ИМЯ ТВОЁ47

ИМЯ ТВОЁ47
Евгений Вахромеев
/ПРОДОЛЖЕНИЕ/

                - XIV -

             “Благодарим Тя, Владыко человеколюбче,
Благодетелю душ наших, яко и в настоящий
День сподобил еси нас небесных Твоих и
Бессмертных таинств»
/молитва благодарения/

Даже ниспадающая знойная жара наступающего весеннего дня, не могла помешать паломникам, прибывшим в Иерусалим на праздник Пасхи, после длительного перехода, скоро восстановить силы.
И грядущие события праздника, и величие первого в государстве Храма, невольно смогли затмить у жаждущего паломника, даже самую тягостную утомленность…
И было чем поразить утомленного и уставшего путника, иноземца. Восхищению которым не было предела.
Среди паломников в Иерусалим оказался и Иисус со своими учениками.

Варфоломей не раз совершал паломничества в этот священный город, чтобы причаститься к этому, вызывающему неподдельную гордость у каждого иудея, национальному празднику. И все же, его не переставала удивлять, не только само посвящение этому дню, с его суетой и праздностью, но и соприкосновение с великим храмом… Где сливаясь со своим народом он, как и все, готов был жертвовать всеми чувствами, вызванными помпезностью праздничного дня. Ради незабываемого служения Господу, во имя Его Заповедей и грядущего Царствия.

Они проходили в шумной толпе, сквозь коридор, стоявших по обочине, торговых рядов. Что становилось привычной страстью празднования, давно считающейся неотъемлемой национальной традицией, для прибывающих в храм, паломников.
Гомон и разноголосье слышалось на всем пути этого коридора, от самих врат до притвора Соломонова.

А дальше, уже возвышался сам Храм. Тот самый Храм, притягающий своей неповторимой царственной красотой и привлекательностью. Для возвышения которого потребовалось тысячи рабочих и священнослужителей. Которым он и стал национальным достоянием, гордостью и царственным величием. На которое потребовалось, ни много, ни мало – целых сорок шесть лет. Строительство которого серьезно отразилось на нуждах народа, обложенного невыносимыми налогами и чрезмерными поборами.
Но жаждущих паломников, несомненно ожидало великолепное зрелище. Этого, по всем меркам, богатого исполина на мраморной основе. Его изящно отделанная мозаика, с особой блистательностью, отделанная кровля. Да врата, отделанные золотой виноградной лозой, с, мастерски исполненными гроздьями. Которые ярко украшали входные врата.

Обилие в нем серебра и золота, да драгоценных камней, ставили этот Храм в один из первых рядов великого зодчества тех времен.
Но прежде, чем попасть к вратам Храма сего, нужно было пройти этот шумный двор. Который более всего был заполнен торговцами и покупателями, запружающими буквально все проходы к Храму.

Как и каждый паломник, Варфоломей, представлял, что все эти бесчисленные толпы несли свои нужды и потребности религиозного характера. Он, как и многие его соотечественники полагал, что это являлось необходимой прелюдией к празднику. Где расположившись на земле двора, эти люди могли продавать все, что угодно, от мелкого товара до голубей, овец и волов.

Для любого иудея, и даже для священнослужителей это стало привычным атрибутом празднества.
Но, чтобы покупатель мог все это приобрести, в ходу применялись только иудейские деньги. А для того, чтобы другая, иноземная монета, не оскверняла Храм сей, у входа сидели менялы, на чьих столах были монеты отличительных достоинств разнообразных государств.
Так что, все это представлялось, как некий праздничный базар, где теснились целые стада домашних животных и всякой утвари, источающей тягучий пар от зноя, наполняя пределы Храма зловонием и нечистотами…

Среди них были и бедные торговцы птицами, которые торговали голубями. Их разнообразные клетки были наполнены воркующими голубями разных пород. Которые в Иудее всегда почитались, как священные птицы.
Варфоломей шел по рядам и с бесконечным удивлением взирал на всю эту праздную суету. На то, что для него являлось привычной обстановкой праздничного Храма.
И тут он неожиданно уловил взгляд Иисуса. Таким он показался ему впервые, который излучал непримиримый гнев… Варфоломей не увидел в Нем этого разделения празднества. Которого сам Варфоломей готов был разделить со всей этой толпой.
Но его поразил этот суровый взгляд Учителя. Который обычно, находясь рядом с ними, всегда разделял только любовь.

