Отечества родные уголки

КАКАЯ ОНА, РОДИНА МОЯ?
 
  Россия, как свидетельствует большая советская энциклопедия, страна (территория) и государство, населенное в основном русскими. В славянских письменных памятниках название «Россия», как и обозначение страны появляется только в конце 15 века, но до  начала 18 столетия она чаще всего именовалась  Русью, Русской землею или Московским государством. С середины 16 века Россией или русским царством начали называть всю совокупность земель, вошедших к тому времени в состав централизованного государства во главе с Москвой. Позднее понятие «российский» стало обозначать принадлежность к государству. Понятие же «русские» являлось названием народности.
  В начале18 века  Русское государство при Петре Первом было официально названо Российской империей. После 1917 года двадцатого столетия появилось понятие «Советская Россия», в 1922 году была образована РСФСР.После распада СССР на карте мира появилась Российская Федерация.
  Наша страна занимает большую часть Восточной Европы и Северную Азию. Протяженность в меридиональном направлении 2,5-4  тысячи километров, в широтном- 9 тысяч. Самая западная точка- на границе с Польшей, где лет двадцать назад мне посчастливилось побывать вместе с самарскими журналистами в поездке по Западной Украине.  А вот крайняя восточная расположена на острове Ратманова в Беринговом проливе. На юго-восточной границе, всего в 12 километрах от Китая, нес службу мой старший сын Дмитрий.
   Крайняя южная – на границе с Азербайджаном. Но мне вспоминается советский рубеж по соседству с Афганистаном. Поезд «Москва-Душанбе» приходил рано утром на станцию Термез, и за несколько минут стоянки пассажиры могли полюбоваться молоденькими  пограничниками, их суровыми командирами, несущими службу на этом участке. За несколько часов до этого наш состав летел на большой скорости мимо пограничного участка большой протяженности, и только всполохи сильных прожекторов разрезали густую темень среднеазиатской ночи. У крайней северной точки нашей границы - островах Земли Франца-Иосифа- плавал на подводной лодке наш двоюродный брат Василий Артемов.
  Вот и выходит, почти все  местечки на  этих  пограничных точках чем-то связаны с нашей жизнью и судьбой. Так что, страна хоть и большая, необъятная, а уголков знакомых и полюбившихся, наберется  немало, оттого и дорога нам Родина большая, мила и родина малая.
  Около 70 процентов российской территории занято обширными равнинами, сочетающимися с возвышенностями. Мне несколько раз приходилось путешествовать на автомобиле «Жигули» от Нефтегорска до Серебряных Прудов Подмосковья. Всего 18 часов в пути, которые были бы тягостными, утомительными, если бы не красоты природы, открывающиеся  восхищенному взору. Дорога то поднимается вверх, то спускается с одного увала на другой. Как бусы простого ожерелья нанизаны вдоль московского тракта деревни, городки, поселки, хутора…
  Но, давайте снова вернемся к нашему воображаемому экскурсу по стране. Горные области преобладают на востоке и местами на юге, в европейской же части к ним относятся  хребты северного склона Большого Кавказа с высшей точкой- Эльбрусом.  По минеральным ресурсам Россия- богатейшая страна в мире. Есть все: уголь, газ, нефть, чем особенно славится Самарская область и наш Нефтегорский район, железные руды, железистые кварциты, руды цветных и редких металлов, бокситы, медь, никель, свинцово-цинковые руды, сурьма, ртуть, золото, вольфрам, молибден,  апатитовые и молибденовые руды, калийные соли, асбест, драгоценные и полудрагоценные цветные поделочные камни. Урал и Кузбасс, Якутия и Карелия, Алтай и  Камчатка- это настоящие природные кладовые, из которых при нынешнем положении экономики черпают богатства не столько  российские предприятия, а сколько иностранные компании.  Лет сорок назад судьба привела меня на комсомольскую ударную стройку Орско-Халиловского металлургического комбината. Всего за два с небольшим года был построен уникальный  трубопрокатный стан, в добавок к уже действующему сталепрокатному. Гигантские масштабы, такие же объемы выплавки лучшей в мире стали. Сегодня «Уралсталь» банкротят. Кто и зачем- ответы всем известны. Не совсем спокойная ситуация с переделом собственности и в моей Башкирии, а ведь этот край- один из богатейших в России.
   Прекрасно возделанные поля российской житницы из-за крахового состояния агропромышленного сектора начали зарастать бурьяном. И только благодаря приоритетным национальным проектам удалось остановить разрушение российской деревни. Территория в 17075 с лишним тысяч километров, где одних только городов больше тысячи, более двух тысяч поселков, свыше 120 рек, два миллиона  озер и водохранилищ,- слишком лакомый кусок для западных «благодетелей», обещающих нам инвестиции, кредиты и ссуды. Как бы не прожить в долг все, что  так бережно, с огромными потерями человеческих жизней сохранили и сберегли нам  предки-русичи. Что останется  поколению, вступившему в двадцать первый век?
    Когда  на Кулешовском месторождении забил первый фонтан нефти, то  шла она самотеком, причем, высшей группы, и большую часть ее отправляли нашим друзьям по «социалистическому лагерю». Теперь, спустя полвека, чтобы добыть тонну нефти, надо продавить ее с помощь нескольких тонн химреагентов. Земля едва выдерживает такое насилие над собой. А что взамен получили жители окрестных сел и деревень? После временного расцвета -  полное банкротство. Правда, есть надежда на возрождение и спасение села, но при условии, что вернутся к родным домам и очагам их хранители, которых безработица погнала в город, на заработки.
  «Страна моя могучая, страна моя кипучая, никем непобедимая»,- пели мы когда-то в детстве, твердо зная, что это именно так и есть и всегда будет. Каким видится завтрашний день моей России? Избран новый президент. Обновлен состав правительства во главе с Владимиром Путиным. Начаты серьезные  преобразования во многих отраслях экономики. И, скорее всего, надо начинать менять психологию людей, привыкших надеяться на сильное плечо государства. Это плечо ведь и наши плечи, и наши руки, и помысли, и желания, чтобы страна жила по законам чести совести, добра и справедливости, уверенно преодолевая все, что так мешает шагать дальше.

