Новейшие приключения Марьи Искусницы...

...и Елены Прекрасной в «Сказке о Соколе-оборотне»
В соавторстве - с Еленой Прекрасной (Еленой Мориц).

Пролог. «Мосты, сгоревшие дотла...»

- Мосты, сгоревшие дотла-а-а,
Вновь возведённые мосты-ы-ы!!!

…Последние слова песни Марья допела, что называется, на последнем издыханье, закашлявшись в тот момент, когда соло-гитарист выводил на коде свою финальную партию. Табачный дым плотно висел в воздухе, потому как выхода ему не было вовсе. Ещё бы: в небольшом подвальном помещении, оборудованном под репетиционную базу, смолили одновременно четверо мужиков! Крышка люка, служившая входной дверью в подвал, плотно закрывалась не только в целях теплоизоляции (на дворе стояли приличные морозы), но и для звукоизоляции. Однако, ещё на подступах к ангару, если шла очередная репетиция, можно было услышать грохот барабанной установки, завывания электрогитар и голоса певцов. Ну, а воззвание «не курить!» было уже, увы, пройденным этапом и из области фантастики, скорее: несколько слабых попыток лидера рок-команды установить табу на злоупотребление куревом во время репетиций с целью сделать рабочие условия более-менее приемлемыми, бесславно провалились. Лицам же с неподготовленным дыхательным аппаратом, к коим относилась исключительно Марья, единственная девушка в коллективе, предлагалось, вероятно, со временем адаптироваться - либо терпеть и, в свою очередь, от безысходности, составлять компанию прочим. Что, собственно, регулярно и происходило.
Марья нервно запихнула микрофон обратно в держатель стойки и полезла в сумку за своей пачкой, которую держала про запас. Похоже, очередная, уже которая по счёту, попытка «завязать» с табаком снова отменяется... Да и где тут? Сплошная нервотрёпка, чёрт возьми! Поиски заняли, как обычно, не менее двух минут: под руку попадалось, как назло всё, что угодно, только не то, что нужно. Не выдержав, девушка высыпала всё содержимое сумки на низенький столик, служивший ввиду тесноты помещения одновременно и подставкой для порто-студии, и полкой для складирования вещей, и местом для принятия пищи. Раздался негромкий удар: её любимая пудреница соскользнула со стола на пол и рассыпалась на запчасти.
«Бл...ин!!!» - только и вымолвила Марья в сердцах.
Сидящая поодаль на калорифере кудрявая рыжеволосая красавица, поднялась с места и направилась к певице. Подруга помогла собрать и кое-как слепить остатки парфюмерии и что-то шепнула девушке на ухо. Та кивнула в ответ.
Друзья-музыканты, тем временем, принялись выключать аппаратуру и зачехлять свои инструменты, молча наблюдая за подругами. Правильнее было бы сказать: с этого момента, уже экс-друзья певицы. Сегодняшний день поставил окончательную точку на двухлетнем сотрудничестве Марьи с рок-коллективом, и эту репетицию смело можно было назвать последней совместной. Впрочем, девушка ещё ни о чём таком каверзном со стороны мужиков не подозревала, - да ничего, в сущности, и не произошло! Единственное, что сильно расстроило её - это отказ, или, как его охарактеризовали сами музыканты: временный отказ от исполнения новой Марьиной песни. Эту вещь она сочинила совсем недавно в необычном для себя самой жанре: вышло что-то вроде этнической баллады. Ей показалось, что мужики (так она ласково называла друзей-музыкантов) непременно одобрят свежую струю, привнесённую ей в привычный жесткач и по своему обыкновению «разукрасят» песню, как это происходило с прочими её авторскими работами. Она так верила в них! Мужики же по-первости вроде бы и впрямь оценили зачин. Особенно красноречился в комментариях соло-гитарист, виртуозно «прогулявшись» по пентатоникам предложенных Марьей гармоний, да и клавишник с ходу наиграл достаточно удачную и вполне стилистичную темку. Вот только их запал отчего-то довольно скоро погас, и уже к концу музыкальных занятий был вынесен окончательный вердикт: не быть песне в репертуаре! А если и дойдёт до неё очередь, то далеко не в самое ближайшее время. Новые композиции сейчас не актуальны хотя бы потому, что со старыми работы полно. Тем более вещь такого характера...
«Мы же хардушники, в конце-концов, а не народники!» - уклончиво объясняли свой отказ коллеги.
«Бред... - отчаянно возмущалась про себя обиженная авторша. - Как будто харда и этника состоят между собой в жутком антагонизме!»
Выслушивая приговор своему «Соколу», Марья только сжимала кулаки за спиной, но спорить с музыкантами не стала. Их много - а она одна! Да, половая дискриминация налицо, но что с того?! Рыжеволосая подруга болела за неё всей душой, но и её слово ровным счётом сейчас ничего не значило, не смотря на то, что соляр был давно очарован девушкой.
Впоследствии, так сказать, на безрыбье, в отсутствии какой-либо подходящей оркестровки, песня была записана при поддержки другой подруги, скрипачки: почти акапельно, всего лишь под смычковые пицекато и наигрыши в духе языческого рожка. Но надо отдать должное, записана весьма органично!

...Запихнув, наконец (не без помощи подруги), содержимое сумочки восвояси, Марья вместе с рыжеволосой поспешили подняться по небольшой лесенке, соединяющей подвальное помещение ангара с его наземной частью.
Уф! Здесь хотя бы можно было вдохнуть немного свежего воздуха. Покинув же пределы самого ангара, девушки поторопились в сторону метро, неожиданно обнаружив, что время перевалило за полночь.
Как и говорилось, этот, ставший уже вчерашним день, действительно поставил окончательную точку в отношениях Марьи с рок-музыкантами. Трудно сказать, что здесь сыграло свою решающую роль: возможно, амбиции норовистой девушки (в некоторой степени оправданные!), а возможно, целый ряд звеньев-событий в хитросплетённой цепочке СУДЬБЫ, что вероятнее всего. Так или иначе, своим особенным чутьём, Марья почувствовала предстоящий разрыв, как данность. Ей как-то враз всё стало понятно. И то, что на предстоящем в текущем месяце клубном выступлении ей уже не спеть в составе группы. Точно так же, как и не стоит рассчитывать на продолжение совместной студийной записи, которая вроде бы только набирала обороты... Конечно, она могла вылезти из кожи и использовать всё своё обаяние и не только, чтобы добиться цели, ну или хотя бы склонить музыкантов к её реализации. Однако делать этого она не захотела принципиально. Подруга пыталась как-то воздействовать на упёртую Марью, но безрезультатно. Та продолжала свою политику максимализма, да и музыканты, после отказа певицы выступать на том самом концерте, как-то неожиданно охладели к ней. Хотя причина этого отказа было совершенно уважительная: девушка свалилась с бронхитом!


*    *    *
…Прошло ещё немного времени. Совместные репетиции становились всё более редкими, да и на них Марья вынуждена была всё больше тупо стоять в сторонке, многократно прослушивая очередной прогон программы, исключающей её песни. Делалось это под самыми разнообразными и нелепыми предлогами... Если же до этих песен всё же доходила очередь - так в самом конце занятий. Вскоре и вовсе было объявлено, что работа над ними откладывается на неопределённый срок в связи с необходимостью в срочном порядке доводить до ума песни собственные. Тогда-то, окончательно «похоронив» свою рок-затею, Марья и вспомнила о том недавнем странном предчувствии. О предчувствии обречённости самой затеи. В качестве «компенсации» у неё остался недописанный диск с шестью черновиками, бестолково вложенные в эту самую запись деньги, надолго осипший голос, ну и всё, пожалуй…
Разве знала она тогда, залечивая после ухода от рокеров душевные раны, что это ещё так… цветочки? Что ягодки - они ещё впереди! Не догадывалась она и о том, сколько безрезультатных попыток ей предстоит ещё предпринять, сколько разочарований и горьких потерь пережить, как намыкаться и настрадаться. Что суждено ей попасть в самую настоящую СКАЗКУ, прежде чем... она хотя бы приблизиться к той самой финишной черте, что ведёт прямёхонько туда, куда она так стремилась. А может, и не стремилась вовсе, но должна была, обязана была стремиться!!!
И что песня та о ЯСНОМ СОКОЛЕ станет для неё на этом тернистом пути путеводной звездою. А рыжеволосая подруга - верной спутницей и полноправной участницей этого удивительного и крайне рискованного путешествия... к своей МЕЧТЕ. К СКАЗКЕ, написанной по сценарию её собственной жизни.