Он тихонько толкнул локтем своего товарища, Леввея, который совсем недавно присоединился к ним.
- Что это с Ним, Леввей? Я впервые вижу его таким суровым…
Друг Леввей был спокоен. Он еще не был привычен к какому-то одному образу Учителя. И он вправе был ожидать от Него любого поведения, как требовали того обстоятельства.
Левей, хотя и не был так фанатично предан вере, как многие его соотечественники, однако его протест против того бесчестия, что творилось рядом с Храмом, был вполне однозначен. И это состояние Иисуса, он один из немногих Его учеников, посчитал как один из законных протестов Учителя. Он увидел в этом пример публичного преподавания всему обществу иудейскому…

 


- А что? Нормально! И сейчас нам, как никогда нужно быть ближе к Иисусу!
Варфоломей хорошо знал своего товарища, его мужество и решительность. Левей видит ситуацию настолько ясно и правильно, что, как преданный воин следует за своим полководцем, не задумываясь о своей безопасности…
Сейчас любой ученик, любой товарищ, мог позавидовать его прозорливости. Благодаря которой, не размышляя, он каким-то внутренним чутьем знал, что именно сейчас должна проявиться его вера. Как вера преданного ученика в будущее земли Обетованной, где верой и правдой должно завоевываться Царство Божее.
И Леввей, глядя на Учителя уже, готов был дать решительный бой…
И после того, когда Иисус подобрал несколько раскиданных в рядах веревок, сделал из них хлесткий бич, левей твердо взял руку своего товарища и то-то горячо шептал ему.
- Фома, родной ты мой, кажется началось…
Но все еще, некоторая растерянность, которая овладевала учениками, передавалась от одного к другому. И они какое-то мгновение заворожено смотрели на своего разгневанного Учителя… Который почти без разбора, своим жгучим бичом, стал выгонять стадо овец, заполнивших площадь Храма.
И те, с диким блеянием, сопровождаемым отчаянным ругательством их хозяев торговцев в адрес Иисуса, бежали в сторону от Храма…

Только сейчас Варфоломей понял, насколько справедлив был гнев их Учителя. Которого они, одни из первых, приняли за настоящего Мессию. Ведь именно Он, а не какие-то там фарисеи да священники, взялся очистить священный двор Храма от невежественного осквернения.
И когда Иисус, не уступая гневу своему, принялся выгонять волов, вместе с толпой, которая занималась в священном месте куплей-продажей, Его решительно поддержали ученики.
Левей с Иоанном, врезаясь в эту, становящуюся негодующей толпу, руками и ногами подгоняли блеющих и мычащих животных.

Но тут один чернобородый здоровяк решил преградить им дорогу, и только громогласный приказной окрик Леввея вынудил того быстро свернуть свою поклажу.
- А ну, быстро проваливай, осквернитель дней священных!
Чернобородый здоровяк попытался было сопротивляться приказу Леввея, но увесистый кулак того, вынудил торговца быстро ретироваться.
В этот момент послышался звон рассыпающихся монет с опрокинутого стола менял. И, со звоном, разлетающиеся в разные стороны монеты, они в быстром порядке, принялись собирать с земли, и из грязного мусора, куда они успевали закатиться.
Варфоломей подошел к сидящим торговцам какой-то утвари, и попросил их удалиться с площади. Он уже вполне мог совладать со своими чувствами, которые противоречиво боролись в нем из-за его неумения принципиально требовать справедливости. Что не оставалось незамеченным со стороны его обидчиков. И они нагло могли с ним обойтись. Но только явная наглость и вражда со стороны противника могли расшевелить его нерасторопность, вызывая в нем решительность и уверенность.

Тут-то он и заметил, что он находится рядом с Учителем. И Варфоломею показалось, что гнева-то в голосе Иисуса уже не было… Только требовательность была суровой, и действия Его были решительны.
Рядом с Учителем были продавцы голубей, которые держали этих священных птиц в плетеных клетках.

