Тайна совещательной комнаты

День 1
Миновав темное помещение, что-то вроде прихожей, 12 человек вошли в комнату метров 30. Огляделись. Посреди комнаты – большой овальный стол в виде буквы «о» занимал почти всё пространство. Притихшие и немного смущенные непривычной обстановкой присяжные расселись вокруг стола и стали молча разглядывать друг друга, не решаясь начать.
-Ну что – большой толстый мужчина лет 45 улыбнулся и поставил локти на стол. Давайте выбирать? Желающие поруководить есть?
Все дружно затрясли головами.
-Может у кого есть канцелярский опыт? У женщин, я знаю, почерк хороший. А?
-Руководить должны мужчины – наконец отозвалась одна из представительниц слабого пола.
-Конечно! – тут же подхватила другая, посмотрев на инициативного толстяка, - и я предлагаю выбрать Вас! Голосуем?
-Да! – дружно подхватили остальные, радуясь, что удалось спихнуть ненужную ответственность на ближнего.
-Единогласно!
-Я против, - пробурчал свежеиспеченный старшина, впрочем ничуть не расстроившись. – Зато быстро! Пойдемте постучим?
Им было велено, когда старшина будет выбран, постучать в дверь, ведущую в зал судебных заседаний.
Отныне и до конца процесса присяжным был определен один порядок выхода из этого помещения: всем собраться перед входом, разобравшись по номерам на приколотых к груди табличках,  с тем, чтобы не толкаясь, быстро занять свои пронумерованные стульчики за барьером. Затем пересчитать друг друга, убедившись, что не забыли кого-нибудь в туалете. Проверить, выключены ли телефоны, дабы не устраивать из судебного процесса конкурс рингтонов. Наконец, проникнуться серьезностью предстоящего действа, и постучать в дверь, сообщая о готовности.
Впрочем, к примеру, для похода в столовую и на выход из здания суда существовал другой порядок оставления помещения. Но там было все просто: помощник судьи собирал всех в кучку и вел до места.
Задачи первого дня были выполнены, и присяжные вернулись в комнату довольно быстро.
А вернувшись, смогли осмотреться более внимательно. Кроме стола в комнате было пара шкафов, железная вешалка, тумбы со стоящими на них чайником, чашками и тарелками с каким-то печеньем, видимо оставшимся от предыдущего процесса. Был и холодильник, в котором обнаружилась бутылка шампанского. Впрочем, на следующий день она куда-то испарилась, и ее происхождение осталось невыясненным.
Сразу за дверью из зала заседаний начиналась небольшая прихожая, из которой одна дверь вела в описанную комнату, а другая – в чистый благоустроенный туалет с двумя кабинками и умывальником, где также разрешалось курить. Эталонные условия в идеальном храме правосудия. Тут можно было высидеть какой угодно долгий процесс.

День 2
За полчаса до открытия заседания начали подходить первые из 15 присяжных. 12 человек тех, кто будет принимать решение, и трое страхующих коллегию от разного рода неожиданностей, претендентов, вся надежда которых – на чью-нибудь болезнь. Впрочем, запасным быть тоже неплохо: они-то уж точно гарантированы от всяких сомнений по поводу вынесенного приговора.
На столе лежала стопка блокнотов и кучка шариковых ручек. Старшина придвинул их к себе, и одаривал каждого входящего.
Коллегия понемногу подтягивалась. Заходили, здоровались и садились на свое место. Как-то само собой получилось, что место, занятое каждым в первый день, закрепилось за ним и никем больше не оспаривалось.
Заглянул помощник судьи, проверил всех по списку. Затем сказал всем приготовиться к выходу. Никогда в дальнейшем, после стука в дверь, долго стоять не приходилось, но вот в первый день их промариновали минут десять. Было высказано мнение, что судья добирал солидности. Не факт, но…

-Ну и как вам первые впечатления?
-Свидетели обвинения какие-то стремные. По крайней мере, их интересы видны невооруженным глазом.
-Нет, ну какая наглость! Они даже не скрывают, что давали взятки, ведь так и говорили: раньше проблемы решались за меньшую сумму.
-Как думаете, оперативник, что арестовывал, тоже замазан?
-Про милиционера ничего не скажу: не знаю специфики работы. Но учитывая, что один из коммерсантов работает в силовых структурах.… Одного – двух всегда можно заинтересовать. Тем более что сейчас компания: все дружно борются с коррупцией. Не деньги, так звездочки….
