Радиопередача о кресте от 1 октября 2005 года

        Тема сегодняшней радиопередачи связана с праздником, который недавно отметила Русская Православная Церковь и католики византийского обряда – 27 сентября был праздник Воздвижения Креста Господня. В связи с этим праздником (в латинском обряде он отмечался 14 сентября), хотелось бы поговорить о том, что такое крест, потому что эта тема, тема креста, в каком-то смысле ключевая для христианина.
        Что значит крест в христианстве, что значит крест как символ, и с чем связано почитание креста и праздник Воздвижения Креста? Понятие «крест» сейчас уже прочно вошло в язык простого человека, любого человека, даже далекого от христианства. Мы часто слышим: «Он терпеливо несет свой крест», или: «Она терпеливо несет свой крест», или: «Это для него (для нее) большой крест». Что значит этот символ? Этот символ сейчас для большинства людей – синоним судьбы. Т.е. терпеливо нести свой крест – значит терпеливо нести то, что посылает человеку судьба. Вот как сейчас понимается крест. И, конечно, цель сегодняшней передачи – показать, что крест – это нечто гораздо большее и гораздо более позитивное, нежели просто терпеть то, что посылается судьбой. И тем не менее: судьба и крест – что-то здесь есть общее? Вот когда Христос призывает Своих учеников «взять крест свой» – что Он имеет в виду? Если мы посмотрим на этот призыв с точки зрения философии стоиков, если бы стоик захотел понять, что это за призыв, он бы проинтерпретировал этот призыв в терминах стоической философии, т.е. с его точки зрения вышло бы, что Христос призывает возлюбить свою судьбу или свой фатум и проповедует то, что стоики называли «amor fati», т.е. «любовь к судьбе». И т.о. создается впечатление, что Христос призывал Своих учеников не противиться судьбе и принимать то, что написано у них на роду. И это согласуется с теми описаниями судьбы, которые мы встречаем в русской классической литературе, например, у Пушкина в «Евгении Онегине»: Татьяна Ларина говорит: «То в вышнем суждено совете, то воля неба – я твоя». Т.е. Татьяна принимает свою судьбу. Или вспомним, как заканчивается поэма Пушкина «Цыганы»: «И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет». Т.е. человек беззащитен перед судьбой, или, как говорил Сенека, «судьба умного ведет, а глупого тащит». Т.е. все равно, хочешь или не хочешь, но эта судьба сбудется, и поэтому лучше этот крест взять, чем быть к нему насильно прибитым. Так сейчас, наверное, люди понимают крест, когда говорят: «Он (или она) терпеливо несет свой крест». Т.е. человек этот смирился со своей судьбой. На самом же деле, когда Христос говорит: «Возьми крест свой и следуй за мною», – Он имеет в виду нечто большее. И давайте подумаем, что же значит крест в христианстве? Прежде всего Сам Иисус желает раскрыть символику креста, и Он прибегает для этого к параллели с Ветхим Заветом. В беседе с Никодимом Он говорит: «Как Моисей вознес змия в пустыне, так должно быть вознесену Сыну Человеческому».