...Решать тебе придётся  в одиночку,
И тут уж ни к чему листать тома:
Где рисовать решительную точку,
А где ещё и близко не видна
Та самая заветная прямая,
Что финишным зовётся рубежом -
Когда передохнуть не помешает
Пред тем, как за собой МОСТЫ сожжём.



Часть 1. «Назову тебя…»

(из далека доносится, неспешно приближаясь и усиливаясь,
женское сопрано, акапелла)

…Назову тебя
Своим Ясным Соколом
Ясным Соколом
Назову тебя.
Отыщи меня
Средь чужих-далёких,
Своим зорким оком
Отыщи меня!

Ясный Сокол мой –
Ты ли не согреешь,
Ты ль ни утолишь
Девичью печаль?
Ясный Сокол мой,
Ты ли ни поверишь,
Что душа моя
Бьётся как хруста-а-аль
Без тебя!


*  *  *
...И пошли они в дальнюю дорожку. Долго ли коротко ли шли, о том история умалчивает!  Но в один из дней, вконец измождённые безрезультатными поисками, оборванные и голодные, вышли две девицы из дремучего леса и наткнулись на огромный гранитный камень. И стоял тот камень на развилке трёх дорог. Прочитав напутствия, которыми был испещрён Символ Распутья, с детства знакомый странницам по русским народным сказкам, они переглянулись и уселись размышлять...

- Ёшки ж, матрёшки, Еленка-Прекрасная! - в отчаянье вымолвила Марья Искусница. - Чё делать-то будем? Куда ни сунься, ну, везде засада... Вот ведь ломонулись-то, дурёхи!
- Ага, - печально ответила Елена Прекрасная. - Осталось только сидеть и терпеливо дожидаться Золотой Рыбки или, на худой конец, волшебной Щуки...
- А чего, хорошая идея! - оживилась Марья. – Однако... для этого надо, как минимум доползти до ближайшей лужи. Да вот токмо башмаки-то у нас с тобой, подруженька, стоптаны, котомки пусты, одёжа почти истлела! Да и памятник этот... грёбаный, оптимизму не внушает.
 - Ой, не внушает, Марьюшка! А щуку, пожалуй, зажарим. А то есть больно хочется... - в голосе Елены Прекрасной сквозили мечтательные нотки. В ближайшей луже за спиной послышился отчаянный плюх. Девушки вздрогнули.
- Ну вот... И рыбка ушла! - вздохнула Марья-Искусница и достала гитару.
- Что ж, не поесть, так попеть... - и взгромоздившись на камушек с подлой надписью, затянула:
«Ой вы, люли мои люли, ой, да люлюшки мои-и-и...»


*   *   *
- Эт хтой-то тут в наших владениях голосит, как потерпевший, ась? - у подножия монумента в мгновение ока возник пыльный смерч, из которого прорисовывалась чихающая Баба-Яга.
- Ммм..?! - хором вопросили наши красавицы.
Первой пришла в себя Марья.
Она степенно сползла с камня, аккуратно придерживая инструмент и встала напротив Яги.
- Ишь, вылупилась, самозванка! - проскрипела недовольная старуха. - И чевой-то вы тута, девицы забыли? Давненько в наших краях русским духом не попахивало... - Баба-Яга вожделенно втянула горбатым носом воздух. - Хто такие, спрашиваю, почаму не знаю?! А ну-ка объясняйтеся по-быстрому! – грозно спросила она, стукнув помелом о земь.
- Чего забыли, старая, не твоего ума дело! - с вызовом ответила Марья Искусница. - А отчитываться нам перед тобой и подавно нечего... Разуй глаза, не признала что ли?
Ведьма прищурилась и вдруг истошно завизжала:
- Батеньки мои, держите меня семеро!!! Это ж Искусница с Прекрасной пожаловали?! Сколько лет, сколько зим! Ай-да, вы мои хорошие, ай-да, распригожие, ай-да, рас-кра-сяф-чатые... - старуха суетливо заскакала вокруг девушек, приглаживая тем растрёпанные волосы и худую одежонку. - От я склеротичка: это ж надо таких гостей не встретить по-человечьи?
Яга так убедительно разлицедействовалась, что принялась уже было натурально рвать на груди и без того драный тельник.
- Ой, только не это! - взмолилась Елена Прекрасная. - Клоунады не надо. Знаем мы тебя, добродетельницу липовую... Ты зубов-то не заговаривай: давай лучше подсуетись, да организуй нам с Маней пожрать-поспать, баньку и всё такое. Некода нам тута с тобою лясы точить. Дело у нас, бабуся, архи-важное есть. Промедления не можно допустить!
- Во-во: ступу давай запрягай и понеслась, родимая, к избушке на курьих ножках, там и потрындим за жисть... - деловито добавила Марья и, не теряя времени, принялась разгребать от хлама летательный аппарат.
– Ленк, присаживайся, теперь и гитарка наша поместится.
«Ну, морда наглая! - недовольно процедила Яга в сторону. - Попляшите ещё у меня, попоёте, кумушки, а то ишь чего захотели? Пожрать-поспать-баньку... Я вам такую сауну организую – вовек запомните. Раз припёрлись сюды, незванные, так и получите-распишитеся! Уж чем богаты, хе-хе... Архи-важное, понимаешь... Знамо дело: у вас дела, а у нас, значице, так, делишки? Вот и глянем теперича, кто из нас деловее-то будет!»
А подругам приветливо промурлыкала, заваливаясь в ступу:
- Добро пожаловать, голубушки! Добро пожаловать в...
Но тут заревел невидимый двигатель и последних слов старухи странницы не расслышали.

(снова вступает женский вокал)

...Выйду по утру
Я простоволоса,
В платье голубом,
Да в цветном венке.
Побегу босой
По сребристым росам –
Синих васильков
Лишь букет в руке.
Истопчу я в кровь
Свои босы ноженьки,
По терновникам
Платье оборву.
Лишь бы выйти мне,
Выйти на дороженьку,
О какой ведут
Добрую молву...

...Когда ступа зависла в воздухе на высоте птичьего полёта, и гул стал относительно равномерным, Искусница крикнула штурману с помелом:
- Не дослышала, Ягуськ: так куда пожаловать-то?
- Куда..? - ведьма на минуту запнулась, но быстро спохватилась. - Как куда? В сказку, ясное дело, куда ж ещё?!
- В ска-а-азку... - передразнила Марья, скосорылившись на манер Яги и, глянув на неё в упор, строго спросила:
- А не брешешь, часом?
- Не, ты что: в самую, что ни на есть настоящую, старую добрую сказку, Искусница. Да что б мне провалиться на этом месте!
В этот же миг дно у ступы резко оторвалось и вся троица дружно полетела вниз. Безмятежно парящие птицы от неожиданности громко захлопали крыльями и бросились в разные стороны...
По счастью, на месте приземления катапультирующихся оказался стог соломы, увязнуть в котором было всё же гораздо приятнее, чем вот так наотмашь бесславно повстречаться с матушкой-землёй.
- Ой... - крякнула Баба Яга, осторожно высовывая нос из стога.
- Жесть! - просипела Марья, нервно выдирая из взлохмаченной шевелюры сено. - Свяжешься же, блин, с такой сказочницей... Потом костей не соберёшь! Ле-е-ен, ты где хоть?!
- Да тут я, Мань, - отозвалась Елена Прекрасная, выползая на свет божий. Девушки посмотрели друг на друга, на Бабу Ягу и, не сговариваясь, заразительно расхохотались...
- Гы-гы-гы!!! Бу-га-га!!! Жаль фотика нет!
- Как это нет? Всё у меня есть... - в поддтверждение своих слов продвинутая старушенция засунула костлявую руку за пазуху. - И фотик, девоньки, и мобилка, вот! - изумлённым глазам подруг предстала картина, лицезреть которую можно было, наверное, лишь в кошмарном сне, да и то, с бо-о-ольшого будуна.