Первые впечатления настолько задели каждого, что наперебой говорили буквально все.
-Не время сейчас обсуждать. Судья ясно сказал: до того, как не выслушаем все доводы сторон – выводов делать нельзя.
-Это правильно. Ведь мы – судьи факта. Наше дело оценить представленные фактические доказательства, – поднял голос не участвовавший в обсуждении № 10 – мужчина средних лет, среднего телосложения с лишенными всяких сомнений серыми глазами.
-Если бы все было так просто – суд присяжных и не понадобился бы, - ухмыльнулся сидящий рядом Старшина, - оценить факты способен и один человек – судья, для этого он, кстати, и существует. Вы никогда не задумывались: а зачем, вообще, устроили этот самый суд присяжных?
-Это Ельцин все, - отозвался № 8 – еще вполне крепкий пенсионер, самый старший из всех. – «Права человека». Очень ему хотелось в Евросоюз, вот и начал заводить по ихней моде.
-То есть, Вы считаете, что нам суд присяжных ни к чему?
Наступили пауза. Возможно, каждый пытался ответить себе на вопрос: зачем он здесь.
-Это не нам решать, - наконец сказал кто-то, и, судя по последовавшему молчанию, многие с этим согласились.
В дверь постучали. Вошла помощник судьи.
-Все-все! При мне ничего не обсуждайте! Судья объявил перерыв на обед. Так что, кто хочет сходить в столовую, собирайтесь, я вас отведу.
В чистенькой уютной столовой на раздачу стояла очередь. Но присяжных, как состав привилегированный, пристроили в очередь «без очереди», в обход персонала, посетителей и адвокатов. Есть тоже предстояло не в общем зале, а в отдельной комнате «для присяжных» напротив комнаты «для судей». Учитывая, что и кормили там вкусно, обед оставлял приятное ощущение «причастности».

День 3
Третий день начинался, как и второй. На улице похолодало, так что особых сожалений о пропадающем зря времени у потенциальных дачников не возникало. Все потихоньку разбивались на группы общения: все-таки предварительно объявленный судьей вероятный срок процесса в 15 рабочих дней, предполагал длительное совместное дело, и нужно было как-то налаживать контакт.
В одном углу немолодая женщина рассказывала молодой свои житейские новости, в другом – пенсионеры делились опытом выращивания цветов. Двое молодых людей вместе разгадывали кроссворд, кто-то заваривал чай, а кто-то пошел курить…. Обычное утро трудового дня.
Зашла помощник судьи и провела перекличку по списку. Ещё через пять минут заглянула секретарь и пригласила  в зал заседаний. Коллегия поднялась и выстроилась у выхода. Последняя проверка (таблички с номерами на груди, телефоны выключены, блокноты наготове), и можно стучать.
День предстоял интересный: обвинение должно было продолжить представление доказательств.
Но что-то сегодня не заладилось прямо с утра. Через 15 минут присяжные снова оказались в своей комнате. Новое приглашение в зал. Через какое-то время – обратно. Ещё приглашение – снова обратно. Туда – обратно.
-Что это нас гоняют туда-сюда? – спросила присяжная № 9 – женщина лет 35 с простыми манерами.
-Эти адвокаты уже начали меня раздражать! – пробурчал Старшина.- Какие-то постоянные протесты. Вопросы какие-то.
-А все-таки интересно, что это за процессуальные вопросы, которые нельзя обсуждать при нас? И почему этих вопросов так много? Мы рискуем совсем ничего не узнать по делу.
Все посмотрели на говорившего. №2 до этого момента в разговорах не участвовал. В свободное время демонстративно громко обсуждал по телефону какие-то дела, и вообще в образе этого молодого человека все говорило: «а мне по…».
-Нет, правда. Судья любой вопрос адвокатов объявляет процессуальным, и говорит, что нам знать этого не надо. Я не понимаю: он что, не хочет, чтобы мы узнали мнение защиты?
Ответа на это не нашлось ни у кого. Курильщики потянулись в туалет. Зашумел чайник. Но чаепитие пришлось отложить до обеда, так как снова прозвучала команда на построение.