Но сколько силы и власти было в Его, несколько смягченном и терпеливом возгласе…
- Возьмите это отсюда…
Сам продавец птиц, как-то сконфуженно согласился с  Ним. И, накрыв тряпкой клетку с голубями, он, поспешил к выходу, часто семеня и извиняясь…
Леввей с товарищами уже не знали, как сдержать ревущую в негодовании толпу. От чрезмерного усердия он покраснел в лице, и пот с него струился градом… Что так усугублялось духотой знойного дня…

Только сейчас они услышали голос Иисуса, где совсем не было злобного гнева. Но нравоучительно звучал Его справедливый упрек к озлобившей ропщущей толпе.
- Дом Моего Отца не делайте домом торговли.
Иисус стоял посреди этой смятенной рокочущей толпы. Гордая осанка, делала Иисуса царственным и величественным – истинным Царем царей. Было в Нём что-то Божественное!
Голубые глаза Его сверкали, отражая солнечные лучи… Они притягивали к себе, они любили, они и приказывали…
И это заметили все присутствующие, кто бы и как бы ни относился к Нему, и не питал к Нему свое отношение…
Варфоломей заметил, как ропот толпы начинал затихать. И она уже была готова Ему простить этот вдохновенный порыв справедливого суда.
Но сомнения многих неистово терзали гордое сознание иудея. Как же так, они позволили простому Галилеянину выгнать себя и их скот со двора, с «засиженных» торговых мест, нарушив их долговековую традицию?
И Варфоломей ещё раз убедился, что Он и есть Тот Мессия, Которого ожидал избранный народ! Но этот народ Его еще не знает… Но он Его признает! Обязательно признает и оценит Его Царственное величие!

Хотя, он знает, что многие его соотечественники, и даже родственники Иисуса, считают Его безумцем. И он сам не раз слышал, как говорили о Нём, что Он «одержим бесом»…
Ох, как обидно было слышать такие слова!
Но никто не знал, как доказать истинную правду…
И как опровергнуть немыслимую ложь?
Видимо истину не доказывают, в неё только поверить можно!
И Варфоломей всем сердцем переживал этот наговор на его Учителя. И эта ложь действовала на него несправедливой жестокостью.

А эта несправедливая грубая мысль, ещё не смела, отпускать многих строптивых иудеев…
И Варфоломей видел, как это переживал сам Учитель. Иисус в такие минуты, уединялся в тихом безлюдном месте, долго творя там молитву Отцу Своему…
Варфоломею трудно было соизмерить свое призвание к наступившему Свершению, с тем отношением народа, которое он проявлял к Тому, Кого готов был ждать еще целые столетия…
Но почему такое происходит, когда человек, с искренним желанием ожидает Богочеловека в Его силе и величии, всемогущего и всеповелевающего, что никак не хочет признать Его в том человеческом образе, в котором пребывает сам?...
А не потому ли, что они ждут Его такого, который тут же исполнит все их желания, прогнав врагов и недругов?
Тогда кто же будет другом Ему,  признавая творящую мудрость Его, вне тех законов и правил, к которым они все привязаны, имея лишь одни страдания? И даже те, самые фанатичные приверженцы Заповедей Божьих, почему они не ценят и отвергают мудрость Его?
Не потому ли, что Иисус предельно строг с книжниками и фарисеями. И очень добр с язычниками?

Ох, и труден же будет ответ, да не только для слепых фанатиков, но и для учеников Его! А не они ли ждут от Него того же, что и многие ждут?.. Того же могущества и царствования, что было когда-то обещано пророками?..
Ведь, если внимательно всмотреться в Него и в Его поведение, то Он такой же, как и все мы. Он так же подвергается испытаниям, где человек может проявить свою слабость.
Значит и Он, как и все мы может страдать, любить и гневаться…
Но что за мысли такие неразумные привязались?..
Что за разум такой затуманенный, словно у слепца неразумного… Куда делась та мудрость, что была почерпнута от Него?  И где та внимательность, что призвана быть Ему подражанием? Ведь Он не только Мессия, Он еще и Учитель!
Ведь именно о Таком он и мечтал все годы, всю жизнь свою!

Так Варфоломей обретал эту мудрость ученика и праведника, с каждым шагом, сделанным в сомнениях и без них, находясь рядом с Иисусом.
Который учил их своими притчами и своими поступками, своим поведением мужества и решительности. И он просто обязан брать с Него этот достойный, доблестный пример неподражаемый.