          Что это значит? Давайте вспомним, что произошло в пустыне во время сорокалетнего странствия Израиля. Происходило много разных событий, и вот, одно из событий было связано с медным змеем. Что это был за медный змей? История такова: во время странствия по пустыне на евреев в какой-то момент стали нападать змеи. И от укусов змей люди стали умирать. И тогда народ возроптал, и Моисей взмолился ко Господу: «Что делать? Как быть? Люди гибнут от змей!». И тогда Господь сказал Моисею: «Сделай медное изображение змея и вознеси его, как некий знак, над народом. И будет так: всякий, кто посмотрит на этого медного змея, тот исцелится от укуса змеи». Вот такая странная, вообще говоря, история, если учесть, что одна из заповедей, данных Моисею на Синае, гласит: «Не сотвори себе кумира, ни всякого подобия кумира». И вдруг от того же Моисея Бог требует сделать какое-то медное изваяние: да еще кого надо изваять? – не больше, не меньше, как змея! Ведь змей, согласно 2 главе книги Бытия, это то существо, которое явилось Еве в раю и стало источником грехопадения человека. Т.е. странное, казалось бы, повеление от Господа. Но Моисей исполняет его. И этот эпизод запечатлен в Торе. И не просто запечатлен, но Иисус Христос в беседе с Никодимом, желая показать, чему будет подобно Его вознесение на крест, т.е. Его распятие на кресте, ссылается на этот эпизод с медным змеем. Теперь мы начинаем, кажется, лучше понимать, что такое крест. Это не просто судьба, не только терпеливое перенесение страданий, это не просто карма, которую надо принять; оказывается, крест имеет целительную силу. Крест подобен тому медному змею, взирая на которого евреи исцелялись от укусов реальных змей. Т.е. змея побеждается змеей. И вот смерть побеждается смертью, страдание – страданием. Вот, собственно говоря, главная идея. И еще вторая идея, связанная с взиранием на змея и взиранием на крест. Мы так или иначе уязвлены, или нас уязвляют, кусают, если можно так сказать, многочисленные страдания. Страдания, они в какой-то мере идут от лукавого, может быть, также от нашей испорченности, от несовершенства мира, но, так или иначе, мы их испытываем. И вот нам дается рецепт, как от этих страданий исцелиться. Рецепт таков: надо посмотреть на Христа, страдающего на кресте, и соединить свои страдания с Его страданиями. Вот так, как это сделал благоразумный разбойник, тоже, как и Иисус, распятый на кресте. Как вы знаете, было два разбойника, распятых по правую и по левую сторону от Христа. И вот, один из разбойников поносил Христа и говорил: «Если ты Сын Божий, спаси Себя и нас». А другой стал увещевать своего собрата и говорить: «Или ты не боишься Бога, что так говоришь? Ведь ты же знаешь, что мы осуждены справедливо, а этот человек страдает невинно». И, обратившись к Иисусу Христу, благоразумный разбойник сказал: «Помяни меня, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем». Вот, собственно, образец того, как надо взирать на крест. Т.е. не проклинать Бога за свои страдания, не хулить Бога, а из глубины собственных страданий, т.е. будучи распятым на кресте собственных страданий, возвести взор к Иисусу, распятому на кресте, и соединиться с молитвой благоразумного разбойника: «Помяни меня, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем». Вот это и есть исцеление от страданий. Иначе смерть. А смерть какая? Не в самом страдании настоящая смерть, потому что страдание может причинить лишь физическую смерть, а самое страшное – духовная смерть – наступает тогда, когда человек в своих страданиях озлобляется, проклинает тех, кто причинил ему эти страдания, и проклинает Бога, Который послал ему эти страдания или не воспрепятствовал этим страданиям. Вот тогда, когда человек в этом страдании идет на разрыв с Богом и ближними, проклинает их, тогда и наступает самая страшная смерть – смерть духовная. И вот, чтобы эта духовная смерть не наступила, надо посмотреть на вознесенного медного змея, т.е. на Иисуса Христа, распятого на кресте. И тогда мы исцелимся от того страдания, которое мы получили в жизни, т.е. примем его и смиримся с ним. Вот так христианство понимает несение креста. 

