Котик-коток, серый лобок

        В донской казачьей станице одна-одинёшенька жила-была бабка Матрена Свистулова.  С ней проживали кот Васька, корова Ромашка, куры, да аисты на крыше. Скучать Матрене было некогда: хозяйство немалое за ней числилось - сад, огород, корову обиходить, да траву ей заготовить, дом прибрать, двор вымести, обед сварганить, воды натаскать, овощи в подполе перебрать, ремонт, какой ни какой, да и так по ерунде на круг наберется - присесть некогда.

Соседи, конечно, помогали, слов нет как: и сено довезут, и дров наколют, и огород вскопают – да мало чего в хозяйстве придётся сробить! Отказу не было никогда. Да только помощь та – от случая к случаю, а годы,  знай себе, идут, силы убывают - ничего тут не попишешь.

Стала Матрена тосковать, на закате за станицу уходить – дом её недалеко  от края стоял – да на дорогу из-под руки смотреть. Даже аисты огорчались: клювы вверх поднимали, крыльев шаль разворачивали.
   Стоит, бывало, Матрена и смотрит в степную даль… .  А кот Васька у самого её подола вьётся, хвостом к ногам прижимается: мол, ты, бабка, не забывай, что я у тебя есть.  Так до темна и ходили.
 
Возвернется Матрена на свой двор,  свет в хате затеплит, Ваське молока нальет и смотрит, как он пьет. А Васька тот был, между прочим, красавец. Ростом с небольшую собаку, носочки белые, воротничок и нос - тоже, усы – настоящий букет, а глаза зеленые. Умный был – умней и не сыщешь. Только что не разговаривал. Поглядит на него, бывало, Матрена, и скажет ласково:
- Ах, ты, котик-коток, серый лобок… Только ты у меня и остался!
А Васька, знай себе, облизывается, да про себя думает: «Я б и от сметанки не отказался!».

Летние, долгие дни быстро сошли на нет, подул холодный ветер и принес на крыльях осень. Совсем разболелась бабка Матрена – только и вставала, чтоб корову Ромашку  подоить, да покормить. А скоро и эта работа стала ей трудна – болят кости и всё тут: руки не держат, ноги не ходят – что поделать? Горе, да и только.

Вскоре бабка Матрена уже не смогла в подпол спускаться. Задумался Васька: как быть? Видит – плохо дело. У соседей забот по горло. Некогда им бабке Матрене в каждой малости помогать. А тут, как назло, крысы, да мыши совсем обнаглели: Васька-то их не ловил, все молочком, да сметаной питался! Почуяли они свободу: снуют повсюду, днем через горницу бегают, на печь залезают, крышками гремят, воду – и ту опоганили своим пристутствием. Матрена со своей лежанки смотрит, да вздыхает:
- Охохох! И что буди-иит!

Думал Васька, думал – и придумал. Перво-наперво, решил он крыс припугнуть. Где это видано, чтоб его, кота Василия, не бояться? Ну, а уйдут крысы, и мыши свое получат.
Для начала отправился Васька в подпол на дежурство. Тихо сидит за кадкой с огурцами. Через какое-то время видит – идут гуськом три крысы. Подходят они до кринок со сметаной, Васька – в оба глядит. Одна крыса на лапки задние встает и быстро на кринку забирается. Чего дальше? Видит Васька: та крыса макает свой хвост в сметану и вытаскивает его уже белым, а две ее подруги тут как тут – и давай сметану с хвоста слизывать! Это последнюю-то кринку  так-то вот распечатали! Горе!

Выбрался Васька наверх, глядь - а крысы по дому ходят, не таясь. Шмыгнул кот под лавку, наблюдает. И видит: добрались крысы до бабкиного запаса куриных яиц. Одна на спину ложится, другая ей в лапы яйцо вкатывает. Крыса яйцо в лапах держит, а другая её за хвост везет, да так ловко и быстро – уму не постижимо! Караул!

Обезумел кот, заговорил человеческим голосом:
- Бабушка Матрена, проснись-поднимись, выслушай кота, серого с хвоста!
        - Чего тебе коток, серенький лобок? – Ворохнулась в своих трепках Матрена.
- Как чего, бабушка? Корова не доена! Крысы-мыши одолели, скоро по миру пойдем!
- Ой, правда твоя, котик! Чего делать, не знаю!
- А ты отпусти меня, бабушка далеко-далеко, за выгон, за дальний лес, за крутой съезд к реке Дону. Там рыбак живет. Он советы дает, да снадобья лекарственные делает. Расскажу ему – пусть поможет.
- Да как же я тебя отпущу-то, Васенька? Ты ж заблудишься, дорогу домой не найдешь, что толку ходить-то?
- Не про то говорите, бабушка! – Отвечает ей кот Василий. – Вы мне лучше чего-нибудь дайте, чтоб рыбаку заплатить.