             КИЕВСКИЕ ВСТРЕЧИ

 Исторические города, - писал академик Д.С.Лихачев, - населяют не только те, кто в них сейчас живет. Их населяют великие люди прошлого, память о которых не может умереть». И далее: «...историческую атмосферу городов можно легко уничтожить - уничтожить бесследно...».
 Был месяц червень-так называют май наши ближние соседи – украинцы.  И когда мне  в конце апреля позвонили из Союза журналистов,  предложив поехать  на Украину вместе с самарскими коллегами, я с радостью согласилась. Тем более, корни отцовской родни были именно оттуда, с «Хохляндии». Какая она историческая родина предков? Местом нашей недельной экскурсии стал  Киев.  А что, собственно, знаем мы об этом великом славянском граде? Пока мои соседи сладко дремали в креслах самолета, я старалась вспомнить  школьный курс «Истории древней Руси»…
Самым удивительным в первые минуты прилета на киевскую землю было то, что в  дверях аэропорта мы столкнулись с... самарскими тележурналистами. Они встречали не нас, а фольклорный ансамбль из какой-то экзотической страны, объяснив нам накоротке, что в столице Украины готовится грандиозное празднество. Какое? Об этом расскажем чуть позже.
Коллеги по-хорошему позавидовали нам: «У вас - целая неделя отдыха, у нас - напряженная работа. Увидимся теперь только у телеэкранов». По возвращении, спустя две недели, с удовольствием посмотрела передачу «Три дня в Киеве», а  затем программу «Хай живэ!», рассказывающую о Всемирном фольклорном фестивале.
Столь неожиданное и приятное начало путешествия нисколько не омрачили долгие поиски посланного за нами экскурсионного автобуса, ни сообщение нашего гида о том, что питаться будем во второразрядной «едальне», ни утомительные гостиничные процедуры. Зато на «ужин» мы полной мерой вкусили все богатство напевов Украины!
В двенадцать часов ночи перед окнами гостиницы расположился маленький оркестрик. Гремел барабан, нежно вскрикивала скрипка, молодые и сильные голоса поющих вторили им, убаюкивая нас, утомленных дорожными хлопотами.
Газетчик, даже если он находится в краткосрочном отпуске, всегда остается газетчиком. Поздно вечером, пока нас оформляли на жительство в «Театральную» - многоэтажную и многокорпусную громадину из нежно-розового кирпича, - мы с коллегой Верой Лукьяновой успели позвонить ее родным по киевскому телефону и договориться о встрече, познакомиться в холле с седовласым узбеком. Нам он представился несколько необычно: «У вас по скольку ребятишек будет? Всего-то четверо на двоих?.. Вай-вай! А у меня их десятеро, как десять пальцев на руках! Так что вы моей Хамиде и в подметки не годитесь!».
 Из дальнейшей беседы выяснилось, что Саид-ака приехал в Киев навестить фронтового друга, посмотреть места боевых сражений. По-отцовски заботливо он расспрашивал нас о российском житье-бытье, ценах на рынке, продуктах в магазинах, экологической обстановке в Самаре. Узнав, что мы - журналисты, показал тетрадный листок, на котором (для памяти) были записаны даты, адреса и суммы денег. Оказывается, многодетная семья фронтовика из Узбекистана, выкраивая из своего бюджета, перечислила средства в фонды Чернобыля, Армении, воинов-афганцев, других, пострадавших от катастроф. Этот факт Саид-ака прокомментировал очень образной фразой: «Когда народ в беде, о своей малой нужде как-то забываешь».
Как же удивительно и порой тесно переплетаются людские пути-дороги! Живут в Ташкенте, может быть, даже по соседству, мои тетки по отцу и троюродные братья и сестры,  чьи предки были родом с Украины. Затем судьба их забросила в Башкирию, а оттуда, в голодные двадцатые и тридцатые годы они уехали в Узбекистан. С той поры ташкентцы редко приезжали в родные места.
Как весточка оттуда, от далеких родных, была эта встреча, тихая задушевная беседа с пожилым узбеком, который, несмотря на инвалидность, домашние заботы и свою многодетность, нашел-таки время приехать к местам, где воевал и умирал с перебитыми ногами в степной балке у незнакомого хутора. Саид-ака рассказал нам о том, как спасла его от гибели пожилая украинка баба-Настуся, в честь которой парень из Узбекистана потом назовет одну из своих дочерей, а сына - в память о погибшем друге Петре с Гуцульщины.
Спустя два дня, совершая экскурсию по Киево-Печерскому заповеднику, обратила на себя внимание группа молодых узбечек. Они, как нам показалось, не осмеливались ступить наг порог Трапезной палаты, убранство которой сияло благолепием и торжественностью. Хрупкая, тонкая в талии, черноокая мама с младенцем на руках первая взошла на крыльцо храма, откинув  кружевное покрывало, как бы приглашая малыша и подруг своих познакомиться с удивительной и такой не похожей на восточную культурой древнего Киева. В эту минуту нежно и переливчато  зазвонили куранты на большой Лаврской колокольне. Гости с далекой Средней Азии заулыбались.
Красота спасет мир?! Как хочется в это верить! Красота древних храмов не только потрясает, но и роднит, объединяет людей разных национальностей. И украинская земля, щедро политая кровью тысяч и тысяч парней десятка национальностей, не может быть только чьей-то. Она, как матерь, ибо здесь, на семи холмах града Киева, зародилась и пошла Русь Великая. |
   Киевляне за все годы своей многострадальной истории только и делали, что строили, созидали, восстанавливали, обороняли, украшали, поднимали и расширяли владения своего града Кия, свято веруя, что оставляют потомкам своим вечное и прекрасное. Расположенный на живописных берегах Днепра Киев вбирает в себя «братьев младших своих» Борисополь, Бровары, Боярку и Васильков, Ирпень и Дарницу, Вышгоров и Фастов
  В названиях этих (чу!) слышатся отголоски старинных поселений, гнездящихся год крылом сильного и гордого Киева, через который проходили торговые пути - «из варяг в греки», в Царьград, Азию, на Дон и дальше, в Новгород. Этому городу, благостному по своему местоположению, выпала судьба необычная - и счастливая, и трагическая. Именно здесь был создан первый кодекс законов Русская правда.
В дни нашего пребывания в Киеве ( начало 90-х годов прошлого века) проходили сессии городского и Верховной Советов республики. Мы видели пикеты у помпезно величественных зданий, где заседали депутаты, наблюдали, как на Крещатике в одно мгновение расхватывались самиздатовские листовки, еще «горяченькие», пахнущие свежей типографской краской. Люди с нетерпением вчитывались в сообщения о том, что решают республиканский парламент и городской Совет.
Те же, что у нас, проблемы, такие же горячие дебаты и пока никакого намека на то, что современный свод законов нашей жизни будет принят, а еще важнее - заработает в полную силу.
Пройдет всего два десятка лет, и  украинское вече снова хлынет на Майдан, и забурлят политические страсти, и начнут «трещать чубы  у холопов», пока разжиревшая  «верхушка» будет лихорадочно делить народное богатство, перекраивая под себя  законы и демонстрируя  блестящие примеры пресмыкания перед   заморскими регулировщиками. Но все это страна хлебнет полной мерой после того, как объявит Россию  если не врагом, то и не верным  другом и добрым соседом…
 А мы снова  вернемся в  последние дни месяца червеня 1992 года. Киев  с размахом готовился к своему дню рождения. Иного времени для такой даты у такого города -  в пору цветения садов, благоухания природы -  и не могло быть! В районе новостроек со сказочным названием «Теремки» мы увидели прямо на улице сценические подмостки, публику и детей, распевающих украинские песни. В метро, на станции «Дзержинская», четверо солдатиков из музвзвода во всю мощь своих молодых легких трубили веселый марш. У их ног элегантно возлежал футляр от скрипки, и спешащие прохожие улыбались, смеясь, кидали мелочь, рублевки «духачам» «на вдохновенье». А рядом, румянощекие тетки с ведрами роз, гладиолусов  ласковыми прибаутками уговаривали проходящих мужчин порадовать своих жинок гарными цветочками. А еще дальше, на выходе из красномраморного, блистающего светом и чистотой метро, притулилась нищенка-старушка. И редко кто положит в раскрытую ладонь  монету. Вот цветы купить - еще куда бы ни шло, иль ослепительно яркий рекламный плакат, приглашающий посетить музей миниатюр...
Нищенство в нашей стране, как социальное явление, если и существует, то полулегально. И Киев сия напасть не обошла. Проезжая по улицам города, видели старые и бедные кварталы, где доживают свой век ровесницы знаменитой украинской актрисы Натальи Ужвий. Одно бесспорно, достойно внимания и уважения - то, что нищенство здесь не переходит в попрошайничество. Среди тех, кто просит подаяние, много верующих. И, знаете, становится как-то теплей на душе, когда тебя вослед осеняют перстом. Да, непривычны  мы подавать милостыню, а значит быть милостивыми. Везде, при любых обстоятельствах, при любом достатке...
  Киев многоцветен, многолик и очарователен, он мудр своей историей и стариной, но молод и современен широкими проспектами, тенистыми улицами, парками, красивом планировкой высотных зданий, а еще искренним гостеприимством, щедростью украинской натуры. Мы исходили вдоль и поперек не один километр по Крещатику и улицам Дарницы и Подола - и везде нам было любо и интересно. Как же нам повезло, что мы приехали в пору цветения роз и каштанов, а липы только набирали цвет, тонкий их аромат русскому человеку и по душе, и по сердцу.
..Киев называют еще и городом живописных контрастов. На высоких холмах с крутыми спусками гнездятся целые ансамбли архитектурных строений. Пожалуй, самое потрясающее и ошеломляющее по своей красоте - это Андреевская церковь. Четкая, летящая, она вся устремлена ввысь, в бездонную синь майского неба и в то же время она надежно покоится на одном из семи самых заметных холмов киевских. Росписи, все внутреннее убранство православного храма для меня, выросшей в глухой лесной деревеньке, как великое открытие и откровение.
И вспомнилась, и всплыла перед взором другая сельская церквушка в селе Андреевка, что за Оренбургом, о которой местные жители говорили, что подобно ихней, Андреевской, есть только в Киеве. Может быть, «списал» зодчий с киевской какие-то главные фрагменты да вложил свою особинку, фантазию, мастерство и выстроил на границе с Башкирией божий храм, как отголосок увиденной сказки?
Церковь та на протяжении более полувека была брошена, безнадзорна, но божественной своей красоты  не утратила. Воистину строили не на год, а на века и не для бога, не для себя, а для потомков. Только вот оказались мы беспамятными и недостойными наших предков-зодчих. И хоть слабо, но утешает одна мысль - хорошо что «не разрушили до основания, а затем..»  Новое-то, кроме уродливых и одноликих коробок кирпичных домов, ничего не построили. Сберечь бы то наследство, которое ценить только начинаем. Лучше поздно, чем никогда, ведь всякое большое дело начинается с маленького, но, может быть,  с самого главного звенышка.
 Сколько лет пролетело-прошумело с той памятной киевской поездки, а облики двух храмов  до сих пор впечатаны в мою память. И как же порадовалась я, когда увидела  на одном из сайтов Интернета возрожденную «нашу» Андреевскую церковь, запечатленную с высоты птичьего полета оренбургскими парапланеристами!
...Мелькают за окном вечерние улицы Киева. Памятники В.И. Ленину и Лесе Украинке, Богдану Хмельницкому и Тарасу Шевченко, легкий ажурный мост, тяжеловесные колонны громадного десятиэтажного здания Совета Министров будто бы нависшего над улицей Кирова... Что сохранилось  из прошлого «багажа» до сегодняшних дней? Скорее всего, немного, что тогда,  на рубеже двух веков служило еще и визитной карточкой города. При нынешнем политическом раскладе, когда  многое из советского периода перечеркнуто и отвергнуто, сметено, разрушено, не так уж и трудно  угадать, какие памятники и кому поставлены в угоду националистам.
 Возвращаемся по другому маршруту. Об этой улице надо говорить стихами, ибо Крещатик  и  через 200 лет - это Крещатик! - полноводная человеческая река, с уютными скверами, аллеями, где (уж поверьте) мы услышали дивные переливы соловьев.
Месяц червень - пора сладкой любви не только для птах, но и для молодых киевлян. Свадебные кортежи, как, впрочем, и множество детских колясок - лучшее свидетельство тому, что город растет, любится, живет своим ритмом, украшая его прекрасным качеством - жизнелюбием.
 Ужинали мы в гостях у очень симпатичной супружеской пары киевлян, угощающих нас котлетами по-киевски, молодой редиской и помидорами, ароматным чаем со сливками. За столом - смех, разговоры, расспросы: «А как у вас, а что с продуктами, а как семейный бюджет и каково настроение в «низах» и что по этому поводу думают и пишут газетчики?». Обмен информацией затянулся допоздна. В гостиницу мы возвращались с некоторой опаской (все-таки незнакомый город), но уже за несколько кварталов услышали всплески музыки и заторопились, как к себе домом. Певуны и плясуны, так хорошо убаюкивающие нас в прошлую ночь, снова собрались в тесный кружок, и к темно-бархатистому небу полилась мелодия, под которую захотелось, и петь, и плакать, и танцевать в такт протяжно грустному припеву: «Добрый вечер, дивчина, бо я ще не спав...».
 Мы  тут же влились в круг поющих, хоровод качнулся из стороны в сторону, и мы тихонько пошли вослед мелодии. Вернее, это она нас повела, пометила и в одно мгновение сроднила роднее родных. В этой группе был запевала - мужчина лет пятидесяти, с сильным голосом, с огненным взором темных очей. Достаточно было движения его размашистых бровей, чтобы певцы дружно и слаженно подхватили припев и на едином дыхании закончили песню.
Пройдет всего два дня, и мы побываем на II Международном фестивале фольклора, и увидим там наших знакомых, распевающих песни своей ласковой, щедрой маты-Украины.
 «Летописец рассказывает, что в 882 году новгородский князь Олег со свое дружиной спустился на легких челнах вниз по Днепру к Киеву и сказал: «Се буди ма градом русским» - начинает свой рассказ наш экскурсовод, гостеприимным жестом приглашая осмотреть одно из древнейших сооружений города, вернее, небольшие его фрагменты - Золотые ворота, оберегаемые мощным футляром из бетона, дерева и кирпича. Чтобы защитить город от настойчивых и частых набегов ворогов, горожане построили довольно высокий оборонный вал. Остатки его еще кое-где сохранились и сегодня «смотрятся» крутыми бровками газонов, уходящих по Владимировской улице вверх.
  В Киев-град вели трое ворот - Золотые, Львовские и Лядские, но до наших времен сохранились остатки только Золотых, выдержавшие в седой древности яростные штурмы кочевников. В тридцатых годах прошлого столетия археолог Лохвицкий открыл этот памятник архитектуры. В годы Советской власти его отреставрировали,  но в  примерном варианте, так как никто не знает, как в самом деле выглядело это оборон сооружение. Предполагают, что венчала его церковь с молельной, а с боков обрамляли перекидные мосты. Но и в том, стилизованном образе, Золотые ворота – великолепны! Седая древность этого уголка старого Киева прекрасно сочетается с зеленью каштанов, разноголосицей, многоцветием красок витрин магазинов и кафе.
По Златовратской улице поднимаемся к главному Софийскому собору - памятнику архитектуры XI века. В память о победе над печенегами Ярослав Мудрый во времена своего княжения (в центре Киевского кремля) повелел заложить в 1037 году невиданной красоты и громадности собор. Старинная мозаика и фрески, шеститонный саркофаг Ярослава Мудрого, украшенный чудесной резьбой по белому мрамору... Как не прикоснуться к искусным поделкам древних мастеров, в задумчивости не постоять у диорамы с «живыми» фрагментами древнего Киева.
 С 1934 года Софийский собор и прилегающие к нему здания, имеющие историко-археологическую ценность, взяты под охрану государства. В начале 90-х годов здесь велись реставрационные работы, вскрывались фрагменты древних стен, кладка которых, не в пример современной, кажется монолитной и удивительно красивой. Состоит она из плоских квадратов кирпича-плинфы, которые клались на растворе из смеси толченого кирпича с известью-цемянкой. В этой же технике кладки возводились и Золотые ворота, и крепостные стены Киевско-Печерского монастыря...
Соборы, церкви - а их в Киеве десятки - привлекают взор путешественника своей многоглавостью и ступенчатостью сводов, папертями-галереями, полукружьями окон. Ступенчато-пирамидальные силуэты храмов завораживают.Сохранившиеся мозаики и фрески Софийского собора выполнены в основном византийскими мастерами. Отсюда и фронтальность поз, и строгость лиц святых, членов княжеской семьи Ярослава Мудрого. Жесты их скупы, взгляды широко раскрытых, вытянутых к вискам глаз устремлены прямо на нас. Трудно оторваться от созерцания этих древних картин.
Гулко раздаются шаги по боковым нефам, просторной и более ярко освещенной главной апсиде, где устраивались богослужения, и вверх, к куполу, лились слова молитвы и благословения народу русскому и его защитнику Ярославу Мудрому. Здесь посвящали князя на престол, вели важные для государства переговоры, здесь после Переяславской Рады украинский народ поклялся в верности братской дружбе с русским народом. Здесь, оказывается, Петр I праздновал свою победу над шведами.
Негромкий рассказ экскурсовода, тихий говор гостей города, осматривающих собор, - это век двадцатый, на своем последнем десятилетии. Что будет завтра? Не иссякнет ли вереница многотысячных гостей города, не перестанут ли тянуться к этой красоте люди разных народов?
И такие опасения небеспочвенные. Чернобыльская трагедия накрыла радиационным крылом и Украину, и его жемчужину - Киев. Наш коллега - журналистка и гид - рассказывала нам о том, как все тревожней звучит чернобыльский набат: растет смертность, все чаще болеют маленькие киевляне. Захоронения последних лет по ночам светятся. Неужели такая красота, сгусток такой многовековой культуры останутся один на один с самими собой, как это случилось с городами Украины, что близ Чернобыля?
...В тот день православная церковь праздновала Вознесение. Колокольный благовест серебристыми волнами разливался по всем семи холмам седого Киева. Гимном жизни и вечной красоте звучали церковные колокола. А завтра? Не ударит ли тревожный набат?
Над обрывистыми днепровскими кручами в обрамлении густой зелени возвышается памятник князю Владимиру, осеняющему крестом лежащие у ног его ближние и дальние селения, долины. Как ангел-хранитель, оберегает Владимир Креститель покой и благополучие родной земли. Сохранят ли это покой наши современники - украинцы?
 На высоких зеленых холмах над Днепром светится куполами и маковками церквей Киево-Печерский государственный историко-культурный заповедник. «Кто из гостей Киева не бывал в лавре, значит, он ничего другого не видал», - так в шутку и всерьез любят говорить  гостеприимные горожане, и, действительно, как много теряет тот, кто оставляет на потом путешествие в это благословенное самим Господом место.
Как свидетельствует выдающийся памятник древнерусского летописания «Повесть временных лет», Печерский монастырь был основан около 1051 года. Тогда, почти девять столетий назад, монастыря, как такового, не существовало. Монахи-схимники жили в пещерах на склонах холма, вблизи загородного княжеского дворца у села Берестово, что в нескольких верстах от древнего Киева. В начале 60-х годов XI столетия великий князь Изяслав Ярославич подарил монастырю всю гору под пещерами. Сам по себе этот дар тогда многое и не значил, поскольку  монастырская братия получала от богатых князей самую звонкую и желанную монету - сотни гривен серебра и золота. Но как раз дарованная земля оказалась самым долговечным и дорогим подарком. Вырастут на склонах холма сначала деревянные, а затем, с 70-х годов  XI века, и каменные здания. В 1073-1083 годах будет построен и расписан чудо-собор Успенский, который на многие, не то что последующие годы, а века станет  эталоном-образцом, по которому будут возводиться монастырские и городские храмы не только в Киеве, но и во многих городах Руси.
Над главным входом на территорию монастыря вот уже более восьми веков красуется Троицкая надвратная церковь - один из ценнейших художественных памятников русского зодчества. Бытует поверье, что всяк входящий под ее белокаменные своды оставляет там, в миру, половину своих грехов.
  Отряхнем и мы прах суетной жизни, вступим на территорию лавры не как  любопытствующие, праздно проводящие время люди, проникнувшись священным трепетом  перед святая святых и земного земных - рукотворчеством наших предков. Ведь здесь трудились видные отечественные архитекторы, мастера резьбы по дереву, металлу, камню.
 Что мы знаем о талантливых зодчих Ждане, Петре, Иване, Миланеге, художниках Алимпии, Григории, чьи имена упоминаются только в летописях? Наверняка, они не ставили целью своей жизни увековечить себя, оставить какую-то заметную отметинку. А вот оставили, да еще какую! Чего стоит большая лаврская колокольня, позолоченный купол которой, словно огромный сверкающий шлем, виден за десятки километров. Когда вблизи смотришь в верх, то зрелище представляется удивительное и почти нереальное. Там, рядом с облаками, почти на стометровой высоте, колокольня готова вот-вот оторваться от земли. Четырьмя ступенями-ярусами с арочными проемами и колоннами, сверкающим одеянием из керамики и сусальной позолоты она напоминает... космический корабль. Петербургский архитектор Г.Шедель гордился своим творением и писал, что «сия звонница... трудом моим сделанная, каким образом по всей Руси и в Европе не отыщется... и на вечность оная звонница стоять будет»! Наш гид подробно рассказывал, сколько килограммов золота 96-й пробы потрачено на позолоту куполов, сколько времени длилась реставрация того или иного памятники архитектуры и сколько средств на это потрачено. Да, наверняка, кому-то, может быть интересны и эти цифры, и эти факты, но считать и помнить все-таки нужно не это. «Памятники культуры, - напоминает нам Д.С Лихачев, - принадлежат народу и - не одному только нашему поколению. Мы несем за них ответственность перед нашими потомками. С нас будет большой спрос и через сто, и через двести лет...».
  Гордость и краса Лавры - Успенский собор - являет сегодня собою руины с частично уцелевшей юго-восточной частью сооружения. У какого варвара и нелюдя поднялась рука разрушить уникальный памятник архитектуры древней Руси? До недавнего времени существовала официальная версия о том, что собор был взорван гитлеровцами в ноябре 1941 года. Сегодня историки находят другие источники об этой расправе под храмом. Пока они неточные, и нельзя утверждать, что Успенский пал от рук партизан, якобы получивших приказ от самого Сталина…
Но легенды легендами, а сегодня тысячи верующих даруют свои сбережения на
восстановление бывшей главной святыни монастыря, по преданиям имеющей
«божественное» происхождение. Если верить преданиям, то собор якобы строили двенадцать братьев-греков, присланных богородицей, которая вручила им много золота и икону «Успения».
  Проходя по территории действующего мужского монастыря, в церквах и многочисленных иконных лавках мы видели оцинкованные ящички с надписями «Сбор пожертвований на восстановление Успенского собора». Все, что производят монастырские цеха и мастерские, начиная от трехрублевых крестиков и кончая прекрасно оформленными «Библиями», - все, как пояснил настоятель монастыря отец Петр, идет для целей благородных.
 На территории Лавры открыта духовная семинария, где, как мы убедились, учатся вполне современные ребята, одетые как гимназисты, в тужурки, строго придерживающиеся этикета обращения младшего к старшему.
В церковных дворах, у иконных лавок, в тени зеленых аллей множество истинных паломников, которые наслаждались созерцанием всего того, к чему так стремились... Что заставляет, вернее, влечет, зовет их сюда, в Лавру, чтобы поклониться святым мощам? Вера во всевышнего иль желание искупить грехи, а может быть, все-таки простое мирское любопытство?
Последуем и мы привычным для тысяч верующих паломников маршрутом. Восточнее руин Успенского собора, вдоль здания древней типографии, идет крутой спуск, преодолев который, выходим к южным воротам Лавры. Против ворот и находится деревянная крытая галерея. Людской поток в обе стороны кажется нескончаемым.
Наконец, галерея выводит нас на небольшой двор-площадку, где мы  покупаем свечи и направляемся в подземный лабиринт Ближних пещер. Ход имеет высоту до двух метров и мы постепенно опускается на глубину  20 метров.
  Пройти по полутемному узкому тоннелю без робости и нервного озноба, ожидания какого-то открытия невозможно. С одной стороны, почти на равном расстоянии, в нишах установлены гробы с мощами, над изголовьем которых - портреты святых. Мы невольно задержались у неистово молящейся женщины средних лет, которая, казалось, не обращала внимания на проходивших мимо нее людей. Бережными жестами она оглаживала картинный лик монаха Василия и, наклонясь, прикасалась губами к златотканой парче искусно выложенной по форме человеческой фигуры. Кто блажен, тот верует?
На всем 500-метровом пути встречаются прямоугольные камеры-ответвления, где, как рассказывают «Повести временных лет», жили монахи- затворники. «Чтобы понять смысл земного быванья, - пишет знаток русской старины писатель Владимир Личутин, - надо так погрузиться в собственную Душу, так отрешиться от утробы своей, когда и сердце вроде бы перестанет колотиться, и время замирает, а ты сам вроде бы и жив пока, но уже и мертв. И лишь пребывая в подобном оцепенении, ты сможешь, наверное, пуститься в поход по лабиринтам собственной души ».
Как часто отправляем мы свою совесть по лабиринтам души? - Невольно спросишь себя и крепко задумаешься, особенно после того, как ступишь из мира пещерного на свет божий и затушишь свечу, и звякнешь полтинником по дну церковной кружки. Что же за опыт жестокий проводили схимники над своей натурой, для чего и для кого нужно было такое самоистребление? Отмаливались грехи за все человечество сразу? Иль выпрашивалось вечное царство небесное, так красиво и заманчиво разрисованное на внутренней стороне купола трапезной церкви, где вместо молитв сегодня звучат концерты гитаристов и собирают жаждущих исцелиться, освободиться от земных грехов психотерапевты и экстрасенсы...
Жизнь продолжается, даже если мы иногда пытаемся приостановить, попридержать ее стремительный бег. Здесь же, на территории Киево-Печерского государственного историко-культурного заповедника, открыт и действует музей миниатюр (автор Николай Сергеевич Сидрястый), где, как в капле воды, отразились и наш быт, и культура, а, в - общем-то, образ мыслей и мысли образы... На срезе крохотного зернышка - великолепный портрет Э.Хемингуэя, а рядом -  подкованная блоха, роза, закованная в обесцвеченный волос, как в саркофаг, и летящий парусник-памятник А.Грину. Это надо увидеть, чтобы по достоинству и восхититься, и оценить, и поразмышлять о том, какой же это великий и неповторимый дар - руки человека, его ум и способности созидать, творить красоту! И удивляться и преклоняться перед творением рук человеческих не устаешь, когда просто идешь по улицам древнего града Кия, когда всматриваешься в силуэты храмов и изрешеченных стен завода «Арсенал», принявших на себя огонь январского восстания рабочих-киевлян в 1918 году.
  В этом городе каждый камень дышит стариной, многовековой историей, которую, увы, мы знаем только по скудным источникам учебника истории. Нет! Историю следует изучать не по книгам, чьим-то рассказам. Недаром ведь молвится, лучше раз увидеть, чем сто раз услышать.
Музей народной архитектуры и быта Украины - уникален и уже потому бесценен. Во всем мире насчитывается шесть таких музеев под открытым небом. Киевский занимает 150 гектаров живописных холмов и долин, с журчащими ручьями и речкой, непримятыми травами и цветами. Со всей Украины по крупицам собирались сюда экспонаты: ветряные мельницы и хаты, церкви, построенные без единого металлического гвоздя, сельская школа и кузница, колодезь с журавлем и овины, клуни и повитки, курничек и свынинец, плетни и расписные колыски...
У каждой хаты нас встречали добрым приветствием «Ласкава за прошу» хранительницы музея - в основном пожилые крестьянки, которые, как много-много веков назад, по обычаю своих прабабок, занимались домашним хозяйством. Одна обмазывала глиной стену клуни, другая рассыпала траву по прохладным полам горницы.
Все убранство этих древних жилищ восстановлено до мельчайших деталей. Хаты кажутся обжитыми, наполненными своими радостями, заботами. Рядком, над оконцем, в почетном переднем углу, приютились иконы и картины, над ними - душистые пучки трав. На кровати - расшитое рядно, у печи - горшки, глечики, другая домашняя утварь. Вот сейчас зайдет уставший казак, испьет ядреного кваску. Кинется к нему на колени малое дитятко и будет ласкаться и просить тату, чтобы взял с собой на покос...
От хаты до хаты прошли мы и Полтавщину, и Полесье, и Слобожанщину, а в Карпатах - особенно живописном местечке - сфотографировались на память, спели хором про «гуцулку Ксеню...». Вышли к ветрякам, на несколько минут задержавшись на холме, оглядывая прекрасную панораму музея. Здесь мы и простимся с тобой, Украина, и не будем говорить «прощай». Кто знает, может, забросит судьба в эти благословенные места еще не раз. Прекрасный город и земля украинская пленили наши сердца, а потому запомнятся навсегда.
 1992-2009 г.г.