       Теперь мы поговорим еще об одном аспекте креста. Крест для нас и для наших неверующих современников прочно ассоциируется со страданием. Страдание – как бы синоним креста. Вот как Маяковский писал: «За это на крест, и пулею чешите, чтобы в мире без россий, без латвий жить единым человечьим общежитьем». Видите, такой далекий от христианства человек, как Маяковский, использует метафору креста. Для чего? Что он хочет этим сказать? «На крест» – т.е. на казнь, на страдание. И вот возникает вопрос: в чем смысл страдания? Что могут означать наши страдания? Что значит наш крест? Какой в нем смысл? Здесь возникает непростая проблема – и перед христианами тоже. Ведь если Христос один исцелил нас (и аналогия с медным змеем, казалось бы, подтверждает то, что Христос один совершил эту искупительную жертву и в нашей помощи не нуждается), то тогда возникает вопрос: «В чем же тогда смысл нашего страдания? Зачем мы страдаем?». Вот как-то моя жена включила телевизор, и я услышал, как в каком-то фильме герой говорит: «Я не против страдания, я только хочу знать, ради чего я страдаю». Человек хочет понять смысл страдания. И об этом говорит и Достоевский в «Братьях Карамазовых». Там, в романе, описана беседа двух братьев – Ивана и Алеши – как раз о смысле страдания. Почему страдают люди, почему страдают невинные люди, почему страдают дети; и вообще, почему Бог создал так мир, что в нем столько страдания? И может быть, Бог поступил неправильно, и нужно Ему, как говорил Иван Карамазов, «вернуть билет в Царство Небесное» как бы в знак протеста. Действительно, это дилемма. Человек здесь как бы на распутье. Как ему быть: проклясть Бога и тех, кто причиняет страдания, и вернуть свой билет в Царство Небесное, или принять страдания со смирением? Но человек – существо разумное (как говорил Аристотель,  «человек – разумное животное»), и, будучи наделен разумом, он хочет, по возможности, все понять. Конечно, наш разум ограничен, но все-таки и Ансельм Кентерберийский говорил: «Верую, чтобы понимать». Т.е. Ансельм все-таки хочет понять содержание своей веры, т.е. нашей веры. И вот мы хотим понять смысл страдания. И тут как раз для нас открывается очень интересная возможность. Дело в том, что апостол Павел пишет в Послании к Филиппийцам: «Вам дано не только веровать в Христа, но и страдать за Него». Или, в других переводах: «страдать вслед за Ним» (Флп 1, 29). И в том же послании апостол Павел пишет: «Все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа… и участие в страданиях Его» (Флп 3, 8-10). Что это значит: «участие в страданиях Христа»? Как это понимать? Когда ап. Павел развивает свою знаменитую аналогию, в рамках которой Церковь уподобляется некоему телу, и говорит, что Церковь есть Тело Христово, что он имеет в виду? Он утверждает, что мы все, верующие, вместе с Христом составляем одно тело, один организм. И дальше ап. Павел говорит: «Страдает один член, страдают с ним и все члены; славится один член – славятся и все члены» (1 Кор 12, 26). Акцентируем наше внимание пока на страдании. Что значит: «страдает один член»? Страдает человек: если он страдает в одиночку, тогда, действительно, его страдания кажутся бессмысленными. Или, по крайней мере, можно сказать, что его «Бог наказывает». Но если этот человек в Теле Христовом, если он член Церкви Христовой, тогда его страдания – это, в каком-то смысле, и страдания Христа, и страдания Христа – в каком-то смысле его страдания. Т.е. здесь страдания объединяются, и уже непонятно, где страдания человека и где страдания Христа. И тогда получается, что мы своими страданиями, участвуя в Его страданиях, что-то восполняем. Апостол Павел пишет: «Я восполняю в плоти моей недостаток скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь» (Кол 1, 24). Т.е. Христос дал нам возможность участвовать в Его искупительных страданиях. Вот это очень интересный момент. Т.е. мы тоже в каком-то смысле вместе с Христом совершаем это великое таинство искупления. Конечно, сами по себе, без Христа, мы ничего не смогли бы искупить. Но когда мы соединяем наши страдания со страданиями Христа, причем делаем это не дерзновенно и не по собственному почину, а повинуясь воле Божией (ведь Сам Бог через Св.Писание говорит, что наши страдания представляют ценность), тогда мы участвуем в искупительном подвиге Христа. Теперь мы лучше понимаем, что означает призыв Христа «взять крест свой и следовать за Ним».