После обеда слушали свидетелей, читали документы, да еще пару раз удалялись из зала. Короче, к концу дня ни сил, ни места в голове у присяжных уже не оставалось. Выданные блокноты наполнялись записями и пометками. Все отнеслись к делу серьезно, и честно старались вникнуть в суть. Дело шло.

День 4
-Какая-то нехорошая история, - толкая сидящего рядом Старшину локтем, негромко говорил № 4 – коренастый чеченец лет 50, - Наверняка милицейская подстава.
-Думаете, он не брал?
-Да почему не брал? Они все берут. У меня когда-то пекарня была. Знаешь, сколько нужно бумаг подписать, чтобы только ее открыть? И каждому дай. А потом ещё проверки разные. СЭС, помню, особенно придиралась.
-И что, постоянно платить приходилось?
-Да нет. У меня знаешь, какой порядок был? Чистота. Я ведь по производству все знаю. В свое время пищевой институт с отличием закончил.
А этим «свидетелям» проверку назначили не просто так. Вон, нам документы показывали, в них написано: «проверка инициирована по запросу из прокуратуры». Прокуратуры! Это что же у них там за нарушения?!
-Боюсь, толком мы этого и не узнаем: судья считает, что присяжным такие подробности знать не обязательно, - Старшина развел руками. – Когда, наконец, начнут оглашать вещи, которые нам знать можно? Мне уже надоело каждые полчаса выходить из зала!
-Судья как-то слишком откровенно играет на стороне обвинения, - Поднял голову № 13, один из тех двоих, которые вместе решали кроссворды, мужчина лет 40, со спокойными глазами и мягкой улыбкой. – Думаю, нам не дадут узнать ничего, что может помешать признать подсудимого виновным. Ведет он процесс очень грамотно, все поползновения защитников нейтрализовал, а за эту беготню туда-обратно Вы адвокатов теперь просто ненавидите. Ведь так?
-Вообще-то, да – рассмеялся Старшина.
-Теперь обвинение предъявит свои самые убойные факты, и дело сделано, - № 13 улыбнулся. – Как-то долго нас не приглашают, наверняка протесты защиты отводят. Ведь, судя по тому, что они с утра подготовили кучу аппаратуры, сегодня мы будем слушать записи. Ну вот, кажется и зовут.

-Я вот что-то не понял с этими записями, - Не дожидаясь, пока все войдут, заговорил № 6, энергичный молодой человек лет 30. – Почему судья сказал, что их нельзя учитывать, как доказательства?
-Наверное, из-за того, что записи были представлены свидетелями.
-И это означает, что они могли их подделать? Да?
Вопрос явно заинтересовал всех.
-Если я правильно понял объяснение, запись сделанная цифровым способом уликой не является.
-Ага, то есть провести ее экспертизу не представляется возможным?
-Ну, наверное….
-Тогда зачем нам ее предъявили?
-Да предъявили и предъявили. Там же ничего такого и нет. Слышно, как свидетели без конца намекают подсудимому на деньги, а он вроде как и не понимает.
-На второй записи, уже все прекрасно понимает. Цифры называет!
-Ну хорошо, так учитывать эти записи или нет?
-Сказали же – уликой не являются!
-Тогда зачем дали нам прослушать?!
-Значит учитывать.
-Короче, нужно это дело перекурить. Кто идет?
К радости присяжных, рабочий день, по просьбе стороны обвинения, был сильно сокращен, а потом и пятница судьей была объявлена нерабочим днем. На улице стояло лето, и длинный уикенд был для всех подарком.

День 5
- Судя по телевизору в зале, сегодня будем смотреть кино!- прямо с порога заговорила присяжная № 9. - Здравствуйте.
-Здравствуйте.
-Да, сериал покажут, - пошутил № 2, не переставая разговаривать по телефону. – «Остаться в живых».
-Ну, все лучше, чем на подсудимого смотреть. Вы видели, что он на последнем заседании вытворял? – спросила присяжная № 1 - солидная дама в летах.
-Нет – откликнулся Старшина – Я немного в стороне сижу.
-А мы – прямо напротив него! Так вот, он нам все какие-то знаки делал, руки к груди прижимал; ему пристав даже замечание сделал. Жалкий он какой-то, неприятный.
-Что-то сегодня наши коллеги не торопятся – видно расслабились за три дня. Так, глядишь и не досчитаемся кого.
-Ничего, у нас еще трое в запасе есть!