*  *  *
- Ты скажи ещё, что у тебя ноут имеется! - обалдело выговорила Елена Прекрасная - таких мобильников и фотиков она ещё не видывала: квадратные, покрытые древесной корой коробочки с непонятной дырой посередине мало напоминали привычную технику. Весь фокус был в том, что дыры исправно показывали обеих девиц в чём мама родила, а солома в волосах добавляла реалистичности.
- Что это за порнографическая дрянь такая?! - грозно осведомилась Марья (совсем даже и не голая, хоть лохмотья и светились свежими прорехами).
- Да это я программку переключить забыла! - затараторила Яга и щёлкнула невиданных размеров тумблером. Раздался хруст, и изображение стало нормальным. - Энто... того... помех был. Во, чего... Чтоб меня приподняло да прихлопнуло!
В тот же миг старухе на голову свалилась ступа. Через пару секунд и на бедную вихрастую Марьину голову гулко приземлилась гитара.

- Ой, ёй..., ёй..., да об коленку! - последовал непереводимый фольклор Бабы-Яги.
- О, да, именно так бы я сказала!!! - только и простонала ошалевшая Искусница. - А мне-то за что-о-о??
- Для профилактики одной из разновидностей психосоматических расстройств, в просторечье именуемой «манией величия»! - Елена всё-таки не смогла удержаться от смеха, и подойдя к подруге, заботливо осведомилась:
- Надеюсь, Искусница, не сильно пострадала?
Пальпирование «бедной головы» пострадавшей более-менее успокоило обоих. Старуха же отделалась не таким лёгким испугом и продолжала отборно причитать...
За матом, смехом, грохотом и жужжанием подраненой ступы никто не услышал, как мобильный гнусавым голосом зачастил:
«Тащи их сюды! Уря-я-я, братва, девок сейчас подгонють!!!»

- Фигасе, помех?! - спохватилась Марья и, в праведном гневе пытаясь завладеть подозрительным телефоном, метнулась к Яге. - А ну, дай сюда, щас поглянем, с какой это радости твою технику вдруг эдак заглючило...
- Руками не тро-о-ожь!!! Частная со-о-обственность! - не менее отчаянно засопротивлялась Марьиным нападкам владелица берестяной коробочки, судорожно запихивая её обратно запазуху и чуть-слышно бормоча себе под нос:
«Вот я дура-то старая, дёрнуло ж меня выпендриться перед ними этой штуковиной... ай-яй-яй, так и спалиться недолго!»
- Однако... Дело ясное, что дело тёмное, - строго подытожила Искусница. - Ладно, в руки брать твою собственность не стану, а вот отвечать за такие «помехи» любезно попрошу! Итак, я слушаю Вас, уважаемая.
В знак солидарности с новоиспечённым дознавателем, Елена Прекрасная встала рядышком и не менее требовательно глянула на Ягу.
Ответчица, похоже, явно не была готова к даче показаний, а потому немедля поспешила перевести разговор в другое, не менее интересующее девушек русло:
- Ой, красавицы, мои... А у меня в светёлке ещё и не такая техника имеется! Вот прибудем вскорости, я вам всё и продемонстрирую. Представляю, как вы подивитесь: думаете, бабка всё в тех же приснопамятных декорациях обитается, что и тыщу с лихуем лет назад? А вот и нет, девчата! Пошли, пошли, сейчас всё своими глазами и увидете, тут недалеко уж, почти прибыли...
Странницы приумолкли. Сказать, что они были заинтригованы - значило бы не сказать ничего.

- Крута же ты, Яга... - первой прервала молчание Елена.
- Ага, исчо как крута, Прекрасная! - горделиво отчиталась обладательница инновационной техникии и, по-детски довольная оглашением своего временного превосходства, не смогла сдержать комичную беззубую улыбку.
Вслед за ней лучезарно заулыбалась и Марья:
- А без... мимики ты вроде бы не такая уж и страшная была!
Тут развеселилась и Прекрасная. Старуха же на сей раз решила благоразумно промолчать, но расплывшийся было в самодовольной улыбке рот резко принял прежнюю форму прямой узкой щёлки.
- Да не серчай, чего ты... - смягчилась Искусница. - Я же так, шуткую! В принципе, ты очень даже и неплохо выглядишь... э-э-э, для своего возраста. Кстати, а конкурсы красоты в вашем этом... заповеднике, случайно, не устраиваются? Типа, «Мисс Лесное... Уё...», тьфу, пардон, «Лесная Красавица-2010»..?
- Конечно устраиваются, как ты догадалась, Марьюшка?! Насчёт «уё...» ничего тебе не скажу - ибо о чём речь ведёшь, не догадываюсь, а вот мисс всяких, красавиц-искусниц, да, регулярно выбирают! Не хошь сама-то, часом, поучаствовать, а? Да и подруженьке твоей сам... сам бог велел.
- Хм... А чего, можно рискнуть, - то ли в шутку, то ли в серьёз согласилась Искусница.

Воодушевлённая своей неожиданной, столь удачной по её мнению актёрской личиной, Баба-Яга взахлёб продолжала куражиться:
- Красоты у вас на двоих - край необирущий, не грех и торгануть! Точняк, первые два места возьмёте, за отсутствием, так сказать, достойной конкуренции. Так чего, милыя, по рукам? Пойдёте на конкурс?!
Марья внимательно слушала «заманчивое» предложение, особенно настроржившись на одном, вскользь обронённом ведьмой, слове.
- Торгануть, говоришь? Это как: товар-деньги-товар? Или, как у сатириков наших небезызвестных: утром-деньги-вечером-стулья? Относительно предполагаемого «товара», кажется, мне всё ясно, а вот с покупателями-то что..? Впрочем, догадаться несложно: был бы товар лицом, как говрится, а покупатели, что за ценой не постоят, всегда найдутся! - многозначительно заключила смекалистая Искусница.
От неожиданности, Яга даже поперхнулась, но и тут скорёхонько нашлась:
- Да я ж совсем не то в виду имела, глупыя!!! Как жеж могли вы про меня такое помыслить, лапушки мои?! Разве не слыхали никогда древнюю присказку: «мордой торгануть»? Енто, как бы в переносном смысле: ну, выставиться, там, своей фактурой, стало быть. Или «засветиться», что ли...
- А-а-а, вон ты о чём! - вроде бы успокоилась Марья, уже и подзабыв, по какому случаю на голову Яги приземлилась ступа. Так ловко заговрила им с Еленой зубы хитрая старуха.
- Мы вот о чём спросить у тебя хотели, сутенёрша ты наша... неподтверждённая покуда: может слыхала чего, случаем, про одного молодца? Ясным Соколом кличут. Надобно нам отыскать того Сокола или хотя бы на след его напасть...
- Про оборотня-то? Слыхала, как же! Окаянный, говорят, ваш молодец, девоньки, ох, окаянный!!! Личность же искомого соколика доподлинно по сей день не установлена. Только это вот и слыхала... - здесь Баба Яга, ни в пример себе самой, не соврала: смысла не было. На тех её словах пред очами путешественниц и предстала Избушка на Курьих Ножках, накануне охарактерезованная хозяйкой, как «светёлка»...


*   *   *
- Слушай, Мань, а что её берестяная коробочка трещала? Не расслышала? И я - нет... Но остеречься надо! - молвила Елена Прекрасная, блаженно растянувшись на полке и разгоняя ручкой духмяный пар.
- Вечно ты, Ленк, мудришь чего-то. Да ежели что, мы живо эту хатку по брёвнышку раскатаем - мало не покажется... - отмахнулась Искусница.
- Кабы то ни было, а комп у неё всё же есть, нюхом чую! Может, с кем по инету связь держит? И мобила что-то левое пищала... - продолжала гнуть своё Елена. - Нет, ты как хочешь, а я думаю, оставаться здесь небезопасно... Шмотьё возьмём поновее, жратвы побольше, ну и само-собой, золотишка, там, на дорожку: я уже видела, где у старой припрятано... И - айда отсюда, пока она пакости свои не провернула.
- Лады, - неожиданно согласилась Марья Искусница, длинно зевнув. - «Айда из светёлки от бабки с метёлкой»! :-) Давай только сначала вздремнём малость, ну, а перед рассветом в путь выдвинемся. До этого времени наша ведьма навряд ли не поспеет...