         Христос призывает нас не просто искупать наши собственные грехи, чтобы мы понесли наказание за них с терпением. Здесь нечто большее. «Возьми крест свой и следуй за Мною» – это значит: "прими участие в Моих страданиях". Теперь по-новому раскрывается этот призыв. Христос просит нас, чтобы мы вместе с Ним совершили искупительный подвиг и тем самым дали миру свидетельство. Вот здесь тоже очень интересный момент. В русском языке есть слово «страдание» и есть слово «мучение». И еще есть слово «мученик». И выясняется, что слово «мученик», по-гречески martys, исходно означает «свидетель». И в ряде мест, например в обращении Христа к ангелу Лаодикийской церкви, слово martys так и переводится: «Сие глаголет Аминь, Свидетель верный и истинный» (Откр 3, 14). Но в агиографических сочинениях, когда речь идет о христианских мучениках, греческое слово martys уже переводится на русский язык как «мученик». Т.е. мученичество и свидетельство как бы объединяются.
        Таким образом, страдая, мы не только соединяем свои страдания со страданиями Христа, но мы еще вдобавок свидетельствуем. Такова, по крайней мере, логика языка. Мученичество и свидетельство объединены в одном понятии. Между прочим, это не только в русском языке. В английском языке то же самое. Английское слово «martyr» – «мученик» происходит от  греческого martys – свидетель; но в современном английском языке martyr – это 1) человек, принесший себя в жертву за какие-либо убеждения, политические или религиозные; 2) человек, претерпевающий страдания. И отсюда английское выражение “with martyred looks” – «с мученическим видом». Т.о. и в английском, и в русском языке мученик и свидетель в каком-то смысле соединяются. Т.е. оказывается, что нельзя свидетельствовать без страдания. И это понятно психологически, понятно житейски, из опыта: если человек не страдает, его свидетельство не является выношенным, т.е. серьезным, и люди его не воспринимают всерьез. Отсюда и многое другое, сказанное по этому поводу, например «Кровь мучеников – семя христианства» (знаменитое высказывание Тертуллиана; в подлиннике «Semen est sanguis Christianorum» = "Кровь христиан есть семя"); или в том же контексте можно понимать и слова Иисуса Христа из Евангелия от Иоанна: «Если пшеничное зерно, падшее в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то даст много плода» (Ин 12, 24). Это, кстати, и эпиграф к роману Достоевского «Братья Карамазовы». Мы здесь видим целую программу. Наше страдание имеет, оказывается, двоякий смысл. Первый смысл нашего страдания в том, что оно в Теле Христовом включается в общую сумму искупительных страданий, которые приносятся Богу для удовлетворения Его справедливости. А второй смысл страдания – это свидетельство, т.е. мы своими страданиями свидетельствуем о своей вере, и без этих страданий свидетельство наше не будет принято, не будет действенно.
         Все это негативный смысл страдания, и поэтому ап. Павел говорит, что «слово о кресте для погибающих юродство есть» (1 Кор 1, 18). Проповедь страдания в глазах людей мира сего – это безумие, мазохизм. Люди мира сего видят в этой проповеди какую-то извращенную любовь к страданию, болезненную фиксацию на нем. Аристотель сказал бы, что страдание «против природы», потому что человек по природе так устроен, что не хочет страдать и избегает страдания. И не только человек, но и всякое живое существо. Возьмите, кольните булавкой какую-нибудь амёбу, и она съёжится, отреагирует. Т.е. никто не хочет страдать и никто не хочет умирать. Естественно, что все хотят максимального блага, и все в этом мире стремится к благу. Поэтому, конечно, надо понимать, что страдание – это, в каком-то смысле, вынужденное средство, без которого нельзя, к сожалению, обойтись. Вот здесь Фома Аквинский, наверное, привел бы свой знаменитый пример с горьким лекарством (Сумма теологии, ч. 3, вопр. 15, подр. 6, к 4). Болезнь невозможно вылечить, не дав больному горького, неприятного на вкус лекарства, хотя по природе своей язык, нёбо так устроены, чтобы получать удовольствие от сладких вещей, и есть даже такой общий принцип, о котором упоминает Фома Аквинский в комментарии к 7 книге «Никомаховой этики»: “Omne dulce oportet gustare” («Всё сладкое подобает вкусить»). Т.е. человек по природе хочет принимать вкусную и доставляющую удовольствие пищу. Но вот он заболел, ему грозит, может быть, смерть, и он вынужден принимать горькое лекарство.

