И пусть мир катится к черту

- Может, на сегодня уже хватит! Давай отдохнем?
Она смотрела с мольбой, склонив набок голову. За окном припекало солнышко, жили, любили и радовались жизни люди, а они всю неделю сидели в душной сырой комнате студенческого общежития, и готовились к экзаменам.
Последние двадцать минут Таня почти засыпала, убаюканная монотонными звуками его голоса, периодически встряхиваясь, и с трудом придавая лицу осмысленное выражение.
- Мы же только что отдыхали! Сколько можно? – Антон строго поглядел на неё, и под его взглядом она подняла опущенную было на сложенные кулачки голову, медленно выпрямилась, вздёрнув подбородок, и аккуратно сложила руки, как учили в школе, и как хотел он.

Ему казалось, что именно в такой позе она легче запоминает, а у неё затекали руки, уставала спина, хотелось подпереть щеку ладошкой, и хоть на секундочку закрыть глаза. Ну, или хотя бы на пол часика выскочить на улицу, вдохнуть свежего, теплого, напоенного цветочными ароматами воздуха, и порадоваться весне вместе со всеми. Но Тошка был неумолим, он педантично выполнял намеченную программу, не позволяя отвлекаться ей, и не давая увлечь себя:
- Еще двенадцать минут до перерыва. – Он продемонстрировал ей древний будильник, который она возненавидела всей душой за громкий настойчивый звон, требующий снова засесть за учебники.
Антон притащил его из дома, и методично заводил в начале каждого двадцатиминутного перерыва на отдых. Татьяна вздохнула, демонстрируя покорность судьбе, и приготовилась слушать дальше.
- Вот смотри, мы берём... - Тоша принялся увлечённо писать формулы, повернув тетрадь так, чтобы ей было видно, а она внимательно наблюдала, как по белому листу бегут цепочки синих знаков, и пыталась понять, какой что обозначает.

Но цифры и буквы танцевали какой-то свой, замысловатый танец, плавно перетекая из пары в пару, меняясь партнерами, и уводили мысли куда-то далеко-далеко. Вот эта буковка нарисована на плакате, висящем напротив окна, а вот эта была на новой Олькиной майке. Майка необыкновенно шла Тане, красиво подчеркивая тонкую талию, и оттеняя зелёные глаза, но Олька никак не соглашалась дать надеть её хоть разок, чтобы покрасоваться перед Тошкой. А если бы он увидел в этой маечке её, Таню, ему бы и в голову не пришло больше писать эти непонятные значки. Он бы взял её за руки, поглядел в глаза и сказал…

Что бы он сказал, Таня не успела придумать. Воцарившаяся тишина заставила её очнуться. Антон смотрел с укором, потом придвинул тетрадку, и сунул ручку:
- Пиши, что поняла.
На удивление, она принялась выводить только что увиденную формулу, абсолютно правильно. Правда, не понимая, что означают все эти значки, а лишь повторяя танец, который только  что видела. Но это было уже не важно! Тошкины глаза потеплели, он одобрительно кивал головой, и улыбался своей неповторимой улыбкой:

- Умничка! Могёшь, когда хочешь! Вот так бы всегда, мы б за три дня всё закончили.
- Ты что? Какие три дня? Я ничего не выучу за три дня! – Она испугалась - вот сейчас он объявит, что она уже всё поняла, его помощь больше не нужна, повернется, уйдет, и снова она будет видеть его только на лекциях.
Этого нельзя допустить, и она тут же задала ему какой-то совершенно нелепый вопрос. Антон удивленно посмотрел на нее, и покрутил головой:
- Как только ты до четвертого курса доучилась? Ты же не понимаешь самых простейших вещей!

- Ну вот так как-то, сама не знаю. - Пусть лучше он считает ее полной дурой, чем перестанет заниматься с ней, - Может преподы жалеют, а может бывают просветления.
- Дай-то Бог, чтобы у тебя это просветление на экзамене произошло! Потому что Тигрыч точно не пожалеет! Он блондинок терпеть ненавидит на генетическом уровне просто.

Это была правда! Ашот Тигранович, или в просторечии Тигрыч, вообще считал, что девушкам не место в техническом вузе, а натуральным блондинкам, тем более лишнее образование ни к  чему, главное - удачно выскочить замуж.
- Ну вот, видишь? – ухватилась Таня за его слова, - Значит со мной надо еще заниматься и заниматься!
- Я-то вижу, только ты сачкуешь, у тебя мысли неизвестно где бродят! Ты же сама не хочешь заниматься.
- Я хочу! Правда, хочу! Давай продолжим, нам еще пять минут до звонка. Не отвлекай меня больше пустыми разговорами, – строго повторила она его любимую фразу.

Он хмыкнул, с улыбкой покачал головой, поражаясь ее нахальству, и принялся объяснять принцип идеального поршневого компрессора.
Таня смотрела, как шевелятся губы Антона, наслаждалась звуками любимого голоса, и чувствовала, как сжимается сердце от переполнявшего его чувства. Оно, это чувство, росло, подкатывало к горлу, и было таким огромным, что казалось – вот ещё чуть-чуть, и разорвет её изнутри. Сердце стучало всё громче и громче, она даже удивлялась, почему Тоша не слышит этого грохота. Чтобы хоть как-то приглушить стук, она прижала ладошку к груди, но это не помогало, грохот нарастал, поднимался выше, наконец, забухало в ушах. В груди стало очень больно, но боль была такая сладкая, что Таня счастливо заулыбалась, и, не выдержав, произнесла:
- Тош…

- Что? – он выжидательно смотрел на нее.

- Ничего! – отрицательно замотала она головой, продолжая улыбаться.

Антон склонил голову набок, удивленно приподняв брови, потом придвинул поближе листок с формулами, продолжая объяснения.
- То-о-ош… - она пробовала имя на вкус. В нем слышался шёпот волны, набегающей на прибрежную гальку, шорох опадающей листвы, звуки весеннего ливня, шелест ветра, перебирающего молодые листочки, - То-о-оша! – снова протянула она нараспев.
- Ну, чего ты? – он поправил сползающие очки, потом не выдержал и начал улыбаться ей в ответ, - Опять что-то не поняла?
- Всё поняла.
- А чего тогда улыбаешься, если поняла?
- Просто! – её улыбка стала ещё шире, если только это было возможно.

- Дудочка ты! До экзаменов меньше недели осталось, а она сидит и улыбается.
Вдруг он наклонился и неловко коснулся губами её щеки, потом отшатнулся испуганно и смущённо уставился в книгу, боясь поднять глаза.
Таню будто кипятком окатили, дыхание перехватило, по спине пробежали горячие волны, и сердце замерло. Счастье было таким огромным, таким полным, что не страшно было вот сейчас, сию минуту умереть.
- То-о-ош! – пропела она звуки любимого имени.
Он поднял голову, снял очки, и она утонула в его глазах…
Она любила! Остальное было не важно! Её не пугали предстоящие экзамены. Ей было не важно, что Тигрыч не любит девушек, а блондинок в особенности. Ничто, кроме её любви не имело значения!
Она любила и была любима! И пусть всё катится к черту!