Добавить - не убавить

Николай КУРАКИН


                ДОБАВИТЬ – НЕ УБАВИТЬ

       И жизнь хороша, и жить хорошо. По поэзии прямо.
       Да как хорошо жить-то! Когда ласковый утренний лучик обещает погожий день. Когда лёгкий ветерок по-матерински приглаживает упрямо топорщащийся вихорок, а солнышко долго-долго не садится. Живи себе и радуйся, каждому новому дню, мгновенью каждому.
       Так и живут. Но не все. Жил бы так и Эдик, ан нет! Был один, в общем не зависящий от него фактик, который всё отравлял и портил. Портил и отравлял. А ведь в счастливом своём детстве не мог он и предположить, что где-то в его, Эдика, идентификации заложена, предопределена эта ежедневная, ежечасная горчинка и непригодинка.
       Жили себе на небольшом хуторе под Житомиром и жили. И добрая половина хуторян была связана родственными узами. И звались они по фамилии предков своих Жупинами. Жили в трудах, но полнокровно и весело. Никто ни в себе, ни в ближнем и предполагать не мог какой-либо изъянинки. Ну, Жупина и Жупина! Что бы тут?.. Не предчувствовал и Эдичка неких поворотов в своей будущей судьбе.
       Молодая певунья тётка его, кругленькая, миловидная дивчина, очень скоро вышла замуж за курсанта-воентеха. И осели они по месту службы мужа в большом среднерусском городе на берегу Волги-матушки, городе, широко раскинувшем руки свои в низине меж трёх гор. И по одной из бытующих легенд имя ему от тех гор и предпослано.
       Эдичка рос на редкость смышлёным и с единой четвёркой закончил он свою сельскую школу. Тут заботливая тётушка из Жупинов, теперь Кирсанова, и пригласи племянника в город, учёбу продолжать, ума набираться. Способный и усидчивый Эдичка успешно сдал вступительные экзамены в местный политех, без труда прошёл по конкурсу и стал учиться на инженера. Как водится, в общежитие поселили, да и тётушка рядом, ежели что и накормит племяша, и обогреет. И всё хорошо, и всё замечательно! Если бы не одно Но…
       Да и что погонять-то. Жизнь, она по молодым студенческим годам белкой в колесе сама крутится, поспевай только за ней. Однако это Но было больше похоже на Тпрру. Постоянно путалось под ногами и как бы стреноживало. А загвоздка проста. Тут не хохляцкий хутор, и тут он один – Жупина. Да и ладно бы. Но сокурсники как-то плохо это выговаривали и чаще, ежели не сказать всегда, у них выходило Жопина. Да и не прикольно уже, а как-то всё неприятно. Слава богу, преподаватели не путали. Один только раз спервоначалу начертательный геометрик выразился, но тут же был поправлен, смутился и более не путал. А в бесшабашной мальчишеской компании все быстро свыклись и уже почти не обращали внимания: ну, Жопина и Жопина… И только девчонки игриво так переглядывались и смущались. Молодость и бравада брали своё. Все в эти годы чуточку, но вдосталь пофигисты.
       Пролетели пять студенческих лет, защищён и получен диплом. И направили молодого специалиста инженером-конструктором в оборонку на большой приборостроительный завод. Закрутилось-завертелось! Кульман и цех, журналы замечаний и доводка изделий – ежедневный трудогольческий калейдоскоп. Эдуард Тарасович, так теперь его в КБ звали, быстро вписался в этот производственный ритм и проявил себя с лучшей инженерной стороны. Однако цеховое народонаселение как-то очень быстро стало величать его любовно и не без лукавинки: конструктор наш Жопина! Кто-то шутканул, другой повторил, третий передал четвёртому и пятому. И пошло-поехало… Крепко накрепко приклеилось: Жопина – и всё тут!
       Сборочные цеха многолюдны: здесь мастера и распреды, слесари-сборщики, и монтажники, технологи, контролёры и священные коровы всех военных производств – военпреды. Изделия новые, трудоёмкие и не отработанные – вечная гонка за супостатом! Все горазды задавать вопросы, особенно контролёры и военпреды. И ведь не отмахнёшься.        Цеховые журналы исписаны замечаниями, предложениями и возражениями. А кто крайний в этом процессе? – конечно же конструктор. И уже громогласно трубят мастера: вызывай конструктора Жопину! И прибегает в цех Эдуард Тарасович, коренастый и уже несколько отяжелевший, от природы широкий в кости, садится за чертежи и журналы замечаний – и стул под ним большим не кажется. Ну, чем не Жопина?!
       А попробуй тут ошибись – сборщики на весь участок разорутся: «Всё у него через эту жопину делается!»
       И уже на полном серьёзе на планёрках и разборках (так называют дни качества в цехах) звучит: так решил конструктор Жопина! И резонансом возвращается к бедному Эдику, и не знает он смеяться уже или плакать. И за что про что нести ему этот хуторской крест?.. Хорошо этим Ивановым, Петровым да Сидоровым. А ему, бедному Жупине, каково?
       И задумался крепко Эдичка, и решил он сменить фамилию. А здесь по жизни и само подфартило. Второй год как встречался он со светлой девушкой Леной. А завод строит новую четырёхподъездную девятиэтажку, и квартиру ему директор обещает, если женится. А что не жениться-то? Лена девушка скромная, работящая, любит его. И не то, чтобы красавица, но стройна, а фамилия, век о такой мечталось и грезилось – как песня. И с этим Эдику повезло. Да ещё как: Елена Легкокрылая! После женитьбы он, как в сладком сне, станет величаться: Эдуард Тарасович Легкокрылый. Вот так сбываются мечты!
       Свадьбу отпраздновали скромно, но со вкусом. Зная незаживающую фамильную рану Эдуарда Тарасовича, сам начальник особого конструкторского бюро обратился к редактору заводской радиогазеты с просьбой объявить во всеуслышанье и поздравить конструктора Жупину с бракосочетанием. И особенно акцентировать то, что отныне его, несказанно любящего свою молодую жену, да так, что даже во имя любви взявшего её фамилию, теперь величают Эдуардом Тарасовичем Легкокрылым.
       И прозвучало! И не раз на дню. И все услышали, порадовались, прониклись. И уже на следующий день вся трудовая братия стала звать конструктора соответственно: Легкокрылая Жопина! И здесь уже – ни добавить, ни убавить.
       Отработав положенные после распределения три года и получив квартиру Эдуард Тарасович уволился. Ушёл на меньшую зарплату в другой конец города на завод резервуарных металлоконструкций. И поговаривают, что там он уже легкокрылит по полной, наслаждаясь своей инженерной жизнью и легкокрылой женой. Вот только пытается разменять обжитую однокомнатную квартиру, куда-нибудь в другой район, подальше. Ведь каждое утро, направляясь на работу, он встречает бывших сослуживцев, которые радостно кричат ему: здорово, Жопина! И простодушно хлопают по плечу.