Стоун-Парк. Глава 2

Глава вторая
Эмили

С первого взгляда возненавидел меня Уолтер Демпси. Хотя, я и не знаю того, кого бы он любил. Уважать – тут да, он уважал всех богатых людей, которых только мог встретить на земле. Он подлизывался к ним, выворачивался и тянулся, попутно унижая и стирая в порошок всех тех, кто казался ему недостойным жить. Но, а достоинство, логично, что определялось, в его понимании, исключительно положением и богатством.

Странно, но Оливия, моя хозяйка и лучшая подруга, была вовсе не такой. Хоть я никогда не ставила нас на ровне, но это девочка никогда не проявляла высокомерия или превосходства по отношению ко мне. Добродушна, ласковая, милосердна, наивна, меланхолична. Она всегда мне напоминала ангела, что спустился на землю творить добро и помогать людям. Я ее полюбила, как старшую сестру. Я пыталась отдать ей всю себя, без остатка, как, в прочем, и она  старалась отдать себя для меня.

Уолтер вечно бурчал на нашу дружбу и всячески пытался меня унизить, показать сестре, что я недостойна находиться даже рядом с ней, а не то, что бы общаться. Он постоянно называл меня «куколкой», «игрушкой», передразнивая слова Оливии. Но я то знаю, что  она имела ввиду  тогда, а потому не обижалась ни на нее, ни на озлобленного высокомерного мальчика, просто, не  обращала внимание. А потом и вовсе привыкла.

Уже прошло около девяти лет с тех пор, как я впервые очутилась в этом удивительном месте – поместье Демпси. Огромный двухэтажный дом, шикарный сад, полный разнообразных фруктовых деревьев. А там дальше, ближе к лесу,  была очаровательная лужайка, на которой росло множество изумительной красоты и божественного аромата цветов. Говорят, что-то подобное было в саду у миссис Стоун, в Стоун-парке. Но вот уже больше тридцати лет та усадьба заброшена, сад неухожен и почти весь пропал из-за сорняков. Дом помрачнел и начал разваливаться.

Кстати, в детстве, мы с Оливией очень любили украдкой бегать в Стоун-парк и прятаться глубоко в зарослях заброшенного сада. Девочка рассказывала мне сотни страшных историй о привидениях или одном привидении, которые толи жили, толи все еще живут в том замке. Что иногда, ночью, у озера, слышен плачь маленького мальчика, который потерялся много лет назад. Возможно, его загрыз страшный зверь, а, возможно, убили разбойники, но дух не смирился и все еще бродит по Стоун-парку, зовя, ища свою маму. Но, увы, он никогда не обретет покой, потому что миссис Стоун уже давно умерла, не выдержав горя, не пережив того, что ее единственный сын так загадочно пропал, бесследно исчез в дождливую грозовую ночь. А вскоре и сам мистер Стоун умер, поглощенный тоской и отчаянием. Очередной раз, напуганная такой яркой и ужасающей историей, я мчала назад домой, давая неслабую фору Оливии, что пыталась меня догнать, неумело справляясь с приступами смеха. Я знала, что она шутила, но все же эта девочка умеет убедить и напугать.

Мы росли, подобные забавы проходили.
А несколько лет назад, когда моей Оливии исполнилось шестнадцать, Сэр Томас отправил ее и брата Уолтера учиться в колледж. Я же осталась в поместье Демпси в роли правой руки управляющего, мистера Ленса.

Благодаря Оливии я научилась читать и писать, так что теперь одинокие вечера я проводила за книгами в библиотеке, а летом  читала в саду или на лужайке.
На каникулы ребята приезжали домой. Это были самые счастливые для меня времена, не смотря даже на уже более изощренные издевательства Уолтера. В душе он мало как изменился. Только что разве почерствел и стал более высокомерен. У него в колледже появился друг Эдвард младший, сын знатного Эдварда Мендвуда, годовой доход которого, как постоянно повторял Уолтер, был «не меньше семнадцать тысяч, что на семь тысяч больше, чем у Демпси!». И этот человек отвратительно влиял на Уолта – грубость, невежество к бедным, высокомерие, корыстность, алчность не имели границ. Даже молодой Демпси казался самым добродушным человеком на фоне Эдварда. Уже заочно я ненавидела этого Эдварда. И кстати, их дружба была обусловлена лишь тем, что Уолтер всячески потакал и подражал Мендвуду, умело подлизывался и беззаговорочно повиновался ему.
Да уж, нашел достойного человека.

Оливия же за это время только похорошела, стала статной, элегантной. Настоящая леди! Она по-прежнему была радушна, мила и добра, вот только больше грусти я стала замечать в ее глазах.