СТРАНА НЕПУГАНЫХ ЦИКАД
И РАСТРЕЛЯННОЙ ТИШИНЫ

     Начало 90-х годов.  Во многих бывших союзных республиках бушуют национальные конфликты.  И у нас, живущих в России, вся душа    в те неспокойные времена измаялась - как там живется-можется нашим родным в Душанбе? И  хватит у них  сил  и мужества  выдержать этот натиск?
 Открываю «Известия» и в статье «Война после войны» читаю о том, что в столице Таджикистана уже в сумерках нельзя выходить за ворота дома. Умом понимаешь, что так оно и есть теперь, когда люди взялись за оружие. Но,  вопреки горячим новостям, так и хочется упрямо воскликнуть: быть этого не может, ибо до сих пор в памяти моей хранятся  теплые воспоминания о долгих и приятных прогулках тихими вечерами по душанбинским улицам и проспектам.
 Мне, жительнице средней полосы России, все было в диковинку в этом волшебном краю. Даже неумолчный звон цикад в ночной тиши отходящего ко сну города казался сказочным, как из «Тысячи и одной ночи». В этот поздний час жизнь уютного, утопающего в зелени садов и аллей поселения, расположенного в самом сердце Гиссарской долины, почти затихала. Переставали ходить троллейбусы, автобусы, маршрутные такси. Засидевшись в гостях у родственников, мы отправлялись пешком до  своего дома и ни разу не столкнулись с хулиганами, загулявшими выпивохами. Да и не было ни страха, ни опасения за свою жизнь, ибо в этой самой южной республике страны Советов жили по строгим законам этой древней земли. И самым большим грехом считалось воровство, ложь,  злой навет или пустая болтовня.
Городская окраина, где мы тогда жили, где в ночи сверкал сварочными всполохами  завод холодильников «Памир», представляла собой тихий уголок из кирпичных одноэтажных особняков, четырехэтажек, производственных и хозяйственных построек. С раннего утра и до позднего вечера жизнь в этой юго-западной части города бурлила как горная речка, зато ночи были тихи, светлы и романтичны.
 Душанбе с полным правом можно было назвать городом-садом.  В один из очередных приездов  зять, встречавший меня в аэропорту, специально провез по  главной улице Айни, И я  невольно отметила, что  кроны чинар вдоль арыков вроде бы стали не такими развесистыми, какими они были в предыдущий мой визит. Геннадий засмеялся и пояснил, что это уже новые  деревья и что растут они на этой земле очень  быстро. Несмотря на жару, которая окутывает столицу с ранней весны и до конца октября, все здесь цветет и благоухает. Улицы чисто выметены, прибраны дворы, вдоль дорог струятся арыки, дающие влагу  и людям, и птицам, и цветам, и деревьям. Особенно красочно и живописно смотрятся в многочисленных скверах наши русские ивушки плакучие.
Ни один визит в гости к сестрице не обходился без походов на базары, в магазины и прочие торговые точки, магнитом притягивающие всех приезжих огромным количеством самого разного экзотического товара. Посуда, ткани, одежда, бытовая техника - многое производилось и изготавливалось в самой республике, причем,  более чем  достаточно для удовлетворения покупательского спроса. И все же везли сюда, на пограничную окраину Советского Союза, московский кофе, германский фарфор, румынскую и чехословацкую  мебель,  тушенку из Сызрани и холодильники из Орска.  Такое изобилие для нас, россиян, успевших вкусить все прелести дефицита, вызывало порой  легкую зависть.  И если в наших столовках мы довольствовались котлетами «А ля сухари», то в любой чайхане, кафе или ресторанчике, как и в придорожном духане, можно было отведать  изысканные блюда из  парного мяса. А изобилие фруктов, овощей,  орехов, зелени – настоящее пиршество для глаз и желудка, измученного русской кухней!
 Любому гостю из России любопытно посмотреть не только сам город, но и запредельную территорию. И мы часто выезжали в ближние кишлаки и городки, чтобы пройтись по магазинам,  посмотреть, как живут простые дехкане. Зять наш слыл отличным мастером по ремонту автомобильных моторов. Выезжая по просьбе водителей в горное селение,   он приглашал и меня  с его женой Валентиной прокатиться по серпантину дорог и оценить по достоинству всю прелесть здешней природы. По пути обратно мы обычно останавливались  у какого-нибудь неприметного с виду дола и лезли в гору к ближним деревьям, чтобы набрать грецких орехов.
Незабываемое впечатление оставила поездка в Варзобское ущелье, склоны которого поросли  диким  орешником, алычей, яблонями, кустарниками. Стремительные воды горной речушки  обжигают  даже  в самую большую жару. Стоял  теплый октябрь. И все же мы решились окунуться  в ее студеных водах. О! Это было что-то!!! Словно   мы побывали в ледяной купели, после которой приятный жар охватывает все тело и оно начинает покалывать иголками. Лица наши сияли от удовольствия, когда мы поднимались вверх, к нашей «Волге» и  невольно оглядывались на бурлящий, с серо-голубым отливом поток, пришедший  в ущелье с  ледников. 
 Побывали мы и в боковом ущелье реки Варзоб, где  бурлит один из  красивейших в Гиссарском хребте водопад Гусгарф. За поселком Зидды, всего в семидесяти километрах от Душанбе, берут начало серпантины автомобильной дороги,  ведущей к Анзобскому перевалу высотой более трех тысяч километров.
Анзобский перевал, объяснил нам бывалый дальнобойщик Юрий,– это седловина в гребне хребта с небольшой ровной площадкой. Перепад высот между началом подъема и перевалом достигает почти полтора километра. И весь путь на перевал  занял у нас полтора часа.  На самой высокой точке мы остановились, чтобы полюбоваться на горы Кухистана.
      Однажды  по пути из сада-совхоза имени 20 партсъезда, где раньше жили наши Корчагины, мы завернули  к старым  башням. Гиссарская крепость, рассказывали мне мои попутчики, когда-то, давным-давно представляла дворцовое хозяйство  одного из правителей Бухарского эмирата. Стены здесь были метровой толщины, с бойницами для пушек и  ружей. А  возвышалась она  на склоне высокого холма. Внутри жизнь кипела вполне цивилизованная по меркам тех древних времен. В тенистом  саду можно было прогуляться и полакомиться фруктами, в бассейне  насладиться прохладой, а если  кто и заскучает, то посетить караван-сарай, зайти в любую лавку шумного и многоголосого базара.
  По преданиям это укрепление было возведено еще до азиатского похода Александра Македонского, и оно   держало оборону от захватчиков на одном из самых важных участков Великого шелкового пути.
 Здесь нам встретился смотритель, который и рассказал о том, что когда-то к главному входу дворца крепости вели лестницы и террасы. Все это давно разрушилось, как и само здание дворца. Сохранились  лишь ворота, сложенные из жженого кирпича, с двумя цилиндрическими башнями, между которыми возвышается стрельчатая арка.  В непосредственной близости  к крепости  обитали ткачи и резчики, гончары и чеканщики, Гиссар слыл  когда-то азиатским центром производства тканей из шелка, шитого золотом. Кроме того, на этой древней земле творили великие зодчие. Красноречивое доказательство тому -  узоры из камней, которые украшают вход в Гиссарскую крепость.
      Знакомясь с разными уголками этой  прекрасной земли, овеянной легендами и  тайнами,  мифами  и историями разных времен, я полюбила Таджикистан. И так сложилось, что после многочисленных поездок в качестве отпускницы сестра Валентина предложила мне переехать в Душанбе на постоянное место жительство. Первым на  разведку отправился муж, которого, как говорится, взяли с руками и ногами на авторемонтный завод. Ну а я, обиходив съемную квартирку  и устроив сынишку в детский сад, нашла работу в городской газете «Вечерний Душанбе».
     Как-то по заданию  редакции мне пришлось брать интервью у председателя райисполкома одного из районов Душанбе о проблемах благоустройства подведомственной территории. И когда он прочитал черновой набросок моего материала, то лукаво усмехнулся: «Откуда узнала, как догадалась, о, любезная гостья, что я люблю по утрам проходить по тихим городским улочкам и  прислушиваться к тому, как  шуршат по асфальту метлы дворников?» Крепкое хозяйство, заметил далее мой герой, начинается с порядка в своем доме и на своей улице.
Однажды мы поехали в колхозные сады за яблоками, вернее будет сказать, добирать то, что не смогли собрать колхозники. И эти прогулки по косогорам, поросшим мелкой травой, и глухое шуршание  веток,  и стук о землю налитых плодов, с прозрачными капельками сока, словно слезинки,- все это врезалось в память надолго.  Надолго потому, что там, в  тихих садах  предгорья Памира, в бедных кишлаках царил мир и свой уклад жизни, который мы были не вправе нарушать.
 Мне запомнился  летний вечер в  сельском таджикском доме. Пока наш Геннадий возился с мотором, хозяйка  пригласила нас в  гостевую комнату, где стоял сервант с посудой, в углу у стенки притулилась солдатская  складная кровать, а в углу на  низком столике сверкала мишурой маленькая елочка, забытая  после  встречи Нового года. О, как радушно угощали нас хозяева этого бедного дома! Горячие лепешки и шурпа, сквашенное молоко и мед, который можно было резать ножом - настолько он был густой, а еще душистый свежий чай, сладости, сухофрукты и припевающие под воркование хозяйки робкие детские голоса: «До-бр-рр-ый ве-ч-чер-р!»,» До-о-об-р-ый ве-че-ррр!»
   Земля таджикская разительно отличается от российских черноземов. Едешь вдоль арыков и плантаций и видишь сплошное, как мне  поначалу казалось, глиняное полотно. Светло-коричневая или темно-желтая  пашня  веками вбирала в себя  неистовый  зной и жар южного  солнца. Поэтому почва  так выгорела, приобретя именно  такие цвета и оттенки. Но от этого не утратила своего плодородия,  ибо соки земли здесь превращаются в многогектаровые овощные  и хлопковые плантации, виноградники,   плодовые сады. Находится место и для злаковых культур. Богатая житница Таджикистана кормила и поила не только местных жителей, но и многое отправляла на экспорт.
  Когда я впервые побывала по заданию редакции на шелкокомбинате и увидела, какие ткани из натурального шелка здесь изготавливают, моему восхищению не было предела! И в те времена даже бедные семьи могли позволить себе расходы на  женские наряды  из этого нежного, прочного и экологически чистейшего материала.
 Спустя годы к нам в Россию хлынул вал торговцев из Узбекистана, соседнего Таджикистана. Но, боже, что они везли для нашего покупателя? Вместо красивых и прочных ситцев, сатинов, атласа предлагали  какую-то одноразовую  марлевку. Возмущенная таким низкопробным ширпротребом, я высказала упрек продавцам, на что они с горечью ответили, что сами давно это самое одевают и носят, а лучшее отправляется за границу, так как их странам нужны доллары для подъема экономики.
Тогда, в восьмидесятых годах  республиканские печатные издания, как и газета «Вечерний Душанбе», едва осмеливались писать о наркобизнесе, истоки которого угадывались всего в нескольких сотнях километров от столицы Таджикистана. Мои родственники часто ездили в погрангородки и поселки, в гости к своим друзьям, и оттуда привозили забавные истории об удачной рыбалке и не менее удачных покупках в местных гарнизонных магазинах. Но никогда не заводили речь о том, что пограничники задержали партию гашиша ила опия сырца, переправленного горными тропами или через речку Пяндж. Да если это и случалось, то тема была закрыта наглухо, и нам, газетчикам, ничего не оставалось, как  писать о проблемах обувной фабрики и авторемонтного завода, об условиях труда на шелкокомбинате и проквашенных шашлыках в придорожных забегаловках.
 Меня многое поражало в укладе жизни аборигенов. Очень бедно и скудно жили многодетные семьи простых работяг. И как же вычурно, напоказ, с помпой обставляли свои будни и праздники те, кто вел широкую торговлю, кто был у власти, при связях и взятках. Я видела, как эксплуатировали малолетних школьников на хлопковых плантациях. Пахта -  хлопковая страда - заканчивалась глубокой осенью, с наступлением утренних и  ночных холодов. Все это время студенты вузов, техникумов, училищ жили в кишлаках где придется: в зданиях школ, интернатов, в сараях, кибитках, а то и в палатках. Романтики в той изнуряющей страде было немного, так как после возвращения домой многие ребята к занятиям приступали не сразу - их сваливала простуда и скудная кормежка.
    Светлым оконцем осталась в памяти поездка в Гарм, где в одном из кишлаков мне, удалось купить книгу Марка Твена  «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна». Продавщица удивилась, когда я выгребла всю свою наличность еще и за томик стихов Есенина, за сказки Шехерезады «Тысяча и одна ночь», за моего любимого Толстого. Книги на русском языке, как, впрочем, и на таджикском,  в селениях никто не покупал.
Спустя несколько дней по заданию редакции я побывала в историко-краеведческом государственном музее, расположенном в центре Душанбе, и меня буквально потрясла трагическая история этого народа. Народа, который спустя столько лет после установления советской власти, так тяжело тянулся к всемирной культуре. Может быть даже нехотя, потому что собственная культура была стилизована под советскую, и свое исконное, традиционное таджики стеснялись показывать. При нас они говорили только на русском, всегда были вежливы, предупредительны.
Свобода самоопределения своего государственного устройства, видно, не принесла желаемого результата.  Именно начиная с 90-х годов, с  тех самых пор, как в последний раз я побывала в столице этого древнего государства, все так разительно изменилось в последующие годы. И серое стало черным, а светлое и чистое померкло совсем. Трудолюбивый и красивый народ, представляющий многонациональный крепкий сплав, вдруг стал делиться на своих и чужих, на пришлых и коренных, на оппозиционеров и представителей правящей верхушки. Таджикистан превратился в перевалочный путь наркоты.
Как и везде, промышленность республики захирела, социальная сфера приказала долго жить. Русские покинули обжитые места, престижную работу, а аборигены взялись за оружие. Начали искать виноватых в бедах, которые обрушились на страну. Те ли это приветливые, улыбчивые таджики, которые нас, русских, привечая  у себя дома, не знали, куда посадить и чем угостить, одарить? Что же такое страшное и непоправимое случилось с целым народом,  если он готов развязать на своей земле еще одну войну? Собственно, война эта идет, утверждали «Известия».
   Неузнаваемая страна. Страна контрастов и яростной борьбы за власть - таков  Таджикистан начала национальной распри. Оттуда выехали сотни семей  земляков из Оренбуржья, Татарии, Башкирии. Не живет теперь и моя сестра, родственники ее мужа, которые из одного полымя попали в другое, купив квартиру в   Ставрополе. После чеченских событий в спешном порядке вынуждены уехать в Калининград, где тоже положение  было в ту пору не самое лучшее.
   В моей записной книжке все еще значатся душанбинские номера моих знакомых журналистов, где-то в шифоньере пылится красиво расшитая тюбетейка, которую мы нашли в горах под Ордженикидзебадом. Как сувенир, на память, хранится увесистый, обкатанный древним Гиссарским морем камень-голыш. А еще теплится в душе светлая память об этой щедрой и гостеприимной земле.
Какая она сегодня, эта волшебная страна, так поразившая меня четверть века назад? «Сегодня Таджикистан - это суверенная многонациональная светская президентская республика,- сообщает в своем  блоге житель России Михаил, посетивший недавно эту страну в качестве вольного туриста.  …Улицы таджикских городов и кишлаков – оживший цветник. Большинство женщин – в ярких национальных одеждах, но мини-юбкой там тоже мало кого удивишь, разве только в отдаленных районах. Много улыбок на улицах… народ реально живет намного беднее нашего, но похоже не шибко этим фактом угнетен.
К русским в республике отношение самое теплое, как у простого населения, так и у представителей закона, замечает далее Михаил. Газет на русском языке на лотках, пожалуй, что побольше, чем на таджикском. Газеты пишут достаточно свободно, правительственные персоны критикуют вежливо, но настойчиво…. в дни моего пребывания местные газеты как раз вежливо, но настойчиво чихвостили министра образования, под угрозой исключения мобилизовавшего студентов собирать хлопок. Похоже, только первое лицо государства имеет негласный иммунитет к критике – про президента ни единого плохого слова. Очень много пишут про Россию, в целом доброжелательно. Межправительственная программа переселения русских на ПМЖ в РФ реально работает, причем под это дело отъезжают отнюдь не только этнические русские.
 Криминальная обстановка в республике как бы спокойная. То есть понимаешь, что где-то там идут караваны с наркотой – но уличной преступности практически нет. Сводки происшествий – детский лепет… смешно читать после московских! Ночью в городах АБСОЛЮТНО безопасно».
Экономика страны, сообщается в Википедии, находится в огромной зависимости от средств, зарабатываемых трудовыми эмигрантами. Число таджикских граждан, занимающихся трудовой деятельностью в России, насчитывает один миллион человек. В 2005 году они официально перевели на родину, по данным Международного валютного фонда, 247 миллионов долларов. Реальный объём пересылаемых денег, по оценке ЕБРР - половина ВВП страны при этом свыше 90 процентов средств переводятся из России. Эти деньги не инвестируются, а тратятся на текущее потребление. Определенную долю экономики, по всей видимости, занимает торговля и перевалка героина из соседнего Афганистана.
…И снова я возвращаюсь к благословенным доперестроечным годам, когда после семи месяцев жизни в Душанбе я вдруг  так затосковала по милым российским просторам, что даже не согласилась на новую работу в республиканской молодежной газете  и уговорила мужа вернуться домой. Словно сердце чувствовало, что настанут скоро черные и тревожные дни и ночи для нас, «инородцев» и  следует ждать большой беды.
 Много воды с той поры утекло. Теперь мои душанбинцы  прочно обосновались  в Подмосковье, отстроив просторный дом и научившись вести подсобное хозяйство. В Серебряных Прудах они разыскали «земляков» по Таджикистану, и частенько встречаются  вместе в дни праздников и поминок. Годы идут, старость, болезни  дают о себе знать, и когда случается горе, то все они собираются тесным кругом для помощи и поддержки друг другу. Очень горюют о том, что оставшиеся без присмотра могилки на окраинах Душанбе никто теперь не навещает.
 Как-то в разговоре со строителями из Таджикистана, работавшими в нашем городе, я затронула эту горячую тему, и на удивление услышала такое пояснение: « Русские кладбища не оставлены без ухода. В столице проживает немало ваших соотечественников, и они стараются следить за могилами, но и наши власти выделяют рабочих,  которые им в этом помогают».
Какой след оставила в памяти и в сердце  моих родных Корчагиных эта земля? Бывая  у них в гостях, слышу, как сестрица с горьким вздохом и сожалением признается: «То были самые счастливые годы нашей жизни, но мы об этом даже  не догадывались. Просто жили, работали, воспитывали детей, дорожили уважением каждого, с кем сводила нас судьба в этой стране, ставшей теперь заграницей».

