Только не Пенза

В первый момент, когда она подошла ко мне, я растерялась, опешила от неожиданности ее просьбы.
 –Вы ведь бывшая аспирантка профессора Н,  Лена Ковелева, – произнесла она быстро, растягивая, напевая слова  не по-московски, с провинциальным выговором, чуть заметным, но все же уловимым.
И не доживаясь моего да, она сразу взяла быка за рога :
 –Вы не могли бы порекомендовать меня профессору? Я просто мечтаю учиться у него  в аспирантуре.
 Серые глаза ее смотрели на меня напряженно из-под всклокоченных выбеленных волос и кроме этих торчащих непокорно в разные стороны вихрей в ней совершенно ничего не было примечательного, девушка как девушка, одета в джинсу и куртку, такую девушку не только  в Московской толпе, но и в берлинской не приметишь.
–Да в общем-то… я замялась.– Мне трудно вас рекомендовать, я ведь вижу вас первый раз в жизни.
– Да верно.., я просто не так выразилась. Хотела сказать, чтобы Вы меня с ним познакомили. Меня зовут Таня Сомова.
 Легкая тень пробежала у нее в глазах, промелькнула хитринка, и я поняла, что черта с два она не так выразилась, она  хотела именно рекомендаций, а раз фокус не удался, она пошла на попятный. Познакомить, это был второй вариант, и уж в такой просьбе я никак не могла ей отказать.
 Мы подошли к профессору, который  дожидался меня, чтобы продолжить свой рассказ о университете  и изучаемых им проблемах.
 Группа приехавших по обмену из Московского университета студентов четверокурсников была невелика, всего 8 человек, и  только двое из них говорили по-немецки. Вот мне и позвонил профессор, просил помочь соотечественникам и ему в общении.
 Я была не обязана, уже полтора года, как ушла из университета и работала на фирме, но  отказывать в просьбе своему бывшему профессору не хотела и сейчас ходила с ним и студентами из МГУ по аудиториям университета.
 Когда обход  подходил к концу и стали образовываться паузы, когда подошли местные студенты, и завязался разговор между ними и москвичами на английском, я решила, что настал подходящий момент исполнить просьбу Тани.
 –Вот девушка, –сказала я ему,– студентка, Таня Сомова, мечтает учиться у вас в аспирантуре.
Профессор покрутил своей коротко стриженной седой головой, перешел на английский.
 –Это же невозможно,– сказал он.– Как это может быть. Без знания языка…
– Язык не проблема,– ответила Таня , тоже по-английски. Нужно за год выучить немецкий язык, я его выучу. Только скажите, что у меня есть шанс, если я выучу язык.
 –Хорошо, я подумаю, сказал профессор.
 Таня бросила на меня быстрый взгляд, в нем горела надежда, и я поняла, что эту надежду нельзя разбить.
–Чем вы рискуете,– я перешла на немецкий.– Попробуйте, если она выучит язык, то возьмете, а нет, так нет.
Я была у профессора не первая аспирантка из ВМК, он охотно брал наших, и в конце концов, Таня и профессор договорились: если она овладеет языком, то через год, после защиты диплома она приезжает к нему продолжать учебу.
 –Нет, это невозможно, –крутил головой немец, оставшись наедине со мной. За год язык до такого уровня, чтобы учиться…
Через год Таня позвонила профессору и говорила с ним по-немецки. С акцентом, но свободно.
 И старик профессор, восхищенный ее настойчивостью и упорством, взял ее в аспирантуру.
 Она работала терпеливо, по долгу задерживалась в институте, и хотя, по отзывам профессор, звезд с неба не хватала, тем не менее диссертация ее продвигалась успешно.
–Лена, вы у меня были самая способная  аспирантка,– вспоминал профессор при очередной встрече,– но Таня старательная, я ее  тоже доволен. …
 –Таня, я все  восхищаюсь тобой, –сказала как-то я Татьяне по телефону.
 Я четыре года учила язык, а ты вот за год справилась.
 –Не равняй свою ситуацию с моей,– вздохнула Таня.– Я из Пензы.  Закончила бы университет, и обратно. А что там делать? Тоска страшная, работа только в школе.
 Могла бы я учиться в Москве в аспирантуре, еще три года нищенствовать, а потом опять все-таки в Пензу… Да я не то, что немецкий язык выучить, мне кажется, я бы на проволоке танцевать научилась, лишь бы не возвращаться в родную ненаглядную Пензу…
Да, думала я, слушая Татьяну. Вот откуда напев. Пензенский.
Когда да защиты диссертации оставались считанные месяцы, Таня пришла к профессору, сказала ему, чтобы он не беспокоился, но она беременная.
 –Ооо,– стонал профессор,– дети и научная работа несовместимы.– ООО, зачем я только вас взял на свою голову, сейчас, когда все так удачно, вы надумали рожать.
–Ничего страшного, я рожу и приду и в срок защищусь..
–Одна с ребенком… полувопросительно спросил профессор. Он хоть и был углублен в математические дебри всю жизнь, все же еще помнил, что дети сами по себе не возникают, должен быть где-то и отец.
 –Почему же одна? Нет я, я маму выпишу, она приедет из Пензы помогать  мне.
–А муж?– напрямую спросил Таню профессор.
– Мужа пока у меня не будет…
 –Что значит пока?
 –Ну пока не рожу. Сначала я рожу ребенка. Оформлю его как гражданина Германии, потом получу гражданство сама, как мать ребенка, потом вызову мать, мы с ней одна семья, ведь я не замужем, и она получит гражданство, а уж потом выйду замуж. Ганс, он хоть сейчас готов, но мне сейчас не выгодно. Не могу же я здесь устроиться, а маму оставить в Пензе. Нет, я должна и ее вытащить.
 Все получилось так, как планировала Таня.
 Когда она родила, диссертация у нее, несмотря на сильнейший токсикоз первых месяцев, была закончена, и через два месяца приехала мама, и сидела с малышкой, и Таня защитилась, и наконец, уф, можно было и замуж выйти.
 Пенза ей больше не грозила.
 А немецкий профессор по прежнему берет к себе в аспирантуру девушек из Московского университета,  верит в них.
Недавно он поделился со мной мечтой съездить в Пензу, понять, что там такого, отчего Таня так пыталась сбежать.
 –Съездить-то можно, –сказала я ему,– но понять Таню  вы, возможно, не поймете.
 Надо там родиться и прожить юность.