Каков составитель, такова и Квинтэссенция

Когда мне предложили ознакомиться с недавно «опрезентованным» в одесском клубе имени Н.Рериха (на Большой Арнаутской) самодеятельным альманахом под громким названием «Квинтэссенция» в виде одесской антологии литературы XXI века, мне сразу же вспомнился старый индийский кинофильм «Бродяга» с Раджем Капуром в главной роли, где, помнится, герой-вор, нагло вырвав у прохожей кошелёк с деньгами, героически бежит за воображаемым, придуманным им грабителем и во всё горло кричит: «Отдай кошелёк!»… Составитель альманаха, называющий себя не только Мацкевичем (хотя он – Гаврилюк), но и «Маукевичем – членом Союза писателей Москвы (странно, почему не Одессы), пишет о подавляющем большинстве в Одессе «именно приспособленцев», «о кучке прихлебателей», об «авантюристах от литературы», которые «всё равно окажутся на помойке», которые якобы размахивают титулами… О ком же это пишет Павел Мацкевич, поместивший в книге рядом со своим псевдонимом рисунок драконного чудовища? Не о себе ли, любимом? Не своим ли титулом «член Союза писателей Москвы» он вроде бы размахивает? Нет, не машет, держит его цепко рядышком со своей вымышленной, напоминающей классика польской литературы маской. Стоп! А вот вроде бы и нужный, и правильный ответ, кто же эти авантюристы, бойко размахивающие своими титулами, написавшие за всю свою жизнь 1 – 2 – 15 стихотворений более-менее складных: «Можно назвать много таких имён…» – пишет П. Мацкевич. И тут подумалось: «А зачем же много? Назвал бы хоть одного для примерчика? Не себя ли имеет в виду этот деятель-антологист-составитель", а заодно и онтологист-философ, щеголяющий ловко вытащенными из словарей иностранными терминами? Потому что ни одного имени этот «трусишка-зайка серенький», кроме себя, члена Союза писателей Москвы, не называет,хотя и утверждает, что, по его квинтэссентскому мнению, неназванных, но хорошо известных только ему одному авантюристов и прихлебателей множество… Дескать, знаю, но не скажу, такой вот герой-партизан, можно сказать, вторая  Зоя Космодемьянская в мужских брюках, московский член и судья всей литературной Одессы нового века.
«КВИНТЭССЕНЦИЯ». Под этим названием П.Мацкевич, наверное, имеет в виду самое важное и самое главное, что есть в жизни, если только не эфир и не пятый элемент небесных тел после воды, земли, огня и воздуха. Алхимики, помнится, называли этим словом тончайший и невидимый элемент, который составляет якобы сущность всех в мире вещей. И элемент этот найден Мацкевичем в Одессе? Или же он потянул его из "Словаря иностранных слов", как украл роман у тульского дореволюционного автора, став таким образом "писателем"? Это нечто иное,  как указывает новоявленный квинтэссенциолист, «иное, а потому и честное». Оказывается, всё, что иное, хотя и неизвестно, по сравнению с чем, яляется непременно честным. Может быть, и наглое воровство бывает честным?! И ещё: «составляет душу одесской литературы», котороя, представьте себе, «затравливается» и «заставляет покидать Одессу». Но как это понимать и что значит «литература заставляет покидать Одессу»? Кого заставляет? Какая литература? Не задавайте вопросов, ибо никаких ответов не дождётесь. Таков стиль письма одесского члена Союза писателей Москвы, а не какого-нибудь, скажем, Флобера. Надо «честно» заявить, что Мацкевич гораздо выше и намного талантливее всяких флоберов и прочих прихлебателей и авантюористов от литературы. И кто же посмеет усомниться в том, что Мацкевич выше Флобера про мастерству владения фразой? Мацкевич – это сама квинтессэнция XXI века, а не просто участник могучей кучки прихлебателей!
Составитель пытается раскрыть все  тайны рождения произведений: «Исполнение может быть хорошим, может быть плохим, однако по блату станет тем же товаром… чёрствым и плесневелым… В Одессе подавляющее большинство именно приспособленцев, тех, кто любыми путями и средствами добивается липового признания.
По абстратному, невразумительному и малограмотному стилю ощущается, что почти все «увертюры» к каждому из авторов антологии сочиниил тот же предисловщик. Но все эти биографические справки можно смело назвать «ничем ни о чём», не говоря уже о том, что в книге нет перечня содержимого.Содержание лишено какого бы то ни было названия того или иного произведения. Авторы тоже отсутствуют. Это уже нонсенс. Открывает «Антологию одесской литературы XXI века, как указано, «поэт и переводчик», хотя никому не известно, что он сочинил и что, с какого языка перевёл. Биография его пересказана такими анонимными словами, которые в виде комплимента могли бы подойти не только к многочисленным Викторам Андриановым, но и ко многим людям с иными именами и фамилиями: «Собственно говоря, трудновато представить себе человека, который обладает ещё более развитой эрудицией». Хотелось бы спросить у автора этой фразы: «Каким же эрудиметром измерял он  эрудицию тех, чьи строчки включены в этот сборник?» А истинная эрудиция этого одного из Викторов Андриановых (отчество неизвестно) раскрывается в том, что он пишет:
   „Я, словно муха без варенья,
   Давно б скокужился, зачах,
   Первичный соблазняя прах
   И слизь вводя во искушенье…”
А одна из блистательных поэтических фраз Виктора Андрианова
могла бы стать эпиграфом ко всей книге: «Была затеяна фигня».
   „Кастрюля в том не виновата –
   Сам повар варит плоховато”.
А что же, подобно повару, варит наш поэт?
   „Да, человек и глуп, и слаб,
   И ум его подобен бреду,
   Он враг себе и враг соседу,
   Он заблуждений пылкий раб”.
На интернетовском сайте "Стихи.ру" можно встретить стихи Виктора Андрианова "Я никогда не жаждал быть поэтом", где он рассказывает о том, что не увлекался ни Пушкиным, ни Гёте, а затем спрашивает сам себя: "Зачем пишу? Того не разумею". И в этом откровенном признании "Не разумею" -  наверное, тоже проявление особой эрудиции? А может быть, безграничная или же всё-таки весьма сомнительная  эрудиция заключается в том хвосте, который следует положить на плаху?
   „Вот тут боюсь, что дам я маху
   И положу свой хвост на плаху!
   …зло твоё, как хвост, банально…