Прежде нужно научиться любить так, как любит Он. Он не так, как мы любит. Это что-то другое, Божественное! Ибо Он любя прощать умеет. Равно так, как и добро творить умеет. Этого никто никогда не делал так, как это может делать только Он, Иисус!
Варфоломей всегда всех сравнивал с собой, хотя он такой же, как и все.
Ан, нет, он обрел для себя Учителя!
Наконец-то он обрел Истину! Ту, что без греха! Что на этой земле становится Символом Божественной чистоты! Каким может быть только Сын Божий!
И Варфоломей горд еще за то, что многие стали признавать Христа. Признавать в Нем Божественную сущность. Ведь, посмотрите, как Он отличается от всех пророков, что были до него!

И то, что Иисус предвещает Царство Божее, которое можно постигнуть через Него – то это воистину Богоявление! Это и есть Слово живое, сошедшее к народу!
Непосильная ноша – вера в Христа. Ибо это есть непосильная ответственность через гордость за Свершение…
Варфоломей готов был принять любой укор Учителя, подчиняясь Его воле, как воле Божественной…
- Господи! Я принял стезю свою! Я с Тобой, Равви!
И Варфоломей, с другими учениками принялся раздвигать толпу, освобождая дорогу для Иисуса.

Но тут на пути у них встали люди в дорогих одеждах священников, среди которых были и те, что представляли интересы фарисеев. И каждый из них, перебивая друг друга, не считаясь приличиями поведения, достойными их сану, всенародно наперебой пытались высказать свои возражения этому Назарянину. Порой выкрикивая ему неприличные, возмутительные слова…
Только строгий, порой колючий взгляд Иисуса, сверкающий словно молнии, заставил замолчать возмущенных священников.
Варфоломею показалось, что они несколько растерялись, что явно указывало на их  неожиданное замешательство.
И этот стушевавшийся вид, укрощенных властителей мира сего, придал ученикам силы и уверенность. Они окончательно осознали, что собравшийся здесь  народ, включая и священников, вынуждены были признать правоту Того,  Кто оставался для них сыном плотника.

Но они, даже при людно не смели противиться Его укору, СА осквернение святыни. Даже понурившие менялы и торговцы понимали, что этот Человек был прав. Видимо не совсем еще совесть покинула этих несчастных…
Впрочем, как и фарисеи с книжниками, при всем своем формализме, почему-то забыли о своей гордыне, дабы не осудить этого Человека. Который уже возымел здесь немалый авторитет, как Учитель.

Но оправившись от неугодных чувств смущения и изумления, они несколько вальяжно, но без особого порицания подошли к Иисусу. Лишь один седобородый служитель храма, с нескрываемым негодованием решительно и требовательно «наступал» на Иисуса.
- Ты все же покажи нам какое-нибудь знамение, в доказательство своего права, поступать так…
И никто из них не ожидал услышать от Него того, что приведет их в большой ужас, нежели Его поступок с очищением площади Храма от осквернителей.
То, что Он им ответил, было гораздо выше их фарисейского разумения.
- Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его.
Его ответ для многих был словно гром средь ясного неба. Даже глубоко уверовавшие в Него ученики, не смели уяснить что-то определенное. И тем более, этот ответ их Учителя, никак не соответствовал логики их мышления.
Варфоломей, не понимая, смотрел на Иисуса, мучительно пытаясь сообразить смысл сказанного. Он только пожимая плечами, переглядывался со своим другом, Леввеем. Который пытался сопоставить реальность недавних событий с тем, что он только что услышал от Учителя…

Как же так, разрушить национальное достояние, веками почитаемый народом, дорогой бесценный храм? Святыню избранного народа, который своим богатством и величием затмевал все города мира?
Итак, впечатление каждого ученика Иисуса от услышанного, было неожиданно ошеломляющим. Они, как и многие пребывали в нерешительности и растерянности…

И только ропот удивления, перешедший в рокот негодования, вывел их из оцепенения.
- О чем это Он говорит? Как это так можно воздвигнуть такой храм за три дня?
И больше всех негодовал седобородый.
- Послушайте, уважаемые иудеи, что говорит нам сей Человек. Объясни народу, как это Ты собираешься построить храм за три дня, когда он строился целых сорок шесть лет?
По всему было видно, что священники не простят Ему сказанное публично, непонятные странные слова. И они до удобного случая затаили на Него злобу.
Но только глаза самого молодого ученика Иисуса горели огнем в восторге. Иоанн улыбался от радости. Он-то знал и верил каждому слову Учителя. Он верил, что каждое слово Учителя есть правда, и она сбудется.

