Ламма Савахфани

Мы пригвождены остриями твоих каблуков, а что за жизнь, когда мы не можем сделать ради тебя ни шага? И поэтому мы умираем.

Поднимаем глаза. Для чего ты оставила нас?

Окажись мы с тобой, как колготки, мы сошлись бы в единой точке, но нет; видать, мы не колготки, а чулки... впрочем, это уже не имеет значения. И только взгляд поднимается выше.

Конечно, легче легкого рассуждать, ощущая себя пупом Земли; зная, что мы за это не осудим, зная, что каждый, кто считает иначе, будет истреблен, словно сорняк, посягающий на ту единственную розу, за которую мы в ответе.

Счастливы те, кто покоряет далекие вершины, но без меры более счастливы те, кто, пройдя сквозь запрещающие знаки и ослепляющий свет лакированных приказаний, держат в руках своих близкую, такую близкую глубину, которая лишь существованием своим перерезала нам горло.

Надгробие оканчивается цилиндром губной помады, а выше - лицо. Но нам, пригвожденным остриями каблуков, никогда его не увидеть.

В том смысл.