Задумалась Матрена. Ничего такого ценного у неё в доме не водилось. Разве что колечко одно: камень в нем топаз.  Лучистый такой, граненный особо, - всеми цветами радуги играл на свету. «А дам я коту колечко!», - решила Матрена, ноги спустила  и босая к кровати поспешила. Там, в уголке под сеткой кроватной, был у неё узелок с кольцом припрятан. Кот за ней пошел. Села бабка Матрена на кровать: после такой процедуры – отдышаться не может. Забеспокоился Василий.
- Скорей мне давай кой-чего на оплату. – Говорит, - Времени терять не будем.
Замотала бабка кольцо в платок, свернула  его жгутом и вокруг шейки кота Васьки повязала, приговаривая:
- Уж ты котик-коток, серый лобок, с пути не сбивайся, домой возвращайся! Буду ждать тебя, поджидать, дни-минуты считать!

Васька с бабкой Матреной пободался, о ноги ее потерся, да в путь–дорогу и отправился.
За околицу вышел, выгон прошел, до дальнего леса дошел, тут и стемнело. Васька на ветку забрался, да спать устроился. Засыпает, а сам думает: «И как я завтра через лес пойду? В нем, ведь, можно заплутать, да несколько дней потерять».
И вот снится коту ночью сон, будто идет он лесом, выходит на поляну, а по ней аисты с бабкиного двора ходят – пара, он и она. Дальше снится, что он, кот Васька, к тем аистам подходит и говорит на птичьем их языке: «А не перенесете ли вы меня через лес на крутой съезд? А то дома у меня бабушка Матрена совсем плохая, сами знаете, и хозяйство в упадке. Мне медлить нельзя! Что с Матреной случись, кому я нужен буду?».

Проснулся Васька по утру, с дерева слезает, а про себя думает: «И откуда это я птичий язык знаю?».
Что ж, делать нечего, выбрал Васька тропинку, да в лес вошел. Идет, идет, пока, вроде, ничего.  Лужу нашел, воды попил. Приободрился. Только от лужи отошел метров на шестьдесят, - глядь, а сквозь деревья просвет виднеется, будто реже они стали. Ваську туда, как магнитом потянуло, хоть и было это явным отклонением от курса.  Смотрит, а перед ним полянка открывается. По той полянке аисты вышагивают – пара, он и она. Васька к ним и на чистом птичьем языке говорит: «А не перенесете ли вы меня через лес на крутой съезд? А то дома у меня бабушка Матрена совсем плохая, сами знаете, и хозяйство в упадке. Мне медлить нельзя! Что с Матреной случись, кому я нужен буду?».

Выслушали его аисты и помочь согласились. Только  одно у кота попросили: впредь в их гнездо не заглядывать. Скрипя сердце, дал Васька такое обещание.
Посадили они кота в старое воронье гнездо, да с двух сторон в небо и подняли.
  Опустили аисты Ваську уже у крутого съезда. Поклонами попрощались и дальше улетели. Сел Васька на краю, вниз смотрит, дорогу себе намечает - уж больно берег крут!

    Вдруг, видит - змея между камней ползет, да так ловко ползет – все ниже и ниже спускается! Встал Васька, да за ней и пошел осторожно. Остановилась змея и говорит:
- Лучше уйди, хвостатый! Я змея не простая, а волшебная – меня тронуть не смей! Сам рад не будешь!
- Да что ты, змеюшка! – Говорит Василий. – До того ли мне! Дома у меня бабушка Матрена совсем плохая, и хозяйство в упадке. Мне медлить нельзя! Что с Матреной случись, кому я нужен буду?
- Так чего тебе надо? Что за мной следишь?
- Да Господь с тобой, змеюшка! Не за тобой я слежу, а дорогу запоминаю: где ты проползешь, там и я пройду! Мне вниз на берег надо. Там рыбак живет. Он зелье целебное знает. Я его бабке Матрене отнесу, она и поправится.
- А-ааа…. – Протянула змея, что-то припоминая. – Знаю я его курень! Там часто охочусь. Поползли – покажу. Только лапы береги – тут камни острые, и шубу свою не порви - тут колючек много.

Сказала так змея и вниз поползла, а котик-коток, серый лобок за ней пристроился. Так они к берегу и спустились.  Тут змея остановилась и говорит:
- А теперь, хвостатый, слово мне дай, что хозяина отвлечешь. Пока ты с ним будешь разговоры разговаривать, я к нему в курятник на охоту сползаю.
- Как же так! – опечалился кот Василий. – Я – в дверь, а ты – в Тверь? Давай по другому решим.
- Это как?
- Ну, давай я тебе лягушек поймаю.
- «Поймаю», - передразнила змея, – да тут лягушек и за версту не сыщешь!
- А посмотрим!
- И смотреть нечего!