Иоанна несколько развлекала эта растерявшаяся толпа озлобленных высокомерных фарисеев.
Он понимал, что в этих словах Иисуса сокрыта великая сила! Что в этом и есть весь смысл Духа Христа, который не мог быть осмыслен плотским умом и фарисейским духом.
Иоанн с гордостью и радостью созерцал, как пред расступившейся толпой, величавой царственной походкой, шел их Учитель.
Иоанн был в восторге!

Он с надеждой посмотрел на своих товарищей и дал знак Варфоломею.
- Ну что, друзья мои, он призванный Мессия! И нам следовать за Ним! Иоанн переглянулся с товарищами, сделал знак рукой Варфоломею, и решительно последовал за Христом. Он радостно улыбался, не обращая внимание на сопровождаемые надменные и озлобленные взгляды мрачных и недовольных поборников учения Христа. Которого они по своей вальяжной нерадивости, и корыстию своему преднамеренному, посчитали Его, как только, бедным Галилейским Учителем.

Но у Того уже были преданные Ему ученики, на которых он мог положиться!
И коль такова воля Христа, значит, число их будет множиться! И вера Христова утвердится, на земле сей!
Вот такие мысли вновь стали появляться в головах первых учеников Иисуса. Которые вновь обрели уверенную поступь, следуя за своим Учителем.
Они шагали за Ним с гордо поднятыми головами и сверкающими победоносными улыбками…
Иоанн ласково смотрел на Варфоломея, который начинал что-то осмысливать, приходя в себя от недавней растерянности…
Да, и как не задуматься над тем, что так круто меняет его понятия, стремительно меняя саму жизнь… Где приход простого провинциального иудея, в Иерусалиме признавался, как только за пришлого заурядного галилеянина.

Подобное отношение к ним, испытывался как гнет, который исчислялся многими веками.
Да и было над чем задуматься в это великое Свершение… В котором преданному ученику Христа посчастливилось жить, и жертвовать прежней жизнью. Складывающейся, из заповеданных представлений о ней, древним иудейским народом.
В которой, Идумейская династия Иродов, навсегда овладела царством Давида.
(И как это могло в голову прийти начинающему апостолу Христа, смешивать такие разные понятия, как политика и вера?)
А как об этом не задуматься, если это царство на глазах у всего народа завязло в своих пороках и пышном расточительстве. И его властелины за короткий срок умудрились расточить Иудейское государство.
Неужели народ избранный, что был так предан Богу своему, заслужил подобную участь?
Неужели это так?

И как это вместить в затуманенную голову простолюдина?
А может быть близость избранного народа  с языческими народами, и даже с эллинской высокой культурой, позволили привести в упадок традиционную иудейскую веру?
Веру в единого Бога? Ибо, что-то в их вере произошло!
Что?

Но даже самые заурядные непросвещенные умы, не могли не заметить, что пышность и праздность Иродова царства, способствовали не только упадку самого государства. Но несомненно, и подорвали свой политический авторитет, как у самой Римской Империи, так и у ближних соседей.

Ага! Вот почему так снизился уровень благосостояния, некогда богатого народа.
Вот где начинался подрыв избранной веры!
Вот почему народ в смятении и ждет еще Мессию!
Народ не знает чему верить!

И его незаметный, прикрытый ропот, как униженного, перешел в откровенное возмущение самых фанатичных религиозных слоев населения.
Но пусть они, каждый по своему мечтает о приходе Мессии, даже не замечая истинного Свершения. Но они все готовы искренне возродить свою священную веру! Которая, позволит облагородить оскорбленную и униженную жизнь.
Ибо, негде искать утешения от стяжательства Идумейского узурпатора, как и от Римского прокуратора.

Одно ясно, что только ожидая своего Избавителя, своего Спасителя, своего Мессию, можно обрести утраченную веру. И обрести своему многострадальному народу, его былую славу.
Варфоломей готов был поклясться жизнью своей, что он верит в Мессию, и он готов посвятить всего себя служению Богу! Он готов жертвовать собой ради этой борьбы с темными силами, которые пытаются одолеть их.

Он неожиданно для себя почувствовал легкость в мыслях, и его сознание было наполнено только тем, что он не случайно живет в этой стране в это великое время!
Его переполняло чувство гордости и справедливости за своего Учителя, за Которым он пойдет не считаясь со своими нуждами! Ибо был он уверен – что на этом пути, Царство Божее не за горами…

/продолжение следует/