На обеде о деле говорили мало. Все были задумчивы и немного более серьезны, чем обычно. Видно, кино и правда оказалось интересным.
Старшина сидел и отгадывал сканворд. Он поднял голову, напротив него присяжные 13 и 6 были заняты тем же.
-Судья сказал, что оперативная запись – это неоспоримое доказательство, которое мы должны учитывать в вынесении приговора.
-Это не совсем так, - ответил № 13. – Он сказал, что это – допустимое доказательство, то есть допущенное судом, к нашему рассмотрению. А смысле, что оно неоспоримое, это он слегка преувеличил. Ведь даже статус доказательства аудиозапись приобретает только после соответствующей экспертизы. А никакого акта об экспертизе нам не представили. Так что, оно конечно доказательство, но не совсем…
-А экспертизу подделать нельзя?
-Для такого мелкого дела – слишком сложно будет. Хотя, насколько мне известно, случаи подделки результатов экспертизы, подмены улик, и тому подобного случаются не так уж и редко.
-То есть имеется шанс, что оперативная съемка подделана?
-Шанс есть всегда. Но ведь у подсудимого имеются адвокаты. При имеющемся сомнении, они могут потребовать проведения экспертизы.
-Кто знает, что они там требовали, когда нас выводили из зала… Я же не телепат.

День 6
-Вы знаете, что мне больше всего вчера понравилось? – весело вещал № 2 – Как купюры пересчитывали! Это самые интересные документы, которые довелось тут посмотреть!
-Да-а! Зрелище было что надо! Жаль потрогать не дали! – наперебой подхватили тему присяжные.
-А мне интересно, что скажут сегодня адвокаты,- неожиданно вступила № 9 – Сегодня их очередь выступать. А то они все время молчали, вот и посмотрим, за что обвиняемый этим двум здоровенным мужикам платит. Я пока ничего дельного от них не услышала.
-Это точно, - подхватила присяжная № 12, миниатюрная молодая женщина, - Обвинители, молодые ребята, пару лет как институт закончили, а куда уверенней держатся!
-Ладно, будем поглядеть, - вздохнул старшина, - Мне тоже очень любопытно. Выходим? Нас уже зовут.

День 7
-Ну вот, уже и прения. Что это нас к двум часам вызвали?
-Каждой стороне выделили по часу времени, ну и час про запас. Как раз до пяти успеем.
- Как-то быстро у нас получилось. В самом начале говорили 15 дней, а мы и на 10 не растянули.
-Так ведь это примерно. Откуда судья может знать, как свидетели будут ходить, или заболеет кто…
-А-а-а… Ну, понятно.

День последний.
И этот день начинался, как обычно. Сбор. Недолгие разговоры.
Пришла помощник судьи и объяснила техническую сторону порядка вынесения вердикта. Рассказала запасным, как и где им придется коротать время. Затем собрала телефоны.
Присяжные привычно собрались перед выходом, пересчитались, постучали.

Настал час истины. Все было, как в первый раз. Присяжные вошли и тихо расселись вокруг стола. Впрочем, нет. Кое-кто пошел ставить чайник, а кто-то курить. Остальные смотрели на Старшину. А он открыл папочку и разглядывал бланк вердикта.
-Ну что, давайте начнем? – предложил № 2. Видно, что ему не терпелось что-нибудь сделать.
-Да куда торопиться? Впереди больше трех часов, успеем наговориться, - ответил Старшина, закрыл папку и улыбнулся. – Давайте сначала перекурим, чаю попьем.
-А вдруг у нас единогласно? Чего тогда зря сидеть?
-Не волнуйтесь, не единогласно.
-А вдруг?! Давайте проголосуем и посмотрим!
-Ну, хорошо. Желающие проголосовать есть? Тогда голосуем. Кто за то, что подсудимый виновен? Кто за то, что не виновен?  7-5. Убедились? Объявляю небольшой перекур.
-А что, доказывать ничего никому не будем?
-Вы можете попробовать. Только я боюсь, что толку от этого будет совсем мало.
-Почему?
-Люди мы все взрослые, со своими убеждениями, а дело уж больно неоднозначное.
Ух ты! Вы только посмотрите! Это Вы на всех наготовили?!
-Да. Угощайтесь.- Присяжная № 12 доставала из пакета и угощала всех специально приготовленными бутербродами.
Все заметно оживились.
-Закуска есть. А вот о горючем никто не позаботился.