- Эмили! Милая моя, как ты здесь поживаешь?
- Спасибо, все хорошо, - невольно прижала я руки к груди, едва удерживая книгу. - А ты как, моя дорогая Оливия?
- Ой, деревенщина еще и читает. Боже, какое чудо, какая радость! – поторопился, как всегда, вставить свое слово самодовольный Уолтер, выходя из кареты.
- Я тебя тоже рада видеть.
- Еще бы! – и он невежественно скривился, проходя мимо меня.


***
И вот снова пролетел год, через месяц моя Оливия вновь приедет домой на каникулы. Мы опять встретимся! И пусть часто пишем друг другу письма, я очень по ней скучаю.

«… Моя Эмили, скоро приеду, и мы вновь будем проводить вечера в мечтаниях и дискуссиях. Я привезу с собой несколько новых книг. Они обязательно тебе понравятся!
… Очень скучаю!
Целую.
Уолтер передает тебе привет.»

Да уж, знаю этот «привет». Оливия вечно обижается на брата на его чуждость, пренебрежение и, порой, агрессию в мою сторону, чувствует за это вину передо мной и всячески пытается загладить, и вот передает этот «привет», как очередную возможность оправдать в моих глазах брата.

«…Ах, Эмили, Эмили! Мне пришлось задержаться!..

… Но это ничего не меняет. Так что 15 июня ты теперь сама должна будешь отправиться в наше любимое место читать стихи Купера. Я знаю, что, возможно, это кажется детством, и данная ситуация сложилась не просто так: кто-то нам неоднозначно намекает, что пора прекращать, одуматься, повзрослеть. Но мне эта традиция очень нравиться, так что предлагаю ее оставить… в нашей жизни…»

Да уж, Оливия, успеем мы зачерстветь, так не стоит с этим спешить.


Управившись с большинством дел по дому, отпросившись у мистера Ленса, я отправилась в Стоун-парк.

 Да, именно так. Наше укромное место находилось в Стоун-парке. Глубоко в саду, теперь уже больше напоминающем лес, был очаровательный фонтан. Вода в нем позеленела и стала дурно пахнуть. Там уже давно бурлила своеобразная жизнь лягушек, водорослей и, наверняка, еще каких-то очаровательных жителей маленького болотца. Здесь было очень тихо, спокойно, беспечно. На первый взгляд это больше напоминало заброшенные руины, но не для нас с Оливией. Здесь все было иначе. Это было самое настоящее царство природы, полное изумительных чудес. Яркие краски, божественные ароматы, тихий чарующий шелест листвы, порой сплетающийся с кваканьем лягушек или  пением птицы, тихим шуршанием маленького незваного гостя где-то в буйной траве – все это удивительные и завораживающие секреты чужого мира, иного мира. Мира, что существует рядом с нами, соприкасается, но не выдает себя, не привлекает особого внимания ради того, что бы выжить, существовать именно в том виде, в котором был создан, в котором хочет быть, а не обязан. Я часто ловлю себя на том, что завидую этой непринужденности и вольности. Завидую тому, что не могу так само жить в искренности и открытости, в пучине эмоций и правды, а не лицемерия, алчности, условностей и актерства.

В этот тайный мирок с трудом пробивались лучики солнца -  жадно и страстно врывались в это царство, сражаясь с непоколебимой стражей зарослей. И те, которым это удавалось, переполняясь радостью и безмерным счастьем, неугомонно, шаловливо, а порой, безумно плясали в чарующем танце на нежной глади зеленого озерца в наполовину разрушившемся,  лущившемся, местами поросшем мхом, бассейне  фонтана.

Я робко присела на краюшек некогда изумительного венца архитектуры. Ах, мой фонтанчик. Я по тебе скучала.

Чаша, которая и была самым сердцем этого шедевра, еще больше позеленела и помрачнела. Местами полезли трещины и выемки. Время и природа рушили это творение человеческих рук. Съедали, поглощали, уничтожали. Жаль.

Цветы и лианы, которые украшали статую, еще больше облупились, стирая свои формы, превращаюсь в непонятный и некрасивый узор. Что же, время смывало идеи и замыслы скульптора, мечты и грезы творца, не оставляя ни малейшего шанса на вечность.

Я, тяжело вздохнув, раскрыла потрепанный временем и нашими с Оливией переживаниями томик «Стихов». Я пыталась окунуться в до боли знакомый мир Купера, в такой любимый и родной, но что-то мешало. Ностальгия? Зачарованность этим тайным местом? Не знаю.

Я отчаянно закрыла книжечку и прижала ее к груди. Что мне не дает покоя? Что заставляет меня грустить?

Одиночество.

Я привыкла к обществу моей Оливии, хотя раскрывать свое сердце и душу ей я так и не научилась. Выслушать, поддержать, подсказать. Но не самой. Я боюсь впускать кого-то в себя, в свой мир.