Одна наивность хорошо, а две - слишком! Забыли девушки, с кем связались. Яга давно живым товаром промышляла, уже и виллу себе на Канавах отгрохала. На яхте по лесным озёрам гоняет, помелом по воде пишет, а избушка на курьих ножках при ней зазывалой подрабатывает, да за банькой следит. Вот и плеснула она девушкам парку-то колдовского, дурманного - не успели докушать, как разморённые, на скамеечках растянулись. А Яга руки потирает, да в телефон с чудо-помехами вещает:
- С тебя, старых хрен: два короба серебра - энто раз, колечко с рубином - энто два, то самое, ну ты в курсах! – последовал характерный жест перстом. – И не жмотись, сластолюбец, не жмотись! Да... Ещё самовывоз. И стеречь сам будешь - а то, как в прошлый раз пойдёт: спасут девок, а я виноватая останусь. Распишешься кровью. Поэл?! Усё. Одна нога здесь, другая тоже здесь. Не успеешь, смотри сам: у меня ещё Сулейман в башне сидит, слюнями истекает...


*   *   *
...Сладко потянувшись, Елена Прекрасная протёрла глаза и обалдела, протёрла ещё раз – не отпустило: прямо на неё смотрели три зелёные морды.
- Вот это называется, упарились, Мань! – красавица безжалостно пнула подругу в бок.
- Ой, ёлки-метёлки, палки-копалки! – раздался изумлённый возглас Марьи. Зелёные физиономии глумливо усмехнулись и скрылись в окошке. Ставни захлопнулись. Девушки оказались в кромешной темноте.
- Мань... - шепнула Елена. – Кажется, это Горыныч был...
- Да ты что? Что я, по-твоему, Горыныча не видела? У него разве такие морды? Они у него: во! – почему-то шепотом ответила Искусница и резко развела руки в стороны.
- Охренела, Манька?! Больно же!
- Извини. Но на Горыныча это худосочное трёхглавое чучело как-то не тянет...
- А я говорю, Горыныч: ты его только на картинках, да в фильмах детских и видела. Почём знаешь, худосочный он или упитанный в натуральном виде?  – повысила голос Елена Прекрасная.
- И впрямь не знаю: никогда ранее не была лично представлена этому самому чучелу трёхглавому! – засмеялась Марья.
- Ну, так будем предварительно считать сие, явившееся нам только что, отвратительное доходяжное... исчадие, Змием Горынычем, -  предложила Прекрасная.
- Что ж, давай будем так считать! – согласилась Искусница. – Кстати, где это мы?
- Ясное дело в комнате. Вот только в какой?

Постепенно глаза привыкли к полумраку, и пленницы смогли оглядеться. Чем больше они оглядывались, тем яснее становилось, что это не избушка на курьих ножках, совсем не избушка...

- Началось в колхозе утречко, что называется! - угрюмо констатировала Марья настоящее положение вещей.
- Твоя правда: такое утречко нарочно захочешь, да не придумаешь! - добавила окончательно пробудившаяся Елена. - На повестке дня вопрос жизни и смерти, подружка: либо пан, либо - пропал, третьего не дано!!!
Искусница принялась осторожно расхаживать по небольшому сумрачному помещению, куда занесла их нелёгкая, заглядывая во все его уголки...


*   *   *
- Тяжкое испытание предстоит сейчас всем! - эхом раздался голос откуда-то сверху. – Испытание чистое и честное, хоть и окрашенное мрачноватыми красками. Впрочем, как ему и полагается... Но не суждено будет сбыться злодейским планам: и даже столь подкованные на протяжении веков небезызвестные персонажи языческой мифологии (которые есть не что иное, - как эгрегоры или ментальные сущности из низших сакральных архетипов, олицетворяющие многие и многие пороки нонешнего общества в лице отдельных, особо ярко выраженных его классовых представителей)) - и они, коварные, окажутся бессильными перед невиданной сноровкой, мудростью и смекалкой новоявленных российских сказочниц: Елены Прекрасной, да Марьи Искусницы, а стало быть - «правда всё же победит»!!! ;-)


*   *   *
(женское сопрано, усиленное многоголосьем)

...И когда ничком
Упаду я в травушки,
Тихо прошепчу:
Не найти!
Неужель и впрямь
Опочить без славушки
На сырой земле,
Да в конце пути?
Весело рожок запоёт –
Ой, да не по-зимнему.
Ясный Сокол мой упадёт
Камнем с неба синего!



Часть 2. Поминание классиков…

 - Здоровеньки булы, сударушки! - приветствовал оголодавших девушек чей-то бодренький голосок, тембром напоминающий мультяшную Масяню.
- Здорово, коль не шутишь! - уже в который раз хором ответили пленницы.
- Ленк, ежели так дело поёдёт - мы с тобой скоро в двух болванчиков превратимся... И реагировать будем исключительно на условные рефлексы! – шепнула Искусница подруге.
- Не говори... - тихонько согласилась Прекрасная. - Отвечаю тебе, как специалист (Елена  «в миру» была практикующим психологом): длительное пребывание в параллельном мире крайне неблагоприятно сказывается на нервной организации неподготовленных. Особливо это касается утончённых экзальтированных натур, ну типа тебя таких!
Марья злобно зыркнула на «специалиста», но огрызнуться не успела. Уже знакомый голос с интонациями Масяни вклинился в их шушуканье:

- А больше двух говорят вслух! Не так ли?
- Да это мы о своём, о девичьем - не перживайте... – невозмутимо парировала Марья Искусница.
- Ну вот и славненько, а я вот подкормить вас, девоньки, прибыла, налетай!!! У меня меню почище чем в самом феше... фенеше..., тьфу, без бутылки не выговоришь, фе-не-шем-бель-ном, вот! Чем в фенешембелном ресторане будет! Но главное: совершенно безвоздмездно...
- То есть даром?! - вопрошала Елена Прекрасная. - Заманчиво-то как!
- Свежо предание, да верится с трудом! - заметила Марья скептически. - Знаем уже, почём тут в ваших краях дармовщинка... На поверку выходит, что мошенник на мошеннике сидит, да мошенником погоняет! И это ещё мягко сказано. По Гоголю прямо-таки, Николай Васильичу... Слыхали такого? Вроде как, на хохляцкой мове речь-то завели... Или у вас здесь классики не в почёте? Так что мы с Еленой, в случае чего, подкованы на предмет того, «кому на Руси жить хорошо»: мошенникам этим самым и хорошо! Некрасова тоже не слыхали, Николай Алексеича..? Ну ясно дело, у вас небось, свои кумиры... Только вот трудом праведным, знаете ли, не построишь палат каменных! – и, переведя дыхание, пламенно продолжила монолог:
- Одна милая такая с виду старушечка, прямо-таки ни дать, ни взять: божий одуванчик, тоже вот клялась-божилась, что накормит/напоит/попарит/почивать уложит... Да ещё на конкурсы свои сомнительные агитировала! И что же? Продала нас, карга с помелом, по ходу, не за хрен собачий, а то и подороже... Но вот КОМУ продала, пока не очень понятно. Сиди тут теперь, мудрствуй: то ли перекантоваться нас сюда забросили, то ли это и есть сама ловушка. А нам некогда! Нас великие дела ждут, понимаете...

- Чего завелась-то? Ну, ты даёшь: и Гоголя с Некрасовым воскресила! Салтыкова-Щедрина вот тока позабыла приплести - сатирик сей хрестоматийный, кажись, тоже знатный хулитель самодержавия и людских пороков в своё время был... Однако до тебя, Марья, им всем оптом - ой, как далеко! Да только ресторан-то перелётный причём здесь?! - сердитым шепотом одёрнула спутницу более рассудительная, не в пример импульсивной подружке, Елена.