Тут Васька по сторонам посмотрел, и видит: у берега лодка притопленная на боку лежит, а возле неё мальчонка с удочками сидит. Подошел к нему Васька и давай о колени тереться.  Мальчонка заулыбался и говорит:
- Ишь ты, какой! Проголодался, небось! – И дает коту Ваське мяса кусочек, из тех, что на приманку нарезал. Кот Васька мясцо схватил, – чуть сам с голодухи не съел, - и скорей к змее в кусты.
- На! – Говорит. – Только кур рыбацких не тронь!
Змея мясо заглотнула, да хвостом и вильнула. Васька и заметить не успел, куда это она подевалась – как сквозь землю провалилась! Одно слово – волшебная!

Тут и месяц над Доном встал: ноготком-стригунком в синем небе повис. Загорелась над ивой яркая звезда.  Решил кот Васька рыбака на ночь не сердить - утром к нему заявиться. Забрался в кусты, чтоб собак местных не задорить. Тут сон его и сморил. Оно и к лучшему, – в животе-то пусто! Эх, где ты, Матренина сметанка!...

Утром, как только петухи в третий раз прокричали, вышел кот из укрытия и сел неподалеку ждать-наблюдать. Вскоре ставни в доме стукнули, дверь скрипнула, собака гавкнула, ведро звякнуло. «Ага!» - Подумал кот. –  «Сейчас-то я как раз и появлюсь». Сказано – сделано. Подошел Васька к плетню, неспеша двор оглядел, незнакомую обстановку оценил. Видит: собака-то на привязи, а до куда та привязь достает, пока не известно. Не стал Васька рисковать. Сидит на нейтральной территории, дожидается.

Вскоре рыбак вышел во двор, а там и за калитку.  Тут кот Васька к нему подбежал и говорит человеческим голосом:
-  Выслушай меня, добрый человек! Издалека к тебе пришел, еле курень твой нашел. Помоги мне, дай зелье целебное! А то дома у меня бабушка Матрена совсем плохая, и хозяйство в упадке. Мне медлить нельзя! Что с Матреной случись, кому я нужен буду?

Рыбак такому чуду подивился, - к нему до сих пор  только люди за помощью обращались. Потрепал рыбак кота Ваську по спинке, на руки взял, да в дом принес. Налил ему молока в миску,  в другую – творогу положил. Сам сидит, смотрит. Кот Васька на еду накинулся, урчит,  аж во дворе псу слышно. Ну, он пару раз и гавкнул на самозванца.  А что? Этим котам только волю дай – сами в дом влезут и хозяина прельстят – потом не выгонишь!
 
Когда кот досыта наелся, рыбак велел ему на лавке сидеть, никуда не ходить, а сам в амбар пошел, склянку с зельем оттуда принес и говорит:
- Вот тебе кот-коток, серый лобок, скляночка. Бабке Матрене отдай в руки.  Скажи – пусть три раза в день по пять капель в воде принимает, и так, пока склянка не кончится. Как выпьет всю склянку, сразу ей легче и станет.

Поблагодарил Васька рыбака, велел ему платочек на шее своей развязать и кольцо в благодарность за скляночку принять. Рыбак, было, и брать не хотел – больно кот его своей преданностью Матрене пленил,  - да тут доченька его в дом вошла. Увидала бабкино колечко, глазки так и загорелись. Дрогнуло отцовское сердце, а Васька и рад! Пусть себе девица-красавица кольцо носит: у Матрены все равно нет никого – пропадет кольцо-то со временем! А тут радость девице. Одно только Ваську угнетало: как он до дому-то доберется? Сил-то уж нет, да и времени маловато. Аисты улетели, змея уползла и вряд ли еще попадется. И вот, пока рыбак с дочерью склянку с лекарством на нем пристраивали и платочком привязывали, попросил Васька рыбака о помощи. Тот головой кивнул и велел дочери вынести полотенце льняное по-особому вышитое. Встала девица, как отец ей велел, на берегу Дона и давай  полотенце встряхивать. Поднялся моментально ветер, подхватил он своим вихрем кота Ваську, да через лес-то с выгоном и перенес, опустил прямо на Матренин двор.

Очнулся Васька на земле, и скорей к бабке Матрене засеменил, а она -  сама не своя от радости: сидит, ждет его, поджидает, руки к нему простирает! Прыгнул кот на колени к ней, о плечо трется, серым лбом своим бодается. Увидела Матрена склянку с лекарством – всё поняла. А кот только и успел сказать про пять капель, как тут же язык человечий забыл, да и птичий перестал понимать.
Вот как бывает. Ну, и зажили они вдвоем счастливо, да покойно, чего и вам желают.