Несчастный. Но не совсем

На фотографии – я и Джеймс Джойс. Центр Дублина



В тот день у меня не было никаких дел, поэтому я бесцельно слонялся по незнакомому Дублину. Точнее, цель у меня всё же была, но туманная – понять дух этого города. Какой-нибудь атеист-материалист сказал бы, что я малость тронулся разумом. Дух нельзя пощупать, значит нет его. Но я знал, что он есть. И уже начинал его чувствовать.

Радиоактивное излучение тоже нельзя пощупать, но оно есть. Хотя, если доза большая, очень ощутимо. Мне рассказывали знакомые физики, что от большой дозы радиации кусок бетона рассыпается.

А один чудик случайно попал головой под пучок протонов высокой энергии и получил дырку в голове.

Один мой знакомый чувствовал радиацию, например, электроны или гамма-кванты даже малой энергии.

Признаюсь, я и сам однажды почувствовал гамма-кванты рукой, когда по ошибке взял не тот радиоактивный источник. Насколько помню, это был цезий-137. После этого я чувствовал в руке что-то нехорошее несколько лет, но потом прошло.

Среди моих знакомых также есть физики, которые участвовали в работах в Чернобыле. Некоторые заболели и умерли, а другие живы и здоровы, пьют водочку и закусывают огурчиком.

----------------------------------------------------------

Чтобы не заблудиться, я старался не отходить далеко от центра, время от времени доставал из сумки карту Дублина и сверялся с ней.

Когда я брёл по тротуару вдоль оживлённой магистрали, рядом со мной вдруг затормозил мотоциклист. Начал расспрашивать меня, как проехать до какого-то места, о котором я слышал впервые в жизни. Очевидно, он принял меня за местного.

Почему прохожие так часто спрашивают у меня дорогу, в каком бы городе я ни находился? Как они похожи друг на друга, эти люди, хоть и живут в разных странах! Или я такой ненормальный, что внушаю людям доверие?

Пришлось объяснить мотоциклисту, что я не местный, дороги не знаю, сам наугад блуждаю по городу. Тот, удивлённый, помчался дальше.

Я забрёл в более тихое место, где не так сильно шумели машины. Рядом остановилась инвалидная коляска. Сидевший в ней человек начал чертить белым мелом на почти идеально чистом тротуаре удивительно правильные, красивые буквы. Я остановился, как вкопанный, и начал читать. В Москве я такого не видел. А прохожие вокруг шли как ни в чём ни бывало, не оборачиваясь на зрелище. Видимо, оно было для них привычным.

Инвалид чертил большими печатными буквами:

КОГДА ЖИЗНЬ ГНЕТЁТ ТЕБЯ ВСЁ СИЛЬНЕЕ, И ПРОСВЕТА ПОЧТИ УЖ НЕ ВИДНО...
(Мой вольный перевод с английского.)

Далее шло что-то жизнеутверждающее, но я не успел толком прочесть, потому что моё внимание привлек приблизившийся к инвалидной коляске человек.

– У тебя сегодня есть зрители! – сказал он инвалиду негромким голосом, в котором сочетались слегка наигранная весёлость, искренняя забота и попытка подбодрить своего несчастного друга.

Я понял, что должен дать инвалиду хотя бы немного денег. Но денег у меня в кармане оставалось в обрез, только на дорогу, чтобы вернуться на электричке DART в Блэкрок, пригород Дублина, где я тогда обитал.

В Блэкроке бывал всемирно известный ирландский писатель Джеймс Джойс, который среди прочей чепухи написал неудобоваримую и почти непереводимую книгу «Уллис». Но в те неспешные времена толстенные и мутные книги были в моде, поэтому такие писатели как Джеймс Джойс и Лев Толстой объявлялись гениями.

Остальные деньги были потрачены на музеи и коктейль «чёрный русский». Русский – потому что в этом коктейле есть водка, а чёрный – из-за кофейного ликёра, вместо которого некоторые бармены вливают кока-колу.

И я ретировался, стыдясь своей неспособности помочь инвалиду материально, не успев даже дочитать оптимистическое окончание его надписи. Утешал себя мыслью: «Раз у этого инвалида есть такие друзья, он не совсем несчастен».