А Самобранка, так и опешившая от полит-претензий ораторши, почти извиняющимся тоном пробормотала:
- Да я вроде как с благими намерениями... Ну чтоб вам поднять дух боевой, иммунитет, гемоглобинчик там, глюкозу... Икорка вот тута у меня имеется двух цветов, грибочки, коньячок, фрукты заморския, сласти восточныя...
- Коньячок-маньячок, сласти-ужасти, грибочки-сморчёчки, икорка-мухоморка..??? О-о-очень даже премиленько! Скажи, Елен-Прекрасная?
- Остынь, Маня! И не буянь, пока не испортила всё вообще!!! - зашипела на подругу Елена.
- Да откуда ты, грубиянка, таких слов-то нахваталася? Чего напраслину гонишь?! У меня на весь ассортимент, доложу вам, сертификаты имеются с сургучёвыми печатями! Вот, глядите, неверующие... Щас обижуся, сверну поляну и сидите тут кукуйте... мудрствуйте себе на голодный желудок! - развозмущалась Самобранка. - Я промежду прочим, элемент нейтральный, если хотите знать. Куды направят, там я и приземлюся. Так что... трескайте, да поживее! А то мне в обратку-то собраться – шесь-сек...
- А печати у вас тута, любопытно, где шлёпают..? - не унималась саркастичная Искусница. – Небось, у самого Кащея Без..см.... - Елена Прекрасная, не выдержав, резко закрыла рот Марье рукой.


*   *   *
«Мда... Маньку понесло! Никак с голодухи...» - весело подумала Елена, а весело вот почему: знала, что от тонкой и ранимой творческой натуры ожидать можно.
Пока Марья по своему вокальному обыкновению набирала воздуха в лёгкие, её сметливая товарка набивала карманы хвалёной самобраной продукцией, той, что попитательней да повкусней будет. Всё происходило молниеносно: Манька орала, Ленка хватала.
- Синенькие цветочки тра-та-та-та тебе... тра-та-та-та, Ленк! – возмущённо голосила Марья Искусница. – Ты что совсем тра-та-та-та вместе со своими тра-та-та-та и скатерть эта...??? – продолжала затейница поминать Прекрасную, всех её родственников до седьмого колена вкупе с родственниками обиженной скатерочки. Елена Прекрасная картинно сложила белы рученьки на коленочки и возвела очи долу.
- Ай, да Марья, Ай да Искусница: мне так вовек не научиться! Аж скатерть в трубочку свернулась... – совсем не испугавшись дружеского гнева подхихикивала Елена.
- И чего ты добилась? – исчерпав поток бранных слов, Марья перешла на обвинения. – Теперь мы без ужина остались!
Такого Прекрасной ещё слышать не доводилось, поэтому она зловредно выпалила:
- Ах, вот как? Это ты осталась. Нечего было скатерть хаять! – в руке девушки материализовался солёный огурец, коем она весело захрустела на глазах изумлённой Марии.
- Много ты понимаешь... – покосилась на огурец Марья. – Я, может, послание через неё сочувствующим элементам передать хотела, а ты! Эх, ты...
- Послание... хи-хи... удалось на славу: это у тебя художественная прямо-таки правда получилась, – никак не могла угомониться насмешница, извлекая из небытия здоровенный бутерброд. Марья сглотнула слюну.
- Делись добычей, вредина... – примирительно закончила она.
Ну, Елена Прекрасная и поделилась! Из карманов и рукавов волшебным способом появились слегка помятые закуски, хлебушек, селёдочка под шубой, два кувшина: вина заморского да квасу россейского.
- Ешь. Не отхавлено... – прочавкала добытчица.
Снедь закончилась на удивление быстро, что побудило наших героинь традиционно продолжить «банкет».
- Кажется, пора побуянить! – неожиданно предложила Марья Искусница.
- Что?! Опять?! – ухмыльнулась для приличия Елена Прекрасная, но буянить не отказалась.
И началась тут потеха: раздался грохот неслыханный, шум невиданный, пыль столбом, речь русская многогранная. Через полчаса комнатёнка была разнесена в дребезги: мебель в щепки, дверь в ужасе.
И взмолилась дверь голосом человеческим:
- Ой, да не троньте меня девы богатырские! Чай и я вам на что сгожуся! Пожалейте старушку немощную, не громите вы меня милыя! А лучше смажьте петельки мои старые маслицем, я вас на волюшку и выпущу!
- Вот это да?! Дверь заговорила... – переглянулись утомлённые пленницы. - Мань, мне больше не наливать!
- А больше и нечего... – удручённо хмыкнула Маня. – Ты лучше в рукавах ещё покопайся, может, и маслёнку при-психологичить успела.
- Я? Да я вообще почти ничего не психо... тьфу не брала, – сконфузилась Елена, но маслице извлекла, оливковое, первого отжима.
- На свободу - с чистой совестью! – не преминула подколоть подруженьку Марья.
- До свободы этой ещё добраться надо, – заметила Елена.
«Я свободен, словно птица в небесах...» - с чувством ударила по струнам Искусница.
- Прекрати сейчас же! Не ровён час, стражники сбегутся на твои вокальные эксперименты!
- А на наши погромные не сбегутся?! Терять нам с вами, сударыня, всё одно нечего: хоть сбегутся, а хоть и не сбегутся... Подпевай лучше!
- Поздняк. Замели... – почему-то шёпотом сказала Елена, кося глазами в сторону появившегося Горыныча.
- Елена, что за тюремный сленг? – нарочито надменнно молвила Марья Искусница и:
«Я свободен, словно птица в небесах...»


*  *  *
Так, с песнями, плясками, под конвоем проследовали красавицы в огромные апартаменты. Горыныч напоследок отвесил обеим девица хорошего пинка хвостом и елейным голосом молвил:
- Ничего более приличного в распоряжении не имеем’с. Так что милости просим сидеть тут и мебель не ломать, а то обратно в подвал пожалуете! – и так ехидно сказал, мерзавец серпентарный, что Марью и Елену аж перекосило от злости, но ещё раз получить по филейным частям им почему-то не хотелось. Подруги вынужденно приумолкли и стали с независимым видом разглядывать комнату. Не получив ответа интеллигентная рептилия, а попросту Змей Трёхглавый, предпочел покинуть помещение.
- А здесь гораздо приятнее, Мань! Ради этого стоило побуянить.
- Не знаю, как тебе, а мне подозрительно... – буркнула Марья. – Хоромы вон какие выделили, за разгром не наказали, кровать опять таки... Нет. Решительно мне тут не нравится! Если ещё кормить на убой начнут - ну тогда и вовсе, пиши, пропало...
- А мне нравится! Смотри, какие шмотки! Сплошной этнос и фольклор! – раздался приглушенный голос хозяйственной Елены откуда-то из шкафа. – Мыться тебе не предлагаю, но переодеться не помешает. Сколько можно в тряпье ходить?
- А тут что, и ванна имеется?! – изумилась Марья.
- Ну, не ванна, а бадья дымится, - подруга указала рукой за полупрозрачную ширму. – Практически, джакузи...
- В бадью не полезу! – упёрлась Мария.
- Я тоже остерегусь... – согласилась Елена Прекрасная. Мало ли чего: а вдруг оттуда гадость всякая полезет... или войдёт кто?

Приодетые в настоящие русские сарафаны подруги выглядели похорошевшими и даже, вроде как, довольными жизнью. А пока они в шкафу копались, кто-то им незаметно и скоро стол обеденный накрыл. На этот раз, как ни странно, без всяких самобранок. Подкрепились подруженьки, повеселели, снова песни петь стали, пусть не очень весёлые, даже грустные, скорее, - зато красивые, мелодичные:

...Как над Волгой-матушкой рекой
Пролетает Сокол удалой.
Мимо проплывают берега –
Соколу любовь не дорога.
Коготь его цепок, взор остёр.
Сокол тот коварен и хитёр.
На душе его метёт пурга –
Соколу любовь не дорога.

Ах, как сядет Сокол на сосну.
Клонит его ноченька ко сну,
А у сна дорога недолга –
Соколу любовь не дорога!
Ах, как станет Сокол воевать,
Как побьет его чужая рать.
Он не одолеет ворога –
Соколу любовь не дорога...



Часть 3. «Я мечтаю вернуться с войны...»