(1996-2009 г.г)

УМОМ РОССИЮ
 НЕ ПОНЯТЬ.
 ЕЕ НАДО
ПРОСТО УВИДЕТЬ

Часто в беседах мы затрагиваем тему любви и нелюбви к «отеческим гробам». Мы с завидным усердием порой начинаем  охаивать место, где живем, место, с которого начался наш старт в большую жизнь. И нам после поездок  по стране или даже в другие  государства, всякий раз кажется, что там, «за бугром» уж точно живется людям лучше, вода там слаще и хлеб вкуснее,  небо голубее и люди замечательные. Но! Истинную цену слова «Отечество» начинаешь понимать только тогда, когда разлука с милой сердцу Родиной становится невыносимой.
  Один из  героев моих публикаций, выехав на родину своих предков  в Германию, после трех лет проживания в этой стране признался в письме своим родственникам, оставшимся в Нефтегорске, что милее и роднее нашего городка для него нет и никогда не будет  на просторах чистенькой, ухоженной Фатерляндии.
 Даже самые взыскательные заморские гости искренне утверждают, что самая красивая страна и самые лучшие люди в мире - Россия и россияне. Народ уникальный по своим душевным качествам,    что в первую очередь подчеркивают и японцы, и американцы, и европейцы. Когда судьба сводит их с русскими, мы, говорят они, не перестаем удивляться не только вашими просторами, но и широкой натурой русского характера, наслаждаться нашими  красивыми песнями, восхищаться неутомимой работоспособностью, добротой, терпением и терпимостью.
    Чем и как живут сегодня маленькие деревеньки, селеньица, городки, поселки России,
расположенные вдоль больших автотрасс, по котором нынешним летом мне довелось
попутешествовать и на восток, и на запад? Эти заметки - как раз о том неброском житье-бытье русской глубинки, о том, как простой россиянин жизнь свою начинает и завершает
 самыми главными земными заботами - с хлеба насущного,  о  благополучии дома. И своей душе тоже не забывает…
 По сравнению с нашим, поволжскими оренбургские степи  кажутся раза в три просторнее, будто дали здесь раздвинуты более чем бескрайним горизонтом, и нет конца и краю колышущемуся хлебному морю. Оренбургская житница страны этим летом восполняла недород двух предыдущих лет. Хлеба стояли сплошной стеной, в окружении зеленых холмов, перелесков, долков. Благодатные дожди напоили вволю эту отзывчивую на заботу хлебороба землю. Оренбуржцы в те июньские дни готовились к жатве: обкашивали поля, вели уход за парами, косили травы. Оживление и на токах, в мастерских - лучшая примета надвигающейся страды.
И еще одна примета, правда, невеселая. Горы металлолома на машинных дворах, у мастерских, как и в наших хозяйствах. Стояли тут и там старенькие «Нивы», сеноуборочные машины с раскуроченным нутром. Много, ох как много разбитой техники, а замены что-то не видать. Притормозили у колодца в крупном поселке за Бузулуком. Женщины молчаливы, не балуют разговорами проезжающий мимо люд. И только когда мы завели речь об урожае, о садах, в которых наливались соком яблоки, рдели вишни, сельчанки оживились.
     По сравнению с самарскими крестьянами, как я сделала вывод из нашей беседы, живется им туговато.  Мужья зарплату не приносят по - полгода. Работы в хозяйствах становится все меньше, а заплат - все больше, держатся только своим подворьем. Вот и в этот вечер многие вынесли к автотрассе бутылку молока, горку лука, чашку огурцов, первые,  еще с зеленцой, яблоки. Отдают бабоньки плоды своего труда почти за бесценок, да только немногие путешественники притормаживают  у сельского колодца. Мчится и мчится дальше, к Оренбургу поток автомашин.  Кто едет в отпуск, кто везет грузы, а кто - большую беду. Вот и не дремлют гаишники – чуть «покруче» авто, тормозят , а перед крупными населенными пунктами – целые заграждения-шлагбаумы. Рядом -  Казахстан. Через эту трассу идут наркотики, другая контрабанда. Большими деньгами пахнет эта дорога, но кормит она и жителей окрестных сел, и просто проезжих. 
 Чем ближе к столице Оренбургского края, тем чаще и чаще мелькают всевозможные дорожные кафешки, шашлычные, крохотные киоски с традиционным набором жвачек, воды в пластиковых бутылках, дешевых сигарет и водки. Первых арбузниц мы увидели именно на этой трассе. В надежде посматривали они на каждое любопытствующее лицо: «Почем килограммчик?» Но тщетны ожидания заполучить покупателя. Мы сожалеючи вздыхаем — как-то и этим людям надо кормиться.
 За окном наших « Жигулей» мелькают то справа, то слева деревеньки, словно нанизанные, как бисер, на нить федеральной трассы. Где с покосившимися заборами, с заросшими бурьяном подворьями, а где с дворцами- стройками. Архитектура загородных домов весьма незамысловата, как говорится, без излишеств, но зато иные по объемам – куда там заграничным виллам! В основном коттеджи достраиваются, доводятся до ума, а потому не хватает рук и средств привести в порядок усадьбы. Сплошь и рядом - бурьян, запустение. Но это явление временное. Потом будет здесь, в отдалении от шума городского, от выхлопных газов, зеленая зона с нормальным отдыхом. Вполне возможно, поселятся в просторных домах и простые труженики с л стабильным достатком. Ах, как хочется верить в это!
Приметы времени, как ни удивительно, до деталей совпадают в любой области нашей страны. Строятся, обзаводятся своими домами не только те, кто богат и может себе позволить большие расходы. Работящие и уверенные в свои силы, рукомесло люди берутся за это дело с большим желанием. Мы говорили с одним таким застройщиком, который с удовольствием показал нам свое прекрасное «детище» и рассказал, как четыре долгих и трудных года он один, без чьей-либо помощи крячился на своем доме: вязал сам рамы, двери, стелил полы, поднимал крышу, штукатурил стены, клал плитку, клеил обои, мастерил мебель. Поистине, такому человеку надо памятник поставить и золотыми буквами на фронтоне написать для потомков его имя, и какой ценой достался ЭТОТ дворец.
В оренбургском селе, где живет наша младшая сестрица, стройка, по ее словам, опережает саму жизнь. Лес - рядом, глина - бесплатная, руки — свои. Пусть неказистое, но жилище молодые зиянчуринцы возводят сами, правда,  не без помощи односельчан, родных и друзей. Так на селе всегда и делали.
 Откуда деньги, материалы? Каждый изворачивается как может. Держат скот, продают и живым весом, и мясом. Ищут на ближней станции подработку, едут на поиски работы в город. Луга вокруг села богатые, потому крестьяне не покладают рук все лето: сенокос, заготовка дров, вывозка делового леса. Кипит работа. Живет деревня, можно сказать, сама по себе, не надеясь ни на программы по возрождению сельского хозяйства, ни на другие мифические посулы.
 Вот и наша родня после сенокосных, огородных дел планирует заняться капремонтом своего дома. Трудно, но куда деваться, жить как-то надо. Жить бы да не тужить, если бы зарплата была чуть повыше, если бы... Ах, сколько надежд возлагают оренбургские, самарские, пензенские крестьяне на это «если бы...» Чуть-чуть ослабить налоговое бремя, пусть немного, но поднять зарплату, помочь детей выучить, да не бросать на полпути  все, что начато и с таким трудом пробивается к нам, в глубинку, хорошее, светлое, настоящее.
Но как же долго все это «в верхах» решается, согласовывается, проводится в жизнь. Неужели наш российский человек достоин такого небрежного отношения к нему, к его нуждам и запросам?..
…Когда мы возвращались из Пензы  через знаменитый Никольский рынок, стояла ветреная погода. Невольно обратила внимание на нежный перезвон хрусталя, выставленного здесь в огромном количестве. Покупателей было в тот час раза в три меньше продавцов и раз в десять меньше, чем товара, сияющего на солнце всеми цветами радуги. Такая красота и в придорожной пыли?! Наверное, такова и наша российская жизнь. Как  этот хрусталь…


«ПЛАТОЧКИ БЕЛЫЕ,
ГЛАЗА УСТАЛЫЕ»

