Замкадыши. Глава 1. Сон ужасов

                Жене Оле, другу и соратнику

Ночью мне снился сон: будто я оказался в старом, заброшенном доме. Поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице, я заметил, сидящего на ступеньках старика в бесформенном тряпье и с длинной, неухоженной  бородой. Старик, уронив седую, косматую голову на грудь дремал и по ходу меня не замечал.  Преодолевая удушье от ужасающего запаха, исходящего от старичеллы, я проскочил мимо и вошёл в открытую дверь на лестничной площадке.
За дверью оказалась  просторная комната,  только совершенно заброшенная, без паркета с клоками выцветших обоев висящих на стенах.  На том, что когда-то являлось полом,  в беспорядке были  разбросаны бумаги, и я подумал, что вероятнее всего  здесь когда-то располагалась канцелярия, но было это настолько давно, что меж сгнившими балками появились различные виды мха, а на стенах и стропилах роились  колонии плесенного грибка. В центре комнаты моё внимание привлёк  яркий, экзотический цветок, растущий в полуразвалившейся кадке.  Цветок был настолько необычный, что я не смог сразу определить: к какому виду он принадлежит. Возможно, это была гигантская орхидея.
Помню только, что меня охватило непреодолимое желание овладеть цветком, но подобраться к причудливому растению мешала липкая, исполинская паутина, словно сетями опутывающая  комнату. «Если есть паутина, значит  где-то должен быть паук», - подумал я в ужасе, ибо с детства страдаю арахнофобией. Хотя, честно  говоря, кроме как на картинках настоящих пауков никогда и не где не встречал. Крохотные паучки "Ананси", обитающие на дачных чердаках разумеется не в счёт. Боязнь пауков обитает где-то в моём подсознании. При воспоминании о пауках сразу представляется женская особь паука богомола, которую ещё называют чёрной вдовой, пожирающая самцов.   
Тщательно обходя паутиновые волокна, стараясь не разбудить  старика на лестнице, я подкрался к цветку. Паутиновые нити рядом с цветком становились значительно гуще, следовательно,  где-то рядом находился  эпицентр паутины, а в ней сидит паук. Однако, предвкушение обладания редкостным экзотом настолько овладело мной, что я уже не мог остановиться.
Совершив напоследок стремительный рывок, я вцепился в цветок и  попытался  оторвать его от земли вместе с кадкой, но попытка не удалась- деревянная кадка  оказалась насквозь прогнившей. Стоило мне только слегка приподнять её от земли, как я заметил под кадкой зияющий чернотой провал. Тогда я замыслил вырвать цветок из земли с корнем.  Вцепившись в стебель, я, что было сил, рванул его на себя. Цветок не поддавался. Внезапно он начал разрастаться до гигантских размеров. Мало того, мне показалось, что в руках у меня живое существо, оказывающее  сопротивление.  Вьющиеся черенки, подобно змеям, потянулись к телу, душа в объятиях.
Я попытался вырваться, но множество щупальцев уже сковали моё тело, и тут только я понял, что душат меня вовсе не черенки гигантского растения, а лапы исполинского паука, покрытые мохнатой шерстью.  Комната же представляет собой сплошную паутину.
Взгляд мой упал на раскрытые  в причудливом изгибе лепестки орхидеи и в самом центре цветка я различил подобие женского лица. Однако черты лица неожиданно стали приобретать расплывчатые очертания, а потом и вовсе превратились в  безобразную морду паука без глаз, вместо носа гноящийся провал, а вокруг чёрные, чумные бобоны тычинок. На листьях,  около сковавших меня черенков оказались сплошные глаза. Из омерзительной пасти, надвигающейся на меня, образуя нити паутины стекала серая слизь Напрягая остатки сил, я вырвался из паутины и бросился к  выходу. Распахнув дверь, я наткнулся на старика, только на этот раз тело его было развёрнуто на сто восемьдесят градусов,  руки в плечевых суставах вывернуты под прямым углом к телу, образуя подобие   китайского иероглифа. Я  заглянул в  лицо стража порога. На меня глянула паучья морда со слюнявой пастью,  руки старика превратились в мохнатые лапы и потянулись ко мне. Я хотел было сбежать вниз по лестнице, но как только  сделал шаг, подо мной всё рухнуло, образуя зияющую бездну.  Оттолкнув монстра, я провалился в пустоту…
Меня  разбудила жена.
- Что с тобой? Ты так кричал! У тебя лицо всё перекошено.
- Мне приснилось, что меня не любишь ты, -пропел я в ответ.
- Ты будешь вставать? Или будешь дальнейший ход событий досматривать? - спросила жена.
- Буду вставать, - уверенно отвечаю я, бодро вскакивая с тахты.
- Тогда я пошла готовить завтрак  энергетика, -заявила жена, уходя на кухню. А я, взяв тетрадку и ручку, решил  записать сон.
