому, пожалуйста!
— Да-с, права Эллоида. Сон для них не является реальностью, а стало быть, и обещания данные во сне не реальны. — Ульхет дунул на застывшее пламя, и оно снова стало полыхать, то синим, то оранжевым огнём. — Мы-с не верим тебе. Потому как ни одного обещания ты не сдержал.
Ноги Ирхона подкосились, и он упал на свои колени, спрятав лицо под руками:
— Простите. Я раскаиваюсь. Быть может, возможно прожить свою жизнь заново и исправить ошибки?
Эллоида усмехнулась:
— Неужели ты всё еще думаешь, что можно прожить свою жизнь, а потом, после смерти, можно будет постоянно её корректировать до идеального состояния? Ты приказал закидать прокаженную камнями только за то, что она, по вашему мнению, была сумасшедшей.
— Но…  я же не бросил камня… я не убивал её. — Плакал и всхлипывал Ирхон.
Я подошла к отцу:
— Пап, я прошу тебя. Пусть он останется здесь. Может быть, он во многом не прав, но я прошу тебя о нём. Как в память о тринадцатом, который не бросил  камня. Что-то его остановило. Значит, есть еще надежда на то, что не всё потеряно.