… Поезд "Москва-Орск" громыхал на стыках Южно-Уральской железной дороги и, останавливаясь чуть ли не у каждого столба, медленно, но верно приближался к Бузулуку. Ходу до этой узловой станции оставалось еще часа два, но мои соседки -  женщины средних лет- уже  достали ручную кладь и, улыбаясь, рассортировывали купленные по пути гостинцы. Я спросила по-свойски, зачем в Москву-то ездили?
- За товаром, - откликнулась одна. - Живем с колес. Сами покупаем, сами и продаем. А как только ремешок туже затягивается, снова в столицу.
   О том, как живет российская глубинка, легче всего узнать вот так вот, во время вагонных разговоров, когда никто никому ничего не должен, и разговор льется словно песня. Вот почему такой живой, можно сказать, профессиональный интерес у меня к попутчикам.
    Место "бизнесвумен" из Бузулука заняли пенсионеры. Иван Павлович и Мария Михайловна ехали на свадьбу к внуку. Разговор клеился. Дед . со вздохом вспоминал, какими щедрыми урожаями одаривала земледельцев оренбургская житница в советские времена. Хлебом жил и богател регион.
  - А сегодня, - сетовал бывший комбайнер, - к земле нет тяги у молодежи. В уцелевших хозяйствах молодые механизаторы наперечет. Кому поднимать село, возрождать былую славу оренбургских хлеборобов?
     Тогда нечем было ни утешить, ни обнадежить старого пахаря. Дело-то было еще летом 2005 года. О национальном проекте в сфере АПК, если уже и задумывались в высоких инстанциях, то нам, простым россиянам, еще не докладывали. А спустя ровно два месяца после этой поездки довелось мне побывать на ВВЦ в качестве участника ежегодной ярмарки "Золотая осень". Осматривая павильоны с выставленной продукцией из самых разных регионов нашей страны, особое внимание обратила на стенды Оренбургской области - пожалуй, с самой богатой продовольственной коллекцией из всех представленных здесь. Значит, есть чем блеснуть и накормить! Практически все районы этого богатейшего края были представлены новинками в хлебобулочной, мукомольной, мясоперерабатывающей отраслях. Слюнки текли от вида пышных караваев, окороков и крохотных охотничьих колбасок. Подумалось, а что бы сказал мой умудренный жизнью попутчик, если бы увидел такое великолепие? Наверное, порадовался бы, а может быть, и с сомнением покачал головой, мол, сегодня, Слава Богу, есть чем блистать и хвалиться. А завтра?
      … Но вернемся к началу моей поездки.  По прибытию в Москву, на Казанский вокзал, мы вскладчину взяли такси и отправились на ВВЦ. Попутчица Валентина, лет сорока на вид, сухощавая, подвижная и улыбчивая, тоже спешила по этому же адресу. Только павильоны у нас оказались разные. Приехали мы одним и тем же поездом, и по пути к месту назначения выяснили, что все мы трое - почти земляки и даже имеем общих знакомых. Таксист, слушая наши восторженные объяснения и уточнения, откровенно рассмеялся и сказал не без гордости: "Вот за что я люблю нашу Москву, так за то, что многие приезжие здесь почему-то сразу находят родню, хотя и едут сюда одним поездом".
   Когда я поинтересовалась у моей новой знакомой, с какой целью она приехала в столицу и что ей нужно на ВВЦ, она объяснила, что везет на ярмарку знаменитые оренбургские платки, палантины и паутинки. Место в 70-м павильоне она уже "забронировала" заранее и надо только отыскать администратора, чтобы тот указал, где ей встать с товаром.
- Ну, а кроме вязания, чем еще в вашей деревне Чеботарево занимаетесь? - спросила я.
  Валентина грустно улыбнулась:
- Колхоз наш лет десять назад гремел на весь Кувандыкский район. И в области считался далеко не последним. Сегодня нет ни фермы, ни мастерской. Последние трактора порезали на металлолом и сдали за долги. Поля арендуют какие-то люди из города. Пригонят технику, вспашут, посеют, уберут, что выросло. И снова никого.
Как оказалось, земельные паи чеботаревцы сдают в аренду приезжим фермерам. Женщины занимаются платками, мужчины ведут подсобное хозяйство. Молодежь потихоньку разъезжается.
    Вот с ней едет сын Витя. Ему под 30. Женат. Свой дом поставил благодаря маминым платкам и отцовским быкам. Если бы не родительская помощь, то удрал бы сын вместе с семьей в ближний город Медногорск или Кувандык. Но жаль отца и мать бросать. Жаль из красивой деревни уезжать, хочется, чтобы маленький сынок Виктора подольше побыл у родной землицы.
    Об этом он мне говорил у входа в павильон, пока его мама хлопотала о торговом месте. Я решила их проводить внутрь, и вдруг увидела, что их торговая площадка располагается в тесном окружении представителей церквей и монастырей Самарской области. Оказывается, они также не первый год участвуют в этой знаменитой ярмарке, продавая свечи, мед, пряники и какие-то душистые яства, вязаные носки и варежки, церковную утварь, литературу, иконы, обереги... Я по натуре оптимист, поэтому посчитала соседство Валентины удачным, о чем и сказала ей на прощание.
     И все-таки, все-таки, почему многие деревни России  вымирают? Вымирают оттого, что их обитатели устали бороться с безработицей, не стало управы на "раскрепощенных" от повседневных дел и забот мужиков, пьющих горькую все чаще и чаще со своими женами, также потерявшими опору в жизни.Когда я ступаю на землю родной моей   Акберды  в Башкирии, где осталось десятка три дворов в окружении великолепной природы, мне становится и печально, и стыдно, и так смутно на душе, что хочется плакать. Прав, прав был мой седовласый попутчик Иван Павлович, с горечью толкуя о невосполнимых потерях российской деревни. Об этом официально сказано и  на сайте муниципального района Зианчуринский:«В деревне Н.Акберда сельского поселения Муйнакского сельсовета, девять лет назад проживало 156 человек: мужчин –72, женщин 84, в 2002 году было зарегистрировано всего 170 человек: 81 мужчина и 89 женщин. Прирост населения составил 14: 9 мужчин и 5 женщин. В 56 подворьях граждан содержатся 88 голов крупного рогатого скота, 14 лошадей, 117  голов коз и овец, 11 уток и 28 гусей, тракторов  и грузовых автомобилей нет,  зато имеется 19 легковых автомобилей. Почти два десятка акбердинских семей не имеют подсобного хозяйства».
     На днях   была у меня в гостях  дальняя родственница Татьяна Заруцкая, уроженка этой деревни, где по сей день проживают родители ее мужа.
  - Наведываясь в гости на нашу малую родину,- сообщила она мне,- стараемся уехать поскорее, несмотря на красоту нашего уголка. Народ разбегается. И если в башкирских деревнях  еще строятся, то в нашей, русской, словно метелкой выметает не только молодых, но и стариков. Пройдет год-другой и  там ничего не останется. Как не осталось ничего от «тезки» нашей Акберды, расположенной в верховьях речки Акбердинки.
 …   Туда прошлым летом заехали студенты Оренбургского университета. В своем «Вестнике» они  по приезду поделились своими впечатлениями: «Остановились в прекрасном месте: среди гор и лесов. Раньше здесь была деревня - Верхняя Акберда, а сейчас, пожалуй, все, что осталось от цивилизации, - брошенные дома да заросшие бурьяном дворы. Электричество отрезано, а зарастающие травой дороги иначе как направлениями не назовешь. Удаленность от трассы и других населенных пунктов привела деревню к гибели: нет школы, больницы, а после развала колхоза - и работы. Да много еще чего нет, но есть плодородная земля, а дома из огромных сосновых бревен, даже брошенные, выглядят лучше, чем некоторые жилые в старых кварталах Оренбурга. Чем не рынок вторичного жилья? И почему бы не предложить их за мизерную плату беженцам, которые ютятся в переходах и живут попрошайничеством?
  Вид "бездушной", покинутой людьми деревни очень тягостный, а потому мы разбили лагерь несколько поодаль, впрочем, не углубляясь в лес. Рядом был родник, дающий жизнь небольшому ручью, и возвышались березы, которые нам, жителям степного края, казались просто огромными. А кучи земли, видневшиеся поодаль, оказались муравейниками, самый высокий из них - около полутора метров. В пестром разнообразии цветущих трав желтыми и сиреневыми пятнами выделялись зверобой и душица».
   А мне вспомнилась эта самая дальняя деревенька конца 50-х годов, где я гостила перед тем, как пойти в школу, у своей двоюродной сестры Раички Шеховцовой. И тогда там домов было не густо, но жили люди, как у Христа за пазухой. Держали до десятка голов скота, водили птицу,  пчелосемей в каждом дворе было от несколько ульев и до полусотни. Женщины, кроме работы на ферме, в поле, на току,  занимались пуховыми платками. Вокруг поселения были леса, луговые поляны с земляникой и целебными травами. Какое прекрасное  место для  детского курорта или санатория. Но так и не дошли руки у наших правителей до нужд простого народа. Рядом с нашей Акбердой почти исчезла другая деревня- Русская Чумаза, а еще раньше- еще с десяток поселений, в которых жизнь , как говаривали раньше, била ключом.
     Думаю, что не всегда бывает откровенным и руководитель одного из башкирских хозяйств, с которым мы, навещая родные места, встретились по особому случаю. Но на этот раз он говорил прямо, открыто и с большой тревогой о судьбе российской деревни:
   - До 70 процентов хозяйств нашего района можно считать банкротами. Разве дело, что я "горючку" выпрашиваю в соседней области, тогда как моя Башкирия захлебывается от сверхпланово добываемой нефти. У нас в колхозе было пять бригад, в том числе и ваша деревня. А работящего люда осталось по три-четыре человека с каждого звена. Да вы, наверное, уже были в  Акберде , видели, что почти ничего не строим. Тут, на центральной усадьбе, немного да прибавляется домов, а вот чуть подальше, в глушь - разор. И это при таком богатстве, которое есть у нашей республики!
   На выставке "Золотая осень" министр сельского хозяйства России Алексей Гордеев, выступая перед журналистами-аграрниками, обнадежил:
- Инвестиции в АПК будут  увеличены в десятки раз. Позитивные изменения грянут уже в ближайшее время. Только, прошу вас, не теряйте остроты пера и чаще пишите о проблемах села, его жителей.      Пожелания хорошие и мы, конечно, постараемся оправдать те надежды, которые возлагают на нас, прежде всего, сами жители сел и деревень.
    На ярмарках социокультурных проектов, проходящих ежегодно  в Нефтегорске и в Самарской области, мы воочию видим, каким мощным потоком пошли в села области идеи и средства по переустройству жизни сельчан, их культурному обслуживанию. Наделенные  природной сметкой, смекалкой, трудолюбием и старанием, сельчане не  опускают руки, когда в их дом приходит нужда или другие трудности. Умеет этот удивительный народ терпеть, любить, надеяться на лучшее и верить, что благодаря президентским проектам  и на их улицу придет  праздник…
    Сельская глубинка держится, прежде всего на людях, которые, слава Богу, не теряют надежду и веру в свою землю и силу своих натруженных рук. Все они в разное время стали и еще станут героями моих рассказов, зарисовок, репортажей, путевых заметок. И я посвящаю такие вот строки: «Кто не знает сельского распорядка дня, той нагрузки, которую каждый хозяин подворья добровольно взваливает на себя, тот вряд ли поймет, что  за всеми рекламными прелестями об уютном и хлебосольном  «домике в деревне» стоит тяжелый труд, связанный с  каждодневным риском потерять все, что ты имеешь, во что вложил не только свое старание, время, средства, но еще и сердце».
  Стоит  прислушаться и к словам еще одного  моего героя, Владимира Петрушина, сельского бизнесмена и фермера из Утевки: «  Государство - ведь та же семья. И если семья  будет надеяться, что родители или дяди-тети дадут кусок хлеба, нальют молочка, то такая, с позволенья сказать, семья обречена на нищенство.  Мы ведь эти  этапы уже проходили: раскулачивание и организацию колхозов, совхозов, когда при наличии хлеба в закромах государства народ голодал и умирал.  По разным данным  только от голодомора погибло от одного миллиона до четырех россиян. А что натворили в годы перестройки? Не удержали   хозяйства от банкротства. Так что, когда-никогда, а хлебушек будет востребован, но одним годом былые объемы не восстановишь и обороты не наберешь. Тут нужно время и немалое,  средства - также  немалые.  Вот почему я  обеими руками голосую за помощь государства аграриям, но такую помощь, которая не била бы по карману, а действительно помогала  сохранить и приумножить богатство российской земли».
      Не  устаю писать о том, как живется российскому мужику, как пластается на своих сотках крестьянская семья, как поднимают родители детей, направляя их на учебу в вузы, чтобы не остались малограмотными. И делают все, чтобы вернулись они  под родные крыши уже дипломированными специалистами.  С особой теплотой и быть может, порой и с пристрастием веду повествование о том, как живется-можется сегодня сельской женщине-труженице.  Об одной из  них родились  вот эти  строки: «Таких как Анна Николаевна Останкова в селах нашего района гораздо больше, чем тех, кто ждет у моря погоды и никак не поймет, что уже  не спрячешься за широкую спину родного колхоза, ибо колхоз – день вчерашний и невозвратный. Значит, надо полагаться на свои силы и сноровку жить по-настоящему, не терять веру в удачу. Примечательно то, что первыми  науку достойного выживания освоили    сельские женщины- эти неутомимые труженицы и оптимистки, за что большое им спасибо!»



ГЛАЗА ЗЕМЛИ
- ТРАВЫ ЛУГОВЫЕ

  Неброская красота у нашей нефтегорской степи, но тем она как раз и мила нам, и радует сердце, и волнует взор. После нефтеразработок, искореженная гусеницами тяжелых тракторов, укатанная колесами мощных автомобилей, залитая соляными и цементирующими скважины растворами, мать-землица потихоньку приходит в себя. Зарастают бурьяном старые колеи и рубцы, нанесенные интенсивной добычей нефти, потихоньку затягиваются. Вот и здесь, вдоль Ветлянского водохранилища, неподалеку от Кулешовки, когда-то было унылое запустение после того, как это красивое место проутюжили буровики, нефтяники, транспортники.
  Прошло с десяток лет, и теперь тут раскинулся цветущий луг с таким обилием трав, злаков, что глаз не оторвать. А навел  нас на эту красоту младший сын Антон, который здесь каждым летом собирает шампиньоны, заодно фотографируя редкие и красивые экземпляры дикорастущих трав.   
                Соблазнившись его рассказами об обилии грибов, сели в машину и, преодолевая заторы на разъезженной после дождей полевой дороге, едем по указанному маршруту. Азимут держим на старую и раскидистую ветлу, да еще  на светлую ленту водовода, змеящегося средь густой зеленой поросли.
    По нему к нам на дачи закачивают воду из «водохранки». Нежные томаты, огурцы, картошка и прочие овощи, как и ягодники, фруктовые деревья в нашей зоне рискованного земледелия не выживут без полива. И свидетельство тому - прямо рядом, чуть выше кулешовского луга, на брошенных участках, где дичают яблони и малина, засыхают смородина и крыжовник. Еще год, другой, а может даже и больше, похозяйничают тут бурьянные заросли, а затем пойдут в наступление луговые травы.
   И, слава Богу, что пустошь заселят  семена крепких дикорастущих растений. Человек уже однажды – и однажды ли?- обманул землю. Распахав первозданную степь, с его стройным мироустройством, засеял культурными злаками. Долгие годы возделывал, лелеял. Пришло другое время - пустил по возделанному  и окультуренному полю  тяжелую артиллерию недропоходчиков. Захотели покорители недр устроить искусственное море, соорудили плотину и залили часть плодородной земли. А на этом месте погибла река Ветлянка, от которой осталась лишь небольшая, затянутая кугой и камышами речонка.
  И все же, все же, природа-благодетельница и целительница берет свое! Она еще борется за наше, о, человеки, спасение и дарит нам такую красоту, от которой дух захватывает и хочется говорить стихами певца русской земли Алексея Кольцова:
Природы милое творенье,
Цветок, долины украшенье,
На миг взлелеянный весной,
Безвестен ты в степи глухой!
Скажи: зачем ты так алеешь,
Росой заискрясь, пламенеешь,
И дышишь чем-то, как живым,
Благоуханным и святым?
Ты для кого в степи широкой,
Ты для кого от сел далеко?
Не для крылатых ли друзей,
Поющих в воздухе степей?
Для них ли, в роскоши, семьями,
Румяной ягодой, цветами,
И обаяньем для души
Вы, травы, зреете в глуши?
О, пой, косарь! Зови певицу,
Подругу, красную девицу,
Пока еще, шумя росой,
Не тронул ты травы степной!
…Шагаем по спутанной траве и вглядываемся в соцветия. Конец июля. В нашей деревне после колхозного сенокоса  в эту пору как раз начиналась горячая покосная пора для свого подворья. Там, на юго-западе Башкирии травы другие, с более  широким набором, ароматом, но и тут встречаю своих старых знакомых. Вот  борщевик и дудник раскинули свои высокие и развесистые руки-антенны, устремленные в синеву неба, к пушистым, словно нарисованным облакам. А чуть ниже наклонись, увидишь  пастушью сумку и сиреневые головки клевера, желтоглазую ромашку в обрамлении белых ресничек. Вьется по тонким стебелькам овсяницы  мышиный горошек в малиновой рубашонке. На границе старого речного русла стеной стоит камыш, а у изножья – густые заросли мать-и мачехи. От макушек  отцветающего тысячелистника тянет  терпким и горьким ароматом. А вот и долгоногий стройный цикорий, оглядывающий нежно-фиолетовыми очами  окрестности родного луга.
  Жалко наступать на нежные лепестки хрупкого чабреца. Тут и полынок, и козлобородник, и еще какие-то пушистые, похожие на розовые шары, соцветия, ломкие и ранимые…И только древний страж дорожных обочин - репейник - стоит непроходимой стеной. Его макушка увенчана десятками пушистых ало-сиреневых цветков, над которыми жужжат и суетятся толстые, похожие на банкиров, шмели и грациозные бабочки, разодетые в наряды самых немыслимых расцветок. Выкинул метелки костер, потемнели соцветия конского щавеля. Набухла семенами крапива, конопля, и здесь, у густых зарослей шумно гуртуются степные птахи.   
   Макушка лета. Многие травы, пережив бурную пору цветения, переходят к зрелой поре  размножения и постепенного увядания, готовясь к встрече суровой зимы.   Мы набираем скромный букет полевых цветов и везем их домой, ставим не в вазу, а в трехлитровую банку с водой, чтобы было им просторно, придвинув поближе к  аквариуму. Ошалелые от такого непривычного соседства   сомики затеяли танец на фоне цветочного подарка. И это было достойным завершением нашего маленького путешествия в лето.


ВРЕМЯ «ТИХОЙ ОХОТЫ»

Долгожданные дожди и грозы прошумели над юго-востоком Самарской области уже под занавес знойного и засушливого лета. И вскоре засобирались в ближние леса и посадки любители «тихой охоты». Особенно много грибов оказалось в пойме реки Самарки. Лисички и маслята из сосновых посадок, опята и свинухи, сыроежки и волнушки легко отыскать в березовых колках и лесополосах. Слухи о том, что грибы растут даже вдоль обочин полевых дорог, день ото дня множились и распространялись с необыкновенной скоростью. Ну, кто удержится от похода в гости к Берендею?
И вот, с утра у центра ветеранских и общественных организаций - веселое столпотворение. Автобус на 20 мест уже пришвартовался к крылечку, список отъезжающих составлен. Короткий инструктаж, определение маршрута, и наша грибная боевая команда запевает песню. Катим мимо убранных полей, пламенеющих золотом и багрянцем лесных полос, минуя мост через Самарку и железнодорожный переезд на станции Богатое. Завидев указатель у поселения Печинино о местоположении ближайшего леса, сворачиваем на песчаную укатанную дорогу.
В окна врывается ветерок, настоянный на запахах смолы, трав, еще чего-то неуловимо знакомого еще с детской поры. Выбираем тенистую поляну с изумрудной зеленью земляничника. Стоп, машина! Дальше пойдем пешочком, вооружившись рюкзаками и корзинками, пакетами и ведрами да еще ножами, чтобы грибы не рвать варварски, а аккуратно срезать.
У меня ко всей этой экипировки добавился еще и фотоаппарат. И моя «тихая охота» началась не с поиска грибных мест, а красивых и необычных сюжетов и видов.
Далеко по сосновому бору раздаются голоса, но уже через несколько минут они становятся все тише и глуше. Выбираю прогалины между упавшими деревьями и кустарником. Больше смотрю в верх, на макушки сосен, высотой с семиэтажный дом. Они, эти макушки, как метелки, подпирают небосвод, взирая с верхотуры на всю округу. Кое-где попадаются новые рукотворные посадки сосны, но в большинстве здесь растут сосны еще прежних посадок, так называемых сталинских. Стволы мощные, отливающие медью и вбирающие в себя щедрое тепло сентября.
А вот и первый гриб. Бережно срезаю и кладу на ладонь. Он чем-то напоминает теплый и душистый оладушек. Я не смахиваю прилипшие иголки сосны и листочки осины. Пусть в первозданной красе это подарочек лежит в моей корзинке.
В любом лесу уверенно себя чувствует только тот человек, который этот лес чувствует душой и сердцем. И я наблюдаю за просветленными лицами моих попутчиков, возвращающихся к месту сбора. Походка легкая, пружинистая, хотя все мы – давно уже не молоды.
Собравшись через два часа на поляне, каждый выкладывает на траву свою добычу и по-детски радостно улыбается. Тут же разгорелись споры - что за гриб и надо ли было класть его в корзину? И все же, самое главное было не в грибах, а в том заряде эмоций, который каждый получил, бродя по лесным тропинкам, вслушиваясь в тишину и растворяясь в покое матушки природы.
Наговорившись, расстелили на травке походные скатерки. И в одно мгновение ока на этом импровизированном столе появилось все, чем богата нефтегорская земля: крутобокие помидоры, румяные яблоки, огурчики прямо с грядки и маринованные из банки , аджика и груши, отварная картошечка и жареные баклажаны. Задымился в чашках ароматный чай из термосов. Как бы сама собой затеялась тихая беседа, а следом к высоким макушкам бора вознеслась песня о кудрявой рябинушке и неразделенной любви.
И пока мы ждали самых заядлых грибников, успели нарезать дубовых и березовых веников, нащипать листочков земляники, насобирать сиреневые стебельки душички и полузасохшие соцветия зверобоя. Кто-то набрал в перегноя из-под трухлявых пеньков для домашнего цветника, кто-то украсил голову короной из листьев клена, а кто-то, раскинув руки на травяном покрывале, долго смотрел в небо, синее и прозрачное в эту начальную для осени пору.
Спасибо, лес, что подарил нам блаженные часы столь желанного общения с природой!