Вдруг что-то настойчиво зашелестело рядом со мной. Кто-то или что-то с уверенностью направлялся сюда. Оливия? Нет, это не может быть она. Хотя кто еще может знать про это место?

Я подскочила от волнения и предвкушения. Да, это моя Оливия. Она пришла!

- Ой! – неожиданно раздалось от незнакомца, едва тот отодвинул пышную ветку яблони, преграждающую путь, и оторвал свой взгляд от земли. – Извините, я не знал, что здесь кто-то есть, - заметно смутился гость, все еще, видимо, сражавшийся с остатками нахлынувших мыслей и переживаний.
- Я… Я… тоже, - заикнулась  от удивления.
- Простите, что побеспокоил. Я сейчас же уйду, - и парень резко развернулся, желая и, в правду, исчезнуть отсюда.
- Нет, нет, пожалуйста. Останьтесь.
- Что? – от удивления он даже дернулся, развернувшись на пол-оборота. – Вернее, я хотел сказать, неужели я Вам не помешаю?
- Нет, нисколько, - поторопилась успокоить его, полностью не отдавая себе отчет. Все происходило само собой. Я говорила фразы, которые должна была сказать. Или недолжна? Не знаю.
- Хорошо, - замялся незнакомец. Я чувствовала неловкость и смятение. Он явно не желал оставаться здесь, но и уйти не захотел. Молодой человек робко ступил шаг к фонтану. Я, немного помедлив, вновь присела.

Он последовал моему примеру.

Мы молчали, уставившись в землю. Я чувствовала тяжелое сердцебиение в своей груди, заглушавшее все вокруг.

И зачем я его остановила?

Мне нужно уйти. Я, закусив от волнения губу, резко сорвалась с места. Надо убраться отсюда.

- Простите, - остановил меня голос. Я застыла.
- Да?
- Я точно Вам не помешал?
- Точно, - машинально соврала я.

Снова тишина. Нужно что-то и мне сказать.
- Я просто пришла насладиться красотой этого чудесного места и почитать стихи.
- Стихи… Я люблю поэзию. А, если не секрет, то чьи?
- Купера, Уильяма Купера.
- Что же, неплохо.
- А Вам больше кто из поэтов современности импонирует?
- Я больше люблю любовную лирику.
- Ясно.
- Ой, простите, я не представился, - парень соскочил с фонтана, вставая прямо передо мной. Склонившись в глубоком поклоне, он тихо прошептал:
- Генри… Генри Браун.
- Эмили Скотт, - вежливо поклонилась в ответ.
- О, Эмили Скотт… Вы из Демпсифилда?
- Так точно.  А Вы знакомы с мистером Демпси и его семьей?
- Не особо, но много слышал, - смутился парень.

Теперь я хорошо могла разглядеть его. Высокий, крепко сложенный темноволосый молодой человек, не старше двадцати пяти лет. Глаза его поражали своей глубиной, словно море, океан, в них бурлило что-то загадочное, далекое. Отчаянье переплеталось с надеждой,  а боль с радостью.

Вдруг я осознаю, что он смотрит прямиком мне в глаза. Краснею. О Боже, нет!

 Я резко, испуганно отвела взгляд, а потом и вовсе отвернулась, желая спрятать свое смущение.

- Простите.

Неловкое молчание. Волнующая тишина. Я слышала биение наших сердец, которое жадно перекрикивало шелест листвы и пение птиц, я слышала тяжелое дыхание гостя.

- А, - он тщательно пытался подавить в себе нотки волнения и смущения, но все же голос, такой нежный и завораживающий,  раздаваясь, подобно тихому звону колокола, где-то за моей спиной, на мгновение дрогнул, - что Вас привлекает в этом месте? Что привело в Стоун-парк? Разве здесь одной гулять не страшно?

Тяжело сглотнув застрявший комок неловкости, я попыталась ответить:
- Возможно, здесь есть что-то опасное, что-то темное, но я его не так боюсь, как то, что несет собой общество и сам человек. Наедине с природой мне намного спокойней и уютней, чем дома за десятью замками или в окружении людей.
- Забавно.
- Скорее печально.
- Согласен.

Я обернулась к нему. Парень стоял рядом, до не приличия близко, но мне это нравилось. Безумство. Что-то было притягательное в нем, что-то, такое искреннее и чистое, манило меня к себе.

- Простите, - смутился молодой человек и отступил шаг назад.
Я пристыжено отвела взгляд вниз.