           В учебниках нравственного богословия часто приводят пример купца, который вынужден выбрасывать товары за борт, когда его судно терпит бедствие во время бури. Он это делает против воли, ему не хочется этого делать: но иначе он погибнет. Т.е. мы понимаем, что страдание необходимо для стяжания чего-то большего. Вспомним ап. Павла, который говорит: «Страдает один член – страдают с ним и все члены», –  но не заканчивает на этом, а продолжает: «Славится один член – славятся с ним и все члены». Т.е. страдание – для славы. Тот же апостол пишет в Послании к Филиппийцам: «Вы имеете участие в страданиях Его …чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Флп 3, 10-11). Т.е. не страдание ради страдания, но страдание ради славы и воскресения. Иисус Христос страдал на кресте и воскрес из мертвых: так и мы тоже страдаем, тоже несем свой крест, умираем на своем кресте, но не для того, чтобы умереть, а для того, чтобы воскреснуть. Т.е. страдание является для нас единственным путем к счастью, к блаженству. Не само по себе страдание важно, и к нему нет любви как к таковому, и нет услаждения страданием, а есть понимание, что страдание необходимо для достижения славы воскресения, для достижения вечной жизни и для единения с Богом. Ибо Христос говорит: «Кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот недостоин Меня» (Мф 10, 38). Т.е. если ты не участвовал в Моих страданиях, то ты недостоин и воспользоваться плодами Моей победы. И такой аргумент понятен даже и язычнику, потому что он понимает, что если он не сражался ради победы, то не может участвовать в триумфе. Это мог понять и римский легионер: не надо было даже быть иудеем, чтобы понять эту логику Христа.

          Вопрос радиослушательницы (Ирина): «Болезни, несомненно, являются страданиями, и, с одной стороны, Господь не отказал никому, кто обращался к Нему с просьбой об исцелении, и сказано, что кто попросит у Отца во имя Иисуса, исполнится прошение его. А с другой стороны, получается, что мы стараемся свой крест скинуть, когда просим об исцелении от болезней. Как бы Вы могли это прокомментировать? И не получается ли, что мы не должны просить об исцелении в наших молитвах?»
         Мой ответ:
         О. Павел Флоренский говорил, что христианство антиномично: его нельзя свести в некую формальную систему, и мы всегда будем натыкаться на противоречия, и поэтому никогда не удастся изложить христианство в виде учебника, где определенные положения будут формулироваться и доказываться, как теоремы Эвклида: параграф первый, параграф второй и т.д. Здесь реальная жизнь. Вот пример из реальной жизни еврейского народа. Люди получали исцеление от укуса змеи, когда смотрели на медного змея. Т.е. момент исцеления был, но вместе с тем был и момент страдания. Также и в ответе на Ваш вопрос. Человек болен. Он, поэтически выражаясь, «укушен змеей страдания, змеей болезни». Болезнь предстает в этой метафоре как некая змея. И вот он пребывает в этом состоянии «укушенности», уязвленности. Ему тяжело. Что ему делать? Что делать больному человеку? Озлобиться на всех, прежде всего, на здоровых? «Здоровые не понимают меня, я тут страдаю, я мучаюсь, а они ходят на дискотеки, ездят на машинах, у них все хорошо». И вот у больного возникает искушение пожелать им зла: «Пусть они отведают то, что я отведал». И отношение к Богу у больного человека может стать враждебным: «Бог дал мне эту болезнь и не хочет у меня ее забрать, значит – Он враг мой, Он хочет моей гибели, Он хочет моих страданий, Он упивается моими страданиями». Вот какие искушения возникают у больного человека; т.