И СНОВА ДУШУ
ОМЫЛО ТЕПЛЫНЬЮ

   У природы нет плохой погоды…  Мы  же ругаем апрель за коварство и обман. А ведь как припекал и грел, обещающе сулил нам самую жаркую за последнюю сотню лет  раннюю весну! Вот и расслабились. И поверили. Разгонишались до легкомысленности. Даже робкие березки под  нашими окнами раскрыли удивленно глаза-листочки. И тут… Так завернуло, так захолодало, как в той песне про верную примету о зацветающей черемухе! Самые доверчивые поплатились своими напрасными трудами на дачных сотках. Закуржавились от морозца нежные  ростки редиски, привяли луковые  перышки.
   «Всему свое время», - говаривали раньше старики.  У них за плечами - вся жизнь, а у нас - одна прыть. Уж очень все  соскучились по теплу. Вот и кинулись все в землю тыкать - солнце вон как  печет, влага же опять из почвы улетучивается при такой жаре. Но,  недаром еще Пушкин поучал, что опыт- сын ошибок трудных…
   И снова тело и душу омыло теплынью. Как бы уже весна совсем вступила в свои права. Поверим? Да-да-да,- стучат по дорожке  каблучки летних туфель  и подошвы кроссовок. Нагруженные сумками спешим-торопимся к своим соткам. Сегодня вербница - Вербное воскресенье. Из храма выходит народ. В руках у многих освященные вербочки. Приостанавливаемся. Крестим лбы, обратившись ко входу. Прости нас, Господи, мы к земле  идем. Работать.
  Ага! Какие прыткие! Здесь работников уже более сотни  - жужжат и гудят над абрикосовым деревом, словно облитым нежно-розовой глазурью. Еще и листочков нет, но цветов - море. И над каждым соцветием хлопочут трудолюбивые пчелы, шмели, бабочки. Туда-сюда – вниз-вверх снуют муравьишки. Любопытная сорока, усевшись  на емкость для воды, тревожно  стрекочет о чем - то о своем. Видать, где-то ее гнездо неподалеку, а мы ей помешали. Мелькают тут особи на двух ногах.  Костер запалили. Дыму напустили. За мотыги взялись. Борозды тянут. Что-то там в землю кидают…
  А солнце все выше, и небо словно кистью художника разрисовано - свет идет сверху нежный, струится до самой земли в голубом сиянии. День такой – Богом избранный.
И вовсе мы сегодня не грешим. Мы семена в землю закладываем. Вот уже и грядка лучка посажена. Заборонована постать под картошку. Наш  дачный повар  кличет к чаю. Приготовленный в котелке, на костре, заваренный лесными травами, он душист и приятен, особенно после горячей работы.
  Присаживаемся на скамейку. Прихлебываем понемногу, и довольные, расслабленные, следим за полетом наших мохнатых трудяг. «Хо-ро-шо!»- вздыхаем  блаженно и вдруг замечаем, как к нашему столу незаметно подкралась еще одна  труженица. Приподняв остренькую мордочку, вытянувшись от кончика хвоста до любопытных глаз, на нас взирает ящерица. Это старая обитательница нашей дачи. А может, ее дочка или внучка? Фотоаппарат в руки и… Ой, хотя бы немного вот так попозировала! Ура, получилось! Как замечательно получились  желтобрюхие шмели на цветках персика. Не день, а сплошная фотосессия! А еще трудотерапия и душеполезное занятие.
  Идем домой с легкой улыбкой на лицах. Сколько радости мы получили сегодня от общения с природой, сколько впечатлений несем в своем сердце. Жаль, не было рядом внуков. Мы бы нашу радость разделили пополам.


ЗЕМЛЯ, КАК МАТЬ,
- РОЖАЕТ, КОРМИТ И ГОЛУБИТ…

   Весь забор и даже вход над калиткой увит диким виноградом. И чтобы отыскать щеколду, нужно наклониться над зеленым куполом и ощутить в этом закутке прохладу широких листьев, похожих на  ласковые ладошки. Входим. И сразу окидываем взглядом наши владения. Все ли в порядке? У ног вытянулись солдатиками желто-оранжевые бархотки и нежно-голубая «ночка». Чуть дальше, вдоль дорожки расплелся виноград, и его кисти, еще терпко-зеленые, жадно впитывают сквозь листву солнечный  жар. Помидорные кусты,  как после хорошей гулянки - повалились в разные стороны, вывернув  увесистые помидорины. Не в силах удерживать свой вес, они припадают макушками к земле. Берем корзины и, осторожно ступая меж гряд, выуживаем самые спелые и уже растрескавшиеся томатины. Туда-сюда прошли и вот уже полнехоньки  и корзинки, и ведра.
   Куда же собирать огурцы? Ну, эти братцы потуже будут, чем неженки-помидоры, их можно и в пакеты затарить. Плети огуречные приподняты над землей, они ловко взобрались по металлическим подставкам и бечевкам. И умело прячутся под листьями, которые от жары понемногу начинают желтеть и делаться жестяными. И все же, набираем достаточно для того, чтобы засолить пару банок, накрошить в салат, угостить соседей.
   А вот и перечный редут - зеленехонький стоит и довольный оттого, что из-за плохо закрученного вентиля на  поливной трубе нечаянно залили его водой по самую макушку. Перцы наливаются алым и желтым  цветом, не торопятся прыгать прямо в корзинку, мол, дождитесь полной спелости и тогда уж пускайте нас куда хотите. Можно и в казан, нафаршированными овощами и мясом, а можно и впрок, на лечо и салаты,  на заморозку в холодильник. Рядом с болгарскими сортами сладкого и сочного перца каким-то образом оказался горький. Перчины с длинными и узкими желтыми носами  буквально облепили кусты. Ломаем голову - что делать с таким неожиданным подарком? Скорее всего, дождемся, когда совсем созреет, а потом высушим и перемелем на специи.
   Капустный угол особенный даже по цвету. Этакая серебристо-зеленоватая вуаль одета поверху каждого кочана. Бабочки-капустницы тут как тут - еще бы, такое лакомство  соком наливается!  Сбрызнем–ка вас настоем чеснока и золы, хватит вам тут пировать!
  Обитатели свекольных и морковных грядок соревнуются меж собой в росте и статности. Но, за свеклой все равно не угнаться -  вымахала так, что наполовину из земли вылезла и стоит, подбоченясь, снисходительно поглядывая на зеленые морковные  макушки. Хозяйка пожалела их вначале, не продернула, вот и  тянутся вверх, мешая расти друг другу. Но беды в этом большой нет. Впереди  сентябрь, и успеет морква  себя еще  показать.
 Проходим от грядки к грядке, собирая дань матушки-земли. Накопали ведрушку картофеля. Полакомились последними ягодами малины и крыжовника. С верхних веток сбили пару груш, а вот яблоки сами падают и падают под ноги. И от яблоневого ряда тянет прелью и уксусом.  Три мешка затарили мы  сушеной «московской грушовкой». Резали прямо на месте и сушили на освободившейся от лука грядке. Солнце жарило так, что кружочки яблок не успевали потемнеть - так и высыхали янтарно-желтого цвета. И пока мы  занимались яблоками, осы не покидали нас, так и вились над сладкими плодами, блаженствуя  и вкушая вместе с нами ароматы сада.
  Весь наш неказистый домик и навес густо оплела «изабелла»- неприхотливый и в любой год урожайный сорт винограда. Скоро подойдет и его пора. Мы срезаем кисти на компот и вино, раздаем родным и друзьям. Но все равно  собранного урожая так много, что часть его оставляем  для птичек. Как-то поздней осенью нашла несколько виноградных кисточек и отведала. О!  Рахат-лукум! Чуть привядшие, солнцем напоенные, виноградины были  необычайно сладкие и чуть терпковатые на вкус.
 Наливаются соком и шафрановым светом яблоки осеннего «розлива», да  и зимние сорта уже покрылись  легким восковым налетом. Еще чуть-чуть и поспеют тернослив,  черноплодная рябина. А вот  гроздья калины хоть и покраснели, но до зрелой спелости им надо ждать первых осенних заморозков.
  И куда не кинешь взор - везде что-то дозревает или уже готово упасть в корзинку. Даже арбузы и дыни, которые в этом году плохо всходили и туго шли в рост, и те одарили своими душистыми и мясистыми плодами. Давно убраны с грядок чеснок, лук и лучок-севок. На куртинах многоразовой клубники краснеют ягоды. Подошла пора «отсаживать» на другое место  укоренившиеся розетки. И мы с удовольствием копаем канавки, заливаем водой, бережно переносим «малышат» в приготовленные гнездышки, засыпаем перегноем и  укрываем широкими листьями ревеня. Жара стоит немилосердная, а ведь обитателям  новой клубничной грядки надо еще укорениться, прижиться.
  Но вот закончен сбор урожая, и мы относим корзины, ведра, пакеты к машине, едва втискивая все это  в  багажник.  У подъезда снова все выставляем на лавочку и зовем внуков на подмогу.
 С утра все толчемся на кухне. Один режет арбуз, другой готовит фаршированные перчики, третий сортирует и намывает помидорины. На протяжении всего дня в кастрюлях кипит томатный сок, жарятся над кофейником банки. К вечеру на столе выстраивается целая батарея самых различных заготовок. У нас три семьи и всем зимой достанется что-нибудь вкусненькое! И хотя усталость валит с ног, все равно душа довольна и сердце спокойно. С таким запасом никакая инфляция и зима не страшны!
  Укладываясь спать, мы обсуждаем, когда в какие сроки начать копать картошку,  срезать поздний виноград,  закладывать яблоки на хранение, солить капусту,  как лучше сохранить морковь, где разбить грядку под озимый сев чеснока…
  Думки о будущем урожае не покинут нас до самых последних заморозков, вплоть до первого снега, когда будет видно, что земля ушла в зиму не иссушенная,  и что снежок лег во время, на влажный верхний ее покров. Это в нас «говорят» гены наших предков, которые матушке-земле поклонялись, как своей самой надежной кормилице. Они, наши прапрадеды, лучше нас знали истинную цену земному богатству, с трепетом относились к природным щедротам, не забывая отблагодарить за все, что дает и чем одаривает человека земля.

МНЕ ПРИСНИЛСЯ ШУМ ДОЖДЯ…

«Переламывается погода, переламывается, как шест…» Не знаю, откуда взялись и встряли в память строчки стихотворения Бориса Слуцкого, но они мне чертовски нравятся. И я повторяю их, как заклинание, прислушиваясь к перестуку дождевых капель. Они смачно шлепаются на асфальт, звонко и озорно сыплются на карниз окна, обвивают струями стволы ясеня и акации.
Боже, как мы все ждали этого благодатного ливня! Ждали иссушенные зноем поля, поблекшие луговины, отполированные до зеркального блеска асфальтные трассы, тропинки меж огородов… Мы тоскливо запрокидывали голову в выцветшее небо и молили: «Дождя, хоть каплю влаги! Прохлады! Ветерка! Крохотной тучки на горизонте! Надежды на урожай! Веру в Божью милость!».
 С апреля и почти до конца мая на землю пролились какие-то жалкие капли, но мы и этому были рады. Мы надеялись, и каждый, молча, про себя, творил молитву. Уже притомились от зноя озимые, да и всходы яровых, приподнявшись в начале на цыпочки, замедлили свой рост. Скрутило жарой и травы. Только бурьяну все нипочем. Ему, закаленному степному бродяге и захватчику, такая жара в самый раз.
Все затаилось в ожидании - а будет ли вообще меняться, «переламываться» погода? Упорное ее противостояние нашим надеждам, вере, казалось, не закончится никогда. И вдруг, после дня святых Кирилла и Мефодия, уже в сумерках уходящего знойного дня, с «гнилого» верхнесъезженского угла, откуда безошибочно к нам, на город обрушиваются метели и вьюги, дожди и ветры, надвинулась густая синева. Медленно, но верно она наползала на притихший городок, охватывая окрестные села своими темными крылами, в которых таились молнии и наши долгие ожидания перемен.
В полночь небо наконец-то разродилось оглушительным гомоном дождевых капель, освежающим потоком, хлынувшим в жадно раскрытые окна, на распростертые покорно нивы, лесные полосы, огороды, пашни, дороги, крыши домов, на плечи запоздавших прохожих. Эта божественная симфония возвратила к жизни поникшие травы, утомленные дерева. Листочки и былинки нежно затрепетали, жадно потянулись к капелькам влаги, бьющим по их раскрытым ладошкам и иголочкам.
Всю эту благодатную ночь, омытое влагой утро и день дождь-трудяга утюжил землю, обмывая запыленные стены, крыши и окна жилищ, добираясь озорными ручейками до самых укромных мест. Потоки воды устремились в низинки и овражки, с шумом сбегая вниз, куда-то к дачам. Город расцвел улыбками и зонтиками. Штормовки и дождевики, босоножки и сапожки, пестрая одежда весенне-летнего ансамбля – все это удачно вписалось в какофонию дождя и торжества природы.
За неполные сутки с небес, казалось, пролились все весенние, все летние и все будущие осадки. Притаилась напоенная влагой земля, и мы, дождавшись этого чуда, тоже умерили свое ликование. Как там урожай на полях? Как пойдут в рост те посевы, которые едва проклюнулись и пока не набрали силу из-за жары? Какие теперь виды на подсолнечник, гречу, просо, кукурузу? Можно ли надеяться на хороший укос июньских трав? Дачники строят планы по картошке и капусте, помидорам и огурцам - после «кирилло-мефодиевского дождепада» есть надежда на неплохой урожай овощей и фруктов, ягод и картофеля.
Мы часто и совсем незаслуженно ругаем погоду, хотя хорошо знаем - « у природы нет плохой погоды, каждая погода-благодать». Мы и сейчас с опаской поглядываем на небо - а вдруг зальют дожди? Но поровну или всего понемногу бывает только в аптеке. А у нас все-таки зона рискованного земледелия. Надо с этим считаться и всякий дар матушки природы принимать, действительно, как Божью благодать.

ЖИВАЯ РАДУГА

  В половине пятого вечера налетел шквалистый ветер, который  пригнал с юго-востока темные тучи. Небо сразу потемнело, налилось свинцовой тяжестью. С небес брызнули первые капли дождя, взвихренного потоками холодного и теплого воздуха. Было видно по всему, что такая ненастная погодка продлится недолго.
 Спустя полчаса на противоположной стороне от захода солнца обозначился нежный серп зарождающейся радуги. Через несколько мгновений сияющий свет ее стал ярче и занял, казалось, всю  восточную часть небосклона. Пятиэтажные дома, купола  храма святой Варвары великомученицы  на фоне играющей всеми цветами  радуги преобразились, засветились, словно облитые сахарной глазурью.
 Любуясь  с внуками на это редкостное по красоте и величию атмосферное оптическое и метеорологическое явление, подумала, в какие времена года чаще всего  радуга посещает наш небосвод? Конечно же, пришлось несколько освежить знания школьного курса и заглянуть в учебник внука. А еще вспомнила, как учили нас запоминать цвета радуги. Если смотреть внутрь дуги, то сначала идет красный, затем оранжевый, жёлтый, который сменяют зелёный, голубой, синий, фиолетовый. Эти семь цветов считаются основными. На  самом  же деле цвета  в радуге как бы  переходят друг в друга, плавно изменяясь через  множество промежуточных оттенков.
  На этот раз на небе красовалась двойная радуга. Если в первичной  радуге свет претерпевает одно внутреннее отражение, и красный  находится снаружи дуги, то во вторичной радуге свет отражается в капле два раза.  Вот почему мы увидели  «перевёрнутый» порядок цветов — снаружи находился фиолетовый, а внутри красный.
  Старики в нашей деревне говорили, что радуга - живая, она образуется в районе речек и своими руками-коромыслами  упирается прямо в речное русло, запасаясь впрок водою, чтобы потом снова придти к людям  с благодатным дождем. Однажды в детстве я прочитала легенду о том, как бедная девушка в поисках счастья решила отправиться к подножию радуги, чтобы попасть под ее волшебное мерцающее сияние, которое несет в себе заряд счастливых частиц. 
Но вообще-то  радуга – это всего лишь  чудесная игра света на каплях воды. Но какая игра, что и видно на этих снимках!.. А через программу Pikasa удалось даже разглядеть те самые оттенки небесной гостьи.


