Айсберг. По мотивам сериала Бедная Настя. Ч. 67

Глава 67

Прогревшаяся за день земля рассыпалась под руками мелкими комками, приходилось утрамбовывать ее по несколько раз. Анна поднялась с колен, тыльной стороной ладони откинула все время падавшую на глаза прядку волос и оглядела небольшой холмик могилки, окаймленный только что посаженными кустиками спиреи.
Она все сделала так, как хотела Варвара: у изголовья небольшой мраморный крест, земляной холмик, не придавленный тяжелой плитой, живая оградка через месяц- другой зацветет скромными белыми цветами. С большой фотографии на нее смотрела смеющаяся крепкая женщина средних лет. Варварушка… Неунывающая, деятельная, преданная, она столько лет была рядом, всегда готовая принять чужую боль, подставить свое плечо. Она хранила традиции дома семьи Корфов много лет, и вот нашла свое последнее пристанище там же, где и глава семьи – Иван Иванович Корф, в тихом дальнем уголке поместья на семейном кладбище.
Всего неделя беспощадного горя превратила бодрую и энергичную старушку в тень. Варвара никому не позволила заниматься похоронами Владимира, всем распорядилась сама и в день похорон умерла на руках Анны, умерла тихо, как угасла, прошептав напоследок «ты прости меня, Аннушка, не помощница я тебе больше, он был мне как сын». Покойся с миром, милая Варварушка, пусть земля будет тебе пухом!
Анна положила на свежий холмик букет полевых цветов, подобрала лопату и направилась к могилам Ивана Ивановича и его жены, чтобы на общей гранитной плите заменить увядшие тюльпаны свежими, их очень любила Вера Николаевна, и Иван Иванович всегда помнил об этом. В сторону еще одной могилы она старалась не смотреть, но, проходя мимо, все же опустила букет ромашек на мраморный саркофаг и прочитала коротенькую молитву. Кто это? Бог знает, зачем он лежит здесь под чужим именем, торжественно погребенный чужими людьми и забытый близкими. Ей никто не поверил, все согласились, что Владимир мертв. Но этого не могло быть. Как объяснить людям то, что чувствует ее сердце? Как рассказать, что оно стонет от ноющей боли, душа полна тоски и ужаса, но нет ни в сердце, ни в душе пустоты, той пустоты, что красноречиво свидетельствует о непоправимой потере? Ему, где бы он ни был сейчас, очень плохо, он тоже страдает, но он жив, он чувствует то же, что и она, и эта духовная связь все еще не разорвана. Владимир всегда говорил, что будет с ней до конца, он дважды вырвал ее у смерти, он не мог оставить ее одну. Ведь это же Корф, он всегда держит свое слово! Что-то помешало ему придти к ней и детям, но он обязательно придет, надо только подождать, он сделает все свои дела и вернется, непременно вернется смерти назло!
- Вот ты где, а я тебя везде ищу, - знакомый голос вернул Анну на землю, она обернулась. – Прости, не хотел тебя тревожить, девочка, но придется.
- Здравствуйте, Петр Михайлович!
- Ты уже домой? Поговорить нужно, подожди меня у входа, я сейчас - только цветы положу.
Что еще могло случиться? Долгорукий выглядел совсем больным и особенно угрюмым, Анна впервые обратила внимание на его прихрамывающую, неуверенную походку, сгорбившуюся спину. Сердце тревожно сжалось - он снова пришел к ней с печальной вестью.
- Видишь ли, Аннушка, - глухо начал Петр Михайлович, когда они уселись на веранде, заходить в дом он наотрез отказался, - что-то неладное у нас творится. Сейчас, когда проект успешно завершен, самое время заключать контракты на поставку, а Генерального директора у нас нет. Кайзерлинг предложил на этот пост свою кандидатуру. Такую развил кипучую деятельность - обрабатывает потенциальных потребителей! Только вот после его обработки клиенты от нас отказываются. Не нравится мне все это, очень не нравится. Разорит он нас и распродаст активы по частям. Был бы жив Владимир…
- Что же вы хотите от меня? – прервала его Анна, не позволяя даже упоминать о том, во что не верила. Долгорукий горько усмехнулся: она все еще на что-то надеется, глупая.
- Ты должна возглавить компанию.
- Петр Михайлович! Что вы такое говорите?!
- Это единственно возможный выход. Пойми, ты унаследовала сорок процентов акций, ты с самого начала была в деле, и ты отлично знаешь свою работу, в тебе я уверен - ты сохранишь компанию для всех нас, а не пустишь ее по миру, как Кайзерлинг. Ты единственная можешь противостоять ему.
- Я могу оформить доверенность на вас и … - начала Анна, но закончить не успела.