- А я вот решил прогуляться по Стоун-парку. Когда-то мне мой друг Генри Стоун много рассказывал об этом изумительном месте.
- О, Вы знаете Генри Стоуна?
- Знал.
- Ой, - в недоумении закачала я головой, - последним здешним хозяином был Ричард Стоун. Генри… Генри, это тот мальчик, который пропал много лет назад? Тот, из-за которого все это здесь произошло?
- Да, - одобрительно закачал головой парень и, с сожалением поджал нижнюю губку, – видимо, он самый.
- Так он жив? Как он? Где он?
- Не знаю, давно я его уже не видел.
- Это ему должно уже быть больше, чем пятьдесят лет!
- Думаю, пятьдесят три.
- Хм, вполне возможно.

Генри улыбнулся.
- Да уж, маленький мальчик все же выжил. Невероятно.
- Что?
- Столько легенд ходит об этом Генри Стоуне. Говорили, что его кто-то убил или загрызли звери. И что его дух все еще бродит по Стоун-парку, плачет по ночам, зовя мать.

Я увидела, как парень тяжело сглотнул, невольно перешагнув с ноги на ногу.
- Не такой он уже и маленький был, когда пропал, - растерянно прокутил в руках шляпу и  надел ее на голову.
- Лет десять, наверно.
- Девятнадцать.
- О, Вы хорошо осведомлены в этой истории?
- Да, Генри много раз рассказывал мне ее.
- Вы были близкими друзьями?
- Были… одно время, - и мой собеседник загадочно улыбнулся, хотя грусть и боль все еще плескались в его глазах.
- А что же заставило его исчезнуть?
- Он попросил сохранить это в тайне… - смутился парень.
- Простите… И как он? Кем стал?
- Богатым человеком, владельцем судов, торговцем.
- Нет, какой характер?
- Ах, это…
Я невольно присела на краюшек фонтана. Генри последовал моему примеру.
- Не могу судить.
- Как это? Он же был Вашим другом!
Парень ухмыльнулся.
- Да, Вы правы. Генри очень разочаровался в жизни, стал меланхоличным, отчаянным, одиноким странником. Грусть, отчаяние, злость.
- Злость?
- Злость за то, что не оправдались его надежды и не сбылись мечты.
- Ах, это печально. Но он, наверно, все же добрый и славный человек.
- Наверно.
- Жаль, конечно, - и я осмотрелась по сторонам, - что он не возвращается в Стоун-парк. Здесь без человека грустно. Без доброго человека.
- Я думал, Вы больше любите природу, чем людей, - ухмыльнулся Генри.
- Люблю. Но человек – тоже часть природы, и без общества, без стереотипов и глупых правил, он - весьма изумительное создание. Возьмите, например, то, что он творит – картины, скульптуры, поэзия. Музыка. Чего только стоит музыка!
- Да уж, музыка. Я тоже безумно люблю музыку.

Я смутилась. Мне легко рассуждать и говорить сейчас с незнакомцем на общие темы, рассуждать о жизни или взглядах на нее, но не переходить на личное. Мои руки невольно задрожали от волнения.

- Простите, - я робко поднялась я с фонтана, - думаю, мне пора уже возвращаться к своим обязанностям.
- Позвольте, я Вас провожу, - соскочил парень с импровизированной лавки, и подставил руку ко мне.

Я нервно закусила губку, застыв в смятении. Да уж.

- Хорошо.

Мы шли к усадьбе Демпси. Генри умело освобождал путь, раздвигая ветви и высокие травы.

- А Вы завтра не планируете вновь окунуться в пучину зеленого царства? – поторопился парень удержать меня, когда заросли закончились, и просторная лужайка распростилась перед нами вплоть до самого дома, когда стало печально, и ясно, что пора проститься.

Что ответить? Я не знала… Немного помедлив:
- Возможно. Да.
- Тогда давайте я составлю Вам компанию, и мы почитаем поэзию вместе.
- Отлично, - Боже, что я делаю? Это совсем неприлично. С незнакомым мужчиной бродить по заброшенному Стоун-парку. Что же люди подумают! Так, стой, Эмили. Ты всегда была против стереотипов и повиновения общественному мнению, зависимости от него.
- Простите, наверно я не прав. Я не должен просить Вас о таком.
- Нет, все нормально. Я приду завтра на фонтан. Думаю, к трем часам дня я  освобожусь.
- Простите, а это точно удобно? Точно… Я иногда забываюсь, путаюсь. Поглощенный суетой и собственными делами, я вовсе потерял мастерство общения с Леди. Простите меня.
- Да что Вы. Все отлично. Мне нравиться наше общение, - смутилась я и засмеялась, невольно прикусив губку, словно коря себя за такое откровенное признание.
Он в ответ тоже смущенно улыбнулся, нервно сжав трость.
- Тогда до завтра, мисс Эмили Скотт.
- До завтра, мистер Генри Браун.

И я, едва, подавляя в себе волнение, радость и счастливый смех, удалилась прочь, умчала в Демпсифилд.