СОЛНЕЧНОЕ ЗАТМЕНИЕ
ПО-НЕФТЕГОРСКИ

  -До-о-ч-ка, вставать пора,  солнышко давно из-за Шарып-горы выкатилось, да такое славное сегодня,  красиво как играет, лучики разбрызгивает,- мамин певучий голос никак не может достучаться до моей сонной головушки. И я с трудом отрываю ее от нагретой подушки и  окидываю туманным взглядом нашу переднюю избу.
Вся она заполнена  нежно-розовым сиянием, льющимся из двух окон восточной стороны дома. Отдергиваю занавеску, и прямо в глаза мне бьет утреннее светило. Нет, отсюда не увидишь, на самом ли деле солнышко по утрам «играет». Бегу на улицу. Поднимаю лицо навстречу  чудесному свету и  прищуриваюсь. Сквозь ресницы вижу радужные сполохи, и от неожиданности такого открытия, блаженно улыбаюсь.
  Таким запомнилось мне первое в моей сознательной жизни восприятие солнца. По этому природному будильнику сверяли время простые сельские труженики нашей деревеньки. Вместе с солнышком вставали, с ним и укладывали нас, детвору, спать, торопясь в сумерках завершить все домашние дела. Запомнилась из детства картина солнечного затмения. Каким-то образом мы об этом узнали, и как смогли, приготовились к созерцанию этого «чуда». Набрав прозрачных стеклышек, закоптили их на костре и  смотрели с удивлением и опаской, как надвигается на наше, такое надежное светило тень луны. Когда диск закрылся полностью, и по  его краям  вспыхнуло ослепительно яркое колечко, все  мы замерли в испуге. В эти минуты заревели коровы, заблеяли козы, громко залаяли собаки. Деревенские бабушки неистово крестились, падали на колени, били  низкие, до земли, поклоны, призывая Господа дать снова свет и тепло нашей милой матушке Землице. Было немножко жутко и страшно, но в то же время нас разбирало любопытство - скоро ли уйдет тень с солнышка, и будет ли оно светить нам по-другому?
  Когда я рассказала эту историю своим внукам, они снисходительно воскликнули, мол, какие же вы были в прошлом веке наивные. Старший Андрей открыл книгу «Эрудит» и назидательным тоном прочел:
- Солнце, да будет вам известно, не только единственная, но и центральная  звезда нашей Солнечной системы. И только  в ее окружении обращаются  планеты и их спутники, кометы и астероиды, метеороиды, и  вьется вокруг ее «чела» космическая пыль. Если сравнивать от суммарной массы  Солнечной системы, то масса Солнца составляет 99,8 процента. Не хило, скажу я вам, господа хорошие. И еще. Да будет вам известно из школьной программы, излучение  Солнца поддерживает жизнь на Земле, влияя на климат и погоду, а также  участвуя в фотосинтезе. А состоит наше светило из гелия и водорода, а также  из таких элементов, как кремний и железо, углерод и никель, кислород и сера,  магний и азот, кальций и неон. А еще астрономы называют Солнце желтым карликом. Ничего себе, «Карлуша»!  Вот еще  одно  интересное пояснение. Как и все звёзды главной последовательности, Солнце вырабатывает энергию путём термоядерного синтеза гелия из водорода. А находится оно на расстоянии примерно 26 тысяч световых лет, если считать от центра Млечного Пути, вращаясь вокруг него, делая за 250 миллионов лет всего-то один оборот. Один световой год  Солнце  проходит за 1400 лет.
  - А теперь вернемся к нашему дню,- сурово говорю я внукам и беру простую дискету, безжалостно ее вскрываю и достаю тонкую  и темную пластинку.- Вот через этот «прибор и будем рассматривать сегодняшнее затмение. Луна  только наполовину покроет солнечный диск, так что, скорее всего многие просто это не заметят.
 И вправду,  горожане в этот полуденный час ничего такого особенного на небосводе вроде бы и не замечали. Кто-то спешил на обед, а кто-то уже вкусив аппетитных щей и салата из свежих огурцов и помидорчиков, бежал на остановку. И только мы втроем глазели через тонкую пластинчатую преграду на яркую Звезду. Вот уж поистине Звезда так Звезда! Легкие облака вдруг потемнели, налились синевой. И как, ни кружили они хороводом вокруг Солнца, оно  светило назло всем. И когда лунный диск стал потихоньку надвигаться на его светлый лик, все равно его лучи пронзали то тучи, то облака, посылая на землю солнечные блики и полуденную жару.
- Хватит глазеть на небушко,- кричит от подъезда нетерпеливый супруг. У него сегодня другая программа - лук надо дергать.- Вот уберем все с грядок, тогда и любуйся хоть до самого заката.
 Внуки ворчат и негодуют:
- Какой же ты приземленный, дед. Такое событие повторится только в 2061 году. Ой, сколько же нам будет лет, а вам с бабулей?
- Много,  пальцев не хватит сосчитать,- категорически заключает младший Артем.
 По очереди щелкаем фотокамерой, щурясь и смахивая слезы от солнечных бликов. Фотосессия заканчиваем уже на луковой грядке. И заодно запечатлеваем мгновения, как растут при солнечном затмении огурцы  и помидоры, перцы и морковка, свекла и виноград.  Мы и не заметили, как ушли к западу пушистые облака, да и когда замечать, если надо собрать все, что уродила земля,-  наливные груши и яблоки, пощипать остатки крыжовника и малины, надергать  свеклы и морковки. Корзины полнехоньки и мы благодарим солнышко за тепло и ту энергию, которая светится в янтарных кистях винограда.

ЕСТЬ ТОЧКА НА КАРТЕ

Если вы  уезжаете в отпуск, командировку, в гости, то наверняка, с некоторым облегчением покидаете надоевшее порядком место своего проживания и обитания. Нам кажется, что где-то там, в чужой стороне, все совсем по-другому, даже будни перестают быть серыми и привычными. Вот и я, собираясь в дальнюю дорогу, аж к афганской границе, в цветущее лоно Гиссарской долины, с облегчением гон думала, что нам нужно отдохнуть друг от друга - мне и городку, который я выбрала в свои 20 лет как место малой родины и для себя, и для будущих своих детей. 
Самолет завис над лоскутным одеялом поволжских полей, и я с любопытством глядела вниз, невольно любуясь красотами земли, которую покидала на время своего отпуска. Защемило сердце, мне вдруг захотелось назад к этой крохотной точке на карте, где дом, мама, работа, еще не встреченная любовь....Средняя Азия меня покорила с первой же минуты: холодные струи горных речек Варзобского ущелья, снежные шапки горной цепи, охраняющей с трех сторон столицу Таджикистана, хлопковое раздолье и шумящие, как водопад, обильные базары, тихие закаты и мягкие прохладные ночи, заполненные стрекотом цикад.
Незаметно прошел месяц, домой меня уже не тянуло, впору хоть совсем оставайся. Но однажды мне приснился дождь, наш мелкий, моросящий, монотонный стук капель о стекло, запах мокрой травы, прибитой пыли. Что-то внутри заныло, застучало тревожными молоточками. Вспомнились мамины наставления, что нет ничего милее, чем родимая сторонушка. Еще какая милая и еще какая желанная! В этом я убедилась, лишь только ступила на теплый асфальт аэропорта Курумоч.
И вот автобус катит по серому полотну дороги, петляющей мимо холмов, пригорков, речушек и поселений. Здесь, по сравнению с живописными пейзажами Гиссара, словно мир другой. Пахнет полынью и мазутом. Приветливо кивают проезжающим нефтяные «качалки», в синей дымке степи маячат буровые вышки. Показались три тополя у арыка, затем ветлянские дачи.
Панораму Нефтегорска глаз ухватывает не сразу. Сначала идут промышленные постройки, зеленая кипень лесных полос, наконец, издали замаячили крыши, увенчанные антеннами, выбеленные степными ветрами стены домов. Старых, новых пяти, двух, трехэтажных. Городу тесно в прежних границах и он потихоньку отвоевывает бывшие кукурузные, просяные, пшеничные поля, вплотную приблизившись к зеленому поясу, оберегающему Нефтегорск от суховеев и зимних ветров.       
Ничего-то тут не изменилось за время нашего расставания. И все же…  Я как странница, а может как паломница, возвращаясь в родной «кишлак» чувствую, что, наконец, то я у себя дома, и только здесь я нужна, только это мне и нужно. Экзотика красивых стран только  на время очаровывает и захватывает в плен иллюзий.
Город, он ведь живой, чутко улавливающий твое настроение, состояние души. Мне хорошо, и он приветливо подмигивает огнями, дарит уединенность тихих уголков. Он отзывается нежной тишиной и покоем утренних улиц, ночным отдохновением и умиротворением, неугомонным ритмом рабочего дня, воскресными походами в гости, на дачу, вечерними прогулками по притихшему Арбату.
Любить Нефтегорск начинаешь только тогда, когда почувствуешь, что тебя здесь любят, уважают, в тебе здесь нуждаются.

СТАРЫЕ ПЕСНИ О ГЛАВНОМ

   Как рождается и откуда  приходит к человеку песенный настрой души? Почему свои радости и печали мы доверяем любимой песне, погружаясь в слова и мелодию и черпая в этом чудесном сплаве силы, уверенность, мужество, находя успокоение и умиротворение? Судьба преподнесла мне драгоценные подарки в виде встреч и знакомств с людьми, которые   призваны  самим  Богом служить песне, оберегать ее, сохранять, передавать ее дальше, как эстафету неугасимого народного творчества.
   Но сначала о самом первом знакомстве с песенным наследием  моих земляков - простых обитателей русской деревеньки. Мне было всего лет шесть, когда, проснувшись поздней ночью, я услышала  с улицы  стройные и красивые голоса моих родителей, возвращающихся из гостей. Завороженная мелодией, я припала к обледенелому окну, жадно впитывая слова старинной песни: «Ах, как вспомню твой стан, твой высокий, и огонь твоих карих очей…». Прошли годы,  и эта песня стала визитной карточкой нашей семьи, ибо любил ее наш отец, рано ушедший из жизни, сберегала ее   целых полвека наша мама, поднявшая и воспитавшая шестерых детей. Через всю свою жизнь пронесла она  тихую и нежную любовь к песне, и нас научила чутко прислушиваться к «вздоху ангела в своей душе».
   Мы пели в школьном хоре, затем - в клубной самодеятельности, под руководством талантливого сельского баяниста Володи Есина. Жизнь его сложилась трагично - он рано умер от белокровия. Служил на Дальнем Востоке в какой-то секретной военной части, там и облучился. Вернувшись  на малую родину, уже смертельно больной, Володя  сколотил хор, занимаясь с нами упорно и творчески. Именно  благодаря нашему худруку деревня быстро и легко освоила  песенный репертуар начала 70-х годов. Сельские парни, возвращаясь с армейской службы, привозили с собой современные песни и ритмы. Они  будоражили нашу жизнь, врывались в наши  трудовые будни… С наступлением сенокоса, когда всей бригадой  мы отправлялись в луга, звенели на всю округу и новые, и старинные напевы. Жила деревня в те годы скудновато в материальном плане, зато в духовном наполняла себя до краев.
    После школы разъезжалась молодежь по ближним новостройкам. И здесь, несмотря на тяжелый труд штукатуров, маляров, монтажников, плотников, с самой большой верхотуры  ударных строек  рвались в небо задорные песни. Я записалась в хор при Дворце культуры металлургов. Руководила нашим пестрым разноголосием  бывшая жительница Москвы,  эвакуировавшаяся  в годы войны на  Южный Урал  Элеонора  Александровна Кириенко. Мы давали концерты на строительных площадках, участвовали в зональных и областных конкурсах. Репетиции под чутким  руководством этого  опытного дирижера и музыканта дали мне очень много. Я училась понимать, что песня - это, прежде всего чудесный сплав  хороших стихов, мелодии и таланта исполнителя.
  Понимание это пригодилось мне в дальнейшей работе, когда пришла в газету. Самое первое мое задание -  рассказать о коллективе музыкальной школы. Затем  последовал  репортаж с  фестиваля  комсомольской песни. И еще одно ответственное  поручение… В наш поселок нефтяников приехала с единственным  концертом  Раиса Неменова - звезда советской эстрады 70-х годов.  Она была нашим кумиром!  Именно с этого признания я начала интервью со знаменитостью. Мы много говорили о песенном творчестве, о фольклорном наследии, и я пообещала ей выслать в Москву записи старинных песен нашей деревни.  В одной из радиопередач Раиса Неменова рассказала о нашей встрече и о том, что  черпает силы из песен, которые ей дарят зрители и почитатели старины.
    Казань… Годы учебы в университете запомнились замечательными встречами студенчества с поэтом Робертом Рождественским,  композитором Давидом Тухмановым,  актером Василием Лановым. Особенно тепло встречала публика Тухманова с его знаменитой песней «Как прекрасен это мир, посмотри!». Настоящим праздником души стал для нас концерт Клавдии Шульженко, проходивший в казанском Дворце спорта. Как потом  стало известно, это были последние гастроли знаменитой певицы.  А встреча с известным ленинградским  поэтом-бардом Евгением Клячкиным в Доме молодежи оказалась прерванной на целых десять лет.  Столько времени длился запрет на концерты советских самодеятельных и талантливых исполнителей своих песен. Увидела Евгения уже  по телевизору,  вскоре  газеты коротко сообщили, что поэт, музыкант и исполнитель Евгений Клячкин умер от сердечного приступа.
    С молодости я  была влюблена в творчество Жанны Бичевской - певицы такого же высокого ранга, что и  Владимир Высоцкий, Елена Камбурова, Игорь Тальков и многие другие, гонимые властями  за протестный голос, за слово правды и  крик совести.
  И   вдруг судьба дарит мне - спустя столько лет!- встречу  с моим кумиром и даже не одну, а несколько… Свои концерты Жанна Бичевская посвятила  завершению строительства, а затем и открытию в нашем городе храма во имя святой Варвары великомученицы. Наша беседа,  конечно же, была посвящена главной теме - песенному творчеству.   Почему хорошую песню отодвинули на задворки  ради наживы и легкого успеха, что происходит в наших семьях, когда перестают звучать бабушкины напевы, когда  малышам вместо колыбельной включают тяжелый рок?
    В особом ряду  теплых воспоминаний стоят  встречи,  подготовка материалов о творчестве фольклорных коллективов нашего района.   Рябинушка» из Семеновки, «Истоки» – из Утевки, «Березка» - из Зуевки, «Девичник» из дальней степной деревеньки Трофимовки. У каждого ансамбля – свой песенный узор и особая вязь мелодии и слов, но объединяет всех неугасимая любовь  к  старинным напевам, верность своим истокам и традициям. А еще – родство сердец. Когда готовила материал  о Надежде Деминой, руководителе фольклорного коллектива «Истоки», мне  в Утевке  сказали, что эта женщина  пережила трагедию - потеряла мужа в полном расцвете сил.  От горя и отчаяния качнуло вдову к рюмке. И если бы не песня, не ее девчата, теребившие Надежду то на спевки, то на концерты, пропал бы  человек. Но кто об этом сегодня вспомнит,  у кого повернется язык упрекнуть, когда наслаждается звонкими переливами   ее сильного и красивого голоса, чем-то отдаленно  схожего на голос ее тезки Надежды Кадышевой.
    И еще одна встреча врезалась в память. Минувшим летом в гостях у нефтегорцев побывал прославленный коллектив «Золотое кольцо» под руководством Александра Костюка. И пока солистка и супруга Надежда Кадышева готовилась к выходу на сцену,  Александр Григорьевич дал интервью нашей газете. Приведу небольшой фрагмент  нашей беседы.
- Александр Григорьевич, к вам, наверное, приходят люди из глубинки,  сумевшие сохранить наследие наших предков, предлагая возродить, напеть  старинные  песни уже в вашем ключе. Берете ли Вы в работу старинушку или предпочитаете только свое?
 -  Что такое фольклор? Это чисто народное творчество без каких-либо примесей. И мы не чураемся этого богатейшего пласта, наоборот,  охотно и бережно его разрабатываем. Но, что касается местечковых  песен, то мы не ставим задачу обзаводиться музейными реликвиями. Я рад, что живут в народе редкостные изюминки, и пусть живут, их хорошо исполняют фольклорные коллективы, пропагандируя и популяризируя.
  Однажды мой отец, прослушав в нашем исполнении  старинные песни, сказал: «Все просто замечательно. Но! Это я уже сто раз слышал. Тут за вас предки постарались. А на что вы сами способны? Чем таким особенным, своим можете блеснуть?» И я с ним полностью согласен».
     От этой беседы перекидываю мостик к  другой встрече  и  знакомству  с членами ансамбля народной песни «Родные просторы» из оренбургского села Куруил.  По приезду в гости к сестре Любаше и зятю Владимиру, которые не представляют свою жизнь в селе без песен и концертов,  я получила приглашение на репетицию. Здесь и состоялось  свидание с поклонником и почитателем таланта Геннадия Заволокина, и организатором областного фестиваля народного творчества «Играй, гармонь» Николаем Фроловым.  Виртуозом – баянистом он  стал не по «науке», а по призванию, самоучкой.  Игру сельского пастуха из глухой башкирской деревни на гармони услышали  гастролирующие артисты из Уфы и  так восхитились его талантом, что организовали поступление Фролова  в кульпросветучилища. После его  окончания Николай Михайлович  стал директором сельского Дома культуры и руководителем ансамбля - дипломанта областных и районных конкурсов.
    Таких  истинных ценителей и преданных поклонников народной песни в  российских селах наберется немало, но их с каждым годом становится все меньше и меньше.  Вот и выходит, как поет сегодня деревня, так и живет. Когда ты поешь, то рассказываешь  о главном в своей жизни - о  любви, печали, радости и обновлении, ибо, сколько бы  ты не  трудился на этой земле, а душа и сердце всегда просят песню.