-Спасибо! А с чем это?
-Ай, как жаль! Мне свинины нельзя.
-Теперь чай обязательно попить надо.

Так или иначе, чаепитие понемногу перетекло в обсуждение. А обсуждение - в жаркие споры.
-Вы знаете, вчера, поскольку в связи с подготовкой вопросов в вердикте, нам дали выходной, я поехал по своим делам. Нужно было на таможне оформить растаможку. И чтобы просто поставить подпись…  Заметьте, у меня с грузом все абсолютно в порядке, и подпись я должен был получить у какого-то мелкого чиновничка . Так вот, чтобы получить простую подпись, я заплатил 50 баксов. И там все только так. Один знакомый чех пару лет  назад  решил здесь начать дело. Мы ему говорим: ты заплати там-то и там-то, и все будет нормально. А он ни в какую: буду вести дела чисто, по закону. И что?
-Что?
-Разорился, не выходя с таможни. Они его товар так долго мурыжили, что он  весь пропал. Чех тоже вскоре пропал, и больше к нам не ездил.
-Тогда почему вы проголосовали за его невиновность?!! Неужели Вам нравится платить этим коррупционерам?!!
-Если бы мы судили этого таможенника, я бы проголосовал не задумываясь. Но здесь другое дело. Первое: подсудимого склоняли к взятке, и склоняли такие люди, которых самих судить нужно. Второе: его вина для меня не очевидна: по представленным записям не проведено ни одной экспертизы, на кадрах оперативной съемки нет ни одного общего плана, а главное: я не люблю, когда меня водят за нос: весь процесс судья затыкал рот защите и подсудимому. Как я могу выбирать, если выбирать не из чего? И третье: даже если он эту взятку брал, то сроки не соизмеримы полученной сумме. Вон судят крупных чиновников: у них цифры взяток вдвое больше, и к тому же не как у нашего клерка - в рублях, а в баксах и евро! А сроки одинаковые. И если  закон не может с этим вопросом разобраться, то я могу хоть попробовать: он уж две трети года за решеткой просидел, работы нормальной ему не светит, так что, думаю, с него хватит.
-А я не считаю, что с него хватит! Из-за таких, как он, я лишился бизнеса и теперь безработный! Когда вы идете в магазин и видите эти огромные цены, вы не задумываетесь, что в них заложены и заплаченные чиновникам взятки?! Он ведь не просто отнимает деньги у коммерсантов, он и нищих пенсионеров обирает!
-А если он не брал и это все подстроено? Ведь, согласитесь, резоны его подставить были. И резоны серьезные.
-Да уж, выигранное в связи с его задержанием время оказалось свидетелям очень кстати, они, вон, до сих пор на плаву.
-А задержание с поличным? Что, тоже подстроено?!
-Вполне может быть, что все это дело – оскал ментовской крыши: «не тронь, моё»! Вы что, дело оборотней из МУРа уже забыли, как они дела клепали?
-А показания, которые он дал? В них ясно сказано: «договаривались» и «хотел взять».
-Да что показания? Его и заставить могли.
-Ну кого? Кого можно заставить подписать показания против себя?! Он что, совсем ничего не соображал? Вот Вы подписали бы заведомую ложь, зная, что за это Вам грозит срок?
-Я бы? Я бы, возможно, подписала…
-Что Вы такое говорите?!!
-Знаете, когда я приехала в Москву… Я не москвичка. Так вот, когда мы с подружками только-только сюда приехали, мы первое время жили без регистрации. Ну и, всем знакома эта ситуация, однажды милиция нас прихватила. Привезли в отделение. А уже поздний вечер был. И майор, дежурный, нам и говорит: «-Значит так, девочки, звоните кому хотите, но если через час за вас не привезут по 500 рублей, я на ночь засуну вас в обезьянник, вот к этим.» И показывает на решетку. А там – битком забито бомжами, пьянью, какими-то страшными людьми… Вы знаете, чтобы не оказаться в их компании, я бы подписала любую бумагу. Любую! Мы не знаем, в какой ситуации оказался этот человек.
-Но ведь ясно же сказали: допрос велся в присутствии адвоката! Тем более после задержания к тому времени прошел чуть ли не месяц, у него было достаточно времени, чтобы все обдумать.
-Я не знаю, почему он дал эти показания. Может действительно решил сказать правду… Только я знаю и другое: человек слаб, и сыграть на его слабостях очень возможно.