В  последнее время увлёкся онтопсихологией. Пытаюсь записывать и по возможности анализировать сновидения, ибо треть жизни мы проводим во сне и, если не психоанализировать сны,  значительная часть жизни уходит в пустоту. Но впрочем, довольно психологических самокопаний, пора в бой! Одевшись и почистив зубы, я решил, что бриться мне лень.
Завтракать пока не хотелось, а кофе можно выпить в машине. У меня раритетный "Мерседес-Бэнз" - 74 года выпуска, в  кожаном салоне имеется встроенная кофеварка. Попрощавшись с умницей женой,  отправляюсь на работу.
Я работаю инженером в ЦКБ. Многие думают, что абривиатура ЦКБ расшифровывается, как центральная клиническая больница, в которой лечатся члены правительства и депутаты. Когда меня останавливают ГАИшники, я как бы невзначай засвечиваю  пропуск.  Обычно они спрашивают: "Это та самая ?" "Да", -  говорю,- та самая".
Реально же ЦКБ  это центральное конструкторское бюро. Когда- то ещё добавлялось слово "Машиностроения", но теперь это существительное из абравиатуры стыдливо выкинули.
Термин  "машиностроение" стойко ассоциировался с атомной промышленностью, ещё со времён её основателя  Лаврентия Павловича Берия. В народе ходила даже такая частушка: «Как хочется Маше познать машиностроение, так хочется Берия познать Машино строение».
В те времена мимикрия была обусловлена конспирацией. В начале девяностых, когда была декларирована гласность и открытость, от министерства "Машиностроения" откололся "Минатом", а от ЦКБМ  отпала литера ""М".
Сейчас наша контора входит в агентство «Росатом». В остальном, по- большёму счёту, ничего не изменилось и даже электронный пропуск, который я просовываю в щель считывающего устройства ,существует в нашей конторе ещё с тех  пор, когда я был пионером.
Справа, при входе располагается комната особиста,  налево от вахты - секретный отдел. Только теперь они слились воедино и называются службой безопасности. Единственное отличие - охрана на вахте: вместо двух солдат  внутренних войск, почему- то почти всегда представителей среднеазиатских республик, стоят два секьюрити. Один - белый,  другой чёрненький, как символ толерантности и политкорректности. Я подобострастно здороваюсь с афророссиянином. 
Подозрение в нетоллерантности в последнее время дамокловым мечом нависло над обитателями нашей шараги. К неполиткорректным сотрудникам начальнички причисляют  лиц, проводящих излишне много времени в курилке за политическими дебатами. Впрочем, такое понятие, как  курилка потихоньку исчезает из повседневного обихода нашей конторы. Выражение: "Курение опасно для вашего здоровья", приобрело слишком буквальный смысл.  Наиболее заядлых курильщиков генеральный директор Приказчиков сначала отправляет в ссылку на "лесопилку", так называют мебельный цех, открытый на основной площадке.  Следующим этапом обычно следует короткое извещение по почте о том, что фирма в ваших услугах больше не нуждается. По конторе ползут упорные слухи, что скоро нас вообще закроют. Часть достанется "Росатому",  контора, где я тружусь, перейдёт заводоуправлению, а территорию на Охте вместе со всеми зданиями продадут москвичам под бизнес-центр.
Работа, по-большому счёту, меня пока устраивает. После долгих скитаний по кочегаркам и стройкам, меня вообще всё устраивает, по крайней мере, в тепле и чистоте.
Я легко взбегаю по лестнице на третий этаж и вхожу в свою родную расчётно-математическую лабораторию. В отделе, кроме Люды-маленькой ни души.
Люда - бывшая секретарша старого директора, а маленькая не потому, что ростом не вышла, а чтобы не было путаницы. Дело в том, что когда её перевели из секретарш в инженеры в отделе уже была Люда-большая. Сейчас в секретариате господина Приказчикова целый штат  длинноногих, обесцвеченных, фарфоровозубых блондинок. Впрочем, секретариат называется теперь администрацией, а секретарши превратились в помощниц и референтов. Хотя, как не называй, хрен- то один. Секретарша это ведь не профессия, это такая порода женщин. Люда-маленькая, к примеру, по привычке продолжает приходить раньше всех и собирать шарашкины сплетни, зато наш отдел в курсе всех конторских дел.
Я категорически приветствую Люду и пробираюсь к своему рабочему столу. Нехотя кивнув мне, Люда, скорчив важную мину, пытаясь под маской деловитости скрыть откровенную радость, сообщает, что меня вызывает на ковёр сам генеральный. Весть застаёт меня как раз в тот момент, когда я, засыпав в чашку кофе, направляюсь к куллеру. В куллере закончилась горячая вода, и я так и застываю с чашкой в руке.
Почему- то все плохие вести приходят с окончанием горячей воды.