Воспоминание

Удивительная пора. Вроде бы ничего особенного не происходит чисто внешне. И в тоже время происходит что-то поразительное. Душа Виктора пела и ликовала от прикосновения к внешне невзрачной плоти, от слушания не самых умных и формально не самых изящных слов. Но было нечто умиротворяющее душу, словно лечебный бальзам на ее раны. И не только раны переставали болеть, но и здоровая кожа души начинала радоваться и блаженствовать от такого созвучия ей вовне, от другой души. Виктор буквально своей собственной кожей ощущал радость, которую он доставляет своей подруге. Он слышал как нежно мурлыкает ее душа, успокоенная и расслабленная, счастливая и безмятежная. Он был счастлив от того, что рядом была она. Но не меньшую радость ему доставляло ее полное доверие к нему, ее поразительный душевный трепет словно передавался ему самому.

Дуэт двух человеческих душ - это неповторимое явление, одно из самых прекрасных и восхитительных в нашей жизни. Время словно исчезало совсем, часы летели как минуты, а дни - как часы. Чем больше нежности изливал Виктор на Ритулю, свою восхитительную Маргариту, тем больший ее объем рождался в его душе. И уже заполнял его самого до краев. Он не просто купался в море своей нежности, он буквально таял от блаженства, он был переполнен счастьем и негой.

Каждое мгновение, проведенное рядом с ней, было подобно существованию в другом, волшебном мире, полным доброты и ласки, душевного тепла и сокровенной радости, когда душа не боится подвоха или каких-то неприятностей. Она доверчиво открыта и знает, что ей никто и ничто не угрожает и не может причинить боль и страдание. И уже это само состояние расслабления вызывает гигантский поток мыслей и чувств, захлестывающих и Виктора и его спутницу. Естественность и искренность ее чувств в их чистоте и бескорыстии пленяли и очаровывали Виктора, как мало что в этом мире так способно было на него воздействовать в принципе.

Она была его музой. Даже когда она молчала, то молчание было выразительным и потрясающим. Каким-то шестым чувством он ощущал и ее физическое состояние и душевное, причем в их реальной величине и сути. А так, как они были прекрасны и возвышенны, то и его реакция на них была соответствующая. Он словно маховик набирал и набирал обороты, вырабатывая новую и новую энергию, подобно вечному двигателю, не знающему усталости и истощения. Чем радостнее реагировала она на каждую отдельную песнь его души, тем больше песен рождалось в ней, словно гейзер минеральной воды, они вырывались из него. И чем тоньше и изящнее были ее эмоции, тем больше душевного тепла образовывалось в нем и щедро и бескорыстно изливалось на нее…

Когда его губы встречались с ее, вся его сущность словно растворялась в ней, они внутренне сливались в одно целое. И именно это состояние было гораздо более приятным и поразительным, нежели их чисто физическая близость как таковая. Хотя и она имела свой неповторимый привкус, отличный от большинства аналогичных ситуаций в жизни Виктора в прошлом, да и во многом в будущем… Но, он ловил постоянно себя на мысли, что  каждый его поцелуй не успокаивал его, а почти заставлял помимо его воли, а иногда и даже против воли, целовать ее еще, как минимум, раз десять и так до бесконечности. И это само по себе было удивительно. Мужчина средних лет - это не подросток и уже не юноша. И его уже нельзя удивить поцелуем. Слишком в нем уже сильна проза жизни и поэтому чаще всего поцелуй воспринимается им лишь как обязательная прелюдия к основному действию - слиянию двух тел в одно целое. А здесь все было иначе. Целыми ночами напролет он не мог насытиться ее телом, ее кожей, которую он целовал и целовал до изнеможения.

Конечно, разные участки женского тела прекрасны по разному. Но для Виктора и любой кусочек кожи Ритули был, как самый вкусный и экзотический фрукт, лакомиться которым он был готов до бесконечности, десятки и сотни раз прикасаясь к ним губами мягко и нежно, едва-едва, как пчёлка собирая восхитительный нектар с цветка, бережно и трепетно, восхищенно и радостно. Можно было подумать, что он никогда ничего подобного не видел или не ощущал чисто физически женской кожи. Но, к сожалению, даже самое большое количество еще не означает должного качества. И поэтому не способно его заменить, как бы не старался человек достичь этой цели.   А количества в его жизни было предостаточно, но… не всегда качества, о котором он лишь мечтал в самых сокровенных уголках своей души. А он искал и искал, помня, что "надежда умирает последней". Временами он почти отчаивался, не встречая желанного и необходимого не пресыщенному уму, а страдающей и утомленной душе.

 И когда он вдруг сталкивался со своей мечтой, то находился как бы в сноподобном состоянии, в чем-то нереальном из-за необычной яркости праздника души, восхитительном уже самого по себе и вдвойне из-за своей редкости…

Каждая новая даже самая маленькая фантазия, претворенная в жизнь в общении с Ритой, почти автоматически порождала еще целый ряд новых, еще более изысканных и прекрасных, утонченных и в некотором смысле изощренных. И этот процесс уже сам по себе был интересным и замечательным, заслуживающим должного к себе отношения, внимания и уважения. Он как бы отделялся от Виктора и становился в определенной степени самостоятельным, подпитывающимся от Виктора энергией и в последующем щедро отдающим эту энергию в преобразованном виде. Это было похоже на то, как из куска глины рождается прекрасный кувшин. Без глины не могло быть кувшина. Но и сама по себе глина не была чем-то существенным без вдохновения художника. Нежность Виктора переходила на совершенно необычный в прозе жизни уровень - на творческий. Иначе говоря, излияние нежности на Риту становилось творческим процессом, то есть принципиально иным, особым процессом в бытие Виктора вообще и человеческих отношениях, в частности.

Вот уж действительно вдохновительница-муза. Виктор произнес это слово и поразился сам этому. Ведь еще почти никогда в своей долгой жизни он не удостаивал никого этого прекрасного и почетного звания, хотя и постоянно мечтал об этом моменте… Это была, на самом деле, драма жизни Виктора, потому что очень редко кто из женщин был способен вызвать в нем хотя бы небольшой прилив вдохновения, а уж о большом оставалось только мечтать. А тут сами отношения переходили в область вдохновения - это являлось фантастикой уже по своей сути. И не могло не вызвать чувство искренней и глубокой благодарности в душе Виктора к Рите за то, что она была, за то, что она значила в его жизни в период их общения, да и значительно позже, когда тысячи километров разделили их… Виктор был благодарен Господу, который послал ему Ритулю, этого маленького воробушка, эту ласточку, приносящую божественную радость, этого лебедя, прекрасного и изящного, гордого и величавого в своей сути. Этот тропический аленький цветочек с опьяняющим ароматом.

Звучание другой души в резонанс твоей - это вершина человеческих отношений и качественная и количественная. Это то, что является самым ценным и за что можно отдать любые богатства. Потому что его нельзя создать искусственно или купить специально, если его нет как такового.