Малышка

Уже давно никто и ничто так особенно не волновали эстетическую сущность студента-выпускника Виктора. Казалось, что Высшие Силы сжалились над ним и послали ему предмет для безграничной радости его внутреннего "я" в студенческом доме отдыха. Немалую роль в особенности тактильного восприятия кожи Малыша играло то, что Виктор предварительно смазывал ее особым кремом. Отчего кожа становилась удивительно гладкой и мягкой, блестящей и еще какой-то особенной, что очень трудно описать конкретными словами. Но что особенно поразило Виктора, так это то, как ее организм реагировал на его прикосновение: тело ее радовалось с каждым разом все больше и больше. И к пятому разу эта едва уловимая, но, тем не менее, яркая и выразительная радость почти переросла в ликование от того, что к этому усталому телу прикасаются нежные и бережные, осторожные и трепетные руки. Поэтому и радость тела была нежно-трепетной, приводя самого Виктора в состояние мощной и захватывающей радости, прекрасного и достаточно полноценного чувства удовлетворения от того, что он делал.

Миниатюрная фигурка Малышки позволяла без особых усилий массировать кожу спины. Каким-то шестым чувством он ощущал, как расслабляются не только ее мышцы, но и скрытая тайная психологическая пружина, которая уже много лет находилась в сжатом состоянии. И вот от того, что ему удалось начать разжимать эту мощную, но замаскированную пружину, он и чувствовал себя довольным и радостным.

На первый взгляд Малышка была очень худощавой, хотя небольшой бюстгальтер вполне конкретно обрисовывал ее грудь, напоминающую бутончик прекрасной розы. Сказать, что в одежде ее грудь вызывала особый восторг Виктор не мог, хотя смотреть было приятно. Незначительный размер не разочаровывал, а давал надежду на то, что спустя годы она превратится в нечто поразительной формы и размера, приковывая взгляды практически всех окружающих мужчин. Когда эта малышка лежала на спине, то и без того небольшая грудка как бы распластывалась по поверхности грудной клетки. Но, вот если хотя бы одной рукой Виктор собирал одну из грудок в удивительный купол вокруг ее соска, то форма этого купола поистине очаровательна. Она приближалась к классической девичьей груди. Можно сказать, что по своей красоте в таком варианте восприятия она была просто-таки очаровательна и неотразима.

Уже давно Виктор ломал себе голову над тем, почему многие скульпторы ваяли предмет своего обожания с маленькой грудью, в то время как оптимальным вариантом являлась грудь среднего размера. Но, как показала реальная жизнь, грудь среднего размера, если и была по своей первоначальной форме прекрасной, то чаще всего очень недолго, постепенно превращаясь в нечто, далекое от изящной эстетики человеческого тела. А потому найти подходящую модель с красивой грудью среднего размера было гораздо труднее и проблематичнее. Тем более, что в одежде она нередко выглядит совершенно иначе, нежели без нее.

После того, как одной рукой Виктор собирал ее грудь в изящный купол, он другой рукой старался  максимально подробно ощутить упругую мягкость этого купола. От которого шли какие-то волшебные флюиды, заставляющие самую сокровенную и привередливую, самую изощренную и самую скептическую часть сущности Виктора ощущать совершенно особое блаженство. Он словно подключался к какому-то особому космическому энергетическому каналу, по которому в него вливала энергия принципиально иного качества и количества, чем в обычной и повседневной жизни. Например, когда он после пятого курса осматривал в роддоме или отделении патологии больных или беременных женщин. Да и почти любых других своих пациенток. В подавляющем большинстве случаев все было предельно прозаично и не вызывало не только каких-либо изящных эмоций и мыслей, но даже чисто тактильное ощущение было предельно простым и обыденным. Да и как это могло быть иначе, если через руки Виктора прошла не одна сотня женских тел, из которых более сотни он многократно изучал самым подробным и детальным образом. Поэтому чем-то удивить его было почти невозможно. А вот когда жизнь преподносила ему что-то действительно красивое и изящное, то его эстетическая сущность сама по себе просыпалась и, не зависимо от его воли и желания, вызывала столь мощную встряску, что не только в некоторой степени выводила из многомесячной, если не многолетней спячки его сокровенное "я", но погружало его в такое блаженство, что даже спустя годы он мог живо и ярко описать свои удивительные ощущения наслаждения и блаженства, радости и восторга.

