Млечный путь

У Эллы Сергеевны есть два важнейших воспоминания из детства. Во-первых, она помнит момент своего рождения. Если летним днем лежать на шкурах в ненецком чуме и смотреть вверх, то отверстие для выхода дыма будет похоже на декоративное солнце с орнамента, покрывающего коробочки для рукоделия. А жерди, скрещивающиеся наверху, будут словно лучи.
Вот это и увидела Элла Сергеевна, когда родилась.
В этот момент вошёл бригадир, посмотрел на Эллу Сергеевну и сказал:
- Обошлось! Вертолёт вызывать не надо!
В детстве ей очень хотелось всем рассказать, что она помнит, как родилась. Молчаливые оленеводы делали вид, что не слышат, отец сразу отправлял помогать по хозяйству, а подружки крутили пальцем у виска.

Она выросла в интернате, закончила институт в Ленинграде и стала работать учительницей в ненецком селе. Вышла замуж за председателя оленеводческого совхоза и родила сына. Элла Сергеевна носит очки с толстыми стеклами, смотрится старше своих лет, и вид у неё всегда очень серьезный.

Второе свое воспоминание из детства она запрятала в самые глубины памяти. Волшебное приключение, сказка наяву… Всё равно никто не поверит. А то еще и засмеют. Элла Сергеевна решила для себя - всё это приснилось, и только кажется, что было на самом деле. Она даже увлеклась астрономией, в попытке самой себе доказать нереальность той давней истории.

Однажды в селе случился праздник и концерт в клубе. Приехали гости из столицы округа. Двух девушек поселили в доме у Эллы Сергеевны. Вечером, за чаем, студентки много болтали, особенно одна, Катя. Стали вспоминать, кто чей родственник. В округе все местные жители могут найти общие корни.

- Дед Семён – на самом деле – мой папа! – сообщила Катя для затравки.

Дед Cемён - старый оленевод, живущий отшельником.

- Моя мама скрывала, - продолжала Катя, - а я его как увидела, сразу поняла. Я же на него смотрю, как в зеркало! Дед Семён– вылитая я, только в морщинах и с бородой. Я cтала маму допытывать, она и созналась.
У них с мамой всего одна ночь была. Утром мама на учёбу поехала, а папа – в тундру вернулся. Через пару месяцев мама приезжает к нему в стойбище и сообщает – у нас будет ребёнок. А папа оскорбил мою маму – он не поверил, что ребенок от него. Сказал так, и ушёл в армию.  А у мамы моей появился страх, что она одна ребенка не вырастит.  Она за соседа по общежитию вышла, хотя не любила. Мой папа возвращается из армии в стойбище, а ему с порога чума рассказывают, что моя мама замуж вышла.  А он в армии много думал и понял, что мама не обманывает, хотел приехав, прощения просить. А тут такая новость! У него крышу снесло, он стал оленей в нарты запрягать, в город ехать, разбираться… Молча запрягает, никому ничего не говорит. А соседка из чума вышла с ребенком на руках, просит папу – раз едешь в город, возьми с собой ребенка, моей сестре отдай, а то я болею  очень… Мой папа в такой ярости находился, даже не услышал, что она говорит. А женщина подумала, что он согласен, одела девочку в теплую малицу и посадила к нему в нарты… Папа как погонит оленей с такой скоростью, как даже на оленьих гонках не бывает…

Остановился папа только на въезде в город, рядом с какой-то газовой станцией. Там незнакомый  мужик его спрашивает:
 - Что ж ты так несёшься? Ты же ребёнка выронишь! Пьяный что ли?
Другой дядька подошёл и добавляет:
 -  Дикий народ, спиваются все! Что, не жалко ребенка? Нового нарожаете?
Мой папа оглянулся, увидел ребенка, вспомнил просьбу соседки. Отвез он девочку осторожно в город, отдал сестре той женщины. И, не заходя к моей маме, обратно в стойбище вернулся. Стал жить один, никогда не женился… А мама той девочки умерла в ту ночь…

- Мы по млечному пути летели, - тихо сказала Элла Сергеевна, - мне сначала страшно было, думала – выпаду на повороте, но я очень крепко ухватилась за нарты, очень крепко. Скорость такая была, ветер в ушах свистел. Мы мимо северного сияния летели. Звезды из под копыт олененей разлетались в разные стороны. Звездная пыль оседала на их рогах. А на млечном пути тепло, даже жарко. Звезды греют. Мы выше луны поднялись, полнолуние было. На луне каждую горку и впадинку видно было. А млечный путь широкий, ровный, как дорога из драгоценных камней…

Сказала так, и заплакала.