е. он пребывает в состоянии уязвленности змеей страдания, отравлен этим змеиным ядом. И если он сейчас, в этот момент, не обратит взор к страдающему Христу, он погибнет, прежде всего, духовно. Что там говорить о каком-то исцелении материальном, телесном, когда речь идет об угрозе духовной гибели, об угрозе навечно быть разлученным с Богом. Здесь совершенно другое измерение. И вот в этот момент больной обращает взор на Христа и говорит, как благоразумный разбойник: «Я осужден справедливо, ибо достойное по делам своим принял». И потом обращается ко Христу с молитвой: «Помяни меня, Господи, когда придешь во Царствии Твоем». Т.е. просто вспомни обо мне, вспомни обо мне в моем страдании. И вот когда мы так обращаемся смиренно, даже не прося (не дерзая просить) об исцелении, а прося просто, чтобы Бог не забыл о нас, то в этот момент мы можем получить также и исцеление телесное, материальное. И когда в Евангелии люди просили об исцелении, они часто просили в такой, например, форме: «Если хочешь, можешь меня очистить». Вот так просил прокаженный, встретивший Христа, когда Тот сходил с горы после Нагорной проповеди. Т.е. он не просто просил: «Очисти меня», но: «Если хочешь, можешь меня очистить». Смирение у него было. И иногда Господь Сам требовал смирения от просящих об исцелении, создавал такую ситуацию, что человек чувствовал эту необходимость смирения, например, в случае с женщиной-хананеянкой, которая бежала за апостолами, за Христом, умоляя исцелить ее дочь, а апостолы не только не сочувствовали ей, но и пытались прогнать ее. И тогда Иисус, увидев ее, обратился к ней и спросил: «Что ты хочешь?». И она ответила: «Я хочу, чтобы ты исцелил мою дочь». И Христос в ответ говорит ей довольно суровые слова: «Нехорошо отнять хлеб у детей и бросить псам». Хотя в греческом подлиннике стоит «щенкам», а не «псам», но это все равно достаточно сурово. После таких слов можно, на самом деле, и обидеться. И, наверное, на обычного человека, сказавшего бы нам такое, мы бы обиделись, тем более, если у этого человека репутация врача и целителя. Но эта женщина не обиделась. Она сказала: «Но и псы едят крохи, падающие со стола господ их». Вот в таком состоянии смирения, принятия своего страдания как судьбы, совершается и чудо исцеления. Может, по крайней мере, совершиться. Почему исцеление? Почему Христос исцелял? Мы не должны забывать о том, что Бог сотворил мир «хорошим». И в этом согласны Библия,  и здравый смысл, и Аристотель, и вся классическая философия. Аристотель говорит, что по природе человек стремится к благу, по природе человек хочет быть счастливым. И в Библии мы тоже находим, что по завершении описания каждого дня творения говорится: «И увидел Бог, что это хорошо». Бог не творил зла, не творил смерти, не творил страдания как такового. Страдание вошло в мир в результате греха, в результате непослушания Богу. И поэтому страдание исцеляется через смирение, через послушание, через принятие воли Божией. Вот как я могу ответить на Ваш вопрос.

          Вопрос радиослушателя (Дмитрий): «Не кажется ли Вам, что протестанты, отвергая физический смысл (знак) креста, отвергают и его духовный смысл?».