- Трубку мира бы кто предложил... - размечталась Искусница, опрокинув кубок с ароматным вином.
- А кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт! - жизнеутверждающе заметила Елена. - Тебе, Марья, курить тепереча возбраняется, так что воспользуйся случаем расстаться с вредной привычкой. К тому же она тебе решительно не идёт. Ты где-нибудь видела, чтоб кто-то из девок в сарафанах держал сигарету в руках? И я не видела. И никто не видел. Так что приобщайся к культуре носительниц русских сарафанов и не ной!
- Ы-ы-ы... - грустно изрекла экс-курильщица, но спорить с подругой не стала. - Ладно, Ленк, как ты там любишь выражаться? «А не покурить, так хоть поспать!»
Йэ-э-эх, жисть моя... - Марья махнула рукой и прямо в фольклорном прикиде завалилась на пуховую перину.
- Поспи, поспи, Мань, утро-то вечера мудренее будет! - согласилась Прекрасная. - А я пока приберусь тута малость, негоже такой свинарник на ночь глядя оставлять. Мухи налетят...
- Ага, или летучие мыши! А ещё лучше крысы... Или змеи. Летучие...- Марья слегка всхрапнула.


*   *   *
«Я мечтаю вернуться с войны...» - чуть хрипловатым баритоном пел Певец, до невозможности реалистичный, стоя на небольшой сцене, в освещении рампы. Его выразительные глаза были такими печальными, будто вся вселенская грусть вместилась в их бездонный омут. Заворожённая излучением, идущим от этих удивительных глаз, девушка не заметила, как образ их обладателя стал потихоньку растворяться в тумане, а на его месте принялся материализоваться уже чей-то иной образ... Марья в изумлении проморгалась, пытаясь удостовериться в истинности видения. Ей почему-то подумалось:

«Да ведь я и сама, не на той ли войне?! И нету ей, окаянной, ни конца и ни края... Вот только ты, Певец, заявил о своём участии в ней твёрдо, во всеуслышание. А мне, мученице, не дают даже головы высунуть, чтобы как следует разинуть рот! В общем, дело такое, - мысленно наставляла кого-то Искусница, предположительно, «сочувствующие силы».
- Либо давайте, устраивайте мне привал в строю (имейте совесть!), либо... предупреждаю: последствия могут быть абсолютно непрогнозируемые. Мне уже порядком поднадоело получать по лбу за все мои... творческие озарения и неустанный, да что там говорить - подвижнический труд во имя ИСКУССТВА, вот!!! Зачем, спрашивается, я задвинула на задний план всю свою внешнюю благополучную жизнь, предоставив свободное пространство для чего-то более значимого? На кой хрен эта жертва, кому она нужна, а??? Да знаю я, какой с меня спрос! И не надо меня... мордой-то об стол. Устала я, безумно... Да, представьте, минута слабости!!! Что я, по-вашему, железобетонная что ли?
Не-е-ет, это уже не претензия. Это - крик души... SO-O-OS!!!» - истошно заорала Марья почти в истерике.

*   *   *
- Ну и что дальше? - отозвался уже узнаваемый баритон, но его природная мягкость отчего-то сменилась строгими интонациями. - Надо же, сообразительная какая, клич бросила: слетайтесь, мол, пернатые с нимбами над головами, да поживее! Ну-ка, укройте-ка меня своими трепетными крылами! А я безмятежно всхрапну под их спасительной сенью (послышался характерный звук, заставивший ошалевшую Искусницу глупо улыбнуться), не смешно ли, Марьюшка? Ишь ты, вознагражения, стало быть, испросить изволишь за труды свои скорбные?! Так и запишем... Кто у нас заявлял-то в своих нетленках, что «благословение не снисходит просто так - его нужно заслужить»..? Значит, не заслужила ещё. Уж без тебя как-нибудь «сочувствующие силы» разберутся: кому в строй, кому на привал!
Ровня-я-яйсь! Смир-р-рна!!! - отдав последний приказ, голос смолк.

*   *   *
...А объект, сменивший между тем на боевом посту затуманенного Певца, напротив, начал не менее натуралистично прорисовываться. Когда же его очертания стали более-менее чёткими, Марья ахнула, изумившись во второй раз. Перед ней стоял паренёк, лет эдак 17-18 от роду. Он был хорош собой, русоволос, ясноглаз и глядел на неё с благоговением...

- Ты кто??? - осторожно спросила Марья паренька.
Тот несколько замешкался, нервно поправив рукой вихрастую прядь, выбившуюся из шевелюры.
Искусница напряглась: жест показался ей уж больно знакомым...
- Честно сказать?
- Ну, хошь, соври - я же не проверю! – ответила она, слегка улыбнувшись.
- Не проверишь, точно. Но поверить – можешь... - юноша немного смутился.
- Итак? Я готова поверить Вам, молодой человек. Кстати, когда это мы уже успели перейти на «ты»?
- Когда..? А разве было иначе? Насколько мне известно, в современном мире, дети, как правило, обращаются к родителям именно так.
- Какие дети? К каким родителям, да о чём это Вы, простите?! - Марья ничегошеньки не понимала.
- Ты обещала поверить. Постарайся... Я - твой СЫН.
Последовало продолжительная пауза, граничащая с почти полуобморочным состоянием гипотетической матери будущего взрослого сына. Немного придя в себя, она промолвила таинственным шёпотом:
- Но у меня, молодой человек, нет сына!!!
- Будет, - уверенно сказал парень.

Марья почувствовала, как холодный пот прошиб всё её миниатюрное тело. Ей почему-то захотелось сбежать отсюда, с этой судьбоносной очной ставки... Она отчётливо осознавала, что происходящее сейчас с ней – если и сон, то наверняка вещий.
Да-да, она признавалась себе, что откровение, посетившее её в такой нетривиальной, мягко говоря, форме, носит чрезвычайно значительный характер. А она итак уже устала от утомительных последствий, которые влекут за собой сверхвысокие нагрузки на сознание. «Разум не справляется под напряженьем...» - почему-то пришли ей на память строчки из песни «Вот бы мне крылья!» в исполнении знакомой рокерской команды НЕФТЬ. Одним словом, Искусница почти признавалась в собственном малодушии, и это ещё больше усугубляло её мятежное состояние. И всё же, надо отдать должное женскому любопытству: оно взяло верх даже над зарождающимся малодушием! Немного ехидно спросила:

- Ну, и когда же ты родишься, дорогой? - этот вопрос, однако, застал «сына» врасплох, и он начал судорожно соображать. Покумекав недолго, так, словно в его голове сработал невидимый калькулятор, парнишка назвал дату:.......
Марья разволновалась и даже не удосужилась спросить у парнишки, а каков же год его рождения - ведь эта информация была бы гораздо более интересна и полезна. Раз уж такая тема «нетривиальная» пошла...
- И чем ты занимаешься? - вместо того спросила она.
- В смысле? По жизни-то? Рисую... - ответил он ей.
- Ты художник?
- Ну, что-то типа этого, - смущённо улыбнулся парень, глянув на «мать» с такой любовью, что та поспешила опустить взор... Она ещё не успела свыкнуться с новейшим ошеломляющим фактом своей биографии. А сценарий разыгравшегося фантасмагорического экшена, между тем, всё закручивался.
«Привычка смотреться в зеркало опасна тем, что при неизбежном расставании с телесной оболочкой, от неё бывает очень трудно избавиться!»