- Нет, - покачал головой Долгорукий, - нет, девочка, стар я уже для таких серьезных игр, да и сердце пошаливает. А вот тебе надо подумать о будущем, о детях, обо всех, кто создавал эту компанию, - он хотел сказать о Владимире, но не стал бередить свежую рану. – Я понимаю, решение серьезное, ты должна поразмыслить, но другого выхода нет, от твоего решения зависят судьбы и благополучие сотен людей. Тянуть тоже не стоит, я позвоню тебе ближе к ночи, и ты дашь ответ, надеюсь, он будет положительный. Я же, насколько хватит сил, всегда тебя поддержу, как всегда поддерживал Владимира, не сомневайся во мне.
Долгорукий ушел, не дав растерявшейся Анне собраться с мыслями. Вечерело. Прохладный ветер заставил поежиться от озноба, Анна поспешила домой.
- Все в порядке, Анна Григорьевна, - весело затараторила Дарья, приподнимаясь с уютного диванчика возле широкой детской кроватки, – агукают ангелочки друг с дружкой.
В эту тяжелую неделю, когда одно несчастье следовало за другим, сорокалетняя хохлушка Дарья стала настоящим спасением для Анны. Она успевала управляться не только на кухне, но и поддерживала порядок в доме, часто присматривала за детьми. Только Дарья и ее серьезный, работящий муж Матвей - садовник и шофер, умелец, бравшийся за любую работу по дому - не попросили у Анны расчета после трагических событий. Анна не осуждала людей, спешивших покинуть печальный дом, ведь ей и самой казалось не раз, что навсегда рушатся благополучие и привычный порядок, все тонуло в неопределенности и тоске.
- Спасибо, Дарья Михайловна, - устало улыбнулась Анна и присела рядом, - что бы я без вас делала, вы - чистое золото!
- Да что уж, - смутилась польщенная толстушка и заторопилась, - так я пойду уже? Ужин на плите, не забудьте.
- Конечно, идите, и еще раз спасибо.
- Тогда до завтра.
Оставшись одна, Анна склонилась над кроваткой. Увидев мать, близнецы, прежде спокойно рассматривавшие друг друга, дружно захныкали и потянулись к ней. Откинув назад не совсем просохшие после душа волосы, Анна взяла Ванечку на руки, заглянула в сразу расплывшееся в улыбке личико и вдруг неистово принялась покрывать поцелуями пушистую темноволосую головку, крошечный сморщившийся лобик. Удивленный столь бурными проявлениями чувства Ванечка громко и басисто возмутился, а Настенька, наоборот, затихла и с восхищением уставилась на брата, издававшего столь замечательные рулады.
Опомнившись, Анна положила Ванечку в кроватку, низко склонилась над обоими, ласково поглаживая мягкие животики, некоторое время спустя успокоенные малыши заснули.
Майские сумерки не собирались еще уступать темноте ночи, но небо уже усеялось звездами. Анна распахнула окно в спальной, забралась с ногами на подоконник. В то утро она проснулась сразу, как только он вышел, вот также бросилась к окну и смотрела, как он уезжает. Сердце также ныло тревогой, что-то предчувствуя, непрошенные слезы сами катились по щекам.
Где же ты, мой любимый? Губы шевельнулись, произнося негромко и впервые столь банальное слово. И вдруг резкой вспышкой пронеслось в сознании - любимый! Она никогда не говорила ему о своей любви. Сначала не хотела лгать, затем не хотела столь затасканным словом касаться своих чувств, а потом отпала всякая необходимость в словах, они всегда знали, что чувствовали по отношению друг к другу. И вот теперь она остро пожалела, что так и не сказала ему «люблю»!
Анна закрыла глаза, обняла себя за плечи, ее кожа помнила его руки, память хранила его голос, и он снова обнимал ее и взволнованно шептал «я люблю тебя, люблю, бесконечно люблю…». Открыла полные не пролившихся слез глаза, в небе высоко над горизонтом нашла сияющую неярким сиреневым светом звезду, и ей прошептала «я люблю его, люблю бесконечно», словно звезда могла донести запоздалые слова ему, любимому. Где же ты, мой единственный, где ты?
Трель телефона вновь вернула ее в настоящее – Долгорукий ждал ответа. Анна подняла трубку:
- Петр Михайлович? Я согласна. Завтра утром буду в офисе.
- Вот и умница. Ждем, - далее короткие гудки.
Умница? Вряд ли. Но она должна помочь Владимиру сохранить компанию, детище Корфов, не дать разрушить то, что создавали отец и сын. Владимир вернется, и все будет хорошо, а пока она постарается его не подвести.
Анна прошла к своему трюмо, открыла верхний ящичек, достала свой подарок Владимиру – платиновое кольцо – надела на большой палец правой руки печаткой внутрь. Неважно, как вернулось к ней это кольцо, важно, что оно всегда будет с ней, пока не вернется его хозяин. Он рано или поздно, но вернется.