Обсуждение разбилось на несколько очагов. В разных частях стола разные люди приводили разные аргументы. Мнения оппонентов никому не нравились, и потому, зачастую спор шел на повышенных тонах. Поступившее было предложение, о том, чтобы вести обсуждение цивилизованно, Старшиной было не замечено, поскольку он и сам увлеченно спорил. Порою гвалт стоял неимоверный.
-Если ты не виновен, то скажи мне, зачем встречаешься с проверяемыми не в офисе, и во внерабочее время?
-Он же объяснил:  они сами его просили. Да и из их записей слышно, что приезжал он за документами.
-Он чиновник. У него таких проверяемых, наверняка десятки. И его дело: сидеть в офисе, и оформлять бумаги, а не ездить на встречи. Если ездил, значит чего-то хотел. Я всю жизнь на госслужбе. В бытность мою начальником отдела за любое нарушение можно было вылететь с работы. А тут – встречи, причем неоднократные.
-Вы знаете, я ведь тоже чиновник. Я не знаю, как было в Ваше время, но сейчас дело -  прежде всего. И боссу не интересно, как я это сделаю, ему важен результат. И не важно, что у меня дома муж, дети и куча дел. Я должна сделать дело, и я еду в обеденный перерыв, после работы, в свой выходной…
-Так быть не должно. Из-за этого теперь порядка и нет.
-Что делать? Время сейчас такое.
-В любом случае, честный человек должен был сразу отказаться от этих встреч, как только ему начали намекать на взятку. Этот же ездил и ездил. Чего он ездил? Документы ему отдали.
-Он сказал, что не все.
-Мало ли, что он сказал. Доказательств его словам нет.
-Ну, если так, то и записи с их разговорами о деньгах, тоже не доказательства.
-Это почему?
-Судья так сказал. Записи, представленные свидетелями, доказательствами не являются, так что просто примите их к сведению.
-Что-то я такого не помню. Почему тогда в прениях прокурор цитировал разговоры из этих записей?
-А это Вы у прокурора спросите.
Споры затихали и разгорались. В минуты затишья кто-то выходил покурить, кто-то пил чай, при этом оппоненты продолжали посверкивать друг на друга глазами, готовые вступить в спор в любую минуту. Но второй час был уже на исходе, и силы потихоньку убывали.
-Ну, хорошо. Предположим, он позарился на эти деньги, но неужели нельзя его просто пожалеть? Молодой парень. Жена, ребенок маленький.
-С чего вы взяли, что у него есть ребенок?
-Супруга в показаниях обмолвилась.
-А почему я не слышал?
-Да судья ее прервал, сказал, что к делу не относится.
-Это я как-то пропустил… А чего это судья так старается его посадить? Ему-то какая выгода?
-Кто его знает. Может премия за выполнение плана, а может у них соревнование между собой.
-Очень смешно. Судьи, между прочим, у нас независимые.
-Когда это чиновник не зависел от государства? Формально да, он независим. Но ведь есть же разница: быть независимым в этом роскошном здании в столице или в убогом сарае в каком-нибудь Краснозабугорске. Уголовную политику государства ещё никто не отменял. Сказано: сажать коррупционеров - будешь сажать коррупционеров, скажут оборотней – будешь оборотней, скажут кулаков и вредителей – никуда не денешься, будешь сажать и их.
-И правильно. И нам тоже нужно подумать, как помочь государству бороться с коррупцией.
-А почему я должен думать за государство?
-А как же иначе? Между прочим, Вы в нем живете!
-Я живу в России! А вот уже государственный аппарат, о коем мы тут судачим, живет в ней, вместе со мной, кстати, а никак не я в нем. Это до передела мы жили при социализме, где все было общее, и государственная власть, худо-бедно, но все же была в руках у народа. А сейчас – извините: аппарат от нас отмежевался: «мы, мол, ничего народу не должны, пусть сам разбирается».
-То есть, мы должны тупо сидеть и смотреть, как чиновники нас обирают?
-Да уж, платить этим дармоедам, честно говоря, уже надоело, но… выбор у нас какой?
-Сажать их всех к чертовой матери! И чем больше – тем лучше. Правильно им такие сроки определили: нечего народ грабить!