- Прости... мам, но моё время истекает... – неожиданно заторопился юноша.
- Твоё время? Но ведь мы только начали беседовать! – Марья лишь начинала ещё чувствовать стремительно возрастающую между ними теплоту.
- Да, но... Мне самому ужасно не хочется уходить, просто... - произнося эти слова, парнишка уже как будто бы одной ногой был не здесь. Далеко не ЗДЕСЬ. Но зато второй - совершенно точно: ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. «Мать» поняла это молниеносно, когда «сын» порывисто обнял её на прощание. В этот удивительный момент она ощутила всей своей плотью и душой, что перед ней – действительно её родной СЫН. Кровиночка и... душиночка!
От избытка чувств Марья прослезилась. Картина чем-то напомнила фрагмент телевизионной передачи «Жди меня!»... Какое-то время её действующие лица не могли разомкнуть объятия.
Марья гладила сына (кавычки уже смело можно отбросить!) по волосам, по плечам, обнаружив твёрдую рельефную мускулатуру. Только тогда и заметив, что одет он был в ладно сидящие джинсы, а вот загорелый торс был отчего-то обнажённым. Но самое великое открытие, поразившее её воображение, было и вовсе ошеломляющим: на левой стороне груди, в сердечной области у её сына оказался... ГЛАЗ!!! ТРЕТИЙ ГЛАЗ, абсолютно такого же цвета и формы, что и два других.
- Идём, идём... Скорее, мам, я не могу опоздать! Проводи меня немного, пожалуйста, -
говорил Сын, увлекая свою мать по какому-то странному тоннелю. В процессе стремительного передвижения, по которому Искусница успела-таки кинуть взгляд на его зеркальный свод. Обоюдная любовь к зеркалам и здесь напомнила о себе: Марья принуждённо задержала взгляд.
- Ой! А это ещё кто??? - с зеркала на неё смотрела миловидная немолодая женщина лет 50-ти или немного больше, с убранными в высокую причёску слегка седоватыми волосами.
- Пока, мам, до встречи!!! Будь... – донеслись до Марьи прощальные слова.
- Сыно-о-ок... А отец-то твой кто будет? – пролепетала Искусница, пробуждаясь.
Но вместо только что обретённого трёхглазого сына, увидела перед собой вылупившуюся на неё Елену Прекрасную.
- Где он???
- Кто ОН? Кто-о-о? СОКОЛ тут, Маня!!! Подъём!!!



Часть 4. Явление оборотня.
 
- Горыныч! Скотина!!! Почто мою опочивальню затворил? Почто окна позапирал? Я тебя в рудниках сгною, змеево отродье! - ворвался в Марьино сознание грозный мужской рык. - Опять девок мне приволок, мутант трёхголовый?? А ну, брысь отсюда, дуры ряженные...
На фоне разбитого окна грозная фигура молодого мужчины казалась весьма внушительной, хоть и была невысокой. Он презрительно покосился на подруг, видок которых и впрямь порождал ассоциации с ряжеными.Лица его было не разглядеть: всё в кровище от многочисленных порезов; из-под темной челки молниями сверкали карие очи. Елена Прекрасная нутром чуяла исходящую от него угрозу. Да и грех было бы не учуять! Скинувший птичью одёжу, Сокол-оборотень, казалось, только что сошёл с картины какого-нибудь фэнтази: пух и перья ещё не успели разлететься и улечься - они торчали из шевелюры своего хозяина, прилипли к лицу и телу, порхали в воздухе... Одно же перо, особенной красоты, спланировало прямо к Марье на колени и было машинально зажато в кулак.

- Вы чего, глухие?! Я повторять дважды не намерен: пошли вон!!!
Дверь разлетелась в щепки с одного удара ноги ненашутку разбушевавшегося молодца. Видя, что подруга и не собирается шевелиться, а лишь, разинув рот, заворожено глазеет на Сокола, Елена со всей силой пихнула Искусницу под зад, схватила одной рукой гитару, другой - увесистый узелок из вышитой скатерти, и пулей вылетела из комнаты вслед за обалдевшей подругой.
Сокол же продолжал изрыгать такие проклятья, что если бы девушки не поспешили убраться подальше, то точно уселись бы записывать «речь русскую, многогранную»...


*   *   *
- Ну, всё. Привал! - наконец смилостивилась Елена и действительно привалилась спиной к густой ели. Рядом, тяжело дыша, плюхнулась и страдалица-Маня. Воцарилось напряжённое молчание: Марья старательно набирала воздуха в лёгкие... но ожидаемой бури не разразилось, из груди вырвался только сдавленный полу-вздох, полу-всхлип.
- Ты чего это, Мань..? Ты, это... того... держись, милая! Я вот и гитарку твою прихватила, пока Сокол этот безбашенный терем вхлам разносил и Горыныча искал...
При упоминании Сокола всхлипы участились, а затем и вовсе перешли в банальный рёв.
- Вот тебе, девушка, и Юрьев день, приехали... - отрешённо прошептала Елена и, более не произнеся ни слова, обняла разревевшуюся совсем по-детски подругу.
- Ты понимаешь? По-ни-ма-ешь..? Тут он - и тут он... А вроде как, и не он! Ведь он же... не такой! И тот, который с глазом в груди, тоже не такой будет... Или такой? Как же я без него-то, а? А-а-а... - Марья вот уже десять минут несла полную околесицу, а Прекрасная хлопала прекрасными глазами и терпеливо ждала окончания приступа косноязычия «потерпевшей».
На двадцатой минуте «он - не он» и непонятно откуда взявшегося второго «такого или не-такого», терпение Елены лопнуло. Пришлось Марью Искусницу за белы рученьки взять и потащить за собой к ближайшему ручью, благо до того оказалось недалеко - первый же овраг сам под ноги кинулся и по суглинку докатил девушек до ключа.
- Умойся, давай пока! - ледяная вода из пригоршни подействовала на Искусницу отрезвляюще. - А я за вещичками покуда сбегаю...
Елена ловко увернулась от увесистой еловой шишки, спланировавшей вниз без предупреждения, и полезла по склону вверх - да так споро, как будто всю жизнь только этим и занималась. Когда она вернулась, Марья была спокойна и серьёзна.

- И что теперь? - строго вопросила спутницу красавица. -  Завела в чащу... а ведь мы его почти нашли!
- И кого это мы с тобой нашли, подруженька: он же типичный АНТИ-герой!
Отрицательный персонаж с ярко выраженными садистскими замашками, вот что я тебе скажу!!!
- А мне плевать на то, что типичный, на то, что с садистскими, на то что... анти! У него глаза красивые... И голос потрясающий... - мечтательно протянула безнадёжно влюблённая. - Я б с ним спе-е-ела... Пойдём обратно: его надо спасать! – грудной голос Марьи вновь стал строгим, почти повелительным. Она приосанилась, взглянула на Елену свысока и... рассмеялась.
- Тьфу на тебя, Машка, с твоими истериками и мазохизмом! Голос потрясающий... со-тря-са-ю-щий у него голос, и не голос даже, а звериный рык... со слабым оттенком птичьего крика... И с каких это пор у тебя такой дурной музыкальный вкус? Ну, хорош тебе, а? Не плакала бы уж, почём зря-то. Спасать его надо... совсем очумела!!!


*   *   *
- Говоришь, он в окно вломился? А я сплю?! Представляю: стекло вдребезги, башкой об пол, кровища по щекам, а я, дура, как зомби руки тяну... Ха-ха-ха!
«Сыно-о-ок, а отец-то твой кто будет..?» - Марья Искусница и Елена Прекрасная сидели на зелёной лужайке и бурно обсуждали сложившуюся ситуацию. Ласковое осеннее солнышко всё ещё по-летнему припекало, и казалось, эта дневная благодать не может быть ничем нарушена... Непролазный лес кончился неожиданно после получасового блуждания по оврагам и кустам, открыв взору бескрайние заливные луга и речку-Ящерку. На другом берегу виднелись возделанные поля и такие милые сердцу деревушки.
- Нет, не верю: не может такого быть, чтоб Сокол наш, да со злодеями заодно! И Яга как-то мутно про него сказывала... – всё не могла успокоиться Марья.
- Ага, Финист-Ясный, так его, только какой он наш-то?! 
- Ленк, смотри... - Марья сунула руку за пазуху и извлекла на свет золотисто-коричневое с белыми вкраплениями перо. - Трофей! Может, как в сказке, а? Сказать слова заветные - и прилетит он..?
- Один раз уже прилетел: мало не показалось! - резонно заметила Елена Прекрасная и добавила после небольшой паузы:
- Не надо, Мань. То есть, не сейчас. Поди, разбери теперь, где тут быль, а где небыль? И какие последствия...
- Я сама боюсь. Да и слов-то заветных не знаю! Только одно точно знаю, сердечком чувствую, что Соколик мой - ЗАКОЛДОВАННЫЙ...


