***

         Хлеб

Расскажу я вам ребята
Про любовь далёких дней.
И сегодня, в дни седые,
Не могу забыть о ней.

Та любовь была похлеще
Обнималок и страстей,
Как в дыму пожара воздух,
Как вода безводных дней.

Пусть не сердятся подруги,
Я давно уж не жених,
Только здесь рассказ ведётся,
Извиняюсь, не о них.

Нынче в праздники и в будни
Есть что выставить на стол.
Словно скатерть-самобранку
Покрывает разносол.

Были времена другие,
Правда, в дальней стороне.
Кровь и смерть, тоска страданья.
Речь, конечно, о войне.

Не ходил я там в атаку
И врагов не подрывал
Потому, что в годы эти
Был ещё я слишком мал.

Было мне тогда немного,
Года три, а может пять.
Не на фронт моя дорога,
А под стол пешком шагать.

И не мог по той причине
Обиходить сам себя.
В доме не было мужчины.
Нету спасу от бабья.

Всё для фронта, для победы!
А в тылу большой войны
Только бабы, только бабы.
В этом нету их вины.

Баба в поле, на заводе,
Ёлку валит и в пыли
Тащит шпалы, тащит рельсы,
Забивает костыли.

А кругом одна разруха,
Мрак с зари и до зари.
И конечно голод, голод,
Голод, чёрт его дери!

Ни одной паршивой крошки,
Лишь ревень да лебеда,
Да очистки от картошки
От больничного котла.

В той больнице поселковой
Дни и ночи напролёт
Обихаживала мама
Измочаленный народ.

Мать была в авторитете.
Доктор, что ни говори.
Фронт её был в лазарете
От зари и до зари.

Двадцать тысяч баб и деток.
Двадцать тыщ сирот и вдов.
Двадцать тысяч рахитичных
И поносных животов.

Тётя Маша - санитарка
Вдруг заскочит невзначай
Поглядеть, как я справляюсь,
И нальёт морковный чай.

Иногда, придвинув кружку,
Поласкав по голове,
Сунет в руки мне горбушку
Хлеба чёрного в махре.

Та черняшка тыловая
Из солдатского пайка,
Ей подарок от сержанта
Из конвойного полка.

Что за радость та черняшка -
Праздник вкуса и еды!
И, конечно, передышка
От желудочной беды.

А какой у ней был запах!
А какой у ней был дух!
Можно нюхать, можно плакать,
Можно поделить на двух.

Врать не буду, не приучен.
Не делился я едой,
Потому что был измучен,
И делился сам с собой.

И остаток той горбушки
Заберёшь с собой в кровать,
Чтобы ночью под подушкой
Что-то тихо пожевать.

Пожевать неторопливо,
С расстановкой и любя,
Растянуть подольше счастье
И порадовать себя.

С той поры я в хлеб влюблённый.
С той поры я брежу им.
Никакой продукт кручёный
С вкусом хлеба несравним.

Уже позже, с пацанами
Предрассветною порой
Пробирались мы к пекарне
Нюхать хлеб у кладовой.

Как он пах! Такая матерь!
Как дразнил! Как искушал!
Никогда подобной муки
Я по жизни не вкушал.

Никогда не позабуду!
Никогда не откажусь!
Никогда до самой смерти
С хлебом я не разлюблюсь!

И понятно, что в субботу
За еврейским за столом
Хлеб делить - моя работа,
Не отстану нипочём.

Как положено, я руки
Оболью сырой водой,
И Браху неторопливо
Прочитаю над собой.

Возложу на хлеб я руки.
И опять звучит Браха.
Не понять сердечной муки,
Если сыты потроха.

Отломлю кусочек хлеба
И понюхаю его.
Пригублю, и отодвину,
Полюбуюсь на него.

А потом уж домочадцам
Отделю от всей души:
Кушай хлеб, люби народ свой
И спокойнее дыши.

И налью вино в бокалы,
И "Лэ Хаим" оглашу,
И "За Жизнь" за эту нашу
Всё до капли осушу.

Домочадцы не в обиде:
Понимают ритуал.
Хлеб - что жизнь. И в смысле данном
То, что доктор прописал.

Рассказал я вам, ребята,
Про любовь далёких дней.
И сегодня, в дни заката,
Не хочу забыть о ней.