-Так-то он так. Но только сажаем-то не мы, а тот же госаппарат: какие бы судьи независимыми не были, а это все же – госчиновники.
-И что?
-А то, что в этих внутренних разборках мы как бы и не причем.
-Вас послушать, так получается, будто в государственных структурах не люди работают.
-Ага, так Вы тоже согласны, что мы здесь для того, чтобы судить человека, а не функцию?
-Не понял.
-А что тут непонятного? Чиновнику-шестеренке государственного механизма, раз он попался в руки другого чиновника, согласно регламента, полагается от 7 до 12 лет лишения свободы. Подпись, печать, конвой – увести. И спрашивать мнение двенадцати некомпетентных граждан  для этого вовсе не требуется.  А вот чтобы рассудить по совести, по-человечески, мы с вами и нужны.
-«По-человечески» - это, по-вашему, как? За то, что он вымогал взятку, отпустить, извиниться перед ним, а потом еще и компенсацию выплатить? Да?! Тогда уж лучше «по-совести»: вердикт «виновен» - и на зону!
-На восемь лет?
-Закон суров, но он - закон. Статью не мы придумали.
-Неужели же, по-вашему, он заслужил такой срок?!
-Давайте его пожалеем!
Мало-помалу разговор все чаще сворачивал на политику: любимый конек многих мужчин, поскольку, как и в футболе, в ней разбирались все.
-Значит, Вы считаете, что с коррупцией должно бороться государство, и в этом народ ничем помочь не может?
-А Вы считаете наоборот? Тогда скажите мне пожалуйста: вот Вы – автовладелец, как часто вы платите ГИББДшникам?
-Ну, бывает.
-Тогда ещё вопрос. Лично Вы можете что-нибудь сделать, чтобы им не платить?
-Ну, не нарушать наверное… Но это все-равно не спасет..
-Как  же так выходит: дорожная полиция есть везде, а такая повальная коррупция только у нас? Может, народ у нас такой коррумпированный? Или все-таки аппарат?
-Наверное, все-таки аппарат.
-А если это аппарат барахлит, то ремонтировать должны не пассажиры, а водитель или механик, то есть наше дорогое руководство. В государствах, где у руля стоят люди с сильной политической волей, механизмы работают, как надо. А сетовать на плохой народ – дело слабых и неумелых. Президенты и министры – это менеджеры. Существует целая наука эффективного управления маленькими коллективами и гигантскими корпорациями. А структура госаппарата не намного сложнее структуры какого-нибудь гипермаркета, по крайней мере, принципы те же.
-Ну, Вы загнули: то государство, а то – магазин.
-А что? Представьте: огромный магазин. Тысячи и тысячи покупателей каждый день. Ежедневно привозят и продают товаров на миллионы рублей. Несколько сотен обслуживающего персонала. И вот где-нибудь на приемке появляется нечистый на руку сотрудник. Сам он украсть не может: кругом его коллеги, камеры и охрана. Но проходит время, и товар начинает пропадать. И скажу так: если главный менеджер не полный идиот или не замешан в чем-то подобном сам, то система безопасности быстро ликвидирует эту утечку. Так что не народ должен лечить госаппарат, а президент. Не работает – меняй систему, чисти органы, создавай новую полицию, назначай комиссаров, заводи систему доносительства; способов – море! Надо что-то делать, а не бить молотком по комарам.
-Вы слишком много от них требуете. Президенту приходится быть осторожным. Чуть что и его могут запросто убить. Вон, в Америке…
-Мне что, теперь их пожалеть нужно? Ребята знают куда идут. Естественно, чем более ответственный пост, тем больше риск. Поэтому президентов и к присяге приводят, как военных. И они – не простые призывники, которых, не спрашивая, забрили, заставили прочесть текст присяги, и погнали на убой. Это – крупные фигуры, или даже игроки. Эти играют в игры по собственной воле, и шанс уцелеть, кстати, у них в сотню раз больше, чем у сопливого пацана, служащего где-нибудь на Кавказе. А раз так, то и спрос за не исполненный долг с этих господ иной. Как с кадрового офицера. Нарушил данное слово – потерял честь. Вот и становись в очередь за генералом-предателем Власовым и иже с ними. И не привилегии тебе, не посмертная реабилитация, а иудина печать на веки вечные. Так что жалеть президента я не стану: слишком много душ от него зависит.