*   *   *
- Нет, ну когда мы по дорогам на попутках автостопом скитались, всё понятно было: песни пели, мёды пили, народ расспрашивали, сказания записывали. Даже по-кайфу было, пока на этот камень проклятущий не наткнулись и в СКАЗКУ эту самую не попали... Я вообще сначала подумала, что кино снимают, а мы ненароком поблизости оказались.
- Я тоже на киношников грешила, пока ступа не взлетела. Приколоться над актёрами хотела, вот и полезла в неё с дуру-то... - согласилась Марья. - Места тут живописные, могли и фильм какой снимать. Почему бы нет? Да и не поймёшь сразу: деревни веками не меняются. Только раньше на лошадях пахали, а теперь на тракторах.
И точно, по одному из дальних полей медленно полз трактор, пуская в ясное небо черный продукт сгорания топлива.

- Кажется, сказка всё-таки закончилась... – печально произнесла Елена. – Похоже, мы снова возвращаемся в прозаичную действительность.
Марья Искусница прижала к груди перо, отказываясь признавать нахлынувшую реальность. Теперь стали заметны линии высоковольтных передач на фоне опушки и даже, теряющийся в кучевых облаках, след от летящего самолета на небосводе, наезженная дорога вокруг полей и пресловутый трактор, подползающий всё ближе...


*   *   *
- Это ж надо, Ленк! Угораздило же нас зарулить именно сюда, в глушь такую несусветную из... - Марья оборвала фразу, видимо, не найдя подходящего определения месту, откуда они убыли также внезапно, как и попали.
- ...из спонтанного изотерического путешествия! - нашлась Елена.
- Точно: фольклорно-изотерического, - с кислой улыбкой уточнила Искусница. - Кое достойно быть увековеченным в мемуарах.
- Кто бы сомневался, Мань: разве упустишь ты такую богатую возможность накатать очередную нетленку по мотивам, так сказать..? - подруга явно ехидничала.
Искусница задумчиво посмотрела в небо. В её глазах, казалось, вот-вот снова заблестят предательские слёзы.
- Да какие там мотивы, Прекрасная ты моя... Возможность-то может и богатая, да вот с сюжетом, хм... думаю, будут большие проблемы. «Всё ясно, что ничего не ясно» - имхо, отличный лейтмотив! Хошь, тебе уступлю?
- Не, благодарствую... В соавторы к тебе я может ещё и пошла бы, но с таким «имхо-хо»... ты права, особо не разгуляешься.
- То-то и оно-то: событий за последнее время напроисходило столько и таких... что ни в сказке сказать, ни пером описать! Короче, тафтология уже пошла, Лен: масло масляное...
- Ох, масляное! Однако, как ни крути, подружка, а что-то, да нам с тобой приоткрылося. Пусть даже через призму всего этого фольклорно-изотерического хаоса. Так что давай будем считать теперешнюю ситуацию хоть и критической, но наверняка в чём-то целесообразной...
- Знать бы, в чём целессоо... - девушка зевнула.
- Зевать заканчивай, это заразно, - Елена прикрыла растянувшийся вдогонку Марьиному рот ладошкой. – А ну, давай я напомню тебе прописную истину, что ежели бы всё было известно наперёд... то всё было бы слишком легко и просто! А мы не ищем лёгких, путей, скажи, Искусница?
- Не ищем! Так точно, товарищ Елена Прекрасная!!! – браво отозвалась Марья.
- Вот так-то лучше, а то раззевалась, понимаешь...  Так вот, мы вынуждены признать, что на данный исторический момент оказались в некотором тупике, но... возможно, это лишь тупик местечковый, каковых в лабиринте нимало...
- Эх, лиха беда начало! - неохотно согласилась Марья и тут же снова начала гнуть своё, скатываясь до банального пессимизма. - Тупичок же в Лабиринте Минотавра оказался весьма несвоевременным, замечу, посуди сама, что у нас с тобой в «сухом остатке»? Перо, блин, неопознанного пернатого тваря, который, кстати... меня проигнорировал напрочь (меня-то, невестушку свою наречённую!), да шишки вот на башке... Ну, плюс головная боль ещё до кучи.
- Что, головняк так и не отпускает? – испугалась Елена. – С того катапульта что ли?!
- Да не, не боись, Ленк! Это я так, образно...
- А знаешь что? «Невестушка наречённая неопознанного тваря»... твари..., сама себе противоречишь! - заботливая доколе Марьина подруга начала сердиться не на шутку. - Раз уж ты при первой же тупиковой ситуёвине начинаешь паниковать и жалиться, какого хрена тогда, прости, тебе дальше соваться, а?! Думаешь, я так и буду тебя пинками гнать в Светлое Завтра? Не буду я. Тоже мне, тварева невестушка... недоделанная сыскалась... – Прекрасная насупила брови.
Искусница же, смиренно выслушав нравоученье, на некоторое время замолкла. Ей, разумеется, ужасно хотелось разубедить верную подругу в том, что она действительно сомневается. Её распирало стукануть себя кулаком в грудь, провозглашая собственную непререкаемую доблесть и отвагу, но... Что-то подсказывало Марье - честнее было бы сейчас признание временного поражения. Она с усилием выдавила из себя:
- По домам, Лен. Может, оно и к лучшему, что... оборотень-то этот своим явлением устроил нам «позорное бегство»? Дверка-то говорящая навряд ли из хозяйских покоев просто так, за маслице, выпустила бы, хоть и скрипела жалобно!
- По домам?! - Елена настойчиво продолжала провокацию. - И наш дом, стало быть, лесок этот уютненький? А чисто поле – покои?!

«Дерева вы мои, дерева-а-а,
Что вам головы гнуть, горева-а-ать?
До беды до поры
Шумны ваши шатры -
Терема, терема, терема-а-а...» -
запела Прекрасная, - чего уставилась-то?
Подпевай, уже давай:
«Дерева-а-а...»

- Нет уж, Ленка, хватит петь, да бродяжничать!!! По домам! - почти приказным тоном объявила Искусница, резко оборвав Ленкину песню про дерева.
- Ха! По домам, говоришь? А где те дома-то, не подскажешь, Марьюшка?! В какой такой стороне света..? Или нам с тобой теперь по муравьиным кучам да порослям мха с направлениями определяться? Или, может, по звёздам? Не знаю, не знаю, что для нас сейчас к лучшему, а что к худшему. Ой, не знаю! Но... и ночевать, однако, под «шумными шатрами» в фольклёрном прикиде, честно сказать, тоже не особо вдохновляет. Не май месяц... Да и жалко обновку: найди где, пади потом такой реальный сарафанище! - девушка поёжилась, ощутив действительно не слишком вдохновенную свежесть неумолимо приближающегося вечера.


*   *   *
...Закатное небо как-то незаметно из серо-голубого сделалось пурпурно-лиловым, предвещая грядущее похолодание. Невесть откуда налетел противный ветер, порывисто брызнувший на странниц мелкими каплями начинающегося дождя.

- Если бы не блажь твоя, Маня, про чудо это в перьях... – тут Елена осеклась.
- Думаешь, блажь, да?! - воскликнула Марья и в отчаянии схватила подругу за руку.
- Ну, прости... - осторожно высвободившись, Елена потянулась за первым попавшимся на глаза высоким стебельком. Она сорвала сочную зелёную былинку с пушистой метёлкой на конце, покрутила её в руках и задумчиво ответила:
- Да кабы знать, Марьюшка! Знать бы наперёд...
- ...тогда всё было бы слишком просто, - без особого воодушевления повторила Искусница фразу, уже сказанную сегодня Прекрасной. Она и сама начинала зябнуть.
- Вот именно... - закончила Елена, вздохнув. - Кстати, двигать нам с тобой отсюда уже давно пора: ночь-то не за горами!
- А у Горыныча, Ленка, небось, сейчас у-у-ужин... -  мечтательно протянула Марья, помянув старый добрый фильм, а вместе с ним и разносолы, которыми ещё совсем недавно потчевала их с Еленой «гостеприимная» рептилия. – Давай, что ли, у тракториста спросим, что за местность-то хоть? - тревожно окинув взглядом окрестность, она вдруг заметила, что тарахтевший вдалеке трактор умолк. Сельхозтехника притормозила на расстоянии метров двухсот от них с Еленой...

(Продолжение следует...)