          ОЧАРОВАНИЕ ГОРОДА ЛЬВА

 Чтобы оценить красоту и великолепие Земли, надо подняться на высоту чуть выше птичьего полета и охватить взглядом все пространство с самыми дальними далями. ...Наш «Илюша» на подходе к месту назначения, распрощавшись с белой кипенью облаков, наконец-то пошел стремительно вниз.
 Под крылом самолета мелькнуло серебристое зеркало Днестра в изумрудном обрамлении заливных лугов, ограненное густой щеткой великолепных лесов. Российский чернозем и сверху не меняет своей окраски, а вот как выглядит украинская пашня вблизи? Неужели таким же суглинистым полотном, через нити которого (на удивление нам, русичам) так буйно произрастают озимые, луговые травы, напоминающих родные  просторы моей родной Башкирии?
С первых же шагов по львовской земле мы окунулись в многоцветие «хохлацкого» говора: ласково-спокойного, журчащего, как воды Стрыя, перекликающегося со  своеобразным языком предков.
  Усаживаемся в «ЛАЗ» - индустриальное детище Львова, и катим по широким, как стрела, улицам молодого города. Где же старина?  Держу в руках путеводитель, в котором сказано, что этот город - один из крупнейших и старейших городов Украины, являющийся настоящим музеем под открытым небом. ЮНЕСКО включило город Льва  в список мировых сокровищниц.
«Под таким уж небом и такой звездой возник этот город, что как-то невольно рождалось стремление к прекрасному»,- эти милые слова похвалы Львову и горожанам были высказаны еще в XVII веке местным поэтом Бортоломеем Зимаровичем. Уже тогда Львов значился в описи, датированной 1256 годом. И если прибавить к этим годам еще полтысячи, то все равно гарантийный срок  брусчатой мостовой его старинных улиц исчисляется  почти тремя сотнями лет! Так сейчас уже не строят.
 Кстати, в курортном местечке Моршин, что расположен в предгорьях Карпат, нам показали мраморный дворец (теперь это - санаторный корпус). Так вот, на протяжении шести десятков лет он ни разу не ремонтировался, не менялось и сантехническое оборудование. И,  как заметил наш гид, пока в этом нет никакой необходимости.
 Старину здесь уважают и оберегают. Не мелочась, не жалея средств. Около двух тысяч архитектурных и исторических памятников сохранились либо в  перестроенном (в более поздние годы) виде, либо во фрагментах или даже руинах.   В этом городе смешались западноевропейская и славянская архитектурные традиции. Здесь работали лучшие мастера и выпускались первые книги. Сколько зданий и столько эпох - а это ни много, на мало, а семь веков, начиная с 13- ого столетия. А сколько стилей! Готика, ренессанс, барокко, классицизм.
 … Уже сами названия звучат, как легенда: Высокий и Низкий замки на Замковой горе, Королевский и Городской арсеналы, церкви Петра, Павла и Параскевы Пятницы, Ратуша и синагога Золотая Роза, площадь "Старый Рынок" и кафедральный готический собор Иоанна Крестителя с ренессансными капеллами Боимов и Кампианов, часовня трех святителей и Вильчковская, Черная каменицы в стиле Возрождения, с прекрасными фонтанами, Пороховая башня и Итальянский дворик, костелы, воздвигнутые в честь  Богоматери Остробрамской,  Ельжбетты и Святого Антония, собор Святого Юра и снова костел доминиканцев, монастырь и церковь Святого Онуфрия, Армянская церковь и другие культовые сооружения.
  Особенно привлекла наше внимание Успенская церковь, которая поныне является мемориалом отечественной культуры. Ее не раз пытались стереть с лица земли львовской иноземные захватчики, усматривая в существовании этого храма символ православия.
 И всюду видим группы экскурсантов, туристов. Школьники из Польши и достопочтенные голубоглазые финны, светловолосые и розовощекие немцы и черноглазые загорелые венгры. Многоголосие, многоязычие, но  одно роднит и объединяет всех гостей - искренняя любознательность, живой интерес к городу, его памятникам, истории, к его настоящему.
 За три дня пребывания на львовской земле мы посетили большинство исторических мест. Побывали  в театре оперы и балета на спектакле «Ромео и Джульетта». Возложили цветы к памятнику А. Мицкевичу. Затаив дыхание, осмотрели усыпальницу князей Галицких. Сфотографировались у памятника первопечатнику  Ивану Федорову, поклонившись до земли в память о человеке, подарившим  славянам печатное слово. Нам удалось выкроить время, чтобы посмотреть сокровищницы музея фарфора и фаянса, Львовской картинной галереи и, конечно же, соблазнившись  «вескими» доводами наших мужчин-журналистов, посетили музей пива.
 Львов свято помнит и чтит память своих предков. Яркое свидетельство тому
Лычаковское, кладбище -  одно из красивейших в Европе. Музеем под открытым небом
называют это захоронение.  Историко-мемориальным музеем-заповедником его территория стала как раз в год нашей поездки во Львов. От экскурсовода мы узнали, что  еще в XIII веке там хоронили жертв эпидемии чумы, но датой его основания львовяне  считают начало XVI века  по дате самого старого его надгробие.
  Лычаковский некрополь насчитывает более трёх тысяч памятников и надгробий. Среди них  особенно ярко выделяются работы скульпторов и архитекторов Юлиана Марковского, Леонардо Маркони, Григория Кузневича, Гартмана Витвера, Антона и Иоганна Шимзеров, Тадеуша Баронча,  Сергея Литвиненко.
 …Высоко в небо взметнулись старые липы, березы, ясени, клены. Под их сенью покоятся  люди разных эпох и веры, благосостояния и политических убеждений. Тихо движется наша процессия меж могильных рядов. Невольно взгляд  выхватывает  украинские, польские, русские фамилии. Наш гид поясняет, что похоронены видные представители русского движения в Галиции Богдан Дедицкий, Клавдия Алексевич, Исидор Шараневич, Иван Гушалевич. Всегда лежат цветы и горят свечи у надгробий  богослова Михаила Кобрина, историка Ивана Крипьякевича, украинских деятелей Маркиана Шашкевича, Ивана Франко, Василия Барвинского. Часто посещают могилы своих земляков - представителей польской культуры Марии Конопницкой, Стефана Банаха - туристы из Польши.  Здесь нашли упокой многие  наши соотечественники -  академик Константин Карандеев, спортсмен Виктор Чукарин. Постоим. Склоним головы…
  Абсолютное большинство могил ухожено. Многие в  убранстве живых цветов, освещены нежным мерцанием лампадок.  Поражают контрасты: богатые скульптурные надгробья над могилами первых львовских красавиц и простые кресты. Особенно впечатляюще глядится  склеп семейства Трушковских, увенчанный скульптурой Яна Нальборчика «Плачущая мадонна», из глаз которой во время дождя текут слезы.
     Чуть выше Лычаковского кладбища находится Холм Славы, где захоронены защитники и освободители Львова, принесшие ему свободу от фашистской неметчины 2 июля 1944 года. И у этого священного и скорбного  места  тоже есть своя богатая история.  В 1914 году пустырь за парками Лычаковским и Погулянкой стал  местом погребения более пяти тысяч русских воинов, погибших в ходе Галицийской битвы и позже умерших  от ран и болезней в львовских госпиталях.     Поляки, захватившие галицкие земли после первой мировой войны, преследовали тех, кто посещал кладбище русских воинов. В 1920-х годах по постановлению львовского магистрата останки русских воинов и умерших русских военнопленных были перенесены в самую  отдаленную часть Лычаковского кладбища. Кстати, именно в этом местечке, густо заросшем липами, мы увидели два креста с надписями «Петр и Иван - русские солдаты».  Обратили внимание на то, что  были они вырезаны из дерева, стволы которого специально выгибают в форме креста  во время роста.  Только на Украине используют этот метод заготовки такого природного надгробия.   
  В годы Великой Отечественной войны Холм Славы  сравняли с землей, а кладбище, где находились перезахороненные останки погибших российских воинов, было уничтожено. И только в 1952 году  на восстановленном Холме Славы в честь военнослужащих российской армии, ранее похороненных здесь, установили обелиск из серого гранита.
  Председатель Совета ветеранов войны и труда Нефтегорского района Алексей Илларионович Кубочкин в послевоенные годы  жил во Львове  и работал на  нефтеперерабатывающем заводе, который шефствовал над захоронениями советских воинов. На днях, собираясь посетить город своей юности, он рассказал о том, каким величавым и красивым местом запомнился ему Холм Славы, коснувшись и его истории.  Проект воинского кладбища для погибших советских солдат и офицеров во Львове был утверждён 12 марта 1945 года. Его авторами стали  львовские архитекторы И. О. Персиков, А. В. Натальченко, Г. А. Швецко-Винецкий.  Они спроектировали центр Холма Славы в виде круга, разделённого по оси восток-запад аллеей Героев. В каждом полукружии 13 надгробий. Слева и справа от центральной части мемориала расположены по шесть рядов могил, всего 255 индивидуальных захоронений. В трёх братских могилах похоронено 65 воинов. Справа от входа расположены две скульптурные группы (работы народного художника СССР М. Г. Лысенко). Первая - «Присяга»- установлена над братской могилой воинов-авиаторов. Рядом  был похоронен легендарный разведчик, Герой Советского Союза, Николай Иванович Кузнецов. В годы перестройки, когда волна национализма и неофашизма охватила и город Львов, прах своего земляка перевезли на малую и большую Родину жители Свердловской области.
  Особенно поражает взор  скульптурная композиция -  скорбящая  «Мать-Отчизна». Слева от входа - обелиск в честь солдат русской императорской армии. Далее расположена скульптура «Воин со знаменем», установлена над братской могилой воинов-танкистов. Большинство из похороненных - русские и украинцы. 
 Холм Славы «приютил» 28 погибших смертью храбрых Героев Советского Союза. Здесь покоится прах Семёна Алаева, благодаря которому были обезврежены мины, оставленные отступающими немцами для уничтожения Львова. Здесь похоронены кинооператор Александр Эльберт, чьи съёмки вошли в фильм «Разгром немецких войск под Москвой», а также наш коллега- военный фоторепортер газеты «Известия» Павел Трошкин.
   …В течение трех, до предела насыщенных экскурсиями и походами дней,  группа самарских журналистов побывала  и за пределами города Льва. Наше путешествие к легендарным скалам  Довбыша совпало  с весенним разливом горных речек в Ивано-Франковщине.  И все же мы решились отправиться в путь на целый день. С нескрываемым  любопытством вглядываемся в пейзаж  карпатского предгорья, мелькающие за окном автобуса   хутора, городки и поселки. Все устроено цивилизованно, на европейский лад. Чистые улочки, аккуратные «пряничные» домики, в окружении садов и  цветочных полян. Все хозяйственные постройки отнесены от жилья на довольно большое расстояние. И всюду царит какое-то упорядоченное и размеренное жизнеустройство.
 Вот по дороге движется похоронная процессия. Все люди в черном. В руках у многих свечи и цветы. Мужчины поют что-то грустное. Спрашиваем у прохожих, кого хоронят и  почему с песней? Объясняют нам, непосвященным, что так провожают в последний путь старых партизан. Мы молча провожаем взглядами простой гроб на катафалке и группу седовласых товарищей по оружию, скорбящих односельчанок и детей.
 Преодолев подъемы и перекаты, проезжаем село Бубнище. До  Скал Довбыша – рукой подать. Сюда возят  курортников из  Моршина и Трускавца,  туристов со всей Украины и заграницы. Экскурсоводы рассказывают  гостям о золоте, которое  будто бы  сокрыто здесь Олексой Довбышем,  ведут к пещере с большим камнем, что отодвигается от заветного слова. Но историки утверждают, что согласно данным археологических исследований в X—XVII веках до нашей эры в это местечке располагалось языческое святилище. Позднее, на этом месте возник небольшой скит, а затем - сторожевая крепость, выдержавшая татаро-монгольское нашествие и просуществовавшая до XVI века. По легендам возле  живописных скал, больше похожих на грубо изваянные скульптурные композиции, находился лагерь отряда   заступника простых  крестьян Олексы Довбыша.
 В памяти возникли картины одноименного старого фильма, что и помогло нам вжиться в образ странников, путешествующих по  тайным тропам  народных освободителей. Побродив меж скал, мы спустились к небольшому домику- кафе, где подавали замечательно холодное и вкусное пиво,  и соленую рыбу огромных размеров. Мы тут же запаслись и тем, и другим, отправившись на берег горной речушки. Рядом по соседству с нашей живописной группой расположились сын и отец из Узбекистана.  А неподалеку шумела компания шведов.
   Подумалось: много ли нам всем надо в этой жизни и на этой земле, если можно вот так собраться тесным кругом под красивым небом Ивано-Франковщины или другого местечка и пообщаться  по-человечески, без вражды и обиды, дележа территорий и  мнимого превосходства одной нации над другой. Солнце проливало на нас  благодатные лучи. Ветерок доносил  запахи горных трав, воды  и листьев тиса. И так мне это напомнило родную и милую Башкирию, что я тихонько взгрустнула. Земля для нас всех – матерь единая и неделимая. Жить на ней надо просто, свободно и красиво.  Нефтегорск. май 1992-сентябрь 2009 г.г.

НА СВИДАНИЕ
В ДВУХТЫСЯЧЕЛЕТИЕ
ДО НАШЕЙ ЭРЫ

Археологические экспедиции в нашем районе работают давно,  на протяжении более чем трех десятков лет, сделаны десятки  важных научных открытий, найдены такие уникальные находки, что всего этого богатейшего материала хватит на несколько интереснейших работ, одна из которых  («Древности Нефтегорского) под редакцией декана Самарского педуниверситета П. Ф. Кузнецова и преподавателя истории Утевской средней школы А. В. Плаксина, готовилась изданию.
Нынешнее лето не стало исключением для самарских археологов, которые работают по совместному российско-американскому проекту и изучают самый интересный с их точки зрения период - бронзовый век. В местечке, условно обозначенном как Песчаный дол, - рядом с сельским поселением Бариновка - ученые отыскали стоянку древних скотоводов-пастухов.
   Недавно мы, вместе с коллегами из Нефтегорского телевидения побывали в лагере археологов, где и встретились с доктором археологических наук, преподавателем Университета Хартвик (Нью-Йорк) Дэвидом Энтони и попросили рассказать, почему именно наш район стал предметом пристального изучения американскими археологами, что заинтересовало их особенно, чем характеризовался бронзовый век для нашего Заволжья?
  Прежде чем начать беседу, нас пригласили ознакомиться с хозяйством археологов. Это десятка три палаток, расположенных на крутом берету Самарки, у ее самой красивой излучины. Все обитатели лагеря, после утренней работы отдыхали, купались, отсыпались - здесь находились не только студенты Самарского педуниверситета, но и их собратья из Нью-йоркского университета, учащиеся нескольких школ нашей области, в том числе и восемь воспитанников учителя-историка аз Утевки Анатолия Плаксина.
Жизнь в лагере строится по своему распорядку с учетом знойной погоды. Ранний подъем, завтрак, выезд в поле, затем, в самый пик жары, - отдых, а ближе к вечеру вновь на раскопки. Все – загорелые дочерна, с накачанными мышцами (еще бы, столько грунта перелопатить и все вручную!) Видно по всему, жизнь под открытым небом многих сдружала, сплотила. Наверняка, бариновская экспедиция   запомнится надолго, особенно ее молодым участникам.
Принимая от главы администрации района С. Н. Афанасьева и его заместителя А. Ф. Заводчикова сувениры на память (книга о людях, буклеты и об истории нашего района), Дэвид Энтони широко улыбнулся, прижал руку к груди - и на русском языке поблагодарил  гостей за презенты и визит.  По нашим лицам он понял и догадался, что нечаянно нагрянувшие гости ожидают от него интересного рассказа о цели своей работы на нашей земле.
Бронзовый век, как пояснил американский ученый, датирован двумя тысячами лет до нашей эры, обозначенный решающим воздействием металла на развитие общества. Бронза - это золотистый сплав меди и олова - вытеснила из производства орудий труда, оружия и украшений камень, что, несомненно, благотворно отразилось на развитии земледелия. Этот период ознаменован зарождением Древневавилонского государства, когда Египет вступил в период Нового государства, бурно начала развиваться Микенская культура, Вспыхивает Троянская война. Строятся греческие города-государства, формируется античная цивилизация.
Что же было в век бронзы у нас? А было, как сказал профессор Энтони, зарождение индоевропейской нации. И чтобы достаточно предметно и наглядно представить, что за народ у нас обитал, скажем, в 1260 году до нашей эры, нужно проникнуть в глубь земли и по едва заметным только для глаза археолога, палеолога , биолога, зоолога, антрополога и других специалистов увидеть, каким был древний скотовод, как выпасался скот, приручались дикие животные, какой посудой пользовались наши далекие пращуры, что ели, как хоронили умерших...
… На темной сетчатой ткани разложены драгоценные находки, добытые на пастушьей стоянке: кусочки керамики, кремневые сколы, останки животных - все зафиксировано не только в журнале, но и в   сотнях фотографий, сделанных экспедиционным фотографом Борисом Агузаровым.
Любая археологическая экспедиция - довольно дорогостоящее мероприятие, а поэтому спонсируют исследовательские работы в нашем районе научная Ассоциация США, Российский институт археологии, выигравший Грант для участия в этих раскопках.
Кроме профессора ДэвидаЭнтони и его супруги Дори, которая заведует лабораторией, заняты в этом проекте ученые Самарского государственного педуниверситета. И с ними у нас также завязался интересный разговор. И Павел Федорович Кузнецов, и его коллега заместитель декана исторического факультета Олег Дмитриевич Мочалов, и антрополог Александр Александрович Хохлов, чьи родословные корни отыскались в Утевке, рассказали о том, как начинали они свои знаменитые экспедиции на Утевских курганах еще в 1983 году. С удовольствием она показали нам рукопись своей книги, которая, без сомнения, станет замечательным учебным материалом для наших школ. Работать с американскими учеными наши археологи начали несколько лет назад, и этот творческий союз вышел уже на новый виток. Изучение скотоводческой стоянки – шаг в глубину веков, в более неизведанное, а поэтому интересное, практически не изученное.
…За чашкой ароматного чая мы беседуем прошлых веках, словно на машине времени переместившись в шумящую высокими травами степь, где бродят стада быков, а от топота табунов дрожит земля...