Но радость его эстетической сущности на этом не заканчивалась: когда Малышка стояла или сидела и была в бюстгальтере, то грудка была более объемной и совершенно фантастическим образом помещалась в ладошку Виктора. О, это был еще один повод ощутить еще более мощный восторг от восприятия гениального творения природы - женской груди. Биополе ее грудки в таком положении было совершенно нереальным. Оно, как интересный компонент в сложных и очень дорогих духах добавляло им совершенно новый, еще более изысканный аромат, опьяняющий любого тонкого ценителя запахов парфюмерии. Взаимодействие энергетики ее тела с биополем Виктора было каким-то волшебным и неповторимым. Подобные вещи предельно трудно выражать в конкретных словесных формулировках, потому как они находятся за гранью понимания человеческого ума. И все попытки разложить свои ощущения по полочкам были изначально обречены на неудачу. Виктор, как изощренный гурман, смаковал и смаковал аромат этой грудки, словно это происходило в его жизни впервые или перед ним была не земная женщина, а какая-то инопланетянка, у которой тело сложено совершенно иначе, чем у земных жителей…

Трепетность, с которой он прикасался к ней, словно вступала в резонанс с ее собственной энергией и порождала в нем самом нечто похожее на цунами, сметающее все на своем пути. И оторваться от этого наслаждения не было никакой возможности, ибо радость души была столь мощной и прекрасной, что заглушала все виды боли от старых и новых душевных шрамов. Этот чудесный бальзам лился и лился на его душу. А он молил и молил Высшие Силы продлить это мгновение еще хотя бы чуть-чуть. И он не уставал поражаться и восхищаться могуществом и мудростью Высших Сил, создавших такую вот уж действительно потрясающую до глубины души красоту, несущую в себе элемент гармонии и совершенства, свойственных самим этим Силам. Уже за одно это Виктор был им бесконечно признателен. А то, что к этой красоте и гармонии его допустили - это был повод не просто для обычной благодарности. Это было основание для долгого и мощного счастья, ибо в этом он видел для себя особое доверие и расположение с Их стороны. А это, что называется, дорогого стоит.

Это было чем-то похоже на то, как гениальный скульптор приглашает гостя пройти в свою мастерскую и увидеть то, что еще долго будет скрыто от глаз остальных людей, ибо является особо сокровенным творением. И в произведениях скульптора гость видит тонкость и изящность, гармонию и трепетность души гения. Ему вдруг приоткрываются некоторые весьма сокровенные уголки души скульптора. И он чувствует, что его наделили совершенно особым доверием, которое обязательно необходимо оправдать, чтобы не только сохранить уважение этого мастера, но даже самого себя… Ибо, только последний подлец может позволить себе равнодушие к такого рода ситуации. И в очередной раз Виктор убеждался в том, что Высшие Силы - это самый талантливый, самый гениальный скульптор, создающий бесконечное множество прекрасных и замечательных творений. И радость восприятия этой гармонии может не только не уменьшаться с возрастом, а наоборот, усиливаться, обретая все новые и новые грани и ракурсы наслаждения ею.

В джинсах ее попка смотрелась совсем маленькой и едва заметной. И совсем другое дело было тогда, когда она раздевалась. Узенькие трусики лишь дополнительно подчеркивали и очерчивали контуры ее симпатичной попки. И это было еще одним открытием Виктора-скульптора. Приятная неожиданность всегда вызывает дополнительные положительные эмоции. Форма ее попки была не круглой, а элипсообразной. Попка была частью ее тазовой части тела, которая всегда обладала особым магическим притяжением от того, что имело отношение к деторождению, мистическому явлению нашей жизни, недоступному для анализа и даже просто восприятия.

Губки малышки были также неподражаемы. Виктор первый раз поцеловал их осторожно и трепетно, словно погружаясь в их упоительную мягкость. Потом он более энергично поцеловал это прекрасное создание. И вдруг малышка ответила ему нежно-энергичным поцелуем, перешедшим в нежно-страстный. Это было еще одно существенное потрясение Виктора. Ее губы словно проводили разведку и изучали губы Виктора. Это слияние губ постепенно наполнялось какой-то удивительной силой и энергией. Как будто бы неистраченная нежность ее души просилась наружу… Ее губы столь приятно соприкасались с его, что он буквально замер от неожиданности, от поразительно приятного сюрприза. Ему почему-то казалось, что ответный поцелуй, если и будет, то какой-то вялый и скованный, нерешительный и застенчивый. Удивительное дело: казалось бы, что тут такого - в поцелуе? Что может удивить матерого волка? А вот и открытие. Нужно сказать, что из многих девушек и женщин в жизни Виктора очень и очень мало кто мог так хорошо и приятно целоваться. Виктор знал, что в душе малышки еще не было никаких серьезных чувств к нему, поэтому и какой-либо страсти он не ожидал от нее. А тут он впервые за многие годы поймал себя на мысли, что не может оторваться от этих волшебных губ. Это был поразительный источник не просто вкусной воды, а воды наполняющей все его тело новой и давно забытой истомой и негой. Он целовал и целовал ее губы и не мог никак ими насытиться. Надо сказать, что Виктор с большинством своих знакомых целовался больше по традиции развития отношений. А здесь сам это процесс нес совершенно особую энергетическую и психологическую подоплеку. Этот дуэт его и ее губ создавал неповторимую музыку для его души. В которой периодически звучали нежные нотки саксофона и аккордеона, сменяемые мощным органом или энергичным фортепиано.