Последняя тирада заставила всех притихнуть. Громкие политические заявления  вообще заставляют задуматься о собственной безопасности. А это…
Женский голос вернул их к делам:
-А давайте все-таки его пожалеем! Ну, неужели ему придется столько сидеть?! Должно же быть какое-то милосердие?
-«Милосердие – поповское слово».
-Я знаю! «Эра милосердия»! Это из фильма «Место встречи изменить нельзя». Там сосед Шарапова им говорит. Этот играет, как его…
-Зиновий Гердт.
-Точно!
-А может она уже настала, эта «эра»? Действительно, давайте его пожалеем. Может нам это когда-нибудь зачтется.
-Нет, правда. Ну, неужели он недостаточно хлебнул? Восемь месяцев в тюрьме – достаточное время, чтобы подумать над своей жизнью. Зачем же ее ломать? Не убийца же он, в конце концов.
-Вот вы тут все: милосердие- милосердие. Призываете его пожалеть и простить. А можно ли простить человека, если он даже не раскаялся в содеянном? Ведь если мы пожалеем того, кто не покаялся в преступлении, то сами того не желая, дадим ему, и другим таким же, знак: «давайте, ребята, грабьте нас, убивайте, а мы вас за это простим»! Нельзя их прощать!
-То есть, если бы обвиняемый в последнем слове сказал: «-Да, граждане, я хотел взять эти деньги! Но очень в этом раскаиваюсь. Так что признайте, пожалуйста, меня невиновным в совершенном мной преступлении». То Вы бы отдали свой голос за его освобождение?
-…Не знаю. Я бы подумал…
-Понятно. В хорошем же он оказался положении. Если все против него подстроено, то покаяться он не может, потому что не в чем. А если обвинение справедливо, но он искренне раскаялся, то максимум снисхождения, на которое может от Вас рассчитывать – это приговор по нижнему пределу. То есть, в любом случае – 8 лет! Ну и где же элементарная справедливость?
-Раз виновен – пусть сидит. Лично у меня никаких сомнений в его виновности нет. А законы не дураки писали. Если положено 8 лет, пусть сидит 8 лет, а не 8 месяцев.
-О! – поднял руку Старшина. – Три часа уже прошло. В принципе можно голосовать и заполнять бланк. Есть другие предложения?
Присяжные устало покачали головами. Только № 2 никак не мог остановиться:
-А давайте вернемся в зал, и попросим нам что-нибудь показать!
-Чего?
-Ну, деньги, к примеру. Мне очень понравилось их считать. Заодно проверим, все ли на месте.
-Ещё предложения есть? Тогда голосуем.
Проголосовали. Затем старшина, тщательно сверяясь со своими записями в блокноте, сделанными во время напутственного слова судьи, заполнил протокол, вложил его в папку и пустил по кругу. Каждый внимательно знакомился с делом рук своих,  и передавал дальше.
-Вот и все – он откинулся на стуле, расправил плечи и натянуто улыбнулся – Дело сделано, даже как-то легче стало. 
Члены коллегии, ещё не остывшие после жарких споров, посмотрели на него с сомнением.
-Пойдемте постучим?

День расплаты (получки).
Хмурое прохладное утро. Начало недели, и люди бегут по привычным делам. Возле входа в суд встречаются двое мужчин. Теперь они уже не Старшина и Присяжный № 10. Все, что осталось им здесь сделать: так это получить положенные за труд деньги и сдать красивый пропуск, с тем, чтобы больше не называться «Ваша честь».
Пройдя рамку и вежливых милиционеров на входе, сосредоточенных приставов на пропускном пункте, посетители прошли по лестницам и коридорам наполненного жизнью здания, миновали ещё один пост, где им, наконец, указали на заветную дверь.
Бухгалтерия, ведомость, окошко кассы с лежащей перед ним картонкой для расписывания ручек, на которой какой-то местный юморист вывел пугающее: «Денег нет». Подпись, деньги.
Все очень спокойно и быстро. Завидно отлаженный, хорошо смазанный механизм.
Теперь осталось только занести пропуск и попрощаться.
Парой этажей выше, как раз в это же время суд решает, какой срок получит подсудимый Z.
-Настроение неважное что-то, - жалуется один из мужчин, направляясь к трамвайной остановке, - из-за решения переживаю наверное, или погода давит…
-Это из-за погоды, - отвечает второй, и, не прощаясь, уходит в другую сторону.