          Спасибо за Ваш вопрос. Я как раз хотел поговорить о кресте в разных христианских конфессиях. Конечно, я не хочу создавать обстановку ненужной полемики, но все-таки я хочу обратить внимание вот на какое обстоятельство. Протестанты говорят, что наше страдание не требуется, потому что Христос Сам до конца совершил дело нашего искупления. Поэтому протестанты отрицают обращение с молитвой к святым о заступничестве. Протестанты говорят, что святые никак не участвовали в страданиях Христа, и поэтому в молитве надо обращаться только ко Христу, потому что Он один – посредник между Богом и человеком и Он один принес умилостивительную жертву за наши грехи. Православные и католики почитают святых и обращаются к святым в молитвах. Первые святые – это были мученики. Что значит мученик? Мученик – это свидетель, и одновременно он же – страдалец. Заслуга его свидетельства в том, что он соединил свои страдания со страданиями Христа. И как в едином теле (хотя, конечно, глава тела – Христос) страдает ли один член, страдают и все члены, то если вы поклоняетесь Телу Христову, т.е. Христу в Его Мистическом Теле, то вы в какой-то степени переносите это поклонение и на святых, не потому что вы, как обвиняют нас протестанты, «людям кланяетесь», а кланяетесь соучастникам подвига Христа. Т.е. в каком-то смысле нет разницы уже между Христом и Его святыми. Это, кстати, очень хорошо проявилось в момент беседы Христа с ап. Павлом. Ап. Павел (тогда еще Савл и не апостол) шел в Дамаск, чтобы гнать христиан, и Христос ему говорит: «Что ты гонишь Меня?». Он не сказал: «Что ты гонишь Моих учеников?». Т.е. Христос отождествил Себя со Своими учениками. Получается, что кто гонит учеников Христовых, тот гонит Самого Христа. Соответственно, кто почитает подвиг святых, тот почитает и Самого Христа. Здесь нет различия. Здесь нет «поклонение творению». Не о творениях идет речь: речь идет о том, что есть как бы единый подвиг, который совершает Христос и Его ученики – все вместе. И здесь особое место отведено подвигу Богородицы, Ее страданиям. Ее страдания были не физические, но моральные. Она видела страдания Своего Сына и, конечно, как всякая мать, страдала вместе с Сыном. Вы прекрасно понимаете, что значит быть свидетелем страданий собственного ребенка. Во-первых, есть некая биологическая связь между родителями и детьми, но, кроме того, есть, конечно, и духовная связь: и эта духовная связь между Богородицей и Иисусом Христом была во много раз сильнее, чем телесная, биологическая. И вот, когда человек видит страдания близкого, родного ему существа, он страдает. В тюрьмах в мрачные времена сталинизма подследственных иногда шантажировали тем, что арестуют их родных или будут мучить их родных в их присутствии. И это иногда было самым тяжелым испытанием  для заключенных. Страдание и сострадание. И вот возникает вопрос: почему Бог допустил эти страдания Богородицы? В чем их смысл? Неужели эти страдания пропали даром? И вот как раз в идее всеобщего участия всех членов Тела Христова в искуплении открывается и смысл страданий Богородицы. И Ее страдания отражены в Свящ. Писании. Во-первых, в Евангелии от Иоанна говорится: «У креста стояла и Матерь Его». Понятно, что не просто стояла праздным зрителем, а сострадала Ему. В церковных службах это подчеркивается особо, например, в восточном обряде есть специальные крестобогородичные тропари, в которых воспоминаются страдания Богородицы, стоящей у креста Иисуса. А в западном обряде есть знаменитая секвенция Stabat Mater. Но, кроме того, в Откровении Иоанна Богослова есть такие слова: «Жена … имела во чреве и кричала от мук рождения» (Откр 12,  2). Здесь имеются в виду не те роды, когда Богородица рождала Иисуса Христа в Вифлееме: те роды были как раз, по церковному преданию, безболезненными, а крик Ее и муки Ее – это Ее страдания в момент духовных родов, когда Она, созерцая крестные муки Своего Сына, рождала нас, чад Церкви, как своих детей. Иисус, когда увидел Ее стоящей у креста, сказал Ей про Иоанна: «Се, сын твой», – а Иоанну о Ней: «Се, Матерь твоя». Таким образом, Богородица в тех муках, которые Она испытывала, сострадая своему Сыну, родила другого сына, т.е. Иоанна, и в его лице всех нас. Т.е. мы все – Ее дети, которых Она родила у креста в страшных мучениях. Здесь большая тайна, и хотя мы коснулись ее лишь кратко, однако говорить о кресте и не сказать о страданиях Богородицы было бы неправильно. И, наверное, эта тема страданий Богородицы прольет некий свет на наши разногласия с протестантами.