   Или как чья-то борода”.
Выпускник театрального училища имени Щукина, известный артист Государственного академического Малого театра Виктор Андрианов бороду не носит, а помещённый в антологии одесской литературы фотоснимок Виктора Андрианова свидетельствует о потивоположном, об очень обильной седовласой растительности. Борода бородой, но каким же образом создаётся та «развитая эрудиция», которой владеет участник антологии?
   „…людишки, словно боги,
   Себя пытаются создать
   То ли при помощи копирки,
   То ли пипетки и пробирки?”
Интересная концепция. Невольно обращаешь внимание на аннотацию книги, которая напечатана дважды: и в начале сборнике, и в его конце. Что же это за аннотация? Кто её создатель? Оказывается, всё та же "копирка", которой бесстыдно пользуется лукавый плагиатор, потому что аннотация списана со «Словаря иностранных слов», где объясняется слово «квинтэссенция». Так что оказывается, что душа одесской литературы находится в словаре?  Высшая стадия эрудиции Виктора Андрианова, вероятно, заключается в описанном им диалоге Господа с Чёртом, где Чёрт называет Бога Редактором, а Бог просит «не заниматься ловлей блох».
Итак, первая глава книги, которая называется „На букву А”, посвящена
лишь одному Андианову, хотя в Одессе живёт интересный поэт Сергей Александров, замечательные стихи которого, наверное, не заслужили быть напечатанными в этой антологии (так и хочется сказать)безалаберной халтуры.
   Следующий, второй раздел антологии озаглавлен ещё более оригинально: „На букву Б”, хотя в скобках появляется и фамилия на букву „С”. Надо сказать, что биография автора тут уже более полная, так как становится известным, что автор, стихи котороого отобраны Мацкевичем для „Квинтессэнции” одесской литературы, проживает в Москве. Но одесская поэтесса на „Б”,  то есть Ника Белоусова (Савранская) известна составителю не только тем, что обитает в Москве, но и тем ещё, что обладает не талантом, а, как указано во вступительном слове,  и мужем – доктором наук, и тем, что „удивительно скромный человек”, потому что умолчала о том, что весьма часто встречалась с Риммой Казаковой, а это составитель одесской антологии П. Мацкевич считает „лучшей рекомендацией для поэта”. Правда, тут напрашивается вопос: „Если Савранская-Белоусова умолчала о таких важных фактах сыоего творчества, то каким же образом Павлу Мацкевичу удалось узнать, будто Р.Казакова, которой нет в живых, НАСТОЯТЕЛЬНО ТРЕБОВАЛА ИЗДАТЬ СБОРНИК СТИХОВ этой самой Белоусовой? И у кого же это она, умершая от сердечной недостаточности Римма Казакова (1932 – 2008), „НАСТОЯТЕЛЬНО ТРЕБОВАЛА”? Как назывался этот сборник Н. Белоусовой, если всё было „умолчено” из-за её удивительной скромности?! Думаю, что Римма Фёдоровна никогда не требовала издания даже своих сборников стихов, не говоря уже о какой-то никому не известной Белоусовой. Впрочем, есть ещё один штрих биографии одесской поэтессы, способный украсить одесскую антологию: Ника Белоусова „работала на Алтае, Тянь-Шане, Памире, Кавказе, Урале, в Крыму, Иране, Испании”. Ощущает ли читатель в этих географических названиях одесский колорит творчества?.. Белоусова пишет о том, как она, пустая, стоит у пьедестала «великих других», хотя трудно себе представить, что это за великие, имеющие один свой общий пьедестал – неужели братская могила всех великих людей? Себя же Ника Белоусова сравнила с Сизифом: «Как Сизиф, труды напрасно трачу». И в этих своих «трудах», не имея ни малейшего хотя бы элементарного представления о рифме, липово онимбленная именем Риммы Казаковой участница низкопробной графоманской антологии рифмует Фрези Грант с «Алыми парусами»,людскую толпу с Дюком де Ришелье или такие пары слов, как «акация – запах», «волос – волн», «вод – золотой», «теплом – сон», «рождена – себя», «язык – жить», «зеркала – нам», «мостов – лозой»,  «зря – вплела»...
А вот какие оригинальные стихи пишет Борис Барский:
     Я снова жив,
     Я снова есть!
     Я снова 36 и 6!
Какая свежесть поэзии! И подумалось, а не у него ли это, у Бориса Барского, украл стихотворение „Тридцать пять и  пять” Сергей Владимирович Михалков?.. Впрочем, есть у Барского и стихи вовсе и не заимствованные у классиков. которые можно считать настолько собственными, что и сам автор ощущает, как от них дрожат его собственные гениталии:
     Чую – органы дрожат,
     Ой, благоговейный я...
     Кверху жопами лежат
     Женщины ничейные.
Так как этот поэт наиболее титулованный (он действительно "размахивает титулами": - и член Союза Кинематографистов, и член Соза Театральных деятелей Украины, и участник Олимпиады в Пекине, и выпускник ГИТИСА, и автор книг, и гуманист, и народный артист Украины), то о нём следует сказать немного подробней. Ведь творчество поэта на букву "Б" Б.Барского - это уже, можно сказать,высший этап достижений одесской литкультуры, так как он и сам биографию пишет, и с рифмой знаком, и способен построить сюжет стиха. В автобиографии сам себя называет стопроцентным Кабаном, подчёркивая, "что это уже точно", и перечисляет свои привычки: "кошки, собаки, отбтвная свинина". Немало внимания в своих произведениях отводит еде. Вот, к примеру, один из лирических сюжетов.С небрежностью глядя на поэта, лирическая героиня в ресторанчике ест креветки с пивом, а он размышляет о том, чтоьбы женщину эту разделали на кухне повара, а официанты подали на блюде в виде осетра в соусе с двумя ирпчащими из носа маслинами. Как вы думаете, зачем, для чего? Нет, не для себя он возжелал такого заказа, а, оказывается, для голодных негров в Африке. Таков светлый порыв его поэтических чувств! Здесь Барский предстаёт перед нами не просто как поэт-людоед,а в более изысканном качестве,огромное удовольствие и наслаждение получая как набоюдатель за процессом людоедства...
Хватит. Больше читать эту „антологию” не хочется. Однообразный и мелкий шрифт, плохая вёрстка, очень много ошибок. Это новое детище Мацкевича можно охарактеризовать словами ведущего поэта стихотерапевта скот-модерна Георгия Вязова:
                Нам указ уж не указ -
                кукиш с маслом в ихний глаз!

          Чем быть?
     Пародия на стихи Бориса Барского

     На Гавайях я на пляже
     Распластался, как омар…
     Я пришёл, как абрикоса,
     Ухожу, как баклажан!
              Борис БАРСКИЙ
     (Из сборника «Квинтэссенция».
     Составитель Павел Гаврилюк-Мацкевич.
     Одесса, «Астропринт», 2009, с.30)

Сочиню стихи о лете.
Полюбуйтесь на меня!
Чем я был лишь на рассвете?
Чем я стал к закату дня?

Пробудившись утром ранним
И глотая бутерброд,
Я приду на пляж бананом,
Чтоб уйти, как бергамот.

Бутербродец мною съеден.
Съел бы кашу и форшмак.
Как подснежник, был я бледен,
А теперь я ал, как мак.

К морю я сбегаю склоном,
Взгляд бросая на баржу.
Прихожу на пляж лимоном,
Ежевикой ухожу.

Я доволен жарким летом.
Выполняю давний план:
Я пришёл сюда ранетом,
Ухожу, как джонатан.

Не верчу я головою.
Тут песок – моя постель.
Я пришёл сюда айвою,
А уйду, как мирабель.

Вот лежит со мною вобла.
Я ж разлёгся, как циклоп.
Я уйти хочу, как свёкла,
Приходил – совсем укроп.

Я лежу себе, как туша,
И мечтаю сбросить жир.
Я пришёл сюда, как груша,
А уйду – почти инжир.

Солнце в небе – вроде мага.
Я ж разлёгся, как магнат.
На рассвете я – как манго,
На закате – как гранат.

Солнце в небе блещет люстрой.
Я б его – на пьедестал!
Был я, помнится, капустой,
А теперь я сливой стал.

Волны то нахлынут плавно,
То опять уходят вниз.
Как чеснок, я был недавно,
А теперь я – как редис.

Зашипела пена рядом
И развеялась, как дым.
Был я белым виноградом,
Стал же луком золотым.

На Гавайях вновь я ныне,
Мне не нужен Сахалин.
Прихожу – подобен дыне,
Ухожу, как мандарин.

Скоро стану винегретом.
Мне талант великий дан.
Говорят, что я – с приветом,
Потому что – баклажан.

Вот бегу я к волнам моря,
Надувной схватив матрас.
Я – не Барский, я – не Боря